Текст книги "Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий"

Автор книги: Юрий Безелянский

Юрий Безелянский
Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

ОАО Издательство «РАДУГА» МОСКВА 1999

М.: ОАО Издательство «Радуга», 1999. – 368 с.

ISBN 5-05-004811-7

Редактор Л. Петрова

Художник А. Никулин

Художественный редактор Г. Иващенко

Технический редактор Е. Макарова

Корректоры С. Воинова, В. Пестова

ISBN 5-05-004811-7

Екатерина Дашкова

Адам Мицкевич

Иван Тургенев

Алексей К. Толстой

Нина Петровская

Владимир Набоков

Александр Галич

Венедикт Ерофеев

Мэрилин Монро

Ив Монтан

Симона Синьоре

Москва

Амстердам

Вена

Париж

Сент-Женевьев-де-Буа

Граф Лракула

Джек Потрошитель

Селена

Книга представляет собой своеобразный литературный коктейль, от литературных портретов (Адам Мицкевич, Иван Тургенев, Владимир Набоков, Александр Галич, Венедикт Ерофеев и др.) до интригующих историй о жизни Екатерины Дашковой и любовного треугольника Мэрилин Монро – Ив Монтан – Симона Синьоре. Любители путешествий смогут вместе с автором заглянуть в парижские кафе, прокатиться по каналам Амстердама и узнать о «знаменитых любовниках» Италии. А на десерт Вас ждет поэтическое и почти детективное исследование о Луне, о том, как воспевали в веках поэты «рыжеволосую красавицу» и как она в свою очередь воздействует на людей. Любовь и лунатизм. Страсти по Луне…

Автор представляет, объясняет и даже дает советы

Конец XX века. Трудно спорить с Борисом Пастернаком, который утверждал:

 
Напрасно в годы хаоса
искать конца благого…
 

И все же надо жить, а не выживать, не отчаиваться. И жить достойно, без паники, без криков, «без визгов: «Ах, как все плохо кругом… как ужасно…» Возможно, что это так. Но жизнь следует строить вопреки обстоятельствам, и не надо при том считать Россию Абсурдистаном. Россия – страна замечательной культуры, родина прекрасных поэтов и писателей, где можно, как сказал Олег Хлебников:

 
…трогать Бунина листы,
неподвластные морозу,
Пастернака туберозу,
Манделынтамовы цветы…
 

Русская литература – это наше национальное достояние, которым можно и нужно гордиться. Но, если говорить честно, вкусы за последние буквально годы заметно изменились (как следствие социальных условий жизни), соответственно сегодня выпускаются иные книги, вне культурной традиции – все больше про насилие, убийство, зло… Лично я не читаю подобных книг и, естественно, не пишу их. Я поклонник истории и культурологии. Данная книга – из этой серии. В ней представлены литературные портреты и мир путешествий, мозаика исторических фактов и событий, рассуждения о любви и женщинах, и, наконец, на ваш суд вынесена мини-энциклопедия о Луне, сделанная на основе цитат из русской поэзии, что, надеюсь, заинтересует самых разных по своим литературным пристрастиям читателей (кто не вздыхал в молодости при Луне?).

Есть расхожее выражение: в одном флаконе. Так вот, в одном флаконе собраны Луна и Адам Мицкевич, граф Дракула и Иоганны Штраусы (отец и сын), любовный треугольник Мэрилин Монро – Ив Монтан – Симона Синьоре и история гостиницы «Метрополь»… Разнообразные ароматы истории «в одном флаконе».

Все главы книги короткие и динамичные, в духе времени. Максимально информативные и написанные с расчетом на скорое и увлекательное чтение. Увы, сейчас читают именно так: урывками и в темпе. Время тягучих многостраничных романов Диккенса безвозвратно ушло. Можно сожалеть об этом, но что поделаешь…

 
Нету времени присесть, поговорить,
покалякать, покумекать, покурить.
Нету времени друг друга пожалеть,
от несчастья от чужого ошалеть.
Даже выслушать друг друга – на бегу –
нету времени –
Приедешь? –
He могу!
 

Так характеризовал наше время поэт Юрий Левитан– ский. Все так, конечно. Ho прервите однажды свой бег. Забудьте на короткий момент собственные тревоги и заботы. Откройте книгу. Hy хотя бы эту – «Страсти по Луне». Думаю, вам обеспечен некий отдых и расслабление. И пища для любознательных тоже.

Среди абсурда и хаоса постарайтесь увидеть маленькие радости бытия. Последуйте четвертому правилу Дейла Карнеги: «Считайте благодати, а не свои несчастья». И неважно где – в Москве, Париже, Кологриве или в Te– тюшах.

И Бог вам в помощь.

Литературные зарисовки

 
Есть имена, как солнце! Имена –
Как музыка! Как яблоня в расцвете!
 

Игорь Северянин

Великое и ничтожное (Екатерина Дашкова)

Есть такая игра: подбирать определения на одну букву. Например, к определенному, конкретному человеку. В рамках этой игры я подобрал лингвистический ряд под свою героиню – Екатерину Дашкову. Это – двойная звезда, дама, директор, динамо-машина, девятый вал, добро и зло, драма, депрессия… На букву «д» начинается и фамилия нашей героини.

Итак, Дашкова. Екатерина Дашкова. Она и Екатерина II – своего рода двойная звезда. Есть такое понятие в астрономии: звезды, вращающиеся вокруг общего центра притяжения. Они и вращались вокруг никчемного российского императора Петра III. Дашкова и Екатерина объединились вместе в заговоре против незадачливого монарха и свергли его. В первый же день восшествия на всероссийский престол новая императрица, сняв с себя орден Св. Екатерины, сама возложила его на Екатерину Дашкову. Затем ей был пожалован почетный титул статс-дамы. Так и вошли они в российскую историю – как две Екатерины: одна как Великая, вторая как Малая. Ho обе внесли свой вклад в строительство России.

В марте 1993 года пресса торжественно отмечала 250-летие со дня рождения Екатерины Дашковой. Писали охотно и иконописно. Еще бы: директор Петербургской Академии наук и первый президент Российской Академии наук. Действительно, Екатерина Романовна Дашкова многое сделала для отечественного просвещения, и особенно для русского языка (в частности, успешно боролась с франкоманией, охватившей тогда общество). Издавала журналы «Собеседник любителей российского слова» и «Новые ежемесячные сочинения». Сама писала стихи и статьи, подписываясь характерным псевдонимом «Россиянка». В одной из публикаций Дашкова отмечала: «Российский язык красотой, изобилием, важностью и разнообразием мер в стихотворстве, каких нет в других, превосходит многие европейские языки, а потому и сожалительно, что россияне, пренебрегая столь сильный и выразительный язык, ревностно домогаются говорить или писать несовершенно, языком весьма низким для твердости нашего духа и обильных чувствований сердца…»

«Обильные чувствования сердца». Как емко и вкусно сказано – учитесь, господа думцы и российские предприниматели!..

Дашкова причастна к составлению первого толкового словаря русского языка, который весьма высоко оценил Пушкин. При Академии княгиня открыла общедоступные курсы по основным отраслям наук, где могли учиться бедные, но способные дети. Она же организовала в России первые публичные чтения.

Короче говоря, это была удивительная женщина. Никаких дамских слабостей (кстати, никогда не пользовалась ни румянами, ни белилами и вообще тяготела к мужским строгим нарядам), настоящая динамо-ма– шина по мощности своей деятельности, девятый вал – по объему и размаху работы.

Современники писали о ней: «Она все умеет делать – помогает каменщикам возводить стены, собственными руками прокладывает дороги, кормит коров; сочиняет музыку, поет и играет на музыкальных инструментах, пишет статьи, лущит зерно, в своем театре исправляет ошибки актеров; она доктор, аптекарь, ветеринар, плотник, судья, адвокат – одним словом, княгиня ежечасно совершает несовместимое… Она была бы на своем месте во главе государства или занимая пост генералиссимуса или министра сельского хозяйства…»

Ну как, впечатляет? Сравните, кстати, Екатерину Дашкову с нашими женщинами-лидерами второй половины XX века, с сегодняшними женщинами-полити– ками. Как им всем далеко до многогранной княгини Дашковой из XVIII века!

Откуда она взялась? Екатерина Дашкова – дочь канцлера графа Воронцова. «Я имела несчастье потерять мать на втором году жизни», – писала она в своих мемуарах. Ее воспитанием занимался дядя. Она получила все, что тогда давали дворянским детям: знание четырех иностранных языков, умение рисовать, петь и танцевать, щеголять изысканными манерами. Ну а дальше – человек сам себе зодчий. Если, конечно, не вмешается судьба.

В 15 лет Екатерина Воронцова вышла замуж за вице-полковника лейб-кирасирского полка князя Михаила Дашкова и из графини Воронцовой превратилась в княгиню Дашкову. Родила в замужестве троих детей, одного потеряла сразу. В 20 лет осталась вдовой, имея на руках сына Павла и дочь Анастасию. Старт не из лучших, согласитесь. Ho княгиня Дашкова не пала духом и уединилась на пять лет в калужском имении Троицкое. Воспитывала детей, попутно привела в порядок запущенное хозяйство. У Дашковой, кроме решительного характера, был дар финансиста: княгиня ввела строжайшую экономию, погасила огромные долги, оставшиеся от покойного мужа, снизила крестьянский оброк в имениях. Позднее Екатерина Дашкова вот так же, железной рукой, навела порядок в обеих академиях, одну из которых основала сама. Экономия и дисциплина, знание предмета и разум вели княгиню к успеху.

Ну а перед уединением в деревне был знаменитый июньский переворот 1762 года, в котором 19-летняя княгиня Екатерина Дашкова сыграла одну из ключевых ролей, подвигнув оробевших братьев Орловых на решительные действия.

Екатерина II на троне, Екатерина Дашкова – при ней. Ho амбиции Екатерины Малой не убывали, она и дальше собиралась творить большую политику, что и стало причиной того, что Екатерина Великая (точнее – будущая Екатерина Великая) отдалила наперсницу от себя (все тот же принцип: мавр сделал свое дело…). У Екатерины Дашковой был, по выражению Державина, «сумасшедший нрав», а еще – «каприсы и неумеренное поведение». А всего этого сильные мира сего не прощают никому, кроме себя.

В 1769 году, получив разрешение императрицы, Екатерина Дашкова уезжает в Европу. Там она собрала богатейшую коллекцию минералов, антикварных вещей, книг и картин. Встречалась с государственными мужами, поэтами и философами. Среди ее собеседников были Вольтер и Дидро, а Бенджамин Франклин рекомендовал ее в члены Филадельфийского философского общества. Все, с кем она общалась, отмечали ее проницательный и глубокий ум. Российская княгиня состояла членом различных академий: Стокгольмской, Берлинской – и многих ученых обществ.

Вернувшись из европейских странствий, Екатерина Дашкова получила пост директора Академии наук. Затем у нее возник замысел основать Российскую Академию, в ее необходимости она убеждает Екатерину II, и та милостиво говорит: «Составь мне, пожалуйста, программу…»

Программа была составлена (второй пункт гласил: «Императорская Российская Академия должна иметь предметом своим вычищение и обогащение российского языка, общее установление употребления слов онаго, свойственное оному витийство и стихотворение»), и Академия была основана. Более десяти лет Дашкова успешно управлялась с двумя академиями, но после кончины Екатерины II ее ждала не только немилость, но и ссылка. «Приказано отнять у Дашковой бумагу и чернила, поселиться в ее избе и строго следить за тем, чтобы она не вступала в сношения с внешним миром» – таким был наказ царскому чиновнику. И все это за прежние политические «грехи», приведшие к власти Екатерину II. Княгиня Дашкова была снята со всех должностей и сослана в захолустную деревеньку под Череповцом. Потом ей разрешили поселиться в своем имении Троицком, где она и провела последние годы жизни, по зиме имея возможность наведываться в Москву.

Вот так, с коня да в грязь. Нормальная российская судьба. He она первая, не она последняя. А тут еще жестокая семейная драма, которая вогнала Дашкову в глубокую депрессию. «От горя, граничащего с отчаянием, я заболела, судорога и рвота причинили мне разрыв пупка», – писала княгиня в изгнании.

Попробуем разобраться в истоках личных несчастий Екатерины Дашковой. Она умело управляла двумя академиями, но не смогла правильно воспитать собственных детей и установить правильные отношения с ними – любить, не подавляя и не унижая.

Гордыня и явные диктаторские замашки привели ее личную жизнь к краху.

Начнем с дочери Анастасии. He спросив согласия, Дашкова выдала ее за нелюбимого бригадира Щербинина. Тот был намного старше Анастасии, но являлся наследником большого имения. Брак этот принес много моральных мук дочери Дашковой, и она затаила на мать обиду, несмотря на разрыв брака в дальнейшем и смерть супруга.

Сын Павел, учитывая печальный опыт сестры, не пошел на поводу у матери и выбрал себе жену по любви – Анну Алферову, которая, по мнению Дашковой, «не отличалась ни красотой, ни умом, ни воспитанием». А когда княгиня узнала, что невеста к тому же беременна, она в диком расстройстве даже подумывала о самоубийстве.

Больше всего на свете Екатерина Дашкова боялась одиночества, но она его не избежала: Павел Дашков все же женился по своему усмотрению и зажил самостоятельной жизнью, дочь Анастасия наотрез отказалась делить кров с матерью. Для утешения княгини из Ирландии в Россию приехала Марта Вильмот, кузина приятельницы, с которой Дашкова подружилась в Европе.

Итак, в доме Дашковой поселилась молодая ирландка, которую нарекли Маврой Романовной. К ней, на удивление челяди и всех знакомых княгини, Дашкова проявила необыкновенную щедрость, тем более странную, что Екатерина Романовна по натуре своей была очень скупа. О ее скупости ходили легенды. Рассказывали, что она собирала старые эполеты, чтобы рассучивать их на золотые нити. Утверждали, что, когда у нее собирались гости, хозяйка выпрягала коней из экипажей и, пока гости развлекались, использовала лошадей на сельскохозяйственных работах. И вот неожиданный кульбит. Дашкова осыпала Марту-Мавру подарками и строила даже планы женитьбы на ней своего сына. Ho в этот матримониальный мотив был вплетен и другой, тщательно завуалированный.

Какой же? Свет на запутанную историю слегка проливает удивительное письмо Екатерины Дашковой, посланное кузине Марты – Марии Марлоу Вильмот (письмо написано по-французски), в котором княгиня вызывает ее на дуэль из-за Марты. Аргументация следующая: «Мисс Мария Вильмот любит Вильмот из Москвы, я также люблю ее от всего сердца, следовательно мы соперники, поэтому вызов – дело вполне естественное…»

Соперники по любви? Интересно. Далее Дашкова пишет в письме, что она, «будучи верным кавалером, никогда не уступит в своей привязанности».

Женщина в роли кавалера? И что означают туманные слова о том, что «мисс Мария Вильмот мучила свою двоюродную сестру своими изобретательными и прелестными проказами. Я делаю то же самое…»

Выходит, что экс-президент Российской Академии еще и Сафо по своим эротическим наклонностям?..

Дуэль, конечно, не состоялась, и ирландка отбыла на родину, увозя с собой несметные богатства, подаренные ей Екатериной Дашковой. Ситуация сложилась такая: сын Павел умер, дочь Анастасия была лишена права наследования, ближе всех оказалась Марта.

«Существование Дашковой было сломлено, – писал Александр Герцен. – Одно утешение осталось у нее – это ее дитя, ее подруга, ее ирландская дочь…» Но и та уехала, увозя с собой подарки: коллекцию драгоценных камней, коллекцию монет, бесчисленное количество золотых колец, жемчужных и коралловых браслетов, шубы, платья и т. п. А еще книги, в том числе все труды Вольтера и, что совсем уже плохо, мемуары Дашковой.

К собственным детям Екатерина Дашкова не была щедра и не питала «телячьих нежностей», а тут следовали одно за другим письма в Англию: «Прости, моя душа, мой друг, Машенька, тебя целует твоя Дашкова», «друг мой, душа души моей, прости», «матушка, будь здорова, любимая, а я тебя паче жизни своей люблю и до смерти любить буду»…

Марта Вильмот покинула Россию в декабре 1808 года, а спустя год с небольшим – 4 января 1810 года, немного не дожив до 67 лет, – скончалась княгиня Екатерина Дашкова. Скончалась, страдая и скорбя по «my darling child».

Вот и вся история о Екатерине Дашковой – типично российская история с античными страстями, в которой сплелись воедино добро и зло, нежность и черствость, благородство и тирания.

Случайная встреча – и вечная любовь (Алексей Константинович Толстой)

 
Сидел я под кленом и думал,
И думал о прежних годах.
 

А. К. Толстой

Кто не знает романса Чайковского «Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты…»!

Случайно – вот ключевое слово. Живут двое вдалеке друг от друга. Живут разной жизнью. И вот их соединяет случай. Как писал Анатоль Франс: «Случай – вообще Бог». Вот такой случайной встречей на петербургском балу было знакомство графа Алексея Константиновича Толстого с Софьей Андреевной Миллер (для того, чтобы не путать с другим Алексеем Толстым, обозначим время: январь 1851 года).

Он – знатный вельможа, видный чиновник, церемониймейстер императорского двора.

Она – рядовая дворянка. Жена ротмистра, не более того.

Он – статный, красивый, сильный мужчина, к тому же богатый и талантливый, известный поэт и писатель.

Она – не блещущая красотой, но блещущая умом женщина, поклонница и знаток литературы и музыки. Некрасива (чрезмерно высокий лоб, тяжелый волевой подбородок), но в ней есть что-то притягательное, манящее, сверкающее. Иногда это «нечто» определяют словом «шарм».

Любопытно, что на том балу с г-жой Миллер познакомился и другой наш классик – Иван Сергеевич Тургенев, но он при первой встрече не нашел в ней ничего привлекательного, более того, выразился совсем уж некомплиментарно: «Лицо чухонского солдата в юбке». Кстати, Софье Миллер приглянулся поначалу именно Тургенев, а не Алексей Толстой, они даже долго переписывались, и Иван Сергеевич признавался ей: «…из числа счастливых случаев, которые я десятками выпускал из своих рук, особенно мне памятен тот, который свел меня с Вами и которым я так дурно воспользовался. Мы так странно сошлись и разошлись, что едва ли имели какое-нибудь понятие друг о друге…»

Короче, Тургенев не оценил Софью Андреевну, а вот Алексей Константинович не только оценил встретившуюся ему жемчужину, но и сразу воспылал к ней чувством. Для него встреча на балу с незнакомкой в маске оказалась любовью с первого взгляда.

Уезжая с бала-маскарада, Алексей Константинович повторял про себя пришедшие вдруг на ум слова: «Средь шумного бала, случайно…» Так родилось это гениальное стихотворение:

 
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид;
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь –
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
 

В стихотворении есть сомнение – «кажется», но в жизни колебаний не было: Алексей Константинович Толстой полюбил сразу и навечно, точнее говоря, на весь срок жизни, отмеренный ему судьбой.

Почему люди любят друг друга? Из-за чего вспыхивает чувство? Что питает любовь? Вопросы эти не имеют ответов. Не случайно Алексей Константинович в одном из стихотворений, посвященных Софье Андреевне, писал:

 
Ты не спрашивай, не распытывай,
Умом-разумом не рассказывай:
Как люблю тебя, почему люблю…
 

Люблю – и все! Любовь – это всегда неразгаданная тайна.

Алексей Толстой и Софья Миллер встретились в январе 1851 года (ему было 33 года, ей чуть меньше), но повенчались лишь 12 лет спустя – в 1863 году. Почему? Чтобы ответить на это, нужно хотя бы вкратце рассказать историю жизни того и другого перед встречей. С чем к ней пришли Алексей Константинович и Софья Андреевна.

Полагается начинать с женщины, но мы сделаем исключение – начнем с мужчины, так как именно Алексей Константинович Толстой является гордостью русской литературы, а Софья Андреевна – всего лишь его спутница и муза, вдохновившая, правда, поэта на создание многих лирических стихотворений.

Итак, Алексей Константинович Толстой. Его рождение окутано легендой. Есть версия – ее разрабатывал Василий Розанов, – что Толстой родился от супружеских отношений брата и сестры. Воспитывал его не отец, а дядя Алексей Перовский. Естественно, ему помогали гувернеры и учителя. Стихи Толстой начал писать с 6 лет. В 8 лет мальчик был представлен своему ровеснику, будущему императору Александру II, с которым он остался в большой близости и дружбе на всю жизнь. Говоря современным языком, Алексей Константинович быстро сделал блистательную карьеру, но неожиданно для всех сам ее и оборвал. Об отказе быть высшим правительственным чиновником Толстой написал в письме императору и сослался при этом на провидение, что оно – «мое литературное дарование, и всякий иной путь для меня невозможен… Служба и искусство несовместимы. Одно вредит другому… Что касается вас, Государь, которого я никогда не перестану любить и уважать, то у меня есть средство служить вашей особе: это средство – говорить во что бы то ни стало правду; вот единственная должность, которая мне подходит и, к счастью, не требует мундира…».

Да, Алексей Константинович Толстой был удивительный человек: правдолюбец и романтик в одном лице. «Когда… кругом и мор, и голод, – Вы в самую ту пору о местах тягаетесь? Опомнитесь, бояре!» – писал Толстой в одном из своих обращений. Смело, не правда ли? – так бросить в лицо обвинение своему сословию, элите, в которую он входил сам. Очень красноречива самохарактеристика Толстого:

 
Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!
Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
 

Читаешь эти строки и видишь перед собой добродушного великана, силача. Он и впрямь обладал огромной физической силой: заламывал на охоте медведя, метал двухпудовую гирю, гнул подковы и т. д. Но этот силач был абсолютно бессилен перед собственной матерью. Властная Анна Алексеевна Толстая с детства «задавила» мальчика и продолжала держать его под своим материнским прессом и во взрослом состоянии. Она постоянно наставляла, советовала, требовала. Ревниво относилась к его увлечениям женщинами. Расстроила его отношения с княгиней Еленой Мещерской, когда увидела, что чувства сына крепнут с каждым днем. Не могла допустить, чтобы он женился и оставил ее одну. Нет, это катастрофа! И она придумывала всякие болезни, лечилась за границей и настаивала на том, чтобы сын был рядом. Все это, конечно, не могло не отразиться пагубно на характере Алексея Константиновича: страдал он несамостоятельностью (критик Юлий Айхенвальд отмечал у Толстого «отсутствие душевного синтеза, внутреннюю нецельность»).

Когда мать Толстого узнала о появлении в жизни ее сына женщины, которой он безумно увлекся, она вознегодовала и сделала все, чтобы не допустить брака. Алексей Константинович и Софья Андреевна смогли повенчаться лишь после ее смерти.

Но были препятствия и со стороны Софьи Андреевны Миллер. Собственно, ее девичья фамилия другая – Бахметьева, Однако расскажем все по порядку.

Будущая жена Алексея Константиновича Толстого происходила из старинного рода Бахметьевых, восходящего к XV веку. Отец ее, Андрей Николаевич Бахметьев, – военный, в чине прапорщика он вышел в отставку и поселился в своем имении под Пензой. Женился на дочери соседского помещика, которая родила ему трех сыновей и двух дочерей. Младшая Софья была общей любимицей в семье. Росла бедовой девчонкой-со– рванцом, носившейся наравне с мальчишками в округе. Далее – Екатерининский институт благородных девиц в Петербурге. Софья уже девушка, на выданье, ее опекает любимый брат Юрий, гвардейский офицер. Он знакомит сестру со своими друзьями, среда которых выделяются двое: конногвардеец Лев Миллер и прапорщик князь Григорий Вяземский.

Перед молодой женщиной стоит выбор, кому отдать предпочтение: велеречивому, правда лишь на бумаге, Миллеру или пылкому Вяземскому? Конечно, второму, он – князь, а кому из тогдашних девушек не хотелось стать княгиней?

Как выглядела претендентка на княжеский титул? По воспоминаниям современницы Хвощинской, Софья «была некрасива, но сложена превосходно, и все движения ее были до такой степени мягки, женственны, а голос ее был так симпатичен и музыкален…».

Неудивительно, что князь Григорий Вяземский не устоял: 8 мая 1843 года он попросил у нее руки. Софья мгновенно согласилась и с нетерпением стала ждать согласия со стороны родителей князя – хотя она и была дворянкой, но стояла на иерархической сословной лестнице несколькими ступенями ниже, да и приданое за ней тянулось весьма крохотное. Короче, явный мезальянс. Получив от Григория Вяземского письмо с извещением о его помолвке, родители, жившие в Москве, встревожились и настоятельно посоветовали влюбленному сыну поостыть и не решать свою судьбу «слишком поспешно и неосмотрительно».

Эту не совсем радостную новость Вяземский довел до родительницы Софьи Бахметьевой. Вдова (муж давно умер) не захотела смириться с потерей такой выгодной для дочери партии и бросилась уговаривать родителей жениха. Те заупрямились окончательно. Тогда Бахметьева-мать стала убеждать Григория Вяземского решиться на брак без согласия родителей. Однако на это Григорий Вяземский не пошел: слишком любил своих «стариков» и не хотел их огорчать. Что делать? Бахметьева-дочь, то есть Софья, решается на рискованный способ давления на князя: возвращает ему подаренное ей кольцо и грозится уйти в монастырь. Молодой князь заколебался.

Дело осложнилось тем, что Вяземскому в Москве подыскали более достойную невесту из своего круга – Полину Толстую. Софья Бахметьева поняла, что князь от нее уплывает, и окончательно решила сыграть ва-банк: разжалобить его мать. Она едет к непреклонной старухе и бросается ей в ноги. Безрезультатно. Борьба за князя проиграна? И тут появляется последний довод. У королей это пушки, а у женщин – беременность. Софья Бахметьева беременна от князя Григория Вяземского. Скандал, да какой! Мать Софьи пишет военному начальству князя слезное послание, рассчитывая заставить того жениться на дочери. Шеф жандармерии граф Орлов, которому попало письмо, выносит решение: князь Вяземский «не обязан жениться на девице Бахметьевой».

Не будем описывать дальнейшие драматические перипетии этого светского скандала, скажем лишь, что он закончился роковой дуэлью. Брат Софьи Юрий Бахметьев вызвал на поединок князя Григория Вяземского. Дуэль состоялась 15 мая 1845 года в пригороде Москвы, близ села Петровское-Разумовское. Результат был ужасный: разволновавшийся Юрий Бахметьев промахнулся, а хладнокровный Григорий Вяземский оказался точным. Бахметьев был убит наповал.

Можете себе представить состояние Софьи Бахметьевой? И брат убит, и свадьба не состоялась. В отчаянии она выходит замуж за старого знакомца Льва Миллера и становится г-жой Миллер. Но любви нет, муж противен, и они расходятся, не разводясь, однако, формально.

Будучи замужней женщиной и одновременно свободной от мужа, Софья Андреевна решила зализывать сердечные раны в обществе. Стала часто появляться в свете, демонстрируя свои замечательные литературные и музыкальные таланты. Она любила играть пьесы Перголези, Баха, Глюка, Шопена, Глинки. И не только играла, но и пела. Голос у нее был чарующий.

В январе 1851 года в Петербурге состоялся тот бал– маскарад, на котором она всецело покорила Алексея Константиновича Толстого. Граф сделал ей предложение, но повторилась та же история – воспротивилась его мать. Тем не менее встречи не прекращались, и Толстой все более терял голову: Софья Андреевна казалась ему женщиной необыкновенной. А последняя тем временем поддерживала самые дружеские отношения с писателем Дмитрием Григоровичем. Они даже вместе путешествовали по Европе. В дневнике Суворина есть такая запись: «Когда Григорович возвратился к Бахметьевым, то он застал госпожу Миллер лежащею, слабою. У ног ее сидел граф А. К. Толстой, страстно в нее влюбленный…» «Я не хотел мешать, – рассказал Григорович Суворину, – и мы расстались…»

Грянула Крымская война, и Толстой отправился на театр военных действий. В войсках свирепствовал тиф, и Алексей Константинович опасно заболел, оказался на грани смерти. Узнав об этом, к больному срочно приехала Софья Андреевна и буквально выходила его. Выздоровев, Толстой еще более привязался к ней.

Смерть матери устранила главное препятствие к их союзу, и Алексей Константинович обвенчался с Софьей Андреевной. Из Миллер она превратилась в Толстую. В графиню Толстую. Это был почти идеальный брак. Алексей Константинович нашел в Софье Андреевне новую «мамочку», но мамочку, которую можно было любить душой и телом. К тому же супруга его была энциклопедически образованным человеком, знала более десяти иностранных языков и даже санскрит. Легко цитировала Гёте, Шекспира, Ронсара и других западноевропейских классиков. У нее был отменный литературный вкус, которому полностью доверял Толстой. Если ей какое-то из его сочинений не нравилось, то Алексей Константинович прекращал над ним работу.

Софья Андреевна много читала, даже ночами напролет, и ложилась спать только под утро. Ночью любил работать и Толстой. Они встречались за чаем во втором часу дня, и Алексей Константинович обычно говорил: «Ну, Софочка, слушай и критикуй…» И читал ей вслух написанное за ночь.

Незадолго до брака Алексей Константинович Толстой писал Софье Андреевне: «Я еще ничего не сделал – меня никогда не поддерживали и всегда обескураживали, я очень ленив, это правда, но я чувствую, что я мог бы сделать что-то хорошее, – лишь бы мне быть уверенным, что я найду артистическое эхо, – и теперь я его нашел… это ты».

Алексей Толстой нашел не только эхо, но и музу, да еще очень любимую. Что касается творчества, то сделал он немало. Написал несколько исторических романов и трагедий, наиболее известные – «Князь Серебряный» и «Царь Федор Иоаннович». Часто выступал как сатирик, создал «Историю государства Российского от Гостомысла до Тимашева», был соавтором знаменитого Козьмы Пруткова (всех этих знаменитых мыслей и афоризмов: «Никто не обнимет необъятного», «Зри в корень», «Бди!» и т. д.). Написал множество лирических стихотворений. Тут и «Колокольчики мои, цветики степные..!», и «Край ты мой, родимый край!..», и «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад…», ставшие хрестоматийными.

За многим из написанного Толстым стоит Софья Андреевна. «Не могу лечь, не сказав тебе, что говорю тебе уже 20 лет, – что я не могу жить без тебя, что ты мое единственное сокровище на земле, и я плачу над этим письмом, как плакал 20 лет назад. Кровь застывает в сердце при одной мысли, что я могу тебя потерять…»