Текст книги "История одного безумия (СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Одно время Бенедикт подозревал, что мемуары нужны были не примадонне, а секретарю мэра… он вызывал у Бенедикта сожаление и отвращение…

Меня секретарь мэра находил забавным, что вполне понятно…

Я чувствовал себя его шпионом…

Современная испорченность нравов и понятий имела влияние и на меня…

Иногда я был галантным, но иногда и дерзким, правда, в меру… как бы вдруг я начинал заикаться, терял дар речи и скрывался в толпе несчетных гостей примадонны…

У меня были тонкие черты лица, вьющиеся рыжие волосы… но я еще не знал, чего я хочу… я ждал, когда во мне проснется гений…

Я пользовался доверием примадонны и свободой… она испытывала ко мне слабость из-за тети…

Примадонна стала моей музой, Бенедикт был моим гением, потом он возомнил себя богом…

Я наделял Бенедикта всеми качествами бога, что делало его опасным в глазах власти…

Ему недоставало только умения обуздывать свои страсти и страхи…

Власти следили за Бенедиктом… следили они и за мной… и за примадонной…

Между секретарем мэра и примадонной шла война…

Примадонна была крайне изнурена тягостями этой войны и болезнями…

После нескольких стычек примадонна была вынуждена вступить с секретарем мэра в переговоры…

Переговоры велись без свидетелей на водах…

Молва уверяла, что секретарь мэра пытался объясниться в любви, забыв всякое приличие и достоинство… и получил пощечину…

Примадонна уехала с вод в крайнем раздражении…

Правда, в газетах писали, что пощечина была дана раньше и по другому поводу…

Тему закрыли… может быть, секретарь мэра опасался обнаружить нежные чувства к примадонне, которые он желал бы скрыть от матери мэра и ее шпионов…

Я думаю, что мать мэра догадывалась о любовной связи приемного сына с примадонной…

Узнала она и о происшествии на водах, разумеется, в преувеличенном виде…

Шпионы уверяли, будто бы секретарь мэра замышлял заговор против власти…

Действовала он нагло, даже без плана, без предосторожностей, что, впрочем, было похоже на него…

Бенедикт попытался помочь примадонне, но неудачно…

Помню, лицо его после посещения секретаря мэра выражало стыд и смущение…

Я тоже пытался помочь примадонне, но не смог найти свою роль и только запутал все дело…

Пощечина секретарю мэра стала источником всяких слухов, которые имели последствия, и довольно печальные…

Прячась за спину мэра, секретарь лишил Бенедикта свободы, а примадонну театра…

Потом случился пожар… театр сгорел… говорили о поджоге, правда, шепотом, с трепетом ужаса и ожиданием чего-то еще более ужасного…

Той же ночью, когда случился пожар, исчез секретарь мэра…

Одни говорили, что он бежал… другие были уверены, что он утоп в пруду, ставшем болотом, бесы обмыли его, а лягушки отпели…

Как оказалось, секретарь мэра был отцом не только примадонны, но и мэра…

Так же выяснилось, что в детстве примадонна выглядела ужасно…

Я описал все это в плаче… я был человеком восторженным, говорил языком трагедий, в которых слова и образы опережали друг друга…

Говорят, мать мэра поставила секретарю мэра поминальный камень у пруда…

Я был там… слушал лягушек… пели они с восторгом…

Мне кажется, я говорил с ними… и пел… не помню…

Очнулся я в толпе беженцев от войны… они слушали меня, и когда я умолк, стали просить меня, чтобы я продолжил историю Бенедикта… и я продолжил ее…

Я выражал свои мысли и ощущения и не заикался… я излечился от заикания?.. вряд ли…

Все эти события я описал изысканным, риторическим языком, каким говорила тетя, предсказывая какое-либо бедствие городу или мне…

Я выбирал и взвешивал слова… их никто не слышал, кроме бумаги…

Исчезновение секретаря мэра я воспринял как очередную его интригу, в которую вмешались обстоятельства…

Оскорбленные женщины мстительны…

Мне трудно было смягчить примадонну мольбами и устрашить опасностями… она обезумела и не желала прийти в себя, опять стать самой собой…

Из-за нее и я находился в крайне затруднительном состоянии… и не только я…

И все это не было притворством…

Мэр одобрил план приемной матери публично осудить заговорщиков…

Он обещал награду тем, кто их назовет, но никто не решился назвать их… и он посчитал более благоразумным замять это дело совсем, и не разглашать того, что были люди, осмелившиеся поднять руку на власть…

Он больше не хотел слышать ни о каких подробностях… надеялся на свою охрану, если только измена не проникла и к ним…

В городе говорили об участии Бенедикта в заговоре против секретаря мэра…

Мэр ничего не предпринимал… вскоре и он исчез…

Примадонна восприняла исчезновение мэра как предательство…

Я искренне любил примадонну, а к мэру и секретарю мэра испытывал чувства, которые не осмеливался открыть даже самому себе…

Я был без ума от любви… увидев примадонну, меня охватывал трепет…

Примадонна завораживала меня своей красотой и нежностью…

По делу об исчезновении мэра я проходил как свидетель… меня допрашивали… следователь выпытал у меня больше, чем я хотел сказать… и больше, чем он сам хотел услышать…

От следователя я узнал о роли секретаря мэра в этой истории, ослепленного любовью к дочери и мраком безумия…

Выяснились и некоторые подробности исчезновения мэра…

Приемная мать мэра восприняла все это трагически… она была в отчаянии… она узнала о роли секретаря в этих событиях… она желала отомстить и умереть…

Такая вот история… примадонна лишилась мужа, отца, а после пожара и театра…

Она искала смерти…

По факту исчезновения секретаря мэра следователю следовало бы допросить не меня, а мать мэра и примадонну…

Мне легко было угадать, как они оправдывались бы…

Кстати, у меня была улика… письмо примадонны к секретарю мэра, в котором она просила простить ее за пощечину и возобновить переговоры…

Зачыем?..

Когда мэр исчез, мать мэра явилась к примадонне с допросом…

Произошла сцена, какой едва ли можно было ожидать…

Мать мэра и примадонна обнялись и разрыдались… и это было засвидетельствовано шпионами секретаря мэра…

«Ему нужно бежать, спасать свою жизнь…» – шептала одна и называла имя убийцы…

«Вам дорога его жизнь?..» – вопрошала другая трагическим шепотом…

«Разве я решилась бы на то, что делаю, обвиняю себя и выдаю тебе имя убийцы…»

«Я тоже наняла убийцу для убийцы…»

Нет, я не хочу их оправдывать…

Объяснение матери с дочерью происходило во флигеле замка…

Я слышал, как мать мэра и примадонна обменивались словами сочувствия… потом в комнате воцарилась какая-то жуткая тишина…

Я не выдержал, приоткрыл дверь, и что я увидел…

Мать и дочь спали, обнявшись…

Хорошо, что все обошлось без крайностей, никто не погиб…

И Бенедикт выжил… после крушения парома он оказался на одном из западных островов, их еще называют блуждающими, в пещере с мэром, который оправдал себя и умер невиновным на глазах у Бенедикта…

Бенедикт его обмыл, оплакал и укрыл труп камнями, но море отрыло его, и все повторилось…

* * *

Как это нелепо, глупо писать для вечности…

Я писал, а Бенедикт жил по написанному… он стал богом, а я не совсем тем, что бог обещал мне, однако, полагаю, все-таки не хуже того, каким я изображен в этой истории, а не таким, каким я изображал себя на сцене театра примадонны…

Я все еще пишу историю Бенедикта, правда, цель отступает передо мной все дальше и дальше… она уже где-то за горизонтом событий…

Что нас там ждет, ад или рай?..»

«Думаю, что нас ждет там нечто или ничто…»

«Бенедикт, это ты?..»

«Я, кто же еще… а ты все пишешь…»

«Пишу… и не могу остановиться…»

«Что с тобой?.. ты побледнел… ты не в себе?..»

«Я в себе, в себе… просто я не знаю, что нужно сделать, чтобы и со мной случилось что-нибудь похожее на то, что случилось с тобой… впрочем, я не настаиваю…»

«Пусть все идет своим естественным путем…

Все что идет к нам от бога прекрасно, божественно, если только я еще могу отличить прекрасное от безобразного, и ангелов от бесов, творцов безобразного, этого превосходного народа, очаровывающего нас, выдающего нас за избранных, какими мы сами себя обыкновенно и весьма нескромно считаем…

В руках избранных все хорошо, возвышенно и прилично… правда, иногда они напоминают мне заблудившихся, они идут не вперед, а назад, чтобы снова увидеть свою цель вдали… или издали…»

«Я тебя не узнаю… я Марк, а кто ты?..»

«Я тот, кого ты видишь… и со мной на самом деле случилось нечто, описанное тобой… я это признаю…

Возомнив себя богом, я не приближался, а удалялся от бога и его совершенства…

Бог смотрел сверху вниз, а мне нужно было задирать голову, чтобы что-то увидеть…

Огромное ясное небо увлекало меня и отвлекало…

Помню, я стоял у руин замка и размышлял… я не сразу увидел незнакомца, который стоял у балюстрады…

В нем было что-то, что возбуждало интерес и уважение…

Он был воспитан, образован и, как мне показалось, немного не в себе… он как будто репетировал свою роль в этой сцене, что-то шептал ритмичное, впадая то в восторженность, то в меланхолию…

Незнакомец репетировал свою роль, а я рисовал его портрет… я неплохо рисую… у меня были хорошие учителя…

Увидев меня, незнакомец заговорил:

– Мне нужно сообщить вам нечто, но я не знаю, как вам это сказать, и даже нужно ли вообще говорить…

– О чем вы хотите говорить?.. надеюсь не о том, о чем все говорят…

– А о чем все говорят?..

– О конце света…

– Нет, не о конце света…

– О чем же?..

Незнакомец промолчал…

– Вы что-то репетировали… и, надо сказать, очень трогательно, нежно…

– Посмотрите на меня…

Я посмотрел и ужаснулся… не лицо, а маска…

– Ничего, жить буду… от дыма я бежал, и попал в пекло… стал уродлив лицом… столько бед соделал этот пожар… я в подвале отсиживался, спасался от бродячих собак и ворон… вон они… слетелись… сидят, каркают… не достался я им, а хотел… от язв меня старуха вылечила обычной водой, но шрамы остались… она заговаривала воду словами… и меня она заговорила… я подслушал ее бред и ожил… роясь в пепле, оставшемся от пожара, я наткнулся на странную книгу, в которой нашел описание всех моих бед… кто бы ни открыл книгу, находил в ней себя и всех своих врагов, живых и мертвых… книга услышала и исполнила одно мое желание, когда я вопил от боли и полз, как змей из ада в рай, где меня ждала Юлия, я просил бога спасти меня… бог спас меня и я обещал ему передать тебе эту книгу… вот она…

Незнакомец достал книгу из складок длинного до пят плаща…

Только я коснулся книги, как увидел зарево пожара… горел театр…

Был вечер…

К театру сходился народ…

Был в толпе и мэр… он был в отчаянии, терзался скорбью, думал, погибла примадонна…

Эту мысль ему внушил секретарь…

Потом случилось нашествие грязи и война с собаками…

Многие люди покинули город, одни плавали в море в лодках, другие ждали на островах, пока грязь уйдет…

Когда все минуло, грязь ушла, люди вернулись в город… и что они увидели?..

Между страниц книги обрисовалось бегство горожан, потом их возвращение…

Увидев примадонну в объятиях мэра, я отвел взгляд и очнулся с книгой в руках…

Незнакомец исчез, книга осталась…»

«Это был портной?..»

«Не знаю, может быть… книгу я хочу оставить тебе…

Она как будто обладает даром предвидения… свыше ей кто-то, вдохновенный, нашептывает и страницы заполняются разными историями…»

«Но это же моя книга… где ты?.. куда ты опять исчез?.. или это сон?..»

«Однако странный сон, будет ли продолжение?..» – размышлял Марк, пытаясь нащупать книгу в складках плаща…

Книга защищала его во сне, и не только словами…

«Я уже боюсь ее… заступница ли она, или может и на меня руку поднять?..

Бенедикт, вернись… исчез… за что мне все это?.. вороны собрались, сидят, каркаю…

Доброго слова я от бога так и не услышал… он послал мне ангела в облике портного… мою же книгу мне передал… что он хотел этим сказать?.. дар это или в книге надо что-то исправить?..

Захочет ли этого книга?.. или вырвет страницы, как уже было… и не раз…

Она многое себе позволяла… можно сказать, все… она даже возражала примадонне…

Примадонна была недовольна мной и своими мемуарами…

Мэр выводил меня из себя своими ухаживаниями за примадонной… и не только меня… он был слишком влюблен и беспечен… дарил ей чужие награды, много обещал…

Примадонна пела плачи, что и богу были желательны и всем приятны, но, увы… она потеряла голос, когда мэр исчез…

Потом грязь напала на город…

Грязь пожрала живых и мертвых, и, насытившись, ушла, оставив руины…

Примадонна могла петь только шепотом…

Своим пением она искушала меня… и мертвых…

Помню, я боялся заснуть… мертвецы толпились в коридорах, на лестницах и у ворот замка…

Примадонна была не в себе… ей снилось, что она поет в полный голос, и не может остановиться, проснуться…

После нашествия грязи она забеременела и родила…

Помню, я держала на руках девочку, что-то лепечущую…

Девочка умерла на моих руках…

Это был кошмар?..

Примадонна лила слезы и пела плач одними губами… и шепота она лишилась…

Я обмыл и отпел девочку…

Не было у девочки отца при жизни, не обрела она его и на том свете…»

* * *

Марк шел по аллее кладбища…

Показалось, что кто-то окликнул его… он обернулся и увидел примадонну… она стояла у могилы девочки, и пела плач…

«Кажется, к примадонне вернулся голос…» – подумал Марк…

Он невольно вздрогнул, уронил книгу…

Книга упала лицом вниз, как женщина, а Марк упал навзничь и как умер, окаменел, но глаза его были открыты…

Несчастный, он видел несчастную…

Примадонна пела, пока бог не перевернул страницу этого дня…

Марк очнулся…

Он встал на ноги и пошел… правда, шел он не совсем уверенно… сон еще обнимал его…

Выглядел он не так, как обычно выглядят на пороге старости, а намного моложе, еще цветущий, с розами на щеках…

Как змея, он протиснулся в узкую щель и сбросил старость, словно кожу…

Марк направлялся в ад за ребенком примадонны… осмелился… отодвинул засов на воротах… стража недремлющего превратил в соляной столб… з

Марк забрал девочку и перенес ее в райские кущи, чтобы бог ее нашел…

Побывав в раю, Марк вернулся в свой возраст, но места, где прежде был, не нашел, он стоял и озирался…

Его окружали скалы, море…

Чайки кружили над ним, оглушая криком…

«Куда это меня занесло?.. не с неба же я упал на эти камни… тело вроде бы мое и цело, крови, ран нет… и одежда сухая, значит, не море меня сюда доставило…

Боже, сжалься, подскажи, где я?..

Или я умер, и память потерял?..

Нет, я не умер…

И память я не потерял…

Я чувствую… бесчувствие мной не овладело…

Я вижу, слышу… и понимаю, что вижу и слышу…

Прибой рокочет, чайки кричат, как одержимые…

Боже, скажи, что еще я должен претерпеть?..

Однако, как здесь холодно…

Туман с моря наползает, стеной идет… кажется, остановился… ветер его остановил,

Стало чуть теплее…

Пора уже и солнцу появиться…»

Марк увидел в скале вход в пещеру, заросший зарослями мирта, обрадовался, ползком, извиваясь, заполз, и почувствовал, что проваливается в пустоту…

«Куда это я лечу, не на небо же?..»

Очнулся Марк на ложе с Бенедиктом…

Они лежали, зарывшись в опавшую листву, грелись друг от друга, чтобы не замерзнуть и не околеть совсем…

Пес Пифагор что-то почувствовал, встал на ноги…

Он стоял и молча смотрел в темноту, поджав хвост между ног…

Бенедикт спал… сон у него был один на двоих, беспокойный и мутный…

Смерть не осмелилась близко подойти к нему…

Ночь висела над островом, одев небо кромешной тьмой…

День разлучил Марка и Бенедикта…

Марк очнулся в доме на Поварской улице… он ничего не помнил, как будто снова родился, такой же рыжий, тощий и хромой на обе ноги…

«Где я был, и что я там делал?

И кто вернул меня в город?.. и зачем?.. читать книгу портного?.. или дописывать?..»

Марк полистал страницы книги…

«Листаю страницы книги, как страницы собственной памяти…

Память возвращается ко мне, правда, вижу смутно…

Да и время было смутное… где сила, там была и власть…

В городе правили наглецы…

Совесть и стыд пропали…

Люди стали подлые и лживые…

Лишь немногие искали избавления от зла, и к унижению лишь прибавляли какое-нибудь горе…

Старикам раньше надо было умереть или позже родиться… и лучше немыми и слепыми…»

Марк вышел на террасу, с которой открывался вид на площадь и руины театра… он стоял у балюстрады и размышлял:

«Бенедикта в старость загнали жены… а меня кто загнал… шепот любовный я слышал только во сне… там же и мои жены обитали, их была тьма и тьма, они рассказывали мне ложь, правда другим доставалась…

Я всегда был один, как только на свет появился…

Мать меня бросила, монах нашел, кричать заставил, чтобы я проснулся и узнал, что за судьба меня ожидает…

Показалось или на самом деле кто-то окликнул меня… в небе что-то вдруг блеснуло, что-то божественное…

Бог снова в моде, хотя время другое… каждый мнит себя художником… сам для себя рисует мир…

Известно к чему это приведет, к порче вкуса…

Воцарится тьма… и всех нас усыпит…

Марк закрыл глаза и уснул, побежденный сонливостью…

Во сне смерть приготовила Марку свадебное ложе и гимн, больше похожий на плач…

Прибой аккомпанировал… чайки были солистами…

Ада подхватила напев и превратилась в скалу, побеги плюща ее обвили, обняли…

Покинула Ада жизнь еще юной, до срока…

Марк обмыл ее тело и оплакал с надеждой, что встретит она его там, куда он низойдет обессиленный, и откуда, говорят, еще никто не вернулся…

«Однако как холодно, странно и страшно…

Руки стали ледяные и не тают… или тают?..

Нет, не тают…

Я хочу и не могу говорить, кричать, губы смерзлись…

И это явь, а не сон…

Я замерзаю… или уже замерз?.. не знаю…

Слезы замерзли в глазах… вижу сквозь лед горы, небо слепит…

Боже, ты создал меня… для чего?.. чтобы замучить?..

Молчишь, потому что ты – это я и есть…

А беженцы все идут и идут…

И я иду, сутулюсь, чтобы согреться…

Не кончится этот исход добром…

Даль угрюма, молчалива…

Иду осторожно, как по тонкому льду…

Куда иду?.. зачем?..

Похвалы от бога я так и не услышал, лишь слова упрека… что нужно было ему от меня?.. отравить мне существование?..

Он хотел увидеть меня таким же одиноким и несчастным, как сам?..

И что?.. увидел?.. и это принесло ему счастье?..

Сомневаюсь…

А вот и смерть!.. уйди… ты мешаешь мне думать… приходи потом… позже… мне холодно от твоего взгляда, хотя он ничего не выражает, но затягивает, как пустота…

Смерть, ты изменилась… я помню тебя другой… да и я уже не тот…

Не уходи далеко… нет, я не буду звать, кричать, я просто усну… и очнусь в каменном веке похожий на себя… или другой среди прочих…

Что с тобой?.. ты вздохнула… думаешь, мы больше не встретимся?..

Ну да, наступит вечность… день станет черным или красным…»

Марк зябко повел плечами…

«И станет холодно, странно и страшно… и не во сне, а наяву…

Меня нет, а я все тоскую… и слепой от слез…

Ну, все, хватит… я знаю, кто ты…

От твоих холодных объятий я уже весь содрогаюсь…

А это еще кто?.. кто ты?.. Юлия?.. хочешь мне отомстить?.. не я предал Жанну, твою сестру… безумие толкнуло ее в петлю…

И я был близок к тому, чтобы покончить с собой… почти рядом смерть прошла, но меня не тронула…

Чудом спасся я и при крушении парома…

Я очнулся на острове среди утопленников, вдыхая не благодать, а запах трупов…

Кто знает, зачем бог спас меня, к чему он меня готовил здесь, на земле, и что ждет меня там, в вечности, где все сольется в одно, чтобы снова стать множеством…

Воскресну ли я?.. увижу ли снова эту грубую скалу, увитую плющом, и жен Бенедикта в одежде одалисок, танцующих с плачем и истошными криками над распростертым на песке у воды телом старика, возомнившего себя богом…

По прихоти бог Бенедикта то на небо возносил, то в преисподнюю…

И вот как дым исчезло все…

Лишь тени его окружают… они ему кажутся живыми… и мне…

Вечер опустился на остров, превратил воду в вино, а скалы осыпал цветными огнистыми камнями…

Нимфы играют у рифов с дельфинами…

Я слышу их смех, похожий на лепет воды в камнях…

* * *

«Я все еще пишу, веду записи о неудавшемся предприятии Бенедикта стать богом…

Днем я брожу по городу, а ночью возвращаюсь в дом на Поварской улице… или в замке примадонны, от которого остались руины… и сад заглох…»

Марк закрыл глаза и очутился в замке примадонны…

Хор детей примадонны исполнил гимн, и он был допущен целовать руку примадонне…

Потом Марк ужинал с примадонной и детьми за одним столом… после чего он участвовал и в репетиции пьесы с запутанным сюжетом…

Ночь Марк провел на Масличной горе, украшенной виселицами… с горы он вознесся на небо…

Очнулся Марк в инвалидном кресле тети с дюжиной мопсиков, которые держали его на привязи…

Он был копией тети…

Весь следующий день Марк наблюдал за небом над островом…

Бог смешивал краски… из белого, синего и красного цветов французской революции получился черный цвет…

«Цвет Черной дыры, у которой есть вход… но есть ли выход?.. вопрос… – размышлял Марк…

Человек копия Черной дыры…

Бог мог себе это позволить, а я вообразить…»

До утра Марк приманивал в Черную дыру блуждающих без цели звезд…

Может быть, в этом и был какой-то смысл…

«Я все еще живу… вспоминаю… не могу вспомнить, как я очутился на острове… там Бенедикту явился бог и сказал ему о сути жизни, чему надлежит быть…

Мне он тоже являлся, но ничего не сказал…

Вот и все… об остальном можно только догадываться…

Остров был небольшой, угрюмый… скалы почти отвесные, они ступенями или ярусами поднимались к небу…

После каждой бури к берегу бухты волны прибивали обломки рыбацких барок иногда и трупы…

Остров окружала целая стая таких же безлюдных островов, не лишенных растительности…

Бенедикт жил в пещере, населенной совами и летучими мышами… их было немного и число их не увеличивалось… жил он там один, пока не появился незнакомец…

Незнакомец прятал лицо, что Бенедикту казалось подозрительным, везде он видел опасности, временами он впадал в безумие…

«Кто вы?..»

«Я не знаю… и не помнил, при каких обстоятельствах я оказался на этом блуждающем острове…»

Воцарилась тишина… свидетель близкого присутствия бога и обещанной радости спасения…

Лицо незнакомца Бенедикт не видел, имени не знал, но слыша его голос, поющий что-то жалобное, неосмысленное, колебался умом и невольно начинал подпевать…

Это был мэр… пострадав при пожаре, он скрывал лицо…

Он увидел свою смерть… жизнь окончилась отвесным обрывом, но он воскрес… море высадило его на остров без чувств… в чувство его привели птицы, паря над ним кругами и восклицая… они то стремились к единению, то расходились…

Окинув взглядом эти земли, не залитые ни кровью, ни слезами отчаяния, он подумал, что попал в рай…

Так и было… правда, вечером и в сумерки остров напоминал ему город, лежащий в руинах после нашествия грязи и войны с собаками…

Утром изможденный, жалкий, но не заслуживающий сочувствия, он просыпался, и, едва очнувшись, шел на берег бухты собирать дары моря, готовился к новым испытаниям…

Сам того желая, он оказался оторванным от жены и бога… так ему казалось, пока слово, которое было у бога, не стало плотью…

Он осознал и ощутил бога в себе…

Ночью он пел гимны, собирал вокруг себя ангелов, а днем птиц… для них это было ново, непривычно, но они привыкли, и если он не мог проснуться, они будили и поднимали его…

Он трепетал от слабости и духоты, но пел в радостной уверенности, что наступает конец мира…

Птицы вслушивались в его вдохновенное и как бы хмельное пение и волновались…

В умышленном поджоге театра он был невиновен…

Сколько еще эта темнота будет продолжаться… время тянулось словно пытка… конец мира не наступал…

Некоторые птицы расхаживали поодаль, вели себя как люди, нагло, вызывающе…

«Как это понимать?.. и как с этим примириться?..»

Были и другие недоумения…

Как-то ночью явился некто хромой и рогатый… произошло столкновение видимое и осязаемое, разыгравшееся в тесноте пещеры, отнявшее у обоих силу…

На мэре был терновый венец, когда он очнулся после побоища, и связанные руки…

«Кто меня связал?.. не сам же я?..

Надо же, пришло такое на ум…

И потом эта книга…»

Все это окутало разум мэра туманом, и было плохо понято…

Книгу он раскрыл со смутным волнением и страхом…

Книга оказалась пророческой и произвела ошеломляющее действие на мэра, и вызвало странное движение в его уме…

Он пришел в себя?.. нет, этого сказать нельзя…

Мэра начали осаждать сомнения в подлинности происходящего…

Время шло… жизнь текла своим чередом и будто бы вполне объяснимо, но иногда мэра пугали видения, ему казалось, что он раздваивается… он недоумевал и скорбел от того, что видел… переживал мученическую кончину, от которой оставалось угнетающее впечатление, особенно от финальной сцены, когда обоих пронзило копье из облаков, за то, что они делали себя богами…

Очнулся мэр после возгласа: «Изыдите, оглашенные…»

Хромая мэр вышел из пещеры и был встречен молчанием…

Тот, кто опустошил остров от птиц, предпочел остаться неизвестным…

Никуда птицы не исчезли… в белых одеждах они сидели на скалах и ждали откровений о том, что он видел и слышал там, где был… но он молчал…

Он не мог раскрыть книгу и посмотреть в нее…

Он порывался сделать это один раз, потом другой и разрыдался от бессилия…

Птицы заволновались, захлопали крыльями…

Послышался подземный гул…

Море отступило… скалы заколебались, а небо над островом стало свиваться в свиток…

Оно превратилось в пустоту без бога…

«Кто попустил такое?..

И как все это нашло свое исполнение?..

И куда делся мой двойник?.. вернулся на свой крест и муки?..

Опять наплывает темнота… наверное, так и должно быть…»

Волнение среди птиц улеглось, как руги на воде от брошенного камня… и книга раскрылась… ее кто-то листал, и она рассказывала о том, что есть и что будет после сего…

Это была пытка для ума мэра…

Он лег, свился в клубок…

Из шипящих по змеиному букв он составлял слова, и змеи сползались к нему…

* * *

Утром Марк как обычно проснулся…

Видение для него было так неожиданно, что он упал на камни как мертвый и тут же очнулся с шишками на лбу…

«Снова я рога приобрел…»

Марк лежал, вспоминал и запоминал, что видел…

Небо в видении было трагическое, и на нем рисовались знаки, фигуры, выраженные языком линий, пропорций…

«Зрелище… и кому оно открылось… этому самозванцу и бесноватому…

Над городом горели семь звезд…

Все это было так странно, ошеломляюще…

Помню, потрясенный, я упал, как мертвый и тут же поднялся и увидел кудрявого босоногого мальчика, его лицо, глаза… зрачки его вдруг расширились, в них засветились огни всего неба, не того, что обычно висело над городом, полного зла и нечистоты, одержимого духом тьмы, а иного мира, непостижимого для смертных…

Смертные не могут преодолеть тяжести своего тела, обремененного грехами, они боятся высоты и беспредельного пространства… человек еще не готов к внутреннему сосредоточенному созерцанию этого великого зрелища последних тайн…

Их много… и все жуткие…

В темноте я видел движение каких-то реальностей, определяющих судьбу человека, мира… они проносились и исчезали где-то вдали…

Мальчик с нимбом и венком из цветов не из нашего сада, исполненный радости, которую нельзя передать словами, рассмеялся…

Все пошатнулось… послышался подземный гул…

Это конец… времени больше не будет… будет только вечность…»

Марк лег и скрестил руки на груди…

«С вечностью не поспоришь… и бороться бесполезно… чрево ее еще не наполнилось…

А наполнится, и что будет?..

Очередное светопреставление, отвечающее таинственному плану древних обетований, доступных нам через пророков и апостолов…»

Марк говорил отрывисто, для себя. на языке понятном ему… и вдруг…

Никакой человек ни представить, ни вообразить себе этого не мог…

Из света стал возводиться город… не руины города, а живой город, вмещающий прошлое и бога…

И это был не призрак города…

Марку было позволено убедиться в этом…

Со страхом и изумлением, затаив дыхание, Марк следил за происходящим…

Город рос прямо над бездной… дома вздымались один за другим прямо посреди пустого неба… небытие наполнялось реальностью, не ложной иллюзией…

«Этот город ни человек, ни нашествие грязи, ни война с собаками уже не разрушат… никогда…»

Марк увидел сверкание молний, услышал раскаты громов, женские голоса…

Явились пять ведьм… и Жанна, но не как невеста, а как жена с раздавшимися бедрами и огромным животом…

Жанна рожала, тужилась, наполняла появление младенца криками боли…

Умолкла…

«Нет слов… только слезы…

Но куда делись слезы?.. и человек ли я?..

Трудно поверить…

И город уже не город, а некая туманная отвлеченность…

Вижу смутные очертания руин театра…

Небо над руинами ведет себя как мрачный созерцатель, правда, без ропота и возмущений… ни громов, ни молний Страшного суда, хотя все завершается…

Ведь завершается?.. или нет?..

Пейзаж незнакомый и непонятный…

И шествие беженцев остановилось… не идут…

Ни вони ада, ни молитвенного благоухания рая…

Видения отступили…

И что я чувствую?.. странное безразличие, равнодушие к желаниям тела… меня как будто оскопили…

О чем я думаю?.. о смерти всегда неожиданной…»

Марк погрузился в тихую задумчивость и склонил лицо к своей книге…

Кто-то вырвал несколько страниц и появилась страница, написанная как бы мазками крови…

Все погрузилось во мрак и хаос…

Город на земле пал под натиском грязи… пропал и тот город, что был на небе как мистический фантом, мираж…

В земле появились зияющие трещины, в которые готова была хлынуть вся бесовская свора… и она хлынула…

Вокруг воцарился жуткий, трагический мир…

Марк начал молится… раскачиваясь, он запел… он пел плач с какой-то невинной торжественностью…

Певца окружила толпа…

Марк пел, все повышая голос…

Он производил впечатление на толпу…

Уже хор голосов с покаянным волнением сопровождал плач Марка…

И все это среди общей паники исхода…

Люди замерли в ожидании серного дождя с неба и Страшного Суда…

Пение оборвалось воплем из толпы:

– Конец света близок!..

Между тем названная дата конца света благополучно миновала… назначили другую…

Кроме тоски и обманутых надежд люди ничего не испытывали…

Бог пугал… власть отталкивала…

Под влиянием страха и соблазна люди погрузились в мечты и желания тела…

Людей, одержимых плотью ждал весьма печальный конец…

Их лица не просияли, а омрачились…

Появились люди, взявший на себя вину за происходящее неистовое и страшное… они заявили о своей божественной миссии, присвоили себе идеи бога, а между тем их жизнь была ужасна, полна пороков и падений и далека от чистоты, смирения и святости…

Люди волновались… они были в тревоге за свою вечную жизнь… они искали слов спасения и находили их в пророческих прозрениях и утешительных учениях пророков, ожидавших не потрясений и конца света, а просияния и блаженства…

Люди смотрели на небо, искали бога и его тайн о человеке и мире, и не находили…

Они утратили доверие к истории и жизни…

И потрясения не заставили себя ждать…

Историки нашли в жизни присутствие и деятельность сил, направляемых какой-то потусторонней пагубной волей, стремящейся захватить в свою власть всю жизнь и снова все погрузить в хаос и мрак, из которого нас вывел спаситель…