Текст книги "Фокусник"

Автор книги: Жан-Марк Сувира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Мистраль соглашается.

– Я жду звонка от Дюмона, он занимается убийством в шестнадцатом округе и скоро должен вернуться. До встречи.

Прежде чем отправиться в оперативный отдел пить кофе с коллегами, он входит в кабинет лейтенанта, заканчивающего снимать показания с Мессарди. Вполголоса перечитывает заявление свидетеля и протокол, зафиксировавший то, что он делал и видел. Было очевидно: Мессарди всячески старается вспомнить все детали. Мистраль спускается в зал дежурств оперативного отдела.

Он любит смотреть, как над Парижем занимается заря, любит этот момент: уже не ночь, но еще не день. По едва заметным знакам и звукам он узнает, что час рассвета приближается. Ему нравится встречать новый день. Каким бы он ни был. Солнечным или дождливым. Но сегодняшнее утро, готовое вот-вот вступить в свои права, – худшее из всех, что он видел за всю свою карьеру полицейского. Он знает, что по поводу этого дела ему нечего сказать не только вышестоящему начальству, но и родителям жертвы. Мистраль чувствует себя бессильным в противостоянии со столь ужасным убийцей. Чуть ли не физически ощущает, как жертвы последнего взывают к нему об отомщении. Одно из окон оперативного отдела выходит на набережную Орфевр, из него открывается панорамный вид на Сену. Дождь продолжает лить. По городу начинается движение машин, занимающихся доставкой грузов. Мистраль, глядя в окно, держит чашку с кофе двумя руками, словно для того чтобы согреться. Грустно. Спать ему не хочется, он пытается обнаружить в поведении Фокусника какой-нибудь промах, который помог бы его найти. Он снова думает о том, какую боль испытывают родители, о двух их загубленных жизнях. Капитан Клеман сообщает ему, что, согласно прогнозам, дождь в ближайшие дни продолжится. Мистраль, не оборачиваясь, пожимает плечами. Выходя из зала оперативного отдела, он видит лейтенанта и Мессарди: те пьют кофе у автомата. Мессарди курит.

– Вы закончили?

Оба одновременно кивают.

Мистраль обращается к лейтенанту:

– Вы оставили месье наши контакты?

Пока лейтенант отвечает, Мессарди показывает комиссару карточку с множеством телефонных номеров.

– Вижу, лейтенант ничего не забыл. Если вдруг что-нибудь вспомните – даже если вам самому покажется, что это не имеет никакого отношения к расследованию, – обязательно звоните нам.

– Конечно. Я не скоро забуду об этой истории.

Мистраль прощается с ними и возвращается в свой кабинет. Звонит Дюмон. В голосе его звучит недовольство. Мистралю не хочется вступать в бессмысленные дискуссии, и он задает стандартный вопрос:

– Что у тебя?

– Женщина в возрасте восьмидесяти восьми лет, Соланж Детьен, ее пытали, чтобы получить код сейфа, где она держала деньги. Преступники открыли сейф, спрятанный за ковром, и все украли. Еще недостает нескольких картин. Роскошная квартира. Никто ничего не видел и не слышал. Чтобы попасть в здание, нужно набрать два кода. Пара консьержей сейчас в отпуске. Вот такая загадка. Бригада криминалистов уже там, работают. Что мне дальше делать?

– Пока что занимайся расследованием этого убийства. Придет время – обговорим все с директором. Ты продолжаешь возглавлять группу поддержки. Со своей стороны скажу: велика вероятность того, что мальчика с улицы Ватт убил Фокусник. В ближайшие часы у нас сложилась критическая ситуация.

– Я в курсе. В оперативном отделе мне сказали, что в тринадцатом округе произошло убийство ребенка. Есть что-нибудь?

Злобы в голосе Дюмона поубавилось.

– Ровным счетом ничего. А у тебя, в связи с преступлением в шестнадцатом?

– Тоже пока ничего. Подождем наступления дня. До скорого.

Мистраль спускается по лестнице здания на набережной Орфевр. Тишина. Перед глазами его проплывает множество образов. Он снова видит перед собой тело ребенка, искаженное ужасом лицо свидетеля, полицейских, медленно передвигающихся под дождем с опущенными головами. Он улавливает лишь звук их шагов, гулко отдающихся у него в голове. Потом он слышит слезы родителей.

О предстоящей встрече с префектом и о возможных санкциях он совсем не думает. Однако надеется продолжить это расследование. Покой, хоть какой-то, он обретет, лишь когда сможет обезвредить Фокусника. Выходя на улицу, он машет рукой в ответ на вялое приветствие двух полицейских – заметно, что они окоченели от холода и очень устали. Они прячут головы в капюшонах курток, на руках – форменные перчатки. В машине Мистраль включает радио и выбирает джазовую станцию, чтобы по дороге домой попытаться как-то отключиться от случившегося. Он трогается по направлению к дому, дождь не ослабевает. Спать ему не хочется.

Остановив автомобиль перед домом, Мистраль видит, что на кухне горит свет. Клара уже на ногах. Он входит, стараясь шуметь как можно меньше, чтобы дети могли еще немного поспать. Клара сразу же по лицу Людовика понимает: что-то стряслось. Он рассказывает ей о том, как провел ночь, опуская некоторые детали. Они завтракают, тихо переговариваясь. В шесть часов перед домом останавливается такси. Клара обнимает мужа чуть крепче, чем обычно, и напоминает ему о кое-каких делах, касающихся детей. После того как она уезжает, он отправляется в ванную. Смотрит на себя в зеркало. Глаза у него покраснели, лицо изможденное. Он бреется и долго моется под душем. Предвидя, что у префекта его ждет разнос, он тщательно подбирает себе одежду: темный костюм, белая рубашка, бордовый галстук.

Только что явилась девушка, обычно приходящая присматривать за детьми. Она читает инструкции, оставленные Кларой. Людовик перекидывается с ней парой фраз по поводу распорядка на ближайшие два дня и отправляется будить детей. Они хорошо знают эту няню и не устраивают сцен, видя, что Людовик снова отправляется на работу.

По дороге на набережную Орфевр Людовик включает «Франс инфо», чтобы узнать, дошли ли до журналистов слухи о ночном происшествии. Машину он ведет на автомате, его мысли полностью заняты Фокусником. Он пытается сопоставить по всем пунктам имеющиеся у них немногочисленные разрозненные данные, касающиеся последнего убийства, с тем, что попало в СМИ. На данный момент определенным является лишь то, что прошлой ночью убийство совершил Фокусник, но во всем остальном царит полная неясность.

Этой ночью, возвращаясь к себе, Фокусник испытывает облегчение. Наконец-то он больше не ощущает в груди той тяжести, что угнетала его и иной раз мешала дышать. Да и место для парковки он легко нашел. Идет он спокойно, подняв воротник пальто, сунув руки в карманы. От переполняющих его чувств ему хочется свистеть, но он не позволяет себе этого, чтобы не привлекать внимания. Лекюийе старается держаться вдоль стен домов, дабы не слишком промокнуть под дождем. Время от времени правой рукой он сжимает в кармане конверт, в котором лежит то, что позволит ему вспоминать об этом вечере. Наконец-то можно будет пополнить свою коллекцию. Вот и демоны снова заговорили с ним. Это было так неожиданно, что осозналось не сразу. Из мечтательного состояния его вывело повторенное несколько раз предупреждение: «Осторожно, обернись. Осторожно, обернись. Осторожно, обернись». Он так рад снова слышать их, что не хочет докучать им, спрашивая о том, почему они так долго молчали, хотя и подозревает о причине. Только вот в такие мгновения и понимаешь, как, в сущности, здорово укрыться в тени фасада и, затаив дыхание, прислушиваться к звукам ночи. Только капли дождя бьют по мостовой, водосточные трубы извергают потоки воды, которая стекает в желоба идущей под уклон улицы. «Тебе нужно быть еще осторожней, чем обычно. Вспомни о своих проделках этой ночью. Флики у тебя на хвосте. Вероятно, патрули повсюду. Если они тебя обнаружат – маленького человека, одного, посреди улицы, – возможно, они последуют за тобой, так, на всякий случай. Если они пойдут за тобой, чтобы узнать, где ты живешь, то они, по всем правилам жанра, остановят тебя для проверки, прежде чем ты дойдешь до дома. И вот тогда, парень, учитывая, что ты несешь в кармане, тебе светит тридцать лет тюрьмы. Ясно?» Лекюийе горячо благодарит их и начинает вести себя более осмотрительно. Войдя в свой дом, он еще несколько минут стоит в темном парадном, дабы удостовериться в том, что по улице не снуют ни патрульные машины, ни пешие флики. Убедившись, что все в порядке, он поднимается по лестнице и, наконец, входит в свою квартиру.

С порога он тихо произносит:

– Это Арно. Угадайте, что я принес. То, чем можно пополнить коллекцию. Здорово, да?

Приглушенно работает телевизор, там передают какую-то занудную ночную программу.

Фокусник снимает мокрую куртку, аккуратно вынимает из кармана конверт и кладет на стол. Потом берет полотенце и вытирает волосы. Так, с полотенцем на голове, он и входит в комнату. Оттуда он очень осторожно приносит большую тетрадь, содержащую его коллекцию, пинцет и тюбик клея. Войдя в гостиную, он бросает полотенце на кресло и садится за стол, открывает большую тетрадь и начинает потихоньку листать ее, лаская пальцами страницы справа, мечтательно прикрыв глаза. И снова переживает все случившееся тогда. Все, что он проделал вот уже более тринадцати лет назад. Наконец он доходит до последнего листа. На левой странице – его аппликации, нагие взрослые тела с головами детей. Правая страница пуста. Пока что. Он очень аккуратно открывает конверт, внимательно осматривает содержимое. Вытирает платком руки, берет пинцет и перемещает новые элементы своей коллекции. Он дрожит от волнения, торопливо отирает рукавом рубашки пот со лба, а потом почти полчаса работает над страницей справа. Теперь остается только ждать появления газетных статей или информации по радио и телевидению. Тогда он узнает имя своей жертвы и печатными буквами напишет его вверху страницы справа. А теперь надо уже и поспать. Через три минуты он погружается в сон, полный насилия, ярости и криков.

13

Этим утром, выходя из дома, Фокусник внимательнее, чем обычно, слушает своих демонов. Он очень старается войти в образ маленького, незначительного человека, дабы стать невидимым в глазах прохожих на улице. Он направляется в свой любимый бар завтракать. Ему не терпится ознакомиться с первой страницей газеты, вывешенной на двери книжного магазина. К его глубокому разочарованию, там ничего не говорится об убийстве. Остается утешаться лишь тем, что журналисты, вероятно, проведали о случившемся слишком поздно. Постоянные клиенты за стойкой смотрят утренние новости по телевизору, висящему над стойкой. Война и спорт. Он почти час ждет, сидя перед телевизором, чтобы не пропустить волнующее известие. Выходя из бара, снова замечает женщину, сидящую на мешке и разговаривающую сама с собой. Он уже забыл о ней. Услышав, как дверь бара открывается, она поворачивает к нему голову и снова начинает кричать своим голосом, осипшим от алкоголя и табака:

– Дьявол вернулся!

Фокусник еще глубже прячется под панцирь маленького, незначительного человека, переходит на противоположную сторону улицы, опасаясь, что своими криками юродивая может привлечь к нему внимание. И тут он видит торговца газетами: тот, выйдя на порог магазина, провожает его взглядом. Не останавливаясь, Лекюийе размышляет о том, как бы половчее воткнуть в старуху отвертку.

Мистраль поднимается по лестнице здания на набережной Орфевр, перепрыгивая через две ступеньки. По пути торопливо пожимая руки коллегам, он входит в свой кабинет. На корзине с почтой лежит папка – так чтобы он непременно обратил на нее внимание. Это дело об убийстве в шестнадцатом округе. Дюмон оставил ее здесь для ознакомления. Мистраль профессиональным взглядом просматривает акты, составленные вспомогательной бригадой. Ничего не скажешь, хорошая работа. Дюмон оставил ему записку в три строчки, сообщая, что он отправляется со своей группой на место преступления, чтобы продолжить расследование. Закончив изучение дела, Мистраль поспешно спускается к Франсуазе Геран. Та, судя по всему, как раз собиралась его вызывать в связи с тем, что звонили из кабинета префекта – им обоим надлежит явиться к одиннадцати часам.

– Этого следовало ожидать, – сухо заметил Мистраль.

Геран кивает, показывая, что ожидала того же. Более часа они обсуждали оба новых дела.

Франсуаза Геран спрашивает Мистраля о Дюмоне.

– Ему очень не нравится, что его как бы отстранили от расследования преступлений, совершенных Фокусником, но он вполне грамотно разбирается с убийством в шестнадцатом округе, – отвечает Мистраль.

Затем Геран и Мистраль отправляются в префектуру. Минут двадцать им приходится прождать в приемной. Гораздо больше, чем обычно.

Мистраль лаконично замечает:

– Это не предвещает ничего хорошего.

Геран возражает, пытаясь внушить немного оптимизма своему коллеге:

– Не вижу никакой связи.

К ним подходит секретарь и, открыв дверь, приглашает войти в кабинет. Геран и Мистраль пристально разглядывают бесстрастное лицо префекта, пытаясь догадаться, какой характер примет беседа. Их вывод очевиден: «Он крайне раздражен». После обмена несколькими формальными фразами они садятся.

Не переставая рассматривать пришедших к нему полицейских, префект приступил к делу.

– Ночка выдалась трудная.

Свою речь он начал с констатации очевидного факта, и теперь остается готовиться к худшему.

– Два убийства за одну ночь, и, кажется, никаких зацепок. Это ведь так?

Геран начинает мягко:

– Действительно, господин префект, в условиях ночи вести расследование всегда затруднительно, потому что не приходится рассчитывать на помощь всех тех, кто днем мог бы оказаться полезен нам в работе.

– Вы правы, мадам директор. Ночь, все всегда, очень осложняет. Пожилая дама и маленький ребенок. Есть ли у вас причины полагать, что мальчика убил тот, кого вы называете Фокусником?

Он по-прежнему говорит очень спокойно, и это заставляет насторожиться в ожидании решительного удара. Геран смотрит на Людовика, как бы приглашая его высказываться. Префект тоже обернулся к нему в надежде услышать хоть какие-нибудь разъяснения. Мистраль осторожно начинает свой доклад.

– Еще слишком рано для более или менее определенного ответа на этот вопрос, господин префект. Но у нас есть веские основания считать именно так, хотя тактика преступника в этом, последнем, случае несколько иная. Вскрытие покажет, можем ли мы проводить параллели с другими преступлениями, вменяемыми ему в вину.

– Да, конечно, я понимаю. Но вы продвинулись вперед с момента нашего последнего разговора?

«Ну вот оно, – тут же думают оба полицейских, – вот тут мы сейчас и погорим».

Геран решает выступить в качестве директора подразделения, отвечающего за ход расследования.

– Отдел криминалистов сконцентрировал свои усилия исключительно на Фокуснике, и комиссар Мистраль держит это дело под своим непосредственным контролем. Мы раздали фоторобот этого человека десяти тысячам городских полицейских. Теперь мы собираемся поработать с психологами, чтобы попытаться разгадать мотивацию и особенности личности преступника.

– В самом деле, интересный подход. Напоминаю вам: я жду от вас конкретных результатов по этому делу.

Им по-прежнему кажется, что вот-вот должны прозвучать резкие слова ничем не завуалированной угрозы. Префект продолжает, глядя на Геран:

– Однако бросить все ваши силы на это дело не кажется мне очень уж удачным решением.

Геран и Мистраль совершенно ошеломлены этой фразой, в определенном смысле отменяющей инструкции, полученные ими во время предыдущей встречи. Они замерли, не представляя, в каком направлении пойдет дальше разговор. Префект говорит вкрадчиво, как всегда четко выговаривая слова:

– Я так понимаю, в следственном отделе дело об убийстве мадам Детьен положили в долгий ящик. Эта дама принадлежала к семье влиятельного члена правительства. Мне сегодня утром звонили. – Он кивает на покрытый рукописным текстом листок, лежащий перед ним. – Есть такая вероятность – я подчеркиваю: вероятность, – что эта дама держала в своем сейфе, помимо значительных материальных ценностей, секретные документы, полученные ею на хранение, а также кое-какие фотографии. Обращаю ваше внимание на то, что эта информация строго конфиденциальна.

– Разумеется, господин префект, – тут же подхватывает Франсуаза Геран с облегчением. – На данный момент этим расследованием занимается особая группа, я выделю им еще одну в подкрепление.

– Действительно, хорошее решение. Буду вам признателен, если вы станете ежедневно сообщать мне о своих успехах в этом расследовании… точнее говоря, в этих расследованиях.

Последней фразой префект объявил о завершении аудиенции. Рукопожатия, полуулыбки, пожелания удачи. Геран и Мистраль, верные своим привычкам, выходят из кабинета, не глядя друг на друга. Оказавшись на улице, они возобновляют разговор. Мистраль открывает свой большой зонт, предлагая его как укрытие от дождя.

– Ну вот, пока что пронесло, – начинает Геран. – В отношении Фокусника у нас появилась небольшая отсрочка. Но это означает также, что нужно постараться изо всех сил, если, конечно, в этом отношении можно сделать больше, чем мы уже делаем…

– Что за история! Какая-то мадам, взявшая на хранение взрывоопасные документы, – и вот всех вокруг уже трясет.

– Нужно срочно проинформировать Дюмона. Он должен приложить максимум усилий на своем участке. Ограбление совершили либо из-за ценностей, либо из-за фотографий. И во втором случае все меняется. Действия злоумышленников, польстившихся на богатство, превращается в заказную операцию по изъятию важных фотографий. А это совсем другое дело.

– Именно. А как же быть с Фокусником? Чтобы обыграть этого типа, нам потребуется привлечение дополнительных ресурсов.

– Я позвоню Эвелин Жирар, начальнику подразделения, занимающегося делами несовершеннолетних, чтобы она выделила под твое начало человек десять. Она мне уже предлагала это на днях. Ее команда показывает хорошие результаты, они умеют работать с такими мерзавцами.

– Отлично.

Возвращаясь в свой кабинет, Мистраль встречает Кальдрона. Выражение лица у того крайне озабоченное.

– Как все прошло у префекта?

Мистраль подробно рассказывает о совещании.

– Меня это не удивляет. Полагаю, когда Дюмон узнает, он будет ходить, гордо выпятив грудь, и говорить, что расследуемое им дело – самое важное, а через два дня его фотография появится во всех газетах.

– Может, и нет. Геран не хочет придавать слишком большое значение этой истории с фотографиями. Возможно, это все-таки просто грабеж. Если главной целью преступников были документы, а операцию лишь замаскировали под простую кражу, префект вскоре узнает об этом, и мы соответственно.

– Конечно. Так, я уведомил обо всем Перрека. Рассказал ему о ночном происшествии.

– Что он говорит?

– Как ни странно, ничего особенного. Он даже не разозлился. Просто сказал: «Надеюсь, это в последний раз». Еще он передал, что не потерял ваш номер мобильного телефона. И ничего не забыл.

– Ладно, подождем. Ваши ребята работают на улице Ватт?

– Да, они вернулись туда в поисках свидетелей. Звонили из Института судебной медицины. Вскрытие мальчика назначено на шестнадцать часов, а старухи – на восемнадцать. Думаю, нет смысла вам говорить, что у меня нет ни малейшего желания присутствовать на вскрытии ребенка.

– Венсан, вы же сами знаете, как следует поступить. Это болезненно, но очень важно. Ваше преимущество в том, что вы в курсе других дел, можете все обсудить с судмедэкспертом. А что касается второго вскрытия – уведомите Дюмона, пусть пришлет кого-нибудь.

У себя в кабинете Мистраль занялся разбором почты. К часу дождь постепенно стихает. Он пользуется этим обстоятельством, чтобы заскочить в книжный магазин на бульваре Сен-Мишель и купить детям книгу. Возвращаясь на службу, он перекусывает по дороге сандвичем. Потом звонит домой, чтобы узнать, как няня справляется с его мальчишками. Та отвечает, что все хорошо, и он успокаивается. Днем ему звонит Эвелин Жирар и сообщает, что со следующего дня высылает ему в помощь двенадцать сотрудников. Эта маленькая энергичная брюнетка очень рада, что ее служба теперь будет еще теснее сотрудничать со следственным отделом. Мистраль горячо благодарит ее. Под вечер начинают звонить журналисты. Он сбрасывает им достаточное для написания дежурных статей количество информации, но о деталях умалчивает. К убийству дамы из шестнадцатого они проявляют весьма умеренный интерес, а вот в происшествии на улице Ватт все чуют след Фокусника. Мистраль назначает на завтра несколько встреч.

Позднее к Мистралю заглядывает Дюмон, вид у него спокойный.

– Похоже, в этом расследовании затрагиваются интересы высшего общества. Обитатели дома говорят, что к ней в гости приходили представители бомонда. Постоянно мелькали черные лимузины, шоферы и телохранители. Но никто нам не сообщил каких-либо полезных сведений в отношении убийства.

– Что это была за женщина?

– Отнюдь не маразматичка. Эдакая властная старая дама. В доме у нее на постоянной основе работали трое слуг, и жилось им несладко. Еще у нее был секретарь – пока его не видел: он сейчас в отпуске. Я ему оставил сообщение на автоответчике.

– Ты уже составил себе представление о том, что именно похитили?

– По словам мажордома – да-да, у нее был мажордом, как в Англии, полный чувства собственного достоинства и очень чопорный, – она хранила в сейфе все свои драгоценности, а их у нее было огромное количество. Страховой полис оценивает их в сто тысяч евро. Дело серьезное.

– Префект проявляет очень большой интерес к этой истории. Он сообщил нам, что у нее хранились документы.

– Какие документы?

– Фотографии. Больше я ничего не знаю.

– Так или иначе, но сейф пуст. Я попросил одного из своих ребят навести справки в банке. Она посещала его дня за три-четыре до того, как ее убили. Шофер сказал, что возил ее туда, но сам ждал ее возвращения в машине. Было бы интересно выяснить, что она там делала. Сегодня утром мы, вероятно, получим ответ.

– Нашли ли какие-нибудь следы криминалисты?

– Полное зеро. Похитители работали в перчатках, на них, несомненно, были маски, а на обуви – пластиковые пакеты. Никаких следов. Замок вскрыт профессионально. Они проникли в дом около девяти вечера. Убитую обнаружила горничная, она живет этажом выше, когда в половине десятого спустилась выпить стакан молока ну или что-то в этом роде. Ничего не слышала. Сегодня ночью туда выезжала «скорая помощь», потому что у этой женщины был нервный срыв. Вот и все новости.

– Что ты намерен делать?

– Снять со всех показания, на всякий случай установить прослушивание телефонов персонала и встретиться с коллегами из отдела по борьбе с организованной преступностью, чтобы заняться скупщиками краденого. Драгоценности скоро всплывут где-нибудь.

Мистраль одобрительно кивает.

– А что насчет мальчика?

– Абсолютно ничего. Кальдрон поехал на вскрытие, я жду его возвращения, слабо надеясь на то, что там откроется какой-нибудь реальный след. А затем состоится вскрытие твоей подопечной.

– Да, я знаю. Я отправил туда нашего лейтенанта. Это его первое вскрытие. Молодым нужно привыкать к таким вещам. Смотреть, как препарируют, а потом снова придают ему исходную целостность, – это часть нашей работы!

– Вижу, ты все такой же практикующий романтик.

Дюмон встает, застегивает куртку и пожимает руку Мистралю.

– Я пошел, завтра у меня куча работы. Счастливо, пока!

Большую часть дня Лекюийе посвящает выполнению заказов, при этом практически не разговаривая с клиентами. Между вызовами он внимательно слушает «Франс инфо», но пока что журналисты хранят молчание по поводу убийства мальчика. Все начинается с шестичасовой вечерней газеты. Статья криминальной хроники открывается сообщением о произошедших минувшей ночью убийствах старухи – Фокуснику на нее абсолютно наплевать – и ребенка. Газетчик, сработавший очень даже неплохой репортажик, завершает его следующим заявлением: «Пока что у полиции нет никакой зацепки, но некоторые обстоятельства произошедшего заставляют сопоставить его с серией убийств детей, повергших всю Францию в ужас более двенадцати лет назад». Когда Лекюийе дочитывает статью, демоны тут же берут слово: «Ну вот, реакция пошла, как и много лет назад, но только более сильная. Флики будут работать остервенело. Тебе нужно быть еще осторожнее, чем всегда. Можешь продолжать совершать свои подвиги, но не провоцируй фликов. Действуй с умом. И будешь хозяином положения». Фокусник слушает их очень внимательно. Он знает, что демоны правы. Именно поэтому он воздерживается от посещения улицы д’Аврон. Пока что он не испытывает потребности в адреналине. Напряжение спало, он может размышлять хладнокровно. Несмотря на свою одержимость этим мальчишкой. Он знает, что еще вернется туда, рано или поздно, чтобы свыкнуться мыслями о случившемся. А пока что ему надлежит готовиться к предстоящей в скором времени встрече с психиатром и с инспектором по делам условно-досрочно освобожденных, сменившему судью по исполнению наказаний. Еще один персонаж, к коему предстоит являться неуверенной походкой, с низко опущенной головой и с потухшим взором, так и сяк теребя руки. Однако Лекюийе верит в свои актерские способности. «И все-таки будь осторожен», – предостерегают его демоны.

Кальдрон возвращается из Института судебной медицины около семи вечера и сразу же отправляется к Мистралю. Тот, видя смятение на лице своего подчиненного, открывает две бутылки свежего пива. Кальдрон с удовольствием делает несколько глотков и приступает к отчету.

– Я так понял, что у вас серьезный разговор с Дюмоном, и решил подождать окончания.

– Правильно сделали. Ну так что?

– Ничего хорошего. Я понимаю, почему никто добровольно не соглашается присутствовать на вскрытии детских трупов.

– Да, я знаю, это не для слабонервных.

Кальдрон вынимает из кармана блокнот, в котором он делал записи на месте происшествия. И начинает спокойно листать страницы.

– Мальчика сначала оглушили, потом убили посредством удушения, после чего изнасиловали. На лице гематома, словно его ударили прежде, чем оглушить. Теперь уже нет никаких сомнений, все это указывает на Фокусника, хотя в данном случае применена и несколько иная тактика. Однако убивает он тем же способом, что и тринадцать лет назад.

– Удалось определить ДНК?

– Нет. Вероятно, этот тип действовал в латексных перчатках и использовал презерватив. В точности как во время первой серии убийств.

– В общем, экспертиза не очень-то сильно нам помогла, – замечает Мистраль.

– Похоже, что так, – соглашается Кальдрон. – «Мальчика оглушили инструментом с твердой рукоятью – чем-то вроде деревянной палки», – зачитывает Кальдрон из своего блокнота.

– Однако тактика изменилась. Раньше он использовал открытые подсобные помещения домов, а теперь как будто стал мобильнее. Что вы об этом думаете?

– Пока что ничего, но надо как следует поразмыслить на эту тему. Взять, к примеру, покушение на бульваре Мюра, в шестнадцатом округе. Тогда он впервые напомнил о себе после тринадцатилетнего молчания. Там место преступления практически такое же, как в прежних эпизодах. Но в тот раз попытка провалилась. А на улице Ватт он к своей жертве явно подъехал на машине. Стало быть, он поменял место преступления, но тактика осталась прежней. Нужно будет учесть в наших рассуждениях этот новый фактор.

– Во время первой серии убийств мы исходили из того, что он передвигается пешком, так как у него нет машины или водительских прав, в общем, что он еще не достиг совершеннолетия. И это подтверждалось заявлениями тех двух жертв, которым удалось уцелеть. А вот мальчик из шестнадцатого округа говорит, что он не слишком молод.

– Да, хотя… Знаете, десятилетний мальчик думает, что тридцать лет – это уже старость. Вы забрали одежду?

– Да, ее опечатали и отправили в лабораторию на экспертизу. Я попросил сделать все в срочном порядке.

– Вы правильно поступили. – Мистраль смотрит на часы. – Без десяти восемь. Я домой. Жена на два дня уехала. За детьми присматривает няня. В любом случае, если будет что-то важное, в оперативном отделе знают, как со мной связаться. – Мистраль указывает на мобильник, висящий у него на поясе. – Я его не выключаю двадцать четыре часа в сутки, – поясняет он улыбаясь.

Они прощаются. Мистраль, уже направившись по коридору, внезапно оборачивается к Кальдрону, собирающемуся войти в свой кабинет.

– Кстати, забыл вас предупредить: завтра у меня встреча с журналистами. Они приедут по поводу двух последних дел, но прежде всего в связи с убийством мальчика с улицы Ватт. Я приму их всех одновременно. Мы еще обсудим это завтра утром.

По дороге домой Мистраль слушает новости и первые журналистские комментарии касательно убийства на улице Ватт. Фокусник фигурирует в большинстве репортажей. Мальчики при встрече буквально набрасываются на него. Они уже поужинали. Людовик вынимает из кейса книгу, рассказывающую о приключениях пиратов, сводящихся к тому, что две соперничающие банды охотились за сокровищем. Дети занимают свои обычные места, Людовик садится на пол у их постели.

– Ну давай, папа, читай, только подольше.

– Я буду читать вам пятнадцать минут. Когда большая стрелка моих часов окажется на двенадцати, мы попрощаемся с пиратами и вы заснете.

Дети невнятно что-то ворчат, а потом с первого же звука умолкают, заслушавшись захватывающим повествованием.