Текст книги "Семь Замков Морского Царя (Романы, рассказы)"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Ужин господина Юлотта в новогоднюю ночь
(Le réveillon de M. Hulotte)

Сказка в день Святого Сильвестра [78]78
  Вместе с Новым годом во Франции празднуют 31 декабря день Святого Сильвестра (причисленного к святым римского папы Сильвестра I, жившего в III веке нашей эры), якобы спасшего мир от библейской катастрофы конца света.


[Закрыть]

Я не собираюсь устраивать ужин в новогоднюю ночь, и я никому не стану отправлять новогодние поздравления, потому что не хочу ни от кого получать их.

Так решил господин Юлотт[79]79
  Юлотт (la hulotte) – сова (фр.).


[Закрыть], яростно размешивая кочергой уголь в плохо горевшей печи, пытавшейся согреть воздух в комнате старого холостяка. Известно, что сова – недобрая птица, и мужчина напоминал ее своим профилем и скрипучим голосом.

Наконец, язычки голубого огня принялись лизать куски угля, потом, заворчав, вспыхнуло сильное пламя и тепло начало постепенно заполнять комнату.

– Сегодняшний праздник, день Святого Сильвестра, – заявил господин Юлотт, разговаривая с самим собой, – такой же обычный день, как любой другой. Что, вы хотите сказать, что заканчивается год? Тоже мне важное дело – следующий год уже готов его заменить. Не будь у меня календаря, чтобы я вспомнил дату 31 декабря, как бы я смог отличить сегодняшний день от любого другого?

Пламя уютно мурлыкало в печи, тепло позволило старику приятно расслабиться. Внезапно он подскочил.

Он знал, что кроме него в доме никого не было, но ему неожиданно показалось, что на лестнице послышались шаги.

– Я же отпустил Мелани, свою служанку, которая – вот дура – захотела устроить семейный ужин в новогоднюю ночь. Может быть, она решила, что я передумал – смех, да и только.

Дверь в комнату отворилась, и господин Юлотт вскрикнул от ужаса, увидев, что на пороге оказалась отнюдь не служанка, а улыбающаяся пожилая дама, очень эффектно одетая. Она вошла в комнату, хотя ее никто не приглашал, и устроилась в кресле поближе к огню.

– Мадам, – пробормотал старик, – кто вы такая? И как вы попали ко мне?

– О, я всегда захожу, куда хочу, – ответила дама дружелюбным тоном, – и никакая дверь не может помешать мне. Впрочем, мне кажется, что вы некоторым образом звали меня.

– Я звал вас? Думаю, что вы ошибаетесь, – проворчал господин Юлотт. – Вас наверняка ждет кто-то из моих соседей, а вы просто ошиблись дверью, вот и очутились у меня.

– В это время меня ждут везде, – возразила дама решительным тоном. – Вы – единственное исключение. Поэтому я и пришла к вам.

Пока дама говорила, господин Юлотт с удивлением наблюдал за ее лицом.

Лицо необычной посетительницы менялось ежесекундно; оно выглядело то удивительно юным, то покрывалось морщинами, а ее волосы становились седыми. Были моменты, когда господин Юлотт видел перед собой одновременно множество лиц. Эти изменения происходили с головокружительной скоростью и были видны несколько расплывчатыми, словно через слой тумана.

– Я ничего не понимаю… Вы очень странная особа… – пробормотал встревоженный господин Юлотт. – О чем вы говорите?

– Я сейчас ничего не говорила.

– Тем не менее, я слышу множество голосов, но они такие далекие и слабые, что я ничего не могу разобрать. Что это такое?

Он указал на пожелтевший и немного помятый листок бумаги, который аккуратно развернула дама. Листок был покрыт неровным нечетким почерком.

– Я прочитаю, что на нем написано? – спросила дама.

Господин Юлотт пожал плечами.

– Несчастный, – с горечью произнесла дама, – как вы могли забыть это?

Она начала читать, но к ее голосу продолжали примешиваться посторонние голоса, и господину Юлотту показалось, что текст читает одновременно множество голосов.

– Я узнаю этот голос, – неожиданно сказал он, – да и другие тоже. Как ни странно, это, по-моему, один и тот же голос.

– Это письмо, – негромко сказала дама, – это первое новогоднее послание, написанное вами родителям, а голос – это ваш голос. И остальные голоса тоже ваши, и каждый из них читает очередное письмо, написанное по такому же поводу на следующий год. Как вы могли забыть все это, бедный вы человек…

– Вы не одна, – пробормотал, вздрогнув, господин Юлотт. – Мне кажется, что вас окружает множество людей, но когда я пытаюсь их увидеть, я вижу только вас!

– Я – это уходящий год, – серьезным тоном произнесла гостья. – А тени, которые, как вам кажется, толпятся вокруг меня – это другие прошедшие годы, которые каждый добрый человек вспоминает сегодня. Почему вы решили отказаться от этого святого правила памяти? Нет, господин Юлотт, вы не имеете права считать день Святого Сильвестра обычным днем; сегодня утром вы провели инвентаризацию в своей лавке; почему бы вам не провести вечером инвентаризацию своего сердца? Ведь это будет единственный отчет, который рано или поздно потребует от вас Господь.

Расставание с уходящим годом должно быть символом глубокой набожности. Вам нужно вспомнить умерших, подумать о своих несчастьях и своих радостях; вы должны рассмотреть свои действия и свои мысли в уходящем году, чтобы сделать их лучше в наступающем.

Она встала, собираясь уходить, но господин Юлотт протянул к ней руки умоляющим жестом.

– Нет, не уходите, позвольте мне разглядеть картины моей жизни, какими бы нечеткими они не оказались, – воскликнул он.

– Я не могу, – печально ответила дама. – Мое время истекает.

Внезапно она закружилась, словно волчок, и вместо пожилой дама перед господином Юлоттом оказался маленький розовощекий ребенок, державший в руке миниатюрную колотушку.

– Что это такое! – воскликнул ребенок. – Как можно встречать меня с такой угрюмой физиономией, без песен, без бокалов шипучего вина, без радостных возгласов! Вы должны быть наказаны, противный скряга!

– Ой-ой! – завопил господин Юлотт, пытаясь оттолкнуть колотушку, обрушившуюся на его плечи, спину и другие места, до которых мог дотянуться малыш.

– Вот, по меньшей мере, что вы должны сейчас кричать: прошлый год скончался, да здравствует Новый год! – воскликнул проказник.

– Да здравствует… Новый год! – прохрипел господин Юлотт. – Хватит, перестаньте бить меня!

– Что вы, мсье, я не бью вас, – запротестовал встревоженный голос. – Я нашла вас задремавшим перед камином; вам наверняка приснился какой-то кошмар, потому что вы начали громко звать на помощь.

Господин Юлотт протер глаза и увидел перед собой встревоженное лицо склонившейся над ним Мелани.

– Как, вы передумали устраивать ужин в новогоднюю ночь? – спросил он.

– Что вы, мсье, конечно я не передумала. Но сейчас еще далеко до полуночи, и когда я вспомнила, что вы остались одни, чтобы встретить чудесную ночь Святого Сильвестра, мне стало очень грустно. Поэтому я пришла к вам, чтобы пригласить встретить праздник вместе с моей семьей. Мы встретим Новый год поднятыми бокалами и выскажем свои пожелания, чтобы они исполнились в наступающем году.

Господин Юлотт не заставил просить себя дважды.

Каменный людоед
(L'ogre de pierre)

Когда-то у подножья Севенн располагалось небольшое королевство Алез, и поскольку история умалчивает о нем, его принято считать счастливым.

Его король – увы, история не сохранила его имени – охотился в горах на каменных баранов, ловил форель в горных потоках, а во время сбора винограда праздновал его вместе со своими добрыми подданными.

У короля была дочь по имени Нера, и, хотя про нее нельзя было сказать, что у нее был плохой характер, она всегда поступала по-своему, и король обычно прощал дочери все ее капризы. Однажды она захотела иметь свой собственный замок; вместо того, чтобы построить его на веселых берегах Роны, она решила возвести его в одном из самых диких районов горного массива Севенны, в месте, называвшемся Со.

В королевстве было достаточно рабочих рук, в изобилии имелись и каменные блоки; поскольку королевские сундуки были до краев заполнены золотыми и серебряными монетами, каменщикам королевства потребовалось всего два года, чтобы построить величественный замок, куда сразу же переселилась принцесса Нера.

Ей очень понравилась жизнь в этом красивом месте; вскоре ее красота, ум и великодушие привлекли в замок множество трубадуров, исполнявших замечательные песни и рассказывавших еще более замечательные истории. Приезжали отважные путешественники, рассказывавшие удивительные истории о своих поразительных приключениях и описывавших фантастические страны, которые им довелось посетить. Бывали в замке и блестящие рыцари, готовые по малейшему жесту царственной хозяйки обнажить меч и копье против любого противника.

И жизнь в замке протекала мирно и благополучно до тех пор, пока известие о нем не достигло ушей ужасного людоеда Бродуса.

Бродус был жутким существом, порождением брака злобной колдуньи из Канталя и страшного дракона, о чем ходили темные слухи.

Он жил на противоположном склоне горного массива Севенны, в огромной труднодоступной пещере, из которой выходил только для охоты на медведей, или для того, чтобы собрать кровавый налог с несчастных жителей своего королевства, называвшегося Мило.

Он не только обладал совершенно чудовищной физической силой, но, вдобавок к ней, жуткие родители наградили его дьявольской колдовской силой, и он не задумываясь использовал свои черные знания, чтобы причинять страдания несчастным обитателям окрестностей.

Однажды вечером Нера, чувствовавшая себя одинокой, напрасно блуждала взглядом по туманным далям гор и равнин в надежде увидеть какого-нибудь путешественника, странника или бродячего поэта, способного развлечь ее. Внезапно она увидела появившееся из ущелья чудовище.

Это было похожее на человека существо ростом со столетний дуб; на нем была одежда из шкуры зубра, и вооружен он был громадной дубиной из черного дерева.

Казалось, что его огромная голова высечена из красной скалы, а черты лица были настолько отталкивающими, что Нера, девушка не из трусливых, едва не потеряла сознание.

Несколькими огромными шагами он приблизился к замку и, остановившись под стеной, одним ударом своей чудовищной дубины проделал в мощной стене широкую брешь. После этого он заговорил.

Это был жуткий голос… Окрестные скалы задрожали от него, словно началось землетрясение.

– Принцесса Нера, – прогромыхал он, – я король Бродус, которому дьявол, мой родитель, предписал взять в жены обычную женщину, чтобы продолжить королевский род. Я остановил на вас свой выбор, и вы будете моей королевой. Чего вы ждете? Вы должны немедленно следовать за мной в мой горный дворец, где подземные гномы будут служить вам гораздо лучше, чем эти болтливые червяки.

Нера собрала все свое мужество и с презрением взглянула на великана.

– Король Бродус, – сказала она, – вы находитесь без приглашения на моей земле. Я приказываю вам немедленно покинуть ее, или мне придется объявить вам войну.

– Вы объявите войну? Мне? – проревел Бродус, схватившись за бока от смеха. – И кто же, моя дорогая, осмелится поднять на меня оружие?

– В королевстве Алез и в соседних царствах достаточно отважных рыцарей, господин великан!

Чудовище скорчилось от смеха.

– Объявить войну королю Бродусу! Давно мне не приходилось так веселиться! Нет, я не совершу глупость, лишив вас возможности сразиться со мной, моя красавица! Хорошо, я подожду ваше войско, но хочу предупредить, что с первым снегом я сам приду за вами, но на этот раз не для того, чтобы сделать вас королевой, а чтобы поджарить на большой сковороде.

Он повернулся и ушел гигантскими шагами, сотрясая землю.

Бедная Нера… Напрасно она разослала гонцов в Алез и соседние королевства; ни один рыцарь не откликнулся на ее призыв.

Дороги, ведущие к замку Со, остались пустынными, на них так и не появился ни один воин.

Еще большее огорчение принцесса испытала, когда узнала, что ее слуги начали тайком покидать замок. Были и такие, кто приходил к ней и без обиняков говорил, что они не собираются присутствовать в меню людоеда; большинство же просто тихо исчезало с наступлением ночи. В итоге через несколько дней принцесса осталась в замке в полном одиночестве.

Конечно, она могла бежать и попытаться найти убежище в замке отца, но она была слишком гордой, чтобы прибегнуть к бегству из своего замка.

Ей самой пришлось ловить форель в ручьях и ставить петли на зайцев; ловко справляясь с очагом на кухне, она обеспечила себе сносное существование.

Однажды, когда она печально смотрела на осеннее небо, по которому на юг тянулись первые стаи диких уток, тишину равнины нарушил топот лошадиных копыт.

Сначала принцесса просто не поверила своим ушам; но вскоре она поняла, что не ошиблась, когда всадник проехал по каменному мосту через ров.

С грациозным реверансом он спрыгнул на землю, и Нера удивилась, когда перед ней оказался юноша с лицом серьезным и даже строгим, несмотря на свою юность.

– Мессир, – обратилась она к нему, – вы, похоже, заблудились в горах, и вам неизвестна жуткая судьба, ожидающая замок Со и его хозяйку.

Юный рыцарь покачал белокурой головой.

– Нет, принцесса, я прибыл сюда издалека, из страны, затерявшейся в туманах Севера, специально для того, чтобы повидать вас. Новости разносятся гораздо быстрее, чем путешествуют люди, и часто долетают гораздо дальше.

– Значит, вы приехали, чтобы встать рядом со мной в этой странной войне, которую я объявила, собрав все свое мужество, великану Бродусу… Увы, мой отважный принц, вы будете здесь сразу и капитаном, и солдатом, потому что на службе у меня вы оказались единственным воином.

Строгие синие глаза незнакомца задержались на глазах принцессы.

– Разве вы, принцесса, не заметили, что у меня нет ни меча, ни копья?

– Как же вы собираетесь сражаться без оружия с таким чудовищем, как Бродус? – воскликнула пораженная принцесса.

– Я не собираюсь сражаться с ним, принцесса, – ответил ей рыцарь. – Вы сама в состоянии победить своего противника. Но я приехал к вам издалека совсем не для того, чтобы сказать вам эти слова, недостойные отважного рыцаря. Я хочу оставить вам моего коня Дьюра, который отвезет вас к месту испытания. Что же касается оружия, то возьмите вот это.

И он снял со своего пояса небольшой свинцовый крестик и протянул его принцессе.

– Принц, – сказала Нера, все более и более удивленная, – могу ли я, по крайней мере, узнать ваше имя.

– Мое имя не имеет значения, – ответил принц серьезным тоном. – Знайте, принцесса, что в схватке, которая ждет вас, значение имеет только одно имя: Христос!

Принцесса хотела возразить, но внезапно заметила, что разговаривает с пустотой; рыцарь исчез, и перед ней находился только конь, спокойно щипавший траву, поглядывая на близкие горы. В дрожащей руке принцессы остался небольшой свинцовый крест.

Подняв взгляд к небу, она увидела медленно опускавшиеся на землю пушинки – это был первый снег.

* * *

Вдали послышался зловещий хохот, и принцесса с ужасом увидела, как из ущелья, того же самого, что и в прошлый раз, появился людоед.

– На сковородку! – заорало чудовище. – Я постился три дня, и меня терзает зверский аппетит! Идем, мой воробышек, ты станешь для меня отличной закуской!

В этот момент конь, оставленный рыцарем, взвился на дыбы, и принцесса почувствовала, что она подхвачена вихрем.

– Черт возьми! – рявкнул людоед. – Вам не удастся улизнуть от меня этим способом!

И он швырнул в принцессу свою дубину.

Едва не задев Неру, она с грохотом врезалась в скалу и разлетелась на кусочки.

– Ничего страшного, – громыхнул людоед, – мне достаточно воспользоваться мизинцем, чтобы раздавить вас и вашу клячу!

И он громадными прыжками кинулся на принцессу, пустившую вскачь рыцарского скакуна.

Преследование продолжалось весь день, и с наступлением ночи изможденный Бродус рухнул на землю.

– Я все рано поймаю вас завтра! – пообещал он, не скрывая бешенства.

Конь принцессы тоже остановился, и, хотя между ним и преследователем было не больше ста шагов, не стал пытаться увеличить опасную дистанцию.

На следующее утро преследование возобновилось и опять продолжалось до ночи. То же самое было и на следующие дни, и все это время Нера не испытывала ни голода, ни жажды, ни усталости.

Таким образом они пересекли несколько совершенно незнакомых принцессе стран, перебрались через множество рек и проследовали берегами морей, о которых она не слышала.

Однажды, когда мокрый от пота и зверски голодный людоед продолжал свое бесполезное преследование, Нера почувствовала, что вокруг нее происходят какие-то перемены.

У нее на поясе появился какой-то тяжелый предмет. Опустив взгляд, она увидела, что висевший на ремешке маленький свинцовый крестик превратился в большой сверкающий меч.

В этот момент конь принцессы замедлил свой бег, и людоед бросился к ним с торжествующим воплем.

Но в этот же самый момент удивительная сила наполнила мощью руку принцессы; она вскинула меч и, вспомнив имя, которое назвал ей таинственный рыцарь, воскликнула:

– С нами Христос!

Меч ослепительно сверкнул, и Бродус страшно закричал.

Конь снова рванулся вперед, и Нера с ужасом увидела, что к седлу, болтаясь на ремешке, подвешена голова ее страшного врага.

* * *

Почему же конь продолжал ставшую бесконечной гонку?

Бедная Нера скоро поняла это с возросшим ужасом.

Оглянувшись, она увидела, что обезглавленный Бродус продолжал преследовать ее.

И вид людоеда был еще более жутким, чем когда-либо раньше, потому что он оставлял за собой ручейки дымящейся крови, в то время, как подвешенная к седлу голова продолжала гримасничать и изрыгать ругательства и жуткие богохульства.

Погоня продолжалась, и на этот раз она не прекратилась с наступлением ночи.

Земля словно убегала из-под ног скакуна; преодолев пространство, казавшееся бесконечным, беглянка тут же видела, как перед ней открываются новые горизонты, которые тоже быстро оставались позади, и безголовое чудовище продолжало гнаться за ней, угрожающе размахивая руками.

Наступил день, когда Нера внезапно почувствовала усталость; она подумала, что рано или поздно все равно окажется в лапах чудовища.

Людоед быстро догонял ее, и отрубленная голова стала испускать радостные крики.

Нера увидела, как отвратительная тень гигантской руки нависла над ней.

Она закрыла глаза и принялась молиться.

Неожиданно послышался колокольный звон, и Нера услышала радостное пение: «Рождество!.. Рождество!.. Спаситель родился!»

Ее конь остановился, и принцесса, обернувшись, увидела вместо Бродуса огромный каменный монолит; с ее седла свисала навсегда замолчавшая голова чудовища, тоже превратившаяся в камень.

С небесного пространства послышался голос:

– На этом месте ты должна основать аббатство во славу божественного Спасителя.

* * *

Удивительное путешествие принцессы Неры увело ее далеко от родного королевства; аббатство, о котором говорилось выше, было основано в Бретани, и Нера прожила в нем до ста лет, призывая своей благочестивой жизнью божественное благословение на окрестные земли.

Каменный монолит красного цвета по-прежнему находится возле бывшего аббатства, от которого в наше время остались только развалины.

Что касается каменной головы, долгое время висевшей под сводом входной арки, то она стала собственностью местного музея.

Согласно легенде, в рождественскую ночь из мертвых глаз каменной головы текут слезы, и местные жители видят в них свидетельство страшного наказания людоеда Бродуса – его вечное проклятие.

Грибы для Святого Антония
(Les champignons de Saint Antoine)

Почва впитала дождевую воду, как губка; излишки воды продолжали стекать по вырытым водой в рыхлой почве желобкам, но небо уже очистилось от тумана, заволакивавшего окрестности все предыдущие дни.

Дрозды-рябинники выбрались из густых зарослей и теперь выводили рулады на низких ветках деревьев, множество черных дроздов расселось на черешнях, и кукушки ритмично отбивали минуты на часах близкого леса.

Но Иветт не слишком радовали эти волшебные звуки; она должна была собрать большой букет маргариток, предназначавшийся в подарок Святому Антонию.

Нужно выполнять свои обещания, даже если тебе всего десять лет, как Иветт.

На днях пропал ее котенок Гриффон. Его напрасно звали, напрасно наливали в блюдце свежее молоко. Гриффон не показывал ни свой розовый носик, ни свою тигриную шубку, ни свои красивые янтарные глаза.

– Святой Антоний, – взмолилась Иветт, – если вы вернете мне Гриффона, я обещаю вам собрать, когда прекратится дождь, букет маргариток, такой большой, что мне нужно будет держать его двумя руками.

Гриффон появился вечером, грязный, но довольный. Он долго мяукал перед закрытой дверью, но был с радостью принят, как блудный сын.

Маргаритки росли на небольшой лужайке и Иветт с грустью выяснила, что разбухшие от дождевой воды ручьи не позволят ей пробраться на лужайку.

Разумеется, Святой Антоний не мог не понять происходящее, но это не снимало с Иветт необходимость выполнить обещание.

Когда она смотрела издали на лужайку с маргаритками, переживая, что не может добраться до них, из леса вышел с большой корзиной отец Зефирин.

– Скажи мне, Зефирин, – обратилась к нему девочка, – ты собирал в лесу маргаритки?

Отец Зефирин скорчил презрительную гримасу.

– Послушай, малышка, что бы я стал делать с этими цветами? Пока мне не скажут, под каким соусом их едят, я никогда не буду собирать маргаритки.

Он снял с корзинки кусок клеенки, и Иветт увидела, что корзина до верху заполнена грибами.

Это были замечательные грибы: белые, похожие на снежки шампиньоны, золотистые лисички, толстые рогатики.

– По крайней мере, их можно есть, – сказал отец Зефирин. – Не помню, чтобы в нашем лесу когда-либо раньше было столько замечательных грибов; их с удовольствием съел бы любой святой!

Вот как: даже святой съел бы их с удовольствием!

Мордашку Иветт осветила радостная улыбка: Святой Антоний останется без маргариток, но у него будут грибы!

Она расспросила у отца Зефирина, где нужно собирать грибы, и очень скоро ее корзиночка заполнилась отборными грибами: подберезовиками и лисичками.

Во время вечерней молитвы она положила свою добычу к подножью улыбающейся статуи Святого Антония, сказав при этом:

– Мой добрый Святой Антоний! Ты вернул мне Гриф-фона, и я пообещали тебе букет маргариток, но дождь помешал мне добраться до лужайки, где они растут. Поэтому я принесла тебе грибы; отец Зефирин сказал, что они очень вкусные, и что они понравились бы даже святому.

Иветт показалось, что святой довольно улыбнулся, обрадовавшись такому щедрому подношению.

* * *

В опустевшей церкви взгляд Святого Антония внимательно следил за фигурой, медленно пробиравшейся вдоль ограды для певчих. Он хорошо разглядел, что это была дама Вероника, сдававшая напрокат стулья, и в его взгляде ощущались печаль и строгое осуждение, так как он хорошо помнил, как она однажды похитила свечу с его алтаря; не забыл он и о более серьезном ее проступке, когда она утащила замечательную белоснежную свечу с алтаря Святой Девы.

Дама Вероника приблизилась к статуе Святого Антония, и ее взгляд упал на подношение Иветт. В глазах дамы вспыхнула жадность; она разбиралась в грибах, и хорошо представляла, что тушеные в масле грибы с небольшим количеством перца и лука могут быть прекрасным лакомством.

Не колеблясь ни минуты, она быстро переложила грибы с подножья статуи святого в свою огромную плетеную корзинку.

– Какой у меня будет замечательный ужин! – пробормотала она, отходя от статуи.

Может быть, это была всего лишь игра света, проходящего через витражи, за которыми начинались сумерки, но похоже, что Святой Антоний понимающе улыбнулся.

* * *

Рогатики – это прекрасные грибы, но случается, что в их благородном семействе оказывается гриб с не самым лучшим характером; в результате, человек, съевший его, испытывает сильные боли в желудке, к счастью, не приводящие к более серьезным последствиям.

Сытая и довольная дама Вероника уснула, продолжая во сне лакомиться грибами. Внезапно она проснулась, почувствовав, как свирепый хищник вцепился ей во внутренности.

– Господи, я, наверное, отравилась! – перепугалась она – Я умру, и мне нужно скорее исповедоваться перед смертью, чтобы не попасть в ад!

Пришедший к ней священник выслушал даму Веронику и сразу догадался, что во всем виноват рогатик; он также знал, что этот гриб, хотя и не всегда безобидный, никогда не бывает безжалостным.

– Я отпускаю вам грехи, – строго сказал он, – но, в качестве наказания, вы должны будете выполнить девятидневный молитвенный обет и зажечь три свечи на алтаре Святого Антония.

– Я обещаю ему шесть свечей! – простонала Вероника.

Таким образом, вместо букета маргариток Иветт обеспечила Святому Антонию раскаяние грешницы и шесть свечей у подножья.