Текст книги "История, которой нет (СИ)"

Автор книги: _Sucsesseful_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– А я королева Виктория, – насмешливо произнёс бывший визави. – Это не звучит, Рик, из твоих уст, – он улыбнулся иезуитски. – Вот если бы это говорил Лёха, тогда, конечно…

Я не дурак, люди. Вот вообще ни капли не дурак. Но этот дебил провоцирует меня. Причём довольно непрофессионально провоцирует.

–… тогда, конечно, поверю. Лёха своё слово всегда держит… – продолжал неубедительно искушать меня Мирка, доверительно заглядывая в глаза.

– Я, обрубок, просто решил измениться. Если ты дурак, загугли. Ланнов умер в субботу на той неделе, – прошипел я, скалясь недовольно.

Ксандр – да блядь, как его по-настоящему зовут?! – положил руку на плечо Денееву.

– Если ты действительно Ярик, то запросто ответишь, кто я – актив или пассив, – сказал он мне, поджимая губы.

Он же типичный нижний, это и натурал поймёт! Или… Или он актив? Ну конечно, тогда логично, почему спрашивает. Это же совершенно нелогично, поэтому не каждый встречный поймёт…

– Актив, – ответил я уверенно, словно всю жизнь это знал.

Улыбка, расползающаяся по лицу парня, говорила об обратном. Вот же чёрт, он меня подловил… Долбанный пассив!

– Я, Лёшенька, – пропел Ксандр. – Натурал.

Вот это, блять, однако, новости!

– Ты латентный гей, Саша! – уверенно произнёс Мирка, хмурясь и скидывая руку парня со своего плеча. – И я тебе это докажу!

– Ну конечно. Опять у тебя пластинка заела, Дин, – закатил глаза Саша. Ну, Саша, так Саша. Александр. Красивое имя. А то Ксандр, блядь. Ещё натуралом зовётся…

– Итак, Лёша…

– Зови меня Яром, иначе спалишь перед всеми, – я махнул рукой неопределенно и опустился на стул. Парни последовали моему примеру. – Мне только психушки не хватает в этой жизни. Мало того, что тело какого-то… уебана, – я скривился, словно от боли. – Так ещё и с психикой не всё в порядке.

– Рассказывай, – решительно и серьёзно потребовал Сашка. – Я всё же друг твой… – он запнулся. – Твоего тела.

– А я просто твой друг, – присоединился к допросу Денеев.

Я воровато оглянулся и, заметив странные взгляды поваров, поморщился.

– Тоже мне, конспираторы, блин. Пойдём тогда куда-нибудь, я так понял, у вас тоже пары закончились.

– Платишь ты, – подхватывая сумку со стула, произнёс Диня легкомысленно.

– Да уж как всегда, – проворчал я недовольно себе под нос. – Чуть что, сразу я плачý. Мешок с деньгами я в твоих глазах, Мирка, а не друг.

Радомир рассмеялся, потрепав меня по волосам.

– Вот теперь я верю, что ты – Лёха.

– Да Ярослав я, сука, Ярослав!

– Согласен, сука ты ещё та, – поддержал Саша.

Гребанный ты натурал!

…– Что мы имеем в итоге? – медленно помешивая чай пластиковой ложечкой, спросил Алекс.

Я почти полтора часа рассказывал парням, что к чему, перемежая факты своими нецензурными комментариями, и теперь они, естественно, устали. И если Диня сдался уже давно, попросту перестав делать вид, что что-то понимает, то Фролов – Ксандр – упирался всеми конечностями, выпытывая у меня информацию с маниакальным цинизмом инквизиторского дознавателя.

– Полную хрень, – вмешался в наш увлекательный диалог Радомир.

Кивнул, соглашаясь. Лучшего описания даже я сам не придумал бы.

– Замечательно, – фыркнул блондин. – Лично я имею в напарниках двух дубов.

– Ты нас не имеешь, – резонно возразил Денеев. – А я вот не был бы против…

Голубой вертолёт! Совершенно забыл сказать кое-что важное!

Мирка, поняв, что спалил передо мной свою ориентацию, теперь постоянно… бесил меня своими голубыми шуточками. На мою угрозу втащить парень не отреагировал, заметив совершенно верно, что телосложение нового тела мне втащить никому, кроме Александра, не позволит.

Несмотря на общую подтянутость, Ярик был больше бабой, чем парнем. Тех мышц, которые были накачены у Лёхи, не было у нынешнего Ярослава. В общем, выглядел Донской презентабельно и красиво исключительно с гейской точки зрения. Абсолютно бесполезное тело. Подраться нельзя, но потрахаться с размахом, красиво – очень даже.

– Заткнулись оба! – рявкнул я, заметив, что между натуралом – простите, латентным геем, совсем забыл – и Миркой назревает конфликт. Снова.

Да, собачились эти двое постоянно. В основном с подачи Денеева, который прикапывался к Фролову по поводу и без него. Первые несколько раз это забавляло. Сейчас уже бесило.

– Не затыкай, не затычка! – рявкнули они нестройным хором и зарычали уже друг на друга.

Я устало опустил голову на стол и постарался абстрагироваться от окружающего мира, проговаривая про себя любимое стихотворение:

«Как мало тех, с кем можно помолчать,

Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,

Кому не жалко год за годом отдавать,

И за кого ты сможешь, как награду,

Любую боль, любую казнь принять…»

– Яр! – кто-то заорал мне в ухо. Я полусонно посмотрел на гневно сопящего Сашу и хмыкнул.

– Мы что-то решили? – поинтересовался лениво, потягиваясь и зевая.

– Ага, решили, – кивнул Фролов. – Мы решили, что ты долбоеб. Если хочешь спать, езжай домой. Я пока ничего путного тебе сказать не могу, мне надо подумать.

Однако!

…В квартире было немного холодно, а посему я оделся, как снеговик, и решил провести чёс.

Чего-то особо странного, кроме чёрной коробки на верхней полке в шкафу, я не нашёл. Всё было классически прилично. Наркотиков при обыске найдено не было, что могло означать вот что:

Первое – Яр всегда покупал немного, на раз, чтобы не запалиться и не сесть за хранение запрещенных веществ в случае чего.

Второе – в квартире, за те два дня, что он лежал в отключке, кто-то побывал и всё тщательно прибрал, а свежий труп оставил разлагаться.

Оба варианта мне не нравились, но первый был более гуманным по отношению к моей хрупкой мужской психике.

Второй вариант имел также подварианты.

“А” – Кто-то сознательно передознул Донского, а затем всё здесь подчистил.

Возникает совершенно закономерный вопрос – зачем? Деньги были на месте, да и не думаю я, что у парня было что-то очень ценное в квартире. Портрет Мэнсона не выдолбили, потолочную фреску не забрали. Люстры на месте. Что ещё? Допустим, это была мстя. Жёсткая такая, убийственная мстя. Да, Ярик был той ещё заразой… Зараза! Что-то в голове щелкнуло громко и отчётливо. Нужно провериться на наличие всякой херни в организме. Завтра же и займусь.

“Б” – это вообще Ярик виноват, загнулся от передоза сам, придурок безмозглый, кто-то – скорее всего тот, кто продавал Рикки наркотики – наведался к нему в гости… Ну а дальше… Что сделал бы я, увидев труп? Испугался бы, однозначно. Подумал бы, что меня обвинят в его смерти. Забрал бы всё, протёр, присел на дорожку – и поминай, как звали.

Да уж, детектив я хуевенький.

Тяжело вздохнув, открыл коробку.

На дне лежал разобранный телефон, почти новенький. Симочка была сломана, а на бумажке, в которую оная была завернута, написан номер телефона.

Так, завтра, помимо клиники, нужно ещё и в салон связи зайти, восстановить. Надеюсь, это возможно.

Не обнаружив флэшки, забыл временно про коробку. Этот Ярик такая сука!

“Слава богу, ты хороший,” – хохотнул голос в голове.

Следующим пунктом плана на сегодня было посещение старой странички Вконтакте. Благо, придумали такую программу, как Kate Mobile, иначе быть мне рассекреченным. Зачем нервы друзьям трепать надписью “Был в сети после своей смерти”?

На стене, предсказуемо, обнаружились свечки, заезженное “Помним, любим, помним”, грустные смайлики и короткое сообщение от Лерки: “Все, кто желает проститься с Лёшей, приходите на городское кладбище … к 10 часам, во вторник” датированное сегодняшним утром.

Я прикусил щеку изнутри, задумавшись.

Нужно ли мне идти туда завтра? Есть ли в этом смысл? Возможно, наши души снова поменяются местами, если я окажусь рядом со своим настоящим телом? Тогда вопрос к моей совести – нужно ли мне это вообще?

Да, я не хочу жить в теле Донского, но жить-то хочу!

Побившись головой об стол, вынужден был признать, что не хочу умирать.

С этой мыслью ложился спать.

Я не хочу умирать.

“А я, по-твоему, хотел?”

…Утро началось с головной боли. Было такое ощущение, словно я весь вечер бухал. При чём не что-то неопределённое, а именно коньяк с пивом. Чувствовал я себя отвратно.

Телефон зазвонил сразу после того, как я решил сходить на кухню за водой и, если повезёт, таблетками. На экране горело знакомое: “Ксандр” и я поморщился.

– Обязательно переименую тебя в Сашу, как только приду в себя, – сообщил я парню, не заморачиваясь с приветствием.

– У тебя голос такой, словно ты весь вечер бухал, – просветил меня одногруппник.

– Я и чувствую себя соответственно, – слабо улыбнулся я.

– Бухал? Правда что ли? – недоверчиво спросил Фролов.

– Не, ни капли не выпил. Хрен его знает, что это такое, – я зевнул. – Не напомнишь, что у нас там с первой парой?

– Всё с ней нормально. Психология у нас.

– У Коломенского?! – всполошился я.

Это единственный препод в моей практике, который был неисправимым гадом. То ли от недоеба, то ли просто “по доброте душевной”, но из всех студентов на четвёртом курсе меня он любил больше всех. Точнее, любил он не меня, а мой мозг. Валил при первой же возможности и постоянно издевался, переворачивая мои фразы с ног на голову и выставляя идиотом. Этому гондону было лет тридцать от силы, и все парни в альма-матер знали, что он гей. Я, естественно, тоже, и от этого конфликты у нас случались чаще, чем хотелось бы.

– У него, родимого, – пропел Алекс в трубку. – Надеюсь, ты уже едешь в университет, потому что Иван Васильевич не любит опаздывающих.

А ещё он не любит меня.

…– Можно? – Коломенский вскинул голову и уставился на меня удивлённо.

– Ярик? Ты решил вернуться? – мужчина нахмурился, выходя из-за кафедры.

Стоп. Это ещё что за хуйня? Какого хрена он меня Риком называет? Мозг протестующе засигнализировал, оповещая об опасности потенциального ебаря Рикки.

– Я, Иван Васильевич, учиться пришёл, а не то что вы подумали. За ум решил взяться, – “а не за хуй” продолжил уже мысленно.

– Ясно, – протянул преподаватель. К Донскому он явно относился лучше, чем ко мне в своё время – не язвил и не пытался унизить. – Ну, добро пожаловать тогда. Присаживайся.

Я шагнул вперёд, но тут же был перехвачен рукой Коломенского и прижат к телу мужчины. От неожиданности даже не дернулся, потеряв нить разума. Внезапно стало понятно, почему он назвал меня Риком, но было поздно – он уже целовал меня, залезая свободной рукой под свитер.

Голубой вертолёт! Подавившись запасом воздуха, вывернулся в тисках и со всей силы ударил “Ванечку” локтем в живот. Отскочив от маньяка подальше, начал тереть губы рукавом и бешено орать непонятную хуйню.

– А разрешения спросить?! А если бы я вас вырубил?! Тоже мне, взрослый человек! Нифига не думаете!

К этому времени Коломенский уже разогнулся и почти не морщился от боли, а посему спокойно выслушал мою гневную тираду.

– Что за хуйня? – с железным спокойствием поинтересовался мужчина, как только я замолчал. Я выпал в осадок, да простит меня учительница химии.

– А вы что, даже матом ругаетесь? – тихо спросил я. – А я думал, что геи не ругаются, ну…

– Ага, а ещё мы постоянно трахаться хотим, как кролики, и любим в женщин переодеваться, – уже улыбаясь, но как-то зло, парировал Иван Васильевич.

– Ну, вы мало на женщину похожи… – неуверенно проблеял я, боясь после такой катастрофической тупости смотреть мужчине в глаза.

Матом геи не ругаются, как же. Вот Диня матерится только так, например, вопрос только в том, что я друга вообще как гея не воспринимаю, а Коломенский… А что Коломенский? Он ещё меньше гей, кажется, чем Мирка. Если бы ещё целоваться не полез!

– Простите, – тихо добавил я.

Препод махнул рукой, вернувшись за кафедру.

– Забудь. После пары останься… Или нет, – быстро поменял решение он. – После пар зайди, поговорим.

…День пролетел очень быстро, почти не напряжно. Алекс на протяжении трёх пар капал мне на мозги, вбивая в голову основы поведения Донского. До этого я почти ни с кем не разговаривал, боясь спалиться, но к концу Международного Права Фролов рассказал мне многое. О жизни, о родителях, которых Рик всегда называл “предками”, и о количестве тех парней в группе, с которыми эта шлюшка успела перепихнуться. Оказалось, что почти со всеми – гомофобы предпочитали его бить – кроме самого Ксандра, но Донскому “не особо понравилось”. Смотреть на одногруппников стало стыдно. Это как же?…

Голос в голове не переставая хохотал, будто издеваясь.

Ладно, тихо, Лёха, все хорошо, спокойно. Это же был не ты, а Рикки…

Родители Яра бедными людьми не были. Напротив, в доходах они, кажется, не уступали моей семье, хотя моя маман гребла деньги лопатой благодаря истинно мужскому складу ума и незаурядному актерскому таланту.

Отец – Донской Николай Александрович, знаменитый в узких кругах предприниматель, любил единственное чадо и берег сыноньку, как зеницу ока. Мать – Донская (в девичестве Шираева) Лариса Михайловна, актриса театра оперы и балета. В общем, семья довольно богемная, мои ни в какое сравнение с этими, несомненно, публичными людьми – информации на предков тела в интернете была тьма – не идут. Родители своё чадо уже полгода не видели, и, как намекнул мне Сашка, пора бы уже почтить их визитом. Я согласился, хотя уж родителей Ярослава, уважаемых людей, обмануть будет сложнее.

Ещё Ярик жить не мог без вечеринок. Ни одну пати парень не пропускал, да и сам часто устраивал вписки на своей квартире. Как его до сих пор не нашли, я понятия не имел. Этот придурок совершенно не прятался. Так какого хрена? В принципе, узнать было просто – спросить у самих Донских. Но пока не покончу с экзаменами – хрен.

А после пар я пошёл к Коломенскому.

…– Ну вот, как-то так.

В принципе, мог бы соврать. Но почему-то, когда я начал говорить о потере памяти, Иван Васильевич хмыкнул многозначительно и произнёс насмешливо: “Ты кому врать пытаешься, Ланнов?”. Я чуть не упал со стула от неожиданности, а преподаватель расхохотался. “Я психолог, идиот” – ухмыльнулся мужчина.

Так что пришлось делиться мистической историей.

– В принципе, я не могу отрицать того, что всё ещё не опровергнуто учёными с официальными обоснованиями, – кивнул Ваня. – Да и не похоже, что ты прикалываешься. Я знаю тебя, Алексей, как облупленного, но и Ярика тоже. И ты – точно не он. А в кардинальные изменения характера я не верю. Так что у меня нет повода и… Я так понимаю, ты хотел бы перевестись на пятый курс?

Это с чего бы? Вот уж не думал…

– Вы год назад говорили, что я полнейшая бездарность в юриспруденции, и по мне карьера дворника плачет, – пробормотал я обиженно, припоминая фразу мужчины дословно. Тогда она меня действительно задела.

– Не говори мне, что ты не заметил, – сделал страшные глаза Коломенский.

– Что заметил?

– Что ты мне нравился! – ядовито зашипел он. – Мне кажется, это видели все. Ко мне даже твой друг, Антон, подходил с определенными претензиями.

– Тоха? Он мне ничего не говорил…

– Конечно. С тебя станется меня покалечить, – Иван Васильевич потер грудь, глядя на меня по-детски обиженно. – Не делай такой вид, как будто я сказал тебе, что беременный, всё уже в прошлом. Твой друг был… убедительным, – мужчина премерзко ухмыльнулся. О, нет, не говорите мне, что Тоха тоже… – Ну а насчёт учёбы не переживай. Сдашь всё экстерном, ты парень умный. Конечно, не просто так, а за определённую плату… – преподаватель облизнул губы с явным подтекстом.

Я вскочил с места и выскочил из кабинета, как ошпаренный.

…Сдав анализы на ВИЧ и различные венерологические заболевания и добившись от врача точной даты результатов, я направился в салон связи, дабы попытаться восстановить симку. В конце концов, на ней могут быть записаны важные лично для меня контакты. В магазине меня жестоко обломали – восстановить можно, нужен только паспорт, но контактов на новой симке не будет.

Я вздохнул и мужественно поборол желание заныть прямо перед кассой.

– Давайте, чего уж там, раз пришёл…

Вся процедура заняла около трёх минут времени, и вот я уже пробовал новую сим-карту, запихнув её во второй слот. Симка работала, я сделал дозвон Ксандру, удивив того несказанно, и позвал гулять.

Просто так, конечно. Что значит, что мне нужно? Ничего! Приходи, блядь, к фонтану в центре через двадцать минут, Саша, иначе я знаю твой адрес! Вру, конечно, откуда мне знать, но Фролов, кажется, поверил.

Конечно, я не просто так его позвал, что за бред! Мне нужно было полностью обновить гардероб, а то джинсы с “факами” на задних карманах – и как, интересно, я этого не заметил? – привлекали внимание к моей персоне слишком сильно. Да и розовые кофточки – это, увы, не моё.

Не успел я сесть в автобус, как зазвонил телефон. Я взял трубку, не глядя на номер звонящего – один чёрт, бесстрашный уже.

– Внимательно слушаю, – лениво протянул я вразрез своим словам.

– Я тоже слушаю, сын, – раздался голос с того конца провода. – Расскажи папуле, какие черти тебя носили гребанных полгода…

Вот же блядь.

Комментарий к Глава 3: “Когда тайну знают два человека – это уже не тайна, а новость.”

Стихотворение Эдуарда Асадова – “Как много тех, с кем можно лечь в постель…”

========== Глава 4: “Я вообще-то тоже добрый и чуткий. Особенно по четвергам.” ==========

–… Расскажи папуле, какие черти тебя носили гребанных полгода.

– Эээ, папа! – пискнул я придушенно. – А я как раз собирался позвонить, к вам с мамой в гости зайти…

– О! – тон отца мгновенно сменился, стал немного мягче. – Тогда мы тебя с мамой ждём сегодня на ужин, – сказал он радостно и добавил уже тише. – Мне звонили из деканата. Я рад, что ты взялся за учёбу. И ещё… приходи, пожалуйста, вместе с человеком, который наставил тебя на путь истинный.

– Каким человеком? – не понял я. С чего это он вообще?…

– С парнем со своим приходи, – раздраженно ответил мужчина.

– Хорошо, – протянул я заунывно.

Родители этого угребка знают, что он гей? Да вашу ж маму!

…До центра я доехал за пятнадцать минут, у фонтана уже ждал Саша, зябко кутаясь в серую толстовку до подбородка. Дурак, зима на улице, а он без куртки.

Я подкрался к нему со спины и, стараясь не дышать, сунул руки за ворот. Фролов, почувствовав прикосновение холодных пальцев к шее, взвизгнул и подпрыгнул на месте. Я заржал.

– Сука! – заорал парень, увидев меня. – Падла!

– Какие странные комплименты, – хохотнул глухо, натягивая рукава свитера на кулаки. – Ладно, не дуйся, Саш, пошли, я, вообще-то, не просто так тебя позвал. Поможешь мне с покупкой одежды, я по магазинам раньше только с Тохой ходил… Ну, сам понимаешь.

Блондин приоткрыл рот, но тут же закрыл его, кивнув на здание торгового центра через улицу.

Помрачневший, я шёл рядом с Алексом, едва переставляя ноги.

Нас с Антоном связывали тринадцать лет дружбы. Это ахуенно много, если подумать. Мы были с ним не просто друзьями – братьями! Сначала одноклассники, потом одногруппники. И всё это – тринадцать лет. А теперь мой брат сидит на транквилизаторах из-за моей тупости и невнимательности – или из-за чего я там умер? – и я нихрена не делаю.

Чёрт! В глазах предательски защипало, и я начал дышать глубже, чтобы справиться со слезами. Нет, ну не на улице же рыдать!

– И как, не боишься через дорогу переходить? – поинтересовался Саша, бодро вышагивая по зебре.

Я едва не остановился на середине. Сердце застучало сильнее, и я прошипел сквозь зубы:

– Пока ты не спросил, не боялся.

– Ой, прости, – бесцветно произнёс Фролов, и в его голосе не слышалось ни капли раскаяния.

Когда мы перебрались на тротуар, я толкнул парня в сторону торгового центра, больно впечатав кулак в его лопатку.

– Сука! – прошипел я.

– Ну, ты не рухнул на колени и не заорал на пешеходке. Это уже хорошо. Психологическая травма несерьёзная, – легкомысленно заявил Сашка, направляясь в сторону какого-то брендового магазина мужской одежды.

– Какие цвета предпочитаешь? – продолжал говорить безликим голосом он, перебирая вешалки в нестройном ряду.

– Чёрные, белые, тёмно-синие, коричневые…

– Ясно. Иди в примерочную… – он привстал на цыпочки. – Третья пока свободна. Давай-давай, – парень едва ли не дал мне пинка для скорости.

Я шёл в сторону раздевалок и думал, что Алекс совсем не такой, каким был вчера утром, думая, что я – Рикки. Он жёсткий, безразличный и холодный, как айсберг. А визгливая девчонка – это просто маска, роль, не более. Маска для Рика. Маска для богатенького мальчика…

Для спонсора!

Когда я услышал звук шагов за ширмой и увидел в щели между полом и занавеской обувь парня, быстро втащил того в примерочную и прижал к стене, приподняв над полом – он был тощим, почти как Донской, а я действовал на адреналине, бьющем по вискам.

– Сколько он тебе платил? – сверкнул глазами я.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – отвел взгляд Фролов, возмущенно поджимая губы.

– Сколько? Саша, сука, я всё равно узнаю! – встряхнув блондина для верности, зарычал.

– Я не понимаю, – упрямо повторил парень уже громче, но уголок губ нервно дернулся. – Мне больно, Лёша…

– Яр я уже, блядь! – рявкнул я. – Говори!

– Пятнадцать тысяч! – заорал он в ответ мне в лицо.

– Что ты делал?!

– Был мальчиком на побегушках, хотя в его понимании это была дружба, – тихо, совсем тихо ответил он и перестал вырываться, повиснув у меня в руках безвольной куклой и опустив голову.

– Наркота? – так же тихо спросил я, отпуская его.

Саша быстро замотал головой отрицательно.

– Нет, наркотики – никогда. Он говорил, предлагал больше… за это. Но я не согласился, – Фролов вымученно улыбнулся. – Достаточно с меня уже.

– Как же тебя угораздило-то, а? – пробормотал я, мгновенно проникнувшись к одногруппнику… нет, не жалостью. Чувство, что сродни уважению. Это же как работа. Да, довольно унизительная, но платят-то хорошо.

Тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и поправляя парню смятый воротник рубашки, выглянувший из-под толстовки.

– Зачем?

– Младший брат, Димка. В пятый класс в этом году… У него серьёзные проблемы с сердцем, лекарства дорогущие. Я на двух работах работал, а потом Яр появился… Я не мог по-другому, понимаешь? Мы с Димой всю жизнь одни, всю жизнь я всё для него… Я не мог его бросить, понимаешь, Лёша? Я не мог! – под конец своего короткого рассказа парень не выдержал и заплакал. Эти скупые слёзы были мне знакомы: ни звука, лицо практически не меняется, но соленая влага стекает по щекам. Алекс плакал прямо как я.

– Саш, а мне вот очень помощник нужен. Очень-очень нужен, – произнёс я осторожно, сжимая его плечо. – И зарплату буду тебе платить…

Синие глаза парня загорелись так ярко, что у меня перехватило дыхание. Нужно запретить этот взгляд законом, он такой… такой…

– Ты такой… Лёха, – прошептал Сашка, обнимая меня крепко-крепко, но как-то по-детски. Меня так только крестник обнимал, когда я ему новую игрушку дарил. – Обо мне никто и никогда раньше…

Никто? Никогда?

– Саша…

– Можно… можно я буду твоим другом? Пожалуйста!

– Ты вообще глупости говоришь, – обнимая одногруппника в ответ, твёрдо произнёс я. – Ты с самого начала мой друг, – подумав кое о чём, хохотнул. – Потому что ты или мой друг теперь, или труп. Стану я незнакомым людям свою тайну доверять!

Через секунду мы оба хохотали, привалившись к стене.

Голос в голове многозначительно хмыкнул, и в этом странном выражении мне послышалось недоверие и пренебрежение.

…Гардероб мне Фролов подобрал суперский. Одни только брюки с джемперами чего стоили! В общем, под стать статусу одежда. И под стать мне.

Осталось только пойти перекрасить волосы – и будет мне счастье.

Когда я поделился радостной новостью с Алексом, тот посмотрел на меня, как на дебила.

– Яр, – да, я наконец уговорил его называть меня так. – А ты случаем головой в детском возрасте не ударялся? Об бетонную стену, например?

– Стена не выстояла, – подтвердил я с совершенно серьёзным лицом. Блондин фыркнул, вроде того – шутку понял.

– Ярик, милый мой придурок, ты в зеркало себя видел?

Я скептично вскинул бровь. Конечно, видел. Лучше бы не видел. Честно говоря, внешность у меня теперь была блядской. Этот взгляд… В нём, мне кажется, даже цена читается легко. “Дохуя” – крупным шрифтом.

– Ну и?

– Ты веснушки на своём теле видел? – допытывался парень.

Нет, ну я не понимаю, что ему от меня надо!

– Нет, не видел.

– Ну и? – повторил он мою недавнюю фразу.

– Не знаю я, у меня голова вообще не варит, – вынужден был признаться я, покачав головой.

– И этот человек каким-то немыслимым образом догадался, что Донской платил мне деньги, – осуждающе прищурился Сашка. – Ты не рыжий. У тебя натуральный цвет – тёмно-каштановый.

– Первая действительно радостная новость за день, – вздохнул я с облегчением. – Пойду тогда сбрею эту дрянь с головы.

– Не торопись! – недовольно воскликнул Фролов. – Сначала мы идём за нормальной обувью, а потом уже в салон. И не спорь, ты сегодня с родителями знакомиться едешь!

Да, про родителей я ему рассказал. Конечно, на роль “того самого парня” вызвался Алекс, а как иначе? Он и поддержит морально, и косяки исправит. И вообще, пусть деньги отрабатывает!

Если честно, я так ни секунды не думал. Просто это было очень полезно для самооценки Фролова, как востребованного работника.

Обувь мы выбрали ту, которую я всегда носил сам. Качественную и не особо дорогую.

В салоне меня постригли, выбрили один висок кельтским орнаментом, и прокололи бровь, вставив туда маленький чёрный шарик.

В итоге, сидя в газели и ловя на себе осуждающие взгляды бабушек, а восхищенные – девушек, (а так же двух парней, но я не думаю об этом, не думаю) я чувствовал себя человеком с большой буквы.

Дома я не ужинал. Просто переоделся в самое презентабельное из новых вещей, посрывал с одежды все ценники и прочую лабуду, и, одев стильные ботинки на толстой подошве, вышел на улицу уже совершенно другим человеком.

А после столкнулся с такой проблемой, как адрес квартиры предков.

– Алло, Сань, а куда ехать-то? – недоумевал я, позвонив другу.

– Пфф, оглядись хорошенько. Нет джипов чёрных во дворе с водителем снаружи? – я выискал один такой – как будто их было много – и подтвердил факт Фролову. – Иди уверенно к нему. Мой адрес …, так что не тупи – садись в салон и говори, что нужно заехать за мной. Вот и всё, остальное при встрече. Чапай, – парень, закончив говорить, бросил трубку, а я, сунув телефон в карман куртки, направился к чёрному “Гелику”.

Водитель бросил начатую сигарету на асфальт и поспешил открыть мне дверь. Я недовольно глянул на него и почти рявкнул:

– Руки! Я тебе что, баба что ли?!

Водила был ошарашен и озадачен, а ещё, кажется, испуган, поэтому я улыбнулся иезуитски:

– Это был первый и последний раз, иначе это наша последняя встреча, понял?

Шумахер закивал головой, как болванчик, а я ржал про себя, думая, что ещё никогда не наводил на людей столько ужаса какой-то парой слов. Мне было слегка стыдно, но имидж плохого парня нужно было поддерживать.

До дома Фролова мы доехали с ветерком. Я даже начал нервно покусывать щеку изнутри, глядя на то, как машины вокруг превращаются на светофорах в размытые цветные пятна. Да, раньше я предпочитал общественный частному транспорту. И уж автобусы явно не разгонялись до ста двадцати по прямой.

Саша выглядел… круто. Чёрный костюм-тройка сидел на парне, как влитой, а перекинутый через плечо пиджак и выражение лица делало одногруппника этаким скучающим Аполлоном, снизошедшим до смертных людей.

Я галантно открыл ему дверь и мягко улыбнулся, глядя в пронзительно синие глаза.

Но Фролов не прошёл мимо спокойно. Эта сука полезла целоваться! Я немыслимым образом остановил его в миллиметре от своих губ, так, чтобы водитель думал, что мы целуемся, но не видел точно. Мои глаза метали молнии.

– Натурал я, Яр, – прошептал он одними губами так, что даже я едва услышал.

– Оно и видно, – тем же тоном ответил я, отстраняя парня от себя с фальшиво довольной улыбкой.

В салоне Алекс передал мне кожаные перчатки без пальцев. Я смотрел на это чудо моды скептически.

– Зачем? – сорвался с губ закономерный вопрос.

– За надом, – пропел Саша. – Тебе помочь?

– На кожу поскупились, нормальных не было что ли? – буркнул я, застегивая маленький замочек на запястье.

– Ты как старик восьмидесятилетний, – всё с той же милой улыбочкой просветил меня парень и добавил злорадно: – Рикки!

Сука!

…Чета Донских жила за городом, в трехэтажном коттедже. По периметру был разбит приличный по размерам сад с множеством дорожек и теплиц.

В самом доме обстановка была современной, выполненной в минималистическом, с элементами хай-тека, стиле. На первом этаже находилась гостиная и кухня-столовая.

Здесь нас и встретили родители Ярослава. Длинноволосая женщина с добрым лицом и мужчина лет пятидесяти с высокомерным взглядом стояли на лестнице под руку.

Я ждал чего угодно. Каких угодно слов. От “Сынок, мы так тебе рады” до “Ах ты неблагодарная скотина”, но предки в очередной раз меня удивили.

– Какой милый мальчик! – восхищенно ахнула Лариса Михайловна.

– Пойдемте уже есть, я голодный, – буркнул Николай Александрович со скрытым интересом поглядывая на Фролова.

– Мама, папа, это Александр, мой одногруппник и лучший друг! – представил парня я, улыбаясь как можно более искренне. Все же было непривычно называть чужих людей своими родителями.

– Друг? – вопросительно вздернул бровь Донской-старший.

– Папа, я пересмотрел некоторые свои взгляды на жизнь и решил, что мне нравятся девушки! – выпалил на одном дыхании, максимально выпучив глаза, когда Алекс со всей силы ёбнул мне каблуком туфель по ноге.

– Ярик у меня такой шутник! – заскрипел, смеясь, Саша. – Такой шутник! – в голосе явно слышалось “такой долбоеб”. – Лариса Михайловна, Николай Александрович, можно мы отлучимся ненадолго? Яр забыл в туалет дома сходить, всю дорогу терпел!

Так я накосячил, что ли? Блондин, дождавшись кивка удивленных родителей, потащил меня в неизвестном направлении.

Толкнув первую же дверь на втором этаже, друг пихнул меня к стене и гневно втянул воздух ноздрями. Подсобное помещение – для уборочных средств – было завалено швабрами и разными банками-склянками с разноцветными стикерами. В углу я заметил небольшую железную стремянку.

– Девушки тебе нравятся, да?! – глухо заорал Фролов. – У тебя на баб с четырнадцати лет не стоит, придурок! Иначе родители твою ориентацию не признали бы!

Я тупо хлопал глазами, ничего не понимая.

– Почему ты мне не рассказал? – наконец смог выдавить я.

– Я не думал, что ты будешь нести такую ересь. Думал, что ты умнее, – почти простонал он в ответ. – Сейчас мы вернёмся и спустим всё на тормозах. Спишем на твоё больное чувство юмора. Ясно?

Я закивал понятливо. Нет, ну, тут он сам виноват – о таких вещах нужно рассказывать в первую очередь. Саша ещё раз вздохнул, покачав головой, типо: “Ты такой придурок”, и вышел из закутка первым.