Текст книги "Луна - Солнце мертвых"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Карл меж тем подошел к Эрцебет и что-то тихо проговорил. В ответ ведьма лишь пожала плечами и раздраженно сморщила носик. Эх, все-таки эта стерва была дьявольски хороша, прости меня, господи! Но, разумеется, пока пребывала в, так сказать, нормальном, человечьем обличье.

Какое-то время управляющий молча смотрел на бледное, безжизненное лицо графа. Потом снова повернулся к Эрцебет:

– Кажется, пора.

Ведьма фыркнула:

– Тебе видней, решай сам. – И, бросив взгляд на большие настенные часы, добавила: – Действительно, уже половина одиннадцатого.

Карл нервно заходил по комнате.

– Но послушай, что это даст? И потом, у нас мало времени, а меня ждут, да и тебя, кстати, тоже. Мальчишка ведет послушников к Каменной Пустоши, а ты знаешь, что Хозяин не любит, когда его заставляют ждать.

Эрцебет звонко расхохоталась и вызывающе уперла руки в (ей-ей, соблазнительные!) бедра.

– Так собирайся! А мне и здесь хорошо.

Карл резко остановился.

– Что?! Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, только то, что сказала. Иди куда велено, а я останусь и сделаю все сама. – Она вытащила из кармана маленькую черную книжечку и бросила на стол.

Управляющий побелел.

– Ах, тварь!.. Да понимаешь ли ты, что говоришь?!

Эрцебет пожала плечами:

– Прекрасно понимаю. А вот ты, неужели ты хочешь, чтобы я рисковала собой? Ты, который сто раз утверждал, что не мог бы прожить без меня и дня!

Карл помрачнел.

– Но пойми, дорогая (нет, честное слово, это становилось уже просто забавным – семейная сцена оборотней)… Ну разве же ты не знаешь, что сегодня решается все? – хмуро проговорил он. – А если этому ублюдку удастся взять верх, тогда ведь не спасешься и ты.

Ведьма усмехнулась и, чиркнув спичкой, зачем-то зажгла огонь в камине.

– Благодарю за трогательную заботу, но это еще как сказать. Однако послушай, неужели же ты всерьез полагаешь, что этому деревенщине со своей дворнягой по зубам справиться с самим Моргенштерном?

Карл покачал головой:

– От всей души надеюсь, что нет, но не забыла ли, милая, как едва унесла ноги от этой дворняги?

Эрцебет вспыхнула:

– Дорогу показывал мне ты, дорогой! Признаться, никогда раньше не подозревала, что ты умеешь бегать на двух ногах еще быстрее, чем на четырех.

Карл скрипнул зубами.

– Да кто же знал, что эта скотина окажется там! – Он стиснул тонкие руки. – И как только она смогла победить Петера?..

– И как только Ян сумел победить Влада? – насмешливо пропела Эрцебет. – И как только?..

– Всё, хватит! – взревел управляющий. – Идешь или нет?

– Нет, – вздохнула ведьма. – Нет, Карл, иди один. В конце концов, дорогой, ты же мужчина, так иди и защищай свою, – она усмехнулась, – шкуру… и мою заодно. А я останусь здесь и сделаю свое дело, не менее важное. У меня времени тоже в обрез – пока горит дьяволова свеча…

Д ь я в о л о в а с в е ч а!.. Я мгновенно вспомнил страницы из старой книги и в очередной раз похолодел: так вот что за свечечка горит в спальне графа, и вот почему у нее такой странный подсвечник – это же не подсвечник, а рука мертвеца!..

Тем временем Эрцебет повернулась к управляющему спиной, давая понять, что разговор окончен, а я вдруг почувствовал, что Ян сует мне в ладонь какой-то небольшой, но увесистый предмет.

Подняв руку к глазам, я изумился – это был камень, самый обычный камень из тех, что в великом множестве валяются на дороге. Ян не произнес ни слова, но выражение его лица было красноречивее любых, самых убедительных слов. Правда, я удивился – неужели же такое возможно, и почему именно я? (Опять – я!) Но рассуждать было некогда – Карл уже направился к двери, – и тогда, склонившись над жерлом колодца, я поднял руку и… что было силы метнул камень в управляющего, до которого, казалось, было сейчас всего не более пяти метров.

Попал!..

Камень угодил Карлу в затылок, и он закричал как раненый зверь. Шея и волосы управляющего моментально окрасились кровью, и если бы он не вцепился в дверной косяк, то наверняка бы упал. Бледная как призрак Эрцебет смотрела на него ничего не понимающими глазами, в которых застыл ужас и удивление. Эх, дорого бы я дал за то, чтобы доглядеть эту сцену до конца, но Ян взмахнул рукой – и все пропало, исчезло, как будто и не было вовсе: и спальня, и несчастный граф, и корчащийся от боли оборотень, и насмерть перепуганная ведьма. В колодце опять отражалось лишь черное небо да тускло мерцали звезды и наглая серебряная Луна. А через мгновение священник, круто повернувшись на каблуках, быстро пошел прочь и все остальные за ним.

Мы молча вернулись в дом, молча подошли к столу и принялись вооружаться. Помимо револьвера я взял себе трехгранный кинжал и длинный тесак, который, просунув вместо ножен в специальное металлическое кольцо, пристегнул к поясу. Но конечно, более всего я полагался на пули, которые сделал наш поистине весьма разносторонне одаренный святой отец. Ян в двух словах объяснил мне, что пули отлиты из серебра, металла, который, как известно любому ребенку, нечисть совершенно даже на дух не переносит. Вдобавок к этому талантливый самородок высверлил в пулях отверстия, залил туда ртуть, а затем вновь запаял, и поэтому теперь пули уже вроде как бы и не пули, а маленькие бомбы, которые просто разорвут всякого, в кого попадут, на куски. Кроме Моргенштерна, опять уточнил Ян. Но меня устраивало и это – от Моргенштерна, невзирая на наличие на моем безымянном пальце колдовского кольца, я собирался держаться как можно дальше.

Ян приказал всем пока оставаться в доме и ждать, а он, я и священник должны были идти в замок и вызволить из беды графа. Я, правда, подумал, что лучше бы мы пошли туда всеми или, по крайней мере, взяли бы с собой вместо священника кузнеца с самым большим топором, но промолчал: ступивший впервые в жизни на тропу войны юнец не вправе обсуждать приказы главного сахема.

А еще я подумал о том, что нас все-таки очень мало и что таинственный союзник, появления которого ожидал Ян, несколько задерживается.

Однако в тот же миг хлопнула входная дверь, и прямо с порога до меня донесся жизнерадостный и довольный (только вот не понятно, чем) голос:

– А-а, и вы здесь, мой юный друг? Рад, очень рад!

Признаюсь, мне казалось, что удивить меня сегодня чем-нибудь еще невозможно. Но я ошибся – на пороге, важно надув щеки и воинственно подбоченясь, стоял не кто иной, как маленький и толстый доктор Шварценберг.

– Я прибыл, друзья мои! Можно начинать!..

Глава XX

До Волчьего замка оставалось не более ста шагов, когда вдруг с визгом и скрежетом распахнулись тяжелые тесовые ворота и на переброшенном через старый полузасыпанный ров деревянном мосту показался темный силуэт всадника.

Мы юркнули в высокие придорожные кусты и затаили дыхание, а всадник, придержав коня, обернулся, что-то крикнул (должно быть, тому, кто открыл ворота), пришпорив скакуна, загрохотал по мосту и вихрем пронесся мимо. Однако я все же успел заметить белеющую в темноте повязку на его голове. Карл?..

– Карл… – как эхо шепотом подтвердил мои мысли Ян. Мы дождались, пока ворота снова захлопнутся, и подбежали к стене, в том месте, где возле нее росли несколько старых деревьев, длинные средние ветки которых свешивались прямо в сад.

Сперва Ян по очереди подсадил нас со священником – святой отец вопреки моим опасениям оказался довольно ловким и цепким малым, – а потом в мгновение ока взобрался на дерево сам. Мы поднялись повыше и заглянули за стену: с этой стороны усадьбы повсюду было темно и тихо, в самом замке света тоже не было ни в одном из окон за исключением графской спальни – там горела дьяволова свеча…

Осторожно переступая по ветвям, мы спрыгнули на стену и на минуту остановились: я высказал опасение, как бы нас не почуяли собаки и не подняли тревогу; Ян же считал, что раз замок в руках у Карла, то собак скорее всего либо убили, либо крепко заперли в надежном месте, так что не их нам надо бояться. (Кстати, о собаках: я здорово пожалел, что Ян не взял Примаса, с таким спутником можно было бы смело идти на штурм этого осиного гнезда. Увы, Примас не умел, сами понимаете, лазать по деревьям, и наша задача без него значительно осложнялась.)

Я шепотом спросил у Яна, кого кроме Эрцебет нам следует остерегаться. Ян напомнил, что в замке постоянно живут несколько гайдуков, которые являются и охранниками и слугами одновременно. Конечно, они нас знают, но лучше все-таки проникнуть в замок незамеченными, чтобы избежать ненужных проблем. К тому же еще не известно, что с ними, – быть может, гайдуки тоже околдованы ведьмой и тогда ждать от них помощи весьма маловероятно.

После этого небольшого военного совета, стараясь произвести как можно меньше шороха, мы повисли на сучьях с той сторон стены и спрыгнули вниз. Земля была мягкой, тут везде росла густая трава, поэтому лично мне показалось, что приземлились мы достаточно бесшумно.

Потом мы еще некоторое время лежали в траве, вполголоса обсуждая, каким образом лучше проникнуть в замок. Я предложил подкрасться к окнам первого этажа – авось хоть одно да окажется незапертым изнутри, и тогда мы легко заберемся в какую-нибудь из комнат. Однако Яну мой план категорически не понравился.

– А если там ждет засада? – спросил он.

Я скептически пожал плечами:

– Но Карла же нет. А кто кроме него и Эрцебет может еще ждать нас?

– Не знаю, но не забывайте, что как минимум один союзник в замке у Карла есть.

– И кто он?

– Тот, кто открыл и закрыл ворота.

– Ты подозреваешь кого-нибудь конкретно?

– Нет, это может быть кто угодно. И я не удивлюсь, если вдруг окажется, что весь замок уже просто кишит упырями и оборотнями.

Священник, до того не проронивший ни звука, впервые вмешался в наш разговор:

– Сейчас они спешат к Каменной Пустоши, вы же видели и слышали сами. И потом, каким образом оборотни могли незаметно проникнуть в замок? Мы же следили за воротами.

Ян всплеснул руками:

– А если через подземный ход?.. – Он вдруг хлопнул себя по лбу. – Господи, ну и болван же я! Совсем забыл, что в замок ведет заброшенный подземный ход, вырытый еще во времена войн с турками, когда Волчий замок часто осаждали отряды магометан.

Я вспомнил старинную книгу и вздохнул:

– Значит, мы зря карабкались через стену?

– Вовсе нет, ход начинается здесь.

– Прямо здесь?!

– Нет, но поблизости, около пруда.

Ничего себе поблизости, уныло подумал я. Да до пруда надо еще добраться. К тому же он тянулся, извиваясь, то сужаясь, то расширяясь и делясь на множество рукавов и проток, почти через всю усадьбу, и этот проклятый подземный ход надо было еще отыскать.

– Отыщем, – успокоил Ян, и я досадливо поморщился: хотя бы сейчас держал свои таланты при себе. А святой отец недовольно поджал губы.

– Но с какой стати ты вообще вообразил, что здесь ожидают нашего появления?

– Вы думаете, после того как камень едва не снес Карлу полчерепа, они не всполошились?

Вот это новость – я же еще, оказывается, и виноват!

– Да ведь ты сам велел бросить камень! – возмутился я.

– Ну ясное дело, сам, – тихо рассмеялся Ян. – Пусть знают, что и у нас длинные руки. К тому же паника в рядах врага, сударь, вещь очень полезная.

– Ладно… – Я не собирался развивать эту тему дальше. – Кажется, нам надо спешить?

– Надо, – согласился Ян.

– Так идем же.

– Идемте. – И мы, согнувшись в три погибели, короткими перебежками, от куста к кусту, от дерева к дереву, стали пробираться в глубь сада.

Вскоре башни Волчьего замка скрылись из виду, закрытые густыми кронами высоких дубов и вязов. Мы молча шли по дорожке, освещенной бледным светом Луны, которая поднялась теперь в небе еще выше и словно осыпала все вокруг неяркой, тусклой серебряной пылью.

Внезапно слева и справа забелели греческие богини и боги, и я узнал это место: сейчас дорожка выведет нас к пруду, там, где в десятке метров от берега плещется бронзовая наяда или нимфа, а потом начнет петлять вдоль зарослей камыша и ракита.

Однако возможно, я и ошибся и это было совсем не то место – по крайней мере, когда впереди заблестел пруд, никакой нимфы я не увидел – лишь ближе к противоположному берегу то и дело шумно плескалась какая-то крупная рыба. Ян со священником пошли по тропинке дальше, а я все стоял, глядя на воду, пока не услышал приглушенный голос Яна:

– Ну где же вы, сударь?

– Иду.

Я догнал своих спутников, и Ян спросил:

– Что-нибудь потеряли?

Он смотрел на меня странным взглядом, и, собравшись было огрызнуться, я вдруг передумал – махнул рукой и пошел вперед. Впрочем, Ян тотчас же снова меня обогнал.

Минуты через две наш предводитель остановился возле невысокого, поросшего травой и мелким кустарником холмика и задумчиво погладил бороду.

– Кажется, здесь…

Мы обошли холм с другой стороны, и я увидел, что у подножия его темнеет небольшая дыра, наполовину присыпанная землей и тоже полузаросшая густой травой.

Ян достал нож и принялся расчищать, так сказать, вход в ход. Мы со священником ему помогали: отгребали подальше землю, отбрасывали траву, вытаскивали из мягкого грунта камни, и через несколько минут в образовавшееся отверстие вполне уже мог бы протиснуться даже Ян, а мы со святым отцом тем более.

Из своих необъятных карманов Ян извлек короткий факел, коробок спичек – и в следующую же секунду вспыхнувший огонь осветил уходящие вниз замусоренные, разрушенные кое-где ступени и облицованный неровным красноватым камнем приземистый полукруглый свод.

Надо сказать, первое, что пришло мне в голову при виде черной дыры в подземелье, были слышанные когда-то рассказы и прочитанные в юности книжки о таинственных подвалах, заваленных драгоценностями и скелетами лабиринтах и склепах, загадочных глубинных штольнях, населенных призраками и душами заблудших там как в прямом, так и переносном смысле охотников за сокровищами и грабителей могил.

Ощущения эти были, признаться, не из приятных – тем более что если раньше я считал подобные штуки хотя и занимательным, но пустым вымыслом, а говоря проще – совершеннейшей чепухой, то теперь, теперь-то я уже знал, чего можно ожидать от такой вот прогулки даже по верхнему, относительно освоенному людьми этажу царства Аида, и только приятная (как ни дико и странно это звучит) тяжесть оттягивающего карман револьвера – заряженного, правда, пока еще обычными патронами, – и периодически похлопывающего по бедру тесака вносили в мою истерзанную и смятенную беспрестанными тревогами и волнениями душу некоторый, хотя и ничтожно мизерный, элемент относительного спокойствия. К тому же в путь мы тронулись в следующем порядке: впереди, с факелом в руке, Ян, следом – я, а замыкал наш ночной дозор священник – так что изо всех троих моя позиция была, пожалуй, самой безопасной, хотя, наверное, я предпочел бы иметь в эскорте двух Янов – и спереди и позади своей измученной, но по-прежнему такой милой и дорогой для меня персоны.

Судя по количеству ступенек, ведущих вниз, подземелье было не слишком глубоким. Я подумал, что расположено оно приблизительно на том же уровне, что и подвальные коридоры Волчьего замка, по которым таскала меня Эрцебет прежде чем привести в "зал с Дракулом". К тому же и облик подземного хода был примерно таким же – потрескавшиеся от времени каменные плиты на полу, полукруглые сырые стены, сводчатый, в лохмотьях бурой при свете факела паутины потолок. Да, и ход этот и лабиринты под замком явно были сделаны в одни годы и одними руками, представляя собой, если только можно так выразиться, единый историко-архитектурный ансамбль.

Но кое-какие различия все же имелись, а главное – воздух: затхлый, спертый, просто дурманящий воздух коридора, которым мы следовали сейчас, разительно отличался от воздуха в подвале замка, видимо, регулярно проветриваемого и, как теперь выяснилось, даже в некоторой степени – "жилого".

Ход был узким, и потому поначалу я видел перед собой лишь широкую спину Яна. Потом стены немного раздвинулись, и пламя на конце факела заплясало, разбрасывая по потолку причудливые изогнутые тени. Воздух стал чище, свежее, и я ощутил на щеке легкое дуновение… нет, даже не ветерка, а… Ну, в общем, не знаю, как сказать, – просто я ощутил в тот момент сквозняк, а значит, выход из подземелья был где-то поблизости.

И вдруг я вскрикнул от неожиданной и хотя не очень сильной, но все-таки боли – что-то мягкое и холодное с размаху ударило меня в лицо и рухнуло на пол.

– Дьявол!.. – Прижав ладонь к виску, я почувствовал на пальцах кровь. На полу же, пронзительно вереща и трепыхаясь, судорожно билась в конвульсиях маленькая летучая мышь, сломавшая, очевидно, при столкновении с моей головой хрупкое перепончатое крыло и тщетно пытавшаяся теперь снова взлететь.

Ян остановился и осторожно поднес факел к моему бедному пострадавшему лицу.

– Вы в порядке, сударь?

– Смотря что под этим подразумевать, – с досадой проворчал я. – Глаза, кажется, целы, если тебя интересует именно это. Вот черт, никогда раньше не думал, что у этих тварей такие острые когти…

– Не поминайте нечистого, несчастный! Не поминайте нечистого! – Святой отец от ужаса закатил глаза.

Ян усмехнулся:

– У этих тварей еще и острые зубы, сударь. Вам просто повезло, что… гм… столкновение оглушило ее и она не успела воспользоваться ими по назначению.

В словах Яна я узрил некий подтекст.

– Ты хочешь сказать, что у меня крепкий лоб?

Он улыбнулся:

– Я только хочу сказать, что ваш лоб оказался достаточно крепким, чтобы проклятый кровосос сломал себе крыло. Но это не к добру, сударь, он может поднять тревогу.

– Что?! – изумился я, а Ян вдруг резким ударом каблука мгновенно превратил трепыхавшийся у моих ног комочек плоти в мокрое месиво.

– Вот так будет лучше.

– Да ты с ума сошел! – едва ли не крикнул я в голос, потрясенный подобной жестокостью, однако он бросил на меня такой взгляд, что все остальные гневные слова в защиту природы моментально улетучились с моего языка.

– А вы, по-видимому, собирались наложить на больное крыло бедняжки гипс? – довольно саркастически осведомился Ян. – Увы, сударь, на это сейчас нет времени.

– Смотрите!.. – воскликнул священник, и его худая как клешня рака рука вцепилась мне в плечо.

Мы оглянулись – и замерли. В нескольких шагах на каменном полу сидела… огромная крыса. Да нет, не сидела, она прямо-таки стояла на задних лапках – совсем как дрессированная собачка в цирке – и очень внимательно глядела на нас кровавыми капельками своих маленьких глаз.

Меня бросило в холодный пот.

– Кори?..

Но замешательство длилось лишь мгновенье – в левой руке Яна блеснул нож, он шагнул к крысе и… та вдруг исчезла, пропала, будто сквозь землю провалилась. Мы бросились вперед, начали обшаривать все закоулки и чуть ли не простукивать стены – тщетно, мерзкое создание точно испарилось.

Наконец Ян выпрямился и сунул нож за пояс.

– Скорее, – глухо проговорил он. – Скорее в замок, таиться нет больше смысла.

Священник как тигр набросился на свою шляпу, пальцы его дрожали.

– Ты думаешь, что?..

Ян скрипнул зубами.

– Да, именно это. Возможно, уже сейчас гнусная тварь докладывает своей хозяйке, что мы близко. Нельзя терять ни секунды…

И мы побежали. Мы мчались по длинному коридору со всей возможной скоростью, так, чтобы только не погасить факел, и гулкий грохот наших шагов бил в уши как барабан и отдавался призрачным эхом впереди и сзади.

Петляя и извиваясь, подземный ход приближал нас к цели, как вдруг, за очередным поворотом, мы застыли словно вкопанные: перед нами была дверь, огромная, массивная дверь, которую я почему-то сразу узнал, хотя видел до этого лишь раз в жизни, да и то с другой, внешней ее стороны.

Да, это была та самая дверь, из-за которой на меня набросилось исчадье ада в обличье Черного Зверя.

Правда, ведьма и управляющий почему-то называли его вполне человеческим именем – Петер.

Глава XXI

Мы стояли перед высокой дубовой дверью и думали, что делать дальше. Собственно говоря, что делать, было, в общем-то, ясно – надо всего-навсего открыть эту самую дверь, и тогда мы окажемся уже в замке, точнее, в его подвальной части, а если еще точнее, то в том самом зале, где я вчера едва не простился с жизнью.

Ян приложил ухо к двери и прислушался – судя по выражению его лица, там никого не было. Тогда он осторожно надавил плечом и… дверь неожиданно легко поддалась: с тихим скрипом она приоткрылась, и мы один за другим бесшумно скользнули в подвал.

Кругом царила кромешная тьма – плошки на стенах и огонь в треножнике зажигались, видимо, лишь в случаях отправления каких-либо колдовских ритуалов, и неяркий свет факела вырывал сейчас из темноты то кусок неровной пыльной стены, то фрагмент каменного, в мелких трещинах пола – и все.

Внезапно я увидел на полу невдалеке от нас смутные очертания человеческой фигуры и подошел поближе. Действительно, там лежал человек, вернее, то, что от него осталось: обугленный, в смолянисто-буром абрисе золы и пепла скелет. Еще в нескольких шагах лежал также дочерна обожженный труп большой собаки.

Я посмотрел на Яна, и, уловив мой вопросительный взгляд, он усмехнулся.

– Это… Дракул и Петер? – тихо спросил я.

– Да.

Однако задерживаться было некогда – факел догорал, и мы поспешили в тот коридор, которым накануне привела меня сюда Эрцебет. Слава богу, на этот раз нам не встретилось ни одной крысы, и нетопыри, кажется, хоть на время да оставили мою злополучную голову в покое.

Без каких-либо приключений добрались мы до лестницы, ведущей наверх, в замок, и поднялись по ветхим деревянным ступенькам. Не сговариваясь, мы со святым отцом как по команде вцепились в свои абордажные палаши: наконец-то у цели – осталась последняя дверь, которую Ян молниеносно высадил сильным ударом ноги…

Ян высадил дверь сильным ударом ноги, и, возможно, это спасло жизнь как минимум одному из нас. Раздался ужасный грохот, дикий, просто нечеловеческий вопль и стук упавшего тела – на полу, с раздробленным до неузнаваемости и мгновенно залившимся кровью лицом, бился в агонии человек огромного роста и мощного телосложения. Рука его все еще продолжала судорожно сжимать рукоятку длинной кривой сабли. Я вскрикнул:

– Но Ян, это же…

Однако договорить не успел, потому что увидел второго гайдука графа. С неописуемой быстротой вращая перед собой острым клинком, он угрожающе надвигался на Яна.

Я хотел было окликнуть его, объяснить, что это мы, образумить и остановить беднягу, но осекся, увидев вдруг желтое, восковое как у покойника лицо и пустые, бессмысленные серые бельма глаз, – на нас, медленно и неотвратимо, как сама Смерть, надвигался уже не человек, а живой мертвец, зомби, послушный отныне приказам одного хозяина – Сатаны.

Стальной клинок со стремительностью броска кобры просвистел над головой Яна. Я охнул, но в последний момент Ян успел пригнуться и… вдруг резко выставил вперед правую ногу. Удар пришелся гайдуку в живот, и он отлетел к противоположной стене, ловя ртом воздух, но не выпустив, однако, оружия из громадной ручищи. На время путь оказался свободен, и нам этих мгновений хватило, чтобы выскочить в коридор уже самого замка. Вдобавок еще Ян успел вырвать из руки распростертого на полу гайдука саблю.

Но товарищ его отнюдь не собирался оставлять нас в покое. Медленно отвалясь от стены, он зарычал как медведь и, грузно переступая, вновь двинулся на своего обидчика. И тут, к великому моему изумлению, Ян, по всем правилам фехтовального искусства, сделал молниеносный выпад, и левая щека гайдука мгновенно залилась кровью.

Однако это не остановило его, нет, он, кажется, даже и не заметил, что ранен, продолжая грозно, как скала, наступать на Яна. И вот клинки сшиблись, раздался лязг металла, затем воцарилась секундная тишина, в течение которой противники, казалось, в последний раз оценивали силу соперника, – и вдруг они, точно дровосеки, заработали саблями, обрушивая на врага шквал стремительных рубящих и колющих ударов.

Какое-то время они стояли как две горы – ни один не уступал другому ни шагу, но ни один и не рвался безрассудно вперед. Внезапно Ян резко нагнулся, перенося центр тяжести на левую ногу; сабля гайдука с визгом опустилась на то место, где только что находилась голова нашего предводителя, он по инерции подался слишком далеко вперед – и Ян, молниеносно перебросив клинок из правой руки в левую, что было силы вогнал его по самую рукоятку в незащищенный правый бок противника.

Гайдук, захрипев, замер. А Ян быстро выпрямился, с хрустом вырвал саблю из тела врага и тут же отпрянул назад.

От радости я едва не закричал, но увы, радость моя была преждевременной. Еще несколько томительно долгих мгновений гайдук стоял неподвижно, точно силясь осознать, что же все-таки произошло. Потом его огромное тело вздрогнуло словно от удара кнутом, он медленно опустил мутные глаза на залитый кровью бок и…

Сейчас, думал я, сейчас он упадет! Сабля Яна проткнула его насквозь, а потому не может, не может человек, получивший такую рану, остаться в живых… Не может!..

Но он не был уже человеком, а вселившаяся в тело верного слуги злая сила оказалась сильнее стали, сильнее смерти – гайдук вновь бросился на Яна, и сабля в его руке завертелась еще быстрее, чем прежде.

Пораженные и объятые ужасом, мы со священником оторопело взирали на происходящее. Гайдук рубил, колол, защищался и атаковал. Кровь лилась из разверстой пенящейся раны на одежду, каплями и струями стекала на пол, но он будто и не замечал этого, упорно и упрямо продвигаясь вперед и шаг за шагом тесня Яна обратно к открытой двери.

Я просто оцепенел, представив на миг, что будет со святым отцом и мною, если этому чудовищу удастся хотя бы столкнуть нашего защитника с лестницы; а то, что Ян начал уставать, было заметно уже даже и мне, человеку, не больно искушенному во всяких там премудростях фехтования. И хотя в течение последней минуты ему удалось ранить противника еще дважды, – в предплечье и бедро – это никак не повлияло на характер схватки: впечатление было такое, что Ян сражается с огородным чучелом или манекеном, которому, конечно же, не опасны и не страшны никакие сабельные удары.

И тут я поймал взгляд Яна… Нет-нет, то не была мольба о помощи, но что-то во мне вдруг вспыхнуло, заклокотало, забурлило… О дьявол! Два здоровых мужика стоят и разинув рты хладнокровно наблюдают, как безумный человекозверь расправляется с их другом!..

Наверное от жуткого, кошмарного страха, я ни с того ни с сего заорал как сумасшедший, замахал тесаком и налетел на гайдука слева. Увы, мой бурный натиск он отбил играючи, а следующим же неуловимым, но неумолимо точным движением кисти вырвал оружие из моей руки, и тесак, зазвенев, упал на каменный пол шагах в пяти от меня. И вот тогда…

И вот тогда я наконец вспомнил о том, о чем так непростительно часто забывал в последнее время, просто потому, что не имел такой вот повседневной привычки – убивать людей. Однако теперь передо мной был уже н е ч е л о в е к – и я вспомнил… вспомнил о револьвере.

Выхватить его из кармана было делом секунды. Отскочив в сторону, чтобы ненароком не попасть в Яна, да и самому случайно не угодить в смертоносную стальную карусель, я прицелился и – спустил курок.

Выстрел прозвучал как удар бича. Гайдук зашатался, и залитая собственной кровью рука застыла в воздухе. Потом он вдруг резко повернулся ко мне, и на шее его я увидел быстро расползающееся темно-вишневое пятно. А еще… Не знаю, быть может, это мне только показалось, но глаза несчастного в какой-то миг словно снова вдруг ожили и в них отразился такой ужас, такой животный страх – но и одновременно – злоба, лютая, неукротимая злоба и ненависть… И тогда я выстрелил другой раз…

Вторая пуля попала гайдуку в щеку, разорвав кожу и мышцы и обнажив красно-белое крошево точно оскаленных в дьявольской ухмылке зубов. Но он все еще продолжал наступать на меня и остановился только когда Ян быстрым ударом снес эту дико улыбающуюся голову с плеч.

И снова кругом воцарилась мертвая тишина. Мы со священником стояли как каменные истуканы; в моей руке еще дымился теплый от стрельбы револьвер. Ян, бледный как полотно, прислонился к стене, и грудь его бурно вздымалась от недавнего колоссального, почти нечеловеческого напряжения.

И все-таки это была победа. Пусть маленькая и не слишком значительная на фоне творящегося сейчас в замке и за его пределами зла, но победа – мы прорвались туда, куда хотели, и мы были живы. Все трое. Так чего же еще было требовать в тот момент от судьбы?

Потом я подобрал свой Экскалибур, которым так неумело воспользовался, и дозарядил револьвер. Эх, кабы знал, что ждет в этом треклятом Волчьем замке, я бы, наверное, вооружился поосновательнее, уж по крайней мере взял бы в дорогу побольше патронов. Хотя если расходовать их экономно… В общем, в запасе у меня было еще около двадцати выстрелов, не считая особых пуль, изготовленных братом Карла. Чтобы остановить ужасного стража Эрцебет, мне пришлось потратить всего два заряда. Не много, разрази меня гром! Совсем не много.

И вот, все в том же боевом порядке – Ян впереди, священник в арьергарде и я в обозе, – мы поднялись по лестнице на второй этаж и, стараясь при этом не слишком шуметь, поспешили мрачными, темными коридорами и переходами к спальне графа. Однако проходя по галерее, увешанной старинными фамильными портретами, Ян внезапно остановился так резко, что я с разгону едва не ткнулся носом в его спину, а священник, соответственно, – в мою.

– В чем дело? – как рассерженный кот прошипел святой отец те самые слова, которые я неминуемо прошипел бы секундой позже, если бы только он меня не опередил. Поэтому в ответ я лишь сердито пожал плечами:

– Откуда мне знать!

Ян приложил палец к губам:

– Молчите…

– Молчим! – огрызнулся священник, но я дернул его за рукав, и он утихомирился.

Вообще-то это было довольно странно: за те несколько часов, что я провел в обществе нашего крестоносца, он произвел на меня впечатление человека хотя и не слишком уравновешенного (чему, признаю, были весьма веские причины), но все-таки умеющего в критический момент держать себя в руках, а язык за зубами. Поэтому то, что он сейчас вот, буквально в нескольких шагах от пока еще не ведомой, но оттого не менее грозной опасности, едва не сорвался на крик, меня удивило – скажу более: озадачило. Хотя, между прочим, ведь и я тоже…

Но довести свои сумбурные мысли до логического конца я не успел: Ян крепко взял меня за локоть и без лишних слов подтолкнул к стене – стене, на которую сквозь небольшие полукружия стрельчатых окон падали полукруглые же пятна неяркого лунного света и на которой сейчас, бесформенные и бесполые, еле виднелись плоские силуэты прошлых обитателей Волчьего замка, некогда послуживших моделями для старых фамильных портретов и давно уже ставших лишь только бесплотными тенями.