Текст книги "Меж двух огней (СИ)"

Автор книги: _Prince of Darkness_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Вскоре они уже катили по дорогам Камберленда, следуя к самой окраине города. Шарлотта замирала в предвкушении встречи со своим новым домом, о котором Томас столько рассказывал, о котором она иногда читала в книгах. Это поместье действительно очень старое и не мало известное, ему уже больше сотни лет, и ни одно поколение владело им, кроме этого Шарлотте было известно, что камберлендская пустошь, на которой и возвышается родовое имения Шарпов, пользуется дурной славой, и мало кто решается ступить на те позабытые земли – вот, собственно, и все, что она знала и могла сказать об Аллердейл Холл.

День выдался достаточно прохладным, в воздухе уже витал легкий морозец, хотя ещё ни одной снежинки не упало на землю, затвердевшую под ногами. Их путь к поместью продолжался, и девушка не упускала момента влиться в атмосферу этих глухих мест. Тянущиеся по обе стороны леса пугали своей мрачной и непролазной дремучестью. Шарлотте порой казалось, что за каждым деревом прячется что-то странное и страшное и смотрит на них своими большими глазами. Город уже давно остался позади, как вскоре в прошедших дорогах оказался и лес, дома и деревья вскоре сменились пустыми, широкими полями с пожелтевшей высокой травой, по-видимому, ни разу ни кем не скошенной. Поля тянулись вдаль – настолько далеко, насколько позволяет линия горизонта, отделяющая небеса от земли. Шарлотте очевидно, что на этих полях никогда не трудился человек, все представляется ей таким глухим, заброшенным и забытым, что по коже невольно пробегают мурашки от такой пустынной тишины, которую в данный момент нарушает только стук колес их экипажа и цоканье копыт уставших лошадей. Почта была последним людным местом, которое они проехали, и оставлена она была в нескольких милях, покинута примерно четыре часа назад. На тысячу верст ни одной живой души – только поля, серые лесные чащи, где голые деревья скрипят и ноют от терзающего их легкого ветра, они желают наконец заснуть на время холодов, но ветер упрямо продолжает шевелить их ветви, скидывая остатки гнилых листьев.

–Кажется, мы уже на месте, – вдруг шепчет приятный баритон над ухом, и Шарлотта вздрагивает, а после смотрит по направлению руки Томаса. -Вон там, видишь?

Девушка вгляделась в даль и различила на пустынном холме очертания огромного темного особняка, который на таком расстоянии казался не больше, чем здание почты, которое они проехали, но чем ближе экипаж подъезжал к месту, тем лучше Шарлотта могла разглядеть его и убедиться, что его размеры воистину непостижимы. Экипаж въехал на покрытую засохшей глиной дорогу, которая вела прямиком к дому, а позади остался каменный забор, удерживающий на своих твердых плечах заржавевшую дугообразную вывеску с названием “Аллердейл Холл”. Томас рассказывал, что на этих скудных землях, где и располагается их поместье, ничего не растет, а даже если что-то рождается, то непременно имеет привкус горькости, однако в недрах этой земли хранится красная глина, которая была и остается главным доходом рода Шарпов. Теперь же Шарлотта лично могла убедиться в неблагоприятности и суровости этой земли. Но куда больше её интересовало само имение – поместье, которое давно утратило свою роскошь…

Особняк выглядел мрачно и даже немного устрашающе, и все же, несмотря на его старость и гниение, он гордо возвышался на этом отдаленном холме и был обречен на вечное, но такое же гордое одиночество. В островерхих крышах его высоких башен заметно зияли небольшие дыры, словно та постепенно сгнивала под гнетом долгих столетий, на средней башне вершина и вовсе была проломлена и провалилась вниз, из неё лишь торчали выбитые доски. В некоторых местах дом был опутан поросшими растениями, словно паутиной, она обвивала его ветхие стены, пуская в них свои корни, растянувшись от самой каменной изгороди и чуть ли не до самой крыши, проходя между окнами и впиваясь в различные трещинки. Все окна плотно были занавешены белесыми шторами, за которыми скрывались богатые комнаты. Обшарпанные стены постепенно покрывались от старости темными пятнами, делая этот дом ещё более жутким.

Экипаж подкатил ко входу и остановился у самой двери. Шарлотта разглядывала фасад особняка, и у неё возникало ощущение, что дом доживал свои последние дни. До того он выглядел уставшим от этого бесконечного времени, от какой-то невообразимой и незаметной глазу тяжести, что постепенно готовил себя к неизбежной и такой желанной гибели. Однако девушка с легкостью и радостью подметила, что ни она, ни Томас не дадут дому сгинуть и обязательно возобновят в нем бывалую жизнь.

–Вот мы и прибыли, любовь моя, – с улыбкой произнес Томас, беря свою жену за руку и помогая ей спуститься с приступка на землю.

–Здравствуйте, молодой хозяин! – резвый старикашка невысокого роста и с добродушной улыбкой на морщинистом, исхудалом лице, покрытым седой бородкой, появился словно из неоткуда, радостно поприветствовав баронета.

–Привет, Ферди! Как вы тут справляетесь? – не менее радостно обратился к нему Шарп, не забыв пожать его руку.

–Все хорошо, хозяин, но вас не хватало.

–Ну, теперь я дома, Ферди. А это моя жена, леди Шарлотта Шарп, прошу любить и жаловать.

–Ох, знаю, хозяин, – старик почтенно снял с головы старую шапку и чуть заметно отдал поклон юной барышне, – вы ведь уже давно женаты. Так, ребята, возьмите вещи леди Шарп, а я заберу багаж нашего хозяина, – хлопотный старик поспешил скорее угодить прибывшему баронету и помочь ему с вещами в тот момент, когда сам Шарп и его жена медленно проследовали ко входу.

–О чем это он сейчас сказал? – поинтересовалась девушка, с улыбкой оглядываясь на забавного и немного странного старика.

–Честно говоря, я его сам ни всегда понимаю, – ответил Томас, – не бери в голову. -С этими словами аристократ неожиданно взял жену на руки, услышав, как льется её звонкий смех, и наконец переступил порог Аллердейл Холла. Перенеся девушку на руках через порог своего особняка, Томас осторожно отпустил её, не переставая следить за выражением её лица, которое окрасилось в оттенки восхищения и изумления. Шарлотта оказалась во внутреннем парадном холле особняка и была заворожена его устарелым, но по-прежнему идеальным видом. С первых же секунд её поразила высота потолка, достигавшая примерно сто футов. Смотреть в самую высь нельзя было слишком долго, ибо голова постепенно начинала кружиться из-за такого огромного расстояния. Её поразили своды обшарпанных и облезлых стен, в некоторых частях которых видна когда-то просочившаяся и уже засохшая глина, хотя кроме этого неприятного вида стены могли также удивить коллекцией живописных картин, которые висели так тесно друг к другу, словно прижались, чтобы спастись от холода, их было преогромное множество, но одним взглядом рассмотреть их было просто невозможно. От парадного холла тянулась широкая лестница, ведущая на второй этаж, где, пройдя через коридоры, можно было оказаться на небольшой балюстраде под аркой, с которой весь парадный холл был виден как на ладони, а в самом сердце особняка скрывались комнаты и потаенные коридоры, в атмосферу которых поскорее хотелось окунуться.

На полу поселившийся в этом доме ветер гонял гнилую листву, которая потеряла блеск осени и оставила на себе лишь унылые оттенки холода, у лестницы стоял небольшой диванчик, небрежно устланный бежевым покрывалом, прямо напротив девушки располагалась огромнейшая гостиная, однако из холла Шарлотта увидела лишь камин, в котором резво плясал жаркий огонь, над лестницей висела разветвленная люстра с пожелтевшими и покрытыми слоем пыли плафонами, лестничные перила были красиво вырезаны из дерева и оставались в более менее приличном состоянии, и местами давно наброшенная краска даже не потерлась и не облезла.

–Сколько же здесь комнат? – прошептала Шарлотта, впавшая в невыразимое восхищение.

–Не знаю, хочешь посчитать? – послышался голос Томаса, что медленно приблизился к ней. -К сожалению, этому дому ремонт просто необходим. Крыша в этом месте окончательно провалилась и рухнула прямо вниз, и теперь ветер заносит сюда опавшую листву осенью, а зимой холодный снег. Порой выгребаем отсюда целые сугробы. Кроме того, особняк стоит на самом высоком месторождении красной глины, от своей старости он постепенно проваливается, поэтому сквозь гнилой пол в этом месте глина легко просачивается, – баронет наглядно показал девушке, что происходит, наступив на трухлявые половицы, и от тяжести его веса сквозь щели показалась глина, напомнившая по своему цвету кровь. Улицезрев столь неприятный факт, Шарлотта подняла голову наверх, откуда с головокружительной высоты медленно и плавно спускались листья, оседая на гладкий пол.

–Я пойду покажу им, куда нужно отнести наши вещи, – сказал Томас, заметив у входа носильщиков и верного Ферди, – а ты пока располагайся. Кстати, там, наверху, моя мастерская. Не терпится тебе её показать, – загадочно проговорил баронет, а после отправился наверх.

Девушка с улыбкой проводила мужа взглядом и шумно вздохнула, оставшись одна в огромном парадном холле, лишь откуда-то сверху доносилась речь Томаса, который что-то объяснял своим помощникам и весело рассказывал. Шарлотта откинула вуаль шляпки, а затем и вовсе сняла её с головы и положила у зеркала, наконец обращая внимание на свое отражение. Слой пыли со стекла она стерла ладонью и теперь более четко увидела, как на её губах играет счастливая улыбка, которую до этого она боялась явить миру и самой себе, но теперь прятать её она больше не в силах.

Вдруг Шарлотта четко увидела в отражении зеркала, как чей-то силуэт в гостиной плавно проплыл и скрылся за темными шторами, сверкнув подолом своего вишневого платья. Девушка резко обернулась назад и в эту секунду в доме наступила полнейшая тишина, голоса сверху исчезли, остался лишь шелест ветра и грохот где-то на чердаке. Шарлотта, затаив дыхание, на ватных ногах двинулась в сторону гостиной. Она продолжала всматриваться в комнату, чтобы вновь уловить движение, но кроме танцующего в камине огня она ничего не увидела – все было спокойно. Внезапно чей-то голос долетел до её слуха, зловеще прошептав её имя и забившись в самые дальние и скрытные уголки дома. Это заставило Шарлотту замереть на месте. Напряженная тишина давила на нервы, но в какой-то момент её разогнали отчетливо раздавшиеся шаги, которые послышались откуда-то сбоку. Шарлотта увидела Люсиль, грациозную, статную девушку, с которой уже была знакома и которую была особенно рада видеть в этот момент. Черноволосая дама, облаченная в темно-синее платье, корсет которого был украшен черными розами, вышла именно оттуда, куда и проследовал загадочный силуэт. На руках сестра Томаса держала маленькую собачку с забавно торчащими ушами и озорным взглядом, которая смирно поджала лапки и, высунув язычок, часто дышала.

–Вы уже прибыли! – без особых эмоций сказала девушка. – Добро пожаловать, Шарлотта. А где Томас?

–Я здесь, – раздался голос сверху. В этот момент он спускался с лестницы, и вот наконец приблизился к сестре и крепко обнял её. По их объятиям было заметно, что роднее друг друга у них больше никого нет, по крайней мере в жизни Томаса до недавнего времени никого не было, кроме Люсиль.

–Вот мы и дома, – сообщил Томас с беглой улыбкой на тонких губах, беря жену за руку и чуть подводя её к сестре. Люсиль попыталась изобразить радость, однако это у неё получалось настолько плохо, что невозможно было не заметить легкое и немного странное недовольство. От неё словно повеяло холодом, который Шарлотта предпочла не замечать, прекрасно понимая чувства этой девушки. Ведь она – новый человек не только в этом доме, но и в их жизни, и первое время Люсиль непременно может позволить себе колючесть в отношении, будет присматриваться к ней, прежде чем окончательно принять.

Следующим, что увидела Шарлотта, была кухня, которая оказалась такой же неприветливой и слегка отталкивающей: плиточные стены пожелтели от старости, в некоторых местах даже обвалились, а сквозь щели даже сейчас продолжала сочиться эта отвратительная глина, которая придавала общей картине нотку жути и омерзения. На полу здесь тоже валялись пожухлые листья, которые ветер разогнал по углам, над длинным столом, что стоял посередине на резных ножках, висела люстра, которая по виду создавала впечатление самодельной, но освещала все довольно хорошо, и в этом ей помогало небольшое единственное окно, из которого бил дневной свет. В стену был врезан камин, где трещал огонь и на котором Люсиль что-то разогревала в чугунном котле, старинная посуда громоздилась на деревянных полках и тумбочках, на столе из еды были только овощи, что выглядели уже довольно несвежими. Тем не менее, все эти недостатки Шарлотта отодвинула для себя на второй план, просто закрыла на это глаза и просто приняла все таким, как есть на самом деле.

–Я только что с почты, – Люсиль указала на конверты, что лежали на столе. -Шарлотта, ты чем-то обеспокоена?

–Просто меня тут что-то напугало, – отозвалась она.

–Напугало? Что именно? – скосился на неё Томас.

–Странная тень в гостиной…

–То ли ещё будет, Шарлотта. В этом доме всегда жили тени, скрипы и другие неприятные явления. Ничего не поделать, дом уже слишком стар, к этому тебе придется привыкнуть, но зато твоему воображению будет что рисовать, – разъясняла Люсиль со странной улыбкой, поглаживая своего песика по холке.

–Ничего страшного. Самое главное, что мы здесь все вместе, и с этого дня я хочу, чтобы в этом доме жили только любовь, дружба и тепло, – Шарлотта приблизилась к своей новоиспеченной родственнице и, приобняв за плечи, коснулась губами её щеки. Она смотрела на Люсиль с той самой любовью и теплотой, о которых только что говорила, и было видно её искреннее желание и усиленное старание понравиться сестре супруга в первый же день. Однако сама Люсиль отреагировала на этот жест с некоторой отстраненностью и явной неожиданностью.

–Что ж… Тепло этому дому точно не помешает, – проговорила она, сжав своими пальцами ладони Шарлотты. -Томас, твоя жена совсем замерзла. Её руки холоднее льда.

–Конечно, прости, дорогая. Идем со мной, поднимемся наверх и разведем огонь. Я приготовлю тебе горячую ванну. Только вода поначалу будет красной из-за глины, но потом она очиститься, – предупредил Томас.

–Хорошо. Люсиль, прошу прощения, – опомнившись, Шарлотта обратилась к даме на пороге кухни, – когда у тебя будет свободное время, не могла бы ты сделать для меня дубликаты ключей?

–Они тебе не нужны. – Ответ леди Шарп прозвучал довольно резко и показался несколько твердым и вместе с этим и странным, что вызвало некоторое смятение у Шарлотты. Чуть смягчившись, Люсиль продолжила: -Дело в том, что некоторые части дома не безопасны. Ты должна сперва обустроиться здесь, привыкнуть, и потом, если ты посчитаешь нужным, я сделаю для тебя дубликаты.

На слегка разрумяненном личике Шарлотты блеснула легкая улыбка, она покорно кивнула, не заподозрив особой странности в словах Люсиль, она полностью доверяла ей, как хозяйке поместья, и вполне полагалась на её здравомыслие, ведь к такому зловещему и столь неприветливому дому действительно стоит привыкать и принимать все его недостатки, чтобы в конце концов стать его обитателем во всех смыслах этого слова. Шарлотта последовала за Томасом, а Люсиль же, оставаясь наедине с собой, крепче сжала в своей ладони тяжелую связку ключей от комнат Аллердейл Холла.

–Прошу, дорогая, – Томас отворил перед супругой скрипучую дверь очередной комнаты. Шарлотта, поблагодарив его, с замиранием сердца переступила порог спальни. Здесь и впрямь было теплее, чем на нижнем этаже, но не намного. Холод успел проникнуть сквозь многочисленные щели, дыры и проломы в этот дом и поселиться в каждом его уголке, ожидая, когда его сгонят сверкающие огни каминов и свечей. Однако спальня могла все же похвастаться своим уютом, в этом мрачном доме она, пожалуй, оказалась пока что единственной, в которой Шарлотта обнаружила облегченность и спокойствие, некое укрытие. По стенам здесь не стекала отвратительного цвета глина, они были обклеены весьма странного и необычного стиля обоями, два окна были украшены белоснежными узорчатыми занавесками, а темные шторы раздвинуты в стороны, забирая у комнаты оттенок мрачности, которой в доме и так хватало. Посередине на возвышении стояла широкая кровать, укрытая темно-зеленым покрывалом, по обе стороны над ней висели заделанные занавесы, прикрепленные к стене и связанный специальной лентой; на холодном полу постелены три коврика и один большой ковер, каждый из них был жесткий и самый простой, не имевший в себе каких-то особенностей; камин, к которому направился Томас, был врезан в стену, а в нем тлели угольки от давно уже сгоревших поленьев, что дарили этой комнате такое необходимое тепло. Потолки здесь были навесные, низкие по сравнению с нижним холлом, люстры ничем не отличались от тех, что Шарлотта успела разглядеть в парадном холле, из мебели, помимо кровати, на изгибистых ножках здесь стоял письменный столик, несколько стульев, обитых узорчатой тканью, высокий шкаф, возле которого Томас временно сложил вещи супруги, и диванчик с широкой, но тонкой спинкой, покрывало которого свисало и стелилось по полу.

У Шарлотты стало легче на сердце, она словно ощутила себя в безопасности здесь, именно в этой комнате, ей захотелось остаться здесь навсегда и никогда не покидать её пределы, и какое было счастье, что здесь она будет проводить гораздо больше времени, чем где-либо в этом особняке, однако любопытство не собиралось от неё отступать, все хотелось увидеть и осмотреть, так сказать, познакомиться с Аллердейл Холлом поближе, пообщаться с ним. И как бы странно это не звучало, но чем дольше Шарлотта оставалась здесь, тем больше ей казалось, что этот дом словно живой. Эти странные звуки и грохоты казались ей душераздирающими стонами поместья, который постепенно прощается с жизнью, который мучается от сильных ран и мечтает скорее кануть в небытие, унеся с собой историю многих поколений рода.

–Скоро станет теплее, – сказал Томас, расшевелив палкой свежие поленья в огне. Комната мгновенно наполнилась треском и задышала жаром. Шарлотта, сбросив шляпку на столик, принялась расстегивать пуговицы своего пальто, но вдруг руки Томаса перебили её движения и продолжили самостоятельно. Он расстегнул каждую из них, а после мягко снял пальто и не очень бережно откинул его на диван. Его глаза следили за её лицом и отчетливо видели каждое его изменение, он внимательно слушал, как её дыхание тяжелеет и замирает в её груди. Его руки так же мягко сняли перчатки с её ладоней и освободили тонкие пальчики.

–Ты замерзла, – проговорил Томас, сжав её холодные руки в своих ладонях и поднеся их к своим губам, чтобы подарить свое теплое дыхание. -Ничего, скоро согреешься, – пообещал он, нежно гладя тонкими пальцами её руки, обводя кольцо, что красовалось на безымянном пальчике. Она завороженно смотрела на красный камень кольца, когда Томас подарил ей его, и девушке казалось, что этот яркий цвет утягивает её в какую-то рутину, в пропасть, откуда не выбраться, оно грозит чем-то весьма опасным и немыслимым, но страха не пробуждает… Наверное, именно из-за отсутствия страха и затмевающей собою все любви девушка без малейшей оглядки доверилась баронету из Англии.

–Я приготовлю тебе ванну, – вновь прозвучал его сладкий голос, обращенный в полушепот, а после их губы встретились и слились с поцелуе, который Томас постепенно обращал в настойчивый и крепкий. Он больше не пил маленькими глотками нектар её губ, теперь он пил его залпом, старался осушить до последней капли, до того пленяла его их невинность, их терпкость и сладость, что хотелось все больше и больше. Баронет опустил руки чуть ниже её талии и слегка смял шелковую юбку её платья, а девушка же непроизвольно уперлась руками в его грудь, когда ей казалось, что черта вот-вот будет перейдена ими обоими, и она понимает, что не готова перейти её именно сейчас. Она желает, но чего-то боится…

–Нет, Томас, подожди. Остановись, прошу, – зашептала она, ощутив на своей коже его горячее дыхание, которое сливается с её сбившимся. Он чуть ослабил объятия. -Давай дождемся ночи. – Она умоляюще взглянула в его глаза, и он будто пришел в себя, понял, что немного поторопился, понял, что, возможно, даже напугал её своим напором. Для неё столько нового произошло за эти дни: длительные переезд, знакомство с новым, чего таить, не самым уютным домом, к которому ещё нужно привыкнуть, а тут ещё неизбежная брачная ночь, на которой Томас не будет настаивать, если она действительно не захочет и попросит дать ей время.

–Прости. Конечно, ты права, дождемся ночи, – он прикоснулся губами к её виску, а она, словно извинившись за свою трусость, обняла его за плечи и положила голову ему на грудь, прижавшись словно маленькое дитя к родителю. Улыбнувшись её невинной искренности, Томас крепко сомкнул руки на её талии.

Шарлотта отправилась в ванную, когда за окнами мрачного Аллердейл Холла вечер постепенно начал сменять день: на возвышающийся холм опускались сумерки, небо хмурилось, а легкий туман находил из далеко раскинутых лесов на горизонте. Девушка наконец согрелась, она уже и забыла о холоде, который встретил её в этом доме. Хруст горящих поленьев в камине, теплые свечи, расставленные в спальне, уютная обстановка разогнали все печали и сгладили все неприятные ощущения, которые возникли от созерцания первого этажа. Шарлотта знала, что впереди ещё много неосмотренных комнат и вещей, для неё этот дом был как закрытая книга, впрочем, как и Люсиль, и под их величием могут скрываться тайны, о которых в данную минуту Шарлотта думала лишь вскользь, не смея позволять себе большего даже в мыслях. Этот дом и сестра супруга только ещё собираются стать ей родными, и она сделает все возможное, чтобы это скорее произошло.

Томас оставил Шарлотту одну, а сам же спустился вниз. От их спальни до ванны было совсем близко, дверь находилась в отдаленном углу комнаты, где скопился сбежавший от яркости свечей мрак. Отворив скрипучую дверь, Шарлотта оказалась в маленьком, не очень широком проходе, и от ванной комнаты её отделяли лишь пара шагов. Здесь огоньки свечей мягко освещали помещение, однако вместе с уютным теплом ванная наводила легкую, неприятную жуть: эти стены с бледно-красными пятнами от глины, старые ржавые трубы, холодный плиточный пол под ногами, на котором тускло отражается блеск свечей, два умывальника, ранее сверкающие белизной, а сейчас по краям заржавевшие и сохранившие на себе не отмывающиеся пятна все той же глины, которые темнеют возле слива, грязноватое зеркало, тянущиеся почти во всю стену до самой двери, в котором Шарлотта увидела свое отражение, и, наконец, сама ванна на изгибистых ножках, расположенная на возвышении, по обе её стороны от которого на высоких подсвечниках сияла каждая из свечей и разгоняла мрак по углам, где он таился и не переставал следить за новым жильцом старого дома – все это дополняло небольшое круглое окно, висевшее прямо напротив входа. Сквозь него ничего невозможно было разглядеть, все там было затуманено белесым свечением, и взгляд не мог разобрать, было за ним хоть что-нибудь или нет, единственное, что бросилось в глаза сразу, так это тень от кустарников и веток, которые словно бы нависли над окном. Ветер время от времени касался их, и те бились об стекло, каждый раз создавая впечатление, что кто-то настойчиво стучится в окно и желает войти. Чем дольше Шарлотта вглядывалась в эти мелькающие за окном тени, тем больше ей казалось, что это чьи-то тонкие, длинные пальцы, которые постоянно пытаются схватиться за стекло, но их попытки остаются безрезультатными.

Абстрагируясь от всего этого, Шарлотта наконец решается принять долгожданную ванну. Её рука опускается на ручку крана, а затем так же осторожно его поворачивает, слыша при этом жалобный скрип. Вода потекла не сразу, вначале комната наполнилась шумом, доносящимся из труб, которые в свою очередь слегка трясло на стене. Такое чувство, что водопроводом тут давно никто не пользовался. Вдруг бегущая по трубам вода наконец добралась до крана и хлынула из него стремительным ярко-красным потоком. Шарлотта чуть отстранилась, испугавшись такого напора, хотя гораздо больший ужас ей внушал оттенок крови, что сочился из крана. Через несколько минут, когда глиняная грязь стекла, вода стала чистой и прозрачной, как и говорил Томас. Пар от бежавшего кипятка поднялся в воздух, и Шарлотта облегченно вздохнула, затыкая слив, чтобы набрать полную ванну воды.

На кухне тускло горели свечи, когда за окном ночь уже взяла власть в свои руки и ещё больше омрачила поместье. Теперь оно казалось не более чем призраком, сливаясь с тьмой и утопая в ней, его могли выдать лишь окна, за которыми словно из последних сил теплились огоньки вялого и бледного света, словно вот-вот собирались сдаться мраку и потухнуть навсегда.

–Шарлотта освоилась? – поинтересовалась Люсиль, когда Томас оказался на кухне.

–Немного. Сейчас она принимает ванну, – ответил мужчина. Взяв с полки чашку и блюдце, что звякнули в его руках, он поставил их на стол, а после прихватил из ящика разрисованную узорами баночку, в которой хранились чайные листья.

–После её богатого имения в Бостоне она вряд ли так скоро привыкнет в полуразрушенному поместью супруга, – злорадно усмехнулась девушка, наблюдая за тем, как Томас заваривает для жены чай.

–Ты её плохо успела узнать, Люсиль. Она вовсе не из тех придворных дам, которые боятся замарать свои платья и туфли в красной глине.

–Именно такими были твои предыдущие жены. Она о них ещё не знает?

–Ей этого знать ни к чему. Все давно… осталось в прошлом, – Томас произнес эти слова с некой тяжестью в голосе, очевидно, она же и легла на сердце в эти секунды – тяжесть воспоминаний, которые каждый раз заставляли это сердце сжаться, и тогда Томас ощущал себя взаперти, в какой-то ловушке, из которой никак не мог или не хотел выбираться. Размешивая чай, ударяя о стенки чашки серебряным прибором, он задумчиво следил за всплывающими и тонущими чаинками, которые каждую секунду отчаянно рвались на поверхность, но, в конце концов, вновь ложились на дно.

–Томас, – Люсиль положила ладонь на его плечо, привлекая к себе внимание. Она внимательно посмотрела в его глаза, пытаясь увидеть в них то, что раньше могла разглядеть без труда. -Скажи, почему ты выбрал именно её? Почему ты решил погубить именно её, совсем молодую, совсем дитя? Этот дом отнял жизни Изабель и Энолы…

–Люсиль… – мучительно сорвалось с его губ, он отвернулся от сестры, уставившись куда-то вперед. -Ты прекрасно знаешь, кто отнял их жизни.

Рука девушки осторожно сползла с его плеча, и Томас в ту же секунду опомнился и теперь смягчил свой взгляд, вновь переведя внимание на сестру.

Тишина завладела комнатой. Задумчивая Шарлотта сидела в ванной, обняв себя руками. Нет, она не замерзла, просто в этой позе ей с детства комфортно и безопасно, что ли, а сейчас ей хотелось ощутить именно безопасность. Она все ещё чувствовала себя замкнуто, даже немного обреченно, но она дала себе слово привыкнуть к этому дому и однажды помочь Томасу и его сестре восстановить его и подарить ему новую жизнь. Ей не казалось странным называть этот дом живым, что-то олицетворенное в нем определенно было, и эта мысль не давала Шарлотте покоя, хотя и внушала страх. Ей предстояло узнать это гораздо глубже и ближе, но что-то подсказывало ей, что эти древние стены хранят в себе тайны, о которых ей лучше не знать. В какой-то момент мысли её переметнулись, и она вспомнила о прошлом, вспомнила родителей, Алана, Беллу, беззаботное детство, когда в темной комнате друзья, будучи детьми, рассказывали страшные истории и боялись их. Как же давно это было, и как быстро это миновало её, теперь же впереди неопределенное будущее.

Шарлотта увлеченно водила пальцами по воде и следила за своими манипуляциями, и вдруг боковым зрением она уловила движение в отдаленной комнате. Вначале ей показалось, что в спальню вернулся Томас, и это придало секундное облегчение, но позже она рассмотрела во мраке отделившийся женский силуэт, выглянувший из-за стены и в то же мгновение укрывшийся назад.

“Может показалось? – подумала Шарлотта, вновь пристально приглядевшись в комнату, но так ничего и не уловив более.” Вывод был один – определенно почудилось. Но все-таки девушка решила покинуть ванну и осторожно вступилась мокрыми ногами на скользкий пол. Накинув на плечи легкую шаль, девушка принялась спускать воду. За её шумом она не услышала, как нечто приближалось к ней со спины, оно хромыми шагами пересекло расстояние от спальни до дверей ванны, и вскоре окровавленный силуэт отделился от темноты и вновь скрылся в ней. Издав мучительные вздохи, словно захлебываясь в собственном дыхании, оно медленно начало протягивать кровавую кисть, лишенную одного из пальцев, прямо к Шарлотте, но в воцарившейся тишине девушка, почувствовав чье-то присутствие, резко обернулась, однако… снова ничего не увидела.

Списывая все эти странности на собственное воображение, девушка все же посмотрела в блуждающую темноту комнат и каждую секунду ждала, что появится Томас, и все её сомнения в ту же секунду растают, но вместо этого со звонким лаем из комнаты выбежала собачонка Люсиль по кличке Чарли. В своей пасти маленький и шустрый папийон нес красный мячик, весело виляя хвостом.

–Малыш! Хочешь поиграть? Ну давай, – Шарлотта присела и, схватив мячик бросила его во мрак комнат, куда щенок с энтузиазмом направился. Он принес любимую игрушку меньше чем через минуту и с радостью и ожиданием вернул его Шарлотте.

–Какой хороший мальчик. Лови! – она снова кинула мяч, и щенок опять исчез во тьме и на этот раз задержался там чуть дольше. Шарлотту удивил тот факт, что питомец Люсиль оказался куда более дружелюбнее своей хозяйки, хотя существует суждение, что собаки похожи на своих владельцев. Может быть, все эти сомнения возникают лишь оттого, что Люсиль ещё так мало знакома ей?.. Возможно, так, а возможно…

Наконец собачонка вернулась, но уже без мячика. Он печально прыгал вокруг девушки, и та с сожалением сказала:

–Ну что, потерял? – Шарлотта пригладила его пушистую шерстку, стараясь показать, что она не расстроена. Внезапно из темноты комнат выкатился тот самый мячик и угодил прямо в руки к Шарлотте. Что-то в её груди вздрогнуло, а воздух словно застрял в легких. Девушка, сжав в руках игрушку, сделала шаг в комнату, и до её слуха долетело чужое рваное дыхание, но она никого не увидела, и шорох и вздохи через секунду исчезли и больше не появлялись.