Текст книги "Догадка Ферма"

Автор книги: Жан д'Айон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Никола высадил их недалеко от дверей. Несколько карет уже стояло в переулке, полностью перекрыв его.

Ступая по обочине немощеной улицы, чтобы не слишком запачкать туфли, они подошли к лакею, который пропустил их, ни о чем не спросив, как и трех других человек, незнакомых Луи.

Они оказались в большом холле, откуда начиналась парадная мраморная лестница с перилами из кованого железа. На потолке тысячью огней сверкала хрустальная люстра. Стены были целиком расписаны – над фресками с мифологическими сюжетами работал, судя по всему, одаренный ученик Симона Вуэ.

В этом роскошном вестибюле находилось трое или четверо слуг внушительного телосложения, несколько женоподобный мажордом с парадной шпагой и фатоватый господин с тяжелым взглядом. Всю правую щеку его пересекал шрам, частично скрытый густыми усами и бородкой, постриженной в форме утиного хвоста.

Одновременно с Гастоном и Луи в холл вошли дама с кавалером и мужчина без пары. Мажордом приветствовал их глубоким поклоном, и эти трое сразу поднялись по лестнице – несомненно, в игорные залы.

Гастон и Луи собирались последовать их примеру, но тут щеголь со шрамом кошачьей походкой приблизился к ним, преградив путь. Он был одет в камзол с кожаной шнуровкой, на боку висела тяжелая шпага с гардой.[43]43
  Шпага бретера, то есть дуэлянта.


[Закрыть] Звеня медными шпорами на сапогах, он встал перед ними, не посчитав нужным снять шляпу с большим плюмажем.

– Господа, не имею чести вас знать, – сказал он, едва склонив голову.

Манера говорить у него была напыщенной и слегка угрожающей.

– Меня зовут Гастон де Тийи, – произнес комиссар сухим тоном человека, разговаривающего с подчиненным, – а это мой друг маркиз де Вивон. Нам рассказали об «Азаре», и мы пришли из любопытства.

Бретер надменно оглядел их и заявил:

– Мне неловко, что вы напрасно побеспокоились, господа. – Было видно, что он отнюдь не испытывает подобных чувств. – Однако моя сестра принимает только друзей, с которыми лично знакома.

Значит, это и есть Шарль де Барбезьер, шевалье де Шемро! – подумал Луи. Человек этот ему сразу не понравился. Он подавил желание резко осадить его, ибо им следовало притворяться, если они хотели попасть в игорный дом.

– Вы брат мадемуазель де Шемро? – любезно осведомился Фронсак.

– Вы знакомы с моей сестрой? – спросил бретер, сощурив глаза, чтобы скрыть растерянность.

– Не имею такой чести, шевалье, но здесь, несомненно, есть мои друзья, которые ее высоко ценят и уважают.

– Что ж, приходите в другой раз вместе с ними, – предложил бретер саркастическим тоном.

– Нам было бы весьма желательно приступить к игре сегодня вечером, мсье, – с преувеличенной вежливостью ответил Луи.

Сделав паузу, он осведомился:

– Почему бы нам не подождать здесь какое-то время? Несомненно, мы увидим кого-либо из наших друзей, которые смогут поручиться за нас, коль скоро вы нуждаетесь в рекомендациях.

Шарль де Барбезьер ничем не выдал своих чувств. Человек он был подозрительный, но расчетливый. Возможно, эти незнакомцы – полицейские осведомители или шпионы, нанятые врагами его сестры, но велика вероятность и того, что они люди знатные, способные помочь сестре вернуться ко двору. В таком случае ссориться с ними не следовало.

– Почему бы и нет? – медленно произнес он. – Здесь есть банкетки. Вы можете посидеть.

Гастон дерзко вздохнул и посмотрел на Луи с гримасой неодобрения. Ему совсем не улыбалось просиживать штаны в прихожей заведения, принадлежавшего женщине с сомнительной репутацией. Но Луи с лучезарной улыбкой взял его под руку и заявил:

– Хорошо, мы подождем.

Оба гостя устроились на обитой кордовской кожей банкетке, которая стояла под углом к входной двери. Отсюда они могли наблюдать за всеми передвижениями. Многие посетители входили, но никто не покидал игорный дом. Гастон узнал нескольких финансистов, магистратов и чиновников Дворца правосудия. Появлялись также иностранные дипломаты и итальянские кондотьеры, которые выделялись своим акцентом и пестрой одеждой. Женщин было совсем мало.

Порой бретер оборачивался к ним и быстро их оглядывал, не зная, как с ними поступить.

Через полчаса Гастон, внутренне кипевший от негодования, дал понять Луи, что они теряют время. Комиссар всегда был нетерпелив. Луи неохотно поднялся, соглашаясь уйти.

В это мгновение вошел Венсан Вуатюр в сопровождении маркиза де Пизани, сына маркизы де Рамбуйе.

Венсану Вуатюру было около сорока пяти лет. Простолюдин, сын виноторговца, он стал самым модным поэтом при дворе. Королева часто принимала его. Гастон Орлеанский предложил ему должность мажордома сестры короля и пенсию (в десять тысяч ливров. Вуатюр стал человеком богатым и респектабельным. Однако, невзирая на свое состояние и славу), этот остроумный поэт подружился с Луи, когда тот был еще безвестным нотариусом. Именно он, явившись однажды в контору его отца, чтобы подписать контракт, предложил Луи отправиться вместе с ним к маркизе де Рамбуйе, в знаменитую Голубую комнату. И это благодаря ему Луи познакомился со своей будущей супругой Жюли де Вивон.

Невысокий, но хорошо сложенный, с приветливым и всегда напудренным лицом, тщательно завитыми и надушенными волосами, Вуатюр являл разительный контраст со своим спутником, маркизом де Пизани, хотя последний тоже отличался маленьким ростом. Но сын мадам де Рамбуйе был скрючен, горбат и уродлив. Несмотря на эти физические изъяны, Леон д'Анжен был лучшим из людей. Он обладал и сердцем и умом. И был самым смелым воином в «Белом Штандарте» герцога Энгиенского, поражая боевых товарищей тем, что абсолютно не ведал страха.

Увидев Фронсака и Тийи, оба устремились к ним, чтобы нежно обнять их. На брата мадемуазель де Шемро они не обратили никакого внимания.

– Что ты здесь делаешь, Луи? – спросил Пизани.

– Мы с Гастоном собирались поиграть, но нас не впустили.

Пизани нахмурился. Сам он и Вуатюр считались завзятыми игроками, однако ему было известно, что Луи не играет никогда. О Гастоне же он знал одно – тот полицейский! Маркиз сразу понял, что этот необычный визит имеет какую-то особую причину.

Он повернулся к бретеру:

– Шарль, почему эти люди ожидают в холле?

– Моя сестра просит впускать только своих друзей, – ответил заметно смущенный шевалье де Шемро. – Я не знал, что эти господа принадлежат к числу ваших.

Он поклонился.

– Не только к числу наших, – сказал Пизани, не скрывая гнева, – мсье де Вивон входит в ближайшее окружение герцога. Я имею в виду мсье д'Энгиена. Он также верный слуга монсеньора Мазарини и королевы, а прежде столь же верно служил покойному королю. Мсье де Вивон лично знает всех, кто имеет вес при дворе.

Бретер слегка порозовел. Осознав свой промах, он склонился еще ниже и отступил в сторону, освобождая проход.

На лестнице Луи спросил, есть ли у Пизани какие-нибудь известия о Монтозье.

– Я только что узнал, что его взяли в плен. Он не ранен? Жюли, должно быть, в отчаянии.

– Моя сестра? Чтобы потревожить ее сердце, нужно что-то более существенное, – иронически произнес Пизани. – Но успокойся. Монтозье прекрасно себя чувствует, хотя и не добился столь желанной ему славы. По просьбе матушки, сицилиец выторговал его возвращение в обмен на несколько мешков с полновесными и звонкими монетами. Наверное, он вернется в Париж на следующей неделе. Впрочем, именно поэтому Энгиен отпустил меня пораньше. Сам он и его дворяне лишь через две недели переберутся на зимние квартиры.

На просторную площадку выходили две двери с двойными створками. Все четверо на мгновение остановились.

– Вы не покажете нам это место? – спросил Луи. – Мы тут ничего не знаем.

– Полагаю, ты не только играть пришел сюда, Луи? – с лукавой улыбкой осведомился Вуатюр.

– Я тебе потом расскажу. К твоей матушке я заеду на будущей неделе, – добавил Фронсак, повернувшись к Пизани. – Если ты будешь у нее, я и тебе объясню причины этого визита. Пока могу вам сказать одно: мы хотим посмотреть, что здесь происходит, и познакомиться, если возможно, с мадемуазель де Шемро.

– С самой Прекрасной Блудницей! Какие претензии! – усмехнулся Вуатюр. – Беседовать с ней – необыкновенная и редчайшая привилегия! Даже если вам это удастся, вы оба не будете разочарованы: она женщина очень простая, очень приятная… и очень ловкая. Утверждают, будто у нее ничего нет, зато я считаю, что она имеет десять тысяч ренты в купюрах ума! Богатство, которым не завладеет ни один кредитор.

– О ней много чего рассказывают, – осторожно вставил Гастон.

– В самом деле. Некоторые полагают ее добродетель суровой, другие весьма податливой, – игриво пошутил Пизани. – Но, раз вы хотите все осмотреть, следуйте за нами! Тут все очень просто, на втором этаже лишь два салона: справа играют в карты и кости, слева – в фортунку, триктрак и рулетку.

Они вошли в салон справа. Это была просторная комната с дюжиной столов, накрытых камчатными скатертями. Занята была только половина, причем за каждым столом сидели трое или четверо человек, игравших в басет или ландскнехт. Среди них было лишь три женщины. Внутреннее убранство сводилось к зеркалам. В большом камине потрескивал огонь. Несколько лакеев на первый взгляд занимались свечами, но по их телосложению, напоминавшему ярмарочных борцов, Гастон угадал, что они главным образом присматривают за игроками.

Пизани и Вуатюр стали ходить от стола к столу, приветствуя знакомых, но игроки большей частью отвечали лишь простым кивком, настолько поглощала их партия. Перед некоторыми возвышались горки золотых монет, в основном испанских пистолей, составлявших целое состояние. В зале царила тяжелая тишина, поскольку игроки переговаривались почти шепотом. Напряжение было ощутимым, давящим.

Внимание Пизани привлекла одна партия, а Вуатюр, взяв Луи под руку, увлек его к окну, подальше от столов.

– Здесь много профессиональных шулеров, – объяснил он, – из рук в руки переходят крупные суммы денег; прерывать игру или мешать нельзя. Что именно ты хочешь узнать?

В этот момент Гастон, задержавшийся у столов, подошел к ним и знаком предложил Луи посмотреть в один из углов залы. Послушавшись его, Фронсак увидел, как две служанки разливали из кувшинов вино четырем игрокам, сидевшим за карточным столом. Взяв стакан, один из них, прежде склоненный над картами, поднял голову. Это был Клод Абер, сейчас никак не походивший на рассеянного математика, – совсем наоборот.

– Человек с большими ушами, который пьет вино вон там. Худой, с бледным болезненным лицом…

Тут Луи заметил, что Клод Абер был роскошно одет в отлично сидевший на нем камзол из блестящей ткани.

– Ты его знаешь? – спросил он у Вуатюра.

– Нет, но я его уже видел здесь. Думаю, это родственник мсье де Барбезьера.

– Брата мадемуазель де Шемро…

– Да, того, что отказался впустить вас.

– Слуги наблюдают за игроками? – спросил Гастон.

– Конечно! Это необходимо, поскольку некоторые прячут карты в поясах или рукавах. Кроме того, по окончании игры именно они подзывают распорядителя игр, который забирает десять денье из выигрыша. Разумеется, все это идет в карман семейству де Шемро.

Луи еще немного осмотрелся, тщетно пытаясь обнаружить какой-то знак, имеющий отношение к шифрованным депешам. Гастон следовал его примеру. Иногда слышались негромкие восклицания, возгласы досады или радости.

– Здесь можно проиграть крупную сумму? – задал еще один вопрос Луи.

– Да, зато другие загребают горы золота, – пошутил поэт. – Правда, со мной такого никогда не случалось.

Луи вновь посмотрел на стол, за которым сидел рассеянный. Там был юный простофиля – несомненная жертва Абера и его партнера, искоса метнувшего встревоженный взгляд на Фронсака. Какой-то знакомый?

– Полагаю, мы увидели все, – объявил Луи Венсану Вуатюру. – Может, перейдем в другой зал?

Естественно, они не знали, что через щель, скрытую в резной раме одного из зеркал, из смежной комнаты за ними внимательно следил маленький скрюченный человечек.

– Они не играть пришли, – решил он, увидев, как необычные посетители выходят из залы. Голос у него был скрипучий, неприятный.

– Я не хотел их впускать, мсье маркиз, – объяснил шевалье де Шемро. – Но когда пришел маркиз де Пизани и пригласил их войти, я уже не мог помешать.

– Жаль, – проскрипел скрюченный карлик в шелковом камзоле. – Особенно жаль мсье Фронсака, который вновь оказался на моем пути. Но как он сумел подобраться к нам? Чего он ищет? Он не может знать, что Абер…

– Мне это неизвестно, мсье маркиз.

– А вы знаете, что сопровождающий его человек – это Тийи, полицейский комиссар в Шатле?

– Нет, мсье. Возможно, они все-таки пришли просто поиграть.

– Может статься, но нужно все выяснить. Позовите вашу сестру, пусть она ими займется и проведает их секреты. Ей это прекрасно удается.

Левая зала была больше правой, и там находились столики для игры в шашки и триктрак, один бильярд, две большие фортунки и одна рулетка. В алькове три музыканта исполняли на виолах приятную пьесу.

Пизани остался в зале для игры в карты. Вуатюр и Луи с Гастоном подошли к фортунке. Небольшая группа очень возбужденных игроков оживленно обсуждала ход партии. Каждый поочередно посылал плоский камушек в нумерованные ячейки. Они имели право на три серии бросков. Слышались громкие восклицания и смех, которые явно мешали играющим в триктрак и в шашки. Некоторые из них время от времени протестовали, требуя соблюдать тишину.

Один из лакеев принимал ставки. Другой обслуживал рулетку: именно здесь было больше всего женщин. Когда шар останавливался в одной из луз, раздавались гневные или радостные возгласы. Луи и Вуатюр поклонились кузине Марты дю Вижан, которую несколько раз видели у мадам де Рамбуйе.

Они расхаживали между столами, остановившись на мгновение перед партией в триктрак, где зрители заключали пари на исход игры. На доске из двадцати четырех клеток были расставлены черные и белые шашки. Быстро катились кости. Луи не знал никого за этим игровым столом, тогда как Вуатюр, похоже, был очень популярен!

– Тут можно заключать пари на партии и на игроков, – объяснил поэт Гастону. – Именно поэтому здесь так много народу.

Внезапно с лестничной площадки донеслись громкие голоса и смех. В залу с шумом вошла большая группа людей. Вуатюр повернулся к вновь прибывшим. Узнав того, кто возглавлял шествие, он устремился навстречу.

– Мсье граф, – сказал поэт, поклонившись и сняв шляпу.

– Венсан! Как приятно увидеть тебя здесь! Ты-то мне и нужен!

Гастон и Луи также приблизились. Узнал графа Гастон, а не Фронсак, который никогда с ним не встречался. Комиссар шепнул:

– Это мсье д'Аво, суперинтендант финансов.

Д'Аво! Мюнстерский переговорщик! Он уже побывал здесь накануне, в то же время, что шифровальщик Россиньоля, подумал Луи. И вернулся сегодня? Неужели это простое совпадение?

Кланяясь графу, он украдкой изучал его. Д'Аво был чрезвычайно элегантен. Из-под широкого плаща с галунами и бахромой выглядывал замшевый камзол, расшитый золотой нитью. Рубашка с многочисленными цветными бантами виднелась в разрезах на рукавах. Светло-коричневые штаны были из шелка, а большие сапоги с отворотами – из русской кожи.

Свита министра – друзья или клиентура – рассеялась по различным столикам.

– Мсье граф, – сказал Вуатюр, – могу ли я представить вам двоих из числа моих лучших друзей?

– Конечно, Венсан! Твои друзья – теперь и мои друзья!

Министр обратился к Луи и Гастону:

– Я знаком с Венсаном целую вечность! Мы вместе учились в коллеже Бонкур. Это благодаря мне он добился столь редких милостей от мадам де Сенто.

Граф д'Аво засмеялся.

Он производил впечатление человека поверхностного, тщеславного прожигателя жизни. Каким образом ему удалось стать таким известным дипломатом? – спросил себя Луи.

– Мсье маркиз де Вивон и мсье де Тийи, – сказал Вуатюр, представляя своих друзей.

– Вивон? Вы родственник мадам де Рамбуйе?

– Я женат на ее племяннице Жюли, мсье граф.

На мгновение лицо д'Аво окаменело, затем он посмотрел на Луи с возросшим интересом, и на губах его заиграла приветливая улыбка.

– Неужели вы мсье Фронсак?

– Так и есть, мсье граф.

Дипломат бросил на него пронизывающий взгляд. Улыбка его стала еще более любезной.

– Я хотел познакомиться с вами, мсье. Мне много рассказывал о вас граф де Бриен, а также монсеньор Мазарини. Оба высоко вас ценят.

– Надеюсь и в дальнейшем не разочаровать их, мсье граф.

– Мсье д'Аво! Какое удовольствие и какая честь! – раздался внезапно звонкий голос.

Граф обернулся; Луи с Гастоном безмолвно созерцали великолепную женщину, вошедшую в зал. Очень молодая – ей не исполнилось еще и двадцати лет, – она поражала своими роскошными светлыми кудрями и совершенно невероятной красотой. За ее скромницей[44]44
  Скромница – верхняя юбка. Плутовка и скрытница надевались под нее.


[Закрыть] едва виднелась плутовка, хотя многие дамы бесстыдно демонстрировали даже скрытницу. Впрочем, пышные округлые груди отнюдь не таились под корсажем со слишком глубоким вырезом.

Гастон оцепенел при виде этих прелестей.

– Мадемуазель, – проворковал д'Аво, собираясь поцеловать ручку красавицы, – вы еще ослепительнее, чем всегда! Я вновь говорил о вас с королевой, не далее как вчера.

– С королевой? – робко улыбнулась молодая женщина. – Слишком много мне чести, я этого не заслуживаю. Не компрометируйте себя. Вы же знаете, насколько королева предубеждена против меня.[45]45
  На прециозном языке это означало сердиться.


[Закрыть]

– Пустяки, мадемуазель! Я сумею убедить ее, чтобы она разрешила вам вновь появиться при дворе!

Франсуаза де Шемро ответила лишь печальной улыбкой, опьянившей Гастона своей скромностью, а затем спросила:

– Могу ли я предложить вам прохладительные напитки, мсье граф, и вашим друзьям тоже?

– Почему бы нет? – ответил д'Аво, взглядом вопрошая Фронсака.

– Предлагаю пройти в салон на верхнем этаже, – улыбнулась она.

– Мадемуазель, вы взяли в плен мое сердце, – с поклоном ответил граф.

Они вышли следом за ней. Д'Аво шел рядом с Прекрасной Блудницей, нашептывая ей по пути нежные слова, которые Луи с Гастоном не могли слышать. Вуатюр с озабоченным видом замыкал шествие.

На площадку выходило несколько дверей, и мадемуазель де Шемро, открыв правую, провела их в большую комнату, украшенную картинами на библейские сюжеты и венецианскими зеркалами с канделябрами. Паркет устилали турецкие и персидские ковры. Из мебели в гостиной были круглые столики на одной ножке, резные или инкрустированные, на которых стояли масляные лампы и корзинки с фруктами.

У камина, где полыхал большой огонь, были расставлены стулья с прямыми спинками и табуреты. Две служанки и верный[46]46
  Лакей на прециозном языке.


[Закрыть] ожидали распоряжений своей хозяйки.

– Устраивайтесь, господа, перед резиденцией Вулкана,[47]47
  То есть: садитесь перед камином.


[Закрыть] – сказала та, знаком приказав им подать стулья и табуреты.

Лакей и служанки тут же придвинули сиденья гостям. Д'Аво получил право на самый удобный стул, тогда как мадемуазель де Шемро выбрала простой табурет.

– Мне сказали, что вы вернулись из Мюнстера, мсье граф, – заметила она. – Должно быть, это было утомительное путешествие…

Жестом она велела служанкам подать вино.

– Вестфалия хуже варварской страны, мадемуазель. Но я мог бы там быть счастлив, если бы не разлука с вами…

– Умоляю вас, мсье, вы мне льстите, я этого не заслуживаю. Расскажите же нам…

Д'Аво взял протянутый служанкой бокал легкого вина.

– Начать с того, что это ужасное путешествие длится от двух до трех недель. После границы одни только сожженные и разоренные деревни. Нужно пересечь разлившийся Мёз, затем дикие арденнские леса, где полно волков, медведей и кабанов. Дорог больше нет, мостов нет, еды нет. Только разбойники и руины постоялых дворов. Путешественники, если их не сопровождает эскорт, попадают в полную власть грабителей, останавливаться можно лишь в городах, где приходится вступать в мучительные переговоры, чтобы получить кров над головой и пропитание. Разумеется, за полновесные пистоли и дукаты!

– А Мюнстер? – спросил Луи. – Что собой представляет город?

– Этот город следовало бы назвать Мюнстером Варварским, мсье, как я уже вам сказал. Улицы там чудовищно грязные, повсюду бродят свиньи да крысы, которые пожирают все, даже детей. Что до жителей, то это настоящие дикари. Мужчины похожи на зверей, а женщины просто отвратительны и воняет от них невыносимо!

– Мне сказали, что конференция начнется в декабре. Вы собираетесь туда вернуться? – задал еще один вопрос Луи с любезной улыбкой, в то время как Прекрасная Блудница поднесла к лицу надушенный платок.

Д'Аво бросил на него пронизывающий взгляд.

– Конечно, вместе с мсье Сервьеном, поскольку мы должны работать сообща. – Подняв глаза к потолку, он сделал гримасу. – Но прежде мне придется посетить Соединенные провинции. Поэтому мы отправимся в путь по отдельности, что не так уж плохо.

Граф помолчал, словно размышляя над тем, что собирался сказать.

– Итак, я уезжаю через неделю, и поэтому мне так хотелось встретиться с тобой, друг мой, – обратился он к Венсану Вуатюру. – Завтра я устраиваю прием в моем дворце, который, увы, еще строится. Приходи ко мне – кто знает, когда в моем доме снова будет прием, ведь меня не будет в Париже несколько месяцев. Я желал бы также видеть у себя и вас, мадемуазель, равно как и вас, господа.

– Мсье граф, даже не знаю, могу ли я принять ваше приглашение, – сказала Прекрасная Блудница, стыдливо потупившись. – Там будет, конечно, множество знатных и прелестных дам…

– Но ни одна не сравнится очарованием с вами, мадемуазель, – заверил граф, поцеловав ей руку. – Что касается вас, мсье Фронсак, то если вы придете, я смогу поближе узнать вас, что для меня, несомненно, большая честь. Наверняка вы сможете меня многому научить.

Луи послышались в этих словах просительные нотки, чуть ли не мольба, что привело его в смущение.

Именно в это мгновение мадемуазель де Шемро устремила на него свой взор:

– Нужно признать, мсье Фронсак, о вас здесь ничего не знают! – шутливо произнесла она.

– Так и узнавать особенно нечего, – ответил он, машинально завязывая черный бант на запястье. – Мы с другом просто хотели посетить ваше заведение, о котором слышали много хорошего.

– Вы нашли себе игру по душе?

– Конечно, мадемуазель, но для нас это всего лишь первый визит, в следующий раз мы задержимся подольше.

– Это будет приятно.

Потупившись, она продолжила невинным тоном:

– Мой брат сообщил мне, что вы состоите на службе у монсеньора Мазарини. И близки к монсеньору д'Энгиену.

– Он рассказал вам об этом? – удивился Луи. – Впрочем, я ничего и не скрываю. Кардинал Мазарини – государственный муж, в котором нуждается королевство, и я очень многим обязан Людовику Бурбонскому. Мой долг навсегда останется неоплатным.

При этих словах д'Аво поджал губы, но сохранил бесстрастное выражение лица.

– Мсье д'Энгиен, возможно, посетит нас по приезде в Париж, – вновь заговорила Прекрасная Блудница. – Вы тоже знакомы с ним, мсье?

Она с заинтересованным видом обратилась к Гастону. Луи взглянул на своего друга, который пока не произнес ни слова.

Комиссар словно оцепенел, не сводя глаз то с лица молодой женщины, чьи слова он словно впитывал в себя, то с ее подушечек любви.[48]48
  Груди на прециозном языке.


[Закрыть] На губах его застыла глуповатая улыбка, которую Луи уже несколько раз замечал: она означала, что Гастон находится в плену страсти.

Мадемуазель де Шемро уловила тревогу во взгляде Луи и внезапно поднялась с места:

– Господа, теперь я должна оставить вас. Благодарю за приглашение, мсье граф. Я приду с большим удовольствием.

Д'Аво также встал и с нежностью поцеловал ей руку. Она поклонилась Вуатюру, затем Луи и перед уходом одарила томным взглядом Гастона.

Д'Аво выждал, пока она не исчезла, и пробормотал:

– Мадемуазель обладает умом и очарованием, к несчастью, как в добродетелях, так и в пороках.

– Что вы хотите сказать, мсье граф? – резко спросил Гастон, который наконец-то вышел из оцепенения после ухода своей пассии.

– Судить вам самому, мсье, – с усмешкой произнес дипломат. – Господа, буду с нетерпением ждать вас завтра.

Сделав едва заметную паузу, он добавил уже совершенно серьезным тоном и явно обращаясь к Луи:

– Я не предлагаю вам сыграть со мной, ибо догадываюсь, что вы пришли сюда по другим делам. Венсан, не составите мне партию в басет?

Они вместе направились к выходу, а Луи спросил:

– На этом этаже не играют, мсье граф?

– А вы не знали? – осведомился Аво с плотоядной улыбкой. – Значит, Венсан вам ничего не сказал? Этот этаж отдан в распоряжение компаньонок мадемуазель де Шемро. Молодых женщин, обладающих весьма малой добродетелью и очень высокой ценой…