Текст книги "Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий"

Автор книги: Юрий Безелянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Нет, сейчас все спокойно, – отвечал гид, а я не выдержал и добавил:

– Грабят у нас, в России.

Автобус сразу загудел. Все забыли о Дунае и Вене и принялись обсуждать российские проблемы: преступность, коррупцию, великомудрых сидельцев из Думы. Потом разом как-то успокоились и погрузились в дорожную нирвану.

Нет, что там говорить: Австрия – прекрасный «тайм-аут» от российской жизни. Тут сразу отключаешься от «рашен проблем». Гуляя по маленькому Кремсу (как удивительно австрийцы сумели сохранить старину и самобытность, в отличие от нас, у которых все уходит в слова, крик и пар: духовность, народность, православие!.. А приедешь в какие-нибудь Тетю– ши – и оторопь берет от грязи и замшел ости), так повторю: гуляя по Кремсу, воочию видишь связь времен и поколений, соединение вчерашнего и сегодняшнего, и, конечно, ностальгируешь по ушедшему. Вслед за Игорем Северяниным так и тянет сказать:

Расскажи о глазках Гретхен

О романтической эпохе,

О рыцарстве былых времен, Как упоенны были вздохи И как безоблачен был сон!..

Разумеется, все было не так уж безоблачно, о чем говорят хотя бы чумные столбы (чума косила людей тысячами), но таково свойство человеческой памяти: идеализировать, романтизировать прошлое. Ныне Гретхен совсем не те. Катаются на роликах. Беспрерывно что-то жуют. Успешно пользуются прокладками и принимают противозачаточные пилюли. А что удивляться? Конец XX столетия. Как писал все тот же Булат Окуджава: «Целый век играет музыка. Затянулся наш пикник». Сотовый телефон ворвался в нашу жизнь, кругом

жутко и страшно, того и гляди кто-нибудь стукнет тебя ниже пейджера.

Однако вернемся к нашему путешествию. Из Крем– са в Вену. Прощальный ужин в Гринциге, в ресторанчике «Бах-Хенгл». Нежнейшее мясо, легкое красное вино и разудалая пара музыкантов: аккордеонист и скрипач. Скрипач, венгр по национальности, так выводил «калинку-малинку», что просыпались даже мертвые. Кстати говоря, а все же кто есть австриец? Это человек, мать которого – чешка, отец – венгр, говорит он по-немецки, а живет в Австрии. И никаких национальных проблем! Австрия не только для австрийцев, но и для русских. Держу пари, что через некоторое время после «Подмосковных вечеров» вы запоете в каком-нибудь ресторанчике «Oh, du lieber Augustin, Augustin, Augustin…» – про милого Августина, у которого все пропало, денег нет, но он не унывает, а продолжает петь и веселиться. И правильно! Нет ничего ужаснее, чем страна Уныния. Австрия – для нормальных людей, не потерявших способность шутить и улыбаться.

На берегах голубого Дуная (Австрия)

Идут минуты, может быть, года,

Но каждый звук – сияющий предтеча

И в каждом звуке – ожиданье встречи,

Которой не бывает никогда…

Тамара Величковская. «О музыке».

(Из антологии 200 поэтов эмиграции)

Эти заметки навеяны поездкой в Вену и выполнены в манере staccato – это когда исполнение на музыкальном инструменте осуществляется коротко и прерывисто. Об Иоганне Штраусе-сыне написана книга Евгением Мейлихом. Она выдержала четыре издания, но сейчас забыта. Отрывисто и коротко используем ее в нашем повествовании, которое разобьем для удобства чтения на главки. Итак, начнем…

Немного истории вальса

У каждого времени свои танцы. Сегодня это судорожные, вихляющие па – время потрясений, катастроф и ЧП. А в начале прошлого века светила пора надежд, виделся расцвет наук и искусства, в моде было упоительное кружевное вальсирование.

Где зародился вальс? Конечно, в Вене – в этой музыкальной Мекке, которая, как губка, впитала в себя итальянскую, французскую и даже янычарскую музыку и, конечно, немецкий зингшпиль (жанр, сочетающий разговорную речь с пением и танцами, прародитель зонгов). Жители Вены – давние поклонники народных танцев. Венцы с особым удовольствием танцевали лендлер, чешскую польку и венгерский чардаш. Но эти танцы в дальнейшем потеснил Walzer. Пожалуй, его успех начался с вальсированного фрагмента из оперы «Редкая вещь» итальянского композитора Мартина-и– Солера, поставленной в 1787 году. Опера вскоре сошла

со сцены, а вальс из нее остался в сердцах венцев, он был даже назван «Венский вальс».

Вальс быстро начал распространяться по Европе, но признание получил не сразу, так как считался слишком «чувственным и непристойным танцем». Русский император Павел I предписал полицейскому ведомству строго запретить «употребление пляски, вальсеном именуемой».

Но вальс, несмотря на все императорские и церковные запреты, пробил себе дорогу. Его захватывающую ритмику оценили и Моцарт, и Шуберт, и Вебер, и Лист. И даже Бетховен. Хотя у всех перечисленных корифеев музыки он не стал ведущим, доминирующим жанром.

Подлинными родителями вальсов стали Ланнер и Штраус-отец. Именно они отшлифовали венский вальс, и он засверкал как алмаз. С их легкой руки вальс стал танцем эпохи, вызвавшей к жизни новое течение в искусстве – романтизм. Грезы, мечтания, надежды, страсти – все это нашло отражение в вальсе. Вальсовая стихия заполонила если не всю Европу, то по крайней мере всю Вену. В Вене, в столице Габсбургов, множились танцевальные залы, рестораны, кабачки, в них венцы наслаждались мелодиями вальса. Мудрый государственный деятель канцлер Меттерних справедливо заметил: «Когда народ танцует, он не опасен». Во всяком случае, танцы лучше баррикад и стрельбы – это уж точно!..

Необходимые штрихи к портретам Ланнера и Штрауса

Вернемся к родителям вальса. Это два молодых музыканта – Йозеф Ланнер и Иоганн Штраус. Они вместе начинали играть в оркестре Игнаца Памера, потом Ушли от него и стали выступать самостоятельно. Молодые люди не только играли, но и сочиняли вальсы. «Моцарт танцевальной музыки» – так называли венцы Ланнера (тот был старше Штрауса и соответственно

считался первым). Оба музыканта пылко дружили и так же пылко разошлись друг с другом. Штраус отделился от Ланнера и пустился в свое музыкальное плавание, венцы скоро почувствовали разницу в сочинениях и манере исполнения двух маэстро. «Если Ланнер – ровное тепло камина, то Штраус – нестерпимый жар костра», – говорили одни. «Ланнер очаровывает, Штраус покоряет», – утверждали другие. «Ланнер – ангел вальса, Штраус – его демон», – добавляли третьи.

Однажды их разногласия достигли апогея и вылились в драку, подобную показанной в фильме «Веселые ребята»: в ход пошли смычки и скрипки. Это бурное выяснение отношений в стиле fortissimo поставило точку в их многолетней дружбе. Опечаленный таким оборотом событий, Ланнер написал вальс «Расставание».

Что дальше? Ланнер ушел на второй план и стал забываться любителями музыки, а Штраус, напротив, вошел, выражаясь современным языком, в плотные слои популярности, покуда не окреп и не взял в руки смычок его сын, тоже Иоганн Штраус. После первого публичного выступления сына в газетах можно было прочесть: «Доброй ночи, Ланнер! Добрый вечер, Штраус – отец! Доброе утро, Штраус-сын!»

Но мы забежали вперед. Так как Штраусы – это целая династия, расскажем о ней поподробней.

Кровь предков

Дед Иоганна Штрауса – Иоганн Михаэль Штраус в качестве слуги некоего графа Роггендорфа появился в Вене в середине XVIII века. 11 февраля 1762 года в книге бракосочетаний собора Св. Стефана появилась запись: «Почтенный Иоганн Михаэль Штраус, слуга… крещеный еврей, холостой, родом из Буды, сын Вольфа Штрауса и его супруги Терезии… сочетается с благопристойной и добродетельной Розалией Бусхинин, дочерью окружного егеря, родившейся в Гфеле…»

Вот что пишет по этому поводу один из биографов Штрауса Франц Майлер:

«Более 170 лет мало кто обращал внимание на эту запись. Семейство Штраус, правда, прекрасно знало, что не принадлежит к коренным венцам, но предпочитало вести свое происхождение от некой таинственной бабки, принадлежавшей к старой испанской аристократии, а не от еврейской семьи из Буды, которая, вероятно, переселилась на Дунай с берегов Рейна или Майна (судя по всему, лишь после изгнания турок из Венгрии). Да и венцам, которые хорошо знали истинное положение дел, было, в сущности, безразлично, откуда взялась семья, возведенная в ранг «династии чародеев вальса». Лишь когда Австрия в 1938 году стала частью «великогерманского рейха», этим вопросом занялись официальные инстанции, и тут сразу выяснилось, что с точки зрения новых расовых законов популярный композитор не был чистокровным. Если бы власти были последовательны, они должны были запретить его музыку как «неполноценную», что проделали, например, с сочинениями Мендельсона и Оффенбаха. Но поступить так они не решились – зато нашли странный выход из положения. Книга бракосочетаний из собора Св. Стефана была изъята, и имперское ведомство по чистоте расы в Берлине сняло с нее полную фотокопию. Оригинал был упрятан в архив; копия же, переданная приходу, содержала подделку: компрометирующую запись опустили. Штрауса превратили в арийца…»

Все это говорит о том, что популярность Штрауса была так велика, что нацистам пришлось пойти на компромисс и признать его «своим».

Иоганн Штраус-отец

Итак, дед первого короля вальса поселился в Дунайском квартале Вены. Со временем выбился в обойщики. Умер в богадельне в 1800 году. Его сын Франц Боргиас Штраус сумел подняться на более высокую социальную ступеньку и стал владельцем кабачка «У доброго оленя». 14 марта 1804 года у него и его жены Барбары Дольман, дочери кучера, родился сын Иоганн

Батист Штраус, который войдет в историю музыки под именем Штрауса-отца.

Иоганну Штраусу досталось тяжелое детство. Рано умерла мать. Через полтора года отец привел в дом новую жену – Катарину Фельдбергер, а когда мальчику исполнилось 12 лет, труп Франца Штрауса нашли в Дунае (поговаривали, что он покончил жизнь самоубийством из-за долгов). Дальнейшей судьбой Иоганна и его старшей сестры Эрнестины занялся опекун Антон Миллер. Мальчик тянулся к музыке и сам выучился играть на подаренной ему детской скрипке, но опекун решил, что музыка – ремесло ненадежное, и отдал Иоганна на учебу к переплетчику. Иоганн прошел полный курс обучения и в 1822 году был официально аттестован как мастер переплетного дела. Но стал он другим мастером – мастером игры на скрипке, ибо мир музыки для него оказался сильнее мира книг и переплетов.

Встреча 15-летнего Иоганна Штрауса с Йозефом Лайнером определила его судьбу. Штраус сначала выступал в оркестре Ланнера как скрипач, затем как дирижер и, наконец, как композитор, сочинитель вальсов. «Штраус, придумай что-нибудь», – частенько говорил Ланнер, и Штраус сочинял очередной вальс. Хотя в дальнейшем музыканты расстались (об этом мы уже говорили), но в памяти венцев они пребывают вместе, неразлучной парой: два друга, два творца венских вальсов. В курортном городке Баден под Веной, в парке, они запечатлены навеки вместе: скульптурный Ланнер и скульптурный Штраус.

В той же, минувшей, жизни друзья разошлись и выступали порознь. Летом 1833 года в Вене побывал Михаил Глинка и сделал в дневнике такую запись: «Часто и с удовольствием слушал оркестры Ланнера и Штрауса».

А тем временем Штраус берет вершину за вершиной. С успехом гастролирует в Берлине, Кёльне, Брюсселе и Париже. К его ногам бросают букеты фиалок Керубини, Обер, Лист, Мейербер, Берлиоз и Бальзак. Иоганн Штраус – герой дня.

Невольно возникает вопрос: а как складывалась семейная жизнь героя? В 1825 году молодой еще Штраус

(ему 21 год) влюбился в Анну Штрейм – дочь владельца ресторана «У огненного петуха», высокую брюнетку с красивыми карими глазами. Она – страстная любительница танцев, да и сам Иоганн пришелся ей по вкусу. Взаимное притяжение и скоропалительная свадьба (Анна оказалась беременной). 25 октября все того же 1825 года в небольшом доме старой Вены (Санкт-Ульрих, 76) появился их первенец Иоганн Батист Штраус, Штраус-сын. Потом родились еще четверо детей.

Все поначалу развивалось и шло прекрасно, но слава – штука коварная: не каждый выдерживает испытание ею. Не выдержал и Штраус-отец. Стал заносчивым, научился сорить деньгами, а в довершение ко всему увлекся молоденькой модисткой Эмилией Трамп– буш и ушел из семьи. Появились дети во втором браке, и не два-три, а шестеро. Ветреный отец вынужден был работать как каторжный (выступал на больших балах, писал вальсы).

Естественно, здоровье его пошатнулось. А тут, как на грех, революция в Вене. Не разобравшись в ситуации, Штраус-отец написал и посвятил марш душителю революции маршалу Радецкому (марш сам по себе чудесный, если оторваться от политических симпатий и антипатий), и венская прогрессивно настроенная публика сразу отвернулась от прежде любимого маэстро, тем более что по другую сторону баррикад находился Штраус-сын, новый любимец венцев. Затем последовала еще одна неудачная музыкальная акция: посвящение очередного опуса другому душителю восстания, Елачичу. Все это вызвало целую лавину ненависти к Штраусу– старшему. Композитор, привыкший к всеобщему поклонению и обожанию, растерялся. На одном из концертов он сломал в гневе смычок. Все кончилось тяжелой лихорадкой, а доконала его скарлатина.

25 сентября 1849 года, в возрасте 45 лет, Иоганн Штраус-отец скончался. Умер в одиночестве, в большой и пустой квартире: вторая жена, как только он заболел, покинула его, увезя с собой не только детей, но и мебель.

Похороны Штрауса были грандиозны. Смерть зачер-

кнула ошибки последних лет его жизни. Через весь город на кладбище его провожало 30 тысяч человек. Такой траурной процессии Вена не видела со дня смерти Бетховена. Бок о бок шли приверженцы монархии – друзья отца и революционно настроенная молодежь – друзья сына. Всех примирила общая печаль. За гробом шла первая жена Анна с детьми и старый скрипач Франц Амон. На черной подушке он бережно нес скрипку покойного с оборванными струнами. Штра– уса-отца похоронили на кладбище в Деблинге, рядом с могилой Йозефа Ланнера. Все это происходило под звуки «Реквиема» Моцарта. Оркестром дирижировал Штраус-сын.

Поэт Эдуард фон Бауэрнфельд писал в некрологе: «Радость, чистое веселье, пенье, музыку и танцы – ныне предаем земле, правим тризну старой Вене». Казалось, что время вальсов ушло безвозвратно. Но вальс никак не хотел уходить с исторической сцены.

Иоганн Штраус-сын

Штраус-сын (домашнее имя Шани) тяжело переживал уход отца из семьи, хотя тот и был суров с ним: несмотря на музыкальное призвание сына, заставил его учиться коммерции. Но мальчик упрямо тяготел к музыке и замирал от восхищения, когда присутствовал при домашних репетициях отца. А тот даже не подозревал, что его Шани уже в 6 лет наигрывал собственные «танцы», а в 12 лет вместо изучения премудростей кредита совершенствовался в игре на скрипке. Штраус– отец категорически не хотел, чтобы его сын занимался музыкой. «Но почему? – спрашивали его друзья. – Мальчик просто рожден для музыки!» На это следовал неизменный ответ: «Нет и нет! Я хочу, чтобы у Иоганна была спокойная профессия. Оглянитесь вокруг! Разве музыканты бывают счастливы? Шуберт умер в 31 год, Моцарт – в 35 лет, Вебер – в 40».

Когда отец покинул семью, Иоганну Штраусу-сыну шел 18-й год, он был старшим в семье, и на его плечи легла забота о младших братьях и сестре. Счетовода из

него не вышло (он никогда не мог освоить дебет-кре– дит даже в своем семейном бюджете), а вот скрипач и капельмейстер (то бишь дирижер) из него получился превосходный. Будучи еще несовершеннолетним, он подал в венский магистрат заявку о своем намерении стать дирижером. Отец был против, но «думцы» из магистрата пошли юноше навстречу.

15 октября 1844 года Штраус-сын в качестве «капельмейстера и композитора» дебютировал в знаменитом казино Фердинанда Доммайера в предместье Вены – в Гринциге. Афиши обещали, что, «помимо различных увертюр и оперных фрагментов», Штраус-сын «исполнит и свои собственные произведения. При этом Иоганн Штраус (сын) рассчитывает на доброжелательность и покровительство уважаемой публики».

Вена была взбудоражена. Какая интрига!.. При живом популярном отце выступает его сын, совсем неизвестное молодое дарование. Неужели у «короля вальсов» появился сын-принц?.. Толпа рванула в зал. Как отмечали газеты, «столик найти было труднее, чем место на заседании палаты лордов».

Бледный, взволнованный, в строгом черном костюме, Штраус-сын появился на эстраде. Сначала он нервничал, но быстро собрался и продемонстрировал публике все то, что умел и чему научился. Зал был покорен и завоеван. Заключительный «Аллегорический вальс» повторяли… 19 раз! Перед тем как распрощаться со слушателями, Штраус-сын исполнил сверх программы один из любимейших вальсов отца – «Лорелею». Такое великодушие не осталось незамеченным: зал рукоплескал юному гению. Так в конце октября 1844 года в Вене появилось два замечательных Штрауса: отец и сын.

Долгое время личные отношения между сыном и отцом оставались более чем прохладными, несмотря на все попытки общих друзей их примирить (может быть, старшего Штрауса задела конкуренция сына?..). Только после того, как в день его рождения рано утром под окнами появился Иоганн-младший с десятью музыкантами и исполнил одно из лучших творений отца -

«Дунайские песни», тот, растроганный, спустился вниз и, ни слова не говоря, протянул сыну руку.

После смерти отца младший Штраус издал полное собрание его вальсов. 152 вальса! Популяризируя творчество отца, Штраус-сын продолжал сочинять и сам. Вальс давно стал властелином Вены и практически вытеснил чопорный и меланхолический менуэт. Вальс танцевали все: он был демократичен, доступен и приятен. Сам сочинитель был олицетворением этого танца. Темпераментный, пылкий, он словно сливался с музыкой. Работал и творил как одержимый: дома, в ресторане, в театре. Если не было под рукой бумаги, то в ход шли манжеты, скатерти, книги, ресторанное меню и даже собственная ночная рубашка. Если возникала в его душе мелодия, он тут же ловил ее нотными значками. Точно так же творили Моцарт и Шуберт.

В течение нескольких лет Штраус-сын работал по своеобразному расписанию. По понедельникам играл у Доммайера, где собирался цвет венской буржуазии; во вторник – Фольксгартен (Народный сад), куда хаживали аристократы и крупные землевладельцы; в среду и пятницу – рестораны «Зеленая птица» и «Голубая бутыль», куда приходили биржевики и иностранные коммерсанты; в субботу его ждали мелкие буржуа и рантье; в воскресенье он выступал у Унгера, где танцевала рабочая и студенческая молодежь. То есть полный охват венского общества. Для всех Штраус был понятен и любим.

Но силы Иоганна были не беспредельны, и на подмогу пришли его младшие братья: Йозеф (1827-1870) и Эдуард (1837-1916). Оба были так же талантливы и насквозь пропитаны атмосферой венского вальса, а поэтому легко вписались в штраусовский стиль. Йозеф и Эдуард быстро преуспели в популярности. Не случайно, когда Иоганна представляли незнакомым дамам, он шутя рекомендовал себя всего лишь «братом красавца Эдуарда Штрауса». Если раньше кумиром Вены был Штраус-отец, то теперь коллективным кумиром стала вся семья – три брата. Это дало возможность прессе слегка подтрунивать над семьей, называя ее «Фирма Штраус. Торговцы музыкой оптом и в розницу».

И все же Иоганн Штраус как композитор и как дирижер был значительно выше, одареннее своих братьев. Именно он симфонизировал вальс, придал ему новое мелодическое дыхание.

Штраус в России

На лето 1856 года Иоганну Штраусу-сыну предложили выгодный ангажемент от дирекции Царскосельской железной дороги. Он согласился и в течение 10 лет ежегодно приезжал в Россию, выступая в Петербурге и Павловске. Павловский музыкальный вокзал (вокзал не в современном значении слова), открытый 22 мая 1838 года, со временем стал одной из самых популярных музыкальных сцен, на которой выступали многие европейские знаменитости. 6 мая 1856 года состоялся дебют «Ивана Страуса, “короля вальса”», как представили его петербургские газеты.

И вот Штраус на сцене. Статный, красивый, эффектный, артистичный, он легко переходил от игры на скрипке к дирижированию смычком, элегантно пританцовывая в такт музыке. Его программа состояла в основном из вальсов и полек. Особенный успех выпал на вальс «Бал юристов» – «Jurister Walzer». Его пришлось повторить трижды.

Выдающийся музыкальный критик и композитор Александр Серов писал: «Мне еще почти не случалось слышать вальсов, настоящих вальсов… созданных в типической земле вальса, Вене, «так» исполненных, как под управлением Штрауса, родного сына знаменитейшего из вальсотворцев… У нас бывали очень и очень хорошие дирижеры садовых оркестров и бальной музыки. У нас есть даже «свои» капельмейстеры и композиторы танцев (братья Лядовы), которые по своему делу очень даровитые и отличные мастера. Но… в этой области особенно важны оттенки тончайшие, неуловимые, что-то особенное… В дирижерстве Штрауса и в сочинениях его эти «особенные» оттенки очень заметны для всех, кто знает толк в танцевальной музыке».

Критики восторгались. Публика ликовала. Дамы, ес-

ли пользоваться языком Игоря Северянина, экстазирова– ли. Наши северные дамы бывают весьма чувствительны и весьма падки на любые заморские диковины. А тут 30– летний музыкант с почти гвардейскими усами, со скрипкой в руках – и та-а-кие звуки, что сердце замирает, а потом начинает биться часто-часто, как пойманная птичка. Неудивительно, что после каждого выступления Иоганна Штрауса его поджидала на выходе толпа дам. Щебечущая и томно вздыхающая.

И вот тут, в Павловске, Штраус повстречал одну из своих поклонниц, с которой у него завязался необычный роман, в духе самого что ни на есть европейского романтизма. Но прежде чем рассказать о нем, вернемся назад, в Вену.

Штраус и женщины

Темпераментный и порывистый Шани не чурался женщин, однако долго не женился – все выбирал, выбирал. Утверждают, что невест было не меньше четырнадцати, но ни на одной из них он так и не остановился окончательно. К тому же мешала работа. Музыка была превыше женщин. Иоганн инстинктивно чувствовал, что как только он свяжет свою жизнь с постоянной подругой, то сразу будет отвлечен от творчества. А пока буйно фонтанировала его фантазия, он не торопился менять свой семейный статус. Так, легкие увлечения, небольшие интрижки, одна-две ночи любви, но не больше. Однако и этого было достаточно, чтобы стяжать славу светского льва и покорителя женских сердец.

В Россию он приехал зрелым человеком и внутренне готовым на серьезные отношения с женщиной. Вот тут на его пути и возникла Ольга Смирнитская. Не просто молодая и красивая женщина (выразительные черные глаза, пышные шелковистые кудри), но женщина-идеал. Музыкантша, композитор (сама сочиняла романсы и недурно их исполняла), человек с тонким музыкальным вкусом и широкими взглядами на искусство.

Встреча Штрауса и Ольги произошла летом 1858 года, в третий приезд Иоганна в Россию. Сначала были

розы от поклонницы («мэтру Жану от незнакомки»), потом записка и наконец первое свидание. Ольга поразила Штрауса. Утонченная, изысканная и умная, она не была похожа на венских дам. Любила поэзию, и особенно стихи Лермонтова, которые читала и переводила Штраусу с чувством, с придыханием. Встречи Иоганна и Ольги проходили в Павловске, в огромном дворцовом парке, в уютных беседках и павильонах, вблизи фонтанов и скульптур, символизирующих вечную любовь и женственность.

Ольга так увлекла Штрауса, что он решил на ней жениться. Он-то решил, да забыл, что дело происходит не в Вене, а в Петербурге, в котором и не пахло никаким демократизмом. Она – дочь генерала Василия Смирнитского, человека светского и приближенного ко двору. А он – всего лишь какой-то музыкантишка, играющий вальсы для услады аристократической публики, к тому же с репутацией «Жана-обольстителя». Короче, ни о какой женитьбе не могло быть и речи. Мезальянс. Неравный брак. И забудьте навсегда, г-н Штраус, девушку Ольгу!..

Они расстались. Единственное, что удалось Штраусу, – это заполучить миниатюрный портрет Ольги кисти художника Ивана Макарова да услышать клятвенное заверение возлюбленной, что в следующий его приезд в Россию они обязательно поженятся. Конечно, тайно. И он увезет ее в Вену. Блажен, кто верует!..

Перед разлукой Ольга Смирнитская спела Штраусу свой любимый романс на слова Пушкина:

 
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись,
День веселья, верь, настанет!
 

Жизнь, конечно, обманула. Ольга не стала женой Штрауса. Трагически погиб ее 18-летний брат, и она не захотела своим родителям причинять еще одну боль. Надежды нет, а стало быть, разрыв окончательный. Павловский роман сошел на нет. В душе у Штрауса осталась горечь, которую он излил в очаровательной польке-мазурке «Проказница». Хотя какая проказница? Разве что имелась в виду не Ольга, а судьба.

Была еще она встреча, спустя несколько лет. Совсем инкогнито. Дама в маске. Из-за нее Штраус сорвал свой концерт. Но встреча эта ни к чему не привела: фарфоровая чашка была разбита навсегда.

Однако оставаться дальше холостяком Иоганн Штраус-сын не мог, и он принимает неожиданное для многих решение: 27 августа 1862 года тайно женится на Генриетте Трефц. Почему тайно? И что это за новая драматическая история? На то были свои причины: невеста на 7 лет старше Штрауса и, кроме того, до бракосочетания с ним в соборе Св. Стефана успела родить семерых детей.

Как бы там ни было, Генриетта покорила Штрауса не только своей необыкновенной женской привлекательностью, но и тем, что была умна (как Ольга?) и искушена в делах практических, а Штраусу – и это он понимал четко – была нужна не только жена, но и знающая помощница.

Генриетта Хапулецки родилась в Праге, в семье ювелира; под именем Етти Трефц дебютировала в придворной опере, затем стала примадонной в театре «Ан дер Вин». В качестве камерной певицы ездила с выступлениями по Европе и сколотила себе состояние. Была любвеобильна. Не задумываясь о последствиях, вступала в любовные связи, и дети появлялись как цветы любви. В дальнейшем их усыновили знаменитый архитектор Гальвани и банкир Мориц Тедеско, с которым она жила вместе с 1843 года. Мальчики носили фамилию Хапулецки.

Встреча 44-летней Етги Трефц со Штраусом перевернула ее жизнь. Она решила посвятить всю себя талантливому музыканту (пора метаний прошла, и она сделала свой выбор, впрочем, как и Штраус). Етти порвала все свои старые связи, оставила детей и занялась целиком мужем. Как опытный ювелир, она решила окончательно огранить этот алмаз, недаром однажды бросила примечательную фразу: «Без меня Жан был бы всего лишь Эдуардом Штраусом».

Во имя поставленной цели Етги стала для* Штрауса всем: возлюбленной, женой, секретарем, музой, сиделкой, переписчицей его партитур и т. д. Она умела дать

верный совет, оградить Штрауса от бытовых забот, познакомить его с нужным человеком в высшем обще– ствесловом, стала незаменимой во всех делах. Етги добилась того, что со временем Штраус был освобожден от «пиликанья вальсов» (этим занимались братья Иоганна) и сосредоточился исключительно на композиторской деятельности.

Супруги купили особняк близ Шенбруннского парка и зажили почти что счастливо. «Почти что» – такова жизнь, не допускающая никакого полного счастья и всегда добавляющая ложку дегтя в бочку с медом.

Один немецкий журналист оставил любопытное описание того, как Штраус работал в период своей жизни с Етги:

«Жан Штраус – нервный артист. Больше всего он любит покой и находит его на своей вилле в Гринциге. В своем доме он не столько господин, сколько бог. Надо видеть, с каким радушием он принимает тех немногих друзей, с которыми ежедневно играет в вист. Помимо музыки, эта игра – его единственная страсть. Но когда Штраус работает, друзья удаляются так же бесшумно, как появляются. Штраус работает лихорадочно: сочиняет с таким же нервным напряжением, с каким дирижирует оркестром. Его рабочий кабинет – повсюду. В бархатной куртке, в сапогах с отворотами, с взъерошенными волосами, он бродит по своим апартаментам. Если ему ничего не приходит в голову в гостиной, он сгребает свои бумаги и отправляется в спальню или в будуар жены, и не один его вальс, начатый в кабинете, был закончен на кухне.

Мадам Штраус, знающая привычки нервного музыканта, заботится о том, чтобы в каждой комнате был стол с письменными принадлежностями, чтобы ее бог Штраус везде чувствовал себя уютно. Скажут, что все это показное – театральная манера сочинителя вальсов. Но что поделаешь? Штраус – с головы до ног артист, он один из тех увлеченных артистов, которые вкладывают в самое малое дело кровь сердца, всю душу. Сочиняет ли Штраус оперетту или польку, он приходит в состояние необыкновенного волнения. После 2-3 часов такой работы он изнурен, как грузчик…»

От вальсов к оперетте

Наступает период полного расцвета гения Иоганна Штрауса-сына. Он создает такие бессмертные произведения, как вальсы «Голубой Дунай», «Жизнь артиста», «Сказки Венского леса», «Новая Вена». Все эти творения, с одной стороны, проникнуты возвышенным настроением, а с другой стороны, вполне просты и сердечны. Вальсы Штрауса становятся популярными по всей Европе, звучат в Америке и Австралии, проникают даже за Великую Китайскую стену.

 
Я познал твои страданья,
твою юность, красоту
И – источник упованья –
верность, сердца чистоту
на Дунае,
на прекрасном голубом Дунае.
 

Благодаря Штраусу голубой Дунай стал знакомой и близкой рекой для всех, кто любит музыку.

Лично меня вальсы трогали всегда, но только после посещения Австрии обрели для меня как бы живую плоть. Это не абстрактная красота, а живая. Взять, к примеру, «Сказки Венского леса». Это именно Венский лес, а не какой-нибудь подмосковный с его тоскою и нежной печалью. Штраус – певец именно Венского леса. Удивительно светлого, прозрачного. Все деревья (в основном бук) в нем стройны и изящны, как на подбор. Солнечный свет легко пронизывает ажурную крону. Всюду разлит чарующий аромат. Журчат ручейки. Вольно льются птичьи трели. Природа словно радуется своему бытию и возможности доставить радость человеку. Входя в Венский лес, невольно начинаешь насвистывать что-то переливчатое и веселое. Так, очевидно, и родился вальс Штрауса «Сказки Венского леса». Штраус вообще композитор светлый, оптимистический. Каждая его нота, мелодия пронизаны беспечной веселостью и, конечно, надеждой. Его музыка успокаивает и даже немного баюкает, нашептывая: «Все будет хорошо, все будет отлично, прочь, думы и печали!..»

Следующая ступень в творчестве Штрауса – оперет

та, недаром его прозвали дважды венценосным Штраусом: королем вальсов и князем оперетты.

Слово «оперетта» появилось в Вене в середине XVIII века и обозначало название небольших комедий с музыкой и танцами, носящих чаще всего пародийный характер. До Штрауса в этом жанре с большим успехом работали Жак Оффенбах, а также современники Штрауса – Франц фон Зуппе и Карл Миллёкер.