Текст книги "Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г"

Автор книги: Жан Мабир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Конечно, – отвечает ему Хепке. – Но ночью надо будет следить за тем, чтобы обе наши группы не перестреляли друг друга в момент соединения.

– При луне все видно довольно ясно, не ошибемся, – отвечает Кнохе.

Взводы Абратиса и Энке возвращаются на исходные позиции. Окружение произошло, как было намечено. Русских застали врасплох, они начали стрелять во всех направлениях, пораженные тем, как немецкие солдаты появились внезапно у них за спиной.

Некоторые русские солдаты сдаются, не оказав сопротивления. Те, кто отражают нападение, не могут отличить своих от врагов и попадают друг в друга. Захватив русские позиции, парашютисты обнаружили там тела русских, погибших не от их руки.

Лейтенант Абратис и его взвод из 1 – й роты заканчивают зачистку позиции, в то время как его товарищ Энке возвращается к капитану Кнохе, чтобы образовать новую линию защиты перед старой позицией 2-й роты.

Как только его ротный вернулся, Кнохе лично проходит вперед и отмечает новые боевые позиции для своих парашютистов.

На рассвете русские яростно реагируют на потерю выступа. Вступает в действие автоматическое оружие и минометы. Мины густо падают на позиции 2-й роты 3-го полка. Капитан Кнохе перепрыгивает из одной ямы в другую, подбадривает своих солдат. Офицер ошеломленно обнаруживает, что они просто соседствовали с вражескими солдатами, которые теперь погибли от немецкой или своей пули. Он запрыгивает от бомбы в одну воронку и чувствует, что под его ногами что-то шевелится: это раненый русский солдат, сидящий на разорванных телах двух своих товарищей.

Солдат стонет, но Кнохе ни на мгновение не может заняться им. Он сейчас здесь один и слышит подозрительный шум в нескольких метрах от себя. Кнохе рискует выглянуть и видит советских солдат, которые тащат ящики и какой-то бесформенный пакет. Офицер думает, что противнику удалось прорваться в расположение его роты. И вдруг он слышит немецкую речь.

Он узнает голос одного из своих людей, унтер-офицера Берндта. Тот ранен, и двое русских солдат переносят его в одеяле. Другие сопровождают его сзади и спереди и тащат ящики с боеприпасами. Кнохе вылезает из воронки и направляется к Берндту.

– Что происходит? – спрашивает он.

– Все хорошо, – отвечает унтер-офицер.

– Что с вами случилось?

– Это целая история. Вы знаете, что взвод лейтенанта Крюгера должен был снабжать боеприпасами оба взвода, атакующих выступ. Но у нас очень мало людей. Я предложил использовать русских пленных для этих работ.

Хорошая мысль, Берндт.

Но меня ранило в ногу осколком. Русские могли этим воспользоваться, чтобы меня прикончить и убежать к своим с ящиками боеприпасов. Но нет – они перевязали меня и перенесли в одеяле. Я указывал им дорогу, чтобы добраться до взводов Абратиса и Энке.

Взвод Энке со мной, Берндт. Все хорошо. Выступ теперь наш. И благодаря вашим русским У нас есть боеприпасы.

Да уж можно сказать, что они не подвели, господин капитан.

– И проявили смелость, – заключил капитан Кнохе.

Командир 2-й роты 3-го полка продолжает обход своих новых опорных точек. При входе в бывшее русское укрытие он встречает фельдфебеля из 1-й роты. Тот указывает цель пулеметчику. Офицер проверяет, все ли идет хорошо, когда появляется лейтенант Энке.

– Вот где будет новая главная линия боя, – говорит им Кнохе. – Надо как можно скорее установить посты наблюдения и стрельбы. А также несколько укрытий в случае артобстрела или авиационных бомбардировок.

К маленькой группе подходит еще один офицер. Это лейтенант Крюгер.

– Что вы здесь делаете? – спрашивает его начальник. – Ваше дело было только обеспечить боеприпасами наши штурмовые части.

– Я смотрел, где мои люди, которые участвовали в деле, господин капитан. Все прошло хорошо.

– Говорят, что среди наших есть раненые и даже убитые. Я думаю, что лейтенанту Энке не хватает опыта и что он пожертвовал несколькими нашими ребятами…

– Это абсолютно неверно, Крюгер. Кто вам это сказал?

– Раненый, которого принесли на наши позиции.

– Он, наверное, тронулся. Рассказывает черт знает что, а вы ему верите.

Кнохе знает, что Крюгер очень заботится о жизни своих людей, и он понимает его реакцию. Но не может ее допустить.

– Возвращайтесь на свой боевой пост, – говорит он ему сухо.

– Я хотел бы сам проверить, что все хорошо, господин капитан.

– Поверьте мне и возвращайтесь в ваш взвод. Немедленно. Это приказ.

Офицер возвращается к позициям, на которых находятся еще его люди, немного позади новой главной линии боя.

Капитан Кнохе возвращается на командный пункт своей роты 3-го полка только на следующее утро.

– Где лейтенант Крюгер? – спрашивает он.

– Мы не видели его, господин капитан.

– Он ушел от меня только несколько часов назад.

На рассвете парашютисты найдут его труп. Осколок снаряда попал ему прямо в голову, когда он возвращался на свой пост. Несчастье никогда не приходит одно – лейтенант Энке был убит в ту же ночь.

2-я рота Кнохе заплатила свою тяжелую дань.

Главный пункт советской обороны – это «осиное гнездо», хорошо оснащенное подземными укрытиями и глубокими траншеями.

Четыре десятка русских дезертируют и укрываются на немецких линиях. Они совсем оголодали.

Утром русские атакуют после артподготовки с использованием тяжелых орудий и минометов и при активной поддержке с воздуха истребителей – бомбардировщиков.

Парашютисты сопротивляются атаке. Одна из рот, принимающая на себя основной удар, – 3-я рота батальона фон дер Гейдте, которой командует Штрехлер-Поль.

В тот тяжелый день 11 ноября особенно отличаются унтер-офицеры Шольц и Куленкамп. 14 ноября немцы атакуют «осиное гнездо», и им удается взять укрепления штурмом. Но русские контратакуют и выбивают их оттуда.

Операция проводится силами 1-го батальона 1 – го пехотного полка вермахта, 1-й ротой парашютного саперного батальона и 1-го батальона 474-го пехотного полка. Полковник Гейдрих руководит операцией, и ударные части формируются из пехотинцев, усиленных небольшими, но очень эффективными группами стрелков-парашютистов 3-го полка.

Унтер-офицер Бруно Зассен, 23-летний фриз, молодой ветеринар, добровольно пришедший служить парашютистом, ведет одну из ударных групп 10-й роты 3-го полка. Этот унтер-офицер получил ранение во время Критской кампании и неделю был в плену у англичан. Прибыв в Россию, он сражается в рядах батальона Хайльмана.

Зассен и солдаты его боевой группы заняли позиции напротив противотанкового заграждения русских, сооруженного из стволов деревьев. Практически каждый день русские выходят из плацдарма на Выборгской и атакуют парашютистов. Некоторые траншеи подходят так близко друг к другу, что противников разделяют каких-нибудь 20 метров, и военные действия на Ленинградском фронте проходят, как во время Первой мировой войны.

10-я рота получила приказ стоять на своих позициях «до последнего солдата». Больше тридцати дней и тридцати ночей два пулемета группы Зассена сдерживают непрерывные атаки Красной Армии.

Противники парашютистов 3-го полка прекрасно умеют пользоваться туманом, чтобы пробраться внутрь позиций батальона Хайльмана.

15 ноября небольшой группе советских солдат удается занять противотанковый ров. Эти смельчаки оказываются в четырех метрах от немецкого аванпоста унтер-офицера Зассена!

– За мной! – приказывает унтер-офицер нескольким парашютистам.

С пятью солдатами из своей боевой группы Зассен пробирается к противотанковому рву и внезапно нападает на русских. Он застает их врасплох. Многие русские убиты, оставшиеся в живых взяты в плен.

Эта операция настолько деморализует советскую часть, которая находится напротив парашютистов 3-го полка, что на другой же день появляется много дезертиров, переходящих к немцам.

Зассену удается полностью закрыть охраняемую позицию. Генерал Петерсен, командир 7-й авиационной дивизии, тотчас производит его в фельдфебели и представляет к ордену Железного креста, который ему вручат 22 февраля 1942 г.

Через год, в марте 1943 г., тяжело раненный при минометном обстреле Бруно Зассен долго пролежит в госпитале, прежде чем вернется на родину. Войну он закончит гарнизонным офицером в Леере, в Восточном Фризланде.

Городок

2-й батальон 3-го парашютно-стрелкового полка понес очень тяжелые потери во время Критской операции, начиная со смерти в бою у Галатаса его командира майора Дерпа. Прибыв в Россию, часть оказывается под командованием простого обер-лейтенанта и не может считаться самой крепкой из трех батальонов 3-го полка.

Встав на линию Невского фронта, батальон сражается к востоку от Кельколово в составе 8-й танковой дивизии. В середине октября он попадает на берега Невы, чтобы защищать подходы к реке в окрестностях Городка.

– Это спокойный участок, – уточняет командир части, на смену которой приходит 2-й батальон. Русские остаются на правом берегу и ведут себя нерешительно.

Но парашютисты настороже.

С середины ноября части Красной Армии пытаются ночью переправиться через Неву и обосноваться на левом берегу.

Но погода очень испортилась за последние дни. На реке теперь большое количество льдин, которые мешают передвигаться русским судам. Им трудно пробить себе проход, и их утягивает к низовью, в направлении к далекому Ленинграду.

Так они оказываются перед немецкими пулеметными позициями. Все советские суда, спускающиеся по реке, потоплены. Очень мало русских смогли вернуться на берег, откуда они пустились переправляться по смертоносной реке.

Но, кроме храбрости, у советских солдат есть еще одно главное на войне качество – упорство. Они бесконечно повторяют вновь тот же маневр, пытаясь после сильной артиллерийской бомбардировки с боем переправиться через Неву. Они платят за него дорогую цену, теряя людские жизни и плавсредства, но в конечном итоге маневр оказывается эффективным. Русские все же перебираются на левый берег и там закрепляются.

В середине ноября 1941 г. командир 2-го батальона 3-го полка получает предписание командира полка полковника Гейдриха.

«Предусмотрена смена другим батальоном дивизии. 2-й батальон встанет за парашютным саперным батальоном, который находится на первой линии на левом крыле плацдарма Выборгская. Следующей ночью стрелки батальона сменят саперов».

Но сначала надо суметь отойти с фронта у Городка. Батальон, который должен заменить 2-й батальон, прибывает малыми частями, и смена происходит трудно и отчаянно медленно.

Операция заканчивается только в три часа ночи. Молодой командир батальона собирает своих парашютистов под покровом густого леса примерно в километре за линией фронта.

– Раздача горячей пищи, – приказывает он на собрании ротных командиров. – Потом встаем на наши позиции напротив неприятельского плацдарма Выборгская.

Парашютисты собираются темной ночью, топчутся на отвердевшем от мороза снегу, который сковал все вокруг.

На правом берегу слышны первые удары русских батарей. Летят первые снаряды.

– Нам везет, – говорит обер-лейтенант, – снаряды бьют как раз по позициям, с которых мы только что ушли.

Но его люди уже больше двух месяцев сражаются в холодной России, и этим их не удивишь. Им давно уже не доставался хороший половник горячего супа. С горохом и салом, как на крестьянских фермах, оставшихся так далеко. Они едят, не обращая внимания на все остальное.

Их начальник прислушивается. Слышны многочисленные выстрелы из автоматического оружия.

– Это немецкие автоматы, – говорит он своему помощнику. – С левого берега Невы, с нашего.

– Конечно, господин обер-лейтенант, но в том же углу им отвечают русские пулеметы.

– Это просто означает, что парни напротив перешли через реку и теперь на левом берегу.

Шум битвы на берегах реки и внутри заснеженной равнины становится еще интенсивнее.

– Похоже, дело серьезное, – говорит фельдфебель командиру батальона.

– Боюсь, что да. Кажется, наши товарищи попали в переплет.

Внезапно на командный пункт приходит посланец из сменного батальона.

– Господин обер-лейтенант, – говорит он, – у нас больше нет связи ни по рации, ни по телефону.

– Что там с русскими? – спрашивает обер-лейтенант связного.

– Неприятель прорвал нашу линию фронта на реке. Наш командир батальона вам передает что не хватает средств, чтобы остановить это массированное проникновение.

– Чего он ждет от меня?

– Он хочет, чтобы вы ему дали взвод для контратаки, господин обер-лейтенант.

– У меня другая задача, – говорит офицер связному. – Дайте мне время принять решение.

Молодой командир 2-го батальона 3-го полка – один из ветеранов парашютно-десантных войск, он служит в них с 1938 г. Он прошел суровую школу у своего теперешнего командира, полковника Гейдриха, безусловного аса в тактике.

– Первое, чему он учил, – это четко анализировать обстановку.

Слыша гул сражения, обер-лейтенант считает, что русским удалось прорвать немецкие линии примерно на триста метров.

– С такой брешью, – говорит он своему помощнику, – подкрепление в один взвод не может ничего сделать.

– Что же делать, обер-лейтенант?

– Либо ничего, придерживаться ранее полученных приказов, либо задействовать весь батальон.

– Но сегодня ночью мы должны встать на левом крыле плацдарма Выборгская и сменить парашютный саперный батальон.

Единственный вопрос – это знать, что важнее, – считает командир 2-го батальона 3-го полка.

Момент давящей тишины.

– Что вы решаете, обер-лейтенант? – спрашивает помощник.

– Конечно, контратаковать. Мне кажется, что Дела на Неве не такие срочные, как здесь. Если неприятелю удастся установить новый плацдарм в Городке, наши неприятности на левом берегу никогда не закончатся.

– Конечно. Если русские прорвутся и отрежут дорогу от Мги на Шлиссельбург, то рухнетвесь наш фронт на юге Ладожского озера.

Быстро подготовили контратаку. Парашютисты отходят к своим прежним позициям и движутся навстречу неприятелю. Справа идет 7-я рота под командованием лейтенанта Реннеке. Его прикрывает лес, в то время как его товарищ Незер в 400 метрах слева со своей 6-й ротой пробирается между промышленными сооружениями. Приказы командира батальона просты:

– Подойдя к реке, обе роты поворачивают – 6-я направо, 7-я налево – и движутся по берегу навстречу друг другу. Цель маневра очевидна: взять русских в клещи, окружить их.

Стрелки-парашютисты продвигаются быстро. За ними следом идут пулеметчики 8-й роты 2-го батальона, которая должна подойти к берегу и помешать любой попытке советских подкреплений перейти Неву. Командир 8-й роты обер-лейтенант Штангенберг должен прикрыть фланги двух частей своих товарищей – Реннеке и Незера.

Парашютисты подходят к цели. Обер-фельдфебель Холландер ведет штурмовой взвод 7-й роты, с боем, автоматами и гранатами прокладывает себе путь до берега реки. Меньше чем в полукилометре отсюда парашютисты 6-й роты не отстают и ликвидируют несколько казематов. Продвижение немцев отмечается глухими взрывами.

Меньше чем через два часа все закончено.

Левобережная линия фронта восстановлена прямо по берегу реки. Многочисленные трупы остались лежать в русских траншеях, двести человек взяты в плен.

Но остается еще несколько упорных противников, которые засели в индивидуальных укрытиях, хорошо спрятанных в кустарнике. Они используют крутой склон берегов Невы.

Надо заставить замолчать этих упрямцев одного за другим.

Такое задание получает лейтенант Зигфрид Жамровски из 6-й роты. Он бывший лесничий из Восточной Пруссии и ведет своих людей как стаю яростных, агрессивных собак. Русских, которые отказываются сдаваться, быстро уничтожают в укрытиях несколькими очередями.

Полковник Гейдрих не имеет никакой связи со своим 2-м батальоном и беспокоится за его судьбу. Наконец нескольким связным удается добраться к нему на командный пункт:

Левый берег Невы опять в наших руках, господин полковник. Батальон ждет ваших приказов.

Очень хорошо, – говорит Гейдрих. – Передайте вашему командиру, что он должен стоять на этом месте. И скажите ему также, что я подаю рапорт командиру дивизии, прилагая самые похвальные отзывы. 2-й батальон делает честь 3-му полку.

* * *

На севере от Шлиссельбурга через Неву проходила линия высокого напряжения. Столбы со стальными проводами еще стояли как на советском, так и на немецком берегах.

Однажды ночью несколько парашютистов взобрались на столб, стоящий в их лагере. Они привязали военный флаг рейха к кабелю и спустились, очень гордые своим подвигом.

Но холодные порывы ветра относят на запад это знамя, оно останавливается посредине и полощется над загроможденной льдами рекой. Советские солдаты не могут сорвать этот символ вражеской оккупации и только стреляют по куску красной ткани, которую мороз сковал так, что она похожа на лист железа, по которому яростно бьют огнем с правого берега Невы.

– Они не смогут его снять, – говорит унтер-офицер Эрнст Лаутербах из 2-го батальона парашютного штурмового полка. – Пусть привыкают.

* * *

Русские потеряли много людей в ходе беспрестанных атак в октябре и ноябре 1941 г. Но немецкие парашютисты тоже понесли большие потери.

3-й батальон 3-го полка без перерыва в течение сорока шести дней удерживал позиции напротив плацдарма Выборгская. Они не уступили ни сантиметра. Но какой ценой!

В 11-й роте обер-лейтенанта Немана осталось только 20 здоровых парашютистов из 170, находившихся на линии Невского фронта. Многие из переживших Критское сражение были убиты или ранены в этой части России.

Падающие от усталости, с осунувшимися лицами, заросшие, в разорванном обмундировании солдаты батальона Хайльмана возвращаются наконец в тыл главной оборонительной линии. Снег покрывает все вокруг. Наконец-то они могут развести огонь в бревенчатых землянках. Устроили даже сауну наподобие финской.

Парашютисты отъедаются и отсыпаются. Их товарищи из 1-го и 2-го батальонов также отошли с передовых позиций Выборгской с тяжелыми потерями.

На построении с оружием оставшиеся в живых собираются вокруг своего командира полковника Гейдриха. Тот обращается к ним с несколькими словами, но его голос дрожит, когда он узнает, как мало осталось людей в четырнадцати ротах, выстроившихся в каре вокруг него.

– Битва за Ленинград такая же тяжелая, как была битва под Верденом во время Первой мировой войны, – говорит он им. – Но вы оказались достойными своих отцов. Скоро мы вернемся в нашу страну, получим подкрепление и составим новый полк стрелков-парашютистов. Наш старый 3-й полк снова станет ударной частью с полным боевым составом.

И тогда Гейдрих сообщает новость, на которую его парашютисты уже не смели надеяться:

– Рождество 1941 года мы будем праздновать в Германии!

Ржев

В то время как многие немецкие парашютисты сражались на невском участке между Ленинградом и Ладожским озером в группе армий «Север», другие парашютисты были в группе армий «Центр», по дороге на Москву. Так, например, части поддержки 7-й авиационной дивизии – пулеметный батальон парашютистов капитана Вернера Шмидта, называемого MG-Шмидт, и несколько рот зенитного батальона майора Байера. Впрочем, эти два батальона идут на Восточный фронт в разрозненном порядке, и их роты распределяются на разные участки, иногда очень далеко друг от друга.

Рождественским вечером 1941 г. 2-я рота батальона Шмидта покидает свою базу в Гарделегене и едет по железной дороге под командованием обер-лейтенанта Руте. В своих рядах она насчитывает 1 7 1 парашютиста. Через четыре месяца на перекличке будут отзываться только сорок.

Рота пулеметчиков прибывает в Смоленск в последний день 1941 года, чтобы сразу же попасть в жестокую реальность ужасной русской зимы. Темной морозной ночью люди должны сгрузить всю свою экипировку, прежде чем они попадут на случайные квартиры в центре города.

Утром 1 января лейтенант Руте получает приказы местного командования:

– Вы отправитесь самолетами в Вязьму в распоряжение генерала Эйбенштейна, который командует частями люфтваффе в этом секторе.

– Будет неудобно грузить весь наш тяжелый материал в транспортные самолеты, – замечает офицер.

– Не беспокойтесь. Он последует за нами по земле.

Обер-лейтенант возвращается в свою роту и собирает людей:

– Вы берете только боевое снаряжение. Тяжелый материал доставят позже.

Стрелки-парашютисты должны пешком дойти до аэродрома, расположенного километрах в шести от города. У них нет машин, и они складывают весь багаж на сани, но лошадей тоже нет.

– Надо тащить самим, – заявляет Руте. – Отъезд завтра утром в пять часов. Взлет в восемь.

Но зима, кажется, сковала и самолеты люфтваффе.

– Поломка в моторе задержала вылет до одиннадцати часов утра. Два взвода летят в Вязьму. Но в роту Руте приходит другой приказ:

– Вы отправляетесь на аэродром Ржева.

– Но два взвода уже отправлены в Вязьму!

– Они будут переправлены к вам позже самолетом.

Тогда Руте загружается с третьим боевым взводом и взводом управления в «Юнкерсы-52», и самолеты немедленно взлетают с расчищенной от снега полосы. Каждый самолет может взять на борт 17 пулеметчиков, которые сидят, тесно прижавшись друг к другу. Полет длится всего час, но этого хватает, чтобы человек двенадцать получили глубокое обморожение, настолько в самолетах холодно, а люди не могут даже двигаться. Как только самолеты прибывают на аэродром Ржева и первые пулеметчики прыгают на землю, в небе слышится шум моторов и треск пулеметных очередей.

Атака русской авиации!

Один унтер-офицер и трое парашютистов ранены, они не успели сделать и шагу по русской земле.

После такого тяжелого перелета обер-лейтенант Руте должен в первую очередь разместить своих парашютистов.

Он бегает из канцелярии в канцелярию, но, кажется, никто не знает о прибытии роты парашютистов-пулеметчиков.

– У нас нет приказа на вас, – говорят Руте все, кого он встречает.

В конце концов помещение для вновь прибывших находят. Командир 2-й роты больше всего озабочен тем, чтобы вернуть взводы, которые по ошибке направили в Вязьму. Они все же прибывают на грузовиках в Ржев под командованием лейтенанта Поппеля.

– Сюда должен прибыть командир батальона капитан Шмидт, – объявляет он своему командиру роты.

Только к четырем часам дня 3 января 1942 г. обер-лейтенант Руте получает наконец приказ лично от своего непосредственного начальника:

– Вы отправляетесь в Маниолово, где обратитесь в штаб 6-й пехотной дивизии.

– Каким транспортом, господин капитан?

– У вас будет пятнадцать грузовиков.

Парашютисты прибудут на место только к десяти часам вечера. Уже ночь. Пулеметчики ужасно замерзли.

Руте узнает, что он направлен в распоряжение 58-го пехотного полка.

– Вас сразу же примет полковник фон Трес ков.

Уже почти полночь, когда Руте узнает, что он должен немедля встать на боевые позиции.

– Вы идете пешком. Каждый солдат должен иметь с собой шинель, одеяло и палатку. Никакого другого багажа.

4 января после краткого отдыха серым рассветом пулеметчики уходят. Обер-лейтенант Руте получил приказ идти в деревню Собакино.

Там вы смените пехотную роту.

– Но это задание не для пулеметчиков! – восклицает офицер-парашютист.

– Вы единственная свободная часть. Мы опасаемся атаки русских. Они проводят зимнее контрнаступление.

После долгого и очень тяжелого перехода по снегу парашютисты прибывают по назначению. Как только наступает ночь, они начинают окапывать боевые позиции. Работать днем невозможно, так как занимаемый ими участок находится в видимости противника.

Земля промерзла на глубину более метра, а взрывчатку применять опасно, так как русские могут легко их засечь. Парашютисты работают только киркой и лопатой. Одни копают, другие наблюдают за окрестностями деревни Собакино.

Время от времени падают снаряды.

Артиллеристы Красной Армии собрали на этом участке фронта много орудий и тяжелых минометов.

5 января в 7 часов утра, когда еще не совсем рассвело, раздается крик:

– Они атакуют!

Русские бросают две или три роты, чтобы прощупать новые немецкие позиции. Пехотинцы наступают сразу с северо-востока, с северо-запада и даже с запада. Но глубокий снег задерживает их продвижение.

– Пусть они подойдут на сто пятьдесят метров, – приказывает обер-лейтенант Руте своим парашютистам.

Русские продолжают топтаться в снегу перед Собакином.

– Огонь! – раздается внезапно приказ командира 2-й роты пулеметного батальона.

Наступающие остановлены внезапно прогремевшими выстрелами винтовок и автоматов.

Атака сломлена. Но вступает русская артиллерия и обрушивает на деревню и ее окрестности настоящий шквал огня. Парашютисты попадают под очень напряженный обстрел. Их прибытие на Восточный фронт в начале 1942 года оказывается довольно суровым.

Незадолго до сумерек солдаты Красной Армии пытаются предпринять новую атаку. На этот раз может вступить немецкая артиллерия, и она приходит на помощь парашютистам обер-лейтенанта Руте.

Ночью к парашютистам 2-й роты пулеметного батальона приходят на помощь их товарищи из 3-й роты, которые тоже сражаются у Ржева.

Вновь прибывшие начинают копать замерзшую землю, чтобы обустроить свои позиции. Обер-лейтенант Руте говорит их офицеру – Русские стоят в деревне Ботаково. Они довольно активны.

Действительно, русские решили выдавить немцев из Собакина. По пулеметчикам-парашютистам палят пушки и минометы, русским удается даже выдвинуть далеко вперед пехотное орудие, которое стоит в очень удобном месте под прикрытием леса. Как только эту маленькую пушку обнаруживают, она меняет место расположения.

– Долго они еще будут играть в прятки?! – восклицает обер-лейтенант Руте.

Русские выпустили по Собакину примерно 200 снарядов. Пятнадцать домов, в которых жили немцы, разрушены прицельным огнем.

Бомбардировка советской артиллерии длилась несколько часов.

– Это прелюдия к пехотной атаке, – замечает Руте командиру 3-й роты.

Хорошо же меня встречают у вас! – замечает его товарищ.

На этот раз штурмовать деревню пытается целый батальон Красной Армии.

Немецкая артиллерия дает отпор заградительным огнем. В небе слышится гул моторов. Это «Юнкерс-88». Единственный. Но эффективность этого самолета хорошо известна. Он атакует скопление русской пехоты, используя бомбы и бортовые пушки.

– Думаю, что на сегодня все, – замечает Руте.

– Но завтра все начнется снова, – говорит командир 3-й роты.

– Конечно.

8 января после массированной артподготовки русские атакуют деревню Собакино. Силами одного батальона они бросаются на приступ двумя последовательными волнами.

Немецкие парашютисты яростно реагируют. Пулеметы 2-й роты Руте поддерживаются огнем одного взвода 3-й роты. Внезапно на командный пост лейтенанта приходит известие:

– Русские заняли сарай в деревне прямо перед нашими позициями.

– Немедленно контратакуем!

Парашютисты-пулеметчики выскакивают из траншей и кидаются на неприятеля с автоматами и гранатами. Русские вынуждены уйти из только что занятого помещения.

Тогда русское командование бросает в бой новые резервы. Но подкрепление рассеяно беспрестанным огнем немецкой артиллерии.

Русская деревня остается в руках немцев. Но им надо снова выстраивать позиции. Рыть землю при -40° – большое испытание.

Красная Армия атакует деревню Собакино днем и ночью. Перед каждым штурмом идет обстрел из пушек и минометов.

13 января деревня полностью снесена с лица земли бомбардировкой. Немцы, которые занимали деревенские дома, теперь лишены крыши над головой и должны укрываться в сапах, вырытых в чистом поле.

Безжалостный русский климат и жесткие атаки противника ужасно ослабили оборону деревни Собакино. Рота полевого полка люфтваффе должна сменить парашютистов-пулеметчиков, но прибывших мало, и второй взвод остается на оборонительных позициях еще три дня.

До 18 января 2-я рота образует резерв 6-й пехотной дивизии, расположенной в деревне Малахово. Затем обе роты сливаются в одну.

В роте Руте 139 парашютистов выведены из строя, из них двадцать убиты, один пропал без вести, остальные эвакуированы с тяжелыми ранениями или сильным обморожением.

Рядом с позициями, с которых они только что ушли на отдых, на заснеженной равнине осталась тысяча трупов советских солдат.

– Вместе с ранеными наши пулеметчики вывели из строя примерно полк Красной Армии, – заключает обер-лейтенант Руте.

Другая парашютная часть сражается у Ржева. Это 3-я рота зенитного батальона. С начала января 1942 г. она занимает оборонительную позицию, названную «Кенигсберг», расположенную между деревнями Крупцово и Немцово.

Как и для многих их товарищей, отправке парашютистов на Восточный фронт предшествовало колоссальное недоразумение.

Пулеметчики парашютного зенитного батальона были собраны на военно-воздушной базе в Кедлинбурге. В конце 1941 г. их командир Байер получает приказ: «Подготовьте часть к выступлению в путь».

Направление держится в секрете. Но у всех нет сомнения:

– Это будет Африка!

После прививок против разных тропических болезней парашютисты получают москитные маски, колониальные шлемы и шорты песочного цвета. Машины окрашены камуфляжным цветом «Сахара».

Но вот в гарнизоне появляется молодой офицер. Это лейтенант Ноеберг, командир первого взвода 3-й роты. Он был отпущен, чтобы продолжать учебу в Данциге, но был отозван из отпуска. В его багаже зимнее обмундирование.

Один из его товарищей удивляется:

– Тебе все это не понадобится в Египте.

Но Ноеберг улыбается с видом знатока:

– Могу поспорить на что хочешь, что это будет не Африка, а страна, где будет похолоднее.

– Россия?

– Без сомнения.

Новая раздача вещей подтверждает эту версию.

Действительно, немецкое интендантство направляет в Кедлинбург тяжелые шинели, белые маскировочные халаты, утепленные сапоги, кожаные перчатки на шерстяной подкладке и другие вещи, предназначенные для арктических температур.

На Рождество рота под командованием обер-лейтенанта Маттхаса отправляется к железной дороге и садится – редкий люкс – в пассажирские, а не в товарные вагоны. Парашютисты оценят этот комфорт, так как путешествие продлится не менее семнадцати дней.

В Хальберштадте к стрелкам-парашютистам присоединяются их товарищи пулеметчики. Это одна из частей 3-го батальона штурмового полка, 10-я рота под командованием обер-лейтенанта Фогеля.

В последний день 1941 года парашютисты прибыли на германо-польскую границу. Они празднуют сочельник, пьют глинтвейн – когда температура все время ползет вниз, надо хорошенько прогреть нутро. Когда состав прибывает в Смоленск, термометр показывает -30°.

Парашютисты сходят в Вязьме и на машинах добираются до Ржева. Оттуда отправляются в деревню Немцово.

По дороге, у Плешки, им приходится выйти из грузовиков и продолжить путь в санях, запряженных низкорослыми деревенскими лошадками.

Наконец они прибывают в Немцово, где сменяют довольно неопытных бойцов: это солдаты железнодорожных войск, больше приспособленные чинить железнодорожные пути и стрелки, чем сражаться с оружием в руках против Красной Армии.