Текст книги "Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г"

Автор книги: Жан Мабир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Петрошино

Отправление на фронт 1-го батальона 3-го полка вызвано решением Генерального штаба использовать парашютистов небольшими изолированными группами и поручать им то, что обычно выполняет пехота.

Часть, которой командует капитан Кнохе в отсутствие командира батальона капитана барона фон дер Гейдте, находящегося в это время в госпитале, покидает гарнизон в Вольфенбюттеле и отправляется в Кенигсберг, а затем в Псков.

«Юнкерсы-52» переправляют парашютистов из Пскова в Любань. Транспортные самолеты пролетают на бреющем полете над хвойными лесами.

1 октября 1941 г. грузовики, присланные сухопутной армией, стоят у аэродрома Любани.

– По машинам, – приказывают командиры парашютистам.

Парашютисты рассаживаются со всей экипировкой по грузовикам, которые тут же отъезжают по дороге, напоминающей скорее тропинку. Долго едут по лесу. Однообразный пейзаж иногда прерывается полянкой или лесным прудом.

– Выгружай!

Парашютисты батальона фон дер Гейдте прибывают в тыл немецкого фронта, который на западе расположен напротив Невы и плацдарма советских войск в окрестностях Петрошино, на восточном берегу Невы, который настоящим клином врезался в немецкие позиции на западе от Ленинграда.

В сопровождении командиров рот капитан Вильгельм Кнохе проводит инспекцию позиций, на которых должны располагаться его парашютисты.

Снаряды продолжают время от времени падать на немецкие линии. Советская артиллерия доминирует на этом проходящем по Неве участке фронта.

Исполняющий обязанности командира 1-го батальона 3-го полка расставляет свои роты на местности. В центр диспозиции он ставит 2-ю роту, которой он командовал до своего временного назначения.

Вам придется тяжелее всего, – говорит он своему заместителю лейтенанту Крюгеру, – но я знаю, что могу рассчитывать на вас.

Это честь, что вы доверяете мне такой трудный участок!

Прибыв на Ленинградский фронт, парашютисты дивизии Петерсена сразу же должны отражать атаки советских войск. Атаки не прекращаются ни днем, ни ночью, Их поддерживают батареи, расположенные на противоположном берегу Невы.

Все усилия Красной Армии обращены к железнодорожному узлу Мга, расположенному в 10 километрах позади линий, в самом центре немецкого выступа на юге Ладожского озера.

– Это будет их первая цель в случае генерального наступления, – считает командир 3-го полка полковник Гейдрих. – Но между рекой и городом стоит батальон Кнохе.

Несколько советских пленных говорят о Мге как о сказочной стране, обещанной их политкомиссарами.

– В этом городе можно найти все: хлеб, картошку, табак, водку.

У русских солдат, окруженных в Ленинграде, уже почти нет продовольствия, и они готовы умереть за краюху хлеба или спирт.

– Они сражаются, как голодные медведи, – замечает капитан Кнохе своим ротным командирам.

Командир 1-го батальона 3-го полка считает, что можно сократить выступ между рекой и его позициями.

– Жертвы наших товарищей из батальона Штенцлера не напрасны, – говорит он. – Теперь мы знаем, что уничтожить вражеский плацдарм можно только тщательно спланированной операцией.

Прежде всего надо хорошо ориентироваться в переплетающейся сети своих и вражеских траншей. На левом берегу Невы позиции противников напоминают Первую мировую войну с ее траншеями, блиндажами, огневыми позициями, ходами сообщения. Запутанное нагромождение, где немцы и русские находятся иногда в нескольких метрах друг от друга.

Парашютисты начинают с того, что устанавливают крепкий фронт, опираясь на главную линию обороны с многочисленными передовыми постами.

Капитан Кнохе устанавливает свой командный пункт в траншее очень близко от первых вражеских позиций. Батарея тяжелых орудий находится поблизости, и можно использовать телефонную линию.

Атаки русских и контратаки парашютистов беспрестанно чередуются. Погода же становится все холоднее и холоднее в начале осени, обещающей быть суровой.

Между линиями фронта валяются многочисленные трупы, их невозможно захоронить.

Командованию Красной Армии сразу стало известно, что батальон Штенцлера укрепили новыми парашютистами, хорошо вооруженными, хорошо обученными и натренированными, прибывшими прямо из Германии. Советским солдатам будет трудно выйти из своего плацдарма и прорвать немецкие линии, чтобы захватить железнодорожный узел Мга и его богатства. Атаки русских пехотинцев начинают выдыхаться, но вступают артиллеристы и систематически обстреливают позиции противника, задерживаясь на перекрестках, командных пунктах, батареях.

Парашютисты не могут заставить замолчать вражеские орудия на правом берегу, но им удается помешать снабжению по реке их непосредственного противника, цепляющегося за левый берег.

Капитан Кнохе пользуется передышкой, чтобы собрать между линиями своих мертвых и похоронить. Специальные отряды занимаются этим зловещим делом, но их часто обстреливают.

Кнохе сам участвует в подобных экспедициях. Он хочет во что бы то ни стало найти тело своего офицера – лейтенанта Алекса Дика. Он был из немецкой семьи, жившей в России, родился в Санкт-Петербурге, где был интернирован ребенком во время Первой мировой войны. Теперь его тело будет покоиться на берегах Невы, в нескольких десятках километров от своего родного города, ставшего Ленинградом.

Главная забота временного командира 1 – го батальона 3-го полка – обеспечить хорошую артиллерийскую поддержку.

– Без этого, – говорит он полковнику Гейдриху, – мой батальон будет уничтожен, как батальон Штенцлера.

– Даю вам слово, Кнохе, вас поддержат столько орудий, сколько вам понадобится.

Ожидая поддержку немецкой артиллерии, которая позволит ему атаковать русский плацдарм, командир 1-го батальона укрепляет свои позиции.

Три его стрелковые роты занимают сеть хорошо обустроенных траншей. Справа – 1-я рота обер-лейтенанта Хепке. Слева – 3-я рота обер-лейтенанта Штрехлер-Поля. Между ними – его бывшая 2-я рота, которой командует теперь лейтенант Крюгер. Немного позади – 4-я рота обер-лейтенанта Хорна с зенитками и тяжелыми минометами.

Днем Кнохе собирает своих офицеров.

– Сегодня же вечером мы атакуем. Цель – занять плацдарм Петрошино.

Спускается ночь, и все орудия поддержки вступают вместе в единую секунду. Настоящий фейерверк.

Лейтенант Крюгер атакует в лоб 2-й ротой. В это время 1-я и 3-я роты пытаются взять неприятеля с флангов, чтобы буквально окружить плацдарм и прижать русских спиной к реке.

Тяжелая немецкая артиллерия обстреливает другой берег, чтобы помешать всякой доставке продовольствия и подкрепления. Русские батареи атакованы, и большинство из них уже молчат.

Парашютисты наступают, поддерживаемые минометами и зенитками. В самом центре плацдарма деревня Петрошино полностью разрушена. Ночью она горит.

Для парашютистов все складывается хорошо. Они надеются дойти до Невы без особого труда и захватить противника. Они отводят в тыл сотни пленных.

Но русские сопротивляются, используя местность. Подкрепления, которые уже перешли реку, выходят из укрытий, вырытых на противоположном склоне берега.

– Продолжать атаку, – только и говорит Кнохе, узнав, с какими трудностями сталкивают ся его люди.

Роте Хепке справа и роте Штрехлер-Поля слева удается дойти до Невы и забрать пленных, которых ведут к Мге, где они окажутся раньше, чем они думали.

Однако сопротивление Красной Армии не ослабевает в центре расположения русских. Капитан Кнохе бросает в бой все свои резервные части. Но ничего не помогает. Непрекращающийся огонь прижимает стрелков к земле.

Немецкая атака захлебывается.

– Укрепляться на месте, – приказывает ко мандир 1 – го батальона 3-го полка своим ротным командирам.

Так пройдут два дня, и парашютисты не продвинутся ни на метр. Справиться с русской артиллерией не смогли, и она не позволяет парашютистам капитана Кнохе удержать занятые позиции.

Обер-лейтенант Хепке заболел, его надо срочно заменить в командовании 1-й роты. После возвращения выздоровевшего капитана барона фон дер Гейдте эту роль должен выполнять Кнохе.

– А пока у вас остается 2-я рота, – говорит он Крюгеру. – Это будет не очень удобно, но вы можете рассчитывать на наших парней.

– Вы знаете, когда мы снова атакуем, господин капитан?

– Со дня на день, Крюгер. Может, даже с часу на час.

Подготовка ко второму штурму еще не окончена, когда в немецком лагере происходит инцидент.

Вечером наблюдатель предупреждает своего старшего:

– Командир, – кричит он ему. – Появились какие-то русские. Кажется, без оружия.

– Это дезертиры.

Унтер-офицер их принимает и препровождает на командный пункт 2-й роты к лейтенанту Крюгеру.

– Вызовите фельдфебеля Шольца, – приказывает временно заменяющий командира 2-й роты.

Шольц бегло говорит по-русски и начинает допрашивать дезертиров.

– Невероятно, – говорит он через некоторое время своему начальнику. – Они рассказывают, что, прежде чем прийти к нам, они убили своего политрука.

– Что вы об этом думаете?

– Если это правда, господин лейтенант, то без политрука их часть совершенно потеряет способность сопротивляться.

– Что же, надо использовать этот шанс. Шольц, возьмите двух дезертиров и попытайтесь войти в контакт с их товарищами на линии фронта.

Фельдфебель выполняет задание. И происходит невероятное. Советские солдаты одного из аванпостов Петрошино слушают немецкого офицера и дезертиров, соглашаются капитулировать и перейти за линии, на которых стоят парашютисты 2-й роты 3-го полка.

На другом берегу Невы русские артиллеристы наблюдают в бинокли за этой сценой. Их орудия начинают яростно стрелять по сдающимся солдатам. Но остановить их они не могут.

На другой день парашютисты 1-го батальона 3-го полка берут Петрошино. Капитан Кнохе получает по этому случаю награду – Золотой Германский крест.

Несмотря на этот успех, сражения продолжаются на берегах Невы, по которой уже плывет лед. Советская артиллерия остается грозной. Батальонный врач доктор Петрич убит осколком снаряда прямо в сердце при оказании помощи раненому парашютисту. Дни проходят, однообразные и морозные. Однажды утром командир 1-го батальона собирает своих ротных.

– Я только что получил приказ, – говорит он им. – Мы уходим из Петрошино. Нас заменит батальон сухопутной армии.

– А куда направляемся мы, господин капитан? – спрашивает лейтенант из самых старших.

– В сектор Выборгской, на север отсюда, – отвечает капитан Кнохе. – Мы должны усилить 3-й батальон майора Хайльмана.

* * *

Парашютисты 3-го батальона 3-го полка продолжают сражаться, хотя их позиции обошли и справа, и слева. Они остаются на своем посту даже в окружении, когда стреляют им в спину.

Русские вводят в сражение все больше и больше войск. Только у первых есть оружие, остальные должны сражаться, забирая винтовки у мертвых.

Солдаты Красной Армии мужественны, а их политруки безжалостны. Атаки русских не достигают цели, но наносят большие потери немцам. Так, Ганс Шнёвитц видит, как падает его товарищ Нюрнберг.

– Осторожней, – говорит он тогда ефрейтору Мартенсу, парашютисту из Гамбурга. – На наши линии явно просочились русские. Посмотри вот на этого.

И он показывает на распростертое на снегу тело.

– Но он же мертв, Ганс! – отвечает Мартене.

А на другой день русский, который притворялся мертвым в тридцати метрах от немецких линий, убивает ефрейтора-гамбуржца пулей в голову.

Советские солдаты храбры и хитры. Так, на боевом посту унтер-офицера Шуха, отвечающего за противотанковые ружья, немцы однажды утром наблюдали подозрительные небольшие холмики. Вечером они решили послать ударную группу посмотреть поближе. Русским удалось прорыть в снегу проходы до немецких позиций, унося время от времени землю в мешках. Их человек тридцать, они хорошо замаскированы. Захваченные противниками, они сдаются без долгих колебаний.

Если бывший взвод обер-фельдфебеля Вельскопа без особого труда удерживает свои позиции, взвод фельдфебеля Маета, расположившийся около оврага, подвергается большей опасности. Мает будет убит, как и унтер-офицеры Буш и Копке. Все трое были участниками Голландской кампании.

11-й роте Немана удается, однако, держаться. Ее командир никогда не ложится на землю даже под самым ожесточенным артиллерийским огнем. Леман, который был помощником майора Хайльмана во время Критской кампании, имеет репутацию самого отчаянного из всех офицеров 3-го полка.

Бомбардировки советской артиллерии предшествуют, сопровождают и следуют за непрекращающимися атаками. Парашютисты должны все больше и больше зарываться в мерзлую землю и делать укрытия.

Шнёвитц попадает под обстрел, бросается в санитарную землянку, но вскоре из нее вылезает, так как запах эфира и стоны раненых непереносимы. Он хочет направиться к щели, где складированы запасы его 11-й роты. Он оказывается там с фельдфебелем Жибовским. Снаряд падает рядом с ними. Унтер-офицер умирает сразу же, изрешеченный осколками.

Ночью русские тоже много копают и вырывают большие убежища под домами деревни.

На рассвете солдаты Красной Армии атакуют снова. Пехотинцев поддерживают несколько танков, пришедших с правого берега Невы.

– Танковая атака!

У парашютистов роты Лемана только противотанковые ружья, а это не очень действенное оружие. Однако ефрейторам Шудлиху и Цилькенсу удается уничтожить дюжину русских танков таким примитивным оружием.

Командование выдвигает вперед несколько противотанковых орудий, гораздо более серьезных. Но Цилькенс убит, а Шудлих тяжело ранен. В тот момент, когда ефрейтор-парашютист прибывает на пост медицинской помощи, его начальник, обер-лейтенант Леман, снимает со своего кителя Железный крест 1-го класса и прикрепляет его раненому, которому чудом удастся выжить.

Русские проникают на немецкие позиции справа от группы унтер-офицера Кама.

– Стреляйте! Да стреляйте же! – приказывает унтер-офицер одному из своих пулеметных расчетов.

– Перебои в орудии, командир! – отвечает стрелок.

Ефрейтор Рапп и связной Шнёвитц не могут закидать гранатами траншею, занятую противником, так как там вперемешку с русскими еще находится с десяток их товарищей. К счастью, голодные русские сдаются, когда немцы показывают им хлеб. Человек сорок пленных направляют в тыл.

– Нам повезло, – говорит один из парашютистов, спасшихся из этой ситуации. Их политкомиссар был убит в тридцати метрах от нашей траншеи. Если бы он остался жив, его люди сражались бы до конца. Вскоре после этой атаки, ночью, Шнёвитц стоит на посту в двадцати метрах от пулеметов унтер-офицера Кама. Никто не спит, так как слышен сильный шум в деревне, которую занимают русские между рекой и немецкими позициями. Внезапно в нескольких метрах появляется русский солдат и попадает на колючую проволоку. Шнёвитц бросается на него и хватает за ремень, которым подхвачен его белый маскировочный халат. Парашютист втаскивает противника в траншею, но русский не выпускает свой «наган». Появляется ефрейтор Рапп и оглушает русского ударом приклада. Пленного тотчас доставляют к начальнику взвода унтер-офицеру Цоху.

Шнёвитц почти не говорит по-русски и на всякий случай обращается к русскому по-французски. Тот сразу же отвечает ему на этом языке. Допрос приносит много интересного. Этот человек генерал, командир дивизии. Он сам возглавил ударную группу в сотню человек с приказом прорваться на восток.

– Это был мой последний шанс, – говорит он. – В случае провала люди из ГПУ обещали меня расстрелять.

Он успокоился и называет имя своего помощника, а затем просит:

– Позовите его от моего имени и скажите, чтобы он тоже сдавался.

Приходит переводчик с мегафоном и начинает вызывать русского.

Но в ответ раздаются только ругательства. Русские начинают стрелять. Сражение продолжается до утра. Ни один солдат Красной Армии не дезертировал.

– Наверняка вмешался политрук, – предполагает пленный генерал.

Он охотно говорит и рассказывает, что его соотечественники ужасно страдают от голода.

– Наши солдаты получают только двести граммов хлеба в день, – говорит он. – Очень много больных. Говорят об эпидемиях.

– Вы думаете, что Ленинград продержится еще долго? – спрашивает его переводчик.

– Нет.

Идет октябрь месяц, и холод становится все нестерпимей. Даже голодные русские сохраняют боевой дух и все время нападают на немецкие позиции перед плацдармом Выборгская. В воронках от снарядов лежат многочисленные трупы советских солдат, которых невозможно захоронить.

Время от времени слышится:

– Танковая атака!

Русские танки целыми стаями собираются в укрытиях на местности, а затем движутся к позициям взвода, который защищает овраг, самое уязвимое место в позициях 11 – й роты Лемана.

Вот один танк отделяется от других и направляется к взводу унтер-офицера Цоха. Машина останавливается в двадцати метрах от окопа, в котором сидит парашютист Шнёвитц. Связной считает, что пришел его последний час. Вдруг недалеко он слышит глухой звук выстрела противотанкового орудия. Первый снаряд не попадает в цель, второй тоже. Но третий попадает прямо в советский танк и срывает ему башню. Почти весь экипаж убит, двое живых танкистов с трудом вылезают из покореженной машины, которая в любой момент может вспыхнуть.

На следующую ночь несколько парашютистов доползают до подбитого танка и обнаруживают три изуродованных тела танкистов.

Редкие выжившие из батальона Штенцлера из штурмового полка были направлены в Шлиссельбург. Временно уйдя с фронта, они строят убежища в лесу к юго-западу от города.

Во время позиционной войны на берегах Невы парашютисты, устроившись на своих огневых позициях, стреляют по русским, которые пытаются переправиться через реку. Однако они не могут помешать штурмовой группе перейти ночью через Неву и установить пушку на левом берегу. Но орудие будет уничтожено, даже не успев послужить.

Однажды раздаются прусские военные марши. Это русские установили громкоговорители и предлагают противнику сдаться. Тогда вступает немецкая артиллерия и прерывает речи пропагандистов Красной Армии точным прицельным огнем по грузовикам со звуковым оборудованием дальнего действия.

С конца октября начинаются первые большие холода, и все вокруг покрывается тонким слоем снега. Самые расторопные парашютисты раздобыли рулоны белого полотна на фабрике Шлиссельбурга и делают длинные зимние маскировочные халаты и чехлы на каски.

Очень холодно, но невозможно установить печки, так как от них будет слишком много дыма.

Для парашютистов дивизии Петерсена наступают тяжелые дни. Они носят белые чехлы на касках и борются с холодом, который охватывает страну. Автоматы часто замерзают и заедают. Русские атакуют беспрестанно, стараясь усилить плацдарм Выборгская и освободить Ленинград.

Почти каждую ночь они переправляют через Неву многочисленных пехотинцев и даже танки, количество которых доходит иногда до пятнадцати. На рассвете следующего дня они атакуют.

Но против них находится противник.

Выборгская

В начале холодного ноября 1941 г. у русских остается только один плацдарм на левом берегу Невы – Выборгская.

1-й батальон 3-го парашютно-стрелкового полка, передислоцированный из Петрошино, прибывает на эту часть Ленинградского фронта под началом капитана Кнохе, заменяющего капитана барона фон дер Гейдте, находящегося в реабилитационном центре.

Его парашютистов доставляют на грузовиках в тылы их новых позиций. Заснеженная и скользкая дорога проходит через густые еловые леса.

Внезапно это растительное прикрытие кончается, и машины выезжают на широкую равнину, где виднеются дома небольшого городка.

– Внимание, самолеты! – предупреждают солдат их начальники.

С самого начала пребывания на Ленинградском фронте парашютисты все время находятся под угрозой атак истребителей-бомбардировщиков русских. Любой темный силуэт четко виден на снегу и становится легкой мишенью для противника, внезапно появляющегося в голубом, почти металлическом небе.

Дорога проходит по открытому месту и снова углубляется в лес. Немецкая артиллерийская батарея на конной тяге преграждает путь. Командир батальона капитан Кнохе кричит:

– Стоять! Стоять!

Но шоферам трудно сразу остановить грузовики на замерзшей земле. Происходит затор, машины приближаются друг к другу слишком близко, не соблюдая безопасной дистанции, необходимой при продвижении автомобильного состава.

– Воздушная тревога! – кричат наблюдатели.

Над колонной внезапно появляются шесть советских истребителей-бомбардировщиков.

– Внимание! Истребители-бомбардировщики!

Парашютисты прыгают на землю с оружием в руках и рассыпаются по обочине дороги на заснеженной равнине. Легкие пулеметы нацелены в небо как зенитки. Но советские самолеты не обращают внимания на грузовики. Они кружат над деревней, из-под их крыльев вылетают бомбы, взрываются посреди домов, которые начинают гореть. Ни один самолет не отвернулся от этой цели, чтобы атаковать колонну 1-го батальона 3-го полка. Капитан Кнохе не скрывает своего удивления.

– Да это настоящие снобы, господин капитан, – говорит ему ефрейтор Штратман. Мы для них недостаточно хороши!

Он разворачивает пулеметную ленту и разочарованно ворчит:

– Ну что ж, если они нас не хотят…

Этот ефрейтор уже уничтожил один танк и не против добавить парочку самолетов в список своих побед.

Даже если 1-й батальон 3-го полка и не постигла судьба батальона Штенцлера, он понес тяжелые потери у плацдарма Петрошино. Рота, в которой должно быть более 200 человек, насчитывает теперь не более 50–60 стрелков каждая.

Когда батальон Кнохе прибывает в тыл фронта на Выборгскую, первого, кого видят парашютисты, – это своего начальника, прибывшего прямо из центра реабилитации. Капитан барон фон дер Гейдте тотчас отдает приказ ротным командирам:

– Мы должны помочь нашим товарищам из 3-го батальона Хайльмана, – говорит он им. – Они ждут нас с нетерпением, там очень плохое место.

Стоит только посмотреть на пейзаж, чтобы в этом убедиться. На сотни метров вокруг нет ни одной нетронутой сосны, все деревья срезаны осколками снарядов ровно на половину ствола. Лес – это хаос из кольев с осыпавшейся хвоей.

Земля настолько разворошена огнем русской артиллерии, что на ней совсем не осталось снега.

Парашютисты встают на свои новые позиции и устраиваются на них как могут. Пушки Красной Армии, бьющие с правого берега Невы, нанесли огромный ущерб всем полевым укреплениям. Траншеи, укрытия и огневые позиции разрушены бомбардировками последних недель.

Справа от батальона фон дер Гейдте фронт держат саперы парашютного саперного батальона.

Русские не прекращают атак, пытаясь расширить позицию, которую они занимают на восточном берегу реки.

Следовало бы восстановить всю сеть укреплений, но русские, пользуясь беспорядком, вызванным прибытием подкреплений на Выборгскую, уже атакуют. Они прощупывают местность, стараясь проверить боеспособность вновь прибывших. Их первые попытки довольно легко отброшены.

– Им здесь не везет, – замечает капитан Кнохе своим командирам взводов Крюгеру и Энке. – Посмотрите на эти остатки.

Перед немецкими позициями множество подбитых танков.

– Они послужат нам укрытием, – решает Кнохе.

Парашютисты начинают копать траншеи до танковых остатков, которые они используют как щиты против осколков снарядов, в непрекращающемся ритме вылетающих из пушек и тяжелых минометов противника.

У Советов не только многочисленные батареи на противоположном берегу Невы, но им удалось переправить с другого берега тяжелые орудия. Ни немецкая артиллерия, ни авиация не смогли уничтожить эти орудия, хорошо закамуфлированные на левом берегу сразу за плацдармом. Русским удалось даже построить мост, которым они пользуются ночью. Так 76,2-мм пушки «ratsch-boum» [1]1
  Так немцы называли советскую 76,2-мм дивизионную пушку «Ф-22» образца 1936 г из-за характерного звука выстрелов.


[Закрыть]и 120-мм тяжелые минометы во множестве стоят против позиций парашютистов 3-го полка и открывают огонь по малейшему случаю.

А мы можем им ответить только 80-мм минометом, – сожалеет капитан барон фон дер Гейдте.

Хорошо, что большинство русских не имеют военного опыта, господин капитан! – замечает Кнохе.

Действительно, перед парашютистами есть два рода противника: либо это выносливые солдаты регулярной армии, либо плохо обученные мобилизованные ленинградцы. Но все воодушевлены яростью и мучимы постоянным голодом, который заставляет их мечтать о складах Мги, где они надеются найти еду и питье получше воды.

Позиции противников расположены настолько близко, что враги могут переговариваться.

Фельдфебеля Штольца и унтер-офицера Канцлера вызывают на батальонный командный пункт.

– Вы свободно говорите по-русски, – говорит им начальник. – Попытайтесь склонить их к дезертирству.

И вот каждый вечер, с наступлением темноты, эти унтер-офицеры подбираются поближе к русским позициям, так что их можно слышать, и начинают провоцировать русских солдат.

– Если вы хотите есть, переходите к нам.

– Есть… есть, – повторяют они.

И в течение некоторого времени только в секторе 2-й роты каждый день насчитывают около тридцати голодных дезертиров. Большинство из них – рабочие ленинградских заводов, мобилизованные и отправленные на фронт без особой военной подготовки. Кажется, что они не прошли и идеологической обработки у политруков, их не назовешь несгибаемыми коммунистами. Наевшись, они довольно легко соглашаются помогать немецким парашютистам, строят укрытия, переносят провизию и даже снаряды.

Однако запасы русских в человеческом материале кажутся неисчерпаемыми. Создается впечатление, что на Невский фронт на смену одному Дезертиру приходят двое новых мобилизованных.

Однажды русский в очень хорошем зимнем камуфляже запутался в колючей проволоке и тотчас был взят в плен. Он оказался полковником, начальником штаба корпуса. На допросе он говорит, что был послан на Невский фронт, чтобы навести там порядок. На самом деле он сам совершенно деморализован и признается капитану Кнохе:

– Надо прекратить страдания гражданского населения Ленинграда. Самый простой выход – вы должны занять этот город.

Командир 2-й роты 3-го полка дает ему сигарету и препровождает к своему начальнику, капитану фон дер Гейдте, а тот тотчас отправляет его к полковнику Гейдриху, понимая, что этот старший офицер Красной Армии мог бы склонить своих соотечественников прекратить сопротивление.

Но вскоре на помощь советским солдатам приходит неоценимый союзник – зима. Нева и Ладожское озеро покрываются льдом, и русские теперь могут подвозить подкрепление и продовольствие по этому огромному ледяному пространству.

– У русских поднялся боевой дух, господин капитан, – говорит фельдфебель Штольц Кнохе. – Мы с унтер-офицером Канцлером можем продолжать соблазнять их, но они больше не показываются. Напрасно мы им обещаем хлеб, картошку и даже водку, это уже не срабатывает.

Теперь перед немецкими парашютистами советские солдаты в белом зимнем камуфляже, хорошо вооруженные и экипированные. Они не из Средней Азии, а из Сибири, и их боевой дух не пострадал от поражений, которые претерпела Красная Армия в первые месяцы войны.

Экипировка их противников немного улучшается. Немецкие парашютисты получают наушники, теплое белье, сапоги на меху. Нехватки в продовольствии и в снарядах у них не было никогда.

Однако зима начинает их жестоко донимать. Погода плохая. Дни становятся все короче, а ночи длиннее. Их позиции обстреливаются и ночью и днем. Русские установили реактивные установки, которые создают оглушающий шум, немцы называют их «сталинскими органами».

С тех пор как батальон фон дер Гейдте расположился перед Выборгской, фронт не двигается. Но остается русский выступ, довольно глубоко вклинившийся в немецкие линии. Эта небольшая высота господствует над местностью и позволяет просматривать и простреливать с фланга участок фронта, который держат парашютисты 3-го полка.

– Крюгер, – приказывает Кнохе одному из командиров взводов, – надо постоянно наблюдать за этим бугром над нашими линиями.

– Могу я время от времени посылать туда мину из «полтинника», [2]2
  Имеется в виду 50-мм ротный миномет.


[Закрыть]господин капитан?

– Прекрасная мысль, Крюгер.

Но эти мины не мешают русским изрезать холм, как кусок сыра, и устроить на нем укрытия и даже хорошо защищенные позиции отхода.

– Эта высота начинает мне серьезно надоедать, – говорит Кнохе капитану барону фон дер Гейдте. – Если неприятель выйдет оттуда и зайдет к нам с фланга, он может и прорвать наши линии.

– Да, тогда мы окажемся в плохом положении. Надо этим заняться серьезно.

Разработали план операции. Но надо еще найти людей для ее проведения. У командира 3-го полка полковника Гейдриха нет никаких резервов.

Тогда он запрашивает дивизию, может ли она обещать подкрепление, которое позволит ему послать всех своих парашютистов к первым линиям, не оголяя защиты.

– Это возможно, – отвечает генерал Петерсен.

Но, как только обещанное подкрепление создано, его направляют на другой участок фронта, где создалась кризисная ситуация. Парашютисты, находящиеся в непосредственной близости с русскими, получают тогда простой приказ:

– Обойдитесь собственными средствами.

Капитан барон фон дер Гейдте вызывает на командный пункт 1-го батальона 3-го полка двух из своих ротных командиров – обер-лейтенанта Хепке из 1-й роты и капитана Кнохе из 2-й.

– Возможно ли из каждой роты выделить взвод и не нарушить надежности основной боевой линии?

Офицеры молчат.

– Ответьте честно, – спрашивает их начальник. – Вы знаете положение так же хорошо, как и я, и вы знаете, что необходимо уничтожить этот участок, вклинившийся в наши позиции.

– Необходимость – это закон, господин капитан, – говорит он. – Другого выхода нет. Мы должны попробовать. Но мне кажется, что лучше действовать ночью.

– Сколько вы можете дать мне людей?

– В наших ротах только по 50–60 парашютистов, господин капитан, – говорит Хепке.

– Я прошу от вас двоих тридцать человек, – решает фон дер Гейдте. – Это будет ударная группа. Я дам вам небольшой резерв из штабной роты батальона и обоз.

Капитан Кнохе настроен довольно оптимистично:

– Тогда все должно пройти хорошо. Мы покажем русским, как умеют сражаться немецкие парашютисты, господин капитан!

Хепке выбирает взвод Абратиса, Кнохе – взвод Крюгера.

Однако командир 2-й роты не удовлетворен выбором. Он находит, что Крюгер ведет себя немного необычно. У него какое-то предчувствие.

– Я назначаю взвод Энке, – говорит он, – в конце концов лейтенанту.

– Но в нем еще меньше людей, чем в моем, господин капитан!

Я попрошу обер-лейтенанта Хепке пополнить состав несколькими парашютистами из его 1-й роты.

Оба ротных командира батальона фон дер Гейдте составляют план операции по захвату русской высоты. Более опытный Кнохе уточняет задание каждого:

Два наших взвода атакуют вечером, когда неприятель менее осторожен, чем в другое время. Действуем с двух сторон сразу, чтобы отрезать выступ от остального расположения русских. Важно полностью окружить противника, прежде чем его уничтожить. Это довольно простой маневр.