Текст книги "История одного безумия (СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– И что?.. Бенедикт помог ему умереть?..

– История об этом умалчивает…

– Вы, наверное, писатель… или поэт… воображать необходимо, но понемногу… я тоже иногда воображаю, но не пытаюсь идти дальше того, что мне кажется правдоподобным…

– Писателей много, и все говорят об одном и том же… я не понимаю, почему их вообще кто-то читает?..

– Они излечивают нас от страстей, будят воображение, отгоняют страхи…

– Многим лучше бы вообще не писать…

– А философов еще больше, чем писателей…

– Философы учат нас жить достойно и радоваться всему…

– Чему радоваться-то?.. тому, что нас ждет?..

– Просто жить уже хорошо, а радоваться при этом – это уж слишком… но продолжайте…

– Что делал Бенедикт?.. пел, пил и влюблялся… что?.. нет, я не женат, но был женат… женщины сами по себе нечто прекрасное и, может быть, даже полезное, но поскольку они мне мешали, когда вмешивались в мои дела и пытались проводить со мной все время, я бежал от них, и все еще бегу… что?.. да, все жены Бенедикта переселились на небо наводить там порядок, но иногда они являются ему в видениях и описывают увиденные там зрелища… а вы?..

– Что я?..

– Вы женаты?..

– Нет, я стараюсь держаться от женщин подальше… продолжайте, я хочу услышать продолжение истории незнакомца… он назвал свое имя?..

– Нет… израненный, он не переставал мучиться… жена ушла от него, он пытался покончить с собой… описал Бенедикту свое бегство, крушение парома… Бенедикт слушал, не перебивал… он тоже плыл на этом пароме… и после крушения очутился на птичьем острове, где научился птичьему языку… потом вернулся в город, стал проповедовать свое учение…

– Во всем его учении только цветы красноречия… и намеки, не удовлетворяющие никого…

– Говорят, он мог очаровывать и увлекать женщин…

– Ну да… женщинам интересна игра словами и выражениями, а не суть дела… после суда мои отношения с ним прекратились, однако не остались без следа… у меня с ним была переписка, пока он не стал выдавать мои воззрения за свои…

– И все же почему женщины были от него без ума?..

– Наверное, они распознавали в нем нечто женственное, первозданное, близкое их собственной природе…

– Я знал его первую жену, Аду… духовно она была более развита, тоньше чувствовала, чем Бенедикт и относилась к нему настороженно… дядя Бенедикта был неравнодушен к ней… что?.. да, он оставил замогильные записки, в которых предсказал нашествие грязи и войну с собаками… ему приписывали множество сбывшихся пророчеств, но я продолжу… Ада ушла от Бенедикта, просто исчезла… он искал ее, не нашел и стал писать плачи…

– Говорят, Ада постриглась… она уже умирала, но бог ее оживил…

– Ну да… Бенедикт стал звать ее не Ада, а Рая…

– А я слышала, что Бенедикт был влюблен в примадонну… Ада не могла вынести происходящего у нее на глазах и, следуя безрассудному разуму, покончила с собой в петле…

– Покончила с собой не Ада, а примадонна…

– Смерть примадонны на сцене театра всех смутила…

– Говорили, что она не смогла выйти из роли…

– А я слышала, что ее уличили в том, что она лживо предсказывала… похоронили ее тайно, и ушли, а утром на ее могиле нашли младенца… ему шел второй год, так он сам сказал… он имел мало сходства с лицом примадонны… он не плакал, он листал замогильные записки Кириллова с предсказаниями, написанными на туманном языке, который обычно употребляют в предсказаниях… так вот, малыш не плакал… он читал, смеялся и прыгал, радуясь… что?.. нет, я не знаю, кто отец малыша, и как он оказался на кладбище… я решила побыть с малышом и узнать конец дела, которое бог соблаговолил мне открыть… вдруг откуда-то из облаков раздался голос… я упала ниц, а когда подняла голову, увидела перед собой Кириллова… над его головой светился нимб… потом слетелись птицы, все, сколько их было на небе… подняли гам…

– Продолжайте…

– Я думаю, не Кириллов был отцом малыша, бог его нянчил… не похожий, он сделался похожим на мать… все ему улыбались, деревья ликовали, превозносили его, склонялись, принимали его за ангела… помню, яблоня расцвела, а сейчас она сохнет… так вот, смотрю я на малыша и трясусь, как в ознобе… с неба мне пламя грозит, а на него роса падает, божьи слезы… ночь кончилась… и пришло мне несчастной спасение, вспомнил обо мне бог и задернул занавес… помню, я рассказала о видении могильщикам… странный и поразительный мой рассказа их встревожил и смутил… один из могильщиков узнал меня, говорит, ты стала мишенью своего прежнего безумия и увидела малыша с лицом отчасти похожим на примадонну… но я же не только увидела младенца, я взяла его на руки и подержала на руках… и мои мысли, что смешались и были в беспорядке, упорядочились сами собой…

– Так что малыш тебе сказал?..

– Он сказал, что ему надлежит совершить здесь все то, для чего он послан… это его второе пришествие… в первом пришествии евреи, собравшись в толпу, распяли его, хотя он был достоин не смерти на кресте, а поклонения…

– Говорят, в то время, когда его распяли, солнце покрылось мраком и земля, всколебавшись, потряслась… сам же он после трех дней воскрес из мертвых, и явился многим, и указал им путь жизни… многих мертвых он призывал и будил, как будто от сна, слепым от рождения он открывал глаза, излечивал он и хромоту, правда, сам хромал… я своими глазами видел злодеяния против него, преследование и приготовления к распятию, и, увидев все это, помню, я сказал себе: одно из двух, либо он бог, либо сумасшедший, если соглашается творить над собой такое… я пригласил его в наш город… он обещал прийти и пришел… он ходил с афишкой на груди и пел плачи… никто не видел его смеющимся, но часто видели плачущим и живущим в скорби и печали… он тоже предвидел нашествие грязи… и это бедствие случилась, горы поколебались, камни расселись, в земле появились провалы… многие в ту ночь погибли, поглощенные провалами, так что даже тел их не нашли… говорят, исчез в провале и театр… там и место, этому бесовскому учреждению…

– Театр не исчез… стоит на своем месте…

– Да?.. странно, но я продолжу… настало для города время лишений и скорби, пришло возмездие… что?.. да, все там будем… нет, в рай мало кто попадет, места там мало… помню, как с плачем люди рассказывали о том, что им пришлось терпеть, показывали свои раны… говорили и о смерти примадонны, но в ад она не попала, и от рая спаслась…

– Говорят, она пользовалась покровительством мэра…

– Слухи не прибавляли к ее истории ничего ценного… они только все преувеличивали… влюбленный, мэр обещал ей скипетр и корону, но слово не сдержал… был покорен очередной страстью, хотя уже не способен был любить… и вдруг он исчез… говорили, что он скрытно переплыл пролив и высадился на побережье другой страны…

«Ну да, я помню эту историю… – подумал Марк… – И впрямь решил бежать, идиот… и не один, с некой прелестницей… лицо у нее было в оправе рыжих волос, а глаза мерцали темным блеском… он пустился в бега и в блуд… и умер, измученный напрасным вожделением…

И кому он достался?.. небу или аду?..

Оставшись в одиночестве, дева сменила облик, стала нимфой… днем она сидела на камне и чахла бедная и бледная, а ночью звала смерть, кричала: смерть, где твое жало…

Эхо повторяло ее крики, смешивая боль с блаженством…

Что это со мной?.. пишу вкось и вкривь… рука дрожит…

Опять этот странный подземный гул… ад рычит как свора собак…

Откуда этот дым и смрад?.. где-то что-то горит или тлеет…

Где бы сесть, сил нет стоять и ждать… дряхлею… загляну-ка я в беседку…

Кто эта женщина?.. лежит, простерлась… жива ли?.. или уснула навек?..

Эй, очнись!.. или ты уже на небесах?.. смерть открыла тебе дверь туда бесшумно, как всегда…

Увы, вернуть тебя оттуда я не властен… да и никто не властен, даже бог…

А она красива…

Веки у нее дрогнули… или показалась?..

Нет, не показалось… глаза она открыла… в глазах страх и боль… очнулась, но нечем мне ее ободрить… я не бог…

Напрасно я потревожил твой сон… спи…

Кого она мне напоминает?.. неужели это Рая?.. боюсь поверить… просто копия Раи…

Говорят, у нее было шесть или семь мужей, но она осталась невинной… не буду спорить, знаю, что в любовных тонкостях все женщины искушены с рожденья…

Что делает прелестница?.. спит… усыпил ее шум моря…

Веки ее дрожат, что-то ей снится… наверное, кто-то вошел в ее сон… старик или юноша?.. вошел и ужаснулся… для рассудка в снах этой женщины нет места…

Сон что-то рисует ей, какие-то картины…

Она уже не женщина, она дева… вдруг она вздрогнула, привстала, озирается, кого ищет глазами, ломает руки… смерть зовет… но зов ее тонет в гуле прибоя, исполняющего какую-то фугу… или реквием…

Дева снова опустилась на скамью, легла… лежит, ни живая, ни мертвая… однако губы ее шевелятся… что-то она шепчет, сопровождая слова вздохами… кажется, пришла в себя, привстала, ощупывает ложе…

Наверное, кто-то ласкал ее во сне, творил блаженство… ага, увидела меня, смотрит, думает, кто я, и что я пишу?..

По всей видимости, ее отвлекают картины сна…

Тонкой рукой дева тронула губы, что-то прошептала…

Опять она одна, наедине с тоской и страхами…»

Воцарилась гробовая тишина…

Марк склонился, попытался помочь женщине встать, надо сказать, неумело…

«Мне лучше в петлю, а не в объятья…» – подумала женщина, кутаясь в складки мантии…

С минуту она лежала без движения, простершись, потом все же привстала, заговорила о рукописи некой поэмы…

Мэр ее сочинил… примадонна восхваляла его опусы, хотя и с преувеличениями… ей нравилась его пылкость, правда, иногда она производила впечатление сердечного припадка… ей казалось, что он мог погибнуть от воодушевления и страстности…

В поэме мэр объяснялся в любви к женщине, которую обвиняли в убийстве мужа, он был старше ее почти на 30 лет… в воображении она пыталась отрубить ему голову, но бесы окружали голову старика ложными головами, чтобы она ошиблась…

Говорят, для написания этой поэмы мэр завербовал Бенедикта…

Бенедикт был человеком кротким и согласился… мэр запер его в замке с примадонной…

Любовь к примадонне лишила Бенедикта разума… такое бывает с людьми, когда они занимаются писательством…

Писал он довольно долго… поэма удалась… примадонна одобрила ее… мэр просиял и раскраснелся от радости… и обещал продолжение, которое касалось рождения ребенка, мимолетно посетившего здешний мир… имя для бога он получил уже после смерти…

Свое авторство Бенедикт утаил из скромности, хотя имел воинственный характер и известную отвагу…

Мэр отблагодарил Бенедикта нечаянными радостями и предвкушением многих других перемен к лучшему… он предложил Бенедикту свое покровительство, отчасти, чтобы унизить его…

* * *

Смеркалось…

У афишной тумбы девочка 13 лет играла на скрипке… фальшивила…

Порыв ветра, протяжно взвыв, растрепал ее волосы, взметнул платье, как крылья, готовившие взмах… они приказа ждали, не дождались и опали…

Ветер смолк, затих…

Капля дождя упала на лицо Марка… отрезвила…

Марк и женщина в мантии глянули друг на друга…

– Что вы сказали?..

– Не помню что… спросил что-то наугад… простите, позвольте вам помочь… нет, не словами… слова бессильны, блеклы, нищи… дайте мне вашу руку, я сосчитаю пульс…

– Вы доктор?..

– Где вы живете?..

– А вы?..

– Пульс у вас ужасный…

– Ах, оставьте…

– О да, разумно… как же я посмею вам перечить… однако я могу помочь вам встать, подставив шею… вы так нежны, изящны…

– А вы такой тощий… и хромаете… я сама… для вас я непосильный груз…

– О нет…

– О да… что с вами?..

– Не знаю… слабость, головокруженье… пожалуй, я прилягу… я вижу, вас объяла жуть… не пугайтесь, такое со мной иногда случается и ваша помощь мне не повредит… разбудите меня, если я вдруг засну… ночью я не сплю, а днем проваливаюсь в дремоту, как в яму… книгу положите рядом со мной… вы смеетесь?.. что вас рассмешило?.. мое предложение?.. хотите стать моей женой?.. впрочем, нет, не надо… начнутся пересуды, а мне лучше оставаться в тени… я все еще под следствием…

– Вы больны… вас всего трясет…

– Это озноб… пройдет…

«Кто он?.. кто мне его послал?.. похож на Бенедикта… или это только образ, тень его?.. бог мне его послал, сущий везде… плотью облек его невидимую жизнь… сердце трепещет, колотится, но я креплюсь… зубы стиснула, своей тоски, унынья не выдаю…

Опять этот хриплый подземный гул, похож на лай своры собак… и дождь заморосил…

– Вы кто?.. – спросил Марк…

– А вы кто?..

– Я никто… одно время пела в хоре…

«Жив ли Бенедикт?.. он пытался стать богом, лучше бы оставался простым смертным человеком… на небе те же беды, что и здесь…

Смутно помню, что произошло… помню жуткий скрежет… бог меня спас, сумел извлечь из зыби волн…

Помню, как тучи кружили, гремели, делались багровы…

Бенедикт ввел меня в свои чертоги под нависшей скалой…

Он говорил, я слушала, послушно, кротко… начал он от Тьмы и Хаоса… Хаос родил свет, оплодотворивший Тьму… появились отец и мать… за ними по пятам шли дети, рожденные от них один за другим…

Шли они молча…

Вдруг заговорила одна из женщин, отважилась, пожаловалась матери на отца, та ответить не могла, почему и заплакала навзрыд… с тех пор мы и плачем…

Помню, я вышла из пещеры в слезах…

Был вечер, на море царил штиль… вокруг покой и радость, но меня томила грусть… я шла вдоль берега и пела плач, когда меня окликнул морской капитан… он просил любви, а не унылых, скорбных нот…

– Что там за шум?..

– Кажется, явилась примадонна… и не одна, со свитой… толпа ее приветствует…

– Боже, это же Бенедикт… и он в ее свите… совсем старик… – сказала женщина в мантии…

Глаза женщины в мантии распахнулись широко… что-то в них мелькнуло…

Марк не успел рассмотреть, что…

2

Появление на площади у руин театра примадонны со свитой толпа встретила громко и радостно…

Бенедикт глянул на толпу… щеки его зарделись, в висках застучало…

«Что я здесь делаю?.. ну, не безумен ли я!..

Они ждут слов… удивительно, но факт… они, имеющие в себе сладость добродетелей, пришли не к богу, а к раздражающему бога… не к благоухающему, а к зловонному…

Что я могу им сказать?.. возомнил себя богом для людей, которые не рассуждают и не выбирают, а просто существуют по мере сил и возможностей…

Нет, я не уйду, буду говорить, пока не пойму, что говорю…

Не избежал я всех козней врага, допустил до себя плотские удовольствия… что еще?.. был беспечен, не всегда трезв, предавался сну без меры… во сне подвергался искушениям… со стыдом и смущением думаю об этом…

Бог отворил мне рай, показал дорогу на небо, но я злополучный и жалкий выбрал ад… проводил там дни в кромешной тьме, в которой удобно уловляться всяким грехам…

И я не знал, где был?.. знал!.. я испытывал себя и надеялся на бога… дружил с порочными людьми, такими же злополучными и жалкими, в ком нет терпения…

Я расточал ночи и дни в поисках наслаждений… у меня было много женщин, но я не был с ними мужчиной… я был мужчиной лишь по своему упрямству… и лишь вводил в гнев бога, но какой отец всерьез гневается на своего сына?..

Я скажу им – бойтесь таких, как я, и будьте настороже…

Я подвергался многим потерям, проводил жизнь в сомнениях… и если что-нибудь мне не причастно, то это не от слабости или моей ограниченности, а от неспособности тех, кто не стремится принять мой свет и озарение, через которые видима моя сила и божественность, отгоняющая всякий обман…

У меня было все, мне завидовали и ждали, когда на меня обрушится беда…

И беда обрушилась…

Рая спасла меня от петли…

У нее были задумчивые глаза…

Миром правят не поэты и философы или политики, а женщины…

Помню, когда Рая отдалилась от людей, я искал ее… и все еще ищу, но отыщу ли?.. она как наваждение… по ступеням скал я поднимался к небу и падал ниц, устрашенный величием и красотой мира… я спускался вниз… шел и пел… нет, я пел не гимны, я пел плачи…

И народ взирал на меня с восхищением и слезами…

Я пел по вдохновению… не избегал я и фигур речи и тому подобного притворства, свойственного поэтам…

Где я только не был, пока не очнулся в пещере на одном из западных островов, их еще называют блуждающими… и в этом месте моя история прервалась, то ли бог меня взял, то ли Марк умер… он словно слуга божественного провидения… он пишет мою историю, а я живу по написанному, отделенный от него пространством и временем…

Марка считали второстепенным писателем и даже незначительным… объяснить это можно только завистью и недоразумением…

Нельзя было не отметить благозвучие и изящность его стиля…

Я ничего полезного не открыл, хотя был одарен природой и имел язык и проницательность ума…

Я видел видения… чаще всего мне являлась Рая…

Мать Раи была изнасилована, забеременела, а через семь месяцев родила недоношенную девочку, появлению которой была не рада…

Она отдала ее в хор монахинь из-за ее голоса…

Голос у нее был как у сирены… так говорили сочинители мифов…

Рая приняла эту историю о своем происхождении, хотя своим отцом считала меня, правда, молва уверяла, что я ее сын, а не отец и унаследовал ее пороки и славу…

Запутанная история…

Да уж…

Это еще не все… молва уверяла, что я умер и воскрес, снова сделался человеком, принял плоть и возомнил себя богом… я видел Аду в видениях… видел я ее и наяву, страдал вместе с ней… на ней была одежда монахини… она не искала искушений и временную сладость греха…

Надо сказать, что смерти я подвергся не призрачно…

Я говорил об этом в своих плачах, но, как и почему это случилось, я умолчал…

Умолчал я и о том, как вел борьбу против ада, его ангелов и противных сил, если они на самом деле существуют, а они существуют…

О чем это я?.. даже если во всем этом можно что-то понять, в чем я не уверен, поможет ли это мне?..

Все мои мысли нечисты и случайны… они были описаны Марком, когда он жил в замке примадонны, от которого остались руины… и сад заглох…

Я жил в угловой комнате флигеля, сдавленной массивными стенами, скудно освещенной… узкие окна выходили в сад и на террасу, с которой можно было спуститься к морю или подняться на гору, где я не раз становился жертвой наваждения, вызванного кознями нечистой силы… из скал высовывались чьи-то руки, головы и преследовали меня жутким смехом по коридорам и лестницам, которые шли то вверх, то вниз и обрывались вдруг в бездну или упирались в стену… я тщетно пытался выбраться из этого кошмара, деформирующего пространство, в котором я был самим собой и кем-то еще, произносящим какие-то слова, фразы…

Ничего реальное… я говорил все это, и ничего не понимал из того, что говорил и видел…

Кто такой Марк?.. мы познакомились с ним у портного… мне было 13 лет, ему чуть больше…

Портной был писателем, гением, человеком замечательным уже потому, что его заметили…

Говорили, он призванный… он что-то устанавливал, обещал, называл даже место и время то ли гибели мира, то ли его спасения…

Все мы призванные… со своими бредами и желаниями…

Каждый вносит свое, редко оставляя следы заимствований… многие повторяются, не говорят ничего нового сравнительно с другими, а если и говорят, то совсем неубедительны…

Марк говорил, что мне поставили статую на площади одного из западных городов, что представляется мне маловероятным, хотя он приводил описание этого города со многими подробностями…

В своей книге он писал о моей смерти и воскрешении, о путешествии по аду… я там проповедовал, потом рассеял тьму и освободил мучеников от воображаемых страданий, которые они должны были переносить с терпением…

Он описал или списал этот рассказ с оттенком восторженности и торжественности…

Марк мой историк… он говорит, что писал мою историю и плакал…

Помню, его откровения взволновали толпу… поднялось движение… дошло до драки и убийств…

Вмешалась власть с чисто полицейским интересом…

Дело кончилось тем, что меня отправили в ссылку, где я и скончался во второй раз… повторилась та же самая история, о которой запуганная молва умолчала, как и о движении, поднятом мной…

Я помню свою первую смерть… это нечто такое, чего забыть нельзя… я ощущал ее как тягость… и описал ее в одном из своих плачей…

Увы… народ безмолвствовал, а дети забрасывали меня камнями и грязью… я обращал их в бегство и они разлетались, подобно птицам…

Меня пугал мой гнев и мои мысли…

В замогильных записках мой дядя предсказывал гибель городу… он опустошил город без всякой пощады нашествием грязи, проклял его жителей, и наслал на них собак…

Увы ему… увы и мне… увы, увы…

Одиночество довело меня до петли… я повис в петле… и очнулся в гробу от дыма кадила и увидел лицо дьякона, искаженное гримасой страха…

Бог позвал меня, и я встал и пошел за ним…

Я шел и смотрел по сторонам…

Вокруг вода и небо…

Я почувствовал себя невесомым и вознесся… я обрел себе место на небе, как некий бог… какой, неизвестно…

Внизу стояли тучи, гремели громы, пугали, смущали душу…

Помню, я поднял голову, глянул в темноту свода… во мне уже не было страха, я был доволен всем вполне, без принуждения…

Воцарилась ночь и я заснул… сон обнял меня, и в меня ворвалось, ни мало не медля, все нечестивое, грубое, злое…

В ужасе я очнулся…

«Неужели все это во мне?..» – подумал я… ужас потряс меня, волосы вздыбил… мне показалось, что поколебалось небо и звезды сошли со своих орбит…

Я увидел, как ко мне потянулись сотни рук… я был окружен гулом, ропотом толпы…

Голосом и рукой я подавил волнением толпы…

Воцарилось безмолвие…

Я выступил вперед перед другими и заговорил… я говорил о том, что другим было неизвестно… я сосредоточил на себе внимание и мог возбудить противодействие толпы…

О чем я говорил?.. я, сумасшедший, в бессилии понять самого себя… я говорил о боге, посылающем благо и зло, чаще зло…

Фразы, высказываемые мной, производили странное впечатление…

Я объявил этот день несчастным и толпа, хоть и не понимала меня, но покорилась…

Так кто же я?.. бог или преступник и враг государства?.. если я преступник, отчего же меня не разыскивают?.. власти не верят в мою опасность… не доверяют они и молве… толпу я скорее сдерживаю, чем возбуждаю… однако, достаточно было одного доноса и меня отправили в изгнание с утратой прав на имущество… меня заподозрили в заговоре, и я бежал, оставив после себя могилу на старом еврейском кладбище и крест, которому люди все еще поклоняются…

Нужно признать, что я не был осторожен… время было смутное, возникали толки о конце мира, о десяти казнях египетских и о рогах апокалипсического зверя… некоторые говорили об этом даже со злорадством, и рисовали ужасы, которые постигнут город и горожан…

Политики я сторонился, и не собирался принимать участие ни в каких революциях…

Некоторые вменяли это мне в вину…

Я был просто жертвой интриг и недоразумений… я подвергся бы преследованиям, даже если бы и не был заговорщиком, и держался подальше от примадонны и ее свиты… это она производила волнения и беспорядки… говорят, у нее было прямое столкновение с мэром, когда она еще не была великой, но дело это неясное и дало повод заподозрить какого-то агитатора…

Дядя не допустил суда над примадонной, он отдал ей свой замок, где она писала мемуары, а меня судили и отправили в ссылку на птичий остров…

На мне не было вины, хотя в моих отношениях с примадонной было много неясного и за границей дозволенного…

Меня не было в городе, когда случился пожар… театр сгорел дотла… уцелела лишь сцена и гримерная комната, в которой нашли мой труп…

Ходили слухи, что мать мэра была замешана в поджоге, но следствие указало на других, выставив виновницей Кассандру, которую и уличили не столько в поджоге, сколько в ненависти ко мне и мэру…

Мэр подверг Кассандру и ее последователей изысканной казни…

Ходили слухи, что это Кассандра через подставных лиц подожгла театр, чтобы на его месте построить здание по своему вкусу…

В виновность Кассандры не все поверили, но она вынуждена была скрываться… ее видели в руинах женского монастыря с неким писателем, у которого нашли ее письма к мэру, по всей видимости, подложные… там были любопытные факты, которые сами по себе могли стать уликами, но следователь, который вел это дело, исчез, говорят, что он утонул в пруду, ставшем болотом вместе с бумагами… факт его мученической кончины был засвидетельствован свидетелями… в газетах писали, что он покончил с собой, но в этом можно сомневаться, правда, во внешности и в чертах характера следователя было много такого, что заставляло подозревать, не был ли он предрасположен к помешательству?..

Слепая судьба свела следователя с примадонной… он влюбился… он был деликатно нежен в отношениях с женщинами… он обожал примадонну и поджог театра воспринял как знак, и весьма прискорбный… затем последовало нашествие грязи, потом война с собаками… с точностью исполнилось пророчество моего дяди, которое Кассандра приписала себе…

Кассандра оставила о себе дурную память…

В ходе следствия следователь вынужден был обратиться ко мне за разъяснением тех вопросов, которые возбуждали в нем недоумение… он знал и о предсказаниях Кассандры, и указал на них как на факты, но увидев Кассандру на сцене в роли Жанны, а потом в гримерной комнате, он уже не знал, о чем ее допрашивать и какое предъявить ей обвинение…

Следователь находился в немалом затруднении…

Дело не пошло дальше, наткнувшись на новые осложнения, в том числе на доносы, в которых в поджоге обвиняли и меня…

В чем только меня не обвиняли…

Следователь не нашел, что в доносах было справедливого, и отложил дальнейшее разбирательство…

Между тем слухи о вине Кассандры распространялись по городу, как зараза, и бездействие следователя становилось подозрительным, он же ссылался на то, что дело нельзя вести по безымянному доносу и воплям толпы: не нужно доказывать вину Кассандры, достаточно ее признать…

Следователь не мог смотреть на Кассандру как на подозреваемую… он не верил молве и слухам…

У кассандры были враги, но не было обвинителей… никто не осмеливался обвинять ее…

Говорят, было письмо следователя к мэру но судьба этого письма неизвестна, хотя поводов сомневаться в действительности этого письма нет никаких…

В письме следователь сознавался в своем бессилии… он не мог задержать настоящих преступников, хотя знал их имена…

В невиновности примадонны мэр был настолько убежден, что запретил даже разыскивать ее, но после вмешательства жены приказал арестовать и допросить ее, если только она объявится…

Как бы там ни было, положение Кассандры нисколько не изменилось к худшему, напротив…

В этом темном и незавершенном деле пострадали и другие, но не так ужасно, как следователь…

Он был лучшим, каких только знал город…

Распоряжением мэра Кассандре было запрещено появляться на сцене…

Она исчезла… исчез и мэр…

По факту исчезновения мэра было открыто дело и исписано много бумаги, пока не нашли его вещи в камнях на берегу пруда, ставшего болотом, но это вряд ли достоверно…

Слухи о причастности к пожару меня и Марка ни на чем не основаны… в нашем отношении к власти не было ничего вызывающего или раздражающего… и я скорее сдерживал толпу, чем поощрял ее плачами и вопли, тем не менее, на меня завели дело и подвергли домашнему аресту… мне запрещено было показываться на людях…

Новое распоряжение мэра не отменяло запрет, а лишь дополняло и видоизменяло его…

С исчезновением мэра в положении примадонны наступила перемена к лучшему… она была возвращена из места ссылки… вернулся и Марк… его не допрашивали, спросили только о замогильных записках моего дяди, относительно которых были даны неясные указания…

Мои письма и записки примадонне сгорели вместе со мной, как уверяла молва… о них говорили все, хотя много света на эту историю они не пролили…

Новому мэру крайне неприятно было ввязываться в подобные процессы, и он даже проявил покровительство, как бы оно не было ограничено, которое примадонне пришлось терпеть ввиду ее особенного положения… правда, она это покровительство воспринимала как унижение…

Мэр был человек деятельный, справедливый с твердыми нравственными устоями…

Я был замешан в этой не чужой для меня истории, но арест по доносу был для меня также внезапен, как и ссылка…

Потом было нашествие грязи и война с собаками…

Один из писателей, заявивший себя и пользующийся общественным вниманием сказал об этом времени, что наступило пришествие антихриста… он был в числе лиц, пострадавших в этих событиях, как автор мемуаров примадонны, в которых она объявила себя девственницей, хотя у нее было шесть или семь мужей…

Говорят, этот факт до того взбесил мать мэра, что она готова была выцарапать писателю глаза…

Марк появился в свите примадонны после ареста писателя и его смерти в желтом доме… в разговорах с Марком примадонна забывала всю тяжесть своего положения и мрачный замок превращался для нее в храм… смягченная и растроганная она уже не думала мстить матери мэра…

Говорят, она умоляла Марка остаться и жить с ней…

У Марка были задатки художника со всеми недостатками, свойственными и артистам… он был гением… его идеи превращались в реальные существа, еще не материальные, но уже индивидуальные субстанции, в неких ангелов, в виде человеческой фигуры с крыльями… а сам он имел вид бога в райском саду, вход в который отверст не всем, только избранным… эти существа употребляли непонятные в некоторых подробностях заклинательные формулы с еврейскими именами Саваоф, Адонаи, а так же причитаниями и плачами, производящими сильное впечатление на присутствующих…

В своих писаниях Марк задавался вопросами: как из бесконечного произошло конечное, материальный мир от духовного, творение из ничего, однако признать его философом многим казалось странным…

Марк писал философские трактаты, а я писал плачи…

Мои плачи производили впечатление, волновали… они были непонятны, уводили куда-то в темноту… и совершались они с церемониями, часто не менее странными…

Это была философия пессимизма для униженных и оскорбленных…

Конечно, можно было довольствоваться и этим, но у слушателей возникал смутный вопрос: стоит ли жить?..

И все это на фоне зловещих предзнаменований…

Время было смутное…

Кассандра обещала нашествие грязи и войну с собаками…

Откуда это зло, эта враждебность?..

Мои плачи звали к искуплению и примирению в ожидании конца света, второго пришествия Христа и открытия царства божьего для всех…

Этот мир либо ошибка, либо непостижимая случайность…

Бог попал в материю и сделался творцом по необходимости, как невольник, захваченный в плен, и цель его: освобождение из уз материи…

Одни люди, чтобы освободиться из плена плоти, предпочитали аскетический образ жизни, другие мирились с злоупотреблением плоти и ждали смерти как спасения…

Все мы рождаемся, чтобы умереть… ниспадаем в лоно тьмы и облекаемся духовной материей…

Свет сотворил хаос, и оплодотворил тьму, которая была дана как начало… человек появился от света и тьмы… он был наделен бессмертием, но бог отнял у человека бессмертие, связал его женой и заповедью… он дал человеку свободу выбора и способность, достойную Содома и Гоморры, через которую весь мир развратился…