Текст книги "Америкен бой"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Там-то он и обнаружил самое интересное.

За ноги к крюку в стене были привязаны два тела, головы которых обреченно болтались под водой в доверху наполненной ванне.

– Круто,– совершенно трезво заметил за спиной лейтенанта один из помощников.

– Такова романтика,—ровно ответил Железяка.– Постой у двери и никого не впускай,– велел он протрезвевшему.

– Вот у той, которой нет?—уточнил тот.

– Вот именно у нее. Коля!

Железяка высунулся в подъезд.

– Зря бензин жгли? – спросил Коля, с некоторым удивлением рассматривая в своей руке металлический прут.

– Не совсем. У тебя рация в машине работает?

– Брось шутить. У меня даже бензонасос не работает. Рация! Выдумал тоже... Там телефон в квартире есть, позвони и не выпендривайся...

– Умный ты какой, Николай! – в сердцах заметил Железяка.– Прям тебе в следственный отдел пора...

– А чего там за хитрости? – ни к кому не обращаясь заметил Коля.– Мочи мерзавцев, да и вся недолга...

Николай медленно начал спускаться вниз, к машине.

Лейтенант пропустил это директивное замечание мимо ушей и направился в. соседнюю квартиру, попутно переступив через тело одного из помощников. Если один протрезвел, то второй спекся совершенно.

В соседней квартире долго не открывали, хотя лейтенант слышал сопение и видел взгляды, что закрывали глазок, Наконец дверь открылась и в сопровождении целой группы домочадцев Мухину удалось позвонить в дежурную часть. Там его сообщению не обрадовались. Все по-прежнему были на берегу. Мало того, требовали Железяку немедленно туда. Однако патруль удалось

выцыганить и, дождавшись постовых в мотоциклетных касках, Железяка спокойно спустился вниз. ,

В машине Коли не было. Лейтенант с некоторым удивлением заозирался, но тут от песочницы к нему придвинулась колышащаяся фигура:

– Взяли его,– сообщила она, разя алкоголем

– Кого? – не понял лейтенант. В душе даже чуть встрепенулось, будто действительно взяли кого.

– Из подъезда выходил,– доверительно сообщила тень.–Здоровый, гад. Прутом железным дрался..:

– Понятно,– информация даже не смогла Железяку развеселить.– Сюда его давайте. И попробуйте за руль посадить. Это мой шофер.

– Извиняйте,– заговорщицки резюмировала тень.– Вы велели всех хватать, кто из подъезда...

– Правильно, правильно... Молодцы. Благодарю за службу. Но теперь его сюда. . .

– Это мы мигом...

Тень исчезла. На мгновение восстановилась тишина и тут же из детского домика стали вылетать алкоголики, топимые осерчавшим Колей.

Железяка, ощущая свою полную беспомощность и невозможность что-либо изменить, присел на корточки и наблюдал за этим боем.

Было, было в нем что-то библейское. Коле не хватало челюсти осла, чтобы полностью разделаться с фелистимлянами. Он гнал их просто так, на характере. Но и этого было не мало. Железяка наблюдал суету на детской площадке и походя думал о том, что дети даже не подозревают о том, что вот, по ночам, тут, на их территории встречаются и пираты, и разбойники, и Питер Пэн, если повезет. Или Николай-Самсон-чудотворец. В то время, как остальные становятся страстотерпцами.

Спасать никого не хотелось. Железяка просто ждал и дождался. Николай, пыхтя, подошел к нему.

– Поехали, Коль. На берег теперь.

– Может, сначала этих всех задавим? – без надежды на положительный ответ спросил Николай. Не дождавшись ответа, он кряхтя сел на место водителя.– Ну, на берег, так на берег... Побыстрей, или как?

– Или как,– меланхолично ответил Железяка.

Коле место было в ралли Даккар– Париж. «Или как» он проехал весело, с ветерком.

Лейтенант закрывал глаза.

Просто, чтобы не поседеть раньше времени.

* * *

Железяка был удивлен. Вначале он удивился паре нечистых, что умерли до выяснения обстоятельств, но то, Что он увидел в ночи на том месте, где обитал Лепчик, превзошло его самые смелые ожидания. Вокруг клубились пожарные машины, машины «скорой помощи», только ни те, ни другие ничем уже не могли помочь. Тушить было нечего, помогать некому.

Как это ни странно, все участники разборки были совершенно и безупречно мертвы. Свидетелей, как обычно, не было.

Только одна женщина, вдова Героя Советского Союза, продолжала утверждать, что видела машину.

Железяка знал таких свидетелей. Кое-кто из них видел мужчину. Некоторые – женщину. Остальные – машину.

Пользы от них, как правило, не было никакой.

На пятачке у воды было многолюдно. Просто так, для себя, Железяка отметил двух следователей прокуратуры, которым тут совершенно нечего было делать. Тем более, что они на примитивные убийства вовсе не показывались. По поводу одного он и так знал, что тот чрезмерно увлекается делами Близнецов, но по поводу второго... В сущности, открытие. Только пользы от него нет никакой.

Судя по следам, работало несколько человек. Кто-то стрелял, остальные делали свое дело тихо.

Прикинув количество трупов, которые как раз загружали в медицинские машины, а их оказалось шесть, Железяка сразу предположил, что действовала группа не менее десяти человек. Тем более, что тут находились трупы только близнецовской группировки. Значит, остальные увезли с собой..

Типичная территориальная разборка, что не страшно и даже положительно. Пока они мочат друг друга, можно расслабиться. Странную рифму происходящему являла смерть двух блатных на Зеленом переулке. Те-то уж совсем пешки. Их могли порешить только люди самих Близнецов. Просто, чтоб не проболтались. Но Лепчик? Очень странно.

Конечно, треть денег шла через него, но он все-таки не центровой... Никому не было смысла начинать с Лепчика.

* * *

А дальше еще интереснее: Железяка побеседовал с единственным свидетелем.

Марья Николаевна Промит была строга к фактам и к лейтенанту:

– Это был он. Я не знаю, как вам еще объяснить, но это точно был он. Он еще сказал вот так, с подковыкой, дескать,

пансионат-то горит...

– Марья Николаевна,– любопытствовал Мухин.– А какая машина была?

– Ехала. Больше ничего сказать не могу. Что-то примитивное, типа инвалидки...

– Она что же, так вот делала «пых-пых-пых»,– Железяка плохо изобразил двухтактный двигатель.

– Отнюдь,– отвечала вдова.– Работала вполне прилично... Я помню, у мужа была трофейная машина, так вот она тоже так тарахтела...

– А дверей в ней сколько было?—не унимался Железяка.– С каждой стороны по две или по одной? -

– Ах, да не помню я таких пустяков... Я же вашему сотруднику номер сказала! 45-98. Букв, правда, не запомнила.

Информация была забавной. Железяке никто из подчиненных номера не назвал. Мало того, не было его и в шестистраничном протоколе допроса свидетельницы, который Мухин, естественно, просмотрел.

Ну, номер, скорее всего, фальшивый. Но хоть тип машины можно будет определить.

– А машина была отечественная? – не унимался Мухин.

– Ну, естественно. Это же была инвалидка: я помню, как убийца наклонялся к рулю, чтобы затянуться...

– А вы уверены, что это была инвалидная машина?

 Женщина взглянула на лейтенанта, как на совершенное чмо: .

– Вы что, думаете, я паралитика от нормального не отличу? – спросила она веско.– Это была инвалидка, номер 45-98, букв не помню. Машина наша. Рухлядь какая-то...

– Извините, но тут шесть человек порешили. Не инвалид же? – попытался внести ясность Мухин.

– Машина была такая. Это все, что я видела. И пусть бы он еще десять человек положил, только бы дышать легче стало. Вы даже представить себе не можете, какие сволочи сейчас пытаются содрать с нас Деньги неизвестно за что.

– Например, за то, что правительство вам дачу подарило? – спросил сообразительный лейтенант.

– Ну, и за это тоже. Вы же власть. Власть! Так оградите! А так... Вот этот молодой человек в машине мне понравился. Такой обходительный, интеллигентный!..

Мухин понимал, что высосал из этого источника все. Надо было ретироваться. Но вдова уже наладилась готовить самовар, правда не настоящий, а электрический, но и этого было более чем достаточно.

– Простите, дела! – со всей возможной чопорностью заметил Железяка и обратил внимание, что, вставая, попытался щелкнуть каблуками.

– Ступайте, поручик,– ответила на это вдова, и Железяка так и не смог понять, оговорилась ли она или пошутила.

Он еще раз при свете фонарей осмотрел место происшествия. Все было странно: один был, очевидно, без оружия. Он порешил всю группу прикрытия. Второй в это время оттягивался на яхте. Третий с пистолетом поджидал незваных гостей. Четвертый уехал на машине. Куда делись остальные? И еще один неплохой вопрос: один ли расправлялся с группой прикрытия? Все-таки три человека, и не мальчики...

И те трупы на Зеленом переулке. Они чьи? Связывать эти дела или нет?

Конечно, надо бы порасспросить соседей, не видел ли кто машины, отечественной, за рулем инвалид...

Бред.

Но поспрашивать надо.

Тут к Железяке подвалил один из прокурорских:

– Ну-с, Владислав Михайлович, что вы об этом думаете?– спрашивая, он протянул руку для пожатия, и Железяка совершенно автоматически пожал ее.

– Пока не знаю,– честно ответил лейтенант.– Не знаю... Что-то они с кем-то не поделили. Самое страшное, если в город чужие придут. Это все годы работы насмарку... Они сами плесень эту подчистят. И тогда надо будет опять всех щипать...

– А машина чья, выяснить удастся? —настаивал прокурорский.

– Ну, если повезет, найдем машину,– не слишком уверенно ответил лейтенант.– Номера проверим, описание... Вот тут в боксе «Додж» стоит. Почему на нем не уехали? И денег на яхте – хоть премию раздавай. Почему деньги не взяли? Сложно все, очень сложно...

– Мы вас очень просим этому расследованию уделить особое внимание. Это вопрос политический...

– Понятное дело,– довольно небрежно отмахнулся Железяка.– У нас других вопросов не бывает.

– Я не шучу,—до противности.серьезно попробовал сказать прокурорский.

– Мне что сказать? – наконец взорвался Железяка.– Спасибо? Или по-другому благодарить? "Может, «всегда готов»?

 Галстук вот только не ношу...

– Можете ничего не говорить, —милостиво согласился прокурорский.—Только из моих слов правильные выводы сделайте. Самое главное для нас всех – выяснить, кто тут поработал. Попробуете?

– Мне за это деньги платят,– зло ответил Железяка и направился к останкам догоревшей яхты.

* * *

И тут все было чудно. Лепчика, очевидно, пытали. Но не ужасно. Только так, для острастки. Зато потом убили. Зачем развязали? Почему у него в руке пистолет? Почему незаряженный? На баловство похоже. Развязали, дали оружие схватить, а потом уже пристрелили. Из «Макарова», кстати.

А того, в пансионате, пристрелили из револьвера. И револьвер бросили на видном месте, а там еще патроны были. Не взяли автомат. Не взяли хорошую машину. Не взяли денег. Может, кто из кооператоров озлобился? Профессионалов нанял... Те денег

не берут и оружие у них только свое. А тогда зачем было Лепчика пытать? Профессионалы бы перестреляли всех в пять минут и в тишине-испарились. Да им всех и не надо было. Только Лепчика снять – и все.

Ничего Железяка не понимал в этих убийствах. И слежка. Связана с ними слежка? Надо было хоть одного из тех задержать...

Время близилось к. трем ночи и лейтенант начал несколько мутнеть мозгами. Он устал.

Немного послонявшись еще по берегу и позадавав себе бесцельно все те же вопросы, на которые все равно не мог ответить, он махнул рукой и отправился домой. Спать.

* * * 

Ник только что принял ванну и теперь голый с удовольствием плюхнулся в кресло перед телевизором. На экране в это позднее время демонстрировали европейский хит-парад. Ник попробовал найти какую-нибудь другую программу, но на остальных каналах было пусто. Пришлось вернуться к МТВ.

Негры что-то такое пели в речитативе, а Ник, не вслушиваясь, вскрыл банку с пивом и с удовольствием отхлебнул.

Глоток ледяного, только что из холодильника, пива пронесся по пищеводу и весело заплескался в желудке.

Ник полузакрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Но это ему не удалось. Мозг, переутомленный действием, продолжал лихорадочно планировать.

Следующим на очереди должен был быть этот юрист, Зелень. Арсенал не так богат, как хотелось бы, зато есть граната. Скорее всего придется использовать именно ее. Как?

Завтра будет видно,– пытался утихомирить Ник свой беспокойный разум. Но тот не унимался. Пришлось открыть вторую банку пива и постепенно мысли подернулись туманчиком. Тот густел, глаза слипались.

Ник выключил телевизор и перевалил свое тело, которое вдруг стало на удивление тяжелым, в постель.

Мягкие и прохладные простыни обняли его и погрузили в волны сна. Они все накатывали, накатывали, пока, наконец, полностью не затопили его.

Ник спал без сновидений.

* * *

Зелень по образованию был юристом. До того времени, когда его знания понадобились по-настоящему и за вполне приличные вознаграждения, он тянул лямку в хилой юридической консультации, давая бездарные советы на мелочные вопросы. Непосредственно в суде он почти никогда не выступал, поскольку страдал удивительно полноценной и законченной формой косноязычия. Постепенно этот недостаток преобразовался в отличный комплекс, который мог бы порадовать любого психоаналитика и значительно обогатить его. Но институт психоаналитиков к тому моменту еще не сформировался, и Зелени пришлось жить со своим комплексом и злобеть от него по-тихому.

Столкновение с Близнецами произошло довольно случайно. К нему как раз обратилась какая-то старушенция по поводу наследства почившего еще более древнего родственника. Документы были в порядке, оценка наследуемого произведена. В сущности – хлам. Но при этом в описи, присутствовали бронзовый торшер с инкрустацией полудрагоценными камнями, пасхальное яйцо Фаберже, два эскиза Врубеля и картинка Бакста.

По мнению Зелени все это бабульке было совершенно не нужно. О чем он и рассказал вскользь как-то в ресторане в совершенно случайной компании.

По окончании праздника к. нему обратился толстяк, который поинтересовался адресками, утверждая, что собирается кое-что из коллекции прикупить. Зелень помялся, ссылаясь на конфиденциальность, но толстяк (а это был Лепчик) настаивал и соглашался заплатить посреднический процент. И Зелень адресок дал.

Квартирку, конечно, почистили. Старушка, к счастью, не пострадала – ходила за яйцами в магазин, а там очередь была.

Больше всего Зелень расстроился даже не столько из-за факта кражи, хотя проассоциировать с ней толстяка и разговор с ним было не сложно, сколько из-за того, что тот не звонил и про процент не напоминал. Телефончик его в записной книжке Зелени отыскался, но проблемка заключалась в том, что процент из посреднического плавно перешел в «наводческий», и требовать его значило вступать со всей очевидностью в игру, прямо скажем, незаконную. Этого Зелень побаивался и звонить тогда не стал.

Он увлекся реорганизацией собственной юридической консультации. Но в ней был настолько на вторых ролях, что к его прожектам сослуживцы относились снисходительно. Тем более, что из-за косноязычия он ничего толком объяснить не мог. Носился по комнаткам с какими-то бланками, просил что-то такое же невнятное подписать, умолял расширить функции, завести нотариуса,

вести коммерческую деятельность, в учредители пригласить местный банк.

Дальше все развивалось как в кино, то есть «монтажно»: в помещении был затеян грандиозный ремонт: клали паркет, меняли двери, заносили новую мебель, устанавливали компьютеры и факсы... Потом банк неожиданно лопнул и всем своим правлением перекочевал в совет директоров новоявленной юридической фирмы. С населением работать перестали, только нотариус с нечеловеческой скоростью оформлял какие-то бесконечные доверенности. А тут как раз начали летать «фишки» с поставками из-за рубежа,– удивительные сделки, которые оформлялись через некое дочернее ТОО. Зелени удалось добиться лицензии, и у них открылся один из первых пунктов обмена наличной валюты.

Правда, как только появились серьезные деньги, возникли другие проблемы. Приходилось их как-то из этой нестабильной страны вывозить, прятать в Европе. Как правило, практиковались липовые контракты: Зелень заключал с несуществующей фирмой договорчик на поставку чего угодно, в качестве оплаты переводил деньги на свой же счет, но за границей, после чего это самое «что угодно», конечно, не поступало в срок и вообще не поступало, в связи с банкротством, реорганизацией и так далее. Суммы списывались в убытки.

С налоговыми и аудиторскими проверками Зелень начал справляться мастерски. От денег из «черного нала», да еще в настоящей валюте, почти никто не отказывался. В крайнем случае, по причине чрезмерной щепетильности берущего, ему дарились сувениры. Но отчасти это было даже излишне: документы юридической фирмы на первый взгляд были в порядке. Надо было просто не допускать слишком пристального второго взгляда. Проверяющие с пониманием относились к такому ограничению своих функций.

Хуже было с тем толстяком, который в какой-то момент появился у Зелени в кабинете и, неприятно улыбаясь, заметил, что конторка хороша, только охраняется плохо. Да и сам Зелень, как и Сократ, смертен. Поэтому надо делиться.

Этого обдурить было сложнее. Никакие выкладки о том, что контора практически не приносит дохода, мало того, приносит только одни убытки, его не убедили. Как оказалось, он довольно точно осведомлен относительно истинного положения вещей и может с уверенностью назвать реальную цифру дохода. Из которой он попросил половину. И хотел получать ее регулярно. Наличными.

Такие условия означали крах: строго говоря, после этого все садились опять на простенькую зарплату, остальной доход должны были сожрать взятки. Жизнь на глазах линяла и теряла краски. Зелень был в панике.

Однако, прослонявшись уик-энд от стены к стене в своей, уже сейчас шикарной квартире, он нашел решение. Позвонил Лепчику и договорился о встрече с самими Близнецами. Это было не просто, но в конце, концов удалось.

Встреча оказалась для его карьеры эпохальной. Зелени удалось не только уговорить их отказаться от грабежа своей конторы и различных дочерних образований, но и вложить в нее доходы группировки. Работы прибавилось. Бухгалтерия оказывалась теперь четверной. Но выгода была налицо: деньги носились стаями и их все время становилось больше. Контора стала обрастать

недвижимостью: давались кредиты под приватизированные квартиры, по ним шли проценты, Близнецы разбирались с хозяевами, после этого квартиры ремонтировались и продавались. Зелени удалось наложить лапу на торговлю машинами, в том числе – в рассрочку. Дела шли.

Зелень был Близнецами принят и обласкан. На работу он теперь появлялся время от времени. Раскрученный маховик делал деньги сам. Появился досуг: рестораны и загородные прогулки. Сменился, правда, круг знакомых. Все чаще Зелени приходилось общаться с какими-то явными уголовниками, но это было неприятно только поначалу.

Его понесло: отвязанность от всего пленила его, даровав восхитительное чувство абсолютной вседозволенности. Несколько раз он принимал участие в разборках, хотя по статусу вовсе не должен был этого делать. Но ему нравилось. Как это ни странно, но со своей близорукостью и косноязычием он оказался драчуном и, выпив, постоянно нарывался на какие-нибудь неприятности, тем более нагло, что чувствовал у себя за спиной мощную и неразборчивую поддержку организации.

Теперь для престижа его охраняли два лба, которые таскались за ним по городу и пригороду, доводили до дверей квартиры и встречали утром. Штат потаскушек был всегда к его услугам. Уик-энд где-нибудь на побережье Испании стал обыденностью.

* * *

Железяку поднял на. ноги звонок из Управления, прозвучавший в полдень.

– Мухин? —язвительно спросил дежурный.– Ноги в руки и к начальству.

 – Я в четыре часа ночи спать лег! – попытался обидеться лейтенант.– Что за гонка?

– Приезжай, не пожалеешь. У нас тут весело.

– Это из-за Лепчика и блатных? Все равно еще пока данные из лаборатории придут...

– Так ты еще не знаешь?

– Чего?

– Зелень в его конторе взорвали. В его собственном шикарном кабинете. Судя по всему – граната «Ф-1». Только что от множественных осколочных ранений он в больнице переселился в мир иной. Нравится? Ну, пару охранников постреляли. Те тоже палили. К счастью, больше не задели никого. Боец скрылся.

Железяка сел на кровати. Занятная неделька получалась. За Близнецов взялись Все-таки всерьез.

– Как дело было?

– Приезжай, расскажу. И побыстрей. Полковник копытом бьет. Ему не нравится, когда в городе людей пачками мочат. Да еще на центральной улице...

Железяка понял, что поспать больше не удастся. Конечно, по уму надо было мчать в Управление, однако приезжать туда без

какой-то информации и без собственных версий было глупо: только нарвешься на скандал. Но на него и так нарвешься. Лучше было к нему подготовиться.

Поэтому, наскоро перекусив, направился он не в Управление, а к офису Зелени.

Перед зданием еще толпились зеваки. Пожарные прохаживались около уже потушенного, но продолжающего дымить остова «Запорожца».

Первым делом лейтенант направился именно к нему. Это действительно была инвалидная модель, что настораживало: профессиональные убийцы предпочитают машины покруче. Но и в дилетантизме исполнителей обвинить было сложно. За копотью номеров было не различить, но лейтенант и так уже знал, что они соответствуют тем, которые запомнила вчера вдова.

Он присел на корточки рядом с криминалистом, который ковырялся пинцетом во внутренностях салона и выуживал оттуда гильзы.

– Ну, что тут у нас? – спросил Мухин.

– А, это ты,– узнал его криминалист.– Да вот, вчера до утра твоими мертвяками занимались, только домой пришел, спать лег, и уже на новенького.

– Да, ребята, наверное, в две смены пашут,– согласился лейтенант.– Густо идут. Если такими темпами и дальше будут действовать, то от Близнецов к выходным вообще ничего не останется.

– Ну, я бы их на твоем месте под охрану не брал...

– Чего за гильзочки?

– «Узи». Он в машине один был. Судя по всему ехал и назад бил, сквозь заднее стекло. А те в него от дверей лупили. Из пистолетов. И вот что примечательно, он их снял, а они его – нет. Машину, правда, подожгли.

– А дальше?

– А как обычно. Вылез с сумочкой и уехал на автобусе.

– Да ты что?

– Точно. Сел на остановке в автобус и уехал.

 – А остальные где были? Поддержка там, еще какие-нибудь машины?

– Ну, машин тут много. Но больше никто никого не видел. ' _

– Круто,– удивился лейтенант.– Но не один же он был.

– Не знаю. Видели одного. В джинсиках, в курточке. Молодой.

– А наверху там что?

– Я там и не был. Там Павлик служит.

– Пальчики будут? – напоследок спросил Железяка.

– Вряд ли. Обгорело тут все. Ну, посмотрим...

– Ладно, трудись. Пойду наверх схожу.

– Давай...

Железяка протиснулся сквозь толпу зевак и вошел в подъезд. На втором этаже еще пахло дымом. Сотрудники разбежались. Милиции удалось по приезде задержать только двух невзрачных девчушек, которые вообще ничего не знали и Зелень видели только в коридоре.

От взрыва пострадал только кабинет. Там и орудовал следственный отдел. Лейтенант осмотрелся.

Окно взрывом вышибло, полки побило. На плоскости стола зияли ссадины от осколков. Рядом с перевернутым креслом был мелом обведен силуэт ныне покойного финансового бандита. На ручках кресла болтались обрывки скотча.

– Как дело было? – спросил Мухин у сержанта, составляющего протокол осмотра места происшествия.

– А хрен его знает. Ну, Зелень, прикрутили скотчем к креслу, залепили рот. Потом перед ним на стол гранату положили. Через несколько секунд она взорвалась.

– Сколько их было?

– Тут был один. Он проник через окно: там лестница пожарная. Судя по всему, пришел с крыши. И ушел тоже

 через окно, но уже вниз. Когда рвануло, он уже на земле был. Правда, тут его охранники попытались взять. Взрыв их отвлек, а он в машину и по газам. Машина, кстати, с работающим двигателем стояла, так что времени он не потерял ни секунды. Эти идиоты давай палить и машину ему подожгли... Там, внизу стоит, видел?

– Видел.

– Ну, я думаю, он бы просто уехал, а так пришлось этих бандюг положить. Стрелял из автомата израильского производства. Как он там называется?

– «Узи»,– подсказал лейтенант.

– Ага. Срезал их. Оба прямиком в морг. Зелень-то еще покочевряжился малость, но тоже долго не протянул.

– Ну?

– Что «ну?» Вылез из машины и ушел. Говорят, кто-то видел, как на автобусе уехал.

– Вот так все взорвал, по лестнице спустился, двоих стрелков уложил, сел в автобус и уехал?

– Вот так,– развел руками сержант.

– А у этого что? Какие-нибудь письма с угрозами?

– Пока ничего не нашли? Только на фига эти письма писать? С того момента, как Лепчика почистили, Зелень и так в штаны наложил. Его тут человек пятнадцать охраняли. Только все в приемной сидели и никого к нему не пускали. Идиоты.

– Это правда, умом не блещут... А что же Зелень на помощь не позвал?

– Вот поймаешь убийцу, спросишь. А вообще-то дверь была изнутри заперта. Может, и звал, да дверь крепка больно. Мы и то намучились, пока взломали.

– Не нравится мне все это.

– Чего ж хорошего,– просто согласился сержант.– Это кто-то Близнецовскую территорию к рукам прибирает. Испортят тебе, лейтенант, всю статистику. Сейчас такой шмон пойдет, что только держись...

– Держусь,– кивнул лейтенант.– Гадство какое! А машина чья, выяснили?

– Да краденая. Хозяин инвалид, несколько дней как в санатории для бывших афганцев...

. – Объясни мне, на хрена профессионалу машину красть? – как бы к сержанту, а на самом деле к себе обратился с вопросом Мухин.—Да еще такую рухлядь, как «Запорожец»? И если уж засветил ее раз, зачем на второй день ею же пользоваться? Ведь его в машине этой вчера видели?

– Нескладушки,– кивнул сержант.– Хотя я бы владельца машины на всякий случай поспрашивал...

Железяка зло пнул ногой подвернувшийся стул и вышел из комнаты. Надо было двигаться в Управление. Но он решил хоть по одной ниточке пробежаться и махнул по адресу инвалида-афганца. Мало ли, что его дома нету? Вдруг он правда машину дал кому-то? Может, и ключи от квартиры?

* * *

Времени у Ника было совсем мало. И ситуация стала выскальзывать из-под контроля. Драматизировать события не следовало: совсем чисто работать не дано никому. Какие-то следы он обязан был оставлять. Конечно, по уму за ним должна следовать бригада «чистильщиков», тех, кто все и всяческие следы уничтожает. И свидетелей заодно. За собой чистить – только еще раз следить. Да и предохраняться особенно Ник не хотел, не чувствовал в этом большой необходимости. Никак не верилось, что кто-то может поспеть за таким ритмом, который он сам себе навязал просто для того, чтобы не опоздать на самолет.

Другое дело, что сейчас он по собственной оплошности подставлял Пашку. Ну, алиби у того крепкое, ничего серьезного произойти не может. Да и не даст он никогда никаких показаний, так что если за себя Ник был совершенно спокоен, то совесть все-таки глодала: машину ему загубил, неприятности обеспечил.

С машиной было совсем глупо. Экономя время, Ник припарковал ее напротив дома и, конечно, попался. Надо было хотя бы за углом, а еще того лучше по другую сторону проходного подъезда: через подъезд и отсечь преследующие машины, если такие будут, а потом самому в машину и отсечь пеших.

Схалтурил. Но, с другой стороны, нормальная машина не загорается, когда в нее из пистолета палят. В Пашкиной же где-то бензин сифонил, пока стояла с разогретым двигателем в холостом ходу пары скапливались. Конечно, одна искра и привет. Хорошо, что не взорвалась. Сколько такая машина стоить может? Только не возьмет Пашка денег.

И из квартиры приходилось уходить. И тоже очень, быстро. Осложнялась игра. Горячо становилось. Правда ленточка финишная уже видна была: спринт так спринт.

Ник вымыл в пашкиной ванной руки и лицо, быстро собрал сумку, в которую убрал носильные вещи и оружие. Теперь его было совсем не так много: все тот же «Макаров» и «узи». Две обоймы к одному и полтора магазина к другому. Ник походя пожалел, что не прихватил «Калашникова», но быстро отогнал эту мысль. Все равно до «Калашникова», дело могло дойти только в том случае, если ему уже полная хана.

Просто смысл его войны сводился к тому, чтобы в прямой бой не вступать. В нем он точно мишень. Надо было хитрить и исхитряться, а «Калашников» – оружие хорошее, но глуповатое, к хитростям отношения не имеющее. Бог с ним совсем.

Он огляделся. Все в порядке. Теперь надо срочно искать телефон, чтобы предупредить Пашку, но и это отчасти опасно: когда к нему нагрянут следователи с вопросами, он и так поймет, что к чему. А о звонке неминуемо станет известно, лишние вопросы…

 Ник решил не звонить.

Из квартиры надо было ретироваться быстро. Но дальше спешить не следовало.

Ник вышел во двор, поглядел на пашкины окна и заодно изучил дом напротив. Были в нем два окна на втором этаже весьма подходящие. Решив больше не халтурить и все-таки хвостики отслеживать, Ник обошел этот дом и вошел в подъезд.

* * *

Краснов по голосу узнал, что к аппарату подошел Косой. Они никогда еще не встречались, но по телефону два раза разговаривали. Обычно Краснов контактировал с Лепчиком. В крайнем случае мог связаться с Зеленью. Но уже ни того, ни другого не было. Брезжила нахальная идея вовсе завязать с Близнецами: те представлялись сейчас совершенно бессильными, но не настолько, чтобы самому наглеть и нарываться. Поэтому, когда Краснову позвонил Младший и потребовал дать информацию, он отказать не решился. Младший велел связываться через Косого, что было плохим признаком: Косой центровым не был. И кто у Близнецов остался из центровых, Краснов не знал. Если больше никого, то им уже и так хана.

– Привет,– сказал Краснов в трубку.—Узнал меня?

– Узнал,– ответил Косой.– Слушай, что происходит, а? Хоть приблизительно известно, кто?

– Ничего неизвестно. Кому вы там дорогу перебежали? Точно знаю, что это не наши. Они и так на себе волосы дерут: что ни день, то новая порция.

– Значит, не ваши? – с сомнением спросил Косой.– А то как-то гладко все у них получается... Может, Железяка одичал? Знаешь, он нервный такой, с него станется...

– Нет, это точно не он. Да и не сумел бы один, а в паре он не любит.

– А контрразведка? Ты не знаешь, Близнецы оружием не баловались?

– Совсем охренел!—взорвался Краснов.– Обосрался со страху? Меня вообще не колышит, чем вы там занимаетесь...

– Это пока...– резонно уточнил Косой.

 – Короче. Передашь Младшему, что смогли только машину опознать. Пиши имя и адрес...

* * *

Ник позвонил в дверь.

– Кто там? – спросил детский голос.

– Я из милиции,– довольно неуклюже начал врать Ник.– Открой, пожалуйста, мне надо из ваших окошек посмотреть.

– А мне мама не разрешает,– неуверенно ответил голосок.