Текст книги "Смерть консулу! Люцифер"

Автор книги: Жорж Онэ

Соавторы: Карл Вильгельм Френцель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

XIV

– Пожалуйте, гражданка, – сказал Виллье Эмилии, отворяя дверь в кабинет Фуше. – Министр ждёт вас. Не дрожите так, словно вы совершили преступление.

Эмилия бросила на молодого человека вопросительный взгляд. Он улыбался и имел самый приветливый вид, не покидавший его всё время, пока они ехали в карете. Она снова овладела собою и, скрепя сердце, вошла в кабинет.

Фуше сидел за большим письменным столом, заваленным бумагами, которые он внимательно читал. Не поднимая головы и не отрываясь от чтения, он спросил:

– Гражданка Лербур?

– Да, гражданин министр, – отвечал Виллье.

– Хорошо. Садитесь, гражданка. Я сейчас буду к вашим услугам...

Виллье вышел.

Эмилия села в кресло и, робко повернувшись к этому страшному человеку, от которого зависела теперь жизнь Сан-Режана, принялась рассматривать его украдкой. Его угловатая голова, жёлтое лицо, облысевший череп и в особенности угрюмые красные глаза без ресниц внушали ей ужас. «Лицо этого человека выдаёт всю его жизнь, – подумала она. – Такое безобразие требовало немало крови. Он мстил человечеству за своё физическое уродство. И до последнего своего часа этому человеку будет доставлять удовольствие делать зло. Он гордится своей жестокостью. Это чудовище».

Чудовище подняло свои глаза, как будто не замечавшие молодой женщины, и спокойным голосом сказало:

– Мадам Лербур, где теперь находится Сан-Режан?

При этом страшном вопросе Эмилия почувствовала, что она покраснела до корней волос. Она вздрогнула, её глаза замигали.

– Гражданин министр, я не знаю, о ком вы говорите, – храбро отвечала она, не выдавая своего волнения.

– Я говорю вам о Сан-Режане, который бывал у вас под именем Виктора Леклера и который ездил с разными поручениями от магазина «Bonnet Bleu».

– Я действительно знаю Виктора Леклера, который ездил в Лион по поручению моего мужа. Но я не знаю никакого Сан-Режана.

Фуше едва заметно улыбнулся и качнул головой.

– Мадам Лербур, – заметил он, – Сан-Режан и Виктор Леклер одно и то же лицо.

– Если вы мне это говорите, то, конечно, это так, гражданин министр. Но я этого не знала.

– Отлично. Но Виктор Леклер был вам известен...

– Разве меня привезли сюда для того, чтобы допрашивать относительно комиссионера нашего магазина? – спросила Эмилия, стараясь отделаться от вопроса Фуше. – Ваш посыльный сказал мне...

– Моему посыльному было приказано избегать всякого скандала, который мог бы повредить вам... Заметьте, сударыня, что относительно вас я принял все меры, которых вы могли желать... Прибавлю при этом, что если вы дадите мне удовлетворительные разъяснения, которых я вправе от вас ожидать, то я выражу вам свою благодарность в самой полной мере. Я хотел бы точно представить вам ваше положение для того, чтобы вы могли избегнуть всяких неприятностей. Я хотел бы в настоящее время знать только одно: где теперь находится Виктор Леклер, если вы знаете только одного Виктора Леклера. Дайте мне удовлетворительный ответ на этот вопрос, и всё остальное вас не касается. Я позову моего секретаря, прикажу ему подать вам руку, и через четверть часа вы будете у себя дома, Прибавлю при этом, что вы будете совершенно в стороне от всего, что произойдёт потом. Я забуду о вас совершенно, как будто никогда вас и не знал. То, что произошло между нами, будет предано полному забвению!

Всё это он проговорил ровным голосом, не подчёркивая ни одного слова и не пытаясь запугать её. В этой ровности сквозила такая сила и властность, что Эмилия не так испугалась бы, если бы ей стали грозить открыто. У неё закружилась голова и появилось такое ощущение, как будто она стоит у пропасти, заглядывая в её бездонную глубину.

Но она была не робкого десятка. Обмороков с ней не бывало. И, напрягая до крайности свои нервы, она продолжала бороться.

– Я не имею никакой возможности, гражданин министр, сообщить вам те сведения, которые вы от меня требуете. Я не понимаю, какое право вы имеет обращаться за ними ко мне... Я простая женщина, занимаюсь своей торговлей и ничем иным, а тем более доставлением сведений полиции.

– Вы, очевидно, желаете, чтобы я разъяснил вам вашу ответственность. Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. Но прежде всего я считаю нужным сообщить вам, в чём обвиняется Виктор Леклер. Он обвиняется в том, что при помощи соучастников пытался вчера вечером убить посредством адской машины первого консула.

– Он. Какой вздор! Он, такой порядочный и мирный человек! С его кротостью, которая не обидит даже ребёнка.

– Может быть, Виктор Леклер действительно таков, каким вы его изображаете. Но Сан-Режан убил двадцать человек и ранил пятьдесят. Этому кроткому человеку ничего не стоило разнести на куски несчастную маленькую девочку, которая держала его лошадь в момент взрыва. Хороша доброта! Впрочем, не будем спорить об этом. Виктор Леклер и Сан-Режан одно и то же лицо и под тем или другим именем это ваш любовник!

– Милостивый государь, – возразила Эмилия, – если вы рассчитываете запугать меня подобными приёмами, то вы жестоко ошибаетесь. У Виктора Леклера торговые дела с моим мужем. Я его видела раз пять или шесть не больше, и он никогда не был моим любовником.

– В таком случае, что же вы делали на улице Дракона? – спросил Фуше с насмешливой улыбкой. – Может быть, вы передавали ему поручение вашего мужа, являясь в тот дом, где он скрывался?

Видя, что Фуше так близок к истине, Эмилия задрожала. Как! Он знал даже о доме на улице Дракона, он знал, что она бывала там у него! Следовательно, ему остаётся только протянуть руки и схватить несчастного. Но, очевидно, он ещё не был вполне уверен, если задавал ей вопрос.

– Я была там раза два у моей модистки, – отвечала Эмилия, – и купила там шляпу, которую вы можете видеть на мне.

– Отлично! Установлено, стало быть, что Виктор Леклер скрывается у модистки. Это расчищает дорогу.

Эмилия в досаде махнула рукой и гневно посмотрела на Фуше.

– Я не буду больше отвечать вам. По крайней мере, вы не будете тогда ложно истолковывать мои слова.

– В таком случае, сударыня, – холодно сказал Фуше, – так как мне с вами нечего терять время, то я отправлю вас домой. А вместо вас велю доставить вашего мужа.

Эмилия вскочила и, почти грозя, крикнула Фуше:

– И вы посмеете?

– О, я посмею. Я полагаю, что гражданин Лербур будет благоразумнее... Когда он увидит, что ему грозит обвинение в соучастии в столь чудовищном преступлении, то я уверен, что он будет возмущён в своём чувстве патриотизма и даст нам все сведения, которые находятся в его распоряжении. Я задам ему, например, вопрос о том, что он думает о превращении Виктора Леклера в Сан-Режана и наоборот. Не будет ли он изумлён открытием, что вы посещали улицу Дракона... Тут, конечно, у него могут появиться самые горькие подозрения...

– А, это бесчестно! – вне себя вскричала Эмилия. На этот раз Фуше поднялся и приблизился к Эмилии, в упор посмотрел на неё своими красными, тусклыми, как у мертвеца, глазами и погрозил ей пальцем.

– Послушайте! Нам пора кончить. Я пытался действовать на вас убеждением, но не убедил вас. Кротость также ни к чему не привела. Довольно! Если через пять минут Сан-Режан не будет выдан, я отправлю вас в тюрьму и велю арестовать вашего мужа. Вам больше не удастся играть со мной!

– Я ничего не знаю!

– Вы лжёте! Вы всё знаете! И вы должны сказать всё, слышите, несчастная женщина. Иначе вы пойдёте на эшафот. Вы и все ваши близкие – без всякого послабления и милосердия!

– Хорошо! Убейте меня, но я ничего не скажу!

– В таком случае я велю привезти сюда Лербура и дам ему доказательства, что вы любовница Леклера! Когда он узнает о вашей «верности», то заговорит, о, я в этом уверен. Он с радостью выдаст и Виктора Леклера, и в придачу всех его соучастников. Но это вас не спасёт. Тогда уже будет поздно!

Он подошёл к звонку и протянул руку.

– Посылать за вашим мужем?

– Нет! – вне себя от горя крикнула Эмилия.

– Итак, вы покоряетесь?

– Что я должна сделать?

– Вы должны сделать выбор. Тот или другой. Вы мне отдадите Сан-Режана, или же я велю привезти вашего мужа и объясню ему всё.

– Вы чудовище!

– Хорошо. Вы можете меня бранить, сколько угодно. Я не очень чувствителен. Но говорите прямо. Конечно, нет ничего легче, как перерыть весь дом и, если понадобится, сломать до основания. Но мне не хочется пускать в ход полицейскую силу и производить шум. Сан-Режан, сидя в своём убежище, несомненно, имеет при себе оружие. Наверно, у него под рукой есть пара хороших пистолетов. Конечно, ему захочется пустить их в ход против агентов полиции. Это, конечно, ничего, на это они пойдут. Но всё это будет очень тяжело для него самого. Он будет слышать, как стучат в стены, взламывают пол! Он может потерять голову и пустить себе пулю в лоб. И тогда мы разыщем только труп, а это не входит в мои планы.

По расстроенному и дергавшемуся лицу Эмилии он видел, какое действие произвели его слова. Он нарочно мучил бедную женщину. Он заметил, как она содрогнулась от страха и чуть не упала в обморок от ужаса при мысли, что в тайнике на улице Дракона Сан-Режан будет найден мёртвым. Он чувствовал, что он укротил и овладел наконец этой энергичной душой, и поспешил воспользоваться угнетённым состоянием Эмилии.

– Вы уже открыли его секрет! Пусть Небо будет свидетелем, что я отдала бы свою жизнь, лишь бы только не выдать его. Кто этот подлый изменник, сообщивший вам все эти сведения?

– Человек, который ради исполнения долга пожертвовал своею жизнью и который в моих глазах – герой.

– Один из ваших агентов?

– Да. Он убит Сан-Режаном, но перед смертью сказал всё...

Она снова разразилась слезами, протягивала руки, как бы умоляя о пощаде.

– О, сжальтесь над нами! Сжальтесь над ним!

– Успокойтесь! Я уже сказал вам: вам бояться нечего. Но если вы не скажете мне, как войти в тайник, то вы его убьёте. Итак, как войти в тайник? Дело идёт о его жизни, помните, о его жизни!

Эмилия упала на колени и в полуобмороке билась головой о кресло. Наклонившись над нею, Фуше гипнотизировал её своим взглядом и усыплял её ровным, однотонным голосом.

– Через шкаф? Да? Есть там пружина? Надо на что-нибудь нажать?

– В третьей доске направо, – простонала Эмилия.

Фуше быстро выпрямился.

– Ну, сударыня, теперь вам надо вернуться домой. Всё кончено. Вам нечего бояться. Забудьте этот злой час, как кошмар, и поздравьте себя с тем, что вы так легко уходите отсюда.

– Ценою подлости! – мрачно сказала она.

– Не всегда люди бывают подлы, если приходится жертвовать собою, чтобы не вовлечь вашего мужа в историю, последствия которой ещё неизвестны и которая, наверно, кончится эшафотом...

– Я предала Сан-Режана...

– Для того, чтобы спасти Лербура! Будьте осторожны и не говорите ни слова о деле Сан-Режана. Вы теперь вне опасности. Не вмешивайтесь в дело, которое может погубить вас. Второй раз мне уже не удастся вас выгородить.

Он позвонил. Явился Виллье.

– Гражданин Виллье, вы отвезёте домой гражданку Лербур в той же самой карете, в которой её привезли. Если гражданка Лербур пожелает сойти раньше, чем вы доедете до дому, то вы поступите согласно её желанию. Она свободна и может поступать, как ей угодно.

Он подошёл к Эмилии, которая стояла неподвижно, словно в каком-то столбняке, и, слегка тронув её за плечо пальцами, тихо сказал:

– Нужно ехать. Приведите в порядок ваше лицо. Помните, сударыня, что я вам очень обязан и что я к вашим услугам, если могу быть чем-нибудь вам полезен.

Она провела рукой по лбу, тяжело вздохнула, и, увидев дожидавшегося её секретаря, прошла мимо него и вышла в другую комнату.

Фуше потёр руки, скривив свои фиолетовые губы в безмолвную улыбку. Он расхаживал по комнате маленькими шажками, склонив голову и как будто обдумывая приятное решение. Затем он дёрнул за шнурок звонка и сказал вошедшему курьеру:

– Попросите ко мне в кабинет гражданина Фудра.

Полицейский комиссар Фудра, который был доверенным лицом Фуше, был смелым исполнителем всевозможных распоряжений.

Осторожно постучав сначала в дверь, комиссар вошёл в кабинет. То был человек лет тридцати пяти, среднего роста, нервный и смуглый, как южанин. Он неслышно приблизился к министру. Зрачки его были словно бархатные.

– Вы требовали меня гражданин министр?

– Да. Я хочу дать вам одно поручение, не очень хорошее, оно требует большой расторопности. Нужно отправиться на улицу Дракона, к некой модистке Грандо и арестовать там некоего Сан-Режана, который у неё скрывается.

– Он будет защищаться?

– По всей вероятности.

– Сколько людей я могу взять с собой?

– Как можно меньше, чтобы не вызвать недоверия. Но достаточное количество для того, чтобы дело удалось. Когда дело будет кончено, придите мне сказать.

Фудра поклонился и, не говоря больше ни слова, вышел от министра. Он спустился вниз в канцелярию, прошёл в комнату, куда приходили полицейские комиссары, и осведомился, кто из них здесь. Он выбрал троих: Прюво, Советра и Барбада – людей ловких и сильных, расторопность и сила которых ему были известны.

Перед воротами дома № 35 по улице Дракона они остановились и взяли с собой Суффлара, который не спускал глаз с выхода из дома с тех пор, как Фуше поручил ему наблюдать за этим местом. Гиганта поставили в проходе, который шёл к лестнице. Барбад должен был стоять на лестнице второго этажа. Фудра, сопровождаемый Советром и Прюво, тихонько позвонил.

Дверь открыла старуха-служанка. Прюво моментально заткнул ей рот платком и вытащил её из квартиры. В это время Фудра и Советр проникли в переднюю. Рядом с нею, отделённые всего одной стеной, щебетали мастерицы Виргинии Грандо, украшая шляпы перьями и лентами. Фудра на цыпочках пробрался в коридор, а оттуда в кухню. Его спутник шёл за ним. Быстрым взглядом окинул он помещение – печь, стол, шкаф. Он сразу открыл его, нашёл третью полку направо, которая была вся заставлена посудой. Он потащил полку к себе и дно шкафа со скрипом повернулось, обнаружив вход в тайник.

Сан-Режан не ждал Эмилии, которая знала, что к нему можно пройти только в те часы, когда нет мастериц, и лежал одетый на кровати. Услышав скрип шкафа, он обернулся и, увидев Фудра, быстро вскочил на ноги. На столе лежал заряженный двуствольный пистолет. Он схватил его и, не говоря ни слова, прицелился в комиссара.

– Сдавайтесь! – неустрашимо крикнул Фудра. – Вы Сан-Режан, со мной здесь десять человек, чтобы вас арестовать.

Сан-Режан был отличным стрелком, и Браконно испытал это на себе. Не отводя пистолета от Фудра, он сказал:

– Хорошо сделали, что привели с собой десять человек. Вы, милейший, убиты!

Раздался выстрел. Комната наполнилась дымом. Но пуля попала не в Фудра, который успел бросится на пол, а в Советра. Он крикнул и, как сноп, свалился на своего начальника. Одним прыжком Сан-Режан выскочил в коридор, среди криков и восклицаний испуганных мастериц, бросился на Прюво, который занимал площадку лестницы, и с такою силою ударил по голове рукояткою пистолета, что тот упал на колени. Несмотря на раненую руку, которая беспомощно висела вдоль тела, Сан-Режан мчался вниз, как ураган. Барбад, карауливший у входа, загородил ему дорогу. Но у него остался ещё один выстрел. Не останавливаясь, почти на бегу, он свалил Барбада, но у ворот его встретил Суффлар, которому он пустил в голову свой разряженный пистолет. Не будь он так ослаблен потерей крови, то в пароксизме экзальтации он, может быть, оказал бы более успешное сопротивление колоссу. Но Суффлар схватил его за раненую руку, дёрнул её и причинил ему такую боль, что Сан-Режан почти упал в обморок. Суффлар немедленно схватил его в охапку и отнёс в карету.

В эту минуту подоспел Фудра. Увидев, что Сан-Режан, весь бледный, скорчился в глубине кареты, он сказал Суффлару, стоявшему около экипажа:

– Ты не убил его, надеюсь?

– Нет, я только немножко помял его. Но он невредим!

– Отлично! Какой бешеный! Убил Барбада и Советра и так треснул Прюво, что у того искры из глаз посыпались. Кучер, в Консьержери!

Сан-Режан, сидя в глубине кареты, не проронил ни слова. Он закрыл глаза и как будто спал.

Бонапарт вместе с Жозефиной кончал свой завтрак, когда ему доложили о приезде Фуше. Горя нетерпением узнать, какие новости сообщит ему министр полиции, первый консул приказал немедленно привести его сюда, хотя в этот час приёма и не было.

– Ну-с, гражданин Фуше, – спросил он, как только министр полиции появился в дверях, – что нового вы нам сообщите?

– То, о чём я вам уже ранее говорил, генерал. Сан-Режан схвачен. Также схвачен один из его соучастников. Третьему удалось ускользнуть.

– Расскажите мне всё подробно.

– Я получил сведения, что покушение было совершено тремя лицами, которые сопровождали повозку, запряжённую белой лошадью. Их видели в гостинице «Красный Лев», которая находится на улице Сухого Дерева. Здесь они наполнили порохом бочонок, с помощью которого и был произведён взрыв на улице Шартр. Лошадь была опознана. Затем было разыскано лицо, у которого была куплена повозка. Покупатель, некий Франсуа, или только выдающий себя за Франсуа и состоящий привратником в общине милосердных женщин, также был разыскан и арестован. В то же время был опознан некий Сан-Режан, скрывавшийся на улице Дракона. За ним стали следить и арестовали его. При этом он убил двоих...

– Разбойник! Ещё две жертвы! Он дорого заплатит за пролитую кровь!

Он снова овладел собой и, обращаясь с насмешливым видом к своей жене, сказал:

– Ну, Жозефина, вот твои роялисты и эмигранты. Будешь ли ты теперь приходить ко мне с просьбами внести их в списки примирившихся и дозволить им беспрепятственно вернуться из-за границы. Вот что они творят в благодарность за снисходительность, которую мы к ним проявляем!

– Друг мой! Революционеры не лучше...

– О, я убеждён в этом. Но они идут против меня, может быть, заодно с роялистами. И те, и другие одинаково меня ненавидят. Следует проследить внимательно все разветвления этого дела, гражданин Фуше, необходимо разобраться, нет ли тут связи между шуанами и филадельфами...

– Я исполню свой долг, генерал.

В глазах Бонапарта блеснул огонёк.

– Ну, пусть они берегутся там, по другую сторону пролива. Если они доведут меня до крайности своим вызывающим образом действий, то в один прекрасный день я найду их и на самом их острове. Мы знаем, как это устроил Вильгельм Завоеватель... То, что он сделал, может опять повториться...

Он встал из-за стола и стал ходить в задумчивости. Потом, обращаясь опять к Фуше, он сказал:

– Проститесь с дамами и пойдёмте со мной в мой кабинет.

Министр полиции поклонился Жозефине и Гортензии и пошёл за первым консулом.

В кабинете Бонапарт, прислонившись к камину и не предлагая Фуше сесть, заговорил опять:

– Вы мне говорили сейчас об общине, в которой один из соучастников был привратником. Что это за община?

– Эта община состоит из дам благородного происхождения. Они живут на улице Нотр-Дам де Шан и славятся своим благочестием...

– Не оказывать им никаких поблажек... Арестуйте настоятельницу и, если будет нужно, захватите всё её стадо... Я не намерен щадить святош, которые, укрываясь за алтарём, готовят мне смерть...

– Хозяин гостиницы «Красный Лев» также, несомненно, причастен к этому делу... С некоторого времени у него в гостинице проходили собрания роялистов... У него же останавливались Жорж и Гид де Невилль в свой последний приезд в Париж.

Бонапарт сделал недовольную гримасу: Фуше напомнил ему о посещении его тремя роялистами, предъявившими к нему столь необыкновенные требования.

– Отлично. Можете арестовать хозяина гостиницы. Что касается Жоржа, то пошлите в Бристоль ваших лучших агентов и прикажите разыскать его. Ах, если бы вы могли доставить его мне! Что касается Сан-Режана, то я распоряжусь, чтобы над ним назначили суд. Нужно, чтобы наказание следовало быстро за преступлением, как гром следует за молнией. Если станут думать, что я обезоружен, то для меня исчезнет всякая безопасность. И тогда моя задача не будет исполнена.

Его бледное лицо вдруг смягчилось, на губах появилась обворожительная улыбка.

– Я доволен вами, Фуше, – сказал он, благосклонно глядя на министра полиции. – Вы оказали мне большую услугу. Я этого не забуду.

– Генерал, для меня нет никакой заслуги в том, что я оказал вам услугу. Я умею разбираться в людях, и я знаю, что мир будет принадлежать вам.

XV

Вернувшись к себе, гражданка Лербур упала на постель и перепугала мужа первым припадком, во время которого несчастную женщину можно было принять за сумасшедшую. В течение двух недель она была между жизнью и смертью.

Таким образом, до неё не дошли вести о суде над Сан-Режаном, об аресте Карбона, сестёр общины, хозяина гостиницы «Красный Лев», Виргинии Грандо и её старой служанки.

На допросе Сан-Режан ничем не выдал себя и ни в чём не облегчил задачу правосудия, раздражая судей своей холодной и спокойной неустрашимостью.

Оправившийся Браконно был доставлен на очную ставку с Сан-Режаном. Это был главный свидетель обвинения. У него одного были точные сведения о том, какую роль играл в этом деле юный роялист.

Их встреча была чрезвычайно интересна. Браконно, ещё с трудом державшегося на ногах, ввели Суффлар и Винсент. Увидав его, Сан-Режан улыбнулся и кивнул ему головой, как старому знакомому.

Когда свидетеля спросили, узнает ли он подсудимого, он отвечал:

– Как не узнать. У меня в желудке до сих пор сидит пуля, которую две недели тому назад он всадил мне на Вожирарской дороге...

– Я очень рад, господин Немулэн, – вежливо сказал подсудимый, – что вижу вас поправившимся или, по крайней мере, на дороге к выздоровлению... Вы знаете, что я защищал себя в честном поединке...

– Это верно. Другие на вашем месте, г-н Сан-Режан, непременно пустили бы мне пулю в ухо.

– Если б я сделал то же из предосторожности, то, несомненно, теперь я не сидел бы здесь.

Сан-Режан не хотел говорить ничего. Ни в кабинете следователя, ни на заседании суда нельзя было вырвать у него ни одного разоблачения.

Мадам Лербур, поправившись, стала уже спускаться в магазин и заниматься делами, как вдруг ей пришлось услышать о суде над Сен-Режаном и о его осуждении. Лербур сделал всё для того, чтобы до его жены не дошли слухи об участи несчастного молодого человека, которого они пытались спасти. Он сам до такой степени чувствовал себя потрясённым, что легко мог представить себе, какое волнение охватило бы Эмилию при вести, что человеку, которого она продолжала называть Виктором Леклером, остаётся жить всего несколько дней и что голова его должна пасть на эшафоте. Он не отходил от Эмилии, стараясь помешать всякому с нею разговору, который мог бы открыть ей глаза. Он прятал от неё все газеты, которые она и сама, впрочем, читала неохотно.

В один прекрасный день в магазин «Bonnet Bleu» явилась прекрасная Реньо де Сан-Жандо! Усевшись около прилавка и рассеянно перебирая товары, которые ей показывала Германсия, она болтала с продавщицей:

– Я хочу закрыть себе лицо, чтобы никто меня не узнал. Мы задумали с некоторыми другими дамами пойти посмотреть, как будут казнить двух человек: Сан-Режана и Карбона...

Едва она успела произнести эти слова, как Германсия громко вскрикнула: хозяйка магазина страшно побледнела и, не удержавшись за прилавок, упала в обморок. Все засуетились вокруг неё. Её подняли и перенесли в её комнату, где за нею был устроен самый внимательный уход. В этот момент появился Лербур. Оставшись наедине с женою, он стал с беспокойством расспрашивать её, что с ней случилось.

– Ты не сказал мне, – отвечала она дрожащим голосом, – что этот несчастный осуждён на смерть!

– Я боялся растревожить тебя. Но каким образом ты могла узнать об этом?

– Сейчас мадам Реньо, разговаривая с Германсией...

– Чёрт бы её побрал! – проворчал Лербур. – Ну, уж если ты об этом знаешь, то нечего скрывать от тебя!

Видя, что она лежит без движения, Лербур подумал, что она, вероятно, уснула и на цыпочках вышел из комнаты.

Едва он удалился, Эмилия встала с кровати и стала одеваться. Ею овладело непреодолимое желание ещё раз увидеть Сан-Режана прежде, чем голова его падёт на эшафоте.

Взволнованная, потерявшая способность сопротивляться охватившему её желанию, она спешила.

В её просветлевшей памяти раздавались слова Фуше, которые он сказал при их свидании в тот момент, когда она уезжала от него: «Помните, что вы оказали мне услугу, и что если я могу быть вам чем-нибудь полезен, я всегда буду к вашим услугам».

С этого момента Эмилия знала, что ей делать: ехать в министерство полиции, вызвать там Виллье и через него добраться до самого министра.

Сидя около своей постели с нахмуренным лбом и опущенной головой, она думала о том, как было бы хорошо избавить Сан-Режана от эшафота и умереть вместе с ним в его объятиях. Она подошла к своему туалету, выдвинула ящик, где хранилась склянка с дигиталисом, и взяла её. То была бесцветная жидкость, без всякого запаха, в тонком флаконе, плотно закрывавшемся пробкой. Эмилия спрятала его на груди, с твёрдою решимостью надела шаль и шляпу и спустилась по лестнице, выходившей во двор.

Фуше в этот день был в очень угрюмом настроении. Скорчившись в глубине кресла, он читал газеты, в которых его секретари отмечали все статьи, касавшиеся его должности.

Вдруг в кабинет вошёл Виллье.

– Что такое? – спросил Фуше, бледное лицо которого стало опять бесстрастным.

– Гражданин министр, в данную минуту у меня в канцелярии сидит гражданка Лербур, которая просит вас принять её на одну минуту.

Тонкие губы Фуше сжались. Он вспомнил свой разговор с Бонапартом по поводу разоблачений, которые мог бы сделать Сан-Режан. Он качнул головой и сказал:

– Все приходят к тому, кто умеет ждать. Запомните это, Виллье. Гражданка Лербур приехала как раз вовремя. Приведите её ко мне.

Фуше встал. Одетый в серый костюм, он был похож на обыкновенного буржуа.

Фуше придал себе мягкий и доброжелательный вид.

– А, мадам Лербур! Чем я обязан удовольствию вас видеть?

Она подняла на него полные слёз глаза и с глубокой горечью повторила:

– Удовольствию!

Фуше, несмотря на всю свою нечувствительность, покраснел при этом упрёке. Он подошёл к Эмилии, усадил её и начал говорить, стараясь выказать ей как можно больше сочувствия:

– Послушайте! Могу ли я, не нарушая долга, сделать что-нибудь для вас?

– Вы сказали, что вы не откажете мне в этом, если я попрошу вас...

– Стало быть, вы теперь просите меня? В чём же дело?

– Умоляю вас, позвольте мне увидеть Сан-Режана.

– А вы не боитесь, что ваше посещение тюрьмы станет известно?

– Теперь, когда ему предстоит умереть так скоро, я не боюсь ничего.

Фуше помолчал с минуту, потом подошёл к молодой женщине и, наклонившись над нею, сказал глухим голосом:

– Хотите, он останется в живых?

Её глаза вспыхнули надеждой.

– Неужели это возможно?

– Это зависит от него самого.

– Что же он должен сделать для этого?

– Ему нужно заслужить снисхождение и милосердие того, кого он покушался убить. Он должен сделать разоблачения...

– Но на это он никогда не согласится!

Фуше внимательно наблюдал за мадам Лербур. Он видел, что она страшно возбуждена его словами и вся дрожит от зародившейся надежды.

– Первый консул готов даровать Сан-Режану жизнь и вернуть ему свободу, – удвоил свои усилия Фуше. – Он может отправиться в Америку. На это путешествие ему будет отпущено сто тысяч ливров. А вы... Кто может помешать вам ехать вместе с ним? Вы оба так ещё молоды. Новый Свет обеспечит для вас блестящую будущность. И что же нужно, чтобы достичь такого счастья? Минута благоразумия. Только минута благоразумия...

Она взглянула на него с видом крайнего отвращения.

– Не пытайтесь меня обманывать. Ведь вы работаете только для себя.

– Хотя бы и так. Меня можете не благодарить. Но постарайтесь вырвать у палачей голову. В этом ведь всё дело.

Эмилия молчала. Он позвонил, и на пороге кабинета появился Виллье. Не глядя на искусителя, не сказав на прощанье ни одного слова, Эмилия двинулась в тюрьму.

Сидя на табурете в своей камере со связанными руками, Сан-Режан спокойно разговаривал со сторожем, не отлучавшимся от него ни днём, ни ночью.

В камере неожиданно появился начальник тюремной стражи, за которым шёл Виллье.

– К арестанту пришли, – сказал он угрюмо.

Сан-Режан с удивлением встал и старался разглядеть через полуоткрытую дверь, кто пришёл к нему и стоял в коридоре. Но в темноте он мог заметить только какую-то неясную фигуру.

Виллье вошёл в камеру и сделал сторожу знак, чтобы их оставили наедине.

– Вам разрешено, г-н Сан-Режан, принять вопреки установленному порядку без свидетелей лицо, желающее вас видеть. Это лицо мы тщательно обыскали, чтобы вам нельзя было передать оружия или какого-нибудь другого опасного предмета. Но, кроме того, вы должны дать мне слово, что вы не примете от него ничего, что могло ускользнуть от нашего внимания.

– Даю вам, сударь, честное слово. Вы можете быть совершенно покойны.

Виллье подошёл к двери и пропустил вперёд Эмилию. Затем он вышел из камеры и затворил за собою дверь.

Встретившись лицом к лицу в этой камере, преддверии эшафота, оба любовника несколько минут оставались в молчании, подавленные и испуганные. Придя, наконец, в себя, они бросились в объятия друг друга. Эмилия прижимала к себе Сан-Режана, который уже не мог обнять своими скованными руками женщину, которую он любил. Глаза Эмилии, расширившиеся от скорби, наполнились слезами, и светлые горькие капли покатились по её щеке на шею осуждённому.

– К чему плакать? – с улыбкой сказал Сан-Режан. – Разве это не радость, что мы снова видим друг друга. Я не верил в это счастье. Кто бы ни дал мне его, пусть будет он благословен. Даже тот, кто хочет меня убить!

– Меня послал сюда со своим секретарём министр полиции Фуше. Ах, бедный мой друг, если б ты только знал!..

– Я знаю, что вижу тебя, и с меня этого довольно! Как удалось тебе добиться разрешения посетить камеру осуждённого чудовища, который хотел убить самого Бонапарта?

– А я добилась большего! – вскричала Эмилия, не имея больше сил сдерживаться. – Если ты хочешь, ты можешь сохранить жизнь без всяких обязательств.

Сан-Режан тихонько отстранил от себя молодую женщину и посмотрел на неё пристально.

– Они хотят, чтобы ты сделал то, чего ты никогда не хотел сделать, – умоляюще сказала молодая женщина. – Если не ради страха смерти, то хоть ради нашей любви. Это пустяки, и ты получишь свободу, и я поеду с тобой, куда только ты пожелаешь...

Услышав эти слова, Сан-Режан испустил крик негодования.

– Какое утончённое варварство! Предлагать мне жизнь вдвоём с тобою! Они отлично знали, какому жестокому испытанию они меня подвергают, делая тебя посредницей в этом торге моей совестью! Они знают, что от меня самого им ждать нечего, но рассчитывают достичь от меня всего через тебя. Эмилия, понимаешь ли ты весь ужас их расчёта? Дорогая моя, тебе следовало бы молчать передо мной и не предлагать мне счастья – жить около тебя. Это для меня всё равно, что умереть два раза – отказаться от своей жизни и отказаться от счастья с тобой!