Текст книги "История, которой нет (СИ)"

Автор книги: _Sucsesseful_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Часть первая. Глава 1: “Не моё дело?! Не моё тело!” ==========

…Последнее, что я помню – боль. Очень много боли. Она затопила всё тело, ослабила хватку руки, держащей пакет. Металлический привкус во рту усиливался с каждой секундой, тошнило. А я вдруг подумал, что если и умру, то единственное, о чём пожалею – это то, что не успел объяснить Тохе, почему не верю в Бога.

Вероятно, в тот момент я действительно умер.

…«Wellen der Verzweiflung!

Brechen über Dir!

In der kalten Strömung!

Treibst Du weg von mir!»

Что за?…

«Findest kein zu Hause!

Wie ein Vagabund!

Keiner Deiner Anker!

Trifft auf festen Grund!»

– Тох, выруби музыку, пожалуйста!

Голос у меня оказался совсем хриплым, и я невольно вздрогнул – на секунду показалось, что он совершенно чужой, незнакомый.

Топот друга в коридоре не раздался, и я подумал, что, вероятно, играет музыка всё же в моей комнате. Но как? Немецкий рок я не слушал класса с девятого, после поступления в университет вообще любую музыку кроме классики перестал переваривать, поэтому и системы в моей спальне не было, и в телефоне только стандартные рингтоны на звонке стояли. Тогда закономерный вопрос – откуда?

Конечно, нужно открыть глаза, прислушаться, возможно, даже с кровати встать. Не хотелось. Организм сначала решил, что немецкий рок не может стать препятствием к здоровому отдыху. Но потом звук начал становиться всё громче – видимо, по нарастающей, специально для будильника – и я, не выдержав, распахнул глаза, уставился в потолок.

– Вашу мать! – взвыл я, увидев на потолке… Это!

М-м-мэрилин?…

Да, прямо над моей головой, довольно скалясь, висел Мэнсон собственной персоной. Работу художника я оценил – портрет в стиле арт в тёмных тонах как будто бы смотрел мне в душу. Судя по всему, стоила эта прелесть недешево. Закономерный вопрос – зачем? Тоха постарался, ага. Но зачем?!

Музыка затихла, словно поняв, что я проснулся.

В поисках некоторых изменений в обстановке я приподнялся на кровати и наткнулся взглядом на совершенно чужую комнату. Где я? Кто я? Почему я? Нет, ну, допустим, кто я, я знаю. Леха Ланнов, двадцать три года, учусь в Правовой академии на последнем курсе. Но где я?

Сколько себя помню, родители запрещали мне ночевать у друзей. Даже у Тохи, хотя тогда он жил с нами в одном подъезде, от двери до двери два шага шагнуть, что называется. И вот, как-то попривыкнув к странностям предков к восемнадцати годам, (а они привыкали, не без скандалов, к моей самостоятельности и праву на бунт) я ночевал дома по своему же собственному желанию, даже если из-за этого приходилось чем-то жертвовать. Конечно, последние пять лет я жил со своим другом детства – Антоном, и всегда старался возвращаться ночевать в арендованную на двоих квартиру… А сейчас я неожиданно оказался на чьей-то хате, в чужих трусах, под одеялом, и это всё – совершенно трезвым! Мистика, ё-моё!

Так, стоп. Никакой мистики-хренистики! Что было вчера? Нужно вспомнить. А последнее, что я помню, это…

Мы с Антоном шли из торгового центра, потому что у этого оболтуса был день рождения, и мы закупались продуктами. Мы разговаривали, как всегда, когда нам не о чем было поговорить, о философии. Я пытался объяснить парню, почему Бога нет, мы переходили через пешеходку, на светофоре…

А что было дальше?

А дальше в памяти было большое чёрное пятно. Перепили детки. Я встряхнулся, передернувшись.

Ладно, для начала найду хозяина квартиры, спрошу, как здесь оказался, а потом позвоню Тоше, надеюсь, он уже не спит. Да даже если спит, один хрен – у меня дело важное.

За дверью комнаты оказался просторный коридор, ведущий на кухню и в прихожую, где своих кроссовок я не обнаружил. Хозяина квартиры я так и не нашёл, поэтому, наступив на горло своим принципам – не брать чужое без разрешения – я решил искать телефон.

Сотка нашлась в спальне, на прикроватном столике. Какой-то дорогущий смартфон, благо, незапароленный.

Набрав номер Антона, который я помнил наизусть, удивился, потому что он уже был забит в память. Под именем “Глубоковских А”. Фамилия у моего друга была необычной, и я вообще редко её вспоминал, поэтому сейчас, увидев на экране, хохотнул.

Тоха ответил через три гудка.

– Внимательно слушаю, – произнёс он как-то… необычно.

Тошан, сколько я его знаю, всегда морозил в трубку какую-то чушь несусветную, смеялся и говорил довольно бодро. За это мне, особенно по утрам, парня хотелось убить. А чего он такой свеженький каждый раз, словно первый день живёт?

– Привет, Тох, это я, – голос вроде бы нормализовался, но на мой, родной, похож не был. Тем интереснее выглядела ситуация, тем больше я хотел узнать, что произошло!

– Я уже понял, – ответил он бесцветно.

Я его что, обидел вчера? Нет, ну как маленький, ей-Богу, знает же, что я пьяный абсолютную фигню в разговоры вворачиваю и за слова свои никогда не отвечаю.

– Тох, я не помню, что вчера было после обеда, так что…

– Мне до этого какое дело? – перебил меня друг. – Донской, завязывай ты с наркотой, а то не только что вчера было забудешь, себя не вспомнишь!

Донской? Че эт?

– Антон, твою мать, это я, Леха! Не знаю, сколько нужно выпить, чтобы лучшего друга не узнать!

Глубоковских… Фамилия не нравится, да, Тошенька? Да я специально буду его так звать месяц – в наказание!

– Смешная шутка, но, к сожалению, Ярослав, уже не актуальная, – от замогильного тона Антона – какой, блядь, конфуз – у меня внутри всё похолодело.

– Если это шутка, Тох, то очень неудачная. Ты меня пугаешь…

– Пшёл к чёрту! – заорал парень в трубку и отключился.

Что здесь вообще происходит?…

Следующим шагом был поиск одежды. Моей не было, однозначно, потому что в моём гардеробе всегда были чёрные и синие цвета, но никак не жёлтые и зелёные. Этот самый Ярослав, за которого меня принял Тоха, яркие цвета обожает, наверное. Но делать было нечего. Самыми адекватными оказались узкие – ужасно узкие – джинсы нежно-голубого цвета, и свитер-толстовка-или-ещё-что-то-наподобие-я такое-не-ношу, ярко-красная. Но, что удивительно, мне всё подошло по размеру. Даже немного стремно, что у человека, живущего здесь, фигура такая же, как у меня. Сложно представить в меру накаченное мужское тело, затянутое в узкие джинсы и розовую кофту – и такое там было, да.

В доме не нашлось зеркал. Ни одного, даже малюсенького зеркальца, так что мне даже посмотреть на себя не дали, изверги. Сразу после переодевания мой организм затребовал еды. Много еды. Я был ужасно голоден.

В холодильнике обнаружился плавленный сыр и хлеб, – хлеб хранят в холодильнике? – так что завтракал я недобутербродом.

А ровно в восемь часов подскочил на месте, потому что за спиной сам по себе включился телевизор. Я слышал о функции таймера, так что креститься не стал, но вырубить технику был обязан, ибо собирался сразу после завтрака идти домой, а потом в универ.

Ведущая утренних новостей – мамина знакомая, кстати – вещала что-то о погоде, а потом начались сводки из светских новостей. Мама их очень любила, потому что про них с отцом там говорили практически каждый раз. Я вообще не следил за этим.

–… Главный прокурор города, Виктор Ланнов, – я навострил ушки и прибавил громкость. О папе что-то говорят интересное… – Официально подтвердил известие о смерти своего сына, Алексея Ланнова. Напомним, что два дня назад на пешеходном переходе Алексея Викторовича сбила машина, и до сегодняшнего дня о его состоянии было неизвестно. Преступник всё ещё не найден.

Сразу после этого на экране появился снимок – та самая пешеходка, лужа крови и продукты из разорванного пакета.

Мурашки покрыли руки – я весь похолодел. На глазах выступили слёзы. Что за чертовщина здесь происходит? Я что, умер?…

Да не умер я, чёрт! Я же жив, вот он я! Да, немного не помню, но всё же…

Схватив телефон, набрал домашний номер. Времени ещё мало, родители может и на работе, а Лерыч точно дома.

– Алло, это квартира Ланновых? – спросил я, затаив дыхание.

– Да, – твёрдо ответила трубка голосом сестры.

– Могу я поговорить с Алексеем?…

– Нет, не можете, – дрожащим голосом ответила девушка спустя несколько секунд. – Брат умер сегодня ночью в реанимации…

– Извините, – произнёс я заплетающимся языком на автомате и скинул вызов.

Вашу мать!

Смерть наступает после того, как умирает мозг. Чисто логически, если я умер на самом деле, то… То что? Твою мать, я умер! Почему я сейчас сижу на чьей-то кухне и думаю?! Какого чёрта я не в гробу пятый сон вижу?! А может, это сон?

Нет. Стоп. Слишком реалистично для сна. И боль я чувствую очень остро – проверил уже, успел.

Тогда что?

Ну, хотя бы реакция Тохи стала понятна. Поди, докажи человеку, что ты жив и при этом ни разу не слон…

Так. Но если я умер, то кто я сейчас? Антон назвал меня Ярославом Донским. Всё, что я о нём знаю – он любит вырвиглазные цвета, и, скорее всего, является наркоманом. Гугл в помощь и…

Страница парня “ВКонтакте” была завалена фотографиями: с друзьями, в одиночку, с девушкой, на некоторых мелькал даже знакомый мне потолочный Мэрилин Мэнсон. Честно говоря, никогда не понимал стремления сделать как можно больше фоток, дабы повыпендриваться перед знакомыми в соцсетях. Но Донской это дело любил, похоже, больше жизни. “Лайков” на каждой фотографии всегда было больше пятисот, друзей – две с половиной тысячи. Из всего вышесказанного выходило, что друзей у Яра дофига и больше, целый город. И, судя по всему, он – что-то типо видеоблогера. На наркомана не очень похож, хотя, могу поспорить, улыбается он на всех фотках не просто так. Внешность у нас, кстати, была совершенно непохожей, да и телосложение тоже.

Я – статный брюнет с фигурно бритыми висками, и он – тощий, (не сильно, но мне точно уступает) рыжий, и на девчонку похож. А в своих шмотках и подавно.

Тогда закономерный вопрос.

Почему мне его тряпье подошло?

Я, пронзенный внезапной догадкой, сорвался с места.

Чёрт, но почему нет зеркала?! Как этот придурок умывается и бреется без него?!

Обыскав всю квартиру, вернулся на кухню. Задумчиво глядя на телефон, я думал, почему вырос таким идиотом в семье прокурора и бизнес-леди. Фронталка!

Включив камеру, я завизжал. Вот прямо да! С экрана на меня смотрело всклоченное, рыжеволосое убожество.

С психическими заболеваниями я не сталкивался ни разу, чему был очень рад. Теперь же я сам стал жертвой сумасшествия, и, самое главное, в жёлтый дом мне не очень хотелось.

Так, ладно, Леха, спокойно, спокойно. Вот, в фильмах, например, что делают, когда телами меняются?

– …

Правильно, ищут “себя”. А где “я” сейчас?

– …

Совершенно верно, в морге. Делов-то, даже думать долго не пришлось.

Да чтоб тебя, за левую и правую ногу, все черти в аду задрали, что за фигня?!

Логику включить нужно. Рассуждать, а не истерить.

Меня сбила машина. Два дня назад. Проснулся я только сегодня. В чужом теле. Следовательно, хозяин этого тела должен был проснуться в моём. Но так как оболочке были нанесены необратимые повреждения, Ярослав умер. Уже официально. Совсем. Бесповоротно. Прикрыв глаза, я тяжело вздохнул.

Хорошо, когда оба “переселенца” живы. А когда один из них больше похож на стейк с кровью, что делать? Почему об этом не пишут в книгах? Ладно, к выводам. Умирать мне не хочется. Совсем. Но и жить в чужом теле, как паразит, я тоже не горю желанием. Замкнутый круг какой-то. Так, хорошо. Нужно просто смириться с тем, что теперь я – Ярослав Донской. Нарик и девчонка сопливая. Вот ведь топливный насос! Тц.

…Где он есть-то хоть? Учится, работает?…

Комментарий к Часть первая. Глава 1: “Не моё дело?! Не моё тело!”

Песня на будильник для Лехи – Augen Unter Null – Eisbrecher

========== Глава 2: “Разговоры о себе в третьем лице – это признак шизофрении!” ==========

В плане информационного источника больше всего подходила соцсеть, и как же я был рад, когда нашёл в комнате ноутбук, в котором пароль от странички был вбит.

Переписки Ярика носили исключительно идиотский характер. Не знаю, в каких количествах, но курил траву Донской точно. Такой укуренности в людях я ещё не видел, хотя, должен признать, повидал в своей жизни многое.

Рыжий, оказывается, учился в Правовой академии, на год младше, но из-за очередного загула оказался в полной жопе – на пороге отчисления. С этим я решил разбираться с понедельника, когда соберусь туда идти, а пока на повестке дня стояли друзья, знакомые и тд.

Переписок у парня оказалась тьма тьмущая! Но все они не несли в себе смысла или какой-то обособленной базы, являясь, все до единой, бредом на бреде и бредом подгоняемым. Некоторые факты – даты запланированных встреч, имена и номера телефонов, я выносил на большой белый лист. Делал заметки по поводу жизни, немного пообщался с каким-то парнем, искренне стараясь подражать манере общения Донского, и пожалел к концу дня о том, что не умер.

Если эта проблядь, оказавшаяся к тому же голубым, разговаривает в том же стиле и в жизни, я прогорю в первой же беседе.

Следовательно, нужно придумать что-то правдоподобное для оправдания. Током шандарахнуло? Кирпич на голову упал? Обкурился до потери памяти? Решил стать нормальным человеком?

Последнее, да из уст Яра – катахреза.

Бред, бред, бред!

К вечеру первого дня пребывания в чужом теле я решил наведаться в магазин за продуктами, один хрен – в кошельке денег столько, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Старательно не думал, каким способом валюту заработал этот долбоворобушек.

В продуктовом брал всё, что попадалось на глаза, и кассирша как-то странно на меня поглядывала, пробивая творожные сырки, филе красной рыбы и чёрную икру. В итоге получилось около четырёх полных пакетов, и десять двести. Это, впрочем, не лишило меня и четверти суммы из кошелька.

Квартирка Яра находилась в довольно приличном районе, в не менее приличном доме. Бабуля, сидящая на входе, божий одуванчик, в спину пожелала мне гореть в аду. Хорошо, что руки у меня были заняты пакетами, но это всё равно не помешало мне оттопырить средние пальцы на обеих руках. Ну, чисто так – для общего удовлетворения.

Разложил покупки по местам – чувствовал себя на кухне уже вполне свободно. Поставил две кастрюли с водой на слабый огонь, почистил картошку, запустил в одну из посудин два куска замороженной курицы.

Через три часа стал счастливым обладателем супа и мятой картошки с подливой.

Готовить я любил, хотя к плите до восемнадцатилетия меня не подпускали даже на расстояние пушечного залпа. Это уже переехав на съемную квартиру после окончания школы, я стал домохозяюшкой, как ласково меня называл Тоха. Поверьте, стройный брюнет с литыми мышцами и бритой головой – другие причёски мне не шли категорически, что бы я ни пробовал – не выглядит безопасно и дружелюбно на кухне с ножом для нарезки мяса в руках.

Но готовил я вполне сносно, в отличие от Антона, готовка которого описывалась простой фразой “горелая хрень” или, как разновидность, “обуглившаяся хрень”. Даже варку вермишели друг умудрялся превращать в пятиэтапный квест, заканчивающийся, как правило, одним и тем же – кастрюлей в мусорном ведре.

Я ценил Тоху, как друга и просто как человека, но на кухню не пускал. Взял с него обещание, что к плите он подходит, только чтобы чайник вскипятить.

Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как стрелка часов перевалила за одиннадцать – в это время я обычно видел десятый сон, но, как ни странно, спать совершенно не хотелось, да и не уснул бы я – с такой кучей недодуманных мыслей в голове.

Поэтому, недолго думая, стал разбираться с универом. Перерыл все беседы, добрался до его группы, переписал расписание на отдельный лист – туда же написал заметку “приобрести блокнот” – и стал разбираться в книгах. К третьему часу ночи я, сцепив пальцы в замок и положив локти на стол, читал учебник, вспоминая пройденный год назад материал.

До понедельника оставалось только лишь уже начавшееся воскресенье.

…Утром которого меня разбудил звонящий телефон.

– Надеюсь, у вас что-то важное, иначе я за себя не ручаюсь, – прохрипел в трубку мрачно, не открывая глаз.

– Рикки, встреча в силе? – пропел голос на том конце. Вполне себе такой мужской голос, если бы не эти блядские тягучие нотки.

Пиздец. Ну вот как можно быть таким… уебищно весёлым утром воскресенья? Это какая-то секта? Расскажите мне, где можно в неё записаться, в таком случае.

– Сила в тебе, мой падаван, – почти спокойно произнёс я, а потом начал крыть собеседника (“Ксандра” судя по всему) ультразвуком. – Ебанутый угрёбок! Забудь об этом вообще!

– Но, Рикки… – я сбросил вызов и включил режим в самолёте. Ибо нехрен.

Воскресенье прошло для меня не менее продуктивно, чем суббота. Я многое узнал о своём “подопечном” теле.

Донской – шлюха.

В принципе, это не только моё мнение. Люди, написавшие на стене дома напротив эту прелесть, очевидно, настаивали на этой позиции тоже.

Нет, мало того, что он оказался геем и нариком, так ещё и нижним! Пассивом! Это вообще ни в какие рамки. Хаха, будто бы первые два качества вписываются в моё мировоззрение – да нихрена!

На видео в телефоне “Рикки” его засасывал какой-то парень. Мне стало неуютно. Как это можно вообще… с парнем? Нет, ну понятное дело, что всё не от великой любви, – люди любят потакать своим потребностям, да и эксперименты среди нынешней молодёжи это стиль жизни – но чем им в таком случае девушки не нравятся? Блядь, ну не понимаю я, не моё это.

У нас с Тохой – ну, то есть, не вместе, а по отдельности, конечно – вообще секс в первый раз в девятнадцать лет был (зато в школе все считали нас неебическими мачо) и то, его я не помнил. Антон, конечно, рассказывал, что склеил я тем вечером хорошенькую, почти не пьяную брюнетку, которая, вопреки канонам, не хихикала и не прижималась ко мне, а, кажется, даже немного смущалась. Я был стёклый в трезвышко, у меня даже заплетык не языкался, но память отшибло капитально. У Глубоковских тоже всё было в тот вечер, и он, в отличие от меня, всё помнил прекрасно. Я завидовал. Мой первый раз представлялся мне несколько иным. Таким, как у Тохи. Он вообще всю неделю тогда светился от радости и загадочно улыбался, глядя на меня. Я, видимо, напоминал ему о том вечере своим видом.

Тошка, Тошка, на кого ж ты меня покинул?…

Так, всё, решено! Завтра же найду его в универе и попытаюсь убедить в том, что я – это я.

Засыпал именно с этой мыслью, с улыбкой на губах.

…Блядство! Трижды блядство! Твою дивизию, почему будильника на понедельник нет?! У меня есть тридцать минут, чтобы доехать до центра, а это противоречит законам физики! Требуется порвать временную материю, чтобы быть на лекции по латинскому вовремя.

Я летал из комнаты в комнату, как сраный веник, стараясь ничего не забыть. Тетради и ручки были уже сложены в сумку, но одежда не была подготовлена! Я-то, дурак, думал, что успею порыться в шкафу с утра, а вот хрен там! Нацепил какие-то совершенно дебильные тряпки абсолютно неадекватных цветов. В аудиторию влетел незадолго до её начала. Преподавателя ещё не было, чему я обрадовался несказанно, а потом перевёл свой взор на парты и…

– Донской, а ты что здесь делаешь? – раздался вежливый голос моего теперь уже бывшего одногруппника – Саши Веселова, старосты группы. Хороший парень, весёлый, без пафоса такой – адекватный. С половиной универа дружен, остальных по именам знает. – У твоих вроде бы на третьем этаже занятия, нет? И какого ты вообще приперся, а?

Последние его слова были больше похожи на успокаивающие рекомендации врача. Что-то вроде “не бойся, тебе там помогут, позволь им надеть на тебя смирительную рубашку”.

– Веселов, ты не беспокойся, – выискивая взглядом Антона, протянул я. Глубоковских не было видно на привычном месте в середине аудитории – нигде, в принципе, не было его видно. – Меня просто током в субботу шандарахнуло, мозги набекрень, ничего вообще не соображаю.

Да, это всё, что я смог придумать. Ну, не говорить же, что я не Яр, право слово, упакуют сразу.

– А Ант… Глубоковских нет?

– Нет, как видишь, – пожал плечами староста. – Его с четверга никто не видел, телефон не работает. У него лучший друг…

– А ты больше этому пиздаболу рассказывай, – недовольно выкрикнул с задней парты Ваня Соколов, наш вечный “отличник” аттестаций. – Ему всё равно не интересно… – стушевался он под конец, заметив мой взгляд.

Забудьте вы этого Рикки уже! Пиздец ему пришёл, медным тазом накрылась ш… человек. Теперь есть только я – Леха… Эээ, в смысле Ярослав. Ага, Ярослав. Серьёзный молодой человек с чёткой жизненной целью.

Я подошёл ближе к парте Саши, забыв о том, что, вообще-то, торопился на пару.

– Вы и на домашний звонили? – тихо спросил, хмурясь. У меня, допустим, не было возможности позвонить. А у них?

– Нет, на домашний не звонили, – покачал головой парень, слабо улыбаясь. – Он же никому его не давал…

– Записывай, – перебил я его решительно, но замялся. – Только не говори ему, что я тебе номер дал, ок?

– Конечно! – с готовностью ответил староста, поражая энтузиазмом. И никаких вопросов! Люблю его за это. Ну, как человека, конечно! Да блядь, не гей я!

На первую пару я всё же успел – Тоха так и не взял трубку, а я вообще очень быстро бегаю, когда мне надо. Да и тело оказалось выносливым – почти не запыхался, пока бежал. Даже не буду думать, чем Ярик эту выносливость в себе тренировал.

В группе все смотрели на меня, как на второе пришествие Иисуса Христа. Один из парней, сидящих в середине рядов, даже произнёс оригинальное “Рик?” в мой адрес. Я вскинул бровь вопросительно и всем махнул рукой, приветствуя.

– Ребята, я решил измениться! – провозгласил громко и чётко, стоя около кафедры. Получилось пафосно, но мне, кажется, не поверили.

– Что ж, товарищ Донской, тогда начните, пожалуйста, с объяснений вашего полугодового отсутствия! – раздался из-за спины голос Ольги Георгиевны. Та ещё заноза, должен сказать, да ещё и куратор четвёртого курса.

– Я болел? – неуверенно произнёс я, поворачиваясь лицом к женщине. Вообще-то, Евстратова была моим любимым преподавателем, мы всегда могли найти с ней общий язык.

– Ты болел? – блеянием передразнила меня Ольга Георгиевна. – Что мы будем делать, Донской? В деканате уже документы об отчислении готовят!

– Я всё сдам! Сегодня! – воскликнул я спешно, сделав страшные глаза.

Преподаватель отшатнулась от меня, как от прокаженного, и несколько раз моргнула.

– Ты настоящий? Нет, точно нет, – задумчиво пробормотала она, заглядывая мне в глаза.

– Cogito, ergo sum, – ответил на латинском, не моргая и преданно заглядывая женщине в рот.

…– Я поручусь за тебя, Ярослав, но что-то подсказывает, что быть мне адвокатом Дьявола, – говорила куратор уже после пары, когда мы остались в аудитории одни.

Я уверенно возразил ей.

– Вас – не подведу. Всё сделаю.

– Хорошо, и… – голос преподавателя настиг меня на выходе из аудитории. Я обернулся и вскинул бровь. – Ярослав, что заставило тебя так измениться? Я тебя совершенно не узнаю.

– Смерть… меняет людей, – тихо сказал я, но Евстратова услышала и кивнула. Конечно, она и подумать не могла, чья смерть изменила Донского.

В коридоре, привалившись к стене, меня ждал парень-одногруппник. Я видел его на первой парте, которую всегда занимают самые усердные студенты. Неприметный, светловолосый, но с моей точки зрения очень даже привлекательный молодой человек сверлил меня внимательным взглядом удивительно синих глаз. Затем, сощурившись на секунду, отлепился от холодного бетона, покрытого нежно-бежевого цвета краской, и протянул мне какой-то странный флакон, а потом развернулся и пошёл на следующую пару.

Я разозлился. Ускорился и, на ходу впечатывая парня в стену, зарычал ему в лицо:

– Что за хрень?

Одногруппник испуганно выпрямился и теперь со страхом смотрел на меня.

– Рикки…

Голос был подозрительно знакомым…

– А, так это ты, ранняя птичка-певичка, – почти ласково произнёс я. – Ты, сектант несчастный, меня вчера разбудил утром в воскресенье… – с каждый произнесенным словом глаза моего визави удивлённо расширялись. – Кса-андр!

– Это… лак… чёрный лак для ногтей, Рикки, ты попросил, я купил… Я думал, что ты меня бросил! – он, воспользовавшись чужим замешательством, кинулся мне на шею.

– Отъебись от меня! – заорал я на весь этаж, старательно отбрыкиваясь.

На нас удивлённо посматривали первокурсники, которые ещё не привыкли к манере старших говорить так, чтобы слышали все. Антона это всегда бесило, а мне в радость. Пусть слушают, больше двух говорят вслух. Я персона публичная, личная моя жизнь ни для кого секретом не является. Была бы ещё личная жизнь… Так, анекдот рассказать, чтобы поржали все, а то вон угрюмые какие к первой паре приходят.

– Рикки, я так рад, что ты живой! Мне когда Дин позвонил и сказал, что ты умер, я чуть с ума не сошёл! – продолжая виснуть на мне, придурок ещё и плакать, кажется, собирался.

Я ещё раз огляделся и строго посмотрел в его подозрительно блестящие глаза.

– Поговорим, но не здесь. Подождешь до перерыва?

Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, но я уже бежал на первый этаж, к своей бывшей группе, чтобы ещё раз попробовать дозвониться до Антона.

В принципе, я мог бы навестить друга и на квартире – знал, как добыть дополнительную связку ключей – но никто не давал мне гарантии, что он меня не пошлет в пешее эротическое – далеко не самое приятное – путешествие.

Пятикурсники очередному моему визиту не удивились, но посматривали какими-то странными, нечитаемыми взглядами. Саша даже собирался встать и подойти ко мне, но я решительно проговорил:

– Сиди, – и подошёл к нему сам. – Ну что, дозвонился?

– Да, – парень кивнул. – Новости не очень, Рик…

– Яр. Яром меня зови, нахуй Рика, – перебил я на автомате. Кто бы знал, как меня бесило это “Рикки”…

– Хорошо… Яр, – согласился староста. – Мне ответила Анна Владимировна, – Веселов запнулся, а я продолжил за него – “мама Антона, ну”. – Да, она. В общем, Тоха теперь на сильных транквилизаторах сидит. Постоянно говорит, что ему Лёха снится и чудится везде, – Сашка зарылся пальцами в волосы и тяжело вздохнул. – Что нам делать, Яр?

Бывший одногруппник посмотрел на меня так, словно я мог помочь – единственный из всех.

– Почему я? – тихо спросил, приближаясь к его лицу. Со стороны могло показаться странным, но к херам всё это, честно говоря.

– У тебя словно аура изменилась, – так же полушепотом ответил Саша. – Мне хочется тебе доверять.

– Ясно, – теперь уже вздохнул я, отстраняясь от лица Веселова. – Придумаем что-нибудь. Квартира у, – “нас” захотелось продолжить, но я стиснул зубы. – У Антона маленькая. Всей группой мы там вряд ли поместимся… Поместитесь, то есть… Вы, – я тряхнул головой. – Я что-нибудь придумаю, дайте время. У меня тут проблемы… Сдавать экзамены нужно. Завтра ещё зайду… Ну, бывай…

Остальные пары прошли в том же режиме – начало, середина, и конец, во время которого я на коленях умолял преподавателя дать мне второй шанс. С экзаменами у меня вообще никогда проблем не было по двум причинам – во-первых, я – сын Ланнова, а во-вторых, у меня есть мозги.

И второе – это счастье, поверьте.

Самые недовольные задавали вопросы-авансы, на которые я отвечал правильно и уверенно. Четвёртый курс – это самое простое, что происходило за всю мою шальную жизнь. В конце концов, все оттаяли, и в конце дня я шёл в деканат – разобраться, что к чему.

Там меня несказанно порадовали – документы об отчислении были готовы, но в военкомат не отправлены. И теперь у меня была прекрасная возможность избежать службы до окончания универа. Конечно, восстановиться после армии было бы проблематично, оставь я после себя такое неприятное впечатление – обязательно пришлось бы доплачивать и четвёртый курс заново отсиживать.

В буфет на встречу с Кс-сандром я шёл в приподнятом настроении. Был готов даже простить ему звонок с утра в воскресенье и нытье в коридоре сегодня утром.

Оказалось, что парень немного занят. Каким-то парнем. Я автоматически поморщился. Фу, блядь, ну уроды же моральные! Других мест нет что ли, чтобы целоваться? Я вообще фанатом таких вот брачных лобзаний на людях не был. Это учитывая то, что у меня никогда не было отношений – хе-хе, вот это я себя подъебнул.

Только я хотел уйти, как раздался крик, почти вопль, Ксандра, и одногруппник зарядил второму парню… пощечину.

Не удержался от фейспалма. Ну да, ударить кулаком-то нельзя! А я уж думал, что он сожрал пилюлю мужественности за то время, что мы не контачили.

Когда неугодный блондину придурок повернулся в профиль, я удивлённо икнул.

“Диня!” – с какой-то странной радостью подумал я, забыв совершенно, что он только что засасывал парня, и, подбежав со спины, пнул его.

Радомир Денеев, второй мой – Лёхи – лучший друг, по важности идущий сразу после Антона. Ну, хотя бы у него всё нормально. Живой, здоровый, вполне способный на обмен слюнями и явно не боящийся получить за это дело по роже.

– Лёха! – воскликнул парень удивлённо, почувствовав мою ногу на своей пятой точке, даже не поворачиваясь. Я помрачнел, мысленно сравнивая свою тупость с блондинкой из того самого анекдота. Ну конечно, кто ещё так с ним здоровается кроме меня? Спалился.

– Лёха умер два дня назад, – произнёс глухо, отводя взгляд.

– Рик?! – удивился парень. – Я думал, ты труп.

Я вскинулся, почти не удивившись. Тот самый Дин, который сказал Ксандру, что Ярик умер? Сука!

– Нахуй Рика, Диня! – возмутился я. – Я – Ярослав. Яр! Ты, долбоворобушек, понял?!

– Да понял я, понял, не бесись! – заорал Радомир в ответ, и мы схватили друг друга за грудки, сверля противника взглядом.

Стальные зенки Ярика – с карими омутами Мирки.

Секунда – и парень отстранился, шокированно глядя на меня.

– Лёха, – выдохнул он.

– Я тоже думаю, что это не Рикки, – вклинился успокоившийся Ксандр. – Он совсем другой, и да – очень похож на Ланнова.

Ну пиздец теперь…

========== Глава 3: “Когда тайну знают два человека – это уже не тайна, а новость.” ==========

–… Он совсем другой, и да – очень похож на Ланнова.

– Ну нихрена себе заявления! – воскликнул я, оскорбленный в лучших чувствах. – Какой я другой?!

– Начнём с того, что ты не накрашен, – вскинул одну бровь Диня, скрестив руки на груди. Ксандр важно закивал, поддерживая Мирку. – И закончим тем, что ты в универе. Говорил же, что решил бросить. И полгода тебя не было. Николай Александрович тут круги наматывал каждую сессию, каждый зачёт, чтобы тебя не исключили, искал сыноньку своего любимого. А сынонька бухал и закидывался наркотой.

Судя по тону голоса, Радомир Ярика не очень жаловал. Но то, что он не бежит, куда глаза глядят, с криками “Гомики заразны!” – это уже отличное начало разговора.

– И что? – вскинулся я внезапно, поняв, что парень замолчал. – Это ничего не значит! Я решил измениться!