Текст книги "Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий"

Автор книги: Юрий Безелянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Следы Джека Потрошителя

Психологи и философы утверждают, что человеческая натура неизменна. Все меняется в мире, кроме человека. Однако с таким утверждением хочется поспорить. СМИ и особенно ТВ к концу XX века сделали свое черное дело – человек стал более циничным, более равнодушным к бедам и ужасам, особенно когда они не касаются его лично. Так, всего лишь экранная картинка или печатный рассказ. Трупы ничью кровь уже не леденят, от их вида никто не падает в обморок. Ужасное стало привычным.

А вот столетие с лишком назад, летом – осенью 1888 года весь Лондон, а с ним вся Англия цепенели от ужаса и страха. И тогда, конечно, убивали, как сегодня, но вот с серийными убийствами лондонцы столкнулись впервые. Это была новинка с кошмаром пополам. Семь убийств подряд, первое – 31 августа, седьмое – 9 ноября. Первой жертвой в Уайтчепеле, бедном районе Лондона, стала 40-летняя проститутка Мэри Энн Николс по прозвищу Полли. Ее буквально раскромсали: резаная рана шеи слева направо – насквозь через дыхательное горло, пищевод и спинной мозг; колотые раны в области половых органов; вспоротый живот от правого нижнего ребра до желудка.

Второй 8 сентября в луже крови нашли «черную Энни», тоже проститутку. 30 сентября последовало двойное убийство – и пошло-поехало. У одной из жертв – Мэри Келли – отсутствовали сердце, почки и печень, т. е. они были вырезаны злодеем. Естественно, все эти кровавые преступления были эффектнейшим образом расписаны газетами. Кровавую сенсацию раздул и сам убийца, назвавший себя Джеком Потрошителем: он посылал в газеты, и в частности в популярную «Таймс», свои послания-описания убийств, причем написанные в цинично-издевательском стиле. Ночные убийства и газетные публикации довели лондонцев почти до истерии. От одного лишь упоминания о Джеке Потрошителе все вздрагивали от страха. Полиция была поставлена на ноги. Убийцу искали, но так и не нашли, и шеф

лондонской полиции сэр Чарлз Уоррен был вынужден подать в отставку (нераскрытое дело для сыщика – несмываемое пятно на профессиональном мундире, но это, естественно, в Англии, а не у нас).

По каким признакам искала полиция убийцу? Мужчин с пятнами крови на одежде, мужчин с кожаными фартуками, мужчин со странным взглядом и тех, кто говорил с иностранным акцентом (по некоторым предположениям, это сделал не британец).

Одного перепачканного кровью бродягу, уверявшего, что его покусала какая-то женщина, отправили в сумасшедший дом. Поиски среди бездомных и отверженных не дали результата. Также безрезультатным был поиск и среди медиков (убийца явно владел знанием анатомии человеческого тела). Один из них – врач Томас Нил Крим – даже признался, что убивал проституток, но… с помощью стрихнина. Были подозреваемые и среди аристократов. Так, под подозрение попали отец будущего премьера Англии сэр Рандольф Черчилль и даже племянник королевы Виктории, герцог Кларенс – герцог Эдди, как его звали в народе. Этот герцог таинственно исчезал по ночам из дворца и отправлялся к проституткам. Однако доказать, что убивал именно он, полиция не смогла.

В Вене подозрение пало на колбасника Алоиза Се– мереди, который все время совершал какие-то сомнительные заграничные поездки. Может статься, бывал и в Лондоне, в Уайтчепеле? Алоиз Семереди все время увиливал от прямого ответа. Его поместили в сумасшедший дом, где он и повесился. Может, за ним водились какие-то другие грехи?..

Вся Англия гадала, кто бы это мог быть. Некоторые, под впечатлением рассказа Эдгара По «Убийство на улице Морг», высказывали экзотическое предположение, что это совершила некая дрессированная обезьяна. Многие считали, что убийства совершала женщина. Этой версии придерживался и Артур Конан Дойл. Кстати, известный писатель-детективщик, маэстро этого жанра, не стал почему-то разрабатывать тему Джека Потрошителя. Однако у других фантазия на сей счет разыгрывалась вовсю. Одна женщина в Мельбурне, в далекой от Лондона Австралии, пыталась выдать за Джека Потрошителя мужчину, которо-

го она любила и который пренебрег ею. Ах так, тогда получай, будешь Джеком Потрошителем!..

Короче, эта давняя история про первого (из прославившихся) серийного убийцу породила массу версий, предположений, слухов и легенд. На основе этого случая возникла даже целая область знания – «риппероло– гия» (наука о жестоких убийствах). Что касается книг и фильмов, то их насчитывается десятки. Одна из книг, целое академическое исследование – «Джек Потрошитель от «А» до «Я» – принадлежит сразу трем авторам: Полу Беггу, Мартину Фидо и Киту Скиннеру. Разумеется, во всех книгах сделана попытка выяснить: кто же на самом деле был первым серийным убийцей в мире? Хотя, вполне возможно, такие истории случались и в седой древности. Но тем не менее – кто?

Автор книги «Кровавая правда» Мелвин Харрис утверждает, что им был доктор Рослин Д’Онстон (он же Роберт Донстон Стефенсон). Он родился в Йоркшире в добропорядочной семье, но с детства выделялся своими странными поступками. В дальнейшем он сбежал в Мюнхен, где изучал медицину, служил штаб-лекарем в армии Гарибальди. Увлекался магией (не отсюда ли магическое число семь -• семь ритуальных убийств?). Чтобы отвести от себя подозрение, кровавый докгор сам писал газетные статьи об охоте за убийцей. И в конечном счете остался в стороне. Лишь спустя 100 лет литератор Мелвин Харрис назвал доктора Д’Онстона убийцей.

В 1993 году, спустя 105 лет после кровавых событий в Уайтчепеле, были найдены и опубликованы дневники некоего Джеймса Мейбрика. 64 страницы записей гусиным пером вроде бы свидетельствуют, что злодейства совершал именно Джеймс Мейбрик. «Все шлюхи заплатят за мою боль. Перед тем как меня прикончат, вся Англия будет знать то имя, которое я выбрал для себя…» То есть Джек Потрошитель! И еще: «О, какие деяния я совершу! Если бы кто-нибудь подозревал, на что я способен… Я возьму первую попавшуюся проститутку и покажу ей, что такое истинный ад…» И далее, после содеянного: «Я ничего не оставил от шлюхи, ничего».

Ну как, не леденит кровь подобное упоение садиста? Джеймса Мейбрика полиция не арестовала (умело скрывался?), но на следующий год после похождений, а

точнее, кромсаний Джека Потрошителя он и сам отправился на тот свет. Жене надоели его домашнее буйство и частые посещения борделей, и она его отравила. Так супруга Джеймса Мейбрика, миссис Флоренс, стала судьей и палачом одновременно. Ну а записи о «подвигах» обнаружили в их ливерпульском доме спустя сто лет.

Верить этому или нет? Трудно ответить, тем более что в 1998 году вышла еще одна книга, «По следам уайтчепельских убийств», которую написал вышедший на пенсию главный следователь Скотленд-Ярда Джон Плиммер. Он поднял старые архивы, все проанализировал, все сопоставил и пришел к выводу, что Джеком Потрошителем был русский врач, живший в Лондоне, Александр Педаченко, более известный под прозвищем Острог. Острог страдал сексуальными и маниакальными психическими отклонениями и был женоненавистником. Убивал он. К тому же он обладал профессиональным знанием анатомии и хирургическим опытом. «Собранные доказательства, – утверждает бывший главный следователь Скотленд-Ярда Плиммер, – устраняют все сомнения в том, что Джек Потрошитель – это Острог».

И какова его дальнейшая судьба? Покинув Англию, он всплыл на Украине и оказался замешанным в убийстве двух женщин. Улики были явными, и Александр Педаченко, Сашка Потрошитель, не дожидаясь предъявления обвинения в жестоком убийстве, покончил с собой.

Итак, спустя 100 лет есть три главных претендента на роль маньяка-убийцы. Так кто же все-таки? В конце концов, не так уж и важно, тем более наказывать уже поздно, да и все они были наказаны по-своему. Важно другое: XX век породил не один десяток Джеков Потрошителей, достаточно вспомнить нашего Чикатило и ему подобных. Ясно и другое: жестокие убийства порождены неправильным воспитанием, сексуальным насилием в детстве, исковерканной человеческой судьбой на самой ранней ее стадии.

И еще: каждый день экраны телевизоров заполняют триллеры, а на книжных лотках и прилавках появляются кровавые обложки. Кажется, в новый век мы так и войдем под ручку с Джеком Потрошителем.

Потрошат людей. Потрошат кошельки. А мы остаемся равнодушно-спокойными. Вот в чем ужас.

Депутат Госдумы в объятиях аферистки

Типология людей разнообразна. Есть в этой шкале и такой тип, как авантюрист, человек с особым складом характера. Вечный непоседа. Вечный предприниматель. Вечно жаждущий успеха и денег, не гнушающийся при этом никакими средствами. Цель оправдывает средства – вот философия авантюриста, а то и просто темного дельца. Эти люди постоянно рискуют, преступая закон. Сама опасность щекочет им нервы, риск для них сродни кайфу.

Среди авантюристов встречаются и женщины. Одна из них, безусловно, Мата Хари. Об этой известной шпионке написано множество книг и статей. А вот о другой авантюристке – Марии Пуаре – известно мало. До революции дело артистки Марии Пуаре прогремело на всю Россию, а ныне оно основательно забыто. Давайте вспомним его. Но прежде расскажем о самой «героине».

По своим родовым корням Мария Пуаре француженка. Родилась она в 1864 году. Ее отец, преподаватель гимнастики и фехтования, был обременен большим семейством и, соответственно, нуждой. Он быстро сплавил 16-летнюю Марию замуж. Брак оказался неудачным. Муж старый, нудный, противный, а Мария – юная, живая, увлекающаяся женщина. У нее рано проявились артистические способности: она любила петь, танцевать и всегда кого-то представляла. Инженера Свешникова, ее мужа, все это крайне раздражало, и он решил обуздать свою чересчур энергичную и творческую супругу, поместив ее в психиатрическую больницу, откуда ее вызволил известный антрепренер Михаил Лентовский, прослышавший о талантах молодой женщины.

Лентовский взял Марию в свою труппу под ее девичьей фамилией. Действительно, Мария Свешникова – звучит скучно, Мария Пуаре – куда как звучно и привлекательно. Мария Пуаре выступала у Лентов– ского в качестве опереточной травести: пела и танце

вала. Одно из успешных ее выступлений – в модной оперетте 80-х годов «Курочка – золотые яйца».

Шансонетки, канкан – этого оказалось мало для кипучей творческой натуры Марии Пуаре, и она начинает выступать как поэтесса, как автор текстов и музыки романсов, которые мгновенно становились популярными. К примеру:

 
Я ехала домой, душа была полна
Неясным для самой каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня…
 

А другой романс, «Лебединая песня», в исполнении Вари Паниной оказался вообще, выражаясь современным языком, хитом нескольких сезонов:

 
Я грущу. Если можешь понять
Мою душу доверчиво-нежную,
Приходи ты со мной попенять
На судьбу мою странно-мятежную…
 

Слова про «странно-мятежную судьбу» пророчески точны. Судьба Марии оказалась действительно причудливой и драматической. При странных обстоятельствах погибло несколько ее поклонников. Писатель, драматург и меценат Алексей Суворин пригласил Пуаре в Александринский театр, но казенная драма была слишком пресна и скучна для огненной актрисы. Она мечется из театра в театр и даже сделала попытку открыть в 1907 году в Петербурге свой оригинальный театр пантомимы и шаржа, но из этой затеи ничего не получилось.

Писатель Дмитрий Григорович признавался: «Не могу понять, что за женщина Пуаре. Вчера обедал с приятелем и с ней. То она разрыдается, то вскочит на стол и кричит: “Шампанского!”»

Действительно, Мария Пуаре пребывает в состоянии вечной неудовлетворенности, ее одолевают идеи, она перманентно находится в поиске: то Москва, то Париж, то Петербург, то провинция. Театры, гастроли, скандальные приключения никак не могут насытить ее беспокойную натуру.

А тут незаметно подкрался возраст. Поэтессе, артистке и певице уже под пятьдесят. Она уже не Мари, не Мариэтгочка, а Мария Яковлевна. Солидная женщина.

Матрона, хотя с огнем в груди и с неуемными амбициями в голове. Пора устроить свою судьбу и найти тихую и достойную гавань. К этому времени ее муж, инженер Свешников, умер, и Мария Пуаре свободна как птица.

Мария Яковлевна положила глаз на графа Алексея Анатольевича Орлова-Давыдова – члена Государственной думы, уездного предводителя дворянства, помещика, владельца крупных земельных угодий с состоянием в 20 миллионов рублей. Финансовый туз. Лакомый кусок. Та самая вожделенная гавань…

Все прекрасно, кроме двух обстоятельств: Орлов– Давыдов женат, у него трое детей, и он чрезвычайно скуп. Но не беда. Все преодолимо. Главное – есть цель. И Мария Яковлевна бросается в настоящую авантюру: отбить депутата и графа у жены, женить его на себе и обрести материальный достаток и статус графини. И началась охота на графа…

Она знакомится с ним в Москве в гостинице «На– циональ», где оба снимали номера. Несколько жгучих взглядов, обольстительных улыбок, и вот уже Орлов-Давыдов приглашает Пуаре в театр. Возвратившись из театра, граф проводил свою новую знакомую до номера и отправился в свой – переживать и вспоминать необыкновенно привлекательную женщину, как вдруг стук в дверь. Появляется она сама:

– Алексей Анатольевич, простите великодушно, я никак не могу справиться: не могли бы вы помочь расстегнуть мой корсет?

Граф негнущимися пальцами борется с крючками и одновременно вдыхает аромат женского тела. В голове проносится: что будет дальше?.. А дальше Мария Пуаре, поблагодарив графа, спокойно отправляется в свой номер. Таков сценарий: в первом акте только приманка, и ничего более.

Утром еще одна:

– Вы знаете, граф, я всю ночь не спала… Я думала о вас… Я написала вам стихи…

И в руках Орлова-Давыдова оказывается надушенный листок бумаги с неровно бегущими строчками. Какими? Мы этого не знаем, возможно, что-то вроде стихов Мирры Лохвицкой, современницы Пуаре:

 
Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,
Как нарцисс, к волне склоненный, – блеск и холод
сонных вод.
Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,
Как поэт – свое созданье, вознесенное мечтой…
 

У Орлова-Давыдова ум за разум зашел: такая замечательная женщина – и его любит! Счастье-то какое! Но тут же начала сверлить другая мысль: а как же жена?.. Мадам Пуаре предусмотрела смятение немолодого поклонника и стала ему туманно намекать, что его жена, графиня, урожденная баронесса де Стааль, обожающая заграничные курорты, неверна ему!..

Намеки, придуманные письменные «доказательства», игра на оскорбленных чувствах и чести – все было пущено в ход. И вот в октябре 1913 года Орлов– Давыдов официально расторгает брак с баронессой де Стааль. Он торопится освободиться от старых уз, чтобы завязать новые, ибо невинные встречи с Марией Яковлевной плавно перешли в тайные рандеву, а потом перетекли в любовный роман. Более того, Мария Яковлевна объявила, что беременна. Граф-депугат окончательно потерял голову: ребенок от любимой женщины… наследник…

17 января 1914 года состоялось бракосочетание графа Алексея Орлова-Давыдова и Марии Пуаре в селе Салтыковка, под Петербургом, в церкви, расположенной в имении князя Долгорукова, двоюродного брата графа. Любопытно, что шаферами выступили члены Госдумы Александр Керенский и Василий Маклаков.

Первая часть авантюры осуществилась: артистка Пуаре стала графиней Орловой-Давыдовой. Вторая часть – наследник – была более авантюрной, чем первая: Мария Яковлевна не могла иметь детей. Но разве это остановит предприимчивую женщину? Конечно, нет: младенца можно достать и купить. Начались поиски оного. Новорожденного малыша нашли у крестьянки Анны Андреевой.

Обман, конечно, раскрылся (но не сразу, а через год), и разгневанный Орлов-Давыдов подал заявление в прокуратуру. В начале февраля 1915 года Марию

Яковлевну арестовали и препроводили в тюрьму. Процесс по делу новоявленной графини Орловой-Давыдовой, обвиненной в симуляции родов и составлении подложных документов, стал в Петрограде сенсацией номер один. Все хотели посмотреть на обманутого де– путата-аристократа и ловкую артистку-авантюристку.

Процесс был бурный. Обвинение в подлоге ребенка Мария Пуаре отвела, сославшись на то, что действовала по велению неких небесных мистических сил, что-де сам граф на одном из спиритических сеансов изъявил желание иметь наследника, чтобы оздоровить род Орловых-Давыдовых. И Пуаре просто пошла навстречу пожеланиям своего будущего мужа.

Восемь дней продолжался процесс. Газетные отчеты с пикантными подробностями из зала заседаний суда затмевали подчас военные сводки (шла первая мировая война, но публику куда больше интересовал этот светский скандал). О Марии Пуаре писали чаще, чем о Федоре Шаляпине или Григории Распутине.

В ходе процесса неожиданным обвинениям подвергся истец, депутат Государственной думы Орлов-Давыдов; на суде выяснилось, что он во многих своих делах и поступках руководствовался не здравым смыслом, а полагался на «откровения», полученные во время спиритических сеансов. Присяжных и присутствующих на процессе возмутило то, что граф не заметил обмана с беременностью жены. К тому же всех покоробила фантастическая скупость депутата. Словом, жертва обмана Орлов-Давыдов был далеко не ангелом.

В итоге суд принял поистине соломоново решение: метрическую запись о рождении ребенка признать недействительной, а Марию Пуаре (и ее подкупленных помощниц-акушерок) – оправдать. «Лелька», так называл граф малыша, из аристократического сословия вернулся в крестьянское.

Что было дальше? А дальше грянула революция, сначала февральская, потом октябрьская, и в этих уже политических авантюрах начали трагически ломаться миллионы человеческих судеб. Куда-то сгинул граф Орлов-Давыдов. Куда-то исчезла артистка, поэтесса и

авантюристка Мария Пуаре. Возможно, укатили в Париж, а может, погибли в подвалах ЧК. Ибо, как писал Игорь Северянин:

 
И невозможное возможно
В стране возможностей больших.
 

Ныне в стране действует уже российская постсоветская дума. Другая дума, другие депутаты. Но всяких скандальных дел не поубавилось. И, разумеется, авантюр и афер тоже.

Знаменитый треугольник (Мэрилин Монро – Ив Монтан – Симона Синьоре)

Все время на кинонебосклоне вспыхивают новые звезды – зрители в восторге от Леонардо Ди Каприо, Кейт Уинслет и других ярких вспышек. Но продолжают сиять и старые звезды. Их популярность не уменьшается, они по-прежнему притягивают к себе и завораживают. Среди них, бесспорно, Мэрилин Монро, Ив Монтан и Симона Синьоре. Почему мы назвали именно эти имена? Да потому, что они в свое время составили любовный треугольник, о котором говорил весь киномир. «Идиллия без будущего» – так окрестили газеты роман самой знаменитой блондинки Америки и самого известного француза. Идиллия без будущего, потому что… но не будем забегать вперед.

Итак, стороны треугольника: Мэрилин Монро (1926-1962), Ив Монтан (1921-1991) и Симона Синьоре (1921 – 1985). Как видим, разница в возрасте между Мэрилин и Симоной составляла 5 лет.

О Мэрилин Монро, об этом голливудском чуде, существует обширнейшая литература, одних биографий насчитывается более 50, и нет смысла пересказывать жизненный путь Нормы Джин Бейкер Мортенсен, ставшей Мэрилин Монро и совершившей головокружительный прыжок из безвестности на вершину мирового успеха. Ее трагическая жизнь поучительна для тысяч старлеток, напоминая, какую цену приходится платить за славу и богатство.

Ив Монтан – сын итальянского рабочего, эмигрировавшего во Францию. Его настоящее имя Иво Ливи, псевдоним произошел от итальянского возгласа «Иво, монта!» – так мать звала его, играющего во дворе, домой. «Поднимайся, Ив!» В 11 лет он бросил школу и пошел работать. Перебрал несколько профессий и остановился на профессии шансонье, певца. Эдит Пи– аф помогла ему не только утвердиться на эстраде, но и успешно дебютировать в кино. Именно с Эдит Пиаф Ин Монтан снялся в своем первом фильме – «Звезда без света».

Монтан и Симона встретились в августе 1949 года, а 22 декабря 1951 года справили свадьбу в ресторанчике «Золотая голубка» в городке Сен-Поль-де-Ванс. Это была любовь с первого взгляда, как удар молнии. Симона бросила своего первого мужа Ива Аллегре и отдала дочь Катрин на попечение родственников, лишь бы быть вместе с Монтаном. Катрин Аллегре, тоже актриса, вспоминает: «Мама была поклонницей Монтана. Их связывала бурная страсть, которая никому другому не оставляла места. Даже мной она не занималась, и долгое время я была предоставлена самой себе».

Отец Симоны Синьоре, Каминкер, еврей по национальности (как видим, у всех троих были не подлинные фамилии, а вымышленные), покинул Францию в годы войны и организовал антифашистский центр «Свободная Франция». В подпольный кружок входила и юная Симона. В начале кинокарьеры она играла в основном служанок и горничных. Потом пришел первый успех, и в 1946 году актриса получила приз дебютантки в кино. Затем не раз добивалась самых престижных наград, в том числе «Оскара». Симона всегда играла сдержанных женщин, за холодной отчужденностью которых угадывалась огромная сила и темперамент.

У Ива Монтана и Симоны Синьоре был на удивление гармоничный брак (до встречи с Мэрилин он был просто безоблачным). Они идеально подходили друг другу – может быть, потому, что роли в семье были четко расписаны: Ив Монтан был ребенком и одновременно хозяином, Симона – хранительницей очага и его совестью. Она нежно любила и опекала супруга и прощала ему шалости. Шалости, естественно, касались женщин. В этом смысле Ив Монтан был истинным французом, и шелест скользящей мимо юбки его всегда волновал. Настоящему испытанию на прочность их брак подвергся при встрече Монтана с Мэрилин Монро.

К моменту их встречи Мэрилин Монро была в очередной раз замужем – за известным драматургом Ар-

туром Миллером. Их брак начался на высокой ноте (для Миллера Мэрилин была чарующей женщиной, а он для нее – притягательным интеллектуальным мужчиной), но воистину верны слова русского поэта Над– сона: «Только утро любви хорошо…» Утро давно прошло, и брак Мэрилин и Миллера близился к закату, сопровождаясь нервными срывами Мэрилин и тайным недовольством Миллера. Все окончательно развалил появившийся на горизонте Ив Монтан: он приехал в Америку на гастроли и быстро добился успеха у американцев.

Как писал позднее Артур Миллер: «Я догадался, что брак наш разрушается… Мэрилин смотрела на Монтана с обожанием и не понимала, что он не тот, на кого можно опереться. Но всю ее жизнь для нее вдруг необыкновенно важным становился какой-нибудь первый встречный. С ним или с ней связывались какие-то необыкновенные надежды, которые, когда этот встречный раскрывался как человек, естественно, вдребезги разбивались».

Ив Монтан, надо признать, все же был не «первым встречным», а артистом, очаровавшим Америку, и у Мэрилин Монро родилась идея пригласить Монтана партнером в фильм «Давай займемся любовью», в котором ей предстояло сниматься. Так что актриса сама выбрала свою судьбу. И вот в Сан-Франциско, в гостиничном номере, где жили Ив Монтан и Симона Синьоре, раздался телефонный звонок: «Хотите сниматься с Мэрилин Монро?»

Все другие кандидаты по тем или иным причинам отпали (Кэри Грант, Рок Хадсон, Чарлтон Хестон и Грегори Пек), и вот всплыла кандидатура Ива Монтана. Вы думаете, он согласился сразу? Нет. Монтан долго торговался из-за гонорара, и только когда выбил то, что хотел, согласился. Так Ив Монтан стал партнером американской кинодивы на съемочной площадке и буквально соседом по гостинице «Беверли Хиллз», где в бунгало № 20 поселили Монтана и Симону, а в соседнем № 21 жили Мэрилин Монро и Артур Миллер. Камин в гостиной, мягкие кресла, гравюры с видами Венеции. Стоит только позвонить, и вам прямо в но

мер подадут обед и любые напитки, какие только захотите. Райское место. Отличный финансовый контракт и заманчивые съемки.

Две звездные пары быстро подружились. Процитируем мемуары Симоны Синьоре «Ностальгия теперь уже не та»:

«Монтан возвращался со студии первым, принимал душ и жадно набрасывался на текст, который надо было назавтра выучить. Он запирался в комнате, работал до ужина добрый час, часто с репетитором, следившим за произношением и ударениями (ведь фильм снимался на английском языке. – Ю. Б.).

Когда возвращалась Мэрилин, она обычно заставала Артура и меня либо у них, либо у нас: это был час моего отчета Миллеру о том, как я провела день, – час рюмки скотча, а также час, когда Артур с жаром рассказывал о далеком или близком прошлом своей страны, которую я так плохо знала.

Мэрилин, еще в гриме, говорила: «Я под душ и сразу к вам». Она возвращалась в халатике из искусственного шелка цвета перванш в белый горошек, без грима, без накладных ресниц, босиком, отчего ее фигура казалась более плотной: у нее были лицо и походка прекраснейшей из пейзанок Иль-де-Франс, о которых веками слагали песни…»

Заметим, что и Мэрилин и Симона были блондинками на тот момент: Мэрилин – платиновой, а Симона – с чуть медным отливом.

А теперь воспоминания Ива Монтана:

«У меня так и стоит перед глазами тогдашняя Мэрилин – в брючках из шотландки и в кофточке с приоткрытым (без всякой задней мысли) воротником, с глазами какой-то немыслимой голубизны, всегда хранившими ту прозрачность, которая у большинства других женщин появляется лишь временами. А может, дело было в том особом цвете, каким все окрашивала вокруг калифорнийская зима? Не знаю…»

Шел январь 1960 года. Мэрилин и Монтан вместе работают на съемочной площадке, помогают друг другу, между ними устанавливается творческая дружба, которая переходит… да-да, вы догадались: она не могла

не перейти в любовь. Этому способствовали и обстоятельства: Симона Синьоре улетела на съемки своего фильма в Италию, а Артур Миллер – по литературным делам в Ирландию. Монтан и Мэрилин остались «без присмотра» и…

Мэрилин однажды не явилась на съемки, и Монтан отправился узнать, в чем дело. «Вхожу, – вспоминал Монтан. – Присаживаюсь на краешек кровати: «У тебя температура?» – «Да, но небольшая, скоро все пройдет. Я рада тебя видеть». – «Я тоже рад». Банальнейший диалог. Но что это со мной творится, спрашиваю я себя. Впрочем, не слишком долго…»

Нетрудно представить, что было дальше. «Голова ее вдруг поворачивается, и мои губы касаются ее губ. Фантастический, нежнейший поцелуй! Я одуреваю…»

Одурение – первый признак охватывающей человека страсти. Подсознательно они давно тянулись друг к другу: для Мэрилин Монтан был образцовым символом «френч лав» – «французским любовником», а для Монтана Мэрилин была тоже символом – красоты и женственности. Вспыхнувшая страсть охватила обоих, вырвалась из спальни и стала известной сначала съемочной группе, затем всему миру. Газеты принялись смачно обыгрывать название фильма «Давай займемся любовью», перешедшее в пламенную реальность. Журнал «Лук» оповестил о том, что «самая популярная блондинка Голливуда и самый популярный трубадур Франции объединились, и в результате получилось нечто весьма взрывоопасное».

Во время их бурной любви Симона Синьоре получила «Оскара», и, возможно, это тоже сыграло свою роль в злосчастной истории. Мэрилин Монро могла подумать: «У Симоны «Оскар» и Ив. У нее все. А что я?» Она уговаривала себя и Монтана, что они созданы друг для друга. «Артуру нужны интеллектуалки, с которыми он мог бы беседовать, вроде Симоны. А мне не нужны беседы, мне нужна любовь, и мне нужен только Ив!»

Так решила Мэрилин Монро и согласно своему решению действовала: как говорится, начала давить на Ива Монтана, но давление не привело к желаемому

результату. «Он пытался быть милосердным. Он целовал меня, – вспоминала Мэрилин. – Но он сказал, что идея оставить Симону… смешна. Так и сказал: смешна. Он еще сказал, что надеется, что мне с ним было хорошо и что он «приятно провел время»! Я, я любила его, а он «приятно провел время»! Так всегда: я вечно чего-то жду, и что получаю в итоге – дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!»

А теперь выслушаем другую сторону. Спустя долгие годы Монтан вспоминал: «Многие из моих друзей до сих пор убеждены, что эта связь прежде всего льстила моему самолюбию. Да, это так: я действительно был польщен. Но куда больше растроган и тронут. Тронут тем, как это было прекрасно. Тронут, потому что это было безысходно. Ни разу, ни на один миг не возникала у меня мысль порвать с женой. Но если бы она сама, по своей воле, хлопнула дверью, возможно, я связат бы свою жизнь с Мэрилин. Или хотя бы попробовал это сделать. Линия поведения, которую избрала для себя Симона, сделала подобную постановку вопроса ненужной».

О, это была редкая линия поведения женщины, узнавшей, что ей изменяют! От нее ждали шумного скандала, а она, напротив, сжала зубы и затихла. Но когда друзья особенно ее «достали», ответила им веско: «А много вы знаете таких мужчин, которые остались бы бесчувственными в объятиях Мэрилин?» Ее выдержка охладила чувства Ива Монтана к Мэрилин Монро. Он метался, переживал, а тут пришло в августе 1962 года сообщение о самоубийстве Мэрилин Монро. Примечательна реакция других сторон треугольника.

Ив Монтан: «Где бы я ни был, где бы ни жил, Мэрилин всегда будет оставаться со мной. И я не хочу гнать от себя ее образ. А если иногда все-таки гоню и прогоняю, то это просто означает, что я пытаюсь выжить – только и всего…»

Симона Синьоре: «Она так и не узнала, сколь мало я ненавидела ее».

Ну а что дальше? Дальше жизнь Симоны Синьоре и Ива Монтана вернулась в прежнее русло. «Мы сумели продолжить прежний путь, – пишет в мемуарах Мон-

тан. – И Симона приложила гигантские усилия, чтобы никогда, ни разу в приступе злобы, во время какой– то ссоры, когда обычно все в тебе поднимается со дна и выходит наружу, – не припомнить мне эту историю».

Конечно, были и ссоры, и новые измены («В истории не было женщины, которой изменяли бы столько, сколько мне», вырвалась у Симоны однажды отчаянная фраза), и недовольство друг другом, но они не разводились и прожили в браке 43 года. В последние годы Симона Синьоре быстро стала стареть, много пила, здоровье ее подорвалось. А на горизонте Монтана появилась еще одна пассия, Анн-Жильбер Дроссар, но это уже совсем другая история, не имеющая никакого отношения к описанному нами треугольнику.

Ив Монтан написал книгу «Солнцем полна голова», изданную и у нас, в России. А чем было полно сердце Монтана? Симоны Синьоре? Мэрилин Монро?

Лично я бы ответил так: любовью и печалью. Но такова жизнь.