Текст книги "Окраина. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Юрий Валин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
– Постой, ХешКе, – брезгливо сказал мужчина. – Что за дурные манеры? Нельзя быть такой навязчивой. Вспомни о девичьей скромности. Начнешь чуть позже.
Баба недовольно заворчала, но ослабила хватку. Андрей, пытаясь дышать, коекак выпрямился:
– Спасибо, месье Боровец.
– Нет, просто парадоксальная осведомленность. – Мужчина, чье лицо Андрею было отлично знакомо, поджал мясистые губы. – Ну конечно, ты же из старых. Думаешь, мадемуазельполукровка обойдется с тобой снисходительнее, чем с другими жеребчиками?
Андрей вновь почувствовал пару тугих грудей, плотно прижимающихся к спине. Иссинячерная прядь защекотала шею. Раскаленный язык неожиданно лизнул в ухо. Андрей дернулся:
– Месье комиссар, нельзя ли просто пустить мне пулю в лоб?
– Лишить девчушку развлечения? – Старинный знакомый качнулся на каблуках. – Пуля, мой догадливый друг, – это роскошь. К чему джентльмену слабости? Умри, как мужчина. Можешь поверить, моментами тебе будет почти приятно. Естественно, если сразу не спятишь от боли.
– Месье комиссар, я всетаки здесь работал…
– Работал? – Двойник героялюбовника, снявшегося в восьмидесяти фильмах, покачал головой. – Хочешь сказать, жрал дешевое пиво, рвал пленку и «резал» части, чтобы пораньше смыться домой? Как вас здесь принято называть? Обувщик?
– Сапожник, – признался Андрей.
– Весьма точная характеристика. ХешКе, сможешь выкроить из его спины пару мокасин? Это будет весьма символично.
– Тощий жеребчик, – промурлыкала женщина, для разнообразия болезненно хватая пленника за ягодицу. – Придется повозиться. Но я сдеру кожу поаккуратнее.
Лезвие ножа покинуло подбородок, и острие мгновенно прочертило тонкую линию от загривка до нижних шейных позвонков. Андрей почувствовал, как его лизнули в набухший кровью порез.
– Да ладно вам, – негромко пробурчали из перемоточной. – Пусть пока языком поболтает. Он из старых, хоть чтото соображать должен.
– Думаешь? – комиссар с сомнением оглядел Андрея. – Знаешь, Горгон, все местные болтают одно и то же. Они совсем не так рассудительны, как ты надеешься. Кстати, обувщик, ты не вздумаешь улепетывать? – Губастый утконосый красавец откинул полу куртки, показал рукоять большого револьвера. – Рискни, и я тебе ляжку прострелю. Ладно. ХешКе, дай ему отсрочку. Маленькую. Торопиться нам некуда.
Андрея отпустили. С такой силой, что он врезался лбом в кафельную стену и рухнул, опрокинув бак для углей.
– Я говорила, громогласный вонючий лошак, – засмеялась баба.
Андрей сидел, пытаясь справиться с темнотой в глазах и не орать от боли. Лоб – ерунда, вот проклятое колено… Да и между ног…
– Чего расселся? – поинтересовались из перемоточной. – Лоб у тебя крепкий, если враз не раскололся. Иди сюда, коли ты местный.
– Сейчас, – с трудом выговорил Андрей. – Колено у меня не совсем в порядке.
– Колено? ХешКе, помоги ему. Только мягче.
На этот раз Андрей успел сгруппироваться – удар мокасина принял на бедро. ХешКе, гибкая красавицаметиска в вылинявших джинсах и неприлично распахнутой на груди сорочке, возвышалась над ночным смотрителем. Нож в ее руке игриво взблескивал в свете тусклых плафонов аппаратной. Тонкий шрам на правой щеке женщины абсолютно не портил смуглой зловещей красоты. Баба угрожающе качнулась к гостю.
– Идуиду. – Андрей, стиснув зубы, поднялся. Хромать под взглядом аризонской убийцы почемуто особенно не хотелось.
В перемоточной, прямо на фильмостате, сидел коренастый человечек и перочинным ножом строгал замысловатую чурку.
– Здравствуйте, господин Горгон, – сказал Андрей, глядя в обманчиво доброжелательное лицо.
– Здравствуй и ты, – человечек на миг поднял лысеющую голову, кинул цепкий взгляд. – Ты тряпкуто возьми. Напачкаешь.
Андрей машинально вынул из ящика перемоточного стола ком марли, прижал к кровоточащему горлу.
– Значит, не утихомирились? Все дознание ведете? Ну и много вынюхали? – Горгон укоризненно покачал большой головой. Крошечные стружки изпод перочинного ножа размеренно падали на широкие штанины и загнутые носы сафьяновых сапог. – Тебято зачем сюда сунули? Стражников пожалели?
– Сказали, что могу догадаться, что в «Боспоре» творится.
– Догадался? – с интересом спросил Горгон, не отрываясь от резьбы.
– Да. Только пока здесь люди умирать и исчезать будут, дознание будет продолжаться. Здесь же город. – Андрею хотелось опереться о стол. Ком марли в руке промок насквозь, голова кружилась. – Здесь большой город и большая власть. И они обеспокоены. Пока не поймут, не отстанут. Их много.
– Да нас, мил человек, тоже немало. И деваться нам некуда. Морите вы нас. Всмерть морите.
ХешКе, присевшая в дверях на корточки, к разговору не прислушивалась. Андрей чувствовал взгляд, бродящий по его животу и бедрам. Комиссар Боровец отвернулся и сосредоточенно раскуривал сигару.
– Вас морить никто не хочет, – пробормотал Андрей. – Так получается. Время идет. Старое уходит, новое приходит.
– Еще раз меня старухой назовешь – я тебя, койотский отсосок, месяц подряд умирать заставлю, – ласково сказала ХешКе, на миг заглянув Андрею в глаза.
– Я не в том смысле. Не про вас лично, – быстро сказал Андрей. Взгляд неожиданно синих и огромных глаз метиски пугал больше, чем угроза.
– Смысла здесь вообще мало, – согласился Горгон, почесывая лоб костяной рукояткой. – Не находим мы смысла. Может, оттого, что нас вообще не должно быть, – как думаешь? Может, вас шибко огорчает, что такие, как мы, думать способны и делать коечего? Может, не вы нас выдумали и живыми сделали? Может, мы мираж шуточный? Полет ночного Зефира навстречу утренней крутобедрой Эос? А? Вот ХешКе, наша красавица, она ведь не согласна сугубо эфирным созданием жизнь свою влачить. Она девушка простая. Ей мужики нужны. Желательно с горячей кровцой в жилах. Если таких кобелей там нет, – Горгон ткнул ножичком в сторону зрительного зала, – то как быть? Житьто хочется. Тебя ведь Андре кличут? Видишь, помню. А вы меня позабыли.
– Я же вас не забыл.
– Нуу, сказанул. Ты да еще сотня таких старых. Ну пусть тысяча или две помнят. По телевизионному ящику иной раз нас посмотрите. Подивитесь на старье, курочку пережевывая. Еще эти, кругленькие, – как их? – «дивиди» коллекционируете. А это для чего строили?! – Горгон раскинул в стороны короткопалые руки, обильно унизанные перстнями. – Гноите вы нас. Словно и не родственники.
– Ну, «Боспор»то работает. Пять залов. Все новенькое, дорогое.
– Ты меня не зли, – укоризненно сказал Горгон. – Не в том ты положении, чтобы наглость проявлять да тупо в дурь переть. Залы здешние, ха, – у нас хлева размером поболе будут. И что в зале крутите? Инопланетников замысловатых? Взрывы автомобильные? По мне – что «феррару» взорвать, что ядерную станцию – на второй раз скукота непомерная. Компьютерные исхищрения. Людито живые в тех кино есть? Как думаешь, друг Андре? В «синему» ты не ходишь, может, оно и правильно. А ежели вообще? Который из фильмов в душу запал? Кого ты из наших последних запомнил, взволновался?
– Не знаю. Может, Лару Крофт, расхитительницу гробниц?
Андрей вздрогнул – ХешКе засмеялась.
– Старый лошак понимает. Я бы эту телку тоже запомнила. Сюжет – длиною с хер петушиный, зато вкусно на бабье движение глянуть. Жаркая.
– Картинка пустая, – заметил, не оглядываясь, комиссар Боровец. – Мертворожденное. Кроме мадам воровки, там все насквозь протухшее.
– Да понятно, – Горгон ковырялся с ножичком. – Как некоторые выражаются – небось не запасники Лувра. Смотреть можно, но кинофильмой не назовешь. Фильмокопия для сбора деньги. Говно. Я понятно выражаюсь, милчеловек? Да ты садись. Отдохни напоследок. Красавица наша тебе много передыха не позволит. Алчущая она. Не хуже Лары новомодной.
Андрей полуселполуупал на стол. Сразу стало легче.
– Господин Горгон, вы уж без проволочек говорите. От сеньориты вашей повизжать напоследок, может, и не самая плохая смерть, но я, вообщето, на тот свет не тороплюсь. Неплохо бы попробовать разобраться по сути дела. Я же не в землекопы из «Боспора» ушел. Коечто видел, деньги зарабатывал. Взаимовыгоду понимаю и торговыми отношениями не гнушаюсь. Что вы хотите? Может, договоримся?
Горгон поковырялся в ухе, почистил ноготь ножом и задумчиво сказал:
– Вишь как выходит. Первым ты договариваться додумался. Остальные враз орать, проситьмолить да грозить кидались. Недоумки. Последние, так смех один, – на вооружение боевое понадеялись. Видать, ты и впрямь из старых. Еще помнишь, что по нашу сторону экрана и бьют быстрее, и стреляют метче. Только врешь ты нам, друг Андре. Жизню свою сильно ценишь. Оно и понятно. Мы тоже ценим. Может, даже поболе вашего, – у вас смерть скорая, а нам, кажись по всему, веками издыхать придется. Что на пленке тускнеть да рассыпаться, что крысами загнанными рядом с вами шмыгать.
– Давайте подумаем, поторгуемся, – сказал Андрей, стараясь не смотреть в сторону ХешКе. На корточках она сидела крайне свободно, настолько свободно, что ворот застиранной сорочки разошелся шире некуда. Жаром от бабы веяло даже с трех шагов. – Вы, господин Горгон, – поспешно продолжил Андрей, – в торговле и выгоде опытны. Я послабее буду, но коечто в том деле понял. Больших барышей мы с вами не наживем, но отчего друг другу чуточку не помочь, раз иных выгодных возможностей не предвидится?
– Жить как хочет, – с отвращением сказал комиссар.
– Хочу, – согласился Андрей. – Но не в том дело. Я, может, к сеньорите скоро сам приду. По здравому размышлению, лучше к ней, чем в хоспис муниципальный.
– Не врет, – улыбаясь, сказала ХешКе. – Хочет меня. Кобель.
– Кто ж тебя не хочет, – задумчиво пробормотал Горгон. – Если бы с тобой два раза поразвлечься было можно да с яйцами остаться, цены бы тебе, дева, не было. Ты, милдруг, перестань на эту гремучку отвлекаться. Дело у нас серьезное.
* * *
Выбирался из «Боспора» Андрей с большим трудом. Колено, не напоминавшее о себе последние два часа, взяло свое – словно саморез в сустав ввинтили. Пока ковырялся с электронным ключом, один из освобожденных оперативников тяжело вис, цепляясь за плечо. Второй, опустившись на колени, бессмысленно толкал массивную дверь – ладони оставляли на стекле кровавые разводы. Третий оперативник лежал у стены, и оглядываться на него было тяжко. Скальпированная голова казалась черной и маленькой, узоры от вырезанных из кожи ремней вились от локтей по всему торсу, пугая скрытым непонятным смыслом. Губы были срезаны, и дыхание шумно вырывалось сквозь синеватобелые зубы. К счастью, парень был без сознания. Все трое освобожденных были совершенно наги, только на пах скальпированного была брошена салфетка, позаимствованная в буфете рассудительным Горгоном. Новые аборигены «Боспора» исчезли, едва доставив полутрупы до входных дверей. Дальше Андрею следовало разбираться в одиночку.
Замок наконец щелкнул, и дверь распахнулась. Один из освобожденных всхлипнул и кособоко побежал по ступенькам, припорошенным мокрым снегом. В смутном свете уличных фонарей мелькало длинное английское ругательство, неграмотно выжженное у парня между лопаток. Второй пленник – кажется, старшина – выполз из дверей на четвереньках: встать он не мог – сухожилия на обеих лодыжках были перерезаны. Андрей ухватил за скользкие плечи скальпированного бойца, потащил к двери. Раненый замычал, между жутких голых зубов мелькнул распухший обрубок языка.
Андрей доволок тяжелое, еще недавно такое сильное и тренированное тело до ступенек. Только теперь из «Газели» группы поддержки и дверей полицейского автобуса, вызванного на подмогу, начали выпрыгивать люди с автоматами. Зажгла фары и неуверенно двинулась к площадке перед кинотеатром «Скорая помощь».
Андрей перестал мучить изуродованное тело оперативника, разогнулся и вспомнил, что забыл в «Боспоре» рацию. Смотрел, как бойцы пытаются остановить и успокоить мечущуюся по тротуару обнаженную, измазанную кровью фигуру.
За спиной возвышался мультиплекс. Сияли и пульсировали яркие звезды вывески. Вдоль здания посвистывал ледяной мартовский ветер, а Андрей все еще чувствовал на свитере дразнящий диковатый запах горячей плоти. Плоти, небрежно мытой в мутных водах реки Гил, что течет в безжалостной и веселой Аризоне. Да, ХешКе не забудет, что коекто поклялся вернуться. А расчетливый дядя Горгон не забудет ни слова из того, что было сказано этой ночью.
Глава 2
Группа крови
1321 марта
ABN – «Слухи об осложнениях гриппа Z1T2, затрагивающих человеческую психику, комментируются ВОЗ как абсолютно беспочвенные и фантастические».
УНИАН – «Бежавший орангутангдушитель наконец настигнут и расстрелян бойцами „Беркута“ в дачном поселке у Ильичевска».
«Московский кроманьонец» – «Семья Коршена называет исчезновение депутата „трагической неожиданностью“.
Между тем редакции стало известно…»
Кожу на шее зашили практически безболезненно. В окружном госпитале МВД врачи работали опытные, не хуже чем в ЦВГ. Андрей вышел в коридор к лестнице, помучился сомнениями «закурить или нет», но тут пожаловали гости, и началось. Гостей было трое – двое из ГУВД и пришибленный Синельщиков. Начали задавать вопросы, честные ответы на которые и у самого Андрея вызывали беспомощное недоумение. Где четвертый член опергруппы? Мертв. Где тело? Не могу знать. Где были обнаружены раненые? Сами нашлись. Вы лично видели преступников? Можете составить фоторобот? Не уверен. Тут начальство не выдержало и начало многозначительно переглядываться. Андрей утешился тоскливой мыслью, что у эмвэдэшников и в психиатрическом отделении наверняка полный порядок и полноценное питание, но тут в палату влетел Александр Александрович. Андрей, не успев опомниться, оказался выставлен вон. Внутри пошел разговор на повышенных тонах. Двери были хорошие, плотные, но временами долетала откровенная нецензурщина. Андрей озадаченно сообразил: это Шурик Шурикович материт Синельщикова за то, что ФСПП было с опозданием извещено о завершении операции. Чины ГУВД пытались вмешаться, но Шурик их в принципе игнорировал. Матерился он красиво, слушать было интересно. Но пришлось отвлечься – к палате неспешно подплыла эффектная дамочка в накинутом на плечи белом халате. Доброжелательно глянула на Андрея и стала прислушиваться к бурной дискуссии за дверьми. Андрей поколебался и сказал:
– Девушка, вы бы шли по своим делам. Тут вроде как служебные вопросы решаются.
Брюнетка чарующе улыбнулась:
– Ничего страшного. Я как раз по делу. По служебному.
Андрей заткнулся. Торчать в коридоре было както неудобно – джинсы в нехороших рыжих пятнах, футболка несвежая и тоже в крови. На шею бинт намотан легкомысленным шарфиком. Хорошо хоть в больничные тапочки не успели переобуть. Чего эта мадам здесь столбом встала? Явно не из медперсонала. Экая ухоженная. Каблучкито, это ладно. Вот небрежная изысканность – этого у медсестричек дефицит. Не тот уровень. Эта фигуристая, рангом не ниже генеральской спутницы жизни. Вон ножки какие авиационноправильные, словно на компьютере их пропорции обсчитывали. Андрей вспомнил ядовитое кошачьеободранное очарование ХешКе и передернул плечами. Сподобился на старости лет от баб дуреть.
Из палаты вышли следователи ГУВД. Даже по спинам было видно, что товарищи офицеры в ярости. Следом вывалился покрасневший Синельщиков, невидяще глянул на темноволосую красотку, повернулся к Андрею:
– Андрей Сергеевич, вы извините. Я, честное слово, не думал, что у вас получится. Спасибо, что рискнули. Если что, всегда обращайтесь…
Андрей с изумлением пожал протянутую ладонь. Синельщиков рысцой бросился догонять начальство.
Выглянул Александр Александрович:
– Чего встали? Заходите. Кстати, познакомьтесь – это Наталья Юрьевна, ведущий психолог ФСПП. А это – Андрей Сергеевич Феофанов. Только что с операции, так что…
– Мы уже познакомились, – Наталья Юрьевна двинула безупречно накрашенные губы в сдержанной улыбке. – Раз все нормально, я пойду. Да, Сан Саныч?
– А все нормально? – не очень уверенно поинтересовался тощий специалист ФСПП.
– Несомненно. Я пошла, в офисе увидимся, – брюнетка приветственно приподняла холеную ладонь, сверкнула лакированными под бронзу ноготками. Мило улыбнулась персонально Андрею и исчезла за дверью.
– Действительно психолог? – осведомился Андрей.
– Угу, очень хороший психолог. – Александр Александрович еще не отошел от бурных объяснений с ГУВД.
– А я, значит, в полной норме? – наливаясь злостью, процедил Андрей.
– Угу, вы, несомненно, в норме, – Александр Александрович глянул исподлобья. – Вы не горячитесь, Феофанов.
Андрей отчетливо и с наслаждением выматерился.
– …Вы, специалисты херовы, славно меня подставили. Вы же, свинячьи клоуны, фэсэпэпэ долбаное, стопроцентно знали, что меня на нож возьмут.
– Мы подозревали, что к вам выйдут на контакт. Именно к вам. Никакой подставы. Разведка боем – такая формулировка будет гораздо правильнее.
– Да вы, чтоб вашу… Как барана на убой. Шли бы вы в… специалисты по контактам.
– Спокойнее, Андрей Сергеевич. Меня лично можете как угодно материть, но для начала расскажите, что конкретно там произошло.
– Да? А с какой стати я вам должен докладывать?
– Не обязаны. Но произошедшее не только нас с вами касается. Расскажите.
– А вы поверите?
– Почему же нет? Доказательства сейчас в реанимации лежат. Да и вы выглядите… убедительно. Только давайте не будем ломаться и сверкать глазами, подобно гимназистке после первого бала. Я ваши чувства вполне понимаю, но, поверьте, нам знать про обстановку в «Боспоре» просто необходимо.
– А не пойти ли вам…
– Нет. – Александр Александрович сел на кровать. – Идти я никак не могу. Я на службе. А вам нужно все рассказать. Хотя бы для того, чтобы окончательно прийти в себя. В конце концов, цените, что вы будете рассказывать мне, а не десятку неподготовленных следователей.
– Ох, так вы меня от неприятностей отмазали? А кто меня вот в это самое втравил? – Андрей хлопнул себя по перевязанной шее и зашипел от боли.
Александр Александрович хмыкнул:
– Я вам обещал, что ночь вы проведете нескучно. Соврал? От себя могу принести личные извинения и выставить бутылку виски или текилы, на ваше усмотрение. Если разбирать по сути, то иного выхода у меня не было. Вариантов развития событий в «Боспоре» просчитывалось множество, и, начни я их излагать, вы бы никуда не пошли. Все, хватит поэзии. Давайте садитесь, мы закурим, и вы не спеша изложите, что случилось.
– Здесь курить нельзя, – злобно сказал Андрей.
– Ничего, простят. Мы окно откроем.
– Нет уж. Я бросил. Мне обещали, что если я такой ослиный навоз продолжу курить, мне язык надвое разрежут, а самокрутку дерьмовую засунут… Глубоко. У барышни, мне это заявившей, чувство юмора на редкость изысканное.
– Понятно. Может, моих закурите?
– Да не буду я вообще больше дымить!
– Ладно, – Александр Александрович с сожалением спрятал сигареты. – Хорошо, так кто там в вашем мультиплексе объявился?
* * *
– Как вам сказочка? – Андрей все мял в пальцах наполовину высыпавшуюся сигарету. Не столько курить хотелось, сколько начавшие подрагивать пальцы требовалось чемто занять.
– Подходяще, – Александр Александрович вздохнул. – Давно они здесь обосновались?
– Ну… они не совсем чтобы здесь. Это, помоему, размытая зона. Пограничье. Они и здесь, и не здесь. И сам «Боспор»…
– Я понимаю, – нетерпеливо сказал специалист ФСПП. – На сленге этот эффект называется «свищом». Непреднамеренное открытие двустороннего постоянного канала. Давно их прижимает? Я ваших целлулоидных имею в виду.
– Почему целлулоидных?
– Ну, нужно их както называть.
– Вы, Александр Александрович, не понимаете. Они реальные. Очень даже. Во плоти и крови.
– Я что, идиот? Я понял. – Специалист ФСПП вновь раздраженно пощупал карман куртки, где лежали сигареты. – Андрей, вопервых, я вам верю, вовторых, я сейчас выйду покурить, ибо сил моих больше нет, а вы пока поразмыслите, – хотите ли знать, почему я вам верю? Я могу рассказать, и сие скорбное знание никоих обязательств на вас не наложит. Но подозреваю, что, в соответствии с известным афоризмом, печали ваши могут многократно приумножиться.
Когда через пять минут повеселевший Александр Александрович вернулся, Андрей сидел на подоконнике и смотрел, как по аллее к госпиталю идут ранние посетители.
– Ну, мне бутылку виски вам домой прислать или как? – жизнерадостно осведомился представитель ФСПП.
– Мерзопакостная у вас организация, – пробормотал Андрей. – И почему бы вам весь этот бред не засекретить? Сунули бы меня в психушку, и дело с концом.
– Мы и так полусекретная организация. А психиатрические больницы, между прочим, переполнены. Да и нет особого смысла разводить секретность. – Александр Александрович плюхнулся на койку. – Если в самое ближайшее время не предпринять решительных мер, то неприятности, подобные вашим, будут обсуждаться не только на форумах Интернета. О них и бабульки на лавочках у подъездов начнут судачить.
– Не понял.
Александр Александрович извлек из кармана наладонник:
– Андрей, вы как с компьютерами?
– Уверенный пользователь. Но такую мелочь не люблю, – пробурчал Андрей.
– Не страшно. Я вам потом на большом мониторе покажу. Если захотите. Да вы присядьте. Я с вами ничего сугубо физиологического делать не собираюсь.
Экран у наладонника был крошечным. Карта Южного округа. Разноцветные значки. Увеличение… Вот красная точка – Бирлюковская, 17. Невдалеке еще одна – синяя. Это район бывшего завода «Огонек». Вот Коломенское – три отметки, красная и две зеленых.
– Теперь давайте окинем, так сказать, общим взглядом, – сказал Александр Александрович.
Карта Москвы. Россыпь точек.
– Шестьдесят два объекта. Треть удалось законсервировать. В начале года в среднем фиксировалось появление двухтрех «свищей» в месяц. За март уже девять. Большинство, правда, относительно безопасны. Но и такие, как ваш «Боспор», не редкость.
– Врете, – решительно сказал Андрей.
– Думаете? – Александр Александрович улыбнулся. – Наталья говорила, что вы порой осознанно практичны и эгоцентричны. Хотите чтонибудь лично посмотреть? До полудня у меня есть время.
– Ах, Наталья про меня говорила? Это которая Юрьевна? Польщен. И откуда этой дамочке гламурной про мою практичность известно?
– Тут вы не правы. Несмотря на, гм, утонченную внешность, Наталья Юрьевна – высочайшего уровня профессионал. Психолог от бога.
– Лучше бы она сексопатологом у вас служила. Коза ангорская. Она меня в «Боспор» сосватала?
– Ну, без ее рекомендаций тоже не обошлось. Только не нужно все «стрелки» на беззащитную даму переводить. И вообще, Андрей, хватит вам злобствовать. Людей мы спасли? Спасли. Как вы посмотрите, если ФСПП вам работу предложит?
– Да идите вы!
– Ну не могу я так просто пойти. – Александр Александрович спрятал наладонник. – У меня людей не хватает. И по большому счету, ни у вас, ни у меня особого выбора уже не осталось. Вы послушайте, а потом решайте сами. Если упретесь, настаивать не стану. Только насчет вашего «Боспора» рекомендации уж соизвольте дать в обязательном порядке.
– А что с «Боспором» будет?
– Так нам с вами это и решать.
– Блин, вы что, в лысого градоначальника играете? Всесильность демонстрируете?
– Никакой я не градоначальник. Просто раз мы с вами кинотеатром занялись, нам и решение по данному объекту выносить. Наверху утвердят. Захлебываемся мы, Андрей. Жизнь дала трещину. В самом прямом смысле. Знаете, вы всетаки меня выслушайте. Так сказать, вводный курс молодого бойца.
* * *
Мир обветшал. Миру недужилось. Ученые, лихорадочно пытавшиеся понять, почему начались изменения, говорили о сдвигах границ ноосферы и антропосферы, о взаимопроникающих коррекциях, о парадоксальном стечении обстоятельств. Происходящее спешно подгонялось под Теорию струн и гипотезу Великой параллельности. Но ни Стивен Хонкинс, ни Хью Эрерт, ни Варлам Лернер не могли прояснить происходящего. Великие теоретики уже ушли в мир иной, а современные приверженцы их теорий, перепуганные хаотичностью внезапных изменений, теряли время в спорах о дискретности и непрерывности мироздания, вновь и вновь утыкались носом в тупик загадки асимметрии времени. Данные мирового мониторинга менялись с устрашающей быстротой. Попытки объединить исследования, ведущиеся в разных странах, оканчивались краткими конференциями и символическими декларациями о благих намерениях. Общество теоретиков бурлило и булькало подобно выкипающему котлу.
В мире, далеком от академической науки, было пока куда как тише. Большинство власть имущих просто отказывались верить в серьезность происходящего. Новые виды морских беспозвоночных? Ерунда, вы их плохо исследовали раньше. Непредсказуемая погода? Отстаньте, вы твердите об этом последние лет двадцать. Скачкообразное нарастание психических заболеваний? Естественно, электорату сложно свыкнуться с реалиями затянувшегося финансового кризиса. Паранормальные явления, новые геопатогенные зоны, ежедневные встречи с привидениями? Даже не смешно. Тут бы с диким Афганистаном разобраться, с ценами на нефть, с возмутительными амбициями Тегерана.
– У нас чуть проще, – вздохнул Александр Александрович. – У нас Главный както сам столкнулся. Оказался вблизи от новообразовавшегося «свища», ну и видел коечто. Так что наверху особо доказывать не пришлось.
– И что? – скептически поинтересовался Андрей. – Общую мобилизацию еще не объявили? Винтовки и святую воду где выдают? Или я чтото пропустил?
– Мы все чтото пропустили. Но мобилизации не было. Если у тебя имеются здравые мысли, чем она поможет, изложи. Через пару дней воплотим в жизнь. Только при условии, что идея действительно здравая. Откровенно говоря, у нас дефицит идей. Возьмем ситуацию с «Боспором» – стоило туда подгонять бронетехнику и спецназ, окружать и изолировать? Огнеметы? Напалм? Поможет? Хаоса у нас и так предостаточно. Воевать нет смысла. Не с кем.
– То есть? Они что? Того… неуязвимые?
– Почему же? – Александр Александрович открыл куртку, показал рукоять пистолета. – Они в подавляющем большинстве соответствуют нашему образу и подобию. Вполне смертны. Но стрелять в них не оченьто получается. Вернее, мы с вами вполне способны выйти на охоту. Но нас, охотников с этой стороны, будет маловато.
– Не понял.
– Так сложновато объяснить. У нас пытались готовить бригады зачистки. Как бойцы наши парни были выше всяких похвал. Но не получалось. Кушали наших стрелков на раз. Теоретическое обоснование неудач силовых действий существует, но оно чересчур объемное, умное и неубедительное. Скажу, как понимаю сам. Хорошо стрелять в наше время уже мало. Нужно твердо верить, что в темном углу сидит страшный бука.
– Что же здесь верить? – Андрей погладил повязку на шею.
– Я понимаю. И парни начинают понимать. Только слишком поздно. Ты же служил, знаешь. Большинство профессионально подготовленных бойцов доверяет исключительно своим инстинктам, своим пристрелянным стволам и больше никому и ничему. Ну, еще некая доля суеверности присутствует. Что получается на практике? Слаженная группа приступает к зачистке здания. Площадь сканируется электроникой, далее стволы в разные стороны, осмотрелись, сплюнули через левое плечо, пошли. Комната чиста – дальше. А за спиной уже ктото появился. Хочется оглянуться, но бойцы знают, что это лишь морок. В голову вбито: не распыляться, все внимание – на непроверенную зону. Они же люди опытные и практичные.
– Как я?
– Тут и весь фокус. Ты воевал мало, но до армии и там и сям работал, деньги зашибал небезуспешно. Квартира, дача, машина. В общем, обеспечить себя можешь, и не без некоторого изящества. О небезупречности коекаких способов извлечения прибыли с точки зрения закона я умалчиваю. Здесь не налоговая инспекция. С другой стороны, ты был и остался человеком кино.
– Кинопроката, – пробормотал Андрей.
– В данном случае это не столь важно. Ты знаешь те, заэкранные законы. В фильме девушка собирается на свидание. Входит в комнату, открывает шкаф, оттуда на нее выпадает скелет. Часто такое бывает?
– Не редкость. Вполне распространенный штамп. Но чаще выпадает не скелет, а труп. Этакий приятно зеленоватый.
– Ну, вам, целлулоидным, виднее. Ты вот не слишком удивляешься содержимому шкафа. Подсознательно ты подозреваешь, что в шкафу всегда имеется сюрприз. Но большинство людей четко отделяет выдумки кино от скучной реальности. Даже люди с повышенной интуицией вполне успешно убеждают себя, что в шкафу, кроме нафталиновых пальто, ничего нет. В самом крайнем случае там вонючие носки затаились. Нормальный человек, утомленный операциями куплипродажи и бесконечными «пробками» на дорогах, добирается домой. Там, в его привычной уютной гостиной, завелся саблезубый тигр. Зверь перепуган, зверь рычит, гадит и вообще воняет возмутительной первобытной дикостью. Человек морщится, но уверяет себя, что подобного просто не может быть. По сути, он тигра не видит. Человек отдает себе отчет в том, что сошел с ума, что теперь его будут долго лечить и не факт, что оплатят больничный лист. Тигр тоже уверен, что спятил. Но поскольку хвостатый рассуждает попроще и абсолютно не осведомлен о психушках и добрых докторах, то он на всякий случай рвет горло странно пахнущему двуногому.
– Надо же. Незадача какая. А я, выходит, геройски отобьюсь от хищника. Зонтиком.
– Зонтиком это вряд ли. Большая кошка. Но ты, скорее всего, не зайдешь в квартиру. Погуляешь, покуришь. Пардон, не хотел напоминать. Просто подышишь свежим воздухом.
– А тигр за это время рассосется? Неубедительно.
– Я же говорю – тигр сам перепуганный. Он в квартиру не хотел. Брел в свою уютную пещеру, а тут черт знает что случилось. Загазованность, шумы незнакомые, телефон звонит, холодильник бренчит.
– У меня не бренчит, – сказал Андрей. – Откуда тигр вообще взялся? Он же малоинтеллектуальный. Из фильма приперся? Там саблезубые фальшивые. Или компьютерные.
– Тут сложнее. Если говорить схематически, мы, в смысле человечество, много чего навыдумывали. И не исключено, что ктото выдумал нас. Насчет компьютеров… Почему же нет?
– Ерунда. Компьютер – просто машина для очень быстрых расчетов. Жизни в ней маловато.
– В прозрачном целлулоиде жизни еще меньше. Ты на мелочах не концентрируйся.
– Ни хрена себе мелочи!
– Мелочи, мелочи. Вернемся к варианту прямолинейного силового противостояния. Двери, тигриные и всякие прочие, открываются произвольно. В обе стороны. И каковы практические последствия? Прямое последствие – создание ФСПП. Кроме изоляции наиболее опасных «свищей», чем мы занимаемся в силу необходимости, пока не создано соответствующее подразделение, у нашего Фонда имеется прямая задача, – розыск пропавших. Наши граждане отправляются «за дверь» даже почаще, чем саблезубые кошки заявляются в гости к нам.