Текст книги "Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Золотая Челюсть и Воффарин последовали ее примеру, приняв человеческие формы.

Я окинул взглядом разрушенный пейзаж реального мира. Мы стояли почти ровно над столицей Единства.

Там, вдалеке, за дымкой разрушения, виднелись искаженные контуры порушенных башен. Воздух дрожал от остаточных энергетических всплесков недавних битв. Где-то внизу, в лабиринте разрушенных улиц, еще продолжались стычки между нашими, теперь уже нашими, силами и последними верными Катриону воинами.

– Решившись на то, что он сделал, Катрион явно подготовился к вашим ответным действиям, — нахмурился я. – А значит, разрушение Единства либо никак на него не повлияет, либо он счел, что преимущества от моего сердца перекроют потерю мира.

Воффарин сделала шаг вперед:

– Тем не менее это был единственный логичный ход. Мир – это якорь. Без него даже Байгу должен ослабнуть. Но… — Она развела руками, и я заметил, что ее пальцы дрожат.

Золотая Челюсть внезапно вспыхнул гневом:

– Мы отслеживали каждую частицу его энергии! Проверяли все измерения! Даже послали разведчиков в Пустоту, несмотря на все риски! – Он оскалился, обнажив ряды сверкающих зубов. – Ничего. Абсолютно ничего.

Беннингируда тяжело вздохнула:

– Хуже того. Иногда мы все-таки ловим отголоски его присутствия, что доказывает, что он все еще находится где-то в Содружестве, хоть мы и не можем понять, где именно. Но при этом с каждым разом его присутствие становится… другим. Более сложным для восприятия. Как если бы он учился существовать за пределами известных нам правил.

Я почувствовал, как мои новые мускулы напряглись. Тело, восстановленное через само-пожирание, реагировало на опасность даже без моего сознательного участия.

– Значит, вы просто продолжаете крушить то, что осталось от Единства, без всякого плана? – голос мой звучал спокойнее, чем я чувствовал. – Надеетесь, что он вдруг появится и скажет «довольно»?

– А у тебя есть лучшая идея? Ты знаешь, как найти Катриона? – в голосе Золотой Челюсти провокация была густо замешана с искренней обеспокоенностью и надеждой.

Я закрыл глаза на мгновение, позволяя своему аспекту понимания проникнуть в окружающее пространство. Энергетические следы были… искажены. Как будто кто-то взял знакомую мелодию и сыграл ее задом наперед, только на двадцать порядков хуже.

Действительно, пытаться отследить по ним Катриона было столько же бессмысленно, как пытаться отыскать Гензель и Греттель по конфетам, которые птицы со всего леса растащили по гнездам.

– Нет, — признался я. – Но я знаю, что ваша тактика – это безумие. Вы тратите силы на разрушение, которое ничего не дает.

В этот момент земля внизу содрогнулась. Не просто толчок – содрогнулся весь город вместе с значительной частью прилегающих территорий. Где-то вдалеке, в направлении последней нетронутой башни, небо вдруг потемнело, затем вспыхнуло кроваво-красным светом.

Беннингируда мгновенно развернулась в сторону вспышки:

– Это… это не наше. Мы не атаковали там.

Воффарин подняла руку, и серебристый щит мгновенно окружил нас:

– Он возвращается?

Я почувствовал, как что-то… изменилось. Воздух стал гуще, тяжелее. Давление нарастало, как перед грозой, но в тысячу раз сильнее.

– Нет, – прошептал я, понимая истину раньше других. – Это не Катрион.

Золотая Челюсть ощетинился:

– Тогда что?..

Ответ пришел сам – пространство перед нами внезапно сложилось, как бумага, и из складки вырвался поток чистой, нефильтрованной энергии. Не атака. Не защита. Просто… высвобождение.

– Мир, — сказал я, чувствуя, как мои новые инстинкты реагируют на эту энергию. – Он умирает. Сам по себе.

– Это невозможно. Миры не умирают просто так.

Беннингируда вдруг охнула:

– Если это правда… если Единство начинает распадаться само по себе… – Она не закончила, но все мы поняли.

Я посмотрел в сторону эпицентра катаклизма, чувствуя, как мои аспекты приходят в движение, готовясь к неизбежному.

– Значит, – произнес я медленно, – вы не просто не смогли его остановить. Вы сделали именно то, на что он рассчитывал.

Глава 73

– Что теперь⁈ — вскричала Бенингируда. – Ты должен найти и убить Катриона, Пожиратель!

– Только что был ' Повелителем ' , а теперь снова ' Пожиратель ' ? — с вызовом переспросил я.

Леди Пяти Оттенков замерла с открытым ртом, так и не выкрикнув того, что еще собиралась, но затем быстро подобралась и вежливо поклонилась.

– Я прошу прощения, Повелитель.

– Не важно, — покачал я головой, подержав ее еще пару секунд в напряжении. – Можете называть меня Пожирателем, если хотите. И я не против некоторой фамильярности. Просто всегда помните, что моя лояльность в подобных вопросах не распространяется на более серьезные проступки. СОВСЕМ не распространяется. Мысль ясна?

Ответом мне было три: « Да!»

– Найти Катриона сейчас я не смогу. Остановить разрушение Единства тоже. Вы уже слишком повредили этот мир, оставшийся без благословения Катриона.

– Но тогда!..

– Не знаю, зачем Катриону нужно было, чтобы его собственный мир был разрушен, — оборвал я. – Видимо тот способ прорыва к следующему уровню, на который он рассчитывает, предполагает это как один из этапов. На самом деле, в каком-то смысле это логично. В конце концов его Закон – это Закон перерождения. А для того, чтобы родиться заново, сначала надо умереть.

– И что делать?

– У меня есть одна идея, — ответил я, немного подумав. – Но вам надо прекратить рушить Единство.

– Хорошо, мы отзовем свои войска, — кивнул Золотая Челюсть, тут же закрыв глаза и начав посылать мысленные приказы своим подчиненным.

Бенингируда и Воффарин последовали его примеру. Однако армии Умсы, Семургдалиона и Циарина оставались.

И хотя они уже лишились своих королей, а значит война оказалась автоматически проиграна, ощутить результаты нашего боя с Байгу, несмотря на его разрушительность, было не так-то просто. Да и понять, что Единство разрушается уже не столько благодаря усилиям вторженцев, а само по себе, для обычных Майигу было невозможно.

По идее в первую очередь нужно было остановить их, не позволить и дальше уничтожать мир Катриона. Сработала бы моя идея или нет. Вот только мне, по очевидным причинам, совсем не хотелось этого делать.

Катрион мог отказаться от Единства ради более глобальной цели, но это не значило, что разрушение его детища, над которым он корпел тысячелетиями, не приносило мне удовлетворения.

А потому вместо того, чтобы сразу же бросаться на спасение мира, я снова повернулся к Байгу.

– Тарсия, — сейчас один кусочек Единства интересовал меня куда больше, чем все остальное. – Тейя. Мои люди. Что с ними? Не пытайтесь скрывать правду, все равно я все узнаю.

Золотая Челюсть недовольно поморщился. Не из-за моего вопроса как такового, а скорее из-за того, что теперь приходится отчитываться за действия, которые совсем недавно считал совершенно незначительными и не стоящими внимания.

– Тарсию штурмовали трижды. Первый раз – легионы Умсы. Они не дошли до столицы, но захватили примерно четверть территории и всех, кто там жил, либо обратили в рабство, либо убили.

Я ощутил, как пальцы непроизвольно сжались, ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы.

– Второй штурм направлял Семургдалион, – продолжил Байгу. – Его войска дошли до Моэллы, сожгли половину города. Но твои пожиратели… — здесь он сделал паузу, в его голосе прозвучало невольное уважение, – они отстояли город. Стояли насмерть. Третий же удар нанесли уже объединенные силы всех троих. Результат для защитников был крайне плачевным. Моэлла пала, выжившим пришлось бежать из столицы. Я не знаю подробностей, но, если бы не предательство Катриона, после которого Тарсия стала меньшей из наших проблем, она была бы давно уничтожена. Сейчас бо́льшая часть страны занята базами Умсы, Циарина и Семургдалиона. Когда мы начали штурм Единства, это оказался отличный плацдарм для наступления. Где скрываются выжившие из Тарсии мне неведомо, но вряд ли они сумели покинуть границы страны в то время, как вокруг шастали миллионы наших.

Я чувствовал подступающую к горлу ярость. Захотелось выплюнуть Умсу и сожрать его еще раз. И как же было жаль, что Семургдалион в ближайшую сотню лет вряд ли сможет даже физическое воплощение принять. Что же, по крайней мере Циарин остался. И он еще пожалеет, что сбежал и не позволил мне разобраться с собой быстро.

– А Тейя?

Золотая Челюсть и Воффарин переглянулись, оставив ответ Бенингируде. Энергия сгустилась вокруг нее, когда она заговорила, будто она подсознательно готовилась к тому, что я ее ударю за сказанное:

– Кримзон… он выстроил барьеры. Семь слоев защиты, каждый сильнее предыдущего. – Она сделала паузу. – Но мир без защиты Катриона… это как крепость без фундамента. В Единстве, пока Катрион был у власти, они не могли развернуться на полную и сдерживались. Но Тейя – это отдельный мир. Из последнего, что я слышала: девяносто процентов мира превращено в пустошь, относительно невредимым остался лишь самый центр вокруг столицы.

Значит Тхалса, горы Пяти Великих, семнадцатый форпост, Лорго… всего этого, скорее всего, больше не существовало. Понятно, что за сотни лет Кримзон изменил знакомые мне места до неузнаваемости, так что технически той Тейи, что существовала в моем разуме, уже давно не было.

Но перестройка и развитие все-таки кардинально отличались от разрушения. Оставалось надеяться лишь, что из моих знакомых умерло как можно меньше, а также благодарить высокомерие и лень Байгу, не ставших атаковать Тейю лично.

Я не зарычал. Не взорвал землю под ногами. Просто стоял, впитывая каждый удар, каждое слово, как нож в живот.

– Я оставил вас в живых и сделал своими подчиненными, так что можете не бояться моей мести за все то, что я только что услышал. – Я говорил медленно, растягивая слова, – Но не думайте, что я забуду о том, что вы просто смотрели на все это. И можете не пытаться переложить всю вину на ту троицу. Может быть вы не были зачинщиками и не поддерживали активно все это, но я знаю, что вы не могли не участвовать. Из солидарности, просто ради интереса, чтобы следить за происходящим – не важно. Ваши рыльца тоже в пушку. И вам троим придется приложить ОХРЕНЕТЬ КАК МНОГО сил, чтобы я даже не простил вас, а хотя бы начал ценить ваши жизни.

Беннингируда беспокойно задергалась:

– Мы готовились к войне с Великими Душами! Границы Содружества…

– Еще слово в попытке оправдаться – и я вырву тебе язык.

Она захлопнула челюсть с громким щелчком.

Несколько секунд, пока я успокаивал клокочущие в груди эмоции, царила напряженная тишина.

– Ладно, – вздохнул я. – Рассказывайте, что там с границами?

– После взрыва на фестивале, – начала Бенингируда. Она взмахнула лапой, и в воздухе возникла трехмерная карта Содружества. Границы светились кроваво-красным. – Семнадцать скоплений объявили нам тотальную войну.

Золотая Челюсть подхватил:

– Мы готовились к этому почти тысячу лет, уже понимая, что результатом фестиваля будет либо подчинение, либо война. Так что легко для них ничего не прошло. Но это не значит, что все идет отлично. Все-таки одно скопление против семнадцати – это слишком даже со всеми нашими преимуществами.

– Что вы уже сделали?

– В пограничных регионах с Божественым Царством и Землями Небесного Грома мы, а также большинство Руйгу, разместили части своих миров, создав подобие стены. Попасть во внутреннее пространство Содружества, не пройдя через эту стену, практически невозможно, а внутри этих осколков мы настроили законы так, что любой чужак теряет львиную долю своих сил, так что даже сильнейшие из них с трудом могут противостоять Майигу и аватарам, а Руйгу внутри духовного мира под силу косить врага пачками.

Я всмотрелся в карту. Это была не просто красивая картинка. Мало того, что это, похоже, было отражение действительности в плюс-минус реальном времени, так еще и детализация была запредельной.

Всмотревшись повнимательнее с помощью аспекта понимания, я смог различить не просто отдельные миры, но даже союзные и вражеские силы, обозначенные крошечными точечками разных энергетических оттенков. Я на такое не был способен даже близко.

Все было, как и говорил Золотая Челюсть. Внутри «стен» находилась сеть из осколков тысяч миров, соединенных между собой Законами в единый конструкт таким образом, чтобы враг, даже попытавшись пролететь сквозь «ячейки» этой сети, неизбежно оказывался притянут к одному из осколков.

Вот только была очевидная проблема. Сражение даже с ослабленными Магистрами, Богами, Доминаторами, Артефакторами и так далее были достаточно разрушительны, чтобы страдали сами осколки миров.

Руйгу латали эти «раны», чтобы сеть продолжала сохранять целостность, но на эту починку они тратили энергию своих основных миров, которая, хоть и была технически бесконечна, восстанавливалась далеко не с той же скоростью, с какой расходовалась.

А ведь введенные на осколках мировые правила, подавляющие бойцов противника, поддерживались той же самой энергией. И когда энергия Руйгу будет исчерпана, враг не просто ворвется в Содружество сквозь прорехи в сети, но и разом станет в десятки раз сильнее.

– И как долго это продержится? – спросил я.

Три Байгу переглянулись.

– Десять лет. После того как ты избавился от Умсы и Семургдалиона скорее всего заметно меньше. Шесть-семь максимум.

Воффарин завершила, ее голос стал тихим:

– Когда барьер падет, ничто не остановит их. Тейя, Тарсия, все наши миры – они сгорят за мгновение.

– Шесть лет? – хмыкнул я. – Да уж, недолго вам осталось.

Золотая Челюсть насторожился:

– Что значит: ' вам ' ? Разве ты взял с нас клятву подчинения не для того, чтобы возглавить Содружество? Но если ты позволишь Великим Душам уничтожить его, тебе нечем будет править!

Я улыбнулся, и в этой улыбке было что-то, заставившее даже этих древних существ вздрогнуть:

– Возглавить? Откровенно говоря, я хочу видеть, как оно горит. За все, что пришлось вынести в этом месте мне и моим родным. За всех тех, кого вы убили. Мне было бы куда проще открыть ворота для Великих Душ и позволить им установить тут свои правила, не думаете? Уверен, они бы приняли меня, врага их врага, с распростертыми объятьями.

– И… — настороженно спросил Золотая Челюсть, – ты сделаешь так?

Несколько секунд я молчал, с удовольствием наблюдая за тем, как они сжирают сами себя столь редким для таких, как они, чувством, мне самому знакомым слишком хорошо: ощущением собственной беспомощности.

– Нет, — наконец покачал я головой. – Как бы вы ни были мне противны, я не собираюсь менять шило на мыло. Я отказался подчиниться вам, так что, конечно же, я не стану плясать под дудку Великих Душ. Тем более что после того, как они захватят тут власть, защита от вторжения Маалы, которой они сейчас потрясают как флагом, будет благополучно забыта. А я не могу этого допустить.

– Тебе правда так надо влезать в противостояние с этой тварью? — недовольно фыркнула Бенингируда.

– Даже если мне не надо, — спокойно ответил я. – Это надо было человеку, которому я обязан всем. И свой перед ним долг я отдам хотя бы так.

– Я… поняла.

– Хорошо. Скажу сразу: мне не интересно становиться королем Содружества. Когда все закончится, если вы еще будете живы к тому моменту и не провинитесь передо мной еще сильнее, я не буду вас контролировать. Однако для того, чтобы я с чистой совестью смог вернуть вам контроль над Содружеством, оно само должно стать достойным существования. И для этого для начала я избавлю его то того, что вызывает у меня неконтролируемую тошноту.

Сказав это, я шагнул из духовного мира в реальность, даже не оглянувшись на Байгу.

Кровавые капли дождя хлестанули мне в лицо, смешиваясь с потом и гарью. Каждый шаг оставлял след на выщербленных плитах мостовой Восьми Башен, тающих и рассыпающихся в прах за моей спиной.

Впереди сомкнулись ряды защитников – три сотни элитных стражей-Майигу в латах цвета гниющей бронзы, с копьями, на которых трепетали штандарты Катриона. Их щиты слились в сплошную стену, покрытую руническими узорами, мерцавшими зловещим фиолетовым светом.

Только что они сражались с войсками Золотой Челюсти, но те отступили по приказу своего бога, вот только порадоваться спасению защитники столицы не успели.

Я ощутил, как аспект чревоугодия шевелится у меня в животе, требуя пищи.

– Отступи, кем бы ты ни был! – прокричал капитан стражи. – По приказу Байгу…

Я не дал ему закончить. Моя правая рука взметнулась вверх, и пространство передо мной исказилось волной, полной неизбывного голода. Это было уже даже не интересно.

Да и в целом настолько мелочный подход занял бы у меня века. Взлетев над руинами, я ощутил пульсацию мира. Здесь, в самом сердце Единства, Законы Катриона были почти видны невооруженным глазом – зеленые нити, пронизывающие реальность, словно жилы в куске мяса. Они вибрировали, чувствуя угрозу.

Я разомкнул челюсти. Кости черепа с хрустом сместились, ротовая полость растянулась до невероятных размеров. Первый укус в ткань реальности вызвал волну боли, которая прокатилась по всему моему телу. Закон перерождения сопротивлялся, как живой.

Пространство вокруг затрещало, как ломающийся лед. Где-то внизу окончательно рухнула одна из Восьми Башен, но её обломки замерли в воздухе из-за переставшей нормально работать гравитации.

Вкус был омерзительным – как гниль и мед, смешанные с пеплом. Но за каждым глотком я чувствовал силу. Мир вокруг терял цвета, становясь блеклым, словно выцветшая картина.

Я оторвал еще один кусок Закона, чувствуя, как реальность содрогается. Внезапно перед глазами всплыл образ Мо – её последний взгляд перед тем, как…

Где-то внизу, среди руин, женщина прижимала к груди ребенка. Старик в лохмотьях продолжал молиться, не обращая внимания на рушащийся вокруг мир. Эти люди не были моими врагами. Они просто жили в мире, который создал для них Катрион.

Нет. Не сейчас. Я встряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. Сейчас важно только одно – уничтожить основу власти Катриона. Не убивать невинных, не крушить города. Просто… избавить этот мир от его бога.

Или, вернее, лишить бога его мира.

– Что ты творишь⁈ — завопил появившийся рядом аватар Золотой Челюсти. – Сам ведь говорил, что разрушение Единства на руку Катриону!

– Разрушение – возможно, — кивнул я. – Но я не разрушаю. Переродиться можно после сколь угодно ужасной смерти. Феникс может восстать даже из горстки пепла. Но что, если этот пепел окажется у меня в желудке?

Аватар Байгу замер на секунду, а потом кровожадно ухмыльнулся.

– Отлично. Вперед, Пожиратель!

Чревоугодие внутри меня сжалось, затем рванулось наружу с новой силой. Ядовито-зеленые нити Закона натянулись, как струны, и начали лопаться одна за другой. Где-то в глубине мира раздался стон – голос самого Единства, теряющего свою основу.

– Ну что, Катрион, — прошептал я, ощущая, как его голос растворяется в грохоте разрывающихся пространств, – давай посмотрим, что останется от твоего плана, когда я вырву его корни.

Над Восемью Башнями небо начало трескаться.

Где-то вдалеке, за горизонтом, громыхнул второй разлом. Не такой, как прошлый. Мир не рушился в буквальном смысле, ведь я не пожирал ничего физического.

Но вместо этого истончались и пропадали те связи, что удерживали составляющие Единство миры вместе. Без Закона перерождения сложенный из десятков реальностей оплот Катриона возвращался к своему истинному виду.

– Вот и началось, — пробормотал я, наблюдая, как огромный пласт реальности – целый мир, когда-то насильно вплетенный в Единство, – отрывается от общего массива.

Его границы вспыхнули ослепительно-синим пламенем естественного распада, и континенты, лишенные скрепляющей их воли Катриона, начали медленно уплывать в Пустоту.

Я чувствовал, как сопротивление Закона нарастает. Он больше не просто поддавался – он сражался, цепляясь за бытие, как утопающий за соломинку.

– Да, держись крепче, – усмехнулся я. – Мне нравится, когда еда сопротивляется.

Я вонзил в Закон обе руки, разорвав его, как гнилую ткань.

С каждым куском Закона тело наполнялось чужой силой – чужой, но такой сладкой. Я почти чувствовал, как Катрион где-то далеко, в глубинах реальности, проклинает меня, лишающего его возможности идеально завершить свой прорыв.

Где-то там, в хаосе распада, меня ждала Тарсия. Но сейчас я думал только о том, как Закон перерождения трещит под моими зубами. И когда главные узлы, удерживавшие Единство единым, наконец, лопнули все до единого, я впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему сытым.