Текст книги "Фокусник"

Автор книги: Жан-Марк Сувира

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

10

У Мистраля вот-вот зазвонит радиобудильник. Сам же он уже несколько минут как проснулся и теперь слушает спокойное и ровное дыхание спящей Клары. Он выключает будильник и встает, стараясь шуметь как можно меньше. Полусонная Клара приходит к нему на кухню и выпивает чашку кофе; при этом она молча сидит, прижавшись к нему. Перед уходом Мистраль еще пару минут проводит в обнимку с Кларой.

Он договорился встретиться с Венсаном Кальдроном на набережной Орфевр, чтобы вместе отправиться в Туке. Мистралю не терпится встретиться с этим отставным полицейским и выслушать его соображения по поводу Фокусника. Он перечитал все дела и большинство газетных статей, в основном резко критиковавших полицию, но ему хотелось продвинуться дальше, быть в курсе того, что оказалось за рамками сказанного. Он инстинктивно чувствует; Перреку есть что рассказать – ощущения, впечатления… все эти неосязаемые мимолетности, не включаемые в протокол. Ему необходимо понять, какая обстановка царила в то время в следственном отделе. Кальдрон уже помог ему составить представление о царившей тогда атмосфере, но тот, кто руководил группой, наверняка может рассказать нечто, как говорится, не вошедшее в протокол.

До набережной Орфевр он добирается за двадцать минут. В половине седьмого улицы столицы еще полупустые. Прежде чем отправиться в свой кабинет, он идет в оперативный отдел, чтобы узнать, как прошла ночь. Судя по докладу дежурного по городу, ничего сколько-нибудь из ряда вон выходящего не произошло. Он выпивает чашку кофе с коллегами, отработавшими ночную смену, и отправляется инструктировать дневную смену.

Мистраль укладывает в дорожную сумку конверт для Жана Ива Перрека. В этот момент к нему присоединяется Кальдрон со стаканчиком кофе в руке.

– Ну, я готов. Можем отправляться хоть сейчас. Даже если не устраивать гонки, нам понадобится два с половиной часа, не более.

– Выступаем самое позднее в девять, – отвечает Мистраль, взглянув на часы. – Мне нужно переговорить с директором до отъезда. Еще я хочу позвонить заместителю прокурора и заверить его в том, что при ведении расследования руководствуюсь его замечаниями.

Ровно в девять они выходят на набережную Орфевр, по дороге встречая полицейских, спешащих на службу.

Кальдрон садится за руль своего «пежо»: Мистраль включает радио – информационный канал. Они обмениваются какими-то банальными фразами про погоду, про дорогу, про Фокусника. Кальдрон ведет спокойно. После традиционной пробки у ворот Майо машина пересекает Нейи, потом проезжает по длинному туннелю под кварталом Ла Дефанс, двигается по городским магистралям, переходящим одна в другую, и, наконец, выскакивает на национальную автостраду А-15. В сторону Парижа движение более плотное. А вот в северном направлении в это февральское утро вторника по мере удаления от столицы машин становится все меньше и меньше, и в какой-то момент автострада оказывается практически пустой. Теперь Кальдрон едет действительно быстро. Холодный серый день робко зарождается на севере Иль-де-Франс.

Мистраль достает из бардачка несколько дисков.

– Джаз не вызывает у вас отторжения?

– Нет. Регулярно слушаю.

Он бросает взгляд на диски и вставляет один в проигрыватель.

– Майлз Дэвис, – поясняет он просто.

Кальдрон кивает в знак одобрения. Спустя полчаса машина несется по Пикардии, а великий Майлз играет какую-то свою особо длиииинную композицию. Оба погружены в свои мысли. Мистраль глядит на дорогу, не видя ее, он постоянно думает о Фокуснике. Около половины одиннадцатого они останавливаются выпить кофе.

Мистраль смотрит на часы.

– Приедем минут через тридцать. Мы вовремя.

– Перрек сказал мне, что будет на берегу, на южной базе, и разминуться мы просто не сможем. В это время года побережье пустынно.

– Расскажите мне об этом человеке.

– Он располагает к себе. Физически крепкий, седовласый. Сколько я его знаю – он всегда был таким. Не выпускает изо рта сигариллы. Как я вам уже говорил, ведет он себя как свинья, но это маска, под ней на самом деле скрывается чувствительная, умеющая сопереживать натура. В своей работе проявлял феноменальное упорство и целеустремленность. В отделе по предотвращению преступлений против несовершеннолетних его работу признавали эталонной.

Мистраль прерывает Кальдрона:

– Да, но Фокусник не педофил. Он преступник, убийца детей. Называйте как хотите, но он не педофил. Педофил потратит необходимое время на сближение с ребенком. Он обойдется без насилия. Он будет обращаться с ним так, что тот не осмелится ни о чем рассказать родителям из страха, что ему не поверят. Именно это и ужасно. Педофилы часто встречаются среди представителей профессий, так или иначе подразумевающих общение с детьми. Фокусник же, как только приманивает ребенка, сразу же применяет к нему насилие и убивает его.

– Верно. Перрек объяснял нам разницу. Именно поэтому мы вскоре перестали разрабатывать этот след – педофилию. Это не имеет отношения к Фокуснику. Возвращаясь к Перреку: он очень тяжело переживал свой уход на пенсию. Для него это было невыносимо – распрощаться с полицией, так и не арестовав убийцу детей. Потом он на протяжении нескольких месяцев регулярно приходил на службу, чтобы просто быть в курсе. Мы обычно вместе обедали и разговаривали о Фокуснике. Через какое-то время ему надоело бередить рану, и он прекратил свои посещения. Мы продолжаем видеться примерно раз в три месяца.

Мистраль отлично понимает состояние Перрека. Он тем более уверен, что весть о возвращении Фокусника потрясет старого флика.

Они прибывают в Туке около одиннадцати. Ясное небо и солнце резко контрастируют с парижской серой пеленой. Холодный ветер весьма эффективно разгоняет облака над северным побережьем. Мистраль машинально замечает роскошные машины с британскими номерами, припаркованные у отеля «Вестминстер». На главной улице, Сен-Жан, многие магазины закрыты.

– Не сезон, – коротко поясняет Кальдрон.

Они подъезжают к бескрайнему ввиду отлива пляжу. Кальдрон ставит машину на парковку. Они выходят, и холодный ветер тут же дает о себе знать.

– Мы договорились встретиться на лодочной пристани. Это здесь.

Венсан Кальдрон указывает на ряды буеров [7]7
  Трехколесная платформа с парусом.


[Закрыть]и катамаранов, стоящих возле какого-то здания. Они подходят к буерам. На порывистом ветру их фалы хлопают о металлические мачты. Настоящий концерт. Причем ритм тревожный, как будто парусам хочется раскрыться, воспользовавшись разгулявшимся ветром. Полицейские, подняв воротники пальто и сунув руки в карманы, делают несколько шагов по молу. Местные этим словом обозначают длинную дорожку, проходящую на некотором возвышении над пляжем. Штук пятнадцать буеров стоят на мерзлом песке. Фарватер обозначен большими желтыми буями. На пляже не больше десяти человек. Семеро бегают, двое идут, один запускает бумажного змея. И очень неплохо справляется с этой задачей. Мистралю подумалось: хорошо бы, приехав сюда на выходные с Кларой и детьми, запустить змея.

– Ну и где ваш друг?

Кальдрон отвечает не сразу, занятый своими мыслями. Он медленно качает головой и говорит просто:

– Он очень занят запуском змея.

Мистраль больше не задает вопросов и внимательно смотрит на человека со змеем. Тот выгнулся, уперся пятками в песок – у него такой вид, будто он сражается с этим нейлоновым треугольником, парящим, должно быть, метрах в пятидесяти над пляжем и как будто пытающимся обрести независимость. Он выделывает невероятные фигуры, и – удивительная вещь – подчас, благодаря невидимым нитям из прозрачного нейлона, соединяющим игрушку с человеком, создается впечатление, будто воздушный змей действительно летит сам по себе. Минут через десять человек делает какие-то неуловимые манипуляции, и воздушный змей опускается на песок подобно птице, обессилевшей в сражении с ветром. Уверенным движением он наматывает нити на управляющие рукояти, берет змея под мышку и направляется к лестнице. Мистраль и Кальдрон за все это время не произнесли ни слова.

Перрек поднимается на мол и топает ногами, стряхивая с ботинок песок. Закуривает сигариллу, прикрывая ее рукой от ветра, и направляется к поджидающим его полицейским. С насмешливым видом он обращается к Кальдрону:

– Может, ты думал, что я вас не видел? Вы похожи на две фигурки святых, воткнутые в песок.

Кальдрон и Перрек долго жмут друг другу руки.

– Я не знал за тобой этого таланта. Воздушный змей – это что-то новенькое? – спрашивает Кальдрон.

– Я сначала купил его своему внуку. – Перрек пожимает плечами. – Но сам увлекся игрой. При сильном ветре, как сегодня, это настоящий спорт. Возникает ощущение, что эта штука может утянуть тебя за собой в небо.

– Пьер, позволь представить тебе старшего комиссара Людовика Мистраля. Он сейчас номер два в следственном отделе.

Следуют рукопожатия. Улыбка тут же исчезает с лица Перрека. Мистраль, еще ничего не успевая сказать, поражается тем, как внезапно тот принял серьезный вид. Перрек смотрит то на одного, то на другого полицейского, после чего попросту говорит Кальдрону:

– Венсан, ты меня за идиота держишь? Твоя командировка в Булонь – сказки для дурачков. – Он переводит глаза на Мистраля, и их взгляды встречаются. – Он вернулся. Именно поэтому вы здесь. Фокусник вернулся.

Мистраль не пытается возражать и только кивает в ответ. У Кальдрона недовольный вид. Перрек произносит, обращаясь к нему:

– Я вас едва только увидел – как все понял. Он снова убил ребенка?

– Пока только совершил попытку. Но боюсь, скоро он снова перейдет к действию. Мне хотелось бы обсудить ситуацию непосредственно с вами, не по телефону. Может, пройдемся куда-нибудь?

– Давайте пообедаем. Я знаю один ресторанчик возле пляжа, километрах в десяти отсюда – в Мерлимоне. У меня там забронирован столик. Ресторан без особых претензий, но кормят там совсем не плохо.

Все трое садятся в машину, Перрек – позади водителя. И указывает Кальдрону дорогу. Он говорит, обращаясь к Мистралю:

– Я благодарен вам за то, что вы сообщили мне эту новость. Если бы я узнал о происходящем из прессы – это привело бы меня в ярость. На самом деле хотел бы я никогда больше о нем не слышать. С другой стороны, обратившись к старым делам, вы, вероятно, получаете шанс его арестовать. Этого я желаю всем своим существом. Давно он проявился?

Перрек говорит серьезным тоном – ясно, что прежние эмоции ожили в душе ветерана. Мистраль по этим нескольким словам, сказанным Перреком, понимает также, что тому не терпится узнать обстоятельства возвращения Фокусника. Он слегка разворачивается на своем сиденье, чтобы видеть Перрека, и как можно более полно пересказывает ему последние события. Во всех подробностях, даже упоминает об аромате туалетной воды, идентифицированном Кларой на лоскутке, оторванном от куртки. Перрек внимательно слушает, не задавая вопросов. Наконец они добираются до ресторана. Чтобы войти, нужно спуститься с тротуара на несколько ступенек вниз. На столике рядом со стойкой валяется газета «Ревей де Берк», судя по всему, уже побывавшая во многих руках, круг для игры в «421», пепельница, наполовину забитая окурками, и три пустых стакана. Три стула отодвинуты: сидевшие на них только что ушли.

Окно во всю стену выходит на пляж. С моря дует сильный ветер. Он несет с собой песок и яростно ударяет в стекла. Все столики заняты, кроме зарезервированного, как раз того, что у окна. Мистраль садится напротив Перрека, Кальдрон рядом с Мистралем. Они молча смотрят на море и на песок, подхватываемый ветром, вихрем проносящийся над пляжем. Перрек рекомендует всем местное фирменное блюдо – жареных мидий с пивом. После того как заказ сделан, Мистраль, само собой, снова заводит разговор о Фокуснике.

– Венсан рассказал мне о Фокуснике, когда наш отдел занялся покушением на мальчика и убийством клошара. Я просмотрел все дела, которые вы вели в восемьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах. Работа в самом деле отличная!

Перрек дожидается, пока официант поставит на стол три кружки пива, и только потом отвечает.

– Что вы еще от меня хотите услышать? Вы и так все знаете. Все, что мы сумели сделать, запротоколировано и зарегистрировано. Черным по белому. Возможно, это была хорошая работа, как вы говорите, но что толку? Этот мерзавец до сих пор занимается своими пакостями.

Мистраль понимает, что старый полицейский все еще чувствует себя уязвленным оттого, что его спровадили на пенсию.

– Когда поймаем его – мы поднимем эти старые дела и навесим их все на него, как полагается, и они обретут всю свою юридическую значимость. В общем, ваши труды будут таким образом вознаграждены.

– Да услышит вас Господь! Хорошо, если вам удастся сделать так, чтобы этот тип больше никому не смог навредить.

– Когда читаешь ваши досье, – продолжает Мистраль, – сразу обращаешь внимание на тактику Фокусника. Как поведали жертвы двух его неудачных попыток, он приманивал их, демонстрируя какие-то фокусы. Именно потому, что последнее покушение произошло по тому же сценарию, мы связали его с делами тринадцатилетней давности. Его почерк проявился также и в том, что он уложил мальчика в той же самой позе. Причины кроются где-то в глубинах его личности. Эти приемы органически присущи ему, именно поэтому он каждый раз при очередном убийстве пользуется ими. Это своего рода визитная карточка.

Перрек взволнованно прерывает Мистраля:

– Это новые веяния в полиции? Когда я еще был в строю, данный аспект отдавали на откуп психологам и психиатрам.

– Могу сказать лишь, что действительно убежден в больших потенциальных возможностях бихевиористики. [8]8
  Одно из направлений в американской психологической науке, объектом изучения которого являются поведенческие особенности человека.


[Закрыть]Мы все чаще вспоминаем о ней на стадии расследования и стараемся внедрить ее в практику французских полицейских, менталитету многих из которых еще свойственна определенная косность. Так, даже те, кто относится к нововведениям наименее скептически, считают, что, пусть и имея на руках фоторобот, непросто кого-либо обнаружить, а уж психологический портрет и вовсе не приблизит поимки преступника. Однако, когда ищешь убийцу, надо использовать любую возможность.

Перрек кивает в знак одобрения.

– Без показаний мальчиков, которым удалось спастись, мы бы не узнали, что убийца заманивает их при помощи фокусов. Анализ места преступления никоим образом не подводит к такому заключению. Он не оставляет там ни игральных карт, ни костей, ни какой-либо другой «волшебной» атрибутики. Он ничего не оставляет. Но что-то берет. Мы еще поговорим об этом.

Официант ставит на стол обильные порции жареных мидий, хлеб и кладет пакетики с влажными салфетками для рук. Не сговариваясь, все трое прерывают профессиональные разговоры, чтобы отдать должное дарам моря, и заводят беседу на отвлеченные темы. Покончив с обедом, Перрек достает пачку сигарилл и зажигалку и смотрит на своих товарищей:

– Можно?

Мистраль и Кальдерон кивают. Появляется официант, они заказывают кофе.

– Вы сказали: он что-то забирает?

Перрек заинтригован, а потому возвращает разговор к Фокуснику.

– Именно. Ну вот что может уносить с собой Фокусник с места преступления?

Мистраль делает большой глоток кофе. Два его собеседника с удивлением смотрят на него.

Кальдрон первый начинает реагировать на дразнящее своей непонятностью высказывание Людовика Мистраля.

– Что вы имеете в виду? При составлении описаний мест преступления ничего особенного замечено не было. Ничего не пропадало.

– Установлено, что большинство серийных убийц оставляют у себя какой-нибудь «сувенирчик» – на память о своей жертве. Им нужно чем-то подпитывать свое специфическое воображение. Таким образом они могут снова переживать в душе свои деяния. Ведь преступление предполагает жестокое насилие, оно несет в себе сильный эмоциональный заряд, но момент его осуществления довольно краток, и убийца испытывает острую необходимость потом переживать его снова и снова. Поэтому он и прихватывает что-нибудь с собой.

Перрек и Кальдрон смотрят на Мистраля с нескрываемым изумлением. На сей раз первым нарушает молчание Перрек:

– Этого мы не знали, когда вели свои расследования, по крайней мере в конце восьмидесятых, – замечает он.

Мистраль понимающе кивает.

– Это потому, что во Франции было меньше серийных убийств, чем в Соединенных Штатах. А теперь, когда этот феномен проявляется и в нашей стране, следует рассматривать происходящее с менее привычной точки зрения.

– Ваше замечание вновь растревожило мне душу. Хотя, впрочем, дополнительного стимула мне и не требовалось: я и без того более чем достаточно думаю об этом мерзавце, – и, разумеется, хотел бы быть вам полезным.

Последнюю фразу Перрек произнес тихо, но тем сильнее в его голосе прозвучало волнение.

Мистраль достает из сумки коричневый конверт большого формата.

– Здесь фотографии со всех мест преступления. Изучите их – может, что-нибудь обратит на себя ваше внимание. Ведь известно же: чем больше усердствуешь, пытаясь что-то разглядеть и отыскать, тем меньше замечаешь очевидного, того, что само бросается в глаза. Вынужден признать, что я, со своей стороны, не увидел ничего примечательного.

Перрек берет конверт и взглядом благодарит Мистраля.

Ресторан постепенно пустеет. В конце концов посетители остаются еще только за одним столиком, неподалеку от полицейских: его занимает пара постоянных клиентов, время от времени вступающих в разговор с хозяином. У супругов явно отличное настроение, и оно проявляется даже в том, как они работают вилками. За столом полицейских вновь воцаряется молчание. Мистраль, поглощенный своими мыслями, машинально разглядывает пару. Женщина сидит спиной к ним, мужчина – боком. Оба в теплых свитерах, рукава засучены, словно они готовятся к сражению со второй или третьей порцией жареных мидий. Официант еле успевает подносить новые кружки пива и корзиночки с хлебом, хотя женщина и так уже еле помещается на стуле. Под стать ей и мужчина с тройным подбородком, сидящий от стола на некотором отдалении, чтобы живот помещался. Зубов у него уже нет, а челюсть вся заплыла жиром. Мистраль смотрит, как тот быстро жует. «Прям как большой хомяк», – думает он.

Перрек курит сигариллы – задумчиво, по-видимому, витая мыслями в прошлом. За окном, на пляже, по-прежнему буйствует ветер, вовлекая песок в неистовую сарабанду.

– Вы изучали централизованную картотеку заключенных? Я не встретил даже намека на это досье.

– Примерно через четыре месяца после заключительного дела мы запросили картотеки всех тюрем, чтобы проверить, кто из подопечных поступил в последнее время за нападения на несовершеннолетних, – и это ничего нам не дало. Ну то есть никого похожего на нашего человека мы не выявили. Во Франции ежедневно совершаются нападения на несовершеннолетних, но ни один случай не подходил под известную нам схему. Мы проверили всех извращенцев, побывавших в тюрьме за насильственные действия в отношении детей. Безрезультатно.

Мистраль, внимательно слушавший Перрека, считает нужным заметить:

– Фокусник – манипулятор. Конечно, в основном он манипулирует картами, костями, монетками, но и людьми тоже. Я размышляю о втором покушении за 1989 год. Мальчик сказал нам примерно следующее, я цитирую по памяти то, что значится в материалах вашего дела: «Со мной поравнялся мужчина. Он шел как я: одной ногой по тротуару, другой по водосточному желобу, улыбаясь и проделывая какие-то невероятные фокусы с костями». Это значит, что искомый тип сначала изучает свою жертву, принимает обличье персонажа, способного понравиться выбранному им ребенку, а потом нападает.

Перрек делает глоток остывшего кофе и закуривает еще одну сигариллу.

– Это верно. Несомненный интерес представляют высказывания Фокусника при установлении контакта. В речах такого рода людей надо на все обращать внимание. Жертвам трех покушений – тех, что он совершил в 1989 году, и того, что случилось месяц назад, он назвался Жераром. Это либо его собственное имя, в чем я сильно сомневаюсь, либо оно имеет для него особый смысл. Он упоминал только свою мать: «Моя мама тоже не разрешала мне гулять с незнакомыми людьми». И ни слова про отца.

– Ясно! А с семьями вы беседовали?

Мистраль знает, что этот момент болезненный. А еще он уверен в том, что Перреку нужно выговориться, попытаться излить все наболевшее. Перрек мрачнеет.

– Перед семьями я чувствовал себя беспомощным. Мы сделали все, чтобы им как-то помочь, я на протяжении многих лет поддерживал с ними связь. Мы вчетвером или впятером регулярно созванивались с ними. Я считал, что мы перед ними в долгу. Пока этот тип разгуливает на свободе, родители не будут спать спокойно. Трудно вообразить, сколь ужасна будет для них новость о возвращении Фокусника. Семьям вновь предстоит пережить все случившееся с их детьми. И только мы можем хоть немного ослабить их боль. Не устранить ее, конечно, а только ослабить. Поймав и засадив этого типа, мы откроем для родителей путь к длительному возвращению из ада в мир живых. Это наша работа! Нам не удалось поймать Фокусника, и мы так и не оправились после этого.

Мистраль слушает, понимая, что в последней фразе «мы» на самом деле означает «я». Он записывает на листочке бумаги номер своего телефона и протягивает Перреку.

– Звоните мне в любое время, если вам что-нибудь придет в голову или просто захочется поговорить.

Людовик Мистраль достает из кошелька банковскую карточку и издалека показывает официанту. Тот подходит к ним улыбаясь, с аппаратом для оплаты.

Троица покидает ресторан под порывами ветра, ничуть не ослабевшего. Кальдрон подвозит Перрека в Туке, а потом выезжает на автостраду. И он, и Мистраль сохраняют молчание. Мистраль звонит в оперативный отдел, с тем чтобы узнать о развитии событий за день. Ничего. Потом набирает номер Клары. Все в порядке. Он открывает блокнот и что-то записывает. По прибытии в семь вечера в Париж он, не скрывая разочарования, выдавливает лишь одну фразу:

– Не сработало.

Километрах в пятнадцати от Парижа начало моросить. И вот к их возвращению в столице вовсю идет настоящий ливень.

Поднимаясь по лестнице, они встречаются с полицейскими, отработавшими свою смену.

Мистраль сразу же отправляется к Франсуазе Геран, чтобы обсудить с ней, помимо прочего, свою встречу с Перреком. На его вопрос о политике, проводившейся в отношении прессы двенадцать лет назад, Геран отвечает, что все, кто в то время занимался этой стороной дела, уже на пенсии, но, насколько ей известно, «вели они все себя как полные придурки» – именно так она и выразилась. Они до последнего момента не хотели ничего предавать огласке, и в результате информация попадала в СМИ в наихудшем виде, ну а потом последовали скандалы. В результате всем досталось.

Войдя в свой кабинет, Мистраль смотрит на стопку почты, поступившей за день, а также на список звонивших.

– Все это может подождать до завтра.

Некоторое время он уделяет чтению заключения патологоанатома о вскрытии клошара, убитого Фокусником. Согласно выводам судмедэксперта клошар был убит одним ударом, нанесенным снизу вверх, лезвие пропороло грудную клетку, а затем проникло в сердце. Он умер за четыре минуты. Судмедэксперт уточняет, что орудие убийства не нож, а какое-то очень хорошо заточенное стальное лезвие примерно тридцати сантиметров длины. Можно предположить, что это был карандаш, однако нельзя исключать и другие варианты: шило или заточка, сделанная из отвертки, равно как и любой другой предмет, подходящий под данное описание. В остальной корреспонденции не содержится ничего срочного. С заключением о вскрытии он отправляется в секретариат и просит передать этот документ группе Кальдрона. Около восьми вечера он покидает службу. Выйдя из здания, он попадает под проливной дождь. Бегом пересекает двор, направляясь к машине. Слушать музыку совсем не хочется.

Из-за дождя приходится значительно снизить скорость, и к себе он добирается лишь где-то без пятнадцати десять. Мистраль бесшумно входит в дом, целует уже спящих детей и потом отправляется к Кларе.

Она приготовила ему холодный ужин в гостиной. За едой он рассказывает ей о своей поездке. Она напоминает ему, что завтра на два дня уезжает в Грас, а девушка, присматривающая за детьми, на эти два дня поселится в их доме. Он совершенно забыл об этом. Клара хорошо знает Людовика и видит: он делает над собой усилие, чтобы хоть на время выкинуть из головы дело Фокусника. Понемногу ему это удается, разговор становится более непринужденным, Людовик постепенно расслабляется.