Текст книги "Догадка Ферма"

Автор книги: Жан д'Айон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

5
Воскресенье, 8 ноября 1643 года

Жюли вернулась от тетушки, более-менее успокоившись. Барон де Монтозье обрел свободу, и его со дня на день ждали в Париже. Кроме того, она передала приглашение маркизы, которая желала собрать по этому случаю друзей в своей Голубой комнате.

Луи не предложил супруге сопровождать его во дворец Аво. Он оправдывал себя тем, что визит этот был чреват неожиданностями и, быть может, неприятностями. Чего хотел от него граф? Кого он там встретит? Ему придется следить за Прекрасной Блудницей и еще больше за своим другом Гастоном, который явно поддался чарам мадемуазель де Шемро. Луи знал, что любовные приступы такого рода длились у него недолго, но сейчас это могло осложнить расследование. В таких условиях присутствие жены только стесняло бы его, и Жюли это поняла. В любом случае ее не слишком привлекали подобные приемы.

Гастон и Луи условились встретиться во дворце Аво. Хотя улица Катр-Фис была недалеко от улицы Тампль, Никола отвез своего хозяина в карете.

За обедом отец объяснил Луи, куда ему предстоит отправиться:

– В прошлом году граф д'Аво купил четыре частных особняка на улице Тампль.[49]49
  Дворец Аво располагался в доме № 71 по улице Тампль.


[Закрыть] Я занимался продажей одного из них. Ты знаешь, что это человек чрезвычайно влиятельный, его старший брат – председатель парламента. Его род получил дворянство в 1480 году; отец, сеньор де Руасси, входил в Финансовый и Государственный советы; дед, Анри де Мем, был одним из главных министров Генриха Третьего. Семейство обладает значительным состоянием. Мне говорили, что граф готов истратить больше пятисот тысяч ливров на свой новый дворец![50]50
  Дворец обойдется ему в восемьсот тысяч!


[Закрыть]

– Бриен особо подчеркивал, что д'Аво блестящий дипломат, – заметил Луи.

– Так оно и есть. Совсем молодым, еще, будучи государственным советником, он получил назначение послом в Венецию. Кстати, граф бегло говорит на латинском и итальянском. Он был посланником во всех крупнейших столицах, а в июне этого года сменил Клода Бутийе на посту суперинтенданта финансов. Эту должность он делит с Никола Ле Байелем.

Мсье Фронсак умолк, пока мадам Малле накладывала ему рагу из козлятины.

– Несмотря на его громадное богатство, – продолжил он, когда она отошла, – граф д'Аво имеет репутацию честного человека. Я знаю, что он платит пенсию рабочим, которые покалечились на строительстве его дворца. Итак, он купил четыре дома, прилегающих к фамильному дворцу, который перешел в его владение в прошлом году. Он хочет все их снести и построить новый большой дворец в глубине улицы, с передним двором, почти как у мсье де Сюлли. Я знаю, что он попросил Пьера Ле Мюэ – чью книгу вы, кажется, прочли, дорогая Жюли, – нарисовать планы.

– Это так, вы же знаете, что я интересуюсь архитектурой, как и моя тетушка, – сказала Жюли, – и мне показалось очень увлекательным его сочинение «Способ хорошо строить для людей всякого рода».

– Но как же он собирается устраивать прием, если затеял все снести? – спросил Луи.

– Старый дворец начнут разрушать через несколько дней. Похоже, он приказал снести только три смежных дома, а в четвертом велел пробить проход, чтобы получилось больше пространства, – объяснил нотариус. – Все эти временные сооружения будут уничтожены, когда он поедет в Мюнстер.

– Ужасные расходы, – заметил экономный Ришпен.

– Для него незначительные, – возразил нотариус, жестом подкрепляя свои слова. – Суперинтендант, прежде всего меценат и тратит деньги без счета. Покупка домов и дополнительного участка земли для строительства нового дворца обошлась ему в двести пятьдесят тысяч ливров!

– Неужели этот человек лишен недостатков? – шутливо спросила Жюли.

– Злые языки утверждают, что их у него два. Во-первых, он будто бы слишком любит женщин, хотя не желает вступать в брак, и промотал целое состояние на любовниц. Во-вторых, он парадоксальным образом является главной опорой партии святош и ярым сторонником сближения нашей страны с Испанией.

Никола направил карету в узкий проход, ведущий в бывший задний двор старого дворца Мемов. Огромный прямоугольный участок земли был расчищен после сноса нескольких домов.

Выровненная почва уже приобрела очертания будущего большого двора. Старый фамильный дворец частично закрывали леса, необходимые для работ по сносу. К нему примыкал небольшой и совсем покосившийся двухэтажный дом, чьи стены были укреплены брусьями. С левой стороны двора возвышались массивные укрепления Филиппа-Августа.

Место это уже было заполнено экипажами. Луи, запахнувшись в свой шерстяной плащ, оставил Никола при карете и направился к крыльцу. Он поднялся по ступенькам и вошел в элегантный вестибюль, где стоял толстый, преисполненный самодовольства мажордом, окруженный несколькими лакеями, которые явно умели лучше орудовать дубиной, чем снимать нагар со свечей. Луи назвал свое имя, и мажордом, сверившись со списком приглашенных, показал ему на лестницу, ведущую на второй этаж.

Там оказалась небольшая лестничная площадка. Постепенно сужавшаяся лестница, несомненно, вела к жилым помещениям.

На площадке громко разговаривали около дюжины гостей, которые, как и сам Фронсак, только что приехали. Луи узнал нескольких человек из окружения мадам де Рамбуйе, которых ему случалось видеть в Голубой комнате, и почтительно поклонился им.

Первая зала справа была заполнена народом. Здесь стоял оглушительный гомон. Луи поискал взглядом Гастона, но не обнаружил его. Зато он заметил Ломени де Бриена в обществе двух других приглашенных и решил немедленно поздороваться с ним. Маленькая группа расположилась у камина, где был разведен адский огонь. Луи снял плащ и, свернув его, связал шнурком, как уже сделали почти все присутствовавшие здесь мужчины.

– Мсье шевалье, – любезно произнес Бриен, увидев его. – Вот не ожидал встретить вас здесь! Вы не говорили, что знаете графа д'Аво…

– Это верно, мсье граф, я с ним познакомился лишь вчера, случайно… – Луи улыбнулся: это прозвучало так, как если было сказано – в «Азаре». – И он любезно пригласил меня.

Бриен пристально посмотрел на него. Министр давно перестал верить в случайные совпадения. По какой причине Фронсак решил познакомиться с суперинтендантом финансов? Несомненно, это было связано с делом о шпионаже, которое ему поручили расследовать. Если Фронсак так проницателен, как утверждал монсеньор Мазарини, означает ли это, что суперинтендант имеет какое-то отношение к сему скверному делу? Если да, то это могло бы иметь чрезвычайно серьезные последствия, ведь граф д'Аво – полномочный представитель Франции в Мюнстере.

Два других гостя – Луи их не знал, – вероятно, задавались тем же вопросом, ибо смотрели они на него со смесью интереса и подозрительности.

Когда он завершил свои объяснения, повисло тяжелое молчание. Наконец Бриен заговорил и назвал своих спутников, представляя каждого взмахом руки.

– Шевалье, вы знакомы с мсье Сервьеном и его племянником, мсье Югом де Лионом, секретарем монсеньора кардинала?

Луи поклонился, краем глаза наблюдая за Абелем Сервьеном. Вот он, второй полномочный представитель в Мюнстере.

У Сервьена было одутловатое лицо, словно бы перечеркнутое тонкими усиками. Он был совсем не похож на блистательного графа д'Аво. По виду его можно было принять за мелкого провинциального чиновника. Один глаз у него был неподвижен и меньше другого. Позднее Луи узнал, что Сервьен слеп на один глаз, и поклонники говорили о нем в связи с его поразительной работоспособностью: «У Сервьена один глаз, зато две руки!» Однако злоязычные люди использовали ту же фразу, чтобы намекнуть на его алчность.

Что до племянника, это был очень молодой человек, одетый по последней моде, завитой, надушенный и усыпанный разноцветными бантами. Он походил скорее на придворного. Легко можно было понять, почему его так приблизил к себе Кольмардуччо![51]51
  Прозвище, которое маркиза де Рамбуйе дала несколько лет назад папскому нунцию в Париже Джулио Мазарини. Colmarduccio – брат Палаш (ишал.).


[Закрыть] Позднее Луи узнал, что он долго жил в Риме.

– Большая честь для меня, – сказал Луи с поклоном, – в один день встретиться с двумя полномочными представителями в Вестфалии.

– Тем лучше для вас! Но могу вас заверить, что я это нарочно не подстраивал! – отрывисто произнес Сервьен. – Меня не слишком привлекает страсть мсье д'Аво демонстрировать свое богатство.

Жестом он обвел комнату, показывая на картины Симона Вуэ, украшавшие стены, расшитые золотом покрывала и инкрустированную мебель.

– Однако пришлось прийти сюда, – продолжал он, – ибо этого желал монсеньор Мазарини, который дал мне знать, что заглянет вечером, дабы выказать уважение мсье д'Аво и его брату.

Мимо проходил лакей с подносом, и каждый из них взял по бокалу легкого вина.

– Как идут ваши дела? – любезно спросил Бриен, желая докопаться до причин визита Фронсака.

– Полагаю, продвигаются, мсье, – осторожно ответил Луи, не зная, до какой степени Лион и Сервьен посвящены в суть его задания.

Оба никак не отреагировали на эти слова.

– Мы как раз обсуждали еще одно удивительное дело, – продолжал граф де Бриен, вежливо кивнув головой. – Хотите послушать, шевалье? Это могло бы вас заинтересовать.

– Я весь обратился в слух, мсье граф.

– Мсье де Лион расскажет вам, поскольку именно он следит за этой странной историей по поручению монсеньора.

Лион заговорил. У него был гнусавый и высокий, совершенно искусственный голос, который вырабатывали щеголи, посещавшие прециозные салоны.

– Вы слышали о Ферранте Паллавичино, мсье Фронсак?

Луи отрицательно покачал головой.

– Это молодой человек из хорошей семьи, который вступил в религиозное братство и вскоре обрушился на церковь, ругая за злоупотребления. Он написал несколько сочинений, объявленных папой подстрекательскими. В последней своей книге, «Развод на небесах», по сути, протестантского характера, он объявил об окончательном разрыве между Господом нашим и Церковью. Святой престол осудил этот памфлет, и Ферранте Паллавичино, чтобы избежать костра, укрылся в Венеции, своем родном городе. Оттуда он хотел перебраться во Францию, поскольку монсеньор Мазарини намеревался использовать его таланты.

Лион на мгновение умолк и заговорщицки улыбнулся. Луи кивнул с пониманием дела. Он уже достаточно знал Кольмардуччо, чтобы угадать побудительные мотивы действий министра: конечно же, Мазарини хотел привлечь на свою сторону сильного полемиста с целью оказать давление на папу во время переговоров в Мюнстере!

– А потом Ферранте Паллавичино исчез. Его стали искать и обнаружили, что некий Карло Морфи предложил помочь ему с въездом во Францию. Оба они были арестованы в Оранже отрядом Федериго Сфорца, вице-легата Авиньона, по распоряжению Урбана Восьмого. Произошло это в декабре прошлого года, и с тех пор Ферранте будто бы находится в тюрьме в Авиньоне. Однако нам удалось выяснить, что речь идет о западне, подстроенной Карло Морфи, который на самом деле является шпионом Святого престола.

– Полагаю, в делах такого рода все удары парировать невозможно, – вздохнул Луи, не понимая, какое отношение имеет к нему печальная судьба Ферранте Паллавичино.

– Совершенно верно! – резко вмешался Сервьен. – Вот только монсеньор Фабио Чиджи, который должен быть посредником Рима в Мюнстере, на днях приехал в Париж и поселился в резиденции нунция. По дороге он сделал остановку в Авиньоне и имел беседу с Федериго Сфорца.

Луи вновь из вежливости кивнул. Бриен и Ле Телье уже говорили ему об этом Фабио Чиджи, но он не мог догадаться, куда клонят его собеседники.

– Фабио Чиджи сегодня вечером будет здесь, шевалье, – пояснил граф де Бриен равнодушным тоном.

Внезапно Сервьен знаком подозвал пару, которая приближалась к ним. Мужчина, очень высокий и крепкий, лет сорока с лишним, был одет просто, в черном с головы до ног, и все в нем выдавало сурового гугенота. Его спутница, тридцатилетняя женщина в самом расцвете, также была подчеркнуто серьезна, и даже ее несомненная красота словно бы меркла под маской преувеличенной сдержанности.

– Мадам де Шанкур, вы знакомы с мсье Фронсаком? – мягко спросил Сервьен.

Луи был поражен, увидев, как изменились манеры полномочного представителя в Мюнстере. Исчезло столь заметное ранее выражение строгости, смешанной с беспокойством. Даже тон его стал совершенно другим. В голове бывшего нотариуса мелькнула мимолетная мысль: неужели эта женщина его любовница? Однако сама мадам де Шанкур смотрела на Абеля Сервьена лишь с вежливым вниманием.

Быстро взглянув на Луи, она слегка склонила голову.

– Не имею чести, мсье, – ответила она.

– Мсье Фронсак человек очень таинственный, поэтому не удивительно, что вы его не знаете. Однако он пользуется полным доверием и уважением монсеньора Мазарини.

Тут Абель Сервьен повернулся к Луи.

– Мсье Этьен Жирардо де Шанкур – лесоторговец, а его жену Луизу я знаю уже много лет. Луиза прекрасно рисует и подписывает свои картины девичьей фамилией: Луиза Муайон.

Фронсак ощутил легкую дрожь. Эта женщина, несомненно, сестра шифровальщика Симона Гарнье! Не могло быть в Париже нескольких лесоторговцев, носящих фамилию Жирардо де Шанкур и женатых на художнице по имени Луиза!

– Кажется, я видел одно из ваших полотен в кабинете мсье Россиньоля, – осторожно предположил он. – Великолепный натюрморт.

– Благодарю вас, мсье, – ответила она, и лицо ее осветилось улыбкой. – Действительно, я подарила эту картину мсье Россиньолю. Вы любите живопись?

– Чрезвычайно люблю, мадам.

– Я не знал, что вы знакомы с мсье д'Аво, – небрежно спросил граф де Бриен, обращаясь к Жирардо ле Шанкуру.

– Мсье д'Аво поручил мне сделать все деревянные перекрытия в своем будущем дворце, – ответил торговец, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Это крупная сделка, и я уже поставил часть строительных лесов, а также опоры, необходимые для того, чтобы пробить проход в смежном здании.

Он ткнул пальцем в том направлении, где возвышался еще не снесенный дом.

– Граф беспокоился, что для этого приема во дворце не хватит места. Поэтому в смежном здании открыли еще одну залу, убрав все внутренние перегородки. Разумеется, многое пришлось укрепить с помощью брусьев и балок. Отчасти поэтому мы и пришли сюда, – заключил он.

Сервьен в это время расспрашивал Луизу о картинах, над которыми она работала. Пока они разговаривали, Луи наблюдал за дипломатом. Почему тот проявляет такой явный интерес к этой женщине? Конечно, Сервьен считался первым членом Французской академии. У него был вкус к искусству и литературе. Поговаривали также, что он заклятый враг святош, а эта женщина была кальвинисткой, как и ее супруг. Несомненно, подобные обстоятельства способствовали сближению. Но все эти резоны не могли служить объяснением столь теплых отношений.

В конце концов, Фронсак решил не думать больше о манерах Абеля Сервьена. Ему следовало найти Гастона.

– Я должен извиниться, – сказал он. – Мне нужно встретиться с другом, которого я пока не видел.

Никто его не удерживал. Он поклонился и быстро направился в следующую комнату.

Как и соседняя, она была заполнена гостями, и многочисленные лакеи разносили напитки. На возвышении два музыканта наигрывали на виолах какую-то томную мелодию.

Луи стал пробираться между группами людей. Здесь Гастона также не оказалось.

– Мсье Фронсак! – позвал властный голос.

Он обернулся и увидел Мишеля Ле Телье в обществе молодого Кольбера.

Насколько лицо военного министра выражало удовольствие от встречи с ним, настолько же физиономия клерка мгновенно окаменела.

– Не знал, что вы будете здесь, шевалье, – продолжил Ле Телье, и в голосе его прозвучала легкая нотка подозрительности.

– Я познакомился с мсье д'Аво вчера, мсье маркиз. Он любезно пригласил меня на свой прием.

Они стояли у самого края комнаты, и сквозь отверстие в стене виднелась винтовая лестница, несомненно, ведущая в угловую башенку. По ней можно было пройти как на третий этаж, так и на первый, где находились кухни дворца. Этим путем лакеи доставляли вино и закуски.

Ле Телье явно собирался задать еще один вопрос, но тут на лестничной площадке появился Венсан Вуатюр.

– Венсан, рад тебя видеть! – воскликнул Луи. – Ты, случайно, не встречал Гастона?

– Гастона? Да, я с ним разминулся минуту назад. Похоже, он искал тебя.

И Венсан Вуатюр повернулся к министру:

– Мсье маркиз, я к вам с поручением от графа д'Аво, который сейчас работает в своем кабинете на верхнем этаже. Граф желает переговорить с мсье Фронсаком. Могу ли я похитить его у вас?

Ле Телье не стал скрывать раздражения, однако не смог отказать в просьбе хозяину дома.

– Мсье Фронсак, – пробурчал он, – до скорой встречи. Луи поклонился ему и Кольберу, который словно бы не заметил этого. Вуатюр пропустил его вперед, и они поднялись по лестнице, ведущей в большую парадную спальню.

Здесь Вуатюр остановился и обратился к Луи с серьезностью, которой тот от него не ожидал:

– Мсье Ле Телье, похоже, недоволен тем, что я пришел за тобой, Луи. Прежде чем ты встретишься с графом, я хотел бы сказать тебе, что думаю о нем. Некоторые могли порассказать тебе всякие гадости. Они ошибаются или просто клевещут. Если не считать отдельных завистников, граф д'Аво любим всеми, кто его знает. Я знаком с ним еще с тех времен, когда мы вместе были в коллеже Бонкур. Там все разделяло нас. Мой отец был виноторговцем, а он принадлежал к дворянству, к богатой и старинной семье. Дед его был министром короля Генриха, тогда как моему отцу с трудом удавалось оплачивать мое обучение. Однако, невзирая на все наши различия в положении и происхождении, он предложил мне дружбу и никогда своему слову не изменил. Это человек добрый, терпимый, редкого ума и проницательности. Возможно, ты не знаешь, но он говорит на нескольких языках. Добавлю еще, что он очень великодушен, щедро тратит свое богатство на литераторов и особенно на художников. Тебе известно, что он попросил Клода Ле Сюёра расписать все стены в новом дворце? Когда ты познакомишься с ним поближе, обязательно полюбишь его.

– Однако не все его любят, не так ли, Венсан? Ты это хочешь сказать? – спросил Луи.

– Это так, у него есть могущественные враги…

Поэт на мгновение умолк, словно сомневаясь, следует ли ему идти дальше в своих откровениях.

– Я только что был внизу, искал тебя. А когда нашел, ты был не один. Мне не хотелось вмешиваться в разговор… ведь ты беседовал именно с его врагами.

– Это граф де Бриен?

– Нет, вовсе не он. Графа д'Аво ненавидит молодой Юг де Лион, а также его дядя Абель Сервьен. Они завидуют ему. Его богатствам, талантам, непринужденности. Быть может, есть и что-то другое, чего я не знаю. Не доверяй им.

– Граф по-прежнему живет в этом дворце? – спросил Луи, желая сменить тему.

– Да, он занимает все комнаты на втором этаже и на этом, а домочадцы разместились выше. Для своего приема он велел вынести всю большую мебель со второго этажа в прилегающий дом, который еще не снесли и который служит кладовой.

Понимая, что Фронсак не желает продолжать разговор, Венсан Вуатюр направился к одной из дверей и тихонько стукнул четыре раза.

Дверь отворилась. Это был Клод де Мем, граф д'Аво собственной персоной, а не его слуга.

– Спасибо, Венсан, – просто сказал он. – Шевалье, вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Луи кивнул и вошел. Клод де Мем с бесстрастным выражением лица закрыл дверь и повернул ключ в замке.

Они находились в элегантном салоне с очень дорогой обстановкой. Паркет был покрыт шелковым ковром, на окнах висели тяжелые портьеры, обшитые галуном. Большой огонь приятно потрескивал в камине.

На удобной банкетке восседал еще один человек, которого Луи сразу узнал, поскольку уже видел во Дворце правосудия. Это был Анри де Мем, председатель одной из палат парижского парламента, брат Клода.

– Вы знакомы с моим братом?

– Да, мсье граф.

– Пожалуйста, присядьте на минутку.

Луи взял стул, а граф устроился в кресле. Председатель не шелохнулся. Этот человек настолько упивался важностью своего положения, что никогда не вставал даже перед братьями, как было известно Луи. Если он соизволил посетить Клода, это означало, что у обоих имеется какой-то общий и сильный интерес, несомненно, семейного свойства.

– Вы принадлежите к числу людей весьма загадочных, мсье Фронсак, – объявил вдруг председатель парламента. – Я знал вас как блестящего нотариуса, потом в один прекрасный день становится известно, что покойный король даровал вам дворянство. И даже сделал вас кавалером ордена Святого Михаила. Подобное отличие – большая редкость для простолюдина. Его величество также даровал вам поместье, принадлежавшее короне, а вы внесли в парламент прошение об утверждении титула маркиза де Вивон, который принесла вам супруга.

– Мое прошение пока не рассматривалось, мсье председатель.

– Вам известно, что подобное утверждение в парламенте всегда предполагает долгую юридическую баталию. Но ваше прошение будет рассмотрено, не сомневайтесь. Я лично прослежу за этим.

На лице его мелькнуло подобие улыбки, которую сам он считал теплой.

– Хотя все это мне известно, я до сих пор не знаю, по какой причине наш король решил так возвысить простого нотариуса, который даже не был представлен ему…

Он не договорил. Оба брата пристально смотрели на Луи.

– Допустим, что я оказал Его величеству важную услугу, мсье. Но это возвышение является также платой за мою скромность, – после секундного колебания заявил Луи.

– Пусть так! Я узнал, что вы были при Рокруа, в штабе д'Энгиена. Странное место для нотариуса – нотариусы обычно ничего не смыслят в военном искусстве! Весь город слышит, как герцог возносит хвалу вашей храбрости и верности.

– Действительно, я был при Рокруа, – подтвердил Луи.

– Наверное, вам рассказали, что у меня много друзей среди священнослужителей, – с сарказмом произнес граф д'Аво, в свою очередь вступив в разговор. – Даже среди францисканцев. Один из них поведал мне, как однажды утром вы, раненный, явились к ним в монастырь, а по пятам за вами гнались убийцы мадам де Шеврез. Вам оказали помощь, и вы снова ушли, приняв обличье бродячего солдата…

Он на мгновение умолк и, не дождавшись ответа, продолжил:

– В начале сентября Главный казначей передал мне – не забывайте, я суперинтендант финансов! – записку монсеньора Мазарини со следующими словами, я цитирую по памяти: «Вручите шевалье де Мерси сумму в тридцать тысяч ливров». Как раз тогда был арестован герцог де Бофор, а герцогиня де Шеврез покинула Париж.

Луи по-прежнему молчал.

– Мсье Фронсак, я не глупец, пусть даже совсем не разбираюсь в финансах. Кроме того, я расспросил моего друга Вуатюра. Вы были вместе с ним в Нарбонне, когда там арестовали мсье Сен-Мара.

Суперинтендант говорил все более язвительным тоном, однако Луи упорно не раскрывал рта. Д'Аво вздохнул:

– В чем я уверен, мсье, так это в том, что вы очень ловкий человек. (Он вытянул палец по направлению к Луи.) Именно вы, не знаю, каким образом, провалили заговор обер-шталмейстера. И вы же одержали победу над Важными. Возможно, благодаря вам монсеньор Мазарини стал первым министром.

Луи опустил глаза, желая скрыть смущение.

– Ваше безмолвие означает согласие. Вместе с тем я ценю вашу сдержанность. Итак, после всех этих приключений вы вернулись к себе, в свое поместье. Впрочем, мне рассказали, что вы отказались от должности офицера на службе монсеньора. И вот вчера я вижу вас в Париже, у Прекрасной Блудницы, вместе с вашим другом-полицейским. Мне кажется, я уже говорил вам, что я не глупец, мсье Фронсак, поэтому позволю себе высказать догадку, что у вас новое задание. Буду откровенен. Я знаю, что у меня есть враги в ближайшем окружении королевы. Вы ведете расследование, связанное со мной? Это интрига направлена против меня? Или даже против нашей семьи?

Луи не знал, что ответить. Д'Аво обо всем догадался, хотя ни в чем не был уверен. Что сказать ему? Уж конечно, правду говорить нельзя. Он не знал, кто заказал кражу депеш, хотя это не мог быть граф д'Аво, поскольку он обладал всеми кодами, позволявшими расшифровать направленные ему послания.

– Вы совершенно правы, мсье граф, – сказал он, наконец. – Кардинал Мазарини действительно поручил мне провести тайное расследование. Большего я вам сказать не могу. Расследование касается нашей дипломатии, а также конференции в Мюнстере. Но оно не затрагивает ни вас, ни вашу семью.

Произнося последние слова, Луи повернулся к председателю де Мему и уловил его явное облегчение.

– В шифровальной службе происходят утечки, – холодно заявил д'Аво. – Вы полагаете, что я мог не знать этого, в моем-то положении? Значит, вы расследуете это скверное дело.

Бесполезно отрицать, подумал Луи. В конце концов, так будет проще.

– Вы совершенно правы, мсье граф. Ваша догадка верна, – вздохнул Луи и развел руками, признавая свое поражение.

Он счел совершенно бесполезным просить графа хранить тайну. Этот человек был дипломатом и хранил в тайне все, что знал, – с того самого момента, как поступил на службу.

Д'Аво с улыбкой встал:

– Благодарю вас, мсье Фронсак. Я предоставлю вам любую помощь, которая будет необходима. Ни о чем больше не буду спрашивать, но окажете ли вы мне любезность и раскроете ли мне истину, когда исполните свое поручение?

Луи на мгновение заколебался, потом энергично кивнул:

– Я это сделаю, мсье граф. Обещаю вам.

Он тоже встал, но председатель так и не двинулся с места. Луи поклонился, а затем д'Аво проводил его до дверей.

Они поклонились друг другу, и Луи вышел.

Вуатюра на лестничной площадке уже не было.

Фронсак стал спускаться, решив непременно отыскать Гастона.

Кольбер исчез, равно как и Ле Телье, зато он увидел Анну Корнюэль с мужем Гийомом Корнюэлем, военным казначеем. Спутницей ее была поразительно красивая девушка, которую Луи уже встречал в Голубой комнате. Внешне обе женщины отличались друг от друга разительно. Анна Корнюэль приближалась к сорока годам. Это была миниатюрная блондинка, тонкая, почти плоская, – она хвасталась, что у нее вообще нет груди! – угловатая, ярко накрашенная, с искрящимся, колким и лукавым взглядом. Спутница же ее, Мари де Рабютен-Шанталь, очаровательная восемнадцатилетняя брюнетка, привлекала внимание каждого нежным личиком, а еще более – пышными формами, которые подчеркивал кружевной корсаж с глубоким декольте.

Луи счел своим долгом подойти и поклониться дамам.

Анна Корнюэль, казалось, была очень рада встрече и сделала попытку удержать Луи. Он немного встревожился, поскольку любовников этой дамы уже давно перестали считать, а он чувствовал, что она жаждет затащить его в постель.

Мари де Рабютен-Шанталь представила ему своего будущего мужа, маркиза Анри де Севинье: молодой человек взирал на Фронсака с нескрываемым высокомерием.

Конечно, тогда Луи не подозревал, что пройдет несколько лет и Мари де Рабютен-Шанталь, ставшая маркизой де Севинье, попросит его расследовать смерть мужа.

– Мы обитаем по соседству с мсье д'Аво, – со смехом пояснила мадам де Корнюэль, взяв его под руку.

Она жила на улице Фран-Буржуа, а Мари де Рабютен-Шанталь – на Королевской площади.

– А вы-то разве не заметили здесь вашего прославленного соседа? – фыркнув, добавила Анна.

Луи обвел взглядом комнату, но никого из знакомых не увидел.

– Вон тот молодой человек, окруженный поклонницами, вы разве его не знаете?

Он отрицательно покачал головой.

– А ведь это ваш сосед: Генрих Лотарингский, герцог де Гиз.

Луи задержал взор на улыбающейся, дерзкой и самовлюбленной физиономии бывшего архиепископа Реймского. Длинные каштановые волосы, завитые железными щипцами; одет по последней моде, а кружевной воротник усыпан бриллиантами.

Должно быть, Генрих де Гиз заметил, что на него смотрят, и их взгляды скрестились. Фронсак прочел в глазах герцога странную смесь простодушия и самодовольства.

– Мадам, мсье казначей, мсье барон, прошу меня извинить, – сказал Луи, осторожно высвободив локоть из-под руки мадам де Корнюэль. – Я должен найти одного из моих друзей, у меня к нему важное дело.

Поклонившись, он удалился в смежную комнату, где находились Лион, Сервьен, Ле Телье и Бриен.

Гастона не было и здесь. Луи начинал тревожиться.

Луиза Муайон по-прежнему находилась в обществе министра, Абеля Сервьена и Юга де Лиона. Она увидела его, и ему показалось, что в ее взгляде мелькнуло понимание.

Луи вернулся в вестибюль, где встретил своего крестного, Филиппа Бутье, который беседовал с только что появившимся канцлером Сегье.

– Гастон де Тийи? – переспросил Бутье, после того как Луи поклонился им обоим. – Я его видел, он здесь уже довольно давно. И был вместе с мадемуазель де Шемро. Они прошли туда.

Он кивнул в направлении комнат, в которые Фронсак еще не заходил. Успокоившись, Луи извинился и устремился в салон, показанный крестным.

Тут народу было не очень много, и он быстро обошел все группы гостей, но друга своего не обнаружил. Зато увидел Антуана Россиньоля, который вел оживленную беседу с незнакомым прелатом, говорившим с сильным итальянским акцентом. Россиньоль его не заметил, и Луи прошел в соседнюю комнату. Здесь почти никого не было. Но имелась винтовая лестница, ведущая как на верхний, так и на первый этажи. Точно такая же находилась на другом конце дворца.

Однако эта комната не была последней, далее следовал еще один салон, пятый по счету, со слегка наклонным полом. Несомненно, это была комната в прилегающем доме, о которой рассказывал муж Луизы Муайон.

Луи вошел в нее. Гастона он вновь не увидел, но обнаружил маленького смуглого человечка с приплюснутым носом и темными, слегка взбитыми волосами. Он грел руки у большой голландской печки, выложенной фаянсовыми изразцами. Фронсак с удовольствием подошел к тому, кого в Клермонском коллеже прозвали Дон Морико: это был его прежний однокашник, Поль де Гонди, новый коадъютор Парижа.

Гонди несколько раз с удивлением моргнул при виде Луи. Тот знал, до какой степени бывший аббат Бюзэ подслеповат, чем и объяснялось, конечно, не сходившее с его лица выражение некоторой оторопи.

Коадъютор был, прежде всего, особой высокого ранга и никогда не появлялся на людях без многочисленной свиты, состоявшей из дворян. Раз уж он укрылся в этом салоне, значит, у него имелась важная причина, подумал Луи. Конечно же, Гонди кого-то поджидал. Возможно, даму. Всем было известно, что коадъютор не способен обойтись без женщин. Но могли существовать и другие причины подобного уединения. Луи прекрасно знал бунтарский характер человека, написавшего «Заговор Фиески» и издавна питавшего ненависть к Мазарини. Быть может, Поль де Гонди поджидал сообщника по новой интриге против своего врага.

Между тем коадъютор не стал скрывать, что ему приятно увидеть старого товарища. Они не встречались уже несколько лет.

– Луи! Я узнал о твоем возвышении: кавалер ордена Святого Михаила! Я сердечно рад за тебя и за твоего отца. Должно быть, ты оказал королю необыкновенную услугу… Мне рассказали также, что ты женился на племяннице мадам де Рамбуйе…