Текст книги "Америкен бой"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Близнец понял, что имеется в виду безногий калека, который в рассказе обрел ноги, но потерял слух и речь.

Он пересилил себя и, грубо нарушая процесс драматизации и создания легенды, творимый на его глазах, прикрикнул на разомлевших блатных, которые слушали Жеку с восхищением, выраженным в широко распахнутых и полных залихватского ужаса глазах.

– Кончай базар! Кто там на посту?

Его не интересовало, кто там на самом деле на посту. Просто надо было прервать эта посиделки. Блатные, заметив его раздражение, моментально рассредоточились по всему помещению, но уже через несколько минут зашушукались в другом углу. .

В мистику Близнец почти не верил. Но именно это «почти» и позволило ему пройти виньетку испуга до конца и вернуться к привычным методам! Даже если им на. роду и было написано столкнуться с мистическим, неуязвимым врагом, надо было не искать мистических же защитников, а продолжать сопротивляться так, как умеют.

Он прикинул свои силы. Не зная количества убийц, трудно было что-нибудь понять; Но, судя по всему, его десяти людей будет недостаточно.

Размышления Близнеца прервал вернувшийся от Железяки блатной. Его машина круто затормозила снаружи, и он вошел в помещение склада.

Еще при звуке взвизгнувших тормозов Близнец болезненно сжался и мельком подумал, выхватывая пистолет, что вот и началось. Все остальные блатные на складе тоже схватились за оружие и стали беспорядочно прятаться кто куда.

– Вы чего, ребят? —удивился, застыв на пороге гонец.– Не признали, что ли?

– Кто сторожит дорогу? – взвизгнул Близнец.– Сюда его, суку!

Немедленно доставили золотушного переростка с автоматом, который, вытирая сопливый нос и тупо хлопая непривыкшими к темноте глазами, затравленно озирался:

– Чего? Чего? – монотонно и опасливо спрашивал он, вертя головой на тонкой шее.

– Тебе велели обо всех машинах докладывать? – сдерживая ярость, раздельно спросил Близнец.

– Ну,– неуверенно согласился переросток.– А чего?

– Почему не доложил? Проспал?

– Не спал я. Не. Не было машин, только наша. Такси еще к поселку прошло...

– Почему не доложил, придурок? – взорвался Близнец, наотмашь врезая по неприятному тупому лицу.

Переросток послушно свалился на пол, явно чуть более картинно, чем того требовал звонкий, но не слишком сильный удар, и, уже лежа, опять затянул свое:

– Чего? Наша же тачка была?.. Я ворота побежал открывать...

«Вот так все и происходило,– вдруг догадался Близнец.– Из-за этих тупых идиотов. Если бы убийцы захватили нашу машину, то они уже были бы тут. И, пока они не начали бы мочить всех, все были бы в полном спокойствии. И никакой мистики...»

– Уберите эту грязь,– зло велел он, пнув переростка ногой под ребра. Тот взвыл, потому что на этот раз Близнец узким носком своего щегольского, подбитого металлом ботинка двинул всерьез, от души.

– Заткнись,– прошипел он, наклонившись чуть к переростку, и тот моментально проглотил собственный вой.– Передайте всем: докладывать обо всем! Иначе перестреляю сам! – уже громко обратился он к своим людям, а затем кивнул гонцу: – За мной.

Тот послушно поплелся. Они зачем-то подошли к углу и сели там на ящики. Близнец закурил и, не глядя на собеседника, спросил:

– Ну? Что ответил Железяка?

– Железяка сказал, что мало. Что он такие бабки каждую неделю имеет.

– Что? – Близнец широко раскрыл глаза. Этого не могло быть. То есть не то, чтобы он свято верил в неподкупность Железяки. Но он не мог поверить, что тот, вот так, запросто, сообщил о своей ставке первой же шестерке.– Ну-ка повтори все слово в слово.

Блатной потупился, затем начал рассказывать. Делал он это без энтузиазма

– Ну, я говорю, что ты велел. Что штуку зелеными, если он убийц Младшего найдет... Он спрашивает, связывать их надо? А потом и говорит: да я за такие деньги, говорит, через губу не переплюну. Так и передай, говорит, что я поганых ваших денег не возьму, я каждую неделю штуку имею. Хау.

Близнец удивленно приподнял брови.

– Ну, это по-индейски,– объяснил блатной.

Близнец бросил окурок на пол, раздавил ногой и пошел к столу. Блатной очевидно чего-то не понял. Вот и связывайся после этого с идиотами... Но весь тон разговора его с Железякой Близнецу не понравился.

Он подошел к телефону и набрал номер Челюсти.

* * *

В это раннее воскресное утро телефонный звонок Близнеца поднял Челюсть с постели.

Зевая и остервенело очесываясь, он прошлепал босыми ногами к аппарату и снял трубку:

– А, это ты... Настоящий деловой человек, в такую рань и уже на ногах... Чего звонишь-то?

– Ты помощь обещал,– веско заявил Близнец.– Пришли мне человек десять, за мной не пропадет.

– Десять человек-то? Это можно, это запросто, это даже нашего разговора не стоит... Может, тебе больше надо? Так ты скажи...

Челюсть чесаться перестал и, произнося все эти пустые слова, лихорадочно соображая. Значит, плохи дела у соседа, если ему помощь нужна. Мало того, помощь-то слабенькая. С другой стороны, может, это и проверка. Послать-то надо, но...

– Только, Близнец, у меня дисциплина в организации. Людей я, конечно, пришлю. С ними старший будет Гравер зовут. Старший, значит, он. Ты ему приказ – он его моим людям. Напрямую я не хочу, чтобы они кого-нибудь, кроме меня, слушались. Лады?

– Лады,– нехотя согласился Близнец.– Через час на двенадцатом километре у Боровиков их встретят.

– У Боровиков – это на юг? – уточнил Челюсть.

– На юг. Пока. Спасибо.

– Ну, «спасибо» на хлеб не мажется, но сочтемся, правильно я говорю?

– Конечно, сочтемся...

 Когда Близнец положил трубку, Челюсть скоренько набрал телефон Гравера:

– Слушай, подельник,– сосредоточенно начал он.– Ты сейчас возьмешь десять люде и с оружием двинешь на помощь к Близнецам.. То есть? Как? Да я Младшего вчера видел! Вот так да!.. А Старший звонил мне только что и молчок, сука хитрая... Тем более. Там, скорее всего, мочиловка намечается, так ты наших людей под пули ис суй, в стороне держи. Да секи вокруг. Сам решить должен, может на руку станет Близнеца прибрать с глаз долой... И людей его. Там только шваль всякая осталась., нам без интереса... Только упаси тебя бог ошибиться! Понял меня? Тогда запоминай место. Где Боровики знаешь?..

* * *

Ник проснулся рано. В окно моросил серенький мелкий дождик. Говорят, в дождливую погоду уезжать хорошо. Значит, вернешься в солнечную. Но пока разговора об отъезде быть не могло.

Ник механически делал зарядку, тщательно разминая каждую группу мышц, принимал душ, чистил зубы, аккуратно, но без привычного удовольствия брился.

Он пока не настраивал себя на бой, пока следовало заняться подготовкой и постараться не тратить себя ни на что лишнее.

Без всякой надежды на успех позвонил на всякий случай в агентство «Аэрофлота», где, вопреки ожиданиям, немедленно сняли трубку и довольно приятный девичий голосок на сносном английском подтвердил, что его билет в порядке, но рейс отложен на два часа ночи. Ник хотел было удивиться такому произволу, но смирил себя. Некстати была эта задержка, но погоды она не делала. Если ему вообще суждено вернуться, то дальше будет проще.

Теперь надо было собраться. Ник педантично сложил в сумку все свои вещи, оглядел ванную, не оставил ли чего? Все было в порядке. Заодно просмотрел документы. Паспорт. Все в порядке, виза не просрочена, срок действия не истек. Билет. Норма. Положил все это в боковой карман и, подчищая все возможные шероховатости, спустился к администратору расплатиться за номер. Спускаясь по лестнице на первый этаж, он заметил, что на каждом лестничном пролете стоят неприветливые люди. Они были так одиозно служивы, что Ник сразу смекнул: они оставлены тут после вчерашнего.

Дело оказывалось более сложным. Ник, продолжая как ни в чем не бывало спускаться, анализировал ситуацию. То, что его не побеспокоили ночью, несколько сняло напряжение. Но, скорее всего, милиция все-таки обнаружила оружие. Впрочем, рисковать не следовало, даже если это и не так. Двери задней лестницы из коридора просматривались и лезть на рожон было бы просто глупо. С другой стороны было еще глупее идти на бой вообще без оружия. У Ника не было даже ножа. Дорожка на вещевой рынок теперь ему была заказана. Туда без гранатомета лучше не показываться.

Рассмотрев ситуацию со всех сторон, Ник решил, что самое безопасное все-таки отправляться к Близнецу с пустыми руками и уже там, на месте, решать все проблемы по мере поступления. Они не замедлят возникнуть и оружия будет достаточно. Его нужно будет только взять.

Ник остановился у окошка администратора и, улыбнувшись, сказал, что хотел бы расплатиться за свой номер.

– Вы выезжаете сегодня утром до одиннадцати?— чуть подозрительно спросила женщина, которая до того, как подошел Ник читала газету.

– Нет, я уезжаю поздно вечером. Просто я хочу расплатиться заранее.

– Хорошо. Только вечером сдайте сестре-хозяйке номер. :

– Обязательно.

Умиротворенная женщина углубилась в сложные расчеты, но чуть погодя решила уточнить:

– У вас что же, международных звонков не было?

– Нет,– пожал плечами Ник.

 Она сверилась с какой-то бумажкой и поджала губы: – А вам каждый день названивали. В первый момент Ник напрягся: кто? Но тут же успокоился. Конечно, Деб. Он уже хорошо представлял себе ее настойчивость. Естественно, она выяснила по какой-нибудь хитрой справочной, сколько в городе гостиниц, узнала телефон номера...

– Жаль,– сказал он.– А до меня так и не дозвонились... А вы только международные звонки фиксируете?

– Если просят что-либо передать, то и местные.

– А передать что-нибудь просили? Женщина еще раз изучила бумажку.

– Нет.

– Простите, а из города мне никто не звонил?

– И из города никто не звонил. Платить будете наличными?

Ник расплатился и, поднявшись в номер, прикинул наличность. Денег оставалось с лихвой. Вместе с деньгами, водительскими правами и кредитными карточками на столик выпала фотография Деб.

«Хорошо бы зайти перед отъездом к Тане, узнать, как она. Но нельзя». Она и сама не позвонила. Но у нее-то как раз телефонного номера Ника нет и к тому же Таня не производила впечатления девушки настойчивой. Как давно он ее видел! В последний раз в больнице... Она тогда была плоха. Только тут он понял, что со времени их последней встречи прошло три дня.

Ник рассматривал фотографию Деб и думал о Тане. Как она будет жить дальше? Ответит ли на его письмо, если ему вообще суждено написать письмо?

И Деб... Он не мог себя заставить думать о ней И не хотел. Ему почему-то казалось, что узнай она, что происходит тут, в этом городе, и что тут делает Ник, она навсегда прекратит с ним разговаривать... А скрывать от нее он ничего не умел. И не хотел уметь. Ник прекрасно научился таить себя от всех. Так уж складывалась его жизнь, что все время приходилось защищаться. И только с двумя людьми он был по-настоящему откровенен и дорожил этой близостью больше всего на свете: с Деб. И с Сергеем.

Ник подошел к окну. Унылый дождь навевал тоску. В воскресенье народу на улицах было мало, вымокшие деревья изможденно опустили свои намокшие ветви, и с них срывались крупные капли, которые, обогнав более мелкие дождинки, шлепались вниз, норовя попасть в пешехода. Пивная палатка была закрыта. В окнах дома напротив отражалось небо, и что там внутри происходит и происходит ли что-нибудь вообще рассмотреть не получалось.

Он поглядел на часы. Было семь часов сорок три минуты. По всему получалось, что пора собираться во второй раз. И если первый раз он собирался домой, то теперь ему предстояло собраться в самый центр опасности. Он почти выиграл свою игру. Во всяком случае, он дошел до места, где по-настоящему «горячо». И горячее уже быть не может.

Ладно, красноармеец,– сказал себе Ник, пружинисто подпрыгивая и нанося сокрушительный удар ногой по воздуху.– Кончай хандрить. Время пришло прогуляться.

И вообще, как говорил Серега, когда они попадали в настоящие переделки: вот и мы! Добро пожаловать в духовку...»

Ник быстро начал натягивать приготовленную одежду. Проверил, как ему в ней. Все было подогнано как следует, прыжки в этой одежде оказывались бесшумными. Теперь пришло время сосредоточиться. Ник сел в позу лотоса и замер, полузакрыв глаза. Постепенно все его существо очистилось от какой-то пыли и грязи. Он сосредоточился на окружающем его пространстве.

Нервы, мысли, чувства стали острыми. Ник теперь даже чувствовал тех людей на лестнице. Но никакого предчувствия опасности не было. Значит, все в порядке.

Ник накинул на плечи куртку и неторопливым шагом прогуливающегося человека вышел из гостиницы под дождь..

 * * *

Железяке дождь начал досаждать. Он уже больше часа стоял в густых зарослях акации, которыми заканчивались унылые дачные участки, расположенные на небольшом пригорке.

С этой точки территория складов была как на ладони. «Волгу» пришлось отогнать в лес и оставить там, чтобы лишний раз не мозолила глаза. К счастью, в такую погоду по лесу гулять больших охотников не было, а сезон грибов пока не наступил. Совершенно не хотелось, чтобы сейчас здесь появились гаишники и спугнули так восхитительно начавшееся действие последнего акта драмы.

Лейтенант видел, как под дождем во дворе прохаживаются блатные с оружием. На первый взгляд можно было бы вызывать наряд, и не один, и брать всех скопом, а потом уже разбираться, на ком что висит... Когда-то и он предпочитал так делать, но в результате оказывалось, что руководитель той или иной организации преуспевающий бизнесмен, со многими в хороших отношениях, с мэром на охоту ездит... Что ему положена охрана и он обратился в соответствующую фирму, а те прислали вооруженных людей... И так далее. Показания давать отказывались, вопили о произволе, через несколько дней приходилось всех отпускать за отсутствием состава преступления, приносить извинения нагло лыбящимся харям... И в активе оставалось только с пяток уголовников, которые и до этого были в розыске да вот, случайно попались. Поэтому опергруппу Железяка вызывать не спешил.

Вокруг было тихо и подозрительно спокойно. С тихим шелестом моросил по листьям дождь, где-то вдалеке лаяла собака. От огородов дачников, когда ветер был с той стороны, иногда доносились обрывки разговоров:

– ...редисочку сажать?

– Что вы! Только на третий день от полнолуния!

– А у меня рассада в доме зацвела...

Курить нельзя. Ветерок был слабенький, воздух прозрачный. И хотя дождик прибивал дым к земле, все равно запах его разнесся бы сейчас довольно далеко. Так Железяка чуял, когда блатные на территории складов курили. Даже, при желании, смог бы определить сорт сигарет.

Земля под кустом медленно промокала и превращалась в неглубокую, сантиметров пять, топь, которая хоть жизни и не угрожала, но была губительна для кроссовок. Те крепились недолго и спустя короткое время каждая нога лейтенанта уже была помещена в собственную небольшую ванну с прохладной дождевой водой пополам с грязью.

Железяка видел, как сорвалась и ушла к шоссе машина. В ней, правда, был только один человек, поэтому она его не заинтересовала. Так, отметил про себя,– минус один. Может вернуться. Оставалось ждать дальше.

Еще минут через пятнадцать к складу подрулила «девятка». Отсюда разборок в воротах было не видно, но в «девятке» тоже сидел только один человек, и лейтенант напрягся: неужели?.. Но нет, блатные о чем-то побазарили и отперли ворота. «Девятка» въехала на территорию и из нее вышел...

«Вконец коллеги оборзели,– удивился Мухин.– Ни черта не боятся...»

Из девятки вышел Краснов, да еще в форме. Блатные хоть и не были с ним грубы, но все-таки сторонились, как от зачумленного. Он прошел в помещение и пропал там.

Железяка сунул руки в карманы и от нечего делать стал представлять себе, как бы он действовал на месте убийцы. Ну, вначале бы внимательно осмотрелся. И выяснил бы, а это нетрудно, что склад снаружи стерегут три человека. Самый удобный из них тот, что спрятался от дождя под навес. Двое других гужуются у ворот. Но и к ним подобраться несложно: во дворе какие-то ящики, станки старые, несколько машин. Стрелять, конечно, пока нельзя.

Кроме них есть еще один на крыше. Но ему оттуда хорошо видны дали, а что во дворе творится – не видно, так что его вообще можно до поры до времени не считать.

Далее. Из самого склада вообще ничего не видно, окна только под крышей, а двери закрыты. Но не заперты. Вон, в одной даже щель видна

Сколько там внутри человек – непонятно. Придется рисковать. Только сразу врываться нельзя: в складе темно и со света ничегошеньки не разглядишь. Надо встать, приготовиться, предварительно в щелку глянуть, а потом замереть и глаза на минутку прикрыть. Дело неприятное, стоишь, как слепой, всем на свете виден. Но это надо перетерпеть. И внутрь так с. закрытыми глазами и кидаться.

И сразу в сторонку падать. И с двух стволов мочить все, что движется. Лишнего не заденешь...

Железяка поежился и на всякий случай проверил свой пистолет. Впопыхах он схватил не табельный, а ТТ, который как-то конфисковал у пацанов в парке, но так и забыл сдать. Он заглянул в обойму и с неудовольствием обнаружил, что в ней всего четыре патрона. Да один в стволе. Итого пять. А сам пистолет старый, раздолбанный. Попасть из него только случайно можно. Считай, на дело он с пугачем пришел. . .

Железяка сунул пистолет обратно в карман и замер. Он ничего не слышал и не видел. Просто замер и все. Так же шуршал дождь, так же чуть шумел ветерок, неспособный разогнать тучи, так же брехала где-то собака. Но все вдруг неуловимо изменилось.

Лейтенант медленно повернул голову и увидел какого-то парня в темной курточке, который шел по тропинке легкой пружинистой походкой.

Не выходя на открытое место, он вдруг легко наклонился, черпанул из лужи немного грязи и мазнул ею по тыльным сторонам ладоней, а потом провел темные извилистые полосы на лице.

Железяка сразу его узнал, но отчего-то продолжал стоять не шевелясь, скрытый акацией. А парень вдруг шагнул в соседние заросли, что тянулись почти до забора склада, и словно растворился в них.

Как ни приглядывался лейтенант, ничего рассмотреть не мог. Ни одна веточка не шевельнулась случайно, ни сквозь один просвет не мог он разглядеть силуэта.

И произошло все быстро, как по волшебству. Вот шел человек по тропке, потом нагнулся, грязью себя мазнул и исчез, словно шапку-невидимку натянул.

Железяка одобрительно повел головой и остался стоять, ждать, надеясь, что и сам он замаскирован неплохо. Этот парень скоро должен проявиться. Тогда его и следует брать.

 Только теперь, увидев его своими глазами, Железяка не был так уж уверен, что взять его удастся.

 * * * 

Близнец хлестал папкой Краснова по лицу и орал, остервенясь:

– Что ты мне принес, падла?! Что притащил, я спрашиваю? На хрена мне все эти финны да американцы сдались? Это они моего брата удушили? Что ты молчишь, падаль?! Отвечай, сука!

Краснов пытался вяло загородиться руками: ...

 – Не было там никого... Век воли не видать...

Близнец раскрыл папку и потряс перед носом Краснова исписанными листочками:

– Ну, ткни пальцем, кто из них мог моих людей замочить? Нет, ты нос не вороти, мент гнилой, ты же преступления.раскрывать учился, ну, скажи мне, кто тут преступник?

Краснов, как написавший на ковер щенок, отворачивался от листочков и пытался гордо смотреть в сторону. Гордость давалась ему с трудом. Когда его покупали, с ним разговаривали уважительно, падалью не обзывали. Льстило. Смотрели внимательно, в рот заглядывали, словом, всякую приятность тут же на блюдечке подавали. Даже не как равного принимали, напротив: словно он, Краснов, единственное солнце в окошке. Но как только первые деньги взял, похерили как шестерку. И даже самые пропащие блатные стали на него смотреть, как на вшивого кобеленка, только что не плевали вслед. А уж как дергали, как подставляли! На работу звонили и чуть ли не через дежурного предупреждали, что де из близнецовской группировки, Краснова им, да срочно.

Давно бы он все это дело бросил, но не тут то было. Брательник увяз и был теперь их. А кроме того, и самого, чуть только попытался взбрыкнуть, так к,ногтю прижали, что мало не показалось. Тут уже и шантаж шел, что купленый он, и чистые угрозы.как ему лично, так и родственникам. Приходилось егозить, но чем больше он суетился, тем с большим пренебрежением к нему относились. Даже денег платили то меньше, а то и вовсе не давали. На деньги же Краснов неожиданно подсел, как иные подсаживаются на морфий – то есть с первой дозы. И жена его подсела. Произошло привыкание к тому, что деньги есть. Не то, чтобы немеряно, но как-то не переводятся. И без них в семье начинались теперь форменные ломки.

То есть, может быть, и хотелось бы Краснову пристрелить Близнеца за все те унижения, которые потерпел от битья папкой по морде, или на худой конец арестовать всю эту братию, но позволить он себе этого ну никак не мог.

Близнец же вошел в раж. В силу определенных причин он не мог сейчас сорваться ни на ком из своих, а Краснов был для истерики фигурой исключительно подходящей. Близнец тыкал ему листочками в неприятно упитанную физиономию со свинячьими глазками, а потом раздосадовался, да как врезал по-настоящему с правой в зубы.

Краснов опрокинулся на стульчике навзничь и закашлялся кровью, а Близнец, хоть и ссадил себе кожу на костяшках пальцев, но почувствовал восхитительное облегчение, какую-то даже радость, распиравшую его изнутри. И так ему стало приятно Краснова бить, что он подскочил и увлеченно отделал его ногами, норовя попасть по ненавистному личику. Однако личико свое продажный милиционер прятал, и приходилось вламывать ему то по ребрам, то по почкам...

Наконец Близнец запыхался:

– Связать и привесить,– велел он своим людям, кивнув на. тушу в заляпаной форме.

Блатные с удовольствием выполнили приказапие. Ментов, даже продажных, они ненавидели на каком-то неясном, чуть ли не генетическом уровне.

Приказ «привесить» на самом деле означал для жертвы может быть и не скорый, но вполне определенный конец. Висящий человек Близнеца доводил до исступления. Он занимался своими делами, отдавал какие-то приказы, но нет-нет, да и подходил к обреченному, чтобы нанести ряд быстрых и сильных.ударов. Подвешивали за руки и жертва прикрыться не могла, чем Близнеца особенно волновала. Ему страшно нравилось чувствовать руками, как рвутся какие-то ткани, хрустят кости, видеть, как наливаются мученической кровью глаза, текут из залепленного рта розовые слюни, а по ногам – несдерживаемая моча...

* * *

Железяка увидел Ника вдруг. Ничего не было, ни одна веточка не шелохнулась, но у тыльной стены складов вдруг возникла его все такая же гибкая фигурка Наступил момент, когда его следовало брать. Железяка хотел было нырнуть в заросли и поспешить к стене, но Ник его поразил.

Это было странно, как во сне. Он не останавливался ни на секунду, совершая все движения с какой-то обезьяньей скоростью и грацией.

Лейтенант предполагал, что тот:остановится перед стеной, повременит, прислушается... Но тот, видимо, уже все решил и. рассчитал, пока: бесшумно наблюдал за территорией из своего укрытия.

Как кошка он скользнул вверх, исчез из поля зрения, но и на той стороне не затаился, а точно с такой же скоростью появился уже около зевавшего уголовника. Прелесть зрелища заключалась в том, что уголовник его видел, но не двигаясь, как загипнотизированный сидел до тех пор, пока Ник не приблизился и не стукнул его несильно. А потом подхватил тело и аккуратно положил под ящики, причем у того как-то так приметно безвольно болтались. голова и руки, что Железяка сразу понял: блатной уже бесповоротно мертв.

Над ним Ник задержался тоже только на мгновение: лейтенант видел, как он вытянул из его кармана пистолет.

«Господи, —вдруг понял Железяка, любуясь этой калиграфией движений.– Так он действительно один! Мало того, он ведь и без оружия сюда приехал, я же его нашел. И как при этом пластичен, мерзавец Словно по телевизору «В мире животных» смотришь! Как же его взять-то? Только у двери, когда глаза закроет, а то помочит всех... Да и то подобраться то будет не просто, благо, что меня он не видел. Во всяком случае, хотелось бы верить, что не видел. С такого станется, увидел, да и пошел себе по делам, а сам запомнил, что вот еще один в хвосте и кончить его надо, когда он приблизится, когда надо будет глаза закрыть, потому что сидел он тихо и, видимо, тоже просчитал, когда меня, киллера, брать надо, а я, киллер, тут как раз его и сниму...» Железяка немного заплутал, перемешав свои собственные мысли с мыслями этого убийцы, который действовал на самом деле так, как Мухин и сам спланировал. Поэтому, хоть себе в том и не признаваясь, Железяка сейчас за него переживал.. Строго говоря, в данную минуту он был безоговорочно на стороне убийцы, как бы вселившись в него. Тот работал совершенно так, как сам Железяка работал бы эту работу. Только делал он это без всяких тормозов и без ленцы. Действовал так, как сам Железяка действовал бы несколько лет назад и на чужой территории. Сейчас в нем шевельнулась зависть: надо же, как гладко, как правильно, как логично! Сам-то разучился, привык, что за спиной закон, поддержка, оперы, а этот только сам за себя, знает, что никто не прикроет. И цель видна. Ясная, прозрачная цель. И как он этих...

В то время, пока эти мысли крутились у Железяки в голове, Ник все так же, не замедляя своих движений ни на мгновение, каким-то странным танцующим аллюром приблизился к тем двоим у ворот и столь же легко и быстро снял их. Не было у него ножа. Он убивал уголовников голыми руками просто, как некоторые могут махнуть стопку водки: раз, и нет. Было в нем что-то от прекрасного и ужасного дикого животного, не рассуждающего после принятия решения.

Железяка вдруг понял, что ему напоминает этот парень: ПТУРС. Эта управляемая ракета идет к своей цели, подчиняясь внешней воле и простота в управлении предполагает скорый исход. Тем, кто в танке, если запуск ПТУРСа был замечен, следует немедленно открывать огонь по той точке, откуда снаряд стартовал. Тогда есть слабая надежда, что наводчик при взрывах отвлечется, собьет траекторию, промахнется... В противном случае танку очевидный и скорый каюк. Только на этот раз никакого наводчика не было. Убийца сам был и снаряд и наводчик. И сбить его с толку было совсем не просто.

Лейтенант понимал, что как представитель закона он должен немедленно этого киллера арестовать. Потому что он уже совершил с десяток убийств, а это преследуется по закону так же, как и подделка государственных казначейских билетов. Мало того, вот сейчас, на его глазах, киллер продолжал их совершать с хладнокровием и увлеченностью нечеловеческими. Но Железяку завораживал сам процесс.

Так можно с замиранием сердца и внутренним сладостным наслаждением наблюдать, как грузовик срывается в пропасть или танк проходит сквозь череду глиняных хижинок. И ужасно, и страшно, и остановить невозможно. Движение слишком определено и обеспечено такой внутренней силой, что можно только любоваться этим процессом: кто кого?

Паренек действовал так легко, так плавно…

«Вот же, мать твою,– думал Железяка, быстро спускаясь вниз и скользя ногами в набравшей воды траве.– Просто балет! Майя Плисецкая, а не боец...»

Он опоздал не на много. Но, когда перемахнул забор, дверь за Ником уже захлопнулась и раздались выстрелы.

Много и беспорядочно. Но в этой бестолковости присутствовало жесткое стокатто. Железяка не видел, как Ник: завладел вторым пистолетом, но это очевидно стрелял он. Точно, быстро. Не торопясь, но и не медля. Ровная работа хорошо отрегулированного и мощного механизма.

Лейтенант приостановил себя во дворе. Пока шла такая перестрелка, ему и думать было нечего кого-то там брать. Снаружи выстрелы слышались глухо, как будто кто-то лупил по автомобильному колесу палкой.

Железяка пожалел, что с ним нет его помпового «ИЖа». Тот сейчас был бы кстати. Но краем глаза заметил, что рядом с трупом одного из блатных валяется ни много ни мало, а пулемет Калашникова. Красиво, конечно: вот он, стреляет, сзади волочится лента... Такое оружие вызывает уважение у оппонента. Но тяжелое и неповоротливое. Хрен с ним. Ограничимся «ТТ», хоть и радости от него мало. .

Железяка приблизился к двери и как раз в этот момент стокатто дало сбой. На мгновение восстановилась тишина.

«Неужели кончили профессионала?» – с какой-то вне; запной тоской подумал Железяка и вдруг почувствовал, . что ему безумно жалко этого парня, киллера, такого красивого во время своих некрасивых похождений.

И тут во двор стали въезжать машины. – А ну брысь отсюда!– крикнул Железяка, махая в сторону машин пистолетом.– Пошли вон!..

Он пытался выгнать их, как выгоняют с поля гусей. Но ожидания не оправдались. Машины остановились, и из них полезли уголовники. Всех Железяка в лицо не знал, но одного приметил. Этого звали Гравер. А значит, приехали люди из соседней группировки.

«Вот это да! – мельком подумал лейтенант.– Неужели казачок-то засланный? На вот этих подонков стелит, чтобы им мягко спать было? Вот не верю...»

Но тут Гравер и его тоже узнал?

– Братки,– гнусаво завопил он.– Да это мент, и я его знаю. А ну не стрелять, мой он!..

И он стал выдирать из кармана отвислых штанов оружие.

«Человек пятнадцать, однако,– прикинул лейтенант, падая к пулемету.– Даст Бог, прорвемся.:.»

– Хрен я твой, сифилитик! – крикнул он, передергивая затвор. Затвор передергивал зря. Целенький патрон из ствола, мазнув по серому дождику бледно-желтой медью, плюхнулся в лужу.– Лови момент!

И Железяка нажал на спусковой крючок. Животу было мокро, но рядом с ухом привычно плескался работяга-пулемет, посылая железячки калибра 7,62 в сторону подъехавших. Удивительно весело разлетались вдребезги машины и куда-то назад отлетали блатные. Гравера запихнуло очередью обратно в салон и машина с пробитым баком весело запылала.

Остальные начали расползаться по территории, стараясь взять в клещи.

Но тот уголовник, что сидел на крыше, не сообразил, что.к чему и, видимо, решил, что началась-таки разборка. Он начал поливать соседей из автомата, чем доставил Железяке минутное наслаждение.

. – Правых бери! – крикнул он. Сам же сосредоточился на левых. А тот, сверху, послушно начал долбить правых. И долбил до тех пор, пока кто-то из нападавших его не снял.

 * * *

 В тот момент, когда Ник скользнул внутрь склада, было еще совершенно тихо. Только гремел голос Близнеца, который мутузил почти-бесчувственное теперь тело Краснова и орал, не остерегаясь:

– Кто убил моего брата, кто!

Его не заботило то, что рот у Краснова завязан. Ему и ответа сейчас было не надо. Ему надо было хоть кого-то бить, убивать. Просто для того, чтобы не чувствовать себя бессильной жертвой.