Текст книги "Военные приключения. Выпуск 2"

Автор книги: Юрий Лубченков

Соавторы: Андрей Серба,Александр Александров,Сергей Дышев,Владимир Зарубин,Григорий Кошечкин,Анатолий Иванов-Скуратов,Тамара Казьмина,Виктор Колесов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Тяните же, заснули там! – злым шепотом скомандовал он.

Веревка натянулась еще сильнее. Щекин снова заработал ногами, пытаясь найти опору на гладкой скале.

– Не дергайся, свалимся…

Наверху взялись дружнее, и через минуту Щекина вытащили.

– Ну, Щекин, считай, что в рубашке родился, – перевел дух Читаев.

– Если бы сержант Курилкин тот камень не вывернул, до сих пор бы вытаскивали меня.

– Еще шутишь…

Читаев заметил, что у него дрожат руки.

Подошла отставшая часть группы. Последним вскарабкался на площадку Водовозов.

– Привал… Все нормально? – равнодушно спросил Читаев, убедившись, что все на месте.

– Люди на пределе, – хмуро ответил Водовозов. – Сам чуть не кувыркнулся. Штанину вот разорвал.

– Ну, ничего. Щекину вот больше повезло.

– А что случилось?

– Чуть в пропасть не свалился. Хорошо, застрял между камнями.

Читаев встал, потянулся:

– Пойдем, Алексей, людей посмотрим, подбодрим.

– Пойдем!

Солдаты улеглись прямо на мокром снегу: кто свернувшись калачиком, кто сидя, поджав колени и прислонившись к каменной скале. Читаев и Водовозов вглядывались в лица, стараясь угадать, кто перед ними, называли по фамилии или просто по имени.

– Ну как, Щекин, оправился после падения?

– Если честно, товарищ лейтенант, то только сейчас испугался… А много еще идти?

– Много.

– Больше того, что прошли?

– Больше.

Когда они отошли, Водовозов спросил:

– Заметил, сам мокнет, а пулемет плащ-палаткой накрыл?

– Заметил.

– Хороший парень. И солдат толковый. Правда?

– Жизнь заставляет, – ответил Читаев, опускаясь на камень.

– Снег некстати, – Водовозов, кряхтя, сел рядом.

– Наоборот, к лучшему. Когда вытаскивали Щекина, пошумели и фонарь пришлось включать. Вся маскировка к черту. Одна надежда, что за снегопадом не засветились.

– Кто нас сейчас здесь увидит?

– Э-э, не говори. В нашем деле чуть расслабился – сразу получай. Слышал поговорку «Пуля – дура, лоб – молодец»? – Читаев умолк, что-то вспоминая. – Мне как-то дед рассказывал, он в прошлую войну в пехоте воевал. Освободили они село. Проверили по хатам – нет немцев. И пока не подъехал ПХД [5]5
  ПХД – пункт хозяйственного довольствия.


[Закрыть], решили искупаться. Только разделись, побросали оружие, как из кустов какой-то недобитый немец стрелять начал. Из снайперки. Трех положил в воде, еще двоих на берегу. Деда моего ранил в ногу. Только тогда он даже и не заметил этого. Схватил, говорит, автомат и запустил весь магазин по кустам. Немца прикончил. Потом кинулся к своим, троих из воды вытащил. Все – готовые. Одного только, который на берегу был, спасти удалось. И вот после этого до самой демобилизации ни при каких обстоятельствах автомат из рук не выпускал. Даже после победы. Зарок себе дал. Вот как жизнь научила. Как вспоминал эту историю, всегда плакал. Лучшие, говорил, друзья были… Так что предусмотрительность, брат, прежде всего. А у нас еще до тебя случай был, – продолжил Читаев, но вдруг спохватился, глянул на часы, вскочил: – Пора… Подъем! Надеть снаряжение.

Читаев торопил, расталкивал, тормошил солдат, те нехотя подымались, поправляли снаряжение.

– Братусь, особое приглашение надо?

Братусь с трудом встал, покачиваясь на одеревеневших ногах, тяжело оперся рукой о холодную стенку скалы, ожидая команды на движение.

– Курилкин, вперед! – Читаев обернулся и наугад негромко сказал в темноту: – Алексей, старайся не отставать.

– Понял, – отозвался Водовозов.

Первые метры шли трудно: затекшие, истерзанные ноги повиновались с трудом, ломило спину. Снег прекратился, и в разрывах туч снова поплыла луна. Теперь в ее лучах открылась совсем иная картина. Снег лег на горы, отчего вокруг остались только две краски: черная и белая. Белая – расплывчатые пятна, островки на фоне гор. Словно нерезкая гравюра. Черный хребет казался наклеенным на звездную карту неба.

Читаев снова опасался, что они не успеют занять вершину, что с восходом солнца все может быть совершенно по-иному, о чем сейчас никто не знает и знать пока не может. Успокаивало, что не сбились с пути, а это было немудрено в глухой блокаде гор. Радовало, что никто не сорвался вниз и не покалечился в кромешной тьме; а Щекин – Щекину повезло, как может везти, наверное, только раз в жизни, когда спасаешься такой легкой ценой – обломанными ногтями и несколькими ссадинами.

– Командир, обрыв.

Это Курилкин.

– Давай вещмешок и автомат. Посмотри, может быть, есть где обойти.

Курилкин молча снял вещмешок, а автомат перевесил за спину. «Толковый парень, – с теплотой подумал вдруг Читаев. – Хоть сейчас лейтенанта присваивай. Жаль, весной уходит в запас».

Курилкин спас ему жизнь. Случилось это прошлым летом. Жара стояла обычная: зашкаливало за сорок в тени. Взвод еле плелся, воду давно выпили, последняя фляга, НЗ, висела у Читаева на поясе. По пути был кишлак. Возле колодца он объявил привал. Тут же все кинулись наполнять фляги, побросали туда, как водится, таблетки пантоцида и стали ждать, пока растворятся. Самые мучительные минуты… Потом все произошло так быстро и неожиданно, что Читаев не успел ничего толком понять. Курилкин, стоявший рядом с радиостанцией за плечами, вдруг как-то резко и судорожно повернулся, Читаев еще не успел удивиться его сгорбленной позе, гримасе на лице, как грохнул выстрел. Курилкин пошатнулся, но удержался. Тут же раздался крик: «Душманы!», защелкали затворы. Все стали бить очередями по дувалу, по каждому отверстию в нем, пока Читаев наконец не заорал: «Отставить!» Душман-одиночка наверняка давно скрылся в кяризе [6]6
  Кяриз – подземная горизонтальная галерея для сбора грунтовых вод и вывода их на поверхность.


[Закрыть]. А искать его там – дело гиблое.

Пуля застряла в железных внутренностях радиостанции. Ее потом выковыряли. Знатоки определили: из английского карабина.

– Возьми на память, – предложил Читаев, протягивая пулю.

На ладони лежал кусочек сплющенного желтого металла. «Мертвая пуля»…

Но Курилкин, прищурившись, усмехнулся:

– Оставьте себе. Она ведь вам предназначалась.

Читаев потом размышлял: заслонил бы его Курилкин, если бы радиостанции за спиной не оказалось? И вообще, закрыл он его как командира – как требует соответствующий устав, или сержант рисковал конкретно ради лейтенанта Читаева? Так и не смог разобраться. Он как-то сказал своему спасителю: «Будем в обращении на «ты». Ведь теперь мы как братья. И возрастом почти ровесники». Курилкин не удивился такому предложению, молча кивнул большой стриженой головой. Но по-прежнему был строго официален и обращался только на «вы».

…Тяжелым шагом подтягивались отставшие. От Читаева не укрылось, что коренастый Цыпленков с длинными, как весла, руками нес уже два автомата, а Братусь, хоть и был теперь налегке, едва волочил ноги.

– Привал пять минут, – объявил Читаев.

Братусь тут же повалился. Цыпленков не спеша снял с себя автоматы, вещмешок, после чего аккуратно уселся. Он все делал аккуратно.

Подошел Водовозов, молча опустился рядом с Читаевым.

– Как самочувствие?

– Порядок, – не открывая глаз, ответил тот.

XI

Курилкин вернулся с плохими новостями: пропасть обойти невозможно, выше – отвесные скалы. А возвращаться, чтобы искать обходный путь, значит, терять время.

– Скала высокая?

– То ли три метра, то ли четыре, а может быть, еще больше. В темноте не разберешь.

– Возьми веревку. Пойдем посмотрим. Цыпленков, за мной.

Картина открылась неутешительная: внизу чернела пропасть, вверху – почти отвесная стена. В темноте было неясно, можно или нет зацепиться за нее, чтобы забраться выше.

– Вот тебе и бабушкин компот, – ощупывая скалу, удрученно пробормотал Читаев. – Придется посветить.

Неожиданно яркий луч выхватил сырой сланец скалы, Читаев посветил выше. Там виднелся уступ, а еще выше – площадка.

– Надо попробовать. Значит, так. Ты меня подсаживаешь, я становлюсь тебе на плечи. Потом подтолкнешь руками. В случае чего Цыпленков поможет.

– Может быть, я полезу? – предложил Курилкин.

– Нет, я полегче.

Читаев скинул бушлат, быстро обвязался альпинистским узлом. Курилкин, опустив руки, сцепил пальцы, чтобы лейтенанту сподручней было забраться ему на плечи.

– Погоди, ботинки сниму.

Читаев решительно стащил ботинки, затем – шерстяные носки и перчатки.

– Ну, все. Теперь, как снежный человек.

Сержант довольно легко подкинул его, в следующую секунду Читаев был на его плечах, нащупал какой-то выступ на скале, ухватился, в этот момент Курилкин подставил ладони, он встал на них и подтянулся. Сержант выпрямил руки. Читаев почувствовал, как они дрожали. В следующую секунду он уже нашел выступ для ноги, оторвался от ладоней сержанта. В этом положении и замер, стоя на левой ноге и держась за выступ одной рукой. Мучительно долго он пытался найти опору для второй ноги, но лишь скользил по сланцевым морщинам. В какой-то миг Читаеву показалось, что он теряет опору. Внутри захолонуло. Если сейчас рухнет, то не удержится на узкой тропке, полетит вниз. И все. Конец. Обезображенный труп в расщелине между камнями. Он попытался успокоиться. Только без паники. Из последних сил потянулся и тут же нащупал ногой выступ, который находился выше. Страх прошел, только сердце еще напоминало о нем учащенным ритмом. Распластавшись по стене, он прошел чуть вправо и здесь влез на ровную площадку.

– Ну, как? – услышал он тревожный шепот снизу.

– Давай, – сказал Читаев, дернув свой конец веревки.

– Держите крепче, лезу.

– Да нет, сначала ботинки, автомат и бушлат…

Читаев закрепил веревку. Первым залез Курилкин. Вдвоем они быстро вытащили наверх сначала снаряжение, затем всю группу. Читаев пересчитал людей и объявил краткий привал, а сам связался по радиостанции с Хижняком. У него все было в порядке.

Поднимались по команде трудно, и Читаев, подгоняя солдат, не сдерживал злости. «Пусть обозлятся, хотя бы и на меня, – думал он. – Со злостью идти легче». Хуже всего было то, что промокли бушлаты. Они стали тяжелыми, и тело неприятно прело. Читаев изредка светил фонариком в карту. Только бы не сбиться с пути. «Кажется, все правильно. Идем вдоль хребта. И скоро должен быть еще один подъем».

Сколько они шли? С каждым шагом мысли, словно по кругу, возвращались к одному и тому же: «Сколько мы идем? Сколько мы идем?» Будто приноравливались к темпу шага. Мокрая щебенка гадко хрустела под подошвами: хруп, хруп, хруп… Сзади пыхтел Щекин, вконец измученный пулеметом. Впереди – широкая спина Курилкина, он по-прежнему идет как заведенный, легко перенося свое сильное, как у волка, тело. Вещмешок и автомат только подпрыгивают за спиной.

Читаев подсчитал. Они шли уже целых восемь часов! Странно, но это открытие не только не расслабило, а, наоборот, подстегнуло Читаева, он почувствовал прилив новых сил. Так бывает, когда при недомогании вдруг узнаешь, что температура у тебя под сорок, и это приносит некое протестующее облегчение.

Все чаще приходится останавливаться: надо ждать отставших. Щекин – тот сразу же падает на камни. Пока подтягивается хвост, есть две-три минуты передохнуть. Впереди всегда идти легче. Читаев и Курилкин на камни не ложатся и даже не садятся – чтобы не расслабляться.

– Пойду замыкающим, – говорит Читаев. Глаза его привычно считают людей. Солдаты идут, понурив головы. Даже самые выносливые на пределе. Кроме Цыпленкова два автомата несет Мдиванов – невысокий стройный кавказец. Братусь идет предпоследним, покачивается на полусогнутых ногах, цепляется руками за выступы, словно пьяный. Каждый шаг ему дается с огромным трудом, он продолжает идти уже не на усилии воли, а на какой-то биологической способности организма самоисчерпать себя, прежде чем упасть замертво. Сзади идет Водовозов и время от времени подталкивает Братуся в спину. Эти толчки сотрясают его, и кажется, что вот-вот он потеряет равновесие и рухнет плашмя. Но Братусь делает более широкий шаг вперед. Он часто падает и не встает до тех пор, пока Водовозов не начинает трясти его и подымать. Тогда он с мученическими усилиями, безнадежно, встает на колени, затем выпрямляется. Падает же он в обратной последовательности: сначала на колени, затем – пластом. Водовозов вымотался не меньше от этих безуспешных попыток заставить человека идти.

– Полностью деморализован, – сообщает он таким тоном, что неясно, к кому это относится.

– Иди вперед. Будешь вести колонну.

«Впереди легче. Пусть передохнет», – равнодушно думает Читаев.

– Братусь, ты почему в конце? Ты же был в середине колонны.

– Отстал, – хрипло выдавливает солдат.

– Зря.

Братусь останавливается, надеясь на передышку, но лейтенант безжалостно командует: «Вперед!» Минут десять солдат идет, спотыкается и беспрестанно падает и наконец валится замертво.

– Вставай, черт бы тебя побрал, – Читаев зло ругается, хватает Братуся за шиворот.

– Все, не могу больше, лучше оставьте меня, – хрипит он.

– Я тебе оставлю, сволочь! – Читаев резко дергает Братуся за воротник, рискуя оторвать его. – Останешься здесь – подохнешь.

Колонна уходит вперед, и Читаев окликает последнего:

– Передай Водовозову, пусть остановится… Вставай! Я приказываю! – снова начинает трясти Читаев. – Боевую задачу срываешь.

Подходят Водовозов и Курилкин.

– Готов? – мрачно спрашивает Алексей.

– Не ори… – Читаев снова наклоняется: – Рядовой Братусь, встать!

– Не могу… идти… Лучше убейте… – бормочет он нечленораздельно.

Читаев отпускает воротник.

– Товарищ лейтенант, разрешите?

– Чего?

– Я подыму его. Ручаюсь. Через минуту будет идти, – мрачно обещает Курилкин.

– Сомневаюсь…

– Я с ним по-свойски.

Читаев молча кивает, и они вместе с Водовозовым идут в голову колонны. Не сговариваясь, оба оборачиваются. Братусь уже стоит, прислоненный к скале, а Курилкин, крепко схватив его за грудки, слегка встряхивает. Кажется, он что-то говорит Братусю.

…Читаева уже несколько раз подмывало объявить привал, но он каждый раз заставляет себя прогнать эту мысль. Группа идет, и главное, идет Братусь.

Уже светало. Ветер усилился. Обледеневшая одежда хрустела и скрипела, словно была сделана из тонкой фанеры. Небо теряло свою вселенскую глубину и постепенно бледнело. И чем светлее оно становилось, тем больше Читаева разбирало сомнение: а в том ли направлении они идут? Когда же рассвело настолько, что стали различимы дальние серые скалы и такого же цвета лица его подчиненных, он приказал остановиться.

– Оставьте вещмешок, – сказал Читаев Курилкину. – Слазим наверх, сориентируемся.

Они взобрались на гребень и залегли. Читаев достал карту, потом долго всматривался в бинокль. Перед ними лежала долина и горный хребет. Читаев оглянулся, снова посмотрел на карту и тихо выругался.

– Так и есть. Сбились.

Курилкин молча посмотрел на лейтенанта.

– Сбились, – повторил Читаев. – Мы сейчас находимся вот здесь, – он ткнул пальцем в карту. – А надо быть здесь… Вот она, наша вершина. Мы вот с этой развилки пошли по другому хребту.

– Кажется, что рукой подать, – проговорил Курилкин без энтузиазма.

Читаев посмотрел на него. Глаза у Курилкина стали почти такого же багрового цвета, что и лицо. Отросшая щетина делала его старше.

– По прямой – километра три, а реально, считай, все пять.

Они спустились к группе. Люди лежали вповалку. Стало совсем светло, и Читаев мог разглядеть каждого. Сейчас все были очень похожими в одинаковых грязных бушлатах и таких же штанах. Кое-кто из молодых опустил уши от шапок, многие уже забылись в коротком сне. Читаеву это не понравилось: расслабились. А это самое опасное. Сам же он, наоборот, чувствовал нервное возбуждение. Подошел Водовозов.

– Кто разрешил спать?

Водовозов пожал плечами. Курилкин тактично отошел от офицеров и стал подымать спящих.

– Блуканули немного… Наша вершина там, за хребтом. Километров пять-шесть будет.

– Половина людей уже готовы, – мрачно отреагировал Водовозов.

– Ерунда.

Водовозов заметно сдал и, видно, с трудом сдерживался, чтобы не свалиться прямо здесь и забыться мертвым сном.

Читаев подозвал радиста. Подошел рядовой Вилкин, обреченно сгорбившийся под радиостанцией. Он стал снимать тяжелый короб, но не совсем ловко перехватил ремни и грохнул радиостанцию о землю.

– Осторожней, агрегат загубишь, – разозлился Читаев.

Вилкин включил радиостанцию и стал монотонно повторять:

– «Нарзан-1», я «Нарзан-2». Прием.

– Ну, что?

– Не отвечают.

Читаев сам сел за радиостанцию. Проверил частоту, ток в антенне… Связи не было. Он приказал продолжать вызов и направился к подчиненным. Все уже были разбужены, сидели угрюмые и молчаливые.

– Осталось совсем немного, потерпите, – повторял он, обходя солдат. – Сейчас быстро подкрепиться сухпайком. Через пятнадцать минут выходим.

– Ну, что? – спросил он, вернувшись к радисту.

– Ничего.

Читаев достал банку с рисовой кашей, стал выковыривать штык-ножом холодные смерзшиеся куски. «Не поймешь, что со связью. Наверное, расстояние».

– Что, сломалась? – подошел Водовозов.

– Тишина… Вызывай командиров отделений.

Водовозов встал и махнул рукой:

– Курилкин, Бражниченко, Мдиванов – к командиру.

– Да не маши ты руками, – поморщился Читаев.

– А что такое? – недоуменно вскинул брови Водовозов.

– А то, что таких машущих в первую очередь вычисляют, – пояснил Читаев.

– Как это – вычисляют? – снова не понял Водовозов.

– Плавным нажатием спускового крючка, – усмехнулся Читаев. – Духи сначала стараются ликвидировать командиров. А так как форма у всех одинаковая, то выбирают тех, кто…

– Ну, понял, понял, – перебил Водовозов. – Учту.

– Учти… Сейчас будем спускаться, – Читаев перевел взгляд на подошедших. – Группу делим на две части…

Читаев уже решил, что с первой группой пойдет сам. Вторая же во главе с Водовозовым будет оставаться здесь до тех пор, пока они не займут вершину.

– Ну, давай, в случае чего – прикрывай, – тихо сказал Читаев и ткнул Водовозова в плечо.

Стояла глубокая тишина, которая может быть лишь в горах и только на рассвете. Ее ни с чем не сравнишь: ни с притихшим ночным морем, ни с безмолвием застывшего зимнего леса. Горная тишина естественна и величава, как мудрость покоя, как молчание мудреца.

Читаев шел первым. Когда он переходил на бег, вещмешок как живой раскачивался за плечами, ноги в коленях дрожали от напряжения. Он несколько раз падал на спину, снова вскакивал. Падали и солдаты. Он слышал шум, но уже не оборачивался. Читаев тревожно и цепко вглядывался в горы, старался высмотреть, не блеснет ли где холодным металлом потертый ствол, не мелькнет ли чалма за камнем. Хотя по опыту знал, что первый выстрел всегда неожиданный.

Так и случилось. Они уже спустились в ущелье, прошли его и только начали подъем, как вдруг где-то рядом свистнуло, а потом словно прорвало: одиночные винтовочные выстрелы, дробь автоматных очередей.

– Ложись! – крикнул Читаев что есть силы. Он успел заметить, что огонь ведут справа. Но тут же точно определил, что выстрелы доносятся и слева. «Рассредоточиться! Надо рассредоточиться». Читаев осторожно оглянулся.

– Пулеметчик! Живо за скалу.

Щекин лежал почти на открытом месте. Но только он вскочил, как рядом с ним брызнула каменная крошка.

– Щекин, ползком! – с мольбой в голосе крикнул Читаев.

Солдат пополз. Выстрелы смолкли. Читаев осторожно огляделся. Все залегли, вжавшись в камни, кое-кто уже переползал осторожно, стараясь выбрать более удобную и защищенную позицию. Лучше всех укрылся Курилкин – в неглубокой расщелине. Видна была лишь его голова и ствол автомата. Читаев приподнялся, намереваясь проскочить пять-шесть метров до удобного места, но рядом щелкнула пуля, и осколки сланца больно посекли лицо. Он тут же упал. «Влипли».

В минуты опасности Читаев научился принимать решения трезво и быстро. Он как будто переключался на особый режим. Инстинкт самосохранения не мешал думать и действовать хладнокровно. Этому он научился в Афганистане, и, пожалуй, это было одно из самых ценных приобретений за последнее время.

Читаев понял, что огонь ведут с трех высот. Опоздали… А вдруг это совсем иная банда? И специалистов ведут по другой дороге… Да и были ли они здесь?

– Курилкин, спроси по цепи: все целы?

– Все! – раздалось через минуту.

Патронов пока хватит: по пять магазинов плюс россыпью по двести штук. По две-три гранаты. До ночи продержимся. Да и Водовозов поддержит.

Только сейчас Читаев вспомнил о его группе. Наверное, потому, что они не сделали еще ни одного выстрела. Или же сработала привычка рассчитывать только на собственные силы? «Почему они не стреляют? – думал Читаев. – Не хотят палить попусту? Да и что может сделать Водовозов? Спуститься вслед за нами?» Читаев лежал в неудобной позе, скрючившись за булыжником, острый камень упирался в бок. Он хотел вывернуть его из земли, но камень не поддавался. «Можно разделиться. Хотя последнее время мы только и делаем, что делимся… Одна половина скрытно выдвигается на левую гору, другая – на правую. Бьют душманам в тыл. Вряд ли они численно превосходят нас. Правда, на это потребуется много времени. Но его пока хватает…»

– Радист! – снова крикнул Читаев. – Где радист?

– На левом фланге.

– Я, – негромко отозвался Вилкин.

В это время слева застрочила очередь. Потом несколько выстрелов с центральной вершины. Отрывисто отозвался автомат Курилкина. Читаев пока не стрелял.

– Радист! – снова крикнул он, когда стихло. – Связь есть?

– Нет связи, – передали по цепи.

Читаев негромко чертыхнулся.

– Пусть вызывает.

– Не могу! – крикнул Вилкин. – Пуля радиостанцию пробила.

– Эх!.. Хоть бы не кричал об этом.

Он подумал, что солдат наверняка оставил радиостанцию на открытом месте или, того хуже, укрылся за ней, а душманы не дураки, всегда первым делом стараются лишить связи.

Солнце подымалось все выше, но Читаев чувствовал, что все больше замерзает. Камни холодили. Тень, как покрывало с обелиска, сползала с заветной вершины. Читаева это радовало: пусть душманов хорошенько высветит. Теперь солнце будет бить им прямо в глаза. Он резко вскочил и в несколько прыжков добрался до Курилкина, рухнул на него сверху.

– Засек одного, – сообщил сержант. – Сидит вон под той нависшей скалой. Рядом что-то вроде тропинки.

– Понял, – сказал Читаев, глянув в ту сторону. – Не давай ему башки поднять… И слушай меня внимательно. Если что – берешь командование на себя. Я перемещаюсь к центру. Будем перестраивать боевой порядок полукольцом. Душманы наверняка попытаются подойти поближе. Ты остаешься командовать на правом фланге. Ну, все. Прикрой меня.

Он выскочил из расщелины и, пробежав несколько шагов, залег. Пули просвистели над самой головой. «Бьют точнее», – заметил Читаев. Тут же в ответ кто-то выпустил длинную очередь.

Рядом копошился Щекин. Он как-то странно изменился, но Читаев не понял, в чем была перемена.

– Пулемет готов? – спросил он.

– Готов, – ответил Щекин, – только позиция неудобная.

– Хорошо, – сказал Читаев, не дослушав. – Давай перебежками вслед за мной.

Он пробежал десять шагов и упал рядом с радистом. Солдат виновато молчал. Читаев внимательно осмотрел пробоину.

– В прошлый раз прямо в шкалу попала, – задумчиво сказал он.

Солдат не поднимал глаз, и Читаев подумал, что тот ждет разноса за радиостанцию. Но когда Вилкин повернул к нему лицо, Читаев увидел круглые застывшие глаза. Руки, вцепившиеся в цевье автомата, мелко дрожали.

– Ты что, испугался? – как можно спокойней спросил он. – В тебя же не попали.

– Десять сантиметров в сторону – и убило бы, – прошептал солдат.

Он попытался улыбнуться, но вышла гримаса, щека дернулась, его стала бить нервная дрожь.

– Убьют, всех убьют! – вдруг с надрывом взвизгнул он.

Читаев понял, что избрал неверный тон, и рявкнул:

– А ну, возьми себя в руки! Угробил радиостанцию, у самого ни царапинки, а готов в штаны от страха навалить.

Радиста продолжала колотить дрожь, и Читаев шлепнул его по спине. Как ни странно, дрожь прекратилась.

– Можешь использовать в качестве бруствера, – кивнул он в сторону покореженной радиостанции и уже спокойно добавил: – Минут через пять – перебежками в сторону осыпи. Займи там позицию… И не бойся, не убьют. Можешь мне верить.

Вилкин с тоскливой надеждой посмотрел на командира.

XII

Ветер выгнал из низин последние клочки тумана. Тени сползли, пропали куда-то, солнце добралось наконец и до них. Читаев затылком ощущал его тепло. В паузах между выстрелами тишина была пронзительно-звенящей, и накатывалось щемящее чувство тоски. Рядом плюхнулся Щекин со своим пулеметом. Лицо солдата было в пыли.

– Страшно? – спросил Читаев.

– Страшно, – признался Щекин.

Только сейчас понял Читаев, что удивило его в лице солдата. Нет, это не из-за страха. Вот что поразило его! Веснушки – и совершенно чужой, напряженный взгляд. «Неужели так быстро взрослеют?» – подумал он.

– Щекин! Видите три валуна впереди, чуть ближе – выемка? Там ваша позиция. Сделайте бруствер. Камни рядом. Все ясно?

– Все…

– Патроны зря не жгите.

Щекин пополз, а Читаев крикнул, чтобы левый фланг продвинулся левее и назад. «Полукругом!» – скомандовал он дважды. Бражниченко, который командовал там, понял его правильно.

Теперь, когда боевой порядок был перестроен, Читаев снова ощутил чувство тревоги. Тишина, казалось, испытывала нервы на прочность. «Почему не стреляют? – думал он. – Значит, что-то затевают?» Здесь, среди камней, они могут продержаться час, два, три… Если ничего не изменится, можно будет дождаться темноты и уйти.

На затаившейся горе мелькнула фигурка и снова исчезла за камнями… Еще одна – короткой перебежкой вниз. «Спускаются. Уразумели, что с вершины нас не достать». Он почувствовал, как дрожит рука на цевье. От вынужденного безделья нервишки расшатались. Читаев крепче сжал автомат. Выдохнул и поймал в прицел камень, за которым только что скрылся душман. «Раз, – начал считать он, медленно нажимая на спусковой крючок, – два, три…» Душман не появился. Читаев снова перевел дыхание. Воздуха хватало не надолго. «Раз, два… три». Он нажал спуск. Фигура судорожно переломилась и вновь исчезла.

– Духи спускаются! – резким высоким голосом крикнул Читаев. – Прицел постоянный. Огонь!

У каждого палец и так плясал на спусковом крючке.

«Эх, матери не написал», – подумал он с сожалением.

Очереди, будто огрызаясь, разорвали тишину с разных сторон. Читаев наблюдал. В какое-то мгновение он почти физически ощутил, как сжимается кольцо окружения.

– Бача-а-а! [7]7
  Бача – мальчик.


[Закрыть]

Резкий, дразнящий крик раздался неожиданно и как-то нелепо в этой обстановке, вслед за ним тут же загремела длинная очередь. «Курилкин!»

С горы ответили очередью.

– Эй, ба-ча-а-а! – вновь закричал Курилкин, и снова трассеры веером пошли вверх.

«Бача» закричал в ответ что-то гортанное и хриплое и тоже послал длинную злую очередь.

«Странная выходка», – подумал Читаев, ловя на мушку мелькнувшую чалму. Нет, стрелять надо расчетливо, без эмоций. Он нажал спуск. Чалма скрылась. Тут же он услышал, как два раза тонко свистнуло, он пригнулся ниже, вдавливаясь в землю, потом, резко повернувшись корпусом, перекатился через спину и снова изготовился уже с другой стороны валуна. Здесь был лучше обзор справа. Он потер коченеющие пальцы и прицелился. Душман, за которым он следил, выскочил из-за камня и, делая огромные прыжки, устремился вниз. А через мгновение, уже сраженный пулей, летел кубарем, переворачиваясь через голову. «Готов», – подумал Читаев со смешанным чувством злорадства и удивления.

С горы продолжали стрелять. Читаев снова прицелился, но вместо очереди раздался сухой щелчок. Застрочили слева и справа от него. Он выругался, отсоединил спаренные магазины. Оба были пусты.

– Бача-а! – пронзительный крик Щекина и вторящая ему длинная очередь из пулемета.

«Понравилось!» – усмехнулся Читаев.

– Не высовывайся, герой!

– Есть не высовываться!

Читаев опять вспомнил о Водовозове, потом – о группе Хижняка. Куда они все подевались? Хорошенькое дельце – готовили засаду душманам и сами угодили в огневой мешок.

– Убило! Братуся убило!

Крик оборвал мысли, он вскочил, забыв об опасности, и припустил на левый фланг. Запоздало раздались очереди. Он бросился плашмя, потом снова вскочил, кожей чувствуя, как близко проносятся пули.

Братусь лежал в тени большого камня, уронив голову на руки. Рядом лежал его автомат. Шапка сбита на затылок. У Читаева сжалось сердце. Однажды он видел убитого – точно в такой же позе.

На теле Братуся ран не было. Читаев осторожно повернул его лицом вверх, ожидая увидеть кровь. Неожиданно Братусь вздрогнул и открыл глаза.

– Что с тобой? – оторопел Читаев.

– Ничего. Зевнул немного, – хрипло ответил солдат.

– Заснул?! – от возмущения Читаев поперхнулся. – Идет бой, а ты заснул! Да если б я не был твоим командиром… Да ты знаешь, что за это полагается? Устроился в тени, нашел себе ямку, а другие отстреливайся, защищай его!

Братусь моргал, будто соринка в глаз попала. Половина лица его была в грязи. Читаева стал разбирать смех. Он засмеялся сначала тихо, потом все громче и громче. Выстрелы смолкли, и оттого смех звучал непривычно и странно.

Братусь уже не моргал – смотрел широко открытыми глазами.

XIII

Сапрыкин ворочался на холодном каменному полу и пытался уснуть. В памяти всплывало то перекошенное от злобы лицо Модира Джаграна, то пытливые глазки европейца, то дрожащие руки Тарусова. Подвал, в котором их заперли, был сырым, глухим и длинным, как засыпанная штольня. Афганская одежда – пиран и туммун – рубашка и штаны из грубой хлопчатобумажной ткани, которые им дали вместо отобранной одежды, почти не грели. Сапрыкин сел, прислонившись к каменной стене, поджал ноги и обхватил колени. Так, кажется, теплее.

Дом, в который их привели вчера, стоит на окраине кишлака. Они вошли в большую, жарко натопленную комнату. На стенах и полу – ковры. Хозяин, грузный человек лет сорока в атласной синей рубахе и белой чалме, сидел на подушках и неторопливо пил чай. У окна стоял молодой человек в больших круглых очках. Несмотря на афганскую одежду, в нем безошибочно угадывался европеец. «Иисус» тоже находился здесь.

Первым заговорил хозяин. Европеец стал неторопливо переводить на довольно чистом русском. При этом он зачем-то поглаживал свое розовое безбородое лицо.

– Вы все захвачены как заложники и будете в плену до тех пор, пока кабульское правительство не выполнит предъявленные ему требования. В противном случае вы будете уничтожены.

Какие это требования, хозяин не сказал. Он назвал еще свое имя – Модир Джагран, самодовольно подчеркнув, что оно хорошо известно на севере Афганистана. Потом европеец раздал всем листки бумаги и потребовал их заполнить.

Сапрыкин повертел бумажку. На ней от руки были написаны вопросы. Все с выжиданием смотрели на него.

– Пишите что-нибудь, – сказал он негромко.

– Что-нибудь – не надо, – холодно заметил европеец. – Пишите правду.

Сапрыкин пожал плечами, взял шариковую ручку. В графе «Фамилия» он написал первое, что пришло в голову: «Петров Владимир Николаевич». Место жительства указывать не стал, а в графе о вероисповедании поставил прочерк. «Являетесь ли членом КПСС?» Сапрыкин подумал и написал «Да». В последнем пункте спрашивалось, для чего прибыл в Афганистан. Сапрыкин быстро написал: «Для строительства комбината. Для помощи афганскому народу». И отдал бумагу.