Текст книги "Окраина. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Проверить фонарь, свести угли и включить дугу – заныла вытяжка вентиляции. Наконец застрекотала лентопротяжка. Андрей поднял заслонку, и яркий луч ударил в бархатную темноту. Глухо забубухала бодрящая музыка, засиялипоплыли широкоэкранные цветные тени.

– Боевик?

Андрей глянул через плечо:

– Приключение. Идеологически выдержанное, со стрельбой, экзотикой и модным карате. Доброй ночи, комиссар. Тоже не спится?

– Мы, мой друг, уже отоспались. – Полицейский, жуя сигару, с легким интересом всматривался в экран. – Морские коммунисты?

– Они самые. Время такое было.

– Жаль. А музыка недурна. Только вот звук у вас кошмарный.

– У нас звук. Именно что у нас, – пробурчал Андрей, приглушая дребезжащий контрольный динамик.

Комиссар глубже сунул руки в карманы брюк, пустил густое облако дыма:

– Обделались? И сразу в траур? Вас на партсобрании будут омаром загибать?

– Нет, если и загибать, то уж определенно не омаром. До такого садизма даже в те годы не доходило. Впрочем, я беспартийным числился. Хотя и сочувствующим.

– Заметно, – комиссар Боровец ткнул сигарой, целясь в лоб ночному смотрителю. – Вы, мой друг, вели себя как последний слюнтяй. Забавно. Очевидно, отсутствие фантазии является прямым наследием большевизма.

– У большевиков огого какая фантазия имелась. Я их, правда, не застал. С нормальными коммунистами общался.

Полицейский понимающе кивнул:

– О, вы в России всегда шли самыми немыслимыми путями. Смехотворные хитрости, самообман плюс избыточное и извращенное всеобщее образование. Эти… политинформации.

– Да хватит вам издеваться, – хмуро сказал Андрей. – И хватит на меня дымить. Садизм покруче партийного собрания.

– Ерунда, – комиссар небрежно махнул ладонью, разгоняя дым. – Мой совет – закончите с синема, пойдите и выцедите стакан нормальной водки. Лучше сразу два. Это избавит вас от угрызений совести и замысловатых теоретизирований. Потом надавайте пинков своей шайке и выполните то самое пустяковое задание. В конце концов, неспортивно сдаваться на первом же эксперименте, даже не приступив к настоящему делу. Мы только настроились заключать пари…

– Минутку. – Андрей выпрямился. – Пари – это ради бога. Только шкуру мою на кон не ставьте – на нее, как известно, претендентка уже имеется. Так вы считаете, что мы до дела вообще не дошли? Чтото я не понял. Подразумевается, что отыскать след и есть самая сложная часть задачи.

– Чушь, – комиссар дернул мясистым, отнюдь не аристократичным, носом. – Человек мог уйти лишь одним путем. Это все упрощает. Вы же не карманника на улицах выслеживаете. Неужели вас непременно нужно ткнуть носом в окурок или упаковку от презерватива? Повашему, это и есть след?

– Ткни его мордой, – изза соседнего проектора высунулся сердитый господин Горгон. – Ткни его, или этих жалких сиротских завтра же – как это здесь говорится? – сократят. Только болтайте тише. Смотреть мешаете.

В зале вовсю палили автоматы – там гордое, но беззащитное советское судно брали на абордаж беспринципные пираты. Андрей ошеломленно слушал объяснения «целлулоидного» комиссара, снисходительно жестикулирующего сигарой. Пленка кончилась, мелькнул крест конечного ракорда. Андрей машинально выключил кинопроектор. Тут же стало слышно, как ктото скачет по коридору. В аппаратную влетел Генка:

– Здорово! В зале грохотало, будто натуральная батарея огонь ведет. Только у вас там, в кабинете, телефон разрывался. Я уж, виноват, взял трубку. Это Таисия – чтото совсем тетя не в себе. – Парень потянул носом. – А вы что, курить начали? Или это от кинотехники? – Генка осекся.

Андрей завороженно наблюдал, как парень вглядывается в стену, у которой стоит комиссар. Как можно не замечать крепкого мужчину в щегольской кожаной куртке, изпод которой вызывающе выглядывает кобура здоровенного револьвера?

– Это… как оно, – пробормотал Генка и попятился. – Здравствуйте.

– Знакомьтесь, это комиссар Боровец, – представил аборигена Андрей. – А это…

– Этого молодого человека зовут Геннадий. – Полицейский приветственно поднял к виску два пальца. – Привет. Рад видеть в нашей дыре юную поросль.

– Я – поросль? – удивился Генка.

Комиссар ухмыльнулся.

– Так что там с телефоном? – нервно спросил Андрей. – Не спится мадам, что ли?

– Вы идите, идите, – милостиво разрешил полицейский. – Дама – особа крайне впечатлительная, ей постоянное внимание требуется. Это я вам, Андре, как опытный мужчина опытному мужчине говорю.

Андрей с опозданием глянул за второй проектор – старого лиса Горгона там, естественно, уже не было.

– Я, значит, «поросль», а вы «Андре»? – поинтересовался в коридоре крайне озадаченный Генка.

– Ему виднее. Он, хм, весьма опытный мужчина.

– Значит, он…

– Значит, он гость. В смысле, в «Боспоре» он хозяин, но для нас, следовательно… – думая, как все это объяснить полаконичнее, Андрей зашел в кабинет, взял лежащую на столе трубку.

Таисия действительно была не в себе. Сначала Андрей мог разобрать лишь всхлипы – похоже, госпожа Хакасова или была на грани истерики, или уже пережила первый приступ и начинала новый виток. Андрей с тоской подумал, что придется идти и отпаивать ее водой. Черт, не вовремя как…

– Вы, вы… – наконец членораздельно выдавила в трубку страдающая Таисия. – Вы негодяй, вы распутник, Андрей Сергеевич. Это отвратительно, отвратительно. Я не… не ожидала. Вы меня обманули.

– Кто? Я? – ошалело переспросил Андрей.

– Развратник вы! – завопила Таисия так, что начальнику Отделения пришлось отодвинуть трубку от уха. – Растлитель и взяточник! И не смейте мне нагло лгать!!! Вы же только что из ее постели. Взяли молодую проститутку в наложницы и наслаждаетесь. Мерзость какая, мерзость! Я только сейчас осознала…

– Да с чего вы это взяли? – в изумлении промычал Андрей.

– Не смейте лгать! Вы и мальчика в игрища втянули? Дом терпимости! О, я ничуть не сомневаюсь, Алексей Валентинович во всех извращенных начинаниях вас охотно поддержал. Свальный секс – мерзость отвратительнейшая!!! Не сомневайтесь, я завтра же доложу куда следует. Вы хамоватая, извращенная натура…

– Молчать! – рявкнул Андрей, до хруста стискивая трубку. – Ты, курица, окончательно сбрендила?! Пять минут даю – трезвонь дежурному ФСПП, в полицию сигнализируй, выдумывай что хочешь. В Патриархию можешь настучать, пусть опергруппу высылают из нас бесов изгонять. Но через шесть минут тридцать секунд ты, Таисия Викторовна, стоишь здесь в коридоре, с рюкзаком, готовая к работе. У нас срочный выход. Ясно? Я, блин, с вами больше шутить не намерен. – Андрей брякнул трубку на аппарат.

– Чего она там? – с опаской поинтересовался Генка.

– Приснилось ей чтото… эротическое. Считает, что мы здесь все вместе весело кувыркаемся. – Андрей проглотил несколько рвущихся наружу излишне эмоциональных определений. – Ты чего херню слушаешь? К выходу готовимся. Без шуток.

– Так мне чего собираться? Я готовый, – Генка похлопал себя по карманам рабочих штанов.

– Остальных поднимай! – заорал Андрей. – Сейчас курица прискачет, увидит, что ктото без штанов сидит, и в обморок грохнется. Вали живее, группу собирай, невинная жертва растления.

Генка исчез, но вернулся буквально через минуту, уже с рюкзаком и в куртке.

– Ты чего здесь вертишься? – злобно поинтересовался Андрей, едва успевший нацепить кобуру. – Все готовы?

– Так чего же, – Генка мялся у двери. – Никто не спал. С Мариэттой мы кино из радиоузла смотрели. Валентиныч к нам на шум сунулся, да сказал, что уже смотрел про пиратов. Тут и прошлото всего минут пятнадцать. Они уже обуваются.

Андрей, которому показалось, что прошло часа два, кивнул:

– Хорошо, если обуваются. Проводим эксперимент. Околонаучный ход конем. Имеется одна гипотеза…

– Этот подсказал? – Генка мотнул головой в сторону аппаратной.

– Ты про него молчи пока, – предупредил Андрей, слизывая с ладони таблетку спогана. – У нас и так нервы.

– Понял. Молчу. Вы «колеса» от сердца глотаете?

– От секса я таблетки жру! Потенцию понижаю, – не выдержал Андрей. – Для спокойствия Таисии Викторовны, черт бы ее побрал.

– Да, чтото она не то гонит, – Генка покачал головой. – Неуравновешенная. Мы же сидели, кино смотрели. Все подружески, – парень оглянулся на дверь и продолжил шепотом: – Только знаете, Андрей Сергеевич, меня, до того как вы кино запустили, чтото жутко подперло. Ух, прямо железно. Я на секс намекаю. Оно и понятно, организм требует. После больницы както баловаться было некогда и не с кем. Может, сегодня атмосферное давление такое… взбадривающее? Вот и Таисии…

– Гена, ты замолкни, – вкрадчиво посоветовал начальник Отделения. – Я вам сейчас такой прилив андрогеновэстрогенов устрою, что мало не покажется.

– Понял, – Генка вытянулся. – Все по боевому расписанию берем?

– Инструменты ополовинь. Мы и на машине с этим грузом железа взмокли. Попроще работать попробуем.

Глядя, как Генка сортирует многочисленный инструмент, начальник Отделения мучился сомнениями. Какого черта парень с Мариэттой в ее комнате сидел? По возрасту они вполневполне. Взаимные симпатии имеются. У девки встряска была, а тут он подвернулся. Впрочем, гражданочка Капчага и без встряски не особо задумается. Аа, да пусть творят что хотят!

* * *

Личный состав выстроился у стены аппаратной. Распухшая от слез Таисия демонстративно смотрела в сторону двери, Мариэтта уставилась в пол. Алексей Валентинович недовольно моргал – похоже, уже настроился отходить ко сну. Лишь Генка с интересом ждал начала эксперимента.

– Внимание, – сказал Андрей. – Ставим опыт по подготовке к переходу. Важно провести эксперимент, пока свежи ощущения от посещения 2го Котляковского. Если имеем результат – заканчиваем тренировку и отдыхаем. Не получается – повторяем до получения положительного результата.

– А зачем сейчас? – пробубнила Мариэтта. – Давайте утром. Мы Котляковский все равно не забудем.

– Работаем сейчас. Отдохнули, но окончательно не расслабились, значит, самое время, – стараясь оставаться спокойным, сказал Андрей. – Еще одно пререкание – и болтливый товарищ может поставить рюкзак и шагать домой прямо сейчас. Еще вопросы есть?

Личный состав молчал. Андрей плотно закрыл обитую железом дверь аппаратной и отошел к подчиненным:

– Имеем дверь. Простую и вам известную. Задача: вообразить, что Попов Андрей Михайлович прошел через нее. Бедолагу мы знаем, его комнату обнюхали вдоль и поперек. Вот дверь – парень ее только что закрыл. Доступно?

– Андрей Сергеевич, но что нового нам даст подобный визуальный тренинг? Допустим, мы… – рассудительно начал Алексей Валентинович.

– Я вам потом объясню, ладненько? – ласково пообещал Андрей. Углом глаза он видел, как рассевшийся в старом кресле и заслоняемый кинопроектором господин Горгон укоризненно качает большой головой. Надо думать, у старого хрыча имелись собственные, проверенные методы убеждения подчиненных.

– Ну что же мы стоим? – надломленным голосом поинтересовалась Таисия. – Давайте проведем этот… многообещающий опыт и разойдемся. Один бог видит, до чего я устала.

– Опыт действительно многообещающий, – Андрей выудил из кармана брюк приборчик в ярком пластмассовом корпусе. – Индикатор экстполя. Только что передали для испытаний нашему отделу. Наконецто мы можем контролировать и оценивать собственные усилия. Так что прошу поднапрячься. Мне завтра отчитываться по первым результатам использования прибора.

– Значит, теперь нас перепроверять станут? – констатировала Мариэтта.

– А как же, – Андрей улыбнулся. – Учет и контроль, как говаривали раньше. Но прошу не мандражировать. На задании мы, конечно, опозорились, но сейчас от нас ничего сверхъестественного не требуется. Просто демонстрируем личные показатели. Так сказать, средний индивидуальный уровень. Ну, поехали…

Сложнее всего оказалось отвлечься от опостылевших обязанностей старшего. Андрей пялился на дверь, а в голову все лезли подозрения: кто из четверых сейчас отлынивает, кто принципиально не хочет работать? Хорошо хоть Горгон тактично исчез. Еще бы бабыдевки от своих кисейных переживаний отвлеклись. Черт, сам не отвлекайся. Ведь ушел парень. Ушел Попов Андрюша, молодой человек с незадавшейся личной и интимной жизнью, со средним образованием, среднесимпатичной внешностью и неоконченным усредненновысшим учебным заведением. Очень просто – взялся за дешевую металлическую ручку двери и вышел не оглядываясь.

Пришлось прикрыть глаза. Андрей уже практически видел, как, чуть ссутулившись, выходит в дверь студентик. Отвисают на заднице приличные, лишь чутьчуть поношенные джинсы, торчит нитка из ворота джемпера. Вышел, не оглядываясь, аккуратно прикрыл за собой тяжелую дверь. А там…

Черт, ему ведь некуда идти. Что там: огни ЛасВегаса и казино Монако? Рычание «Формулы1»? Тысячный гарем старлеток? Ерунда какаято. Не нужно ему это. Пустой он. Незаполненный. Забыли в него жизнь залить. Эх, похоже, и живой ты был неживым, Андрюша. Пустой. Пустой в пустыне.

Нервно ахнула Таисия. Андрей, еще не успев до конца разлепить ресницы, увидел, как изпод двери льется яркий дневной свет. Генка уже дернулся к двери.

– Нет! Это может быть опасно! – шепотом завопил Алексей Валентинович.

– Не для нас, – рявкнул Андрей. – Мы работаем. Гена, спокойнее.

Генка покрепче взялся за ручку, потянул…

Пришлось зажмуриться. После полутемной аппаратной солнечный свет резал глаза как бесконечной вспышкой сварочного аппарата.

– Ни хрена себе, – ошеломленно сказал Генка. – Мы здесь, а дверито уже нет.

Истошно завизжала Таисия.

– Спокойно, спокойно! – пытался орать Андрей, но сквозь визг прорваться было невозможно. Пришлось сбросить с плеча рюкзак, шагнуть к подпрыгивающей на месте женщине. Тряхнул за плечо – вырвалась, – крупнозубый рот распахнут, визг режет единственной, терзающей мозг, нотой. Андрей ударил раз, и сразу второй – аж тыльная сторона ладони заныла. Таисия пощечины не осознала, просто нижняя челюсть дернулась вбок и визг оборвался. Тишина была истинным блаженством. Андрей, морщась, глянул в отсутствующие глаза женщины. Она медленно подняла руку, принялась трогать щеку, по которой расплывалось алое пятно. Андрей глянул на оттопырившего губу растратчика, на Мариэтту…

– Я в норме, – поспешно сказала девчонка и попятилась.

– Ни хрена себе, – промямлил Генка, вертя головой.

– Ни хрена, ни березки, – буркнул Андрей. – Пустыня как пустыня. Таисия Викторовна, вы в себя пришли?

– А? Что я? – женщина, держась за щеку, оглядывалась. – Мы в аду, да? Как же это? Я хочу домой, в Москву. Я еще не все в своей жизни сделала…

– Спокойнее. – Андрей покрутил шеей: воротник куртки начал немилосердно тереть кожу – солнце пекло изрядно. – Мы работаем. Где ваш рюкзак, Таисия Викторовна?

– Так я его у стены… – Из слегка близоруких глаз отравительницы хлынули слезы, и женщина, сломавшись в коленях, опустилась на песок.

Андрей не выдержал, отвернулся. Пристрелить ее, что ли? Дура старая.

Вокруг простирался бесконечный песок. Над ним, посреди бледноголубого небосвода, зависло ослепительнобелое солнце. И больше, как метко выразился младший сотрудник Отделения «КП29», – ни хрена.

– Вон они, следыто, – зоркий Генка тыкал пальцем в цепочку бесформенных отпечатков, уводящих в едва заметную низину.

– Это не его следы, – поспешно заявил Алексей Валентинович, уже успевший снять свою шикарную кожанку и жаркую кепку. – Я имею в виду не пропавшего Попова. Здесь шаг широкий и вообще…

– Отлично, следопыт у нас уже есть. – Андрей освобождал карманы своей куртки от ненужных мелочей. – Значит, поведете всех, Алексей Валентинович. Идем без спешки, но не задерживаясь. Верхнюю одежду и инструмент оставляем здесь. Полагаю, отличное место для базового лагеря. Да, Генка, саперную лопатку и носилки не бросаем.

Таисия, очевидно узрев какуюто связь между саперной лопаткой и обреченным положением группы, разрыдалась еще горестнее.

– Андрей Сергеевич, мне кажется, мы действуем неблагоразумно и авантюрно, – сказал багровый Алексей Валентинович. – Мы совершенно не готовы к поискам в таких… сложных условиях. Лучше вернуться, поменять одежду и снаряжение, оповестить начальство. Мне кажется…

– Креститесь, если вам кажется. – Андрей скатал куртку и подсунул ее под мешок с излишками амуниции. – Последний раз повторяю: мы работаем. Начальство в курсе. Две минуты на подгонку одежды и снаряжения, и вперед. До упора. Имеющие иную точку зрения будут оставлены на месте и объявлены дезертирами. Последствия вам известны.

Таисия то ли слышала, то ли нет – рыдала навзрыд. Алексей Валентинович набычился, но молчал. Генка, не обращая внимания на ерунду, пытался высмотреть, что там дальше, в низине. Мариэтта тоже молчала, глаза у нее стали не раскосыми, а скорее круглыми от изумления. Косметика вокруг глаз уже поплыла.

В низине ничего нового не обнаружилось. Собственно, и низиной это место не выглядело – так, едва заметный перепад уровня песка. Цепочка следов, ровных и отчетливых, уводила дальше.

Песок был плотным, шагалось вполне прилично. Андрей на ходу возился с упрямой лямкой рюкзака. Впереди раскачивалась крупная фигура Алексея Валентиновича. Маячил красный затылок с двумя толстыми складками, седеющую голову украшал повязанный куполом носовой платок, – кепку, отороченную нерпичьим мехом, господин БеркутТомов рискнул оставить вместе с остальной теплой одеждой. За Андреем тащились женщины: всхлипывающая Таисия налегке, Мариэтта с рюкзаком и половинкой складных носилок. Девица пока в панику не впадала, что было весьма удивительно. Завершал процессию Генка, непрерывно вертящий башкой, дабы не упустить чтото новенькое в безлюдных песках.

Время начала перехода – 0.48. Часы у Андрея были проверенные – корейский «Меридиан» в спортивнотуристическом исполнении. Сейчас 1.23. Здесь, похоже, полдень. Не сказать, что температура как в печке – всего градусов 35–36, но хочется подохнуть немедленно. Ни малейшего движения воздуха, прямые солнечные лучи, желтый слепящий песок под ногами. И струи пота, бесконечно катящиеся по спине и щекам. Жуть. Хорошо, что видавшее виды кепи темечко прикрывает. В чем смысл марша, а, командир? Догнать Попова? Шансов почти ноль. У парня шестьдесят часов форы, а с этой инвалидной командой уже к вечеру околеешь. Впрочем, и в одиночестве или с Генкой здесь далеко не уйдешь. Воистину только сумасшедший студиозус додумался сюда сунуться. Не мог в умеренный дачный климат провалиться? Или в тот же гарем. Там и поживописнее, и фонтанчики прохладные.

1.45.

– Привал. Десять минут на отдых. Много не пить. До вечера еще далеко.

Все попадали. Даже Генка плюхнулся там, где стоял. Таисия вытянулась трупом, лицо прикрыто шарфикомкосынкой. Белокурая отравительница и до этого раза четыре валилась с ног. Рыдать у нее сил и жидкости не оставалось, просто опускалась, мыча чтото жалостнотрагическое. Поднимали ее вместе с Генкой. Впрочем, Андрей приноровился тянуть даму за ворот блузки – стоило ткани начать трещать, целомудренная Таисия Викторовна сама вздымалась на ноги: очевидно, остаться полуголой боялась больше, чем засушиться в полном одиночестве.

– Андрей Сергеевич, с часами здесь чтото не то, – проскрипел растратчик, извлекая из рюкзака пластиковую флягу. – Врут часы.

– Похоже, – Андрей чувствовал, как чуть не лопается кожа в углах губ. Странно, лицо мокрое, а рот словно паяльной лампой выжгли. – Похоже, часы отстают. Как там на ваших?

– У меня без пяти два, – Алексей Валентинович приложился к фляге.

– Мои вообще встали, – доложил Генка. – Они, правда, и дома через день ходили. На рынке брал.

Таисия на разговор не реагировала, а Мариэтта, глядя на некрасиво раскинутые ноги дамы в утепленных турецких полусапожках, пробормотала:

– Я часы на столе забыла. Мы «слабое звено» поить будем? Или пусть так подыхает?

– Придется скинуться, если мы ее на себе тащить не желаем, – сказал Андрей. – Ген, достань котел.

В алюминиевый новый котелок Андрей плеснул сначала из своей, потом из Генкиной фляги. Мариэтта, насмешливо щуря размазанные глаза, протянула свой пластиковый сосуд.

– Ох, вы меня ради бога извините, – расстроенно сказал Алексей Валентинович. – Я уже все свое выдул. Не подумал ведь, старый дурак. У меня ведь комплекция такая… крупного водоизмещения.

Мариэтта возмущенно раззявила рот в траурной каймекорочке темной помады, но Генка тайком пихнул подружку ногой. Мариэтта промолчала, но кинула на командира выразительный взгляд. Андрей и сам знал: врет растратчик внаглую. Пил старый хомяк расчетливо, до этого момента к фляге только раз прикладывался. Попробуй подобные мелочи не отметь, когда сам о глоточке воды мечтаешь. Но силой воду реквизировать пока рановато.

– Делаем здесь еще один «маяк». Лишнее оставляйте. Рюкзак один на двоих, – Гена и Мариэтта, мы с господином БеркутТомовым. Несем по очереди. Еще берем носилки и аптечку. Остальное на обратном пути заберем.

Личный состав завозился с пожитками. Снимали лишнее тряпье. Алексей Валентинович обнажил поросший седым волосом торс, стащил майку и благоразумно нацепил обратно рубашку. Мариэтта, пошептавшись с напарником, села на песок и принялась расшнуровывать ботинки.

– Эй, босичком здесь не ходят, – сказал Андрей. – Пятки сожжешь.

Мариэтта уставилась возмущенно:

– Я шагаю, гражданин начальник, или не шагаю? Что вы ко всему цепляетесь? Я подальше вас уйду и хромать не вздумаю.

– Маня, наши травмы здесь ни при чем, – поспешно сказал Генка и, ухватив за локоть начальника, зашептал: – Сергеич, пусть она портки снимет. Трет ей. Она же, дурочка, не в камуфляже, – в обтяжку нарядилась и поперлась. Больно ей.

– Обожжется ведь, – растерянно прошептал Андрей.

– Не обожжется, я прослежу. Что поделаешь, не кровью же ей исходить.

– Капчага, обмундирование здесь оставлять не смей, – сказал Андрей насупившейся девице. – Подрумянишь ноги – натягивай одежду немедленно. Иначе еще хуже будет.

Мариэтта кивнула, кажется, со скрытой благодарностью.

2.00.

Молодежь выдвинулась вперед. Генка о чемто трепался, тыча рукой в разные стороны. Мариэтта внимала, шагала, держа на плече половинку носилок и сверкая бледнорозовыми ногами, отягощенными массивными «Мародерами». За ребятами тащилась безмолвная и пошатывающаяся Таисия. Мужчины степенно шагали следом.

– А Мариэтта наша Тимуровна ничего себе. Ладненькая. Под современным тряпьем и не разглядишь, – сказал Алексей Валентинович, глянул на начальника и поспешил пояснить: – Это я так, поотцовски подмечаю.

«Скорее уж подедовски», – ядовито уточнил Андрей и вслух сказал:

– Это хорошо, что мы все взбодрились. Местными красотами начинаем любоваться. Но имеет смысл силы экономить. Работать только начали, а мадам Хакасова уже доходит.

– Так мы же здесь ночевать не собираемся? – осторожно поинтересовался Алексей Валентинович. – Решать, конечно, вам, но, помоему, наше главное дело: вернуться и подробно доложить об обстоятельствах дела. Необходимо продолжить спасательную экспедицию в более подготовленном варианте. Мы разведку провели и обязаны вернуться. В крайнем случае, можем уважаемую Таисию Викторовну в одном из лагерей оставить. Завтра ее заберут и…

– Вы, Алексей Валентинович, видимо, совершенно отдохнули, раз представляете развернутый план операции, – жестко сказал Андрей. – Никто никого оставлять не будет.

– Но этот вариант я рассматриваю как крайний…

– Это не вариант. Шагайте вперед, Геннадия смените. А насчет госпожи Хакасовой… Вы уверены, что без ее участия мы сможем благополучно шагнуть обратно к «Боспору»? Обмозгуйтека пока эту проблемку, а с планами на операцию я какнибудь сам разберусь.

Генка зашагал рядом с командиром. Взмокший, на кончике носа капля висит, но морда жизнерадостная.

– Туристом себя чувствуешь? – мрачно поинтересовался Андрей. – В головном дозоре девиц охмуряешь?

– Так какой же это дозор? На десять верст все видно. Очень пустынная пустыня. Тут и самого зачуханного душмана не сыщешь.

– Ты болтай поменьше, смотри побольше. С Мариэттой дома будешь… фланировать.

– Да мы же о географии здешней трепались.

– В «Боспоре» все, что угодно, – трепитесь, обжимайтесь, оральным сексом занимайтесь. Только запершись и шепотом. А здесь работа. Понял?

– Понял. Если работа, то нельзя ли и мне в следующий раз рабочий инструментик выдать? – Генка покосился на пояс начальника, где рубашка чутьчуть топорщилась.

– Ты, Гена Иванов, очень зоркий парень. Это хорошо. Плохо, что болтливый.

– Я ж молчу. Это только так, производственный вопрос.

– Начальство свыше над этим вопросом напряженно думает. Пока мне «инструментик» для самоликвидации выдали. Чтобы в плен к зеленым человечкам не угодил.

– Ого, есть такие опасения?

– Шучу. Ты лучше скажи: через сколько минут мы снова подыхать начнем?

3.08.

Цепочка следов упрямо вела вперед. Прошедший, кто бы он ни был, петлять не думал. Зато Андрея пошатывало. Колено не то чтобы огнем горело, но довольно вяло предупреждало, что скоро окончательно перестанет сгибаться. Андрей плелся впереди, сознавая, что являет собой не самый достойный пример для Отделения. Но остальным было еще хуже. Замыкающему Генке приходилось то подбадривать старика, то поднимать снова и снова валящуюся на песок Таисию. За спиной командира похрипывала Мариэтта, – судя по отсутствующему взгляду и механическим шагам, когда девчонка свалится, так просто ее поднять не получится. Дохлый номер этот поиск, пора поворачивать. Солнце висит на одном месте как приклеенное. Сумерек и облаков здесь, похоже, не бывает. Уже сейчас неизвестно, удастся ли вернуться к «базовому лагерю». Хоть бы дуновение какое в воздухе ощутилось…

Дуновения отсутствовали в принципе. По большому счету, легко поверить, что и воздуха здесь нет. Выжарился воздух. Нет, нужно поворачивать. Вот и следы, эти безликие ямки, стали чаще. Должно быть, устал парень. Зачем мучается? Ведь не присел ни разу, плетется как заводной.

Недоучкастудент уже никуда не плелся. Лежал на едва заметном подъеме среди бесчисленных плоских барханов.

Андрей с трудом оторвал взгляд от того, что осталось от А. М. Попова, глянул на часы:

– 3.37. Тело обнаружено лежащим в спокойной позе. Следов борьбы не обнаружено, – начальник Отделения прокашлялся и с облегчением узнал собственный голос. – Что ж, коллеги, зрелище печальное, но всетаки позвольте вас поздравить. Мы его нашли. Алексей Валентинович, доставайте фотоаппаратуру, запечатлейте место и тело для отчета.

Грузный растратчик с несчастным видом принялся копаться в рюкзаке. Бабы попадали на песок – у обеих не оставалось сил ужасаться трупу. Таисия отвернулась и натянула шарф ниже на глаза. Мариэтта, плюхнувшаяся «потурецки», уставилась на мертвеца и прохрипела очевидную глупость:

– Чего это? Мы опоздали, так?

– Как ни прискорбно. Полагаю, искусственное дыхание делать бессмысленно. – Андрей кивнул Генке – пора было собирать носилки.

– Он здесь сто лет лежит, – убежденно заявила Мариэтта.

– Жара, обычное дело. – Лишний раз смотреть на бывшего студента Андрею не хотелось. Просто костяк, обтянутый сухим пергаментом кожи. Ноги в джинсах чуть согнуты, растоптанные, лишенные шнурков кроссовки полны песка. Руки свободно раскинуты, в иссохших пальцах правой зажат окурок сигареты.

– Он, между прочим, перед тем как откинуться, косячок дотянул, – прокомментировала неугомонная Мариэтта.

– Косяк так косяк. Сейчас Алексей Валентинович заснимет во всех ракурсах, аналитики разберутся, чего он в такую жару дымить вздумал, – заметил Андрей, возясь с упрямыми защелками мудреных швейцарских носилок.

– Кажется, с фотоаппаратом чтото не то, – неуверенно сказал Алексей Валентинович, – батарея «ноль» показывает. Но я заряжал утром.

– Я тоже фото проверял, – откликнулся Генка.

– Развлекаетесь с вверенной техникой, вот она и отказывает в нужный момент, – пробурчал Андрей, разматывая бесконечный спецпакет шуршащего «зеркального» термопластика.

– Что вы к этой фигне электронной пристали? – подала хрипатый голос Мариэтта, продолжающая бестрепетно разглядывать труп. – В фотике таймер и календарь, а здесь время подругому течет. Вы че, еще не врубились? Посмотрите на Андрейку – он же старше любого тутанхамона. Столетия здесь выветривался.

– Экспертиза покажет. Капчага, хватит болтать. Давай помогай… с упаковкой. Я вижу, ты покойников не слишком боишься.

Девица глянула снизу вверх, приподняла крутую, то ли подщипанную, то ли подбритую бровь:

– Значит, только что осознали мою циничность, гражданин начальник? К вашему сведению, покойников я боюсь. Только не всех. Да не таращитесь на меня так, уже встаю.

Андрей и Генка приподняли высушенное тело, Мариэтта действительно без особого содрогания принялась натягивать мешок, Алексей Валентинович не слишком толково ей помогал. Наконец ноги в древних кроссовках исчезли в мешке, и девица затянула горловину специальным шнуром.

– По крайней мере, он легкий, – не слишком уверенно сказал Генка.

– Зато ноги у меня совершенно свинцовые, – мрачно заметил Алексей Валентинович. – Честно говоря, не думал я на старости лет…

– Чего уж там про старость, – Мариэтта некрасиво усмехнулась растрескавшимися губами. – Нам старости не видать – до нее уже не добредем.

– Отставить чушь пороть, – оборвал девчонку Андрей. – Собираемся. Генка, лопату и остальное лишнее, включая запасные батареи к «тоонкам», оставляем под мою ответственность. Рюкзак один собираем – силы будут нужны.

– Конечноконечно, я сейчас, Таисию приободрю. – Алексей Валентинович тяжело зашагал к лежащей даме, присел над ней, повернувшись спиной к остальным спутникам.

– Помоему, он последнюю воду досасывает, козлина старая, – прохрипела наблюдательная Мариэтта.

– Его право, – холодно сказал Андрей. – Его личная фляга, и бить старику морду нет прямого повода. К следующему выходу сделаем выводы. А ты, Капчага, лучше бы портки натянула – колени уже красные.

– Тото, я смотрю, вы свой взор генеральский с моих конечностей не сводите, – обрадовалась бывшая осквернительница могил.

– Угомонись, Маня, – одернул подружку Генка. – Нам еще идти и идти. Помоги со шмотками.

Первой, как ни странно, отправилась в путь Таисия. Встала и, не говоря ни слова, поплелась по натоптанному следу. Генка и Алексей Валентинович, назначенные в первую смену носильщиков, подхватили ношу с блестящим свертком. Андрей, поправляя на плече рюкзак, оглядел испещренный следами песок и горку оставленного снаряжения.

– Вы тестерто оставили или с собой потащите? – невзначай спросила Мариэтта, пристраивая на импровизированном поясе доверенный начальством чехол с фотоаппаратом. – Здорово вы нас купили. Индикатор экстполя, значит?

– Я Генке язык укорочу, – пробурчал Андрей.

– Вот абзац, да я сама догадалась. У меня отец тестерами торговал. Они хоть и попроще были, но узнать можно.