Текст книги "Меж двух огней (СИ)"

Автор книги: _Prince of Darkness_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

–Нет же! Вы же тоже видите это сейчас, как и я! Неужели вы до сих пор не верите мне? – она с надеждой посмотрела на друга, но тот лишь молчаливо и досадно опустил голову. -Хм, понимаю. Пока своими глазами вы этого не увидите, пока не почувствуете всем своим нутром чужое присутствие кого-то в комнате, кто постоянно прячется в тени стен, вы никогда не поверите мне. Сомневаюсь, что эти снимки врут.

–Я верю вам, Шарлотта, и теперь для меня многое стало ясно: ваши рисунки, тематика ваших картин.

–Знаете, Томаса тоже впечатлили мои работы и их тематика, он обратил на них внимание ещё тогда, когда мы встретились с ним в галерее. У меня возникло такое чувство, что ему несколько знакомы эти страшные ощущения, какие были у героинь моих картин, – вдруг припомнила Шарлотта, перебирая тонкие листы между страницами альбома.

–Я вижу, семья Шарпов вас очаровала. Но, ради вашего же блага, прошу, будьте осторожнее, – обеспокоенно предупредил Алан, пристально глядя на девушку, на красивых губах которой заблестела нежная улыбка, спокойная и теплая, какая бывает у весеннего солнца.

–Не стоит вам так переживать. Уверяю, ни Томас, ни Люсиль не причинят мне никакого вреда.

–Но вы же так мало знакомы с ними, именно поэтому я беспокоюсь о вашем благе, о вашей безопасности.

–Вы зря волнуетесь, мой добрый друг. Они обладают некоей загадочностью, это правда, но они вовсе не злодеи. Вам вчера мало довелось пообщаться с ними, а ведь они довольно интересные и воспитанные люди, впрочем, чего же ещё ожидать от англичан. Чистые аристократы, – на личике Шарлотты появлялось восхищение, очевидно, в тот самый момент, когда в памяти проскальзывал образ Томаса Шарпа, а ведь им она была просто потрясена. Алан прямо таки слышал, как в груди её бьется сердце, казалось, он даже замечал его ритмичные движения под кожей и одеждой.

–С мистером Шарпом мне удалось обмолвиться парой слов, а вот его сестра показалась мне не многословной особой и даже несколько холодной, – все же признался Алан.

–Люсиль действительно очень сдержана в общении и не так открыта, тем не менее она была приятно удивлена, когда узнала, что я рисую, хотя она больше спрашивала, нежели говорила. На самом деле, она весьма талантливая и образованная девушка, превосходно играет на рояле, знает несколько языков, замечательно поет. Знаете, она могла бы стать примером и образцом подражания для многих женщин. Она -настоящая героиня нашего времени, учитывая, сколько пришлось перенести ей с братом… – Шарлотта грустно опустила глаза, закончив говорить.

–И что же приключилось с ними? – поинтересовался мистер МакМайкл, доверяя своему любопытству, которое возникло ещё в первые минуты встречи с Шарпом.

–Алан, прошу, не осуждайте меня и не подумайте ничего дурного, но думаю, что я не вправе рассказывать вам историю, которая была доверена мне другим человеком. Дело не в вас, а в моем трепетном отношении к этому человеку, я бы не хотела афишировать прошлое его и его сестры. В нем нет никакого нарушения закона, поверьте. Надеюсь, вы понимаете меня. Прошу прощения.

–Разумеется, понимаю. Если история передана из других уст, то о ней стоит умолчать, чтобы вас не сочли сплетницей – как известно, это не самое приятное нарицание в народе. Я не стану настаивать, Шарлотта, – мягко сказал Алан, дернув уголки губ в милой улыбке, и Шарлотта с легкостью могла вздохнуть, словно с её души упало тяжкое бремя.

–Благодарю вас, Алан. Скажите, вы по-прежнему не верите мне? – спросила девушка, взглядом указывая на застывшее фото на стене.

–Теперь, видя эти жуткие снимки и читая старинные записи, я понимаю, что в этом мире вполне возможно существование чего-то потустороннего, но все же со слов это звучит как нелепая фантазия. Но я хочу, чтобы вы знали, я всегда готов вам помочь и поддержать вас, но все же позвольте дать вам совет: думайте побольше об этом мире, а не об ином, – вновь он улыбнулся, теперь, несколько шутливо, и Шарлотта вторила ему, ощущая легкость от общения с мистером МакМайклом.

–Благодарю вас. Вы мой самый надежный товарищ и друг. Вы очень дороги моему сердцу, Алан, и я ценю вас и люблю так, как может любить родная сестра.

–Но, к моему сожалению, не так, как уже успели полюбить Томаса Шарпа, совсем не так, – печально улыбнулся он, опуская взгляд.

–Сэр Шарп… Это совсем другое. Ему я готова отдать свое сердце.

========== У её будущего есть имя. ==========

…-Очень жаль, сэр Шарп, что вы не поняли меня в первый раз, и тогда наш разговор не привел к ожидаемому мною результату, но, полагаю, сейчас, все будет иначе. – Мистер Мунн мерил шагами кабинет, глядя себе под ноги, и говорил серьезным и высокомерным тоном. Томас Шарп же стоял у порога, держа руки за спиной и спокойно слушал тирады магната. Он даже и не ожидал, что ему вновь придется посетить этот кабинет, хотя новую встречу с отцом Шарлотты он не отрицал. Его ничуть не грызла совесть из-за того, что он взял нужную сумму, ради которой, собственно, и приехал в Бостон, при этом не выполнив четкого условия. Пришлось свершить желаемое путем обмана, что Шарпу отнюдь не совсем нравилось.

–Разговор снова пойдет о Шарлотте? – осторожно вставил свой вопрос Томас.

–Не смейте называть её имени! – взорвался магнат. -Я по хорошему просил вас покинуть Бостон и оставить мою дочь в покое, но вы отказались и тем самым вынудили меня прибегнуть к более жестким методам.

–Как вы не можете понять, что мне нравится ваша дочь. Разве за все это время, что мы с ней знакомы, я причинил ей вред? Я не вижу повод для ваших беспокойств, мистер Мунн.

–Вы показали себя с наихудшей стороны, и я убедился, что вы способны на обман и лицемерие. Я не хочу, чтобы такие снобы увивались вокруг моей дочери.

Мистер Мунн, безусловно, был прав, но, несмотря на его правоту, Шарп не собирался отступать и отказываться от Шарлотты.

–Вы вынудили меня сделать то, что я сделал. Не люблю, когда мне мешают, и говорю вам об этом открыто и честно, – заявил Томас твердо, что вызвало ещё большее злое недоумение Уильяма, но он сумел справиться с ним, так как на его руках был реальный козырь и теперь он был готов раскрыть его.

–Вот так! Ну что ж, в таком случае я тоже скажу вам открыто и честно, молодой человек, что мне о вас кое-что известно. Я знаю то, что может не понравиться Шарлотте и заставить её навсегда забыть о вас.

–Любопытно, – усмехнулся Томас. -И что же это?

Томасу любезно было предложено расположиться на стуле, чем тот непременно воспользовался. Наконец-то эта ситуация приобретает некий смысл и интерес для Шарпа, хотя в эти мгновения, пока магнат доставал что-то из своей запертой на ключ тумбочки, баронет ожидал чего-то крайне мелочного и ничтожного, однако спустя некоторое время, как только заветная папка перед ним была раскрыта, он понял, как ошибался…

–Вас подозревали в убийстве некой Энолы Шарп, которая была вашей первой женой. Эта бедная девушка была зверски убита, её тело нашли изувеченным на заброшенной станции. Она скончалась от множества ножевых ранений, – каждое слово магнат проговаривал нарочито медленно и неотрывно смотрел в лицо Шарпу, которое постепенно бледнело и становилось едва ли не белым. И хотя он выглядел все так же спокойно, было заметно, что он нервничает. Его глаза бегали по исписанным страницам и ужасающим фотографиям убитой женщины. В какой-то момент Шарп захлопнул папку, очевидно, после того, как эти страшные воспоминания вереницей пронеслись в его голове и окунули его в прошлое.

–Слабовато, мистер Мунн. Вы прекрасно знаете, что я не убивал свою жену, хотя меня действительно долгое время подозревали в этом, причем ни я, ни следствие не могло четко обозначить ту самую причину, по которой именно меня обвинили в этом. Я до сих пор не могу. – Шарп вальяжно откинулся на спинку стула, взглянув в глаза магната, которые выражали лишь решительность и уверенность.

–Тем не менее вы не убедили меня в том, что вы совершенно ничего не знаете о странной гибели своей первой жены. Я думаю, что само название “первая жена” уже посеет сомнения у моей дочери в отношении вас – это первое. Второе – дело было закрыто и официально выдвинули версию, что Энолу Шарп убил дикий зверь, когда гуляла на безлюдной станции, вдоль леса, но всем хорошо известно, что это не так. И я могу поспособствовать тому, чтобы дело возобновилось, и они начали искать настоящего убийцу, я могу сделать так, что вас отправят на смертную казнь за это преступление, причем неважно, совершали ли вы его или нет. Для того, чтобы этого не случилось, от вас я требую лишь покинуть Бостон навсегда и оставить в покое мою дочь.

Столь смелое и решительное заявление от мистера Мунна было почти ударом в сердце. Сейчас Томас осознал в полной мере, что оказался в тупике, и чтобы покинуть его как можно скорее, снова предстоит вернуться назад и отыскать правильный выход из ситуации… или не правильный.

Шарп долго молчал, выслушав угрозы магната до конца, вытерпев его сердитый взгляд, за которым скрывается пылающая любовь к единственной дочери, и наконец нашел в себе силы признать свое поражение:

–Хорошо, мистер Мунн. В конце концов я получил то, зачем приехал сюда, и вы просто не оставляете мне выбора. Я уеду, так как очень не хочу ворошить своими же руками свое прошлое, но сперва позвольте мне попрощаться с Шарлоттой.

–Думаю, это будет лишним. Вы действительно получили то, зачем приехали сюда, и если не хотите раздуть из маленького недоразумения настоящую катастрофу в первую очередь для себя самого, то вам стоит покинуть Бостон как можно скорее и как можно тише. – Мистер Мунн был неумолим в своем решении и настаивал на его выполнении безо всяких промедления. Он взял драгоценную папку в руки и все таким же твердым и холодным взглядом уставился на баронета. Тот обреченно вздохнул, а затем поднялся со своего места и направился к двери, у самого порога остановившись и обернувшись лицом к магнату лишь для того, чтобы уловить в его взгляде хотя бы малейшее снисхождение, но в его одаренных темной ненавистью глазах не было даже просвета.

–Очень жаль, что вы считаете чувства своей дочери недоразумением, – тихо произнес англичанин, прежде чем удалиться из кабинета.

Шарлотта полностью ударилась в свои эмоции и ощущения от произошедшего с нею недавно. С самого утра она берется за кисти и карандаши, а затем набрасывает на чистый лист бумаги то, что могло привидеться ей или явиться в действительности. Она помнила и хранила в своей памяти каждую черточку того отвратительного лица, не имеющего глаз, а только кровавые следы, по-видимому оставленные когда-то чьей-то жестокой рукой. Только сейчас Шарлотта вдруг вспомнила ещё одну деталь, которую изначально упустила: у призрака была одежда. Как бы странно то не звучало, но это существо было облачено в лохмотья черного цвета, а лицо прикрывалось вуалью, делая его ещё более жутким. Но девушка не собиралась теперь бояться своих воспоминаний, словно кто-то подсказывал ей, что то, что она видит, это всего лишь последствия страшного события, а вот в том, что она слышит, есть определенный смысл, странная и мучительная тайна, которую девушка пытается разгадать уже много лет.

Она берет кисть, как орудие для скорой битвы, берет решительно, крепко. Она начинает срисовывать картину, что буквально стоит перед глазами, что появляется в голове каждую секунду. То ужасное лицо, которое порой мерещится ей во тьме. Она не может дать этому образу правильное название, она не знает, преследователь ли это, а может быть, вечный спутник, а может быть, в его мраке скрывается свет, и этот свет кроется именно в зловещем шепоте, предостерегающем от загадочного Багрового пика.

Весь этот день и вечер Шарлотта провела дома, практически не выходя из своей комнаты или из библиотеки, пытаясь докопаться до сути появления в её жизни призрака. Но мысли о нем все чаще перебивались мыслями о Томасе, которого она не видела целый день, от которого не поступило никаких новостей, девушке даже стало казаться, что он исчез из её жизни, забыв о своем обещании ни покидать её, не распрощавшись. Покидать… Это страшное слово вновь зажгло огонь в Шарлотте, и она оставила мрачность, заперла её за столь же темными дверьми своей памяти, не желая более говорить и думать об этом, не желая более мучить себя пустыми вопросами, на которых вовек не сыскать ответа. Ей непременно хотелось увидеть Томаса, она подалась на этот зов души, на это желание неумолимого сердца, которое дрожит лишь от проницательного взгляда тех красивых глаз.

Шарлотта отправилась в постель темным вечером, чтобы скорее заснуть и встретить начало нового дня, который подарит ей счастливые мгновения рядом с Томасом.

Следующий день был концом солнечных лучей и началом безжалостных, осенних, холодных дождей, которые покрыли своей серой завесой почти весь город. Небо затянуло серыми тучами, ветер хлестал ветки голых деревьев, а беззащитные листья кружил в парках и гонял по дороге, превращая их танец в круговую воронку. Дожди разъедали на дорогах грязевые колеи, порой из-за этого у ездовых случались проблемы: колеса экипажей запросто могли увязнуть на тропах, и тогда народ подтягивался для помощи, но это случалось только в селах, а в самом городе такое было не частым явлением. В такой погоде приятного было чуть меньше, чем в последующих событиях этой истории. Представим, что мрачность осени, постепенно переходящая к холодной зиме, по пятам следует за мрачностью этого повествования, за мрачностью последующих действий. С властью дождя все словно стало изменяться к худшему, а может быть, все изначально шло к этому, шло с самого первого дня встречи Шарлотты и сэра Шарпа…

Рано утром поверенный мистера Мунна заявился в дом с благоприятной вестью, которой магнат ожидал с большим нетерпением, и вот наконец она влетела в его поместье и шумно взмахнула крыльями. Поверенный, мистер Джонсон, сообщил, что сегодня утром видел, как в подъехавший к гостинице экипаж английский баронет, Томас Шарп, усаживал свою старшую сестру, а затем помогал загрузить вещи. Это могло означать для всех только одно – Шарпы покинули Бостон, проплыли над городом, словно тени, и исчезли без следа.

Мистер Мунн был невероятно рад, от его души отлег тяжелейший груз треволнений за свою единственную дочь, и он был готов трубить на весь город о предстоящей свадьбе Шарлотты с мистером МакМайклом, так как эта затея все ещё не покидала его и он намеревался непременно привести её в действие. Однако поверенный посоветовал пока не привлекать внимания к себе и не создавать впечатление у людей, что между ним и Шарпом были какие-то конфликты, ведь люди уже успели заметить, что Шарлотта неравнодушна к приезжему баронету, как и он не скупился на общение с ней, их видели вместе не один раз, их тесное общение было представлено на глаза многих людей, поэтому будет лучше, если эта история закончится ничем, закончится до того не интересно, чтобы в памяти людей не сохранилось само её существование. Все могло бы быть так, если бы дочь столь влиятельного человека не оказалась столь бойкой и шумной, безнадежно влюбленной…

Она спустилась к завтраку после того, как поверенный покинул особняк Муннов. Она спустилась в полном расположении духа и в приподнятом настроении, пропуская мимо черствую и сердитую непогоду и холодные слезы небес, которые оплакивают ушедшее лето и привыкают к наступлению холодов.

–Доброе утро, дочь моя! – радостно воскликнул Уильям Мунн, крепко обняв дочурку за плечи и поцеловав в обе щеки. Этот жест был слишком неожиданным для юной художницы, которая давно уже не видела от отца такого простейшего жеста заботы и любви.

–Доброе утро, папа, – она постаралась произнести это как можно нежнее, но и ей сложно давался такой тон. -У тебя какая-то хорошая новость? Обычно столь ранним утром тебя невозможно увидеть довольным. Да и утро не соответствует радости на лицах, льет как из ведра ещё с ночи.

–Однако и ты не убита горем, Шарлотта. Могу ли я спросить, отчего же твое настроение так солнечно? – Уильям откинулся на спинку стула и, сложив свою газету вчетверо, вопросительно посмотрел на дочь.

–У меня-то как раз есть повод, – воодушевленно начала Шарлотта. -Я сегодня хочу пригласить Томаса Шарпа и его уважаемую сестру к нам на чаепитие, и я надеюсь, ты не будешь против этого.

Как не странно, лицо магната не помрачнело, но заметно опечалилось. Он досадно опустил голову, разыгрывая перед дочерью сожаление.

–Я был бы, конечно, не против. Но, думаю, у тебя не получится сделать этого.

–Что ты имеешь в виду? – Шарлотта недоуменно сдвинула бровки и грациозно опустилась на стул, напротив отца.

–Сегодня Шарпы уехали из города. Их многие видели и могут это подтвердить.

По устам Шарлотты пробежала мимолетная недоверчивая улыбка, которая тут же растаяла в уголках губ.

–Нет, этого не может быть. Томас не мог…

–Уехать, не попрощавшись? – закончил отец её недосказанную фразу. -А ведь я говорил тебе об этом. Пойми, Шарлотта, Томас Шарп изначально был не тем человеком, за которого себя выдавал. Он хотел завоевать твое доверие, тем самым завоевать и мое, ему нужны были деньги для реализации своего проекта в Англии. Он, собственно, и приезжал сюда лишь для того, чтобы заключить со мной деловой договор и сделать меня своим инвестором, ну и заодно… соблазнить мою дочь. Он двуликий и алчный человек, для которого нет ничего святого. Поверь мне.

–Нет, нет, нет… Что ты такое говоришь, отец? Томас не такой! Я в это никогда не поверю! – Шарлотта резко поднялась на ноги. Её ладони уперлись в столик. Она нервно забегала взглядом по гостиной, ощущая, как медленно оседают на её душу сказанные отцом слова. -Я никогда не поверю! Он не мог.

–Шарлотта, загляни правде в глаза. Он уехал и не попрощался с тобой, ибо он уже получил то, что хотел. Я дал ему нужную сумму, и после этого его здесь только и видели, – продолжал убеждать отец, но девушка не хотела ничего слышать. Она качала головой, из-за недостатка слов и дыхания она отрицала его слова пустым жестом.

–Нет, нет. Я… Я сама все узнаю, я сейчас же отправлюсь в отель. Я уверена, что Томас там и злые языки наврали тебе о его отъезде. – Шарлотта не стала медлить и быстро побежала в парадный холл, где накинула теплое пальто и обула сапожки, а после поспешила по мокрым улицам Бостона к отелю, чтобы убедиться в честности Томаса Шарпа или в правдивости отцовских слов.

Уильям Мунн наблюдал за дочерью в окно, пока она не скрылась за высоким забором. Он не собирался останавливать её и решил дать ей шанс самолично убедиться, что её Томас если уж не лжец, то неисправимый трус, не умеющий бороться за свою любовь. Он был уверен, что Шарлотту в отеле ждет лишь его пустой номер и сожаление в глазах управляющего гостиницей.

Шарлотта по пути ловит возничего и просит довезти её до отеля за щедрую плату. Пока колеса экипажа стучали по промокшей земле, Шарлотта волнительно смотрела в маленькое окно, запотевшее от её теплого дыхания. Она сама не знала, что хотела увидеть сквозь него, хотя взглядом бегала по оживленным и серым улицам, порой разглядывая в прохожих силуэт ненаглядного Томаса Шарпа. За те минуты, пока она добиралась до гостиницы, она передумала все самое плохое, хотя по-прежнему с трудом могла поверить в то, что сэр Шарп способен на такое подлое и гнусное предательство. Ведь Шарлотта раскрыла ему свою душу, впустила его в самые сокровенные её уголки, а он же лишь осмотрелся там, словно в музее, а после бесследно исчез.

Нежные пальчики нервно сжимали ткань теплого пальто, голубые глаза все ещё искали кого-то в окне, девушка молила возничего ускориться. Внутри зародилось двоякое чувство: она одновременно и хочет и боится вступить на широкую лестницу гостиничного здания. Она боится, что обнаружит номер Шарпов пустым, но она хочет поскорее разгадать эту тайну, она хочет поскорее убедить себя в плохом или хорошем, и все это время поездки неизвестность страшно пытает её, силясь убить.

Наконец она добралась до нужного места, и, спешно заплатив вознице, засеменила по широкой лестнице, придерживая пышную юбку золотистого платья. Холодный ветер на мгновение захватил её в свои объятия, но затем тут же отпустил, а она даже не ощутила этого осеннего холода. От намеченной цели, от долгожданной встречи, от горестного разочарования или невиданного счастья её отделяли какие-то минуты. Шарлотта была возбуждена и взволнованна, как никогда прежде. Она не замечала, не слышала и не видела ничего вокруг себя, даже едва не столкнулась с управляющим, у которого узнала, в каком номере остановились Люсиль и Томас Шарпы. Молодой человек, слегка растерявшись, видя перед собой взбудораженную девушку, по памяти назвал номер той самой нужной комнаты, а после хотел сказать что-то ещё, но Шарлотта сию же секунду побежала наверх. Вслед ей посмотрели недоуменные глаза управляющего.

Она не чувствовала под ногами пола, ей казалось, что она летела на крыльях. Сердце в её груди ритмично билось о грудную клетку, ускоряя свой темп с каждым новым шагом, что приближал её к заветной комнате. До последнего она не теряла надежду увидеть Томаса, до последнего хранила эту надежду в уголках своей души, что металась между двух огней, металась между ложью и правдой, доверием и сомнением, счастьем и тоской. И вот когда дверь комнаты была перед ней, когда нервные пальцы слегка побарабанили по деревянной поверхности, а в ответ лишь отозвались безмолвие и пустота, она ощутила, как внутри погас последний огонек. Она прислушивалась, она пыталась поймать шаги, пусть даже они были бы чужими, но они бы оживили надежду хотя бы ещё на маленькие, ничтожные секунды, оживили бы её саму, но… здравый смысл упорно гнул свою линию и заставлял поверить в то, что очаровательный баронет из Камберленда, несущий на своих плечах неведомую ношу, тяжесть которой отражается в его прекрасных глазах, скрывающих в себе не одну тайну, просто одевал маску и лицемерил так умело…

Запыхавшаяся Шарлотта стянула с головы шляпу и прислонилась к двери спиной. Из глаз хлынули непрошеные слезы, они были так нещадны и выдали всю её слабость, все её чувства. Ноги подкашивались и готовы были уронить свою хозяйку на покрытый длинным ковром пол, светлые волосы слегка выбились из некогда красивой и всегда аккуратной прически, а пальцы рук дрожали от волнения и возобладавшего внутри горького разочарования. Однако следовало взять себя в руки, следовало признать свое незаслуженное поражение, свою детскую наивность и влюбчивость, которую до этого момента она возвышала как чистую любовь к этому человеку. Но ведь она действительно любит его… Она слышит словно со стороны свои собственные мысли, которые не отрицают этого, она не способна отвергнуть то чувство, что вспыхнуло внутри, подобно костру, когда она впервые увидела его. И как бы сейчас она не старалась заглушить боль, она понимает, что в опустевшей душе осталось только это признание самой себе.

Шарлотта заставляет себя вновь подняться и твердо встать на ноги. Слезы необходимо спрятать, необходимо скрыть. Девушка проходиться ладонью по щекам, стирая их, словно лишний мазок на картине. Она медленно вступает и медленно направляется к выходу, оглушенная тишиной этого коридора и криком своей души.

Девушка спускается по лестнице на нижний этаж и выходит в холл, где видит много людей: кто-то заезжает в отель, кто-то покидает его. Здесь столько людей, но среди них, как бы не старались глаза, невозможно отыскать того, кого здесь просто нет. Огорченно вздыхая, борясь со своими чувствами, слабостью, она медленно идет к выходу. В какой-то момент ей вдруг кажется, что чей-то пристальный взгляд следит за ней прямо в эту секунду, она ощущает его на себе. А может быть, она просто хочет его ощущать… И тем не менее, будь то простое воображение или внутренний голос – голос самого сердца – что-то побуждает Шарлотту оглянуться назад, она поддается этому молчаливому зову и не верит своим глазам…

Томас стоит прямо перед ней, в нескольких шагах, он не может отвести от неё своих глаз, он смотрит на неё, но по-прежнему молчит, однако в этом молчании она слышит свое имя. Не сон ли это, не видение ли, которое, растворившись, оставит лишь слезы? Она решает выяснить, она все забывает вокруг себя, видя только его. Делая робкий шаг к нему, она вдруг останавливается, боясь до конца поверить реальности, и они смотрят друг на друга, глаза в глаза. И наконец Шарп приближается, он не выдерживает такого маленького расстояния между ними, ему оно кажется большим, непреодолимым, и чтобы оно не увеличилось, он спешит к ней, как и она к нему.

Они стоят вплотную друг к другу, и она вновь понимает, что плачет. В голове нет не единой мысли и ни единого слова, которые она должна сказать, но Шарп сам приберег для неё нужные слова, приберег уже давно; слова, которые должен был сказать с самого начала:

–Ты, должно быть, гадаешь, почему я здесь. Твой отец сказал тебе, что я покинул Бостон, – начал он, и его голос сейчас был слегка дрожащим, но нежным и теплым. Его глаза не могли оторваться от созерцания её заплаканного личика, по коже которого вдруг заскользили вырвавшиеся из плена серых туч и пробившиеся в окно лучи солнца. -Люсиль вернулась в Англию, а я не смог уехать, я долгое время терзал себя мыслью, правильно ли поступил, что остался, но теперь я не сомневаюсь в верном решении, теперь, когда я вижу тебя снова. Твой отец за тебя очень переживает, он даже пытался подкупить меня, чтобы я оставил тебя в покое. – Миловидное лицо девушки отразило мимолетную серьезность и задумчивость, которые потом превратились в ничто. Шарп продолжал говорить, и его голос словно бальзам был для её истерзанной души. Он был так близко, так, как ещё не был никогда, и она почти дрожала рядом с ним, когда его руки сжали её холодные пальцы, едва удерживающие шляпку.

–Шарлотта, я чувствую, что наши сердца связаны невидимой нитью. Если бы эта связь разорвалась из-за расстояния или времени, мое сердце бы остановилось и я бы умер, а ты бы вскорости забыла обо мне, – он почти зашептал эти слова, это было неповторимо, это было волнительно. Шарлотта почти растаяла под его взглядом, под лучами солнца, под его трепетном и бережном прикосновением.

–Я бы никогда не забыла тебя, – ответила она дрогнувшим голосом. В этот момент их лица сблизились, и Томас коснулся её медовых губ, он словно попробовал их на вкус, испил их сладостный нектар, бережно и осторожно. Девушка робела, ощутила, как лицо залилось краской, но не ответить на его поцелуй она не могла, она не посмела не поддаться порыву своих воскресших чувств, которые поднялись из пепла мимолетной горькой разлуки, что грозилась быть вечной.

Его ладонь легла на её нежную щечку, а поцелуй вдруг перешел от первого робкого и пробного в первый настойчивый и даже жадный. В этот момент весь мир был потерян вокруг них. Они остались вдвоем. Они затерялись в огромной Вселенной, где им никто не был нужен.

Их губы разомкнулись, вновь глаза в глаза они взглянули друг на друга и увидели ответную страсть, любовь, влечение, желание. Томас ласкал её нежную щеку, проводя по ней еле ощутимо большим пальцем. Они без слов понимали, что не могут больше друг без друга, что нужны друг другу, как воздух. Однако впереди ждали препятствия, они подстерегали уже очень давно, Шарлотта и Томас выбрали себе этот путь, и вскоре перед ними вырастит стена преград.

–Давай уедем вместе, Шарлотта. Я увезу тебя в Англию, одно лишь твое слово, и я заберу тебя отсюда и сделаю своей навсегда, – горячо зашептал Томас, внимательно посмотрев на девушку, в изумительных глазах которой вспыхнули одновременно и страх, и желание. Как бы она хотела сейчас сказать то самое единственное слово и дать Томасу сделать все, что он пожелает, но она понимала, что здесь её удерживает отец, который никогда не простит ей такого поступка. Она не может просто исчезнуть, сбежать, не поставив его в известность, не расставив все точки над “и”, не убедившись, что отец признает их союз. Она это понимала в общих чертах, но сейчас, в данную минуту, она таила на него обиду за гнусный обман. Получается, что все это время отец пытался избавиться от Томаса, сделать все, чтобы тот уехал прочь, а в глаза врал и клеветал на честного и порядочного человека. Нет, это было выше сил Шарлотты…

–Ты забываешь, Томас, что мой отец против наших отношений. Он проклянет меня, если я просто уеду, но это вовсе не значит, что я отвечаю тебе нет. Я хочу быть твоей, Томас, я хочу, чтобы ты был моим… навсегда. Но он должен знать об этом, он должен понять, – отвечала девушка с сожалением и трепетом, с особой бережливостью к этим важным словам своего сердца.

–Если он узнает, он скорее посадит тебя под замок, нежели отпустит со мной.

–Я не могу поверить, что он так подло лгал мне прямо в глаза. Он действительно хотел подкупить тебя?

–Скорее хотел выставить меня жадным и алчным злодеем в твоих глазах и защитить тебя. Я должен сказать тебе правду, что здесь, в этом городе, я действительно из-за денег, которые нужны мне для реализации прибыльной идеи. В Камберленде я хочу построить машину для добычи глины, а с прибылью я наконец смогу восстановить наше ветхое поместье на севере.

–Как он мог?.. Он воспользовался чужим положением, мне просто не верится. Это безбожно! – Шарлотта была готова снова отдаться слезам, которые закипали на её глазах. Так больно ей ещё не было никогда, она и понятия не имела, что её отец способен на такие поступки, пусть даже из благих намерений. -Я просто не знаю, что делать дальше, – выдохнула девушка, робко положив ладонь на грудь Томаса.

–Тебе стоит поговорить с ним, – сказал Томас, накрыв её ладонь своей. -Он обязан понять тебя.

–Сейчас я не могу, мне будет сложно видеть его. Я не хочу… Я не хочу даже возвращаться домой. – Было сложно решиться на разговор особенно сегодня, ведь Шарлотта понятия не имела, как отец сможет смотреть ей в глаза после обмана. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, чтобы успокоиться и освежить свои мысли. В этот момент Томас стал для неё той самой необходимой опорой, в которой она нуждалась.

–Я останусь сегодня в отеле. Я не хочу видеть отца сегодня… – решила она, и хотя слова эти должны были прозвучать твердо, они все же больше походили на обреченность. Невероятно тяжело было на душе, и девушка хотела справиться с этой тяжестью в одиночку. Томас не стал противостоять ей, не стал даже отговаривать, словно сам ожидал её подобного решения. Баронет мягко приобнял девушку, что доверчиво прильнула к нему и ухватилась за широкие плечи. В этот момент она осознала, как страшно ей было потерять его, и как сейчас легко и спокойно, когда он рядом и уже никуда не уйдет…