Текст книги "Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий"

Автор книги: Юрий Безелянский

Шумит Монмартр, волнуется Пигаль

Монмартр – самая высокая точка Парижа, громадный холм, на котором высится белая базилика Сакре– Кёр, строительство которой закончили в 1919 году, а воздвигнута была эта громада «во искупление грехов

Коммуны». Слева от собора начинает виться основная улочка художников со своими ответвлениями. Здесь все тесно спрессовано: кафе, сувенирные лавки, художники со своими мольбертами. Рисующие, гуляющие и позирующие. Смех, крики, музыка – неподражаемая атмосфера раскованности и живописности, только успевай делать фотоснимки, чем все практически и занимаются на Монмартре.

Спускаешься с Монмартрского холма пешком по ступенькам (почище одесских) или на фуникулере и попадаешь в страну развлечений и порока – на площади Бланш и Пигаль. Знаменитое кабаре «Мулен Руж», «Фоли-Бержер», ночной клуб «Локомотив» и, конечно, нынешние порнозаведения, различные залы и салоны, многочисленные отделения громадного сексо– дрома. Грязновато. Пахнет мочой и откровенным развратом. Ну и «девочки», конечно, с «мальчиками». «Девочки» подчас перезрелые, но опытные. Не здесь ли родилась любовь по-французски? Еще одно веселое местечко для тех, кто любит СПИД, – Булонский лес, тут уже «клубничка» в самому соку. Гомосексуалисты, лесбиянки, трансвеститы, транссексуалы, полный набор. Париж – это не только город музеев и старинной архитектуры, столица мировой моды и косметики, но и столица мирового порока.

Финальный аккорд

Но еще раз подчеркнем: Париж – не столько свет «красных фонарей», а прежде всего блеск роскошных Елисейских полей, проспекта людей богатых и состоятельных. Именно на Елисейских полях постигаешь истину, что Париж – это праздник, который никогда не кончается, вечный праздник. Возможно, для тех, кто там живет, но, увы, не для нас. Вот уже пора возвращаться назад. Родное Шереметьево. Эскалатор, конечно, не работает. Мы дома…

 
В парижских улочках Москвы
Никто не жарит мне каштаны… –
 

как писал поэт Андрей Корф (стихи приведены в последнем томе Самиздата). И далее:

 
И настроение не то,
И не увидишь там на даме
С такими чудными глазами
Такое старое пальто.
 

Нет, к черту скепсис, и не надо никакой грусти. Когда-то, когда я был маленький (хорошо звучит для седого дяденьки), я очень любил песню, которую пел Леонид Утесов:

 
Посмотри, посмотри, как прекрасен Париж,
И прислушайся к песне его…
 

Песня называлась «Под крышами Парижа». Ну что ж, иногда мечты сбываются: я побывал под крышами Парижа и даже видел их сверху, с холма Монмартра.

– Вы счастливы, господин Безелянский? – спрашиваю я самого себя. И отвечаю:

– Уи.

Это исключительно по-французски и означает короткое «да».

Ароматы парижских кафе

Есть разные подходы к еде и питью: можно солидно посидеть и круто погулять в ресторане, нажраться и набраться до отупения и икоты («Ты меня уважаешь?!»), а можно что-то перехватить на ходу, опрокинуть стаканчик, затолкать что-то в рот – и «бекицер», скоренько, быстренько помчаться далее по своим делам и заботам. В животе не урчит – и слава Богу!..

Но это крайности. А можно!.. Можно просто посидеть и понаслаждаться жизнью («Сафе diem!» – «Лови день!» – говорили древние), с чувством, с толком, с расстановкой. Не торопясь. По глоточку растягивая удовольствие. Именно так можно прожить час-другой (а можно и полдня, и целый вечер) в парижском кафе. «Наши посетители покупают у нас время», – как говорит владелец модного кафе «Костес» в Лез-Аль.

О, парижские кафе!.. Представляете, вы приехали из Лиона, с праздника «Божоле» (такое же грандиозное событие во Франции, как Каннский кинофестиваль, велогонка «Тур де Франс» или открытый национальный чемпионат по теннису «Ролан Гаррос»). Утомленные, наполненные молодым вином сверх меры – и что, скажите, после этого делать в Париже? Идти в ресторан? В «Ле Дуайен» на Елисейские поля? Или в «Жюль Верн» на Эйфелевой башне?..

Нет уж, дудки! Никаких ресторанов! Только кафе! От души посидеть. Поразмыслить. Помечтать. Погрезить. Атмосфера парижских кафе весьма к этому располагает. Заказать что-то легкое – «Шабли» или «Монтраше», а можно и «Сансер» из долины Луары. А может быть, даже и не вина, а просто пива. И потягивать, потягивать до бесконечности, наблюдая, как исчезает белая пена. И как писал поэт Евгений Дворников:

 
Хочу не гульбища цыган,
а взрослой нежности кларнета,
эй, сочини, официант,
для нас коктейль
любви и лета.
 

Официант, гарсон, он все понимает – он дошлый. Тут же все исполнит и одарит улыбкой: «Месье, наслаждайтесь!..»

История утверждает, что число кафе во Франции, и в частности в Париже, постоянно сокращается, активно плодятся «фаст фуд» и прочие предприятия так называемого быстрого питания. Все это так, но кафе не сдаются. Они существуют, и их по-прежнему множество. Так много, что не знаешь, какое именно выбрать. То ли пойти в «Пигаль» на бульвар Клиши, то ли взобраться на Монмартр на знаменитую площадь Художников и посидеть в кафе «У мамаши Катрин»… Или отправиться в «Прокоп». В «Бертийон». В «Кафе-де-ла– Гар»… Все кафе чем-нибудь знамениты, все хороши по-своему, у каждого свой шарм. И шик, конечно, Париж ведь город всемирного шика!..

Но если вы склонны к истории и литературе, а может быть, и сами пишете, если не романы, то по крайней мере финансовые отчеты, – тогда рекомендую направить свои стопы на площадь Одеон и занять столик в кафе «Вольтер» («Cafe Voltaire»).

Садитесь поудобней. Сделайте заказ – и потягивайте (вино, пиво, кофе – какая разница!), и погружайтесь в воспоминания-дрему. В «Вольтере» есть что и кого вспомнить. Тут сиживал сам Мари Франсуа Аруэ, более известный в мире под именем Вольтер. Писатель, поэт, философ, один из величайших гениев в истории человечества. Он частенько приходил в это самое кафе и, саркастически улыбаясь, ругал короля, аристократию, духовенство. Ругать власть имущих – извечная забава всех людей на свете. Только одни делают это грубо, а Вольтер это исполнял остроумно и едко. А иногда в благодушном состоянии любил давать советы: «Больше развлекайтесь, – писал он в письме от 14 марта 1754 года одному из своих знакомых. – Пейте хорошее вино и гоните всякие огорчения; забудьте ваших презренных врагов, они враги также и прекрасной природы и истинных гениев». Вполне ве

роятно, что это письмо, как и многие другие, Вольтер писал именно в кафе.

Другой завсегдатай этого кафе – Дени Дидро, философ, писатель, энциклопедист, теоретик искусства. Дидро был женат, но это не мешало ему любить другую женщину – Софи Волан. За столиком в кафе Дидро писал ей письма. Дотошные историки даже уточнили их количество: 553! Дидро и Софи то сближались, то расставались, это были мучительные отношения, доставлявшие Дидро сердечную муку, и однажды он ей написал: «Странная вещь – жизнь, странная вещь – человек, странная вещь – любовь…»

Над этими странностями хорошо задуматься именно в парижском кафе. Мимо течет река жизни, снуют люди, а вы остаетесь неподвижным, как на острове, со своим бокалом и своими размышлениями.

Вольтер и Дидро жили в XVIII веке, а позднее сюда, в кафе «Вольтер», приходили французские поэты Поль Верлен и Стефан Малларме. Что делали? Конечно, пили, особенно Верлен, он вообще, по выражению Ренара, был похож на спившегося бога. Верлен – большой любитель вина и женщин. «Я не люблю тебя одетой», – признавался он. А еще он писал:

 
Не надо ни добра, ни злости,
Мне дорог цвет слоновой кости
На коже ало-золотой.
Иди себе путем разврата,
Но как лилеют ароматы
От этой плоти, Боже мой!..
 

Парижские кофейни – это непременно запахи не только кофе и вина, но и «ароматы плоти». «И дивной шеи обаянье, и милых плеч очарованье, и волхвование колен…», – как писал все тот же поэт.

В сфере «волхвования колен» и всего прочего специалистами были два знаменитых американца – Эрнест Хемингуэй и Фрэнсис Скотг Фицджеральд, одно время жившие в Париже. У Фицджеральда, автора «Ночь нежна», были определенные трудности в интимной жизни. Его любимая женщина Зельда Сойер отмечала, что у Скотта серьезные проблемы с «размером некой части тела». Фицджеральд, переживая по этому

поводу, бросился за консультацией к своему другу Хемингуэю. Тот заверил его, что с размером у него все в порядке, и для доказательства отвел Фицджеральда в Лувр, к античным статуям. А после Лувра свел приятеля с проституткой Лотти, та мгновенно поняла, в чем суть, и сказала. «Дело не в размере, дело – в технике любовного акта».

Технику любви Хемингуэй преподавал Фицджеральду именно в кафе «Вольтер», используя для наглядности сигару и пепельницу. В отличие от своего друга Эрнест Хемингуэй был большой дока в вопросах общения с женщинами. «Папа Хэм» был четыре раза женат, сумел обольстить двух итальянских графинь, одну греческую принцессу и имел целый гарем негритянок. Хотя, конечно, и у маэстро случались проколы. Его третья жена Марта Джеллхорн считала, что у Хемингуэя лучше получается за письменным столом, чем в постели. Так или иначе, вот подходящая тема для беседы в кафе «Вольтер».

Но если «Вольтер» уже вам надоел и вы жаждете разнообразия, тогда махнем в «Дё маго» («Les Deux Magots») – еще одно прибежище литераторов и интеллектуалов. Когда-то в нем сиживал, пил и читал стихи Артюр Рембо:

 
И сладко в сумерках бродить мне голубых,
И ночь меня зовет, как женщина в объятья…
 

Раз зовет, то надо идти: какие могут быть сомненья… А еще в «Дё маго» заходил Жан-Поль Сартр. «Закажет один бокал вина – и целый день сидит, пишет, пишет!» – в некотором удивлении говорил хозяин кафе. И что писал? Свой роман «Тошнота»?..

Сартр облюбовал также кафе «Флор» на бульваре Сен-Жермен. Сюда он приходил с Симоной де Бовуар. Сидели. Пили. Писали. И бурно что-то обсуждали – кафе «Флор» стало для «отца французского экзистенциализма» и «крестной матери мирового феминизма» своеобразной штаб-квартирой. В своем романе «The Second Sex» (иногда его переводят как «Второй пол») Симона утверждала: «Ничто не родится, пока не появится женщина».

Женщин было много в жизни и Сартра, и Симоны (да, да, отчасти и лесбиянка).

– Больше всего я люблю начало… – признавался герой книги «Гостья» Симоны де Бовуар.

– Лично мне не интересен роман, который в будущем ничего не сулит, – отвечала ему героиня.

Жизнь супругов Сартра и Бовуар в реальности, как и в их книгах, была бурной и драматической и продолжалась в течение 50-ти лет. Значительная доля этого времени прошла в парижских кафе.

Ах, эти замечательные кафешки с их ароматом и шармом… Сидя за столиком, есть что вспомнить и о чем поразмыслить. Немного франков. Но сколько удовольствия!..

Облака над кладбищем

Посещение кладбищ – увы, часть туристических программ. В Москве приезжие гости, в основном из разных частей России, толпой ходят по Ваганькову. Высоцкий, Миронов, Есенин… Ходят, крутят головой по сторонам, жуя жвачку и весело переговариваясь… В Париже русских туристов везут за 30 км по южной автостраде № 6 на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Там наши ходят благоговейно и тихо, подавленные созвездием имен знаменитых людей, умерших вдали от родины.

Об истории Сент-Женевьев-де-Буа в прессе написано немало, поэтому не хочу повторяться, отмечу лишь мать-основательницу княгиню Веру Кирилловну Мещерскую (1876-1949), именно она основала под Парижем дом престарелых для русских эмигрантов. Здесь упокоение от земных тягот нашла и она сама.

Маленькая церковь Успения Божией Матери (освящена 14 октября 1939 года). Густая череда могил, плит и памятников (земля дорога, и поэтому останки покоятся близко друг от друга, почти как в строю). Никаких оград и загородок. Деревьев не так много. Общее открытое пространство печали и скорби.

Сразу у входа черный крест. Последняя «награда» писателя Владимира Максимова, эмигранта и диссидента последней волны. Эти эмигрантские волны – первая, вторая, третья – встретились тут и утихли навеки. Лишь легкий бриз воспоминаний. Одними из первых уехавших из-за революционной бури были Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус. Чекисты с Лубянки вынашивали планы убрать Мережковского, автора «Грядущего Хама», но не успели (не хватило расторопности?), и Дмитрий Сергеевич умер естественной смертью 9 декабря 1941 года. Вслед за ним последовала и Зинаида Николаевна.

 
Освещена последняя сосна.
Над нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый – не повторится…
 

Не повторится день. Не повторится жизнь Зинаиды Гиппиус. Впрочем, если верить в реинкарнацию, то повторится, но это будет совсем иная жизнь. А в этой, как записывала Гиппиус 7 мая 1918 года: «Немыслимо, невозможно – разобраться даже примитивным образом в нашем хаосе…»

Надгробие Мережковских в форме русской церкви с голубым куполом сделал художник Александр Бенуа. В центре плиты изображение христианской Троицы.

Почти каждая третья могила на Сент-Женевьев-де– Буа – историческая. Один из организаторов убийства Григория Распутина – Феликс Юсупов… Генералы белого движения… Зиновий Пешков, брат Якова Свердлова и приемный сын Максима Горького, человек легендарной судьбы: бравый военный, легионер, работник штабов де Голля и Чан Кайши, генерал французской армии… Блистательные художники Константин Сомов, Мстислав Добужинский и Константин Коровин… Прославленные балерины Матильда Кшесинская, Ольга Преображенская, Вера Трефило– ва… Писатели Борис Зайцев и Иван Шмелев…

Одна из святынь кладбища – могила Ивана Бунина. У подножия креста синие цветочки и почему-то один красненький. Невольно вспоминаются стихи Ивана Алексеевича:

 
Настанет день – исчезну я,
А в этой комнате пустой
Все то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
И так же будет залетать
Цветная бабочка в шелку,
Порхать, шуршать и трепетать
По голубому потолку…
 

Да, цветут цветы, порхают бабочки, но нет Ивана Алексеевича Бунина. На краю могильной плиты тарелочка, полная монет. Что это – помощь для ухода за могилой или сувениры туристов?..

А вот пристанище писателей – наших недавних современников: Некрасов, Синявский, Галич… Бесстрашный Виктор Некрасов, который первым бросил упрек властям и указал на их пороки и глухоту, за что и пострадал… Андрей Синявский, он же Абрам Терц, нещадно изруганный патриотами в свое время за «Прогулки с Пушкиным»… А тем временем -

 
Облака плывут в Абакан,
Не спеша плывут облака.
Им тепло, небось, облакам,
А я продрог насквозь, на века!..
 

Это Александр Галич. Талантливейший человек. А как его притесняли и унижали! Сегодня, взирая на прошлое, «смотрим и видим, что вышла ошибка…», как пел Галич. Но вся советская империя была построена на ошибках и костях подданных.

Могила Андрея Тарковского. Вот уж воистину мы не знаем своей судьбы. Думал ли я о будущем, когда в 7-м классе московской 554-й школы, сидя на одной парте с Андреем, «баловался» сочинительством стихов, и мы оба выводили: «Проходят дни густой лиловой тенью»… Памятник Андрею Арсеньевичу стоит солидный, а вначале был совсем скромный крест, возле которого лежало зеркало. То самое зеркало, в котором Тарковский пытался увидеть прошлое и уловить свет истины.

Еще одна примечательная могила – Рудольфа Ну– реева. Гений балета тяготел к роскоши, она и зафиксирована в его надгробии. Итальянский скульптор Энцио Фиджерио выложил из многоцветных камней богатый восточный ковер, накинутый на дорожный баул. Символ роскоши и вечной дороги.

Последнее пристанище на Сент-Женевьев-де-Буа многих знаменитостей. Просветленный печалью, я вместе с другими русскими туристами возвращаюсь в Париж. А услужливая писательская память не дает мне покоя:

 
За все, за все спасибо. За войну,
За революцию и за изгнанье,
За равнодушно-светлую страну,
Где мы теперь «влачим существованье»…
Нет доли сладостней – все потерять,
Нет радостней судьбы – скитальцем стать,
И никогда ты не был к Богу ближе,
Чем здесь, устав скучать, устав дышать,
Без сил, без денег, без любви,
В Париже.
 

Кто написал эти строки? Еще один русский скиталец, поэт Георгий Адамович. А где он нашел свой последний приют? В Ницце, на другом русском кладбище…

Мозаика

Страшный мир! Он для сердца тесен!

В нем – твоих поцелуев бред,

Темный морок цыганских песен,

Торопливый полет комет!

Александр Блок

Граф Дракула

Люди обожают всякие тайны. Они будоражат воображение. Даже пьянят. Но есть тайны сиюминутные, так сказать, сегодняшние. Они появились, заморочили всем головы, а потом канули в вечность, и о них забыли. К примеру, Моники у президентов находились всегда. Для истории такой секрет – «пыль на ветру». А есть секреты, завораживающие не одно поколение. Такова легенда о графе Дракуле. Два года тому назад исполнилось как раз 100 лет со дня своеобразной канонизации князя Тьмы, как часто называют Дракулу. Его канонизатором оказался 50-летний ирландский писатель Брэм (настоящее имя Абрахам) Стокер. Чиновник, журналист, секретарь знаменитого актера и режиссера Генри Ирвинга, он ничем особенно не выделятся. Но, сочинив роман «Дракула» и выпустив его в мае 1897 года, Брэм Стокер попал в десятку.

Эта леденящая душу и кровь история очень пришлась по вкусу читающей публике. XIX век подходил к концу, впереди маячил таинственный XX, и у многих были апокалипсические настроения, вроде тех, которые сейчас у нас. Грядет, мол, Армагеддон. Появится Антихрист. Сатана. Дьявол. В этот зловещий рад идеально вписывался вампир граф Дракула (граф, князь – его называют то так, то эдак). Жуткий злодей-кровопийца стал сразу всеобщим любимцем. Тут все дело в извечной человеческой тяге ко всему страшному и непонятному, что активизирует пласты подсознания. «Страшно, аж жуть», – как пел Владимир Высоцкий. «Смертельно манит», – как выразился писатель Борис Пильняк.

Итак, роман «Дракула» стал бестселлером на многие десятилетия. Хотя начало его весьма невинное и прозаическое:

«Выехал из Мюнхена 1 мая в 8 часов 35 минут и прибыл в Вену рано утром на следующий день; должен

был приехать в 6 часов 46 минут, но поезд опоздал на час. Будапешт, кажется, удивительно красивый город…»

Автор приехал в Будапешт, а потом отправился в Трансильванию, в родные места Дракулы? И да, и нет. Здесь начинается мифология. Одни исследователи (дра– куловеды) считают, что Брэм Стокер сочинил свой роман, не выезжая из Лондона, и идею романа подсказал ему находившийся в Англии профессор Бухарестского университета А. Вамбери. Другие знатоки утверждают, что Стокер придумал роман в Будапеште. Но все сходятся на том, что писатель до родины Дракулы никак не доехал и никогда не бывал в замке Бран, в 200 км от Бухареста.

Румынский историк Мирча Догару, автор монографии о Дракуле, излагает свою версию: «Брэм Стокер искал подходящие декорации для своей сказки о вампире, чтобы запустить роман на европейский рынок. Ирландец слышал о графине Эстерхази, купавшейся в крови крепостных крестьян, и поэтому приехал в Будапешт. Там один венгерский профессор подбросил Стокеру легенду о Дракуле, который и стал героем его бестселлера. Сделано это было с совершенно определенной целью: румынское население Трансильвании в тот период настойчиво требовало политических прав, и Европа начала задаваться вопросом: кто же такие румыны? И тогда Будапешт сделал все, чтобы представить их в образе диких и кровожадных людей».

Выходит, по Мирче Догару, Дракула – это всего лишь политический миф с целью опорочить отважного полководца и борца против турок-завоевателей Влада Цепеша (именно он был прототипом Дракулы). А что говорят старинные предания? Влад Цепеш родился около 1430 года в городе Сигишоара. Это был красавец с длинными вьющимися волосами и зелеными гипнотическими глазами. Излюбленным развлечением графа, судя по средневековым гравюрам, было сажать пленников на кол и приступать к трапезе, наблюдая за тем, как они корчатся в мучениях. Однажды князь Валахии Влад IV посадил на кол несколько тысяч турецких воинов, за что получил прозвище «цепеш», что по-ру

мынски означает «кол». Найдены документы, удостоверяющие, что этот отважный и вместе с тем кровожадный князь подписывался как «Влад Дракула». Слово «Дракула» этимологически происходит от искаженного греческого «дракон». Короче, дракон, дьявол, черт. Влад IV, он же Дракула, правил Трансильванией и Молдавией с 1455 по 1462 год. За это время он истребил свыше 100 тысяч человек. Каков размах!

Но не один князь Дракула питал соками, а точнее, кровью, роман Брэма Стокера. Писатель изучил множество легенд о всевозможных вурдалаках и упырях. В Европу эти истории пришли из Индии, Китая, Тибета. Плюс различные документы о фактах вампиризма на Балканах, вызванных эпидемией сибирской язвы и чумы. Больных преследовали кошмары-галлюцинации, тела их вспухали, источали зловоние, проступала кровь и т. д. Крестьяне Румынии и Венгрии называли переносчиков чумы «носферату» и верили, что они встают из могил и пьют кровь родных, особенно самоубийцы и незаконные дети. Словом, вампиры, вурдалаки и «носферату» жили в народном сознании. Вот все эти страхи и комплексы вместе с народными сказаниями и легендами и вкупе с воеводой Владом Цепешем собрал воедино Брэм Стокер и создал из этого «варева» образ графа Дракулы. Его портрет таков: «Белые зубы… Имеет влияние на крыс… Может порождать в других людях злые помыслы и изгонять праведные намерения… В его загородном доме нет зеркал, освещение устроено так, чтобы не было теней… Никогда не ест и не пьет. Не переступает через порог. Видит в темноте…»

Прошло сто лет. И что же? Дракула – любимец публики. Он не исчезает с витрин книжных магазинов и киноафиш. Только на английском языке о нем написано более 150 романов и выпущено (страшно сказать) около тысячи кинофильмов и телесериалов. Отметим лишь две замечательные ленты: фильм Фридриха Мурнау «Носферату, симфония ужаса» и картину Фрэнсиса Копполы «Дракула» с Гэри Олдменом в главной роли.

Дракула в романах и в фильмах разный: молодой и старый, прекрасный и безобразный, жестокий и чуточ-

ку милосердный, но неизменны признаки вампира– аристократа: он не отражается в зеркалах, в обществе всегда одет изысканно, худощав и слегка горбится, уши заостренные, губы толстые и чувственные, скрывающие клыки, ногти очень длинные. И еще запах. Запах вампира. Хотя последнее нередко игнорируется, ибо в роли вампиров теперь часто появляются женщины. Очаровательные вампирши, и, конечно, с хорошим пар– фюмным запахом. Красота и запах притягивают. Объятия. Укус в шею – и вампир (или вампирша) ликует.

Как ликвидировать вампира? Нужно вскрыть могилу, одним ударом вбить в сердце осиновый кол. Есть и совсем простенький способ: заставить вампира встретить восход солнца – князь тьмы не выносит солнечных лучей. I ак что приемы борьбы с вампирами все– таки существуют, но, увы, племя их неистребимо, они по-прежнему среди людей, сея панику, ужас и вызывая одновременно сладострастное чувство тайны, чего-то жуткого и непостижимого.

Ныне Дракула – это целая индустрия. Раскрученная торговая марка. Экскурсии по местам Дракулы: замок Бран, деревня Снагов под Бухарестом, где, по преданиям, была похоронена голова Дракулы, монастырь на озере Снагов и т. д. Можно даже не ездить далеко, а просто посидеть в ночном бухарестском клубе «Пещера вампира», хлебнуть водки «Дракулов спирит» и маленькими глоточками тянуть малиновый ликер «Дракула». А еще марки, брелоки, майки и прочие сувениры, связанные с Дракулой. Граф Дракула стал как бы оборотной стороной Джоконды. Хотите красоты – Джоконда, хотите ужаса и страха – вампир Дракула. На все вкусы.

При социализме в Румынии Дракулу старались не вспоминать: напрашивались опасные параллели с вождем Николае Чаушеску. Но вот в 1983 году родной брат генсека историк Илие Чаушеску выдвинул идею: заставить Дракулу работать не в ущерб национальному имиджу, а во благо, мол, он «великий муж прошлого», «собиратель земель», «рыцарь без страха и упрека» и т. д. Произошло превращение вампира в героя.

Ирландия, наблюдая за раскруткой маховика Драку

лы в Румынии, тоже решила поиметь свои дивиденды со славного имени, как-никак, а роман «Дракула» написал ирландец, а не какой-то там румын. «Нет ни малейших сомнений, что Дракула – ирландец. Никакая другая страна в мире не имеет права претендовать на него», – заявили Питер Тремэйн и Питер Хэйниг в книге «Живой мертвец: легенда Брэма Стокера и Дракулы», которая вышла в Дублине. Учреждены «Общество Брэма Стокера» и «Международная летняя школа Брэма Стокера». Ирландцы утверждают, что, «несмотря на кровавый трансильванский фон романа, можно без колебаний утверждать: Дракула – ирландец».

Естественно, попытка ирландцев монополизировать Дракулу вызвала бурю негодования у румын. Газеты запестрели заголовками: «Подлый выпад против Румынии», «Ирландцы хотят украсть нашего Дракулу». «Мы многое отдали, но теперь не уступим, – грозно писал летом 1997 года «Журналул национал». – Мы будем бороться до последней капли крови, но Дракулу не отдадим!» Короче, знаменитое: руки прочь…

На мой взгляд, спор беспочвен!.. Дракула – явление космополитическое. Дракулы есть везде. В России особенно. Ибо кто высасывает ежегодно кошельки россиян, разве не вампир Дракула, которому мало, видно, человеческой крови и он принялся за российские финансы?..

Ах, этот граф Дракула, популярный кровопийца, вампир-соблазнитель! А кроме него есть и другие монстры – Франкенштейн, Фантомас и Бог знает кто еще. И можно только удивляться, что при всей русской удали наш Стенька Разин способен лишь бросить за борт княжну – вместо того чтобы впиться в нежную женскую шею. Хотя с лихвой свое взял маньяк Чикатило. Но это уже совсем другая история. Другие дурно пахнущие секреты. Хватит нам, пожалуй, одного графа Дракулы. Книжного и экранного. Чужого.