Текст книги "Железный замок"
Автор книги: Юрий Силоч
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
– Ну, ты-то точно знаешь, – сказал Ибар с неприкрытой иронией. – И как там было-то? На самом деле?
Табас, пропустив мимо ушей насмешку, принялся рассказывать всё, что знал, не отводя взгляда от матерившейся женщины в жилете.
– Люди изначально жили на Земле. Это планета такая. Я не помню, честно говоря, где она находится, но вроде как звезду мы увидеть можем.
– А, ну вот… – непонятно выразился Ибар. – Я служил с одним фанатиком. Он говорил, мол, всё сущее создали Боги-Капитаны десять тысяч лет назад.
– Ну… – Табас замялся, ибо его точка зрения на этот вопрос была несколько экстравагантной.
– Хм?
– В чём-то он прав.
– Да ну? – удивился напарник.
– Нет, не подумай, я не фанатик. Он прав не в том смысле, что они там у себя руками махали и создавали из ничего людей и прочее. Всё было иначе. Просто те люди, которые жили на Земле, отправили сюда, на Кронос, свои космические корабли.
– Зачем? – удивился Ибар.
Этот вопрос поставил Табаса в тупик. Он даже присмотрелся к напарнику, ожидая подвоха, но обожжённый был совершенно серьёзен и ждал ответа.
– Ну… – Табас попытался придумать как можно более вескую причину и, в конце концов, сдался – Не знаю. Просто там люди жили и мечтали заселять другие миры. Может, тоже какая-то религия.
Это объяснение Ибара удовлетворило, и он продолжил слушать, время от времени кивая. Водитель вернулась на своё место и громко хлопнула дверью, ведущей в кабину. Троллейбус взвыл старым двигателем и тронулся.
– Ну так вот, – продолжил Табас, – этих самых космических кораблей было очень много. Кстати, они должны были лететь не только к нам – отец рассказывал, что были и другие миссии, на другие планеты. До их прилёта на Кроносе жизни вообще не было – одни только камни и песок. Пустыня. Вот, получается, что капитаны жизнь к нам и завезли. Людей, животных, растения. Расплавили ледники, создали с нуля экосистему. Так что, – подытожил Табас, – в какой-то мере, они действительно принесли всё живое. Каждый живой организм, будь то человек, растение или микроб, произошёл с Земли.
– Да уж, – покачал головой впечатленный рассказом Ибар. – А мне казалось, что культисты – чокнутые.
– Они просто понимают всё буквально. Кстати, самое интересное, – продолжил Табас, которому не терпелось рассказать главное, – корабли, на которых они летели – это Железные Замки. Почти все столицы Домов построены вокруг старых космических кораблей. Представляешь?..
– Ничего себе!.. – на мгновение Табасу почудилась фальшь в реакции Ибара, но молодой человек был слишком горд тем, что много знал, и поэтому продолжил:
– Ага. Ты бывал вообще в столицах?
– Только в Адмет и в Циолковском… Ну, вот теперь ещё и Армстронг.
– А замки видел? Похожие, права?
Ибар задумался.
– Да похожи, похожи, – заулыбался Табас, – они же все стандартные.
– Ну да… – осторожно согласился Ибар. – А я думал, что это одна из Стандартных Конструкций.
– Ну, в чём-то да. Отличие в том, что Стандартные Конструкции – это то, что мы производили тут, по чертежам, привезённым с Земли. А корабли были построены на самой Земле. И названия городов образовались как раз от названий кораблей. Представляешь? – Табас распалялся всё сильнее и не замечал, что утомил собеседника своей болтовнёй.
– Кру-уто… – протянул Ибар, старательно делавший вид, что ему очень интересно. – Слушай! – он поднял голову, в его глазах засветился настоящий, а не наигранный интерес. – Так это получается, Капитаны, ну, в смысле, наши Капитаны, которые Главы Семей и прочее, так называют себя потому, что они потомки тех самых капитанов кораблей?
– Ага, – кивнул довольный Табас. – Ну, кто-то на самом деле прямые потомки тех Капитанов, которых на Земле назначили, а кто-то просто так себя называет потому, что принято.
– А я-то думал, чего они… А сейчас Железные Замки летать не могут?
– Нет, – помотал головой Табас. – Они же были разработаны только для того, чтобы долететь и приземлиться, на повторный взлёт ни один из них не был рассчитан. Так что теперь Железные Замки это просто крепости, дворцы Капитанов и жильё для приближённых.
– Жаль, было бы неплохо…
Табас ожидал, что Ибар расскажет, какое применение он придумал для Железных Замков, но напарник молчал.
– Что было бы неплохо? – спросил Табас, когда молчание затянулось настолько, что грозило продлиться до самого конца пути.
– На Землю слетать. Посмотреть, как у них там.
Табас удивился этим словам – он ожидал услышать от Ибара предложение об использовании Железных Замков в качестве бомбардировщиков, но уж никак не изъявление желания полететь на другую планету.
– Ну, у нас с тобой этого и так бы не получилось. Ещё когда на Кроносе была своя космическая программа, мы не могли выбраться за пределы системы.
– Системы?.. – уточнил Ибар.
– Ну да, системы планет. Солнце, Кронос и остальные.
– А-а, – закивал обожжённый. – Да, помню что-то. А почему не могли?
– Ну, во-первых, просто не было смысла. Экономически невыгодно. Сейчас постройка одного такого корабля может разорить к чёртовой матери весь мир. Да и если построят и запустят, что везти обратно? Камни, песок и лёд? Тут этого добра и так хватает… А во-вторых, корабли только лететь будут сотни лет. А на Кроносе за это время пройдёт ещё больше. Так что если они и прилетят обратно с каким-нибудь грузом, то не будет уже никого, кто мог бы их встретить. Когда отец мне рассказывал про первых колонистов, то говорил, что у них на корабле и на Земле время по разному шло, – последние слова Табас произносил неуверенно, поскольку сам сомневался в этом вопросе, и Ибар почуял слабину.
– Ай, да брось заливать! – торжествующе осклабился он. – А я сижу и уши развесил. Тьфу ты. Историк, тоже мне, – наёмник хлопнул Табаса по плечу.
Табас обиделся:
– За что купил – за то и продаю.
– Ладно, чёрт с ним со временем, которое идёт по-разному, но как они сотни лет летели-то? – улыбался Ибар, будто говоря: «Можешь втирать мне что угодно, я не поверю». – Они бы померли за это время. Или боги-капитаны жили вечно?
– Заморозили их, – надулся Табас. – У них там было что-то вроде огромного холодильника. А когда сюда прилетели, то оттаяли.
Ибар улыбнулся:
– Ладно-ладно. Верю. Хорошо, что ты выжил. Было бы обидно, если б такие мозги по песку разбрызгали.
Табас вспомнил обстрел и помрачнел.
– Нам скоро выходить.
Троллейбус высадил мужчин возле серой бетонной стены. Её верхушка была увита колючей проволокой, а сами панели темнели пыльными разводами. Деревья здесь больше не росли: от них остались лишь сухие пни. Да и просто ухоженной эту часть города нельзя было назвать – промышленный район Армстронга уже давно пустовал. Большинство производств закрыли, и серые заброшенные цеха щурились узкими окошками из-за заборов. Лишь из ворот, к которым направлялся Табас – высоких, когда-то выкрашенных в зелёный цвет, а сейчас ржавых – выезжали иногда машины. На входе стояла деревянная будка, в которой играла музыка и сидел старый охранник с красным сморщенным лицом, одетый в застиранную чёрную форму и берет с незнакомой кокардой. Ибар, увидевший его, презрительно поморщился.
– Куда? – гавкнул сторож, заметив, что мужчины хотят пройти.
– На работу, – уверенно ответил Ибар и решительно прошёл за ворота. Охранник снова скрылся в будке, словно его и не было.
Табас только усмехнулся, глядя на то, как его напарник отшил бездельника в форме.
Когда он был на этих складах в прошлый раз, тут бурлила жизнь. Все боксы были заняты, везде сновали многотонные грузовики, а мужики в грязных спецовках разгружали и загружали их. Громко играло радио, ходили, задрав нос, люди в деловых костюмах, решались какие-то вопросы. Кого-то принимали на работу, а кого-то наоборот с позором увольняли, что-то постоянно привозили и увозили, да надрывался рядом с будкой охраны охрипший от постоянного лая сторожевой пёс.
Сейчас же здесь было непривычно пусто. Больше половины боксов стояли заброшенными. Их распахнутые настежь ворота открывали вид на разруху, царившую внутри: мусор, бумага, тряпки, грязные разводы на белом кирпиче стен.
Грузовиков было только три – яркие тяжеловозы с кучей наклеек из разных городов Дома Армстронг. Они стояли у высоких рамп, и грузчики, одетые в промасленные и вытертые синие комбинезоны, носили на руках и катили на рохлях ящики и деревянные поддоны, обвязанные верёвками. Раньше, насколько помнил Табас, их обматывали полиэтиленом, но сейчас от него, видимо, пришлось отказаться из-за того, что метан, этан и продукты переработки стали редки и очень дороги. Наверное, транспорта в городе стало меньше по той же причине: содержать и заправлять личную машину мог себе позволить далеко не каждый.
– Привет! – Табас вышел вперёд и поздоровался с грузчиками, которые уставились на двух подошедших мужчин с подозрением – во многом благодаря голове Ибара, замотанной в бинты.
– И тебе, – кивнул смуглый бородатый мужичонка в толстых очках, подпиравший стену и медленно затягивавшийся сигаретой. – Ищете чего?
– Ищем, – кивнул Табас. – Работу. Есть тут места?
– Ну, места-то есть… – криво усмехнулся собеседник, затушивший сигарету о подошву тяжёлого коричневого ботинка. – Но ненадолго. Месяц-два ещё протянем, и всё.
– А что потом? – удивился Табас.
– А всё потом, – мужичонка сплюнул желтой от никотина слюной на землю. – Остатки базы закрывают, и каюк.
– Ну, это потом будет, – подал голос Ибар. – Закроют, тогда и посмотрим. С кем поговорить можно?
– А хоть и со мной. Поднимайтесь на рампу.
Мужчины поднялись по гулко отзывавшейся на каждый шаг железной лестнице и отправились внутрь помещения следом за мужичком. Внутри склада было на удивление пусто, лишь кое-где стояли коробки и паллеты с товаром. Пол был усыпан пеплом, окурками, кусками картона и бумажными листами, в которых Табас узнал старые накладные. Грузчиков было не так много – все те пять человек, которых видел Табас, подходя к рампе, да плюс ещё трое, сейчас сидевших и игравших в карты.
Начальник провёл гостей в свой кабинет – тесную каморку со старым письменным столом, заваленным всяким хламом вперемешку с «бычками». На стене висел календарь десятилетней давности с неумело отретушированной до нереальной гладкости фотографией бегущих по полю лошадей.
– Работа есть, и она простая, – мужичок сел за стол и воззрился на гостей. – Брать в одном месте и нести в другое. За каждую машину будете получать по десятке.
– Сколько? – не сдержал удивлённого возгласа Табас. Сумма была удручающе мала.
– И как часто машины приходят? – уточнил Ибар, сохранявший спокойный вид.
– В день по одной-две на всю базу.
– Двадцать крон? – возмущённо спросил Табас. – Да этого только на хлеб и хватит!
– Да, – кивнул начальник, глядя на них большими из-за линз глазами, – но это лучше, чем не получать ничего вообще и сидеть без хлеба. Работа непыльная. На фуру у бригады уходит пара часов от силы. В остальное время можете делать что хотите. И вообще, я никого не заставляю. Если не хотите работать – дверь позади вас.
– Когда можно приступить? – деловито спросил Ибар, осаживая взглядом вспыхнувшего напарника.
– Послезавтра можете прийти. Машины обычно приезжают с утра. К семи давайте, не ошибётесь.
– Договорились, – Ибар пожал руку новоявленному начальнику и вместе с напарником покинул ангар.
– Двадцать крон… – сокрушался Табас, чувствуя жуткую досаду от того, что ему придётся работать за такие гроши. Солнце начало припекать, стало жарко.
– Это и правда лучше, чем ничего, – пожал плечами Ибар.
– Я тут в шестнадцать лет за пару часов полтинник зарабатывал. И это даже тогда считалось очень мало.
– Мы ещё не всё обошли, – пожал плечами Ибар. – Полтора дня ещё есть. Поищем. Двадцатка тут, двадцатка там, вот и насобираем на жизнь. Хотя это не дело, конечно…
Остаток дня бывшие наёмники провели в поисках, но так ничего и не нашли. Из всех предприятий функционировали единицы – жизненно важные для города, но там уже давно все рабочие места были заняты, даже несмотря на урезанную зарплату и необходимость вкалывать сверх положенной нормы – вылететь на улицу никто не хотел. Кадровики и начальники раздраженно отмахивались от посетителей, кое-где на дверях предприятий висели листки бумаги с надписью «Набор сотрудников не ведём!».
– Раньше тут не так было? – спросил Ибар уже вечером, когда солнце начало клониться к закату. Мужчины стояли на остановке и ждали, когда приползёт троллейбус. Мимо изредка проходили люди – мужчины и женщины, в которых за версту можно было определить таких же неудачливых соискателей, – да проезжали грузовики. Общественный транспорт в рабочее время практически останавливался, поэтому Табас заранее предупредил напарника, что придётся подождать.
– Да, совсем по-другому. Раньше тут жизнь била ключом, – юноша с досадой осматривал окружавшие его серые заборы, будто спрашивая, что с ними произошло. – А теперь – пустота. Всего-то год прошёл…
– За этот год пустыня продвинулась почти на сотню километров. Дикари – даже дальше. Дом Адмет, который совсем недавно был богатым и влиятельным, обнищал, превратился в чёрт знает что и вынужден бросать своих людей на произвол судьбы.
– И что?.. – Табас не понимал, к чему клонит его напарник.
– Год это большой срок, и события, в которых мы принимали участие, влияют на весь мир, даже на самые отдалённые его уголки. А уж на Дом Армстронг, который с Домом Адмет практически граничит…
Табас задумался.
– Да уж… – сказал он мрачно. – Не хочется думать, что со временем Армстронг превратится в разваливающийся Адмет, а потом в пустыню…
– Всё к тому и идёт, – глухо сказал Ибар, и Табасу на миг снова почудился тот самый зверь, что лучше всего умел выживать посреди песка, порохового дыма и летающего металла.
Какое-то время стояли молча.
– Когда домой приедем, покажу тебе кое-что, – нарушил молчание Ибар.
– Что именно? – напарник заинтриговал Табаса.
– Увидишь. Сказал же – когда домой приедем. А пока… Слушай, а может съездим к Железному Замку? – спросил вдруг Ибар. – Никогда не видел их вблизи.
– Заинтересовался? – Табасу польстило, что его рассказ всё-таки запал напарнику в душу.
– Ага. Ну так что?
– Да не вопрос. Поехали.
Путь обратно занял не так много времени. К счастью, ибо у Табаса едва хватило выдержки.
Постепенно троллейбус наполнялся возвращавшимися с работы людьми. Уставшие мужчины и женщины с рюкзаками и пакетами набивались в салон, утрамбовываясь до тех пор, пока места не оставалось совсем. Табас, стоявший в неудобной позе и зажатый между двух вспотевших полных пожилых женщин, чуть не терял сознание от духоты и обливался потом. Его, в отличие от Ибара, никто не стеснялся толкать, да ещё и покрикивать периодически.
Несмотря на то, что троллейбус и без того еле ехал, он всё равно останавливался на всех остановках для того, чтобы очередная порция пассажиров, крича: «Ну подвиньтесь ещё немножко! В конец салона пройдите!», чуть ли не с разбега врезалась в сплошную массу влажной от пота и раздражённой плоти. Кричали истеричные тётки, плоско хохмил какой-то мужчина, пот стекал со лба на нос и капал прямо на фиолетовую шевелюру женщины, установившей свою тележку Табасу на ноги. Дорога обернулась сплошным кошмаром – Табас молил всех известных ему богов, включая Капитанов, чтобы всё это поскорее кончилось. В голове промелькнуло неприятное воспоминание, испортившее и без того плохое настроение – эта давка очень напоминала момент, когда он лежал на дне воронки, придавленный телами сослуживцев.
– О! Наша! Пошли! – почти прорыдал Табас, испытав ни с чем не сравнимое облегчение при виде нужной остановки. Мокрый юноша сразу же отчаянно заработал локтями, пробираясь к выходу. Позади на него сыпались проклятья, но до них уже не было никакого дела: Табас рвался к выходу с тем же отчаянием, с каким извивался, пытаясь сделать вдох там, в воронке, на далёкой войне.
Свежий воздух показался потрясающе приятным. Он охлаждал раскаленную кожу, и Табас пил его, как воду – жадно и ненасытно.
Где-то с десять секунд Табас стоял, пытаясь отдышаться, и слушал ругань со стороны дверей, в которые старались втиснуться новые пассажиры. В конце концов, в салоне нашлось ещё немного места, двери с шипением закрылись, и ненавистная консервная банка укатила прочь.
– Скотовозка… – с ненавистью выплюнул Табас вслед троллейбусу. Ибар, такой же мокрый, лишь пожал плечами, ничего не говоря. – Пошли.
Центральные улицы Армстронга оказались намного более оживлёнными и ухоженными, сколько Табас ни присматривался, но так и не смог заметить какие-нибудь разительные перемены в их облике. Чистые бульвары и проспекты с аккуратно подстриженными деревьями, создающими на вымощенных плиткой тротуарах приятную тень. Тут было много людей – хорошо одетых и довольных жизнью. Много улыбок и солнечного света, зелени и цветов в клумбах, ярких красок, дорогих машин, витрин с одеждой и украшениями по ценам, заставлявших не верить собственным глазам. Над головами возвышались на десятки этажей дома безупречно белого цвета с зеркальными окнами, построенные в незапамятные времена. Каждое из этих зданий было в своём роде идеалом. Вершиной инженерной мысли другой планеты.
– Таким домам почти ничего не страшно, – рассказывал Табас, пока Ибар пялился вверх, не в силах привыкнуть к такой высоте. – Не споткнись, кстати, – улыбнулся он, не удержавшись от колкости, и продолжил: – Кстати, этим домам лет почти столько же, сколько жизни на Кроносе.
– Да иди ты! – недоверчиво посмотрел на него Ибар.
– Ага. Я же говорю – это шедевры. Все Стандартные Конструкции спроектированы с огромным запасом прочности и феноменальной надёжностью. Да и строили тогда не люди.
– А кто? – саркастично ухмыльнулся напарник.
– Машины. Роботы, я имею в виду, – после этой фразы Табас поднял ладони, как бы защищаясь, и пояснил: – Да-да, я знаю, что звучит как очередная бредятина.
– Да нет, это как раз нормально. Я слышал про такие. Они ещё где-то есть. Кажется, у какого-то из Домов есть танки без экипажей. И самолёты, вроде.
– Самолёты? – настала пора удивляться Табасу. – Так сейчас же, вроде, никто не летает.
– Как ты там говорил? За что купил – за то и продаю, – пожал плечами Ибар и снова поднял голову вверх, рассматривая высотные дома.
Все проспекты Армстронга расходились из одной точки правительственного квартала – с площади Пионеров. Площадь представляла собой огромную и сложную транспортную развязку. Над ней висела переплетённая в самых изощрённых комбинациях паутина толстых проводов и кабелей, питающих троллейбусы, а в центре, освещённый ярким солнцем, играющим на плавных изгибах и пускающий зайчики от начищенных поверхностей, стоял памятник Первопроходцам. Три могучие фигуры в громоздких скафандрах, держащие в руках шлемы. В середине – первый Капитан корабля «Армстронг», основатель города и Дома. Широкоплечий, с красивыми мужественными чертами лица и массивной челюстью. По правую руку от него находился ещё один мужчина – более интеллигентный, с бородкой и непонятной штуковиной в руках. Табас помнил, что это какой-то учёный, тоже большая шишка в Экспедиции. А слева от Капитана, ближе, чем бородатый учёный, почти впритирку, располагалась изящная даже в скафандре женщина с длинными волосами. Жена Капитана, первая во всех смыслах леди Армстронга.
По площади тут и там сновали троллейбусы и машины, будто и не было в мире дефицита топлива, а за ними, за площадью и статуей, возвышалась стена, из-за которой на несколько сотен метров вздымалась угловатая серая громадина Железного Замка.
Он впечатлял. Массивное основание и сужение ближе к верху превращало корабль в высокотехнологичную пирамиду. Серый металл корпуса, плавные изгибы, чередующиеся с острыми гранями и углами. Трубы, уступы и контрфорсы, какие-то металлические выступы, похожие издалека на горгулий, провалы люков, переделанных в балконы, и ни одного, даже самого маленького, окна. Было видно, что некоторые части замка повреждены – там металл заменял обыкновенный кирпич, бетон или белый материал, которым были покрыты высотные здания центра. Эти заплатки не выглядели уродливо, наоборот, добавляли Замку брутальности и смотрелись как шрам на лице старого солдата.
– А что там? – спросил Ибар, ткнув пальцем в одну из «заплаток».
– Изначально город строился из частей корабля. Разбирались ненужные модули, и уже из этого материала делали то, что необходимо, – пояснил Табас.
– Круто, – обожжённый наёмник рассматривал Замок, задирая голову, видимо, пытаясь представить, как эта многотонная громадина приземляется на Кронос. – Пройдёмся вокруг?..
Мужчины тронулись с места и прогулочным шагом, никуда не торопясь, побрели влево – к подземному переходу, из которого доносилось гитарное бренчанье и голос уличного музыканта.
Табас, пытавшийся узнать песню, поначалу не заметил перемен в настроении окружающих людей.
Улыбки исчезали с лиц, люди были чем-то обеспокоены – многие из них смотрели на часы, словно куда-то опаздывая.
– Что происходит? – спросил он вслух, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Не знаю, – ответил Ибар, останавливаясь. – А на что это похоже?
Люди оставляли свои дела: вот отошёл от ларька с газетами продавец, девушка заперла разноцветную будку с крупной надписью «Мороженое», другие прохожие сворачивали к витрине магазина бытовой техники, где были выставлены телевизоры. Там уже собралась порядочная толпа, и происходящее на экранах нельзя было разглядеть. Люди приближались, вставали на цыпочки, вытягивали шеи и, разочарованно качая головами, отходили в сторону, к другому пункту сбора – новенькому металлическому столбу, на котором висели четыре рупора, направленные во все стороны.
Он находился совсем рядом, и вскоре наёмники, сами того не желая, оказались посреди множества жителей Армстронга, тянувшихся к вожделенному столбу, как сектанты к объекту поклонения.
Насторожившийся Табас хотел сказать Ибару, что ему всё это не нравится и нужно отойти, но заиграла бравурная музыка, заставившая его вздрогнуть от неожиданности. Она была слишком насыщенной, пафосной и неуклюжей – как раз такой, как надо для пропагандистской передачи. Люди замерли, устремив странные взгляды на серые глотки рупоров. Улицы замерли, никто больше никуда не шёл, все разговоры мгновенно стихли.
– Смотри! – сказал Ибар, указывая на другую сторону улицы. Там, на белой стене высотного дома, был смонтирован огромный экран, где на чёрном фоне алели буквы «Внимание!»
– Эй! Потише! – прикрикнул на них кто-то из группы молодых спортивных парней, одетых в камуфляж с красными повязками.
Табас был в замешательстве – до этого он не видел ничего подобного.
– Дорогие соотечественники! – разнёсся, отдаваясь гулким эхом по замершим городским улицам, зычный мужской голос. Табас, приподнявшись на цыпочки, посмотрел на экран вдалеке и увидел диктора – пожилого мужчину в костюме. В его чёрных волосах пролегли седые ниточки, а мужественное лицо вызывало симпатию. – Вас приветствует служба новостей Армстронга. Сегодня стало известно, что Дом Адмет, окончательно и бесповоротно разгромленный на южном фронте, вместо того, чтобы спасать своих мирных жителей, поспешно перебрасывает свежие силы на север, к нашим с вами границам.
Диктор говорил с искренней горечью, но Табаса было не обмануть. Во время службы он наслушался достаточно пропагандистских речей для того, чтобы не верить впредь ни одной.
– Эй! Не видно же! – шикнул кто-то за спиной, и наёмник, обернувшись, увидел низенькую старуху, которая знаками показывала ему встать как положено и не вытягивать голову. На старуху тоже зашикали, боясь пропустить хоть малейшее слово, сказанное диктором.
– Становится ясно, что на наш Дом в скором времени будет совершено вероломное нападение. Уже не вызывает сомнений тот факт, что Дом Адмет готовится к войне. Они сами не скрывают своих намерений.
Картинка на экране сменилась – теперь показывали бесконечные железнодорожные составы с платформами, на которых стояло нечто угловатое, укрытое брезентом, вздымавшее ввысь стволы орудий, высовывавшихся из-под ткани. Из окон пассажирских вагонов торчали головы бородачей в песочных кепках – гвардейцы, как понял по блестящим латунным кокардам Табас. Один состав, второй, третий, самолёты, пехота на марше. Постепенно изображение становилось всё более контрастным, появился странный красный оттенок, который с каждой секундой прибавлял в насыщенности, внушая неприязнь к показывавшимся картинам. Заиграла какая-то музыка, так же, как и оттенок, постепенно усиливавшаяся.
Мрачная, монотонная, наводящая жуть. Сам голос и слова, которые он произносил, были под стать общей атмосфере и очень метко били по эмоциям. Мозгом Табас понимал, что его дурят, кормят ядовитой гадостью, специально пробуждают в нём отчаяние и страхи, но ничего не мог с собой поделать и с каким-то непонятным ему самому мазохизмом хотел смотреть и ужасаться ещё и ещё.
– Захват сопредельной территории стал для наших бывших союзников выходом из безвыходной ситуации. Как животные, цепляющиеся за жизнь, они готовы рвать глотки тем, кто живёт лучше, чем они. Вместо того, чтобы принять протянутую им руку помощи, Капитан Дома Адмет вцепился в неё, как бешеный пёс.
Табас заметил, что стиль речи постепенно менялся – от сухого и информативного к эмоциональному и агрессивному. Юноша посмотрел на Ибара, хмуро внимавшего голосу диктора, и на миг ему показалось, что напарник верит в этот фарс. Захотелось стряхнуть с себя это наваждение, во весь голос закричать, опровергая всё, что лилось липким потоком из динамиков и экранов, но чувство самосохранения подсказывало, что это будет самое глупое самоубийство в истории.
Всё это – неисчислимые колонны войск Дома Адмет, голос и музыка, прямо-таки запихивали внутрь человека нужный настрой.
Замершие люди, молча ловившие каждое слово, были сейчас едины, как никогда до этого. Полное растворение. Все, начиная от богатого бизнесмена, шедшего к машине, и заканчивая дворником в оранжевом жилете и продавщицей мороженого, были одной семьёй, сплотившейся вокруг общей напасти и забывшей на короткое время обо всех социальных и материальных барьерах. Кругом были братья и сестры. И их глаза горели ненавистью, слезились от осознания коварства врага и надеялись, что сейчас диктор их спасёт и скажет, что всё не так уж и плохо.
И он дал им это.
Ведущий замолк на полуслове. Музыка также замерла, сменившись спустя миг такой же громкой, но уже приятной уху, лёгкой, возвышенной, полной надежды. Как будто наступил рассвет после долгой тёмной ночи, полной ужасов.
– Но нам есть, чем ответить безумным ордам! Мы не допустим очередного удара в спину! Шпионы-террористы, которых к нам засылали под видом беженцев, будут выловлены все до единого, а вероломное нападение обернётся для Адмет морем крови их собственных солдат. На страже границ стоят верные сыны Дома Армстронг, готовые отдать жизни за Его Превосходительство и наших с вами родных и близких! Плечом к плечу…
Экран показывал новые колонны – теперь уже со знаками различия Дома Армстронг. По дорогам катили сотни танков, пылила пехота, сплошь состоявшая из улыбчивых здоровых парней с правильными чертами лица.
– Наши храбрые сыны готовы отразить любой удар и закончить войну на территории агрессора! Армия готова пройти победоносным маршем по территории противника, а ядерные стрелы сотрут в радиоактивный пепел любой намёк на сопротивление! Судьба вражеских полчищ заранее предрешена! – и всё в подобном ключе. Музыка заставляла трепетать, голос давал надежду. Многие не скрывали слёз, а диктор, не сбавляя темп, распалялся всё сильнее и закончил выступление уже не осмысленными предложениями, вовсе нет: он выкрикивал лозунги, каждый из которых находил в душе Табаса живой отклик. Находил вопреки мозгу, кричавшему, что это всё неправда, и безуспешно пытавшемуся взять тело под контроль.
Наёмник еле сдерживался от того, чтобы не повторять лозунги за диктором, как это делали все вокруг, был опьянён чувством единства со своим народом. Ещё немного – и он полюбил бы Его Превосходительство всей душой и со всех ног побежал бы на вербовочный пункт.
– Храбрость и Воля! – выкрикнул диктор, и музыка, ещё недавно бывшая просто фоном, плавно перешла в первые аккорды гимна Дома Армстронг.
Недавние молодчики, что смотрели на Табаса и Ибара с неприязнью, несколько раз громко проорали последнюю фразу диктора и нестройно запели, заражая своим энтузиазмом остальных:
– До-ом, в котором живет воля…
– Ура-а! – неожиданно громко прокричал над самым ухом Табаса обожжённый напарник и, когда наёмник обернулся, процедил тихо сквозь зубы:
– Пошли отсюда. И живее.
Ибар подхватил Табаса под локоть и повёл с площади прочь. Чем больше проходило времени, тем осмысленнее становилось выражение лиц людей. Они трясли головой, будто пытаясь отделаться от наваждения, и шли дальше по своим делам, словно и не стояли только что, плача и надеясь на то, что ведущий их утешит, скажет, что всё хорошо и бояться не надо.
– Ты вообще что-нибудь слышал про то, что Адмет собираются нападать на Армстронг? – вполголоса спросил Табас спустя пять минут быстрой ходьбы. Мужчинам хотелось убраться подальше с улицы, которая только что была полностью заполнена сумасшедшими.
– Нет. Но, думаю, до нас бы слухи и не дошли.
– Резонно…
– Меня больше беспокоит то, что Армстронг так громко бряцает оружием, – пробурчал Ибар, обращаясь, скорей, к себе.
– Да, меня тоже это напугало. Ядерные ракеты… Да уж, – Табас поёжился. Ему стало страшно от осознания того, что вскоре Армстронг может развязать ядерную войну. – Должно быть, дела идут плохо. Если вот так вот, на всю страну говорят, что готовы запускать ракеты…
– …То они сами боятся, – продолжил Ибар за своего напарника. – Это значит лишь то, что армия Армстронга вовсе не так огромна и страшна, как на видео. Это крик слабого.
– Глупо всё это как-то… И почему Адмет не хотят союза? Им бы помогли остановить дикарей. Думаю, регенты нашего Капитана понимают угрозу и поддержали бы Адмет войсками и прочим… – задумчиво сказал Табас.
– А вот об этом я хотел поговорить с тобой, когда мы окажемся дома, – сказал Ибар с усмешкой глядя на молодого напарника. – Терпение.
Добрались уже затемно. Идея снова лезть в переполненный общественный транспорт показалась самоубийственной, и потому обратный путь мужчины прошли пешком. Армстронг оказался на удивление маленьким. От центра до дома – всего полтора часа неспешной ходьбы. Табас вспоминал, как он ещё в детстве бродил по этим улицам, втайне от матери убежав из двора, где ему было разрешено гулять, в большой мир. Тогда всё вокруг казалось огромным и безопасным, даже с учётом постоянных сплетен о том, что в городе снова среди бела дня кого-то убили.