Текст книги "Древнее сокровище (СИ)"

Автор книги: Зинаида Порох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Бывает! – кивнул ему Чуров. – Особенно когда вместе один кальвадос употребили! На службе такое не рекомендуется, Оголец! На службе надо служить! А то видишь, что из этого получается? Ну, пока! Некогда мне твои байки слушать! – махнул ему рукой Чуров и вбежал в дверь отделения.

– Да не употребляли мы ничего, – пробормотал лейтенант ему вслед.

Часть 5

20

Тема разговора на повышенных тонах наверху была всё та же – ха! Правовые оценки действий домового в схватке Полуночницы против Аронии, жилички этого дома. И их легитимность, так сказать.

– Я ить тебе сказывал, Явдоха – смертоубивства в Акимовой хате не дозволю! А ты чего? – гундел домовой.

– А ничего! Я тебе рубль царский дала! А ты этой Ларке помогал! Напустил на неё морок, как я просила? Нет!

– Не успел я, вот! – отпирался Михалап. – Она скоренько тебя, того… пленила.

– Не сразу ж! А ты пошто меня за хвост хватал? Пошто не помог? Гони мой золотой, ты его не отработал! А то все патлы тебе выдеру! – угрожала Явдоха.

– А ты ить её убить хотела! – обличал домовой Полуночницу. – Посему я за хвост тебя и держал.

– Чего? Не собиралась я её убивать! – завизжала Евдокия.

– То-то зубы на неё выщерила и когти выкинула!

– Так она первой напала!

Усмехаясь, Арония слушала этот ор. Интересно – почему Явдоха разводит тут политесы? Свой золотой хочет вернуть? А ведь – по сути она права. Не окупилось вложение.

– Не ври! – стоял на своём Михолап. – Ты сама сюда припёрлася – за силой. Абы б она первой напала – ты б костей не собрала! Знашь, чья она дочь? Самой Аринаны, дщери Арфинаны! А ищо в её роду пластуны водилися! Им хучь человека убить, хучь зверску махину – шо мошку прихлопнуть! А она ить в плат тебя бережно завернула, не повредила! – бахвалился домовой, будто это сделал он – сам из себя весь такой благородный и умелый.

– Ишь ты! Завернула! Чтоб на суд снесть?

– Так ить по делу! – гаркнул домовой. – Покон не допущает смертоубивства…

– Заглохни! Што ты знаешь про Покон? Ишь, Ларка-то овца! – язвила Полуночница. – И ведьмой она стала и богатенького Ратобора невестой! Да и ты с ней заодно! Да просчитался! Ратобор ведь велел её – к когтю! Конец ей! А ты отдай мне рубль, предатель – прошипела Полуночница.

– К когтю? Ты с ентим аспидом заодно? – возмутился домовой. – Вот стерва! А што вам от домовика надоть? Я ж в ваши дела не лезу! Не лезте и вы ко мне! – спасовал он.

– Должок взять! – взвизгнула кошка. – Отдай рубль, пыльный мешок!

– Нетути! Потратил ужо! Махорки купил! Для уважаемых гостёв! Не таких, как ты!

– Я те дам – махорки!

И тут на чердаке раздалось рычание и такой грохот, будто по потолку покатились бревна.

Аония растерялась: куда ж ей кинуться в первую очередь? Михалапа выручать? Или Силантия нейтрализовать, пока он сидит в шкуре мелкого крысёнка? Нет уж, надо начинать с медведя – решила она. Домовой ведь не лыком шит – продержится пока. Нежить она ж практически бессмертна. Так, развлечётся немного, косточки разомнёт.

Арония, метнулась в кухню и заглянула за кресло. Крысёнок сидел там и напряженно вслушивался в шум наверху. Но из угла не выбирался – видно, считал более важным «девки» дождаться и знак подать.

Арония, выхватив из кармана ремешок, накинула на него. Однако тот, оказавшись сишком велик, соскользнул вниз и лёг вокруг зверька на полу бесполезным кольцом. Да и слова сказать она замешкалась. А крысёнок оказался шустр и мгновенно сиганул вверх, будто пружина, выскочив из амулета, и исчез за плинтусом.

Вот незадача!

Заглянув в угол, Арония обнаружила в нём дырку. Как теперь его оттуда достать? Да и, возможно, Силантий снова сменил свой облик, превратившись в червя или мокрицу.

«А, некогда! Пусть он сам меня ищет! Если не струсит! – решила Арония. – Зря говорили, что он лют. Ошибались, наверное. Крыса крысой!»

И вот, кинув в карман ошейник – пригодится ещё, девушка бросилась на помощь домовому. И неожиданно у неё получилось взлететь наверх, за потолок! А ведь до этого момента девушка и не подозревала, что умеет это делать. А всего-то шепнула слова, открывающие пространство, которые вдруг сами пришли ей на ум и сделал небольшое усилие. Спасибо ведовскому роду – подсказали…

На чердаке оказалось темно.

Маленькое грязное окошко почти не давало света – видно, Михалап специально его маскировал. Да и кошка с домовым, сцепившись и катаясь по глинянному полу, подняли тут пыльную завесу.

«Оба теперь как пыльные мешки. Явдоха – тоже!» – усмехнулась Арония.

И девушке пришлось, закрыв глаза, подключить своё «третье око». Впрочем, эта парочка так шумела, что их и слепой бы в потёмках нашёл.

Возникшая в голове картинка не обрадовала:

Евдокия явно брала верх – в прямом и переносном смысле, зажав Михалапа в угол и, встав на него, терзала его стальными когтями. Клочья рыжей шерсти – патлы, как их неуважительно назвала недавно Явдоха, так и летели во все стороны. Но Михалап не сдавался – так что клочьев чёрной шерсти, клубящейся рядом, тоже было навалом.

Аронии к ним приближаться не стала. Умения, накопленные Прошей, сработали автоматически. С помощью приёмов бесконтактного боя она легко скинула огромную кошку с Михалапа. Всего-то и надо было – повести подбородком и ту будто ветром сдуло. Пролетев кубарем по чердаку, та рухнула в углу крыши на другой стороне чердака.

«Не иди только лишь по пути силы, – удовлетворённо подумала девушка, сунув руку в карман – за волшебным платком. – Знания могут их заменить».

Однако набросить на Евдокию платок не получалось из-за Михалапа. Этот неугомонный вояка, бросился вслед за ней и продолжил потасовку. Насев на распластавшуюся кошку, он принялся азартно её мутузить. Но Полуночница, придя в себя, возобновила атаку и они снова переплелись в тугой узел.

Как быть?

Что-то Аронии не везёт сегодня. Бессонная ночь и вчерашние волнения, наверное, дали себя знать. Не станет же она и к Михалапу применять приёмы бесконтактного боя? Чтобы отпихнуть его в сторону. Ведь он, без сомнения, обидится. М-да.

Но тут внутренний «сокол» подсказал, что за её спиной возникло чьё-то опасное присутствие. Арония мгновенно развернулась – позади стоял огромный медведь. Расставив когтистые лапы, он стремительно надвигался.

«Надо же, шустрый какой стал!» – усмехнулась Арония.

И, мгновенно метнувшись, оказалась в торце крыши, стоя спиной к окну.

«Никогда и никому не доверяй свой тыл. Ошибка может стоить тебе жизни».

Хорошо, что Михалап занят – отчаянный вояка, не задумываясь, мог бы кинуться на эту гору мускулов и этим только помешал бы ей. К счастью, в этот момент он мстил кошке, заодно отвлекая её.

Удачненько вышло!

Скаля страшную пасть, медведь уже стоял рядом, норовя когтистыми лапами разорвать девушку в клочья. Его огромная пасть была оскалена, а из неё валила жёлтая пена. Мол – разорву, голову откушу! Арония ощутила жуткую вонь, источаемую этой пастью.

«Применяя силу, действуй на опережение. Иначе опередят тебя. Ошибка может стоить тебе жизни».

Арония, не заморачиваясь, просто ударила в эту свирепую медвежью морду связкой ключей, очень кстати оказавшихся в кармане. Этот приём, бывало, не раз выручал безоружного Прошу. Нет ключей, годится пыль или камушки, а не успеваешь их схватить – используй натренированные пальцы. Гавное – ослепить противнимка. Зверь злобно взревел и рефлекторно прижал к морде когтистые лапы. Арония выхватила из кармана ошейник и снова набросила ему на шею – теперь он был впору. Да и слова сами произнеслись. Оборотень ещё громче взревел и замер на месте под действием амулета. Огромная, под потолок, ревущая махина.

Ничего, оклемается. Арония видела, что крови под лапами нет, значит, глаза и переносица Силантия целы. Вернётся к Фаине, она его подлечит.

«Будь справедлив, даже если это тебе невыгодно».

«Ну, как там Михалап? – обернулась девушка на шум. – Ого! Кажется, дела его снова плохи!»

Евдокия брала верх – прижав домового к балке, она злобно рвала на нём – зубами и когтями – пыльную одежду. Надо поспешить!

Арония снова повела подбородком и, откинув Евдокию от Михалапа, сделал жест – рукой к себе. А когда огромная кошка, кувыркаясь, оказалась рядом с ней, легко набросила на пыльное чудище плат. Рычание мгновенно смолкло, а скалящийся зверь, окаменев, распростёрся на полу. Шепнув нужные слова, девушка уменьшила это чудище до размеров маленькой статуэтки. Теперь эту беглянку можно возвращать Старейшинам: за многичсленные преступления против Покона, за нападение с целью захвата силы, за бегство из-под Суда ей там отвешают хо-ороший приговор. И за преступный сговор… Ну, это пусть уж они сами разбираются – с кем.

Арония осмотрелась и чихнула.

По чердаку летала туча пыли и облака шерсти. У подслеповатого оконца, смирно сидя, рычал огромный медведь; под ногами скорчилась Полуночница, занимая сейчас довольно мало места. А у балки непдвижно валялся, сливаясь с пыльным полом, Михалап. Но сопение оттуда доносилось. Всё в порядке! Атака отражена. С небольшими сложностями и неприятностями, но вполне удачно. Что домовому сделается? Нежить. То есть – вечо живущий своей таинственной жизнью.

«Холодно здесь, – приходя в себя, потёрла руки девушка. – Надо ещё этого огромнго медведя уменьшить. А то придётся крышу разобрать да подъёмный кран подгонать, чтобы вынуть это чудище на белый свет, – усмехнулась Арония, представив эту картинку. – То-то соседи удивились бы!»

Поскольку девушка подумала о них – о соседях, её «сокол» тут же доложил, что из дома напротив за Акимовой хатой ведётся наблюдение. И Арония увидела их: Людмилу с мужем Николаем и тремя сыновьями-школьниками. Припав к окнам, они с ужасом и интересом смотрели на дом Полины Степановны, прислушиваясь к доносящемуся оттуда шуму.

– Что там такое? Черти горох молотят, что ли? – с недоумением бормотал Николай, как всегда подвыпивший, расчищая нетрезвой рукой затуманенное его дыханием стекло. – Я ж говорил этой бабке, что в доме нечисть. А Коля зря не скажет! – погрозил он в сторону дома пальцем. – Ишь, чо творят бесы! Бабке – конец! И внучке – тоже!

– Может, полицию вызвать, а, Коль? – испуганно спросила Людмила. – А ну как их там совсем поубивали?

– Я те дам – полицию! – отмахнулся тот. – Протоколами потом замучают да в свидетели запишут. А оно тебе надо? Это ж нечисть! Кого там ловить? Слышь, как ревут? Даже если и поубивали соседок, то мы-то причём. Убили так убили! А нет – так тебе нам же и платить за ложный вызов! Лучше уж ты мне эту тыщу отдай, – облизнулся он.

– Обойдёшься, – отмахнулась Людмила.

А сыновья, переглядываясь, шептали:

– Слыхал? Там черти горох молотят!

– Ага! Айда завтра туда – глянем на дохлых дьяволов! Слышь, как вопят?

– Стра-ашно. Ведь они и нас утащат!

– А я рогатку возьму! – сказал самый младший.

– А я водяной пистолет! – заявил средний мальчишка.

– Эх, травматик бы! – мечтательно проговорил старший. – Мы б их уделали!

«Похоже, разбирать крышу и принародно вынимать с чердака медведя Силантия, точно, не стоит, – усмехнулась Арония. – У ребят психологическая травма случится решат, что это и есть демон. Хотя, Силантий ничем не лучше! Ишь как разошёлся – весь на пену изошёл!» – покосилась она на него.

Ну, что ж, будет у неё набор статуэток-монстров.

И, подойдя к ревущему медведю, она что-то шепнула. Тот, конечно, уменьшился, но не так, как Евдокия – всего лишь до размеров пуделя. От такого карликового Силантия стало гораздо меньше проблем. А повторно произносить заговор она не решилась – вдруг совсем исчезнет. Она ж не зверь какой. Однако, хоть и тише. Карликовый медведь продолжал рычать.

А тут пришёл в себя и домовой. Кряхтя и потирая бока, он уселся на балку – весь пропылённый, даже рыжина исчезла, но очень довольный.

– Живой? – спросила Арония.

– А чо мне сдееться? – пробурчал тот, отряхиваясь. – Ты рази ж дашь мне пропасть? Вона как эту чуду кубырнула!

– Потрепала всё ж тебя Евдокия! Извини, я с Силантием была занята. Одежда твоя теперь, наверное, в утиль пойдёт, – посочувствовал она. – Другая есть? Может, бинт нужен? Перевязать.

– Какой там – блинт! Зачем? – обиделся Михалап. – На нас, древнючих домовиках, само всё заживат. Это нынешние квёлые, чуть чо – уж блинтуются аль ежат. А я к энтим царапинам паутину прикладу и буду здоров. Так ишо моя бабка Апраксия учила.

– Паутину? – удивилась Арония. – О, у Фроси – одной деревенской знахарки, тоже про это написано! Мол, паутна раны чудесныи образом залечивает, – вспомнила она. – Выходит – правда?

– А то! Одёжу вот токо эта лярва беспонтовая манехо потрепала, – вздохнул домовой, рассматривая себя. – И ни в какой мутиль сдавать её не надоть! – сердито заявил он, поднимая с полу и прикладывая к боку какие-то пыльные обрывки. – Это была Акимова куфайка! Ей же сносу нету! Послужит и ишо! Ежели б не эта куфаечка, мне б сегодня худей пришлось. Как знал – надел её, – приблизил он к лицу лапу и лизнул её. – Уж больно суетно внизу былò.

– Да что ты с ей, то есть – с ней, будешь делать? – удивилась Арония. – Тут же одни ленты, а не ку… фуфайка!

– Ничо – тут подлатаю, там пришью! Будя як новая! – заверил домовой. – Главно – шо сам цел.

– Это да, – улыбнулась, Арония. – И ещё главное – твой рублевик цел!

– Не дождётся! Не отдам! Её ж всё равно засудят! – хитро блеснул глазами-фонариками домовой.

– Засудят! – довольно кивнула Аронимя. И решила поднять самооценку потрёпанного Михалапа: – А знатно ты с Полуночницей сцепился. Досталось ей. Смотри, сколько чёрной шерсти кругом! – сказала она.

– Ага! Я ей тут указал, иде раки зимовают! – довольно гукнул Михалап и погрозил кулаком в сторону чёрной неподвижной статуэтки. – Нехай знат, как домовых забижать! Пусть ишо токо сунется! Всё раки иё будут!

– Не скоро сунется! Кончилось её хождение, – улыбаясь, сказала Арония, уже набравшись от Михалапа цветистых оборотов. – Пусть Совет Старейшин решает судьбу Евдокию и Силантия. На них столько преступлений, что вернуться они не скоро.

– Вернутся? – с опаской преспросил домовой. – А може вовсе сгинут?

– Это вряд ли – Совет справедлив. Но, надеюсь, поумнеют и отучатся вредить, – пожала плечами Арония. – Иначе – зачем Суд?

А что это мы с тобой тут стоим? – спохватилась она. – Давай-ка в дом перебираться, Михалап. Дышать нечем! Да и замёрзла я у тебя, – поёжилась она. – Как ты тут выживаешь?

– Не выживаю! Это и есть мой дом, я завсегда туточки живу, – буркнул домовой. – И мне без разницы – жара аль холод. Главное – скрытно. Да и куды ж я в таком виде в гости? Вдруг стару… Полина возвернётся?

– Она ж всё равно тебя не видит! Не имеет таких способностей. Да и нет её дома. Бабулю Ратобор похитил, – вздохнула Арония.

– Да видал я – улетучил он её. Или как это назвать? Исхитил. Сначала, навроде, ушёл он, сгинул, а опосля возвернулся. За ней.

Арония сжала кулаки – негодяй! Зачем она ему? Почему с ней не поговорил? Ладно, дальше будет видно, что делать.

– Да пойдём, Михалап – чаю попьём. Мне неважно, в чём ты одет. А тут за это время как раз пыль уляжется.

– С плюшками чай-то? – с надеждой поднял голову домовой, держа в лапе горсть обрывков от фуфайки.

– С сырниками, – виновато развела руками девушка. – Из кулинарии. А, ещё булочки свежие есть! – вспомнила она.

– Годится! – обрадовался Михалап. – А этих, чо ль, с собой брать? – недобро покосился он на оборотней. – Больно много чести! Нехай тут и дале пылью дышут.

– Да и правда – нехай! Ой, нет! – спохватилась Арония, вспомнив про их похищение у Фаины. – А вдруг Ратобор за ними сюда явится? И освободит, пока мы с тобой чаи гоняем?

– Ты и с им будешь биться? – прищурился пыльный Михалап.

– Придётся, – пожала плечами девушка.

– А чо? Ты, Аронеюшка, это знатно могёшь! Я видал – вона даже кулака не приложила, а оне все валяются, – кивнул он на оборотней. – Вот бы мне так-то: глазом моргнул и все покатилися, куды ни попадя. А на чердак – и вовсе, как я, ты взметнулася!

– И когда ты успел всё заметить? – удивилась Арония. – Тебя ж Явдоха трепала!

– Дык прям к горлу, с когтёй, – поёжился Михалап. – Ничо, я её проучил когтю совать! А как заметил? Так мне ж не глаза надоть, шоб всё видеть, – отмахнулся он. – А чо этому аспиду от тебя надоть? Чо он этих полоумных на тебя наслал-то?

– Ратобору? Я пока ещё и сама не знаю толком, чего ему надо. То союз предлагал – хоть деловой, хоть брачный – на выбор. А теперь во оборотней натравил. И бабулю в заложники взял. Видать, чтобы послушней была, – вздохнула она. – И как мне её выручать? Силой или хитростью?

Михалап выразительно глянул на неё и авторитено заявил:

– Это Полинку, что ль – в заложенницы? Мать честна! И тут башибузуки! А ведь, вроде, она сама с им пошла, – почесал он макушку. – М-да-а. Ты, Аронеюшка, меня послухай – хитрость она завсегда лучшей, – подмигнул он жёлтым глазом. И вдруг спохватился: – Чо эт я тут расселся! Разговор у меня к тебе, Аронея, есть! Хотел ишо ночью наведаться, да не было тебя! Щас всё и расскажу! – приговаривал он, поднимаясь вместе с клубами пыли. А эти образины пущай пока тут побудут, а мы с тобой внизу покумекаем. Нам лишние уши ни к чему! Я в хате ведь всё чую – моя телиторья. Как Ратобор заявится, вмиг спознаю. А може и ты слово како знашь – штоб их это… невидимо спрятать? От аспида Ратобора. Пластуны, я слыхивал, завсегда так – невидимо везде пробиралися и дажеть на всё невидимость набрасывать умели. Ты это могёшь! Я ить тебя боле не видал, как токо эти аспиды появилися, – прищурился он.

– Набрасывать? Надо будет пробовать, – задумалась Арония. И воскликнула: – Нет, не стоит! Если Силантий с Евдокией исчезнут, то Ратобор почует и за ними явится. Так что пусть пока так валяются. И дышат пылью. Ты ж мне знак дашь, если что? А я буду с ним разбираться…

Она, считала, что надо попробовать мирно с Ратобором поговорить – у него бабуля в заложниках. Но как ей избежать союза с ним – любого? С ним, кто не выполняет обещания, не ведая угрызений совести!

«Используя силу, не переходи границ дозволенного. Иначе в следующий раз так поступят и с тобой. Ошибка может стоить тебе жизни».

Ей надо понять причины странного поведения Ратобора. Тут он – влюблённый, предлагает вместе работать, там – после того, как распивал с бабулей кофе с сырниками, похищает самого близкого ей человека. А потом и вовсе – натравил оборотней, которые, судя по всему, не собирались с ней церемониться. С этим надо разобраться. Придётся ей как-то добираться на Мальдивы и говорить на его територии. Ловко же он всё рассчитал, тёмная душонка! Надо бы всё ювелирно обделать! Чтобы бабуле не навредить. Ладно, после решу…»

– Ну, что ж – пусть они тут валяются, – согласилась Арония, сердито покосившись на присмиревших незваных гостей. – Вот только Силантия немного успокою, – решила она, подходя к рычащему медведю, – а то он уже всех соседей переполошил.

– Ага, утихомирь невежу, – согласился Михалап.

А Арония, нажав некую точку на шее у медведя и подтолкнув его в мохнатое плечо, дала ему мирно растянулся и уснуть. Михалап уважительно наблюдал за этой процедурой.

И вот они с домовым уже оказались в доме, вмиг пройдя через потолок. Повторно у девушки это вообще походя получилось. И расположились, как обычно в её спальне – Арония на диване, а Михалап, с подносом, стоящим у его ног – на ковре. У каждого в руке была чашка с горячим чаем – электрочайник обеспечил.

На кухне девушке почему-то не хотелось чаёвничать – там сегодня сидел этот… И на грязном столе валялась его магически возникшая записка…

– Что ты хотел рассказать, Михалап? – спросила девушка, прихлёбывая чай. – У тебя есть о Ратоборе важные новости? А то спать очень хочется.

– Ещё какие важные! – воскликнул домовой, выглядевший сейчас довольно комично:

На его боках висели пыльные ленты от бывшей фуфайки, его подранные стёганные штаны украшали клоки ваты, пыльные космы на голове всё ещё стояли дыбом, а на лице были натыканы лечебные клоки паутины. Одни кирзовые сапоги без ущерба перенесли баталию с Полуночницей, а равномерный слой пыли их, вроде, даже и подновил.

– Может, ты сначала в ванной искупаешься? – с сомнением проговорила Арония, изучая его в безжалостном дневном свете. – Пока бабули нет.

– Да погодь ты! – отмахнулся Михалап. – Я и при ей могу скупнуться. Всё ж равно не видит меня! Да и не люблю я это – раз лет в тридцать моюся. А то магия слабнет от пару-то. Ты слухай сюда, Аронеюшка! Я ить был вчерась у Старинушки в его лесной сторожке – как ты спосылала! И он много чего мне понарассказал антиресного про этого аспида Ратобора, – сказал он и откусил сразу два сырника, обмакутых в сметану.