Текст книги "Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ)"

Автор книги: Юрий Розин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Книга 16. Пожиратель Богов. Часть 4

Глава 71

Тьма сгустилась вокруг, словно жидкий деготь, затягивая все вокруг в беззвучный, слепой вакуум. Умса стоял в эпицентре этого мрака, его черные одежды сливались с тенью, пальцы сжались, и пространство содрогнулось – тени ожили, превратившись в когтистые щупальца, готовые разорвать меня на части.

– Ты думал, что сможешь выстоять против нас? – голос Умсы прозвучал не из его рта, а из самой тьмы, как будто сама Пустота говорила со мной.

Я не ответил. Вместо этого развернул аспект Понимания, и мир вокруг замедлился.

Пять Богов. Пять Законов.

Умса – Закон вечной тьмы. Он не просто контролировал мрак – он был тьмой. Его силу нельзя было потушить, нельзя было осветить. Он поглощал все, даже сам свет, оставляя после себя лишь пустоту.

Семургдалион – Закон негасимого пламени. Это было не просто огненное безумие. Его пламя было живым, разумным, буквально как феникс, возрождающийся из пепла. Каждый его удар оставлял на коже не ожоги, а шрамы реальности, которые не заживали и продолжали гореть вне зависимости ни от чего.

Циарин – Закон тиранической узурпации. Его крылья, огромные и переливающиеся, как хитиновые лезвия, будто покрывали собой всю бескрайнюю Пустоту, бросая на окружающее подавляющую, гнетущую, губительную тень.

Золотая Челюсть – Закон охоты. Он не просто преследовал – он предвидел. Его движения были идеальны, как у хищника, который знает, куда прыгнет жертва еще до того, как она сама это осознает.

Беннингируда – Закон океана энергий. Хотя ее основной стихией была вода, благодаря своему Закону Леди Пяти Оттенков могла использовать абсолютно любую элементарную силу на уровне Законов обычных Руйгу, а создаваемая разными стихиями синергия поднимала итоговую мощь на недосягаемую высоту.

Их миры висели за спинами – крошечные, но бесконечно мощные осколки их владений. Они принесли сюда часть своей силы, и даже этого хватило, чтобы пространство трещало по швам.

Первая атака.

Семургдалион двинулся первым. Его пламя пело, вибрируя в такт его шагам. Он взмахнул крылом, и огненный клинок, длиной в несколько миль, рассек Пустоту, направляясь прямо в мою грудь.

Я не уклонился.

Лезвие вошло в плоть, прожигая кожу, мышцы, кости – но я лишь стиснул зубы. Тест первый: может ли мое тело выдержать Закон Байгу?

Боль была адской. Но аспект Льва сжал рану, заставив плоть срастись за секунду.

– Он даже не сопротивляется! — взвизгнул Умса, порываясь броситься в атаку лично.

– Не лезь, — холодно остановил его Золотая Челюсть, чья шерсть на загривке вздыбилась в знак надвигающейся угрозы. – Это ловушка.

Он был прав. Пока Семургдалион атаковал, я изучал его Закон с помощью аспекта понимания. Искал слабые места. Но при этом был готов в любой момент вспыхнуть шквалом мощи, встречая любого, кто осмелится приблизиться.

Вторая атака.

На этот раз Циарин. Его крылья взметнулись, и пространство застонало, когда его Закон впился в меня. Прямого урона не было, но вместо этого я ощутил, как мое тело становится неподъемно тяжелым. Более того, мои собственные силы, подчиняясь воле Циарина, начали оборачиваться против меня самого.

Я развернул Чревоугодие внутрь себя.

– А-АРГХ! — Циарин дернулся, как будто укусил раскаленное железо. Его крылья затрепыхались, и он отпрянул, едва не падая. Беннингируда мгновенно подхватила его щупальцами.

– Он пожирает свои же силы! — прошипел осьминог, его голос булькал, словно исходил со дна океана. – Сумасшедший! Я бессилен!

Это не было сумасшествием. Даже если чревоугодие в чистом виде, поглощая другие аспекты и самое себя, могло прийти к перегрузке и саморазрушению, вкупе со львом, укрепляющим естество до предела и повешенным, позволяющим преодолеть лимиты, подобный трюк становился вполне реалистичным и безопасным.

– Тогда поддерживай нас, — Умса сомкнул пальцы.

Третья атака.

Тьма сжалась.

Это было не просто отсутствие света – это была антиматерия, Ничто, пожирающее саму реальность. Давление выворачивало кости, сжимало легкие, вытягивало душу. Но даже это было только начало.

Внутри тьмы вспыхнул огонь, создавая эффект вакуумной бомбы. Мощь взрыва, поддержанного до кучи Циарином и Бенингирудой, могла без труда распылить небольшую звезду.

Тест второй: выдержит ли мое тело четыре Закона сразу?

Ответ на этот вопрос мне еще предстояло найти, но одно я уже понял безапелляционно. Просто терпеть на этот раз было не вариантом.

Тем более что я все-таки сражался против пятерых, а не против четверых. Золотая Челюсть прыгнул, его клыки блеснули, нацеливаясь в горло. Но я рванул ему навстречу, выходя из эпицентра взрыва, схватил за морду.

' Древнейший охотник? – послал я мысль. – Почувствуй себя добычей'.

Его мир-осколок треснул, когда я, размахнувшись, крутанул огромное тело саблезубого льва вокруг себя, обрушивая его тушу прямо во взрыв четырех Законов.

– ААААРГХ! — его вопль разорвал тишину.

Шкура вспыхнула, обуглилась, кое-где даже проступили кости. Пролетев горнило адского пламени насквозь, он замер, свернувшись калачиком, но явно не умер – Байгу не так-то просто убить.

– ДОСТАТОЧНО! — Умса взревел, и тень стала плотной, как свинец.

Я разжал кулак, чувствуя, как по моим венам бегут волны только что освоенной силы.

Тень от гигантских перепончатых крыльев Циарина накрыла меня, когда я уклонялся от сокрушительного удара Золотой Челюсти.

– Ты что, забавляешься, Пожиратель? – прошипел он, и его голос звучал как скрежет тысяч хитиновых лапок. – Или уже настолько уверен в своей победе?

Я не ответил. Вместо этого развернул ладонь кверху и выпустил серебристый поток аспекта Понимания. Энергия, похожая на жидкую ртуть, обволокла Циарина сложными узорами, на мгновение парализовав его нервную систему. Это был всего лишь еще один эксперимент, но сработал он более чем неплохо.

Семургдалион. Его огненные перья вспыхнули ослепительным алым светом, и волна пламени, горячая как солнечная корона, ударила мне в спину. Я сознательно замедлил регенерацию, позволив огню опалить кожу, изучая пределы своей новой выносливости. Запах горелой плоти заполнил воздух, когда пламя отбросило меня прямо в щупальце Беннингируды.

Оно обвило мою правую руку липкой плотью. Вместо того чтобы вырываться, я активировал аспект чревоугодия. Щупальце почернело, сморщилось и рассыпалось в пепел, издав противный шипящий звук. Беннингируда отпрянула, ее огромные глаза-блюдца сузились от боли.

– Он даже не напрягается, – прорычал Золотая Челюсть, его саблевидные клыки сверкали в призрачном свете Пустоты.

– Тогда покажем ему настоящую силу, — прохрипел Умса, и тьма вокруг него сгустилась, превратившись в десятки острых как бритва теневых клинков.

Первый клинок вонзился мне в плечо, и горячая волна боли прокатилась по телу. Кровь – густая и темная – брызнула в пространство. Второй удар я пропустил в живот, согнувшись пополам, но тут же выпрямился, наблюдая, как быстро регенерируют ткани.

– Ты… ты издеваешься над нами⁈ — Умса в бешенстве вонзил третий клинок мне прямо в грудь.

Я схватил его запястье, чувствуя, как тьма разъедает мою плоть. Кожа на пальцах тут же почернела и начала отслаиваться.

– Нет. Учусь, – прошептал я, и аспект льва рванул изнутри.

Мои пальцы сжались с силой гидравлического пресса. Кости в запястье Умсы затрещали, как сухие ветки. Он вырвался с проклятием, но я уже развернулся к Циарину, который пикировал сверху, его гигантское жало направлено прямо в мое сердце.

В последний момент я сделал шаг вбок – но не до конца. Острое как бритва жало пронзило мне бок, вырвав кусок плоти. Боль ударила в мозг горячей волной, но я лишь засмеялся, чувствуя, как новые мышцы уже начинают отрастать.

– Вот так уже интереснее, — прохрипел я.

Беннингируда, оправившись от шока, швырнула в меня сферу сжатой до невероятной плотности воды с примесью каких-то еще энергий. Я поднял руку – аспекты льва и повешенного создали невидимый барьер. Сфера взорвалась с грохотом, сравнимый с артиллерийским залпом, но миллионы капель замерли в воздухе, словно попав в паутину невидимого поля.

– Тренируешься на нас⁈ — взвыл Циарин.

– Ну конечно, — я стряхнул воду с обожженной руки, наблюдая, как кожа восстанавливается прямо на глазах. – Когда еще выпадет шанс испытать новые силы против пятерых Байгу одновременно?

Семургдалион взмыл вверх, его огненные крылья ослепили ярче солнца. Я прищурился, но не закрыл глаза – наблюдал, как пламя формируется в гигантское копье. Оно ударило мне прямо в грудь с силой падающего метеора.

Взрыв отбросил меня через Пустоту. Кожа покрылась пузырями… но уже через мгновение я увидел, как плоть начинает затягиваться, новые слои эпидермиса нарастают с пугающей скоростью. С каждым ударом я все лучше осознавал свои пределы, учился эффективнее применять энергию.

Выправился, чувствуя, как аспекты внутри меня смыкаются, как идеально подогнанные шестерни боевой машины. И, кажется, бо́льшую часть я освоил.

– Ну что, — сказал я, ощущая, как энергия бурлит в каждой клетке моего тела. – Пора перестать держаться в обороне.

В этот момент все пятеро Байгу атаковали одновременно.

Умса исчез в теневом вихре, его клинки образовали смертоносный смерч вокруг меня. Циарин выпустил облако кислоты из брюшных желез. Беннингируда создала водяной торнадо, усиленный энергией океана. Золотая Челюсть прыгнул с когтями, готовыми разорвать горло. А Семургдалион… он превратился в живой метеор, несущийся прямо на меня.

– Давайте проверим, на что я теперь способен.

Мои аспекты взорвались одновременно, создавая вокруг меня сферу абсолютного разрушения. Душа Бойца разорвала мою грудь изнутри.

Это было не просто состояние – это была истина. Огонь в жилах, сталь в мышцах, молнии в костях. Я больше не думал – я чувствовал. Каждое движение противников, каждый их вдох, каждое микросокращение мышц перед атакой – все это отпечатывалось в моем сознании, как четкая карта боя.

Воздух затрещал, пространство исказилось, реальность застонала…

Первой атаковала Беннингируда.

Ее щупальца, напитанные Законом океана, взметнулись вверх, превращая пространство вокруг меня в кишащий клубок плоти и энергии. Они сжимались, пытаясь раздавить, разорвать, всосать в себя. Я не стал уворачиваться.

– Жри это.

Аспект Льва рванул вперед. Моя рука, обернутая в сияющие когти чистой силы, пронзила ближайшее щупальце, разрывая его по всей длине. Плоть взорвалась, разбрызгивая липкую черную жидкость, но я уже рвался дальше, глубже, жаднее. Энергия хлынула в меня, но не успела перевариться.

Циарин.

Гигантский муравей с ревом обрушился на меня, его мандибулы, острые как бритвы, сомкнулись в том месте, где мгновение назад была моя голова. Я присел, позволив лезвию-челюсти просвистеть в сантиметрах от лица, и тут же ударил локтем вниз.

Хитиновый панцирь треснул, но не проломился. Крепкий гад.

Умса уже накрывал нас обоих волной тьмы. Черные когти, холодные как космическая пустота, рвали плоть, добираясь до костей. Боль пронзила бок, но я лишь оскалился.

Аспект Повешенного вспыхнул.

Световая вспышка, ослепительно-белая, разорвала черноту. Умса взревел, отшатнулся – его глаза, привыкшие к вечной тьме, на миг ослепли.

– Теперь ты.

Я рванулся к Семургдалиону.

Феникс парил выше остальных, его крылья метали сгустки пламени, каждый из которых мог испепелить целый мир. Аспект Чревоугодия пожрал пространство.

Один шаг – и я уже в шаге от него.

Мой кулак, обернутый в сияние четырех аспектов, вогнали ему прямо в грудную клетку.

Треск.

Кости треснули.

Шипение.

Перья вспыхнули, как бумага.

Вой.

Семурдалион взвыл, его тело начало рассыпаться на миллионы искр чистой энергии. Но я не дал им уйти.

– Мое.

Я втягивал их в себя, чувствуя, как сила феникса вливается в мои жилы.

Золотая Челюсть бросился ко мне со стороны, его клыки блестели в отблесках пламени.

– Не сейчас.

Аспект льва ударил, как молот.

Золотая Челюсть споткнулся, собственная инерция заставила его покатиться кубарем.

Беннингируда отползала, щупальца сжимались в комок.

Циарин и Умса замерли.

Впервые за тысячелетия…

Они отступали.

Кроваво-золотистый свет разлился по Пустоте, когда тело Семургдалиона начало распадаться. Каждая клетка феникса превращалась в искрящуюся частицу, сливаясь в сияющий поток, похожий на реку из расплавленного солнца.

Байгу не могли умереть, пока целы их миры. Это было непреложное правило мировой системы Содружества, с которым даже я ничего не мог с делать.

Но я мог не позволить энергии Семургдалиона вернуться в его мир. На то, чтобы восстановиться после такого колоссального повреждения, даже фениксу понадобятся века. К тому времени я уже навещу Лавовую Фею с искренним визитом.

Я ощутил, как аспект чревоугодия пробуждается где-то в глубине моего существа. Он поднялся по пищеводу жгучей волной, заполнил рот металлическим привкусом голода. Мои зубы сами собой оскалились в предвкушении пиршества, а пальцы сжались в судорожном спазме.

– Ты… не можешь… — хрипло прошептал Семургдалион, его голос рассыпался вместе с телом, превращаясь в эхо.

Я не стал отвечать. Вместо этого выпустил аспект наружу.

Черные щупальца энергии вырвались из моей груди, похожие на клубящийся дым, но плотный, как сталь. Они впились в сияющий поток энергии феникса, цепляясь за каждую частицу, каждую искру.

Я чувствовал, как его Закон сопротивляется, пытается сбежать, вернуться к своему истоку. Но мой голод оказался сильнее.

Я сомкнул челюсти энергии, и аспект чревоугодия сжал энергию феникса, как удав свою жертву. В ушах зазвенело, когда первозданная мощь Семургдалиона хлынула в меня.

Это было похоже на глоток расплавленного свинца – боль пронзила всё тело, сжигая изнутри. Кожа на руках покрылась волдырями, но почти сразу зажила, поглощённая энергия уже работала на меня.

Я разжал ладони, наблюдая, как пепел феникса оседает на кожу, превращаясь в серую пыль. Каждая частица жгла, как раскалённый уголь, но боль уже была приятной – знак хорошо выполненной работы.

Сильнее сам по себе я не стал. К сожалению, мое нынешнее состояние уже было пиком возможного, даже Закон Байгу и его энергия не могли добавить хоть что-то к максимуму. Но это не значило, что я не мог использовать его мощь когда-нибудь в будущем.

– Что… ты натворил⁈ – раздался хриплый голос за моей спиной.

Я медленно повернулся. Золотая Челюсть стоял в пяти шагах, его золотистая грива вздыбилась, а саблевидные клыки обнажились в немом рыке. Его лапы с когтями, способными разрезать пространство, слегка подрагивали – то ли от гнева, то ли от страха.

– Без силы Байгу Содружество… — прошипел он, и я заметил, как его глаза, обычно холодные, как звёздный свет, теперь пылали яростью. – Мы обречены теперь, идиот!

Я вытер пепел с губ, ощущая, как энергия феникса бурлит у меня внутри, смешиваясь с моей собственной.

– Вы и так обречены за то, что сделали со мной, – ответил я спокойно.

Золотая Челюсть замер. Его могучая грудь вздымалась от учащённого дыхания, а хвост нервно подёргивался. Он понимал – сегодня правила изменились.

– Кто следующий?

Глава 72

Пустота междумирья содрогалась, словно живое существо, израненное нашим боем. Мириады искр – остатки разрушенных мировых структур – медленно оседали вниз, образуя призрачное мерцающее покрывало под нашими ногами.

Воздух (если это можно было назвать воздухом) был густ от энергии, оставшейся после схватки, и каждый мой вдох сладко обжигал легкие, будто я вдыхал расплавленный металл.

Умса бросился бежать первым. Его тело, обычно состоящее из чистейшей тьмы, теперь выглядело блеклым и рваным. Тени, из которых он был соткан, расползались, как чернила в воде, оставляя за собой клубящийся след.

Циарин превзошел его в этом позорном отступлении. Его истинная форма – гигантский крылатый муравей с панцирем цвета окисленной меди – уже начала складываться, уменьшаясь для быстрого побега.

Его крылья дрожали, рассылая в пространство золотистую пыльцу. Эта пыльца, обычно способная подчинять волю слабых существ, теперь просто беспомощно кружила в воздухе, бесполезная, как и его угрозы минуту назад.

Но Золотая Челюсть и Бенингируда… Они стояли.

– Остановись! — его голос гремел, но уже без былого напора и уверенности, – Каждый Байгу, которого ты уничтожишь – это потерянная линия обороны! Великие Души уже стучатся в наши границы. Если Содружество падет…

Я чувствовал, как мои собственные аспекты отвечают на его слова. Аспект понимания анализировал каждое слово, взвешивал, оценивал. Аспект льва требовал действия. Повешенный подобрался, готовый среагировать на любое мое решение. А чревоугодие… Оно просто жаждало.

– Последнего, кого действительно волновала Маала, вы убили. Алистер мертв. Его пламя погасло. Не пытайтесь сделать вид, что вам вдруг стало не плевать на ее вторжение в Земли Небесного Грома. И отсиживаться в «идеальной крепости», как называют Содружество, я точно не собираюсь. Так зачем мне тебя слушать?

Золотая Челюсть взревел, и этот звук разорвал Пустоту надвое. Из его пасти вырвался вихрь сконцентрированной энергии – чистый Закон охоты, способный преследовать цель через миры и измерения. Но я был уже не тем, кем был раньше.

Аспект льва сжал пространство вокруг меня, и я сделал шаг – всего один шаг – но этого хватило, чтобы оказаться перед ним. Его когти пронеслись в сантиметрах от меня, оставляя после себя рваные шрамы в реальности.

Я чувствовал, как Законы охоты пытаются найти во мне слабое место, но четыре завершенных аспекта сделали меня чем-то… другим. Не то, чтобы у меня больше не было слабых мест. Но даже Закон Байгу, высшая власть мирового скопления, больше не был надо мной властен.

Мои руки впились в его нижнюю челюсть. Кость под моими пальцами была тверже алмаза и горячее лавы. Я чувствовал, как по ней бегут импульсы энергии, как пульсирует мощь Байгу.

Но без поддержки союзников он был бессилен.

– Ты… не понимаешь… — он захрипел, когда мои пальцы начали сжиматься.

Хруст раздался не сразу. Сначала появились трещины – тонкие, как паутина, светящиеся изнутри.

Потом они расширились, заполнившись золотым светом. Его кровь – не жидкость, а сгущенная энергия тысячелетий – хлынула мне на руки, обжигая и исцеляя одновременно.

Когда челюсть наконец оторвалась с мокрым чавкающим звуком, весь мир будто замер. Даже частицы энергии в Пустоте перестали двигаться.

Золотая Челюсть не закричал. Но его глаза… В них впервые появилось что-то человеческое. Страх.

Я сжал трофей в руке, чувствуя, как аспект Чревоугодия начинает свою работу. Кость рассыпалась в золотую пыль, которая впиталась в мою кожу, добавив еще одну каплю к океану моей силы.

– А понимаешь ли ты? — я бросил остатки его челюсти ему под ноги.

Он посмотрел на меня, затем прикрыл глаза. А когда открыл веки вновь, в них уже не было жажды битвы. Он осознал, что баланс сил изменился навсегда. Что времена, когда Байгу были вершиной пищевой цепочки Содружества, закончились.

Я повернулся спиной к поверженному богу – высшее проявление презрения – и шагнул туда, где еще дрожали следы Умсы и Циарина. Мои аспекты уже выслеживали их, как гончие – след тьмы и кисловатый аромат обосравшейся муравьиной жопы.

Охота продолжалась.

Умса двигался неестественно быстро, его тело временами распадалось на частицы тьмы, чтобы через мгновение снова собраться на несколько световых минут дальше от смертельной угрозы. Но этого было недостаточно.

– Ты думал, я позволю тебе сбежать? — мой голос прозвучал хрипло, но наполнил собой все пространство вокруг.

Я сжал кулаки, чувствуя, как аспект повешенного пробуждается в моей груди. Кожа на руках потемнела, покрылась сетью черных прожилок.

Вихрь начал формироваться не вокруг меня, а внутри – сначала как крошечная точка между ребер, затем расширяясь, заполняя все тело. Когда энергия достигла критической массы, я выпустил ее наружу.

Пространство передо мной искривилось, образовав спираль из сжатой реальности. Пустота завыла, как раненый зверь. Умса обернулся, его глаза – две узких щелочки – расширились в предчувствии опасности. Он поднял руки, и тьма сгустилась перед ним в массивный щит с выгравированными рунами защиты.

Но мой Шквал теперь был не просто атакой – это был принцип разрушения, воплощенный в движении. Я видел, как трещины побежали по поверхности щита, как руны начали гаснуть одна за другой.

– Ты недооцениваешь меня, — прошипел Умса, его голос звучал так, будто доносился из глубины пещеры. – Я есть сама Тьма!

Его плащ взметнулся, и из складок материи вырвались десятки черных шипов, каждый размером с копье. Они неслись ко мне, оставляя за собой следы искаженного пространства.

Я успел заметить, что на кончиках каждого шипа мерцали крошечные черные дыры – Умса вложил в атаку часть своей сущности.

Мое время замедлилось. Я анализировал траектории, рассчитывал углы. Пять шипов летели прямо в грудь, семь – в ноги, остальные окружали, отрезая пути к отступлению. В последний момент я активировал Вихрь. Точнее, штук десять Вихрей разом.

Моя правая рука двигалась так быстро, что оставляла после себя шлейфы. Каждый удар точно соответствовал траектории шипа. Первый – вниз, отклоняя смертоносный наконечник влево. Второй – круговой, создающий волну энергии, сбивающую группу шипов. Третий…

Один из шипов все же прошел, вонзившись мне в плечо. Боль была невероятной – будто кто-то влил в рану жидкий азот. Я почувствовал, как тьма Умсы пытается проникнуть в мое тело, но моя кровь, насыщенная аспектом чревоугодия, тут же начала поглощать вторгшуюся энергию.

– Интересный вкус, — я оскалился, выдергивая шип. – Как пережаренное мясо с привкусом отчаяния.

Умса не собирался драться. Пока я отражал его атаку, он снова удалился на огромное расстояние. В этот момент я собрал всю оставшуюся энергию и выпустил еще один Вихрь, на этот раз наполненный сразу всеми аспектами.

На этот раз техника проявилась не вблизи от меня, а прямо перед Умсой. Он буквально ударился о невидимую стену – его тело на мгновение стало четким, материальным, прежде чем он отлетел назад.

Я не дал ему опомниться. Аспект чревоугодия проснулся во мне с новой силой. Я чувствовал, как мои клетки жаждут энергии, как каждая молекула моего тела кричит о голоде.

– Давай посмотрим, кто здесь настоящий хищник, — выдохнул я, чувствуя, как начинается трансформация.

Мои кости затрещали, суставы вытягивались. Мышцы набухали, рвались и тут же заживали, становясь больше, сильнее.

Та форма, что родилась из моего отчаяния, голода и ярости в прошлом бою, жуткая, неестественная, но при этом идеальная для той цели, для которой создавалась – уничтожения врага, вновь вышла в этот мир. На этот раз еще и огромных размеров под воздействием атрибутов.

Через несколько секунд я уже возвышался над Умсой, как гора, несмотря на то что в истинной форме он тоже был далеко не карликом. И впервые за всю нашу схватку я увидел в его глазах не злость, а страх.

– Это… невозможно, — пробормотал он, отступая. – ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ СДОХНУТЬ!!!..

Я не стал его слушать. Моя рука (теперь больше, чем его тело целиком) двинулась вперед. Умса создал очередной щит, но на этот раз я просто прошел сквозь него, как нож через масло. Мои пальцы сомкнулись вокруг его туловища.

Боль ударила мне в спину – Умса выпустил в меня все оставшиеся шипы тьмы. Они вонзились мне в спину, в шею, в бока. Но теперь, в этой форме, я почти не чувствовал боли. Мой метаболизм работал так быстро, что раны затягивались почти мгновенно.

– Сдаешься? — поинтересовался я.

– Сдаюсь! — заверещал Байгу. – Сдаюсь! Я стану твоим слугой, рабом, кем угодно, только не убивай!!!

Он понимал, что не погибнет окончательной смертью, но также понимал, что, уничтоженный сейчас, он потеряет всякую возможность сопротивляться, если я решу вдруг наведаться в его мир.

Я засмеялся – низким, гулким смехом, от которого задрожали остатки реальности вокруг нас.

– Как я и ожидал.

Я открыл рот. Не просто широко – моя челюсть разошлась так, что могла бы проглотить небольшую планету. Умса закричал, когда я закинул его внутрь.

Я чувствовал, как его тьма пытается разорвать меня изнутри, но мой аспект чревоугодия уже работал, поглощая, переваривая, превращая его силу в мою.

Когда он оказался внутри, я намеренно замедлил процесс. Быстрой гибели, как Семургдалион, он не заслуживал. Я чувствовал каждую его попытку сопротивляться, каждый всплеск энергии. И каждый раз щупальца чревоугодия внутри сжимались плотнее, высасывая из него жизнь по капле.

Наконец, он затих. Я уменьшился до обычных размеров, чувствуя его слабое присутствие где-то глубоко внутри.

То, что я сделал, было даже хуже убийства. Потому что, умерев, Умса, пусто ослабленный, но возродился бы в своем мире. А так его ждала участь медленного, в течение месяцев и лет, переваривания внутри меня без шанса на освобождение.

И парочку его дружков ждала та же участь.

Где-то вдали, в глубинах Пустоты, завыл ветер. Или может быть, это кричал кто-то другой. Кто-то, кто уже знал, что придет его очередь.

###

Космическая пыль медленно оседала на обломках скал, когда я развернулся к оставшимся Байгу. Воздух здесь все еще дрожал от недавней схватки, наполненный запахом озона и чем-то металлическим – вероятно, испарившейся кровью Циарина.

Золотая Челюсть стоял, широко расставив лапы, его золотистая шкура, покрытая шрамами от моих предыдущих атак блестела в тусклом свете этого мира. Беннингируда занимала позицию слева от него, ее щупальца медленно извивались в воздухе, каждый кончик светился разными цветами – признак готовности к бою.

Но больше всего меня интересовала Воффарин. Она стояла в сторонке, совершенно расслабленная, будто наблюдала за представлением в театре.

– Ну что, — мой голос прозвучал хрипло после недавнего рыка, – кто следующий?

Воффарин, неожиданно, первой нарушила молчание:

– Ох, давай без этого. Если бы ты хотел убить кого-то из нас, давно бы это сделал. Те, кто пошел против тебя, уже получили по заслугам, так может быть поговорим всерьез?

– Допустим, — кивнул я, признавая ее правоту. – Но это не значит, что мы теперь друзья.

Нельзя было не признать: эти трое, хотя и были мне мягко говоря неприятны, в конечном счете, что до фестиваля, что после, действовали лишь в рамках необходимости и, как ни удивительно, интересов Содружества.

Они, по крайней мере насколько я знал из рассказов приходивших ко мне Умсы, Циарина и Семургдалиона, не занимались разрушением Тейи или Тарсии, не охотились на моих родных, не были причастны к похищению Мо и Руби. Даже прийти просто поглумиться надо мной никто из них ни разу не счел необходимым.

Да, они участвовали в моем пленении, но с их точки зрения это было оправдано, я все-таки действительно был серьезной угрозой безопасности Содружества, собственно, все их опасения подтвердились.

Но превращаться в тварь, которая отвечает кровавой местью на любой неугодный поступок оппонента я не хотел. Во-первых, потому что это означало бы уподобиться ублюдкам типа Умсы и Семургдалиона.

Во-вторых же, потому что, несмотря на полное исчезновение из моего тела генов поглотителей, их первобытная дикость въелась в мое естество на самом базовом уровне и, переборщив с кровожадностью и агрессией, я рисковал потерять контроль и превратиться в безумного монстра, жаждущего лишь жрать убитое и убивать несожранное.

Так что, особенно с учетом слов Золотой Челюсти о вторжении Великих Душ, их убийство было не слишком рационально.

Тем не менее следующие слова Беннингируды всерьез заставили меня задуматься о том, что, вероятно, с милосердием я тоже переборщил.

– Мы можем предложить тебе… взаимовыгодное соглашение, — ее голос звучал как шелест тысячи листьев. – Доступ к Сокровищнице Семургдалиона. Тайные техники…

Я рассмеялся, и звук моего смеха заставил вибрировать осколки камней вокруг:

– Вы что, всерьез думаете, что я стану торговаться с вами?

Моя аура взорвалась волной энергии. Воздух загустел, став почти твердым.

Золотая Челюсть согнулся под невидимым грузом, его когти впились в землю, оставляя глубокие борозды. Беннингируда резко сжала щупальца, ее слизистая кожа покрылась рябью от напряжения.

– Мое условие таково, – я сделал шаг вперед, и с каждым моим шагом трещины расходились дальше, – либо полная капитуляция здесь и сейчас и клятва верности, либо я сотру ваши миры в пыль.

Воффарин, единственная, кто казалась незатронутой моей аурой, подняла лапу:

– Я согласна! Ты же знаешь, я всегда была за мирное решение.

Золотая Челюсть зарычал, но кивнул. Говорить с вырванной челюстью ему было, очевидно, невозможно, а использовать мыслеречь Байгу как обычно брезговали.

Беннингируда медленно опустила щупальца, их кончики потускнели:

– Принимаем твои условия… Повелитель.

– Я жду клятвы, – напомнил я.

К их счастью, чудить никто из троицы не стал и через несколько минут я ощутил сформировавшуюся между нами четырьмя связь. Похожую на ту, что существовала раньше между мной и Кримзоном (после последней эволюции связь стерлась из-за того, что я, фактически, стал совершенно иным существом), но куда более сложную и глубокую.

Только тогда я сжал ауру обратно, наблюдая, как они выпрямляются. Воффарин ухмыльнулась:

– Ну вот и решили. Теперь, может, все-таки поговорим о деле?

Ее последние слова повисли в воздухе, пока я оценивающе смотрел на трех поверженных Байгу.

Нет. На трех моих новых подчиненных.

– Давайте. Где Катрион?

– Мы не знаем, — покачала головой Воффарин, – мы исчерпали все варианты. Катрион… — она сделала паузу, будто само это имя обжигало ей губы, – он пропал без следа. И его Закон больше не пронизывает Единство, так что найти его по энергии мира также не представляется возможным.

Я ощутил, как по спине пробежал холодок. Моя рука непроизвольно потянулась к груди. Теперь у меня было новое сердце, но ощущение того, как средоточие моей жизни оказывается сжато чужими пальцами я, пожалуй, не забуду никогда в жизни.

Золотая Челюсть, которому больше не надо было сосредотачиваться на боевой готовности, уже успел создать для себя временную замену вырванной челюсти, раздосадованно зарычал:

– Мы подумали, что, если начнем уничтожать плоды тысяч лет его усилий, но объявится, чтобы нас остановить. Но и это оказалось бесполезно. Мы пробовали все! — Его грива вспыхнула ослепительным светом. – Разрушили семь из Восьми Башен, выжгли Сады Вечности, даже попытались разорвать саму ткань реальности в его тронном зале! Ничего! Ни малейшей реакции!

Беннингируда внезапно сжалась, ее тело начало плыть и вскоре передо мной уже стояла Леди Пяти Оттенков в своем человеческом обличьи.

– Он не просто скрывается. Он… как будто перестал существовать в привычном нам понимании.