Текст книги "От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в."
Автор книги: Юрий Акимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)
Не слишком удачный для Франциска I исход его четвертой войны с Карлом V (1542-1544) заставил его существенно сократить свою активность в заморских землях. Правда, на мирных переговорах в Крепи-ан-Лаоннэ между французами и испанцами было заключено секретное соглашение о том, что первые откажутся от попыток основать колонии в обеих Индиях, но зато получат право торговать в испанских владениях. [260]260
European Treaties… Vol. 1. P. 204-205.
[Закрыть]Однако испанская сторона вскоре отказалась от этого соглашения и в 1547 г. вынудила французское правительство официально запретить своим подданным посещать заморские колонии Мадрида. [261]261
Ibid. P. 206-207.
[Закрыть]
Поворотным моментом в принятии нового подхода к колониальным проблемам можно считать франко-испанские переговоры в Като-Камбрези (1559). Во время этих переговоров французские представители в очередной раз подняли вопрос о свободе торговли и мореплавания, а также о правах других держав на экспансию в незанятых пиренейцами регионах. Испанцы, не желая, как и прежде, идти на уступки и в то же время понимая, что они не могут пресечь все попытки проникнуть в свои владения, предложили такой компромисс – из мирного договора будут убраны все упоминания об Индиях, но неофициально державы условятся, что, если французские корабли появятся в Западном полушарии, испанцы будут их атаковать, но это не должно рассматриваться как нарушение мира между двумя монархами и тем более как casus belli. [262]262
Ibid. P. 220-221.
[Закрыть]
Таким образом, в международном праве появилась уже упоминавшаяся нами Доктрина двух сфер, отделявшая заморские земли от «основной» европейской политики. В то же время следует подчеркнуть, что, хотя в соответствии с Доктриной двух сфер разного рода конфликты и инциденты, происходившие в колониях между подданными различных держав, не должны были влиять на отношения метрополий, это, во-первых, отнюдь не исключало обратного воздействия – европейской политики на колониальную (неизвестно, как развивались бы события, если бы мир в Като-Камбрези был победным для французов); во-вторых, полностью снять прямое влияние также было невозможно. [263]263
Davis К.G.The North Atlantic World in the Seventeenth Century. Minneapolis, 1974. P. 25.
[Закрыть]
В рамки Доктрины двух сфер в целом укладываются события последующих десятилетий, связанные с французской (а до середины 1580-х годов – и с английской) заморской активностью. Прежде всего, это две попытки французских гугенотов основать колонии на побережье современных штатов Южная Каролина и Флорида (экспедиции Ж. Рибо и Р. де Лодоньера). Организованные при активной поддержке адмирала Г. де Колиньи, они носили, скорее, «полуофициальный» характер (лидер гугенотов явно рассчитывал, что эти колониальные предприятия принесут пользу и выгоду прежде всего его единоверцам). В то же время обе экспедиции сопровождались церемониями вступления во владение территориями, на которых высаживались французы. Открытым в ходе экспедиций рекам, мысам и т. п. были присвоены имена, которые должны были служить символом французских притязаний. Например, реки американского юго-востока получили названия «Сена», «Сомма», «Луара», «Шаранта», «Гаронна», «Жиронда». [264]264
Gaffarel P.Histoire de la Floride Francaise. Paris, 1875. P. 357.
[Закрыть]
Однако история «французской Флориды» оказалась достаточно короткой. Первое колониальное предприятие Ж. Рибо (1562-1563) потерпело крах в силу внутренних причин. Вторая попытка, организованная совместно Ж. Рибо и Р. де Лодопьером (1564-1565), была крайне жестоко пресечена испанской карательной экспедицией П. Альвареса де Менендеса (1565). Тот, в свою очередь, стал жертвой ответной акции французов, организованной в 1568 г. гугенотом капитаном Д. де Гургом, мстившим за гибель соотечественников и собратьев по вере. Масла в огонь, безусловно, подлило то обстоятельство, что конфликт носил ярко выраженную конфессиональную окраску. Так, Менендес утверждал, что он вешал людей Рибо и Лодоньера не за то, что они были французами, а за то, что они были еретиками.
Этот обмен ударами не остался без внимания Парижа и Мадрида. Испания сразу же объявила себя пострадавшей стороной. Уже в ноябре 1565 г. испанский посол во Франции Ф. д'Алава заявил протест по поводу проникновения подданных Карла IX во владения Его Католического Величества. Аналогичные претензии были предъявлены французскому послу в Мадриде сьёру де Форкёво. Последнему Филипп II объявил, что он «не желает, чтобы французы вили гнездо в непосредственной близости от его владений». Испанский король также заявил, что собирается применить силу (на самом деле она уже была применена), чтобы изгнать французов из Флориды. [265]265
См.: Forquevaulx a Catherine de Medicis (le 3 novembre 1565) // Lettres et papiers d'estat ou sont contenus les affaires particulieres de divers royaumes sous la ncgociation faicte en Espagne pres du Roy Catholique Philippe d'Autriche par le sicur de Forquevaulx ambassadeur du Roy Tre-s-Chretienne Charles Neufviesme. Paris, 1875. P. 410; Forquevaulx au Roy (le 5 novembre 1565) // Ibid.
[Закрыть]
Французская сторона (тогда еще ничего не знавшая об устроенной Менендесом резне) утверждала, что ее колонисты находятся на территории, которая не принадлежит Испании. Карл IX заявил д'Алаве: «Я не вижу серьезных препятствий, чтобы лишать меня того [места], где мои подданные провели столь долгое время и установили мои гербы <…> без всяких помех». В то же время французский король заверил посла, что он немедленно примет самые суровые меры, если кто-то из его людей нанесет испанцам хотя бы малейший ущерб. [266]266
Charles IX a Forquevaulx (le 28 novembre 1565) // Ibid. P. 412-413.
[Закрыть]Все это было повторено в официальной ноте, врученной д'Алаве. Однако помимо этого там отмечалось, что со стороны Испании «неразумно» мешать подданным французского короля совершать плавания и обустраиваться в местах, «которые были открыты сто лет тому назад его подданными и которые с тех пор в подтверждение и в память об открытии, сделанном французами, называются землей и берегом бретонцев». [267]267
Note du Charles IX en reponse a celle de l'Ambassadeur d'Espagne // Ibid. P. 413.
[Закрыть]
Таким образом, впервые для обоснования своих прав на эксплуатацию Североамериканского континента официальный Париж стал апеллировать к «праву первооткрытия». Аргумент был выбран весьма удачно – названия «Земля бретонцев», «Мыс бретонцев» и т. п. в то время получили достаточно широкое распространение и присутствовали на многих географических картах. Правда, относились они не к флоридскому побережью, а к гораздо более северным районам (к началу XVII в. имя «Бретонский мыс» окончательно закрепилось за вторым по величине островом залива Св. Лаврентия, Кейп-Бретоном). Однако в данном случае французы просто следовали примеру испанцев, часто «распространявших» те или иные названия на огромные территории (так, на многих испанских картах XVI в. все известное европейцам восточное побережье Северной Америки до Ньюфаундленда, а иногда и до полярного круга обозначалось словом «Флорида»). Конечно, как мы уже отмечали, приоритет французов в открытии Ньюфаундленда, Кейп-Бретона и Атлантического побережья Канады в целом не является доказанным (первое документально подтвержденное плавание относится к 1506 г.), но в то же время имеется множество разного рода косвенных свидетельств, позволяющих говорить о том, что этот регион вполне мог быть известен западнофранцузским рыбакам еще в доколумбову эпоху. [268]268
См. подробно: Акимов Ю.Г.Очерки… С. 32-34.
[Закрыть]
Известие о кровавой расправе, учиненной испанцами над людьми Рибо, вызвало возмущение при дворе Карла IX. Однако испанский посол в соответствии с инструкциями из Мадрида заявил, что во всем случившемся виноват не кто иной, как адмирал Колиньи, опрометчиво отправивший своих людей в испанские владения, за что те и поплатились. То же самое Форкёво услышал от Филиппа II, который, правда, добавил, что сожалеет о случившемся. Однако французский посол продолжал требовать наказания Менендеса и его людей, которые напали на подданных французского короля, действовавших на основании инструкций Адмирала Франции. Обмен жалобами продолжался до лета 1567 г., но так ни к чему и не привел (в определенной степени это послужило стимулом для действий де Гурга).
Данный инцидент продемонстрировал Франции и всей Европе непреклонность Филиппа II и его решимость защищать от любых посягательств даже самые дальние подступы к своим владениям, тем более если угроза им исходила от «еретиков». В то же время резня во Флориде практически никак не сказалась на общем состоянии франко-испанских отношений, в полном соответствии с Доктриной двух сфер.
60-е – середина 80-х годов XVI в. были временем наиболее широкого применения Доктрины двух сфер в международных отношениях. Прежде всего это было связано с началом эпохи английского морского разбоя, постепенно превратившегося в грандиозную необъявленную войну против испанских судов и испанских колоний. Основным театром боевых действий в этой войне являлись морские просторы и берега Нового Света. При этом между Лондоном и Мадридом официально сохранялся мир, а происходившее в это время ухудшение англо-испанских отношений, приведшее в итоге к настоящей большой войне между Елизаветой I и Филиппом II, было вызвано в первую очередь сугубо европейскими сюжетами (участие испанцев в заговорах с целью свержения Елизаветы с престола, поддержка Лондоном восставших Нидерландов, ирландские дела, казнь Марии Стюарт и т.д.) и лишь во вторую – с деятельностью английских «морских псов». Не случайно их лозунгом были слова «никакого мира за линией», означавшие, что елизаветинские джентльмены удачи действовали (по крайней мере первоначально и «официально») только за пределами Европы, и поэтому их предприятия (так же как и ответные действия испанцев) до поры до времени слабо отражались на отношениях Лондона и Мадрида.
Даже после знаменитого плавания Дрейка в ответ на многочисленные протесты Филиппа II Елизавета и ее советники предпочитали отмалчиваться, делая вид, что не произошло ничего серьезного и тем более могущего повлиять на отношения двух держав. Когда испанский посол Б. Мендоса непосредственно обратился к королеве, требуя возмещения ущерба, нанесенного в ходе рейда «Золотой лани», Елизавета I, не дав немедленного ответа, под разными предлогами стала просто избегать личных встреч с ним. Ее министры, к которым обращался Мендоса, переводили разговор на ирландские и т.п. дела, намекая, что предприятие Дрейка является лишь своего рода компенсацией за тот урон, который наносят Англии действия испанцев. Только спустя почти год (но не позднее конца 1585 г.) государственный секретарь Уолсингем заявил испанскому послу, что официальный ответ подготовлен Тайным советом и скоро будет ему вручен. Однако факт передачи данного документа Мендосе никак не зафиксирован. В то же время в «Анналах» Кэмдена приводится заявление, адресованное послу. Там, в частности, говорилось следующее: «Испанцы навлекли на себя это зло [имеются в виду действия английских пиратов. – Ю.Л.]из-за своей собственной несправедливости по отношению к англичанам, которых они, действуя против человеческого закона (contra ius gentium) исключили из торговли с Западными Индиями. Королева не признает того, что ее подданные и подданные других монархов не допускаются в Индии на основании того, что испанцы имеют на них права на основании дара Римского Понтифика, за которым она не признает никакого преимущества <…> не говоря уже о власти наделять испанского короля Новым Светом как фьефом. <…> Это пожалование того, что не принадлежит жалователю, и это воображаемое право собственности не может удерживать других государей от ведения торговли в этих районах или создания колоний в местах, не заселенных испанцами. Подобное действие никоим образом не нарушает закон наций, так как притязание без владения (praescriptio sine possessione) не имеет силы. Более того все вольны совершать плавания по этому обширному океану, ибо море и воздух находятся в общем пользовании для всех. Ни одна нация или частное лицо не имеют прав на океан; и природа вещей, и общее употребление не позволяют кому-либо захватывать их». [269]269
Camden.Annates Rerum Anglicarum et Hibernicarum, regnate Elizabetha ad annum salutis M.D.LXXXIX. Londini, M.DC.XV. P. 309.
[Закрыть]
Данный текст, скорее всего, представляет собой либо запись устного заявления (вербальной ноты), сделанного Мендосе, либо содержание документа, подготовленного Тайным советом, но по какой-то причине не переданного испанцам. [270]270
См.: Cheyney E. P.International Law under Queen Elizabeth // The English Historical Review. 1905. Vol. XX, No 80. October. P. 660.
[Закрыть]Однако так или иначе здесь мы имеем дело с первым случаем, когда английское правительство официально (или, по крайней мере, полуофициально) предельно ясно сформулировало свою позицию по поводу тех аргументов, которыми испанцы обосновывали свои притязания на исключительное положение в морской и колониальной сфере. С точки зрения Елизаветы I и ее советников лишь «реальное владение» и «эффективная оккупация», а никак не «простое» открытие и тем более не папское пожалование, давало право на те или иные заморские территории. В колонизации и эксплуатации «ничейных» земель в Новом Свете могли участвовать все европейские державы; фактически провозглашался принцип открытого моря.
С критикой испанских и португальских притязаний выступали и подданные Елизаветы I. В последней трети XVI – начале XVII в. в Англии появилась целая плеяда авторов, являвшихся одновременно исследователями, идеологами и пропагандистами колониальной экспансии (Р. Хэклуйт младший, Дж. Ди, С. Пёрчес и др.). Непосредственные участники и организаторы заморских предприятий (в том числе X. Гилберт, К. Холл, У. Рэли, Дж. Смит) также неоднократно выступали с разного рода памфлетами и сочинениями.
Затрагивающие весьма широкий круг проблем данные произведения (а также работы аналогичного плана, публиковавшиеся во Франции) представляют для нас интерес с нескольких точек зрения, включая обоснование притязаний на те или иные заморские территории, внешнеполитический аспект колониальной экспансии и т.п. Однако сейчас нам следует отметить, что их авторы подвергли резкой критике установления Александрийских булл и правомочность пап совершать земельные пожалования за пределами Европы. Так, Р. Хэклуйт неоднократно указывал на несправедливость папского «раздела мира», утверждая, что папа может передавать другим державам только право обращать язычников того или иного региона в христианство. [271]271
См.: The Original Writings and Correspondence of Two Richard Hakluyts: In 3 vols / Ed. by E. Taylor. Vol. II. London, 1935. R 423-424.
[Закрыть]В пятитомной эпопее С. Пёрчеса данному вопросу отведен целый раздел, озаглавленный «Порицания означенной буллы Папы Александра». [272]272
Purchas S.His Pilgrims in Five Books. The Second Book. London, 1625. Chap. I. §6. P. 18.
[Закрыть]При этом Пёрчес подчеркивал, что он борется только против папы, которого он называл «дьявольским викарием», но «не против прав испанской короны» на те земли, которые действительно находятся в ее владении «без этой буллы». [273]273
Ibid. R 20.
[Закрыть]
В последние десятилетия XVI в. англичане организовали ряд колониальных предприятий, к которым имело непосредственное отношение правительство. В силу целого комплекса причин (периферийное положение по отношению к основным зонам колониальной активности пиренейцев, сохранявшиеся в течение достаточно долгого времени надежды найти залежи драгоценных металлов и обнаружить «северо-западный проход» в Тихий океан, относительная близость к Европе и т. п.) местом действия большинства из них стала Северная Америка. Именно здесь 23 июля 1577 г. было сделано «первое заокеанское приращение к Британской империи». [274]274
The Cambridge History of the British Empire: In 8 vols. Vol. I. The Old Empire: From the Beginning to the 1783. Cambridge, 1929-1959. P. 103.
[Закрыть]Его автором был Мартин Фробишер, который в ходе своей второй экспедиции к «Мета Инкогнита» высадился на острове Локе-Ленд (у южной оконечности Баффиновой земли) и организовал там церемонию вступления во владения всеми открытыми им землями, которые он считал «оконечностью Азии». [275]275
Описание церемонии см.: Morison S. E.Op. cit. P. 523.
[Закрыть]
С точки зрения своих соотечественников Фробишер имел полное право поступать таким образом, так как он являлся представителем Компании Катая, получившей королевскую хартию 17 марта 1577 г., и был облечен полномочиями «Великого Адмирала всех морей и вод, стран, земель и островов как Катая, так и других стран и мест, которые он откроет». Сама Компания получила «навечно» право «совершать плавания <…> во все моря, воды, острова, земли, страны etc., отплывая от Англии на север, запад или юг <…> и находить любые моря, воды, острова, земли, области, страны, провинции и другие места, которые до этого времени <…> были неизвестны». [276]276
Articles of Grant from the Queen's Majesty to the Company of Kathai (March 17, 1577) // The Three Voyages of Martin Frobisher in Search of a Passage to Cataia and India by the North-West / Ed. by R. Collinson. London, 1867. P. 111-112.
[Закрыть]
Вслед за Фробишером в 1578 г. королевский патент, предоставлявший его обладателю весьма широкие полномочия в сфере колонизации, получил сэр Хэмфри Гилберт, а в 1584 г. практически аналогичный документ был выдан сэру Уолтеру Рэли. В феврале 1585 г. право основать колонию было предоставлено брату сэра Хэмфри – Адриану Гилберту. Все эти документы увидели свет в тот период, когда Англия и Испания еще не находились в состоянии войны и поддерживали дипломатические отношения.
В соответствии с предоставленными им правами и полномочиями Гилберт и представители Рэли в ходе своих экспедиций проводили церемонии «официального» вступления во владение определенными территориями. В первом случае церемония состоялась в августе 1583 г. в бухте Сент-Джонс на Ньюфаундленде, во втором – летом 1584 г. – на печально знаменитом острове Роаноке.
Реакция испанцев на действия Фробишера, Гилберта и Рэли была достаточно вялой. Мадрид стремился главным образом к сбору информации о направлениях английской экспансии, будучи во всех случаях больше всего озабочен тем, чтобы конкуренты не обосновались в непосредственной близости от важнейших центров его владений. Неудивительно, что из всех английских колониальных предприятий конца 70-х – первой половины 80-х годов XVI в. наибольшее беспокойство Филиппа II и его министров вызвали попытки создания поселения на Роаноке, предпринятые Рэли в 1585-1586 и в 1587 гг. В Мадриде было решено отправить туда карательную экспедицию. Намечавшаяся на 1588 г. операция против английских поселенцев не была осуществлена только потому, что предназначенные для нее войска и корабли были включены в состав Армады. [277]277
Davis K.G.Op. cit. P. 9.
[Закрыть]Как отметил видный британский специалист по истории эпохи открытий Д.Б. Куин, «только благодаря серии роковых случайностей они [испанцы. – Ю. А.]не стерли с лица земли колонию на Роаноке и не основали сами сильное поселение в Чесапикском заливе». [278]278
Quinn D. B.Some Spanish Reactions to Elizabethan Colonial Enterprises //Transactions of the Royal Historical Society. 5th Series. 1951. Vol. 1, No 6.
[Закрыть]
По сравнению с ситуацией, имевшей место в Англии, колониальная активность французского правительства в 70-80-е годы XVI в. была существенно ниже (что, безусловно, в первую очередь было связано с теми внутренними проблемами, с которыми в это время столкнулась Франция). В Париже не делали никаких резких заявлений в адрес испанцев, но в то же время не собирались отказываться от притязаний на земли, открытые Веррацано и Картье. Подтверждением этого могут служить «Полномочия», предоставленные Генрихом III бретонскому дворянину маркизу де Ля Рошу 3 января 1578 г. Согласно этому документу маркиз назначался «губернатором, наместником и вице-королем так называемых Новых Земель (es-dites Terres-Neufves) и других стран, которые он захватит и завоюет у варваров». [279]279
Commission au marquis de La Roche, le 3 Janvier 1578 // Documents inedits sur le Canada / Communique par A. Rame. Deuxieme serie. Paris, 1867. P. 8.
[Закрыть]Трудно точно сказать, какие именно территории были переданы де Ля Рошу, поскольку слово «Terres-Neufves», в современном французском языке обозначающее Ньюфаундленд, в то время служило названием всего северо-восточного побережья Канады, посещавшегося французами. Однако нам важно отметить, что в любом случае речь шла о землях в Новом Свете (кстати, в 1598 г. де Ля Рош получил еще один патент аналогичного содержания [280]280
Патент 1598 г. см.: Lescarbot M.Histoire de la Nouvelle France. Paris, 1609. P. 434-436.
[Закрыть]).
На наш взгляд, вышеприведенные официальные и неофициальные заявления, а также хартии и патенты английского и французского правительства свидетельствуют о том, что к 70-80-м годам XVI в. по обе стороны Ла-Манша отношение к испано-португальской монополии на колониальные захваты в целом и в Новом Свете в частности, существенно изменилось. Позиция Мадрида и тем более папские установления уже не рассматривались как непреодолимое препятствие для заморских предприятий, впрочем, пока еще не слишком удачных.
Однако окончательно вопрос о том, быть или не быть английской и французской колониальной экспансии, был разрешен только в конце 80-х – 90-е годы XVI в. Это произошло в Английском канале и на полях сражений во Франции и Нидерландах, где был положен предел гегемонистским и универсалистским устремлениям Филиппа II. В то же время следует учитывать, что, хотя Испании был нанесен весьма чувствительный удар, ее могущество было еще достаточно велико, и отказываться от своих притязаний, в том числе и в колониальной сфере, Мадрид отнюдь не собирался (ситуация не вынуждала его к этому). В силу этих (и ряда других) причин мирные договоры, заключенные между Францией и Испанией (1598) и Англией и Испанией (1603), носили компромиссный характер как в целом, так и применительно к колониальным сюжетам.
Что касается колоний, то в момент подписания Вервенского договора (1598) представители Филиппа II и Генриха IV договорились, что «за линией» сохранятся традиционные правила игры (т.е. будет применяться Доктрина двух сфер), но неофициально испанцы закроют глаза на действия французов в Северной Америке. [281]281
Trudel M.Histoire de la Nouvelle France. T. II: Le Comptoir, 1604-1627. Montreal; Paris, 1966. P. 6.
[Закрыть]Более острая дискуссии по колониальным проблемам развернулась при подготовке Лондонского договора между Яковом I и Филиппом III. Английские представители заявили, что готовы признать права испанцев только на те территории, которые находятся в «реальном владении» Мадрида, но категорически против того, чтобы делать это по отношению к «незанятым» землям в Америке. [282]282
Parry J. H.The Age of Reconnaissance. Cleveland; New York, 1963. P. 186.
[Закрыть]После долгих дебатов было решено, что из договора будут убраны все упоминания об Индиях. [283]283
European Treaties… Vol. I. P. 256.
[Закрыть]Такое положение, видимо, устраивало обе стороны, так как каждая из сторон трактовала это умолчание по-своему. Испанцы считали, что официально Лондон хотя бы на словах признает их притязания и действует только в соответствии с Доктриной двух сфер; англичане, наоборот, не чувствовали себя связанными какими-либо обязательствами.
На рубеже XVI-XVII вв. во Франции, а спустя несколько лет в Англии начался новый мощный всплеск интереса к заморским предприятиям. Именно он и положил начало систематической колонизации Североамериканского континента этими державами. Испания на практике не препятствовала основанию английских и французских поселений, хотя основание Джеймстауна и вызвало протест Мадрида. Совет по делам Индий даже рассматривал вопрос об организации экспедиции для выдворения английских поселенцев, однако в итоге испанцы решили не вмешиваться. [284]284
См.: Wright I. A.Spanish Policy towards Virginia // American Historical Review. 1920. Vol. XXV. P. 448-479.
[Закрыть]В то же время официальный Лондон и Париж все более открыто заявляли о своем неприятии базирующихся на «александрийско-тордесильясских» установках притязаний Мадрида на весь Новый Свет. Так, в 1613 г. Мария Медичи в письме к Якову I прямо заявила, что Франция не признает королей Испании «королями и сеньорами Индий и Америки» (этот факт был сразу же отмечен послом Филиппа III в Лондоне). [285]285
Текст письма и комментарий посла к нему см.: Carta de Maria de Medicis a Jacobo I de Inglaterra, sobre una piesa // Documentos ineditos para la historia de Espana: 4 t. T. III. Madrid, 1936-1945. P. 182.
[Закрыть]
Таким образом к началу XVII в. Северная Америка (по крайней мере к северу от Флориды) окончательно превратилась в регион, фактически открытый для экспансии других европейских держав.
* * *
К началу XVII в. Мадрид de facto признал за другими европейскими державами право на колониальную экспансию и владение колониями в незанятой испанцами части Нового Света. Папский раздел Земного шара утратил свое значение, став достоянием истории. В своем знаменитом трактате «О праве войны и мира», впервые опубликованном в 1625 г., Г. Гроций подверг резкой критике тот порядок, при котором «церкви принадлежали права, простиравшиеся на народы неведомой до тех пор части света». Ссылаясь на свидетельства Евангелия, слова апостола Павла и Иоанна Златоуста, Гроций доказывал, что церкви не может принадлежать светская власть (в том числе и над язычниками). [286]286
Гроций Г.О праве войны и мира. М., 1994. С. 531-532.
[Закрыть]
В то же время к началу 1600-х годов англичане и французы осознали, что применяемая в своих крайних формах («никакого мира за линией») Доктрина двух сфер порождает определенный правовой вакуум, препятствующий нормальному развитию морской торговли и колоний. [287]287
См.: Cheyney E. P.Op. cit. P. 671-672.
[Закрыть]Золотой век «безудержного, всеобщего и ежедневного» (по словам Хэклуйта) пиратства подошел к концу, [288]288
См.: Штокмар В.В.Очерки по истории Англии XVI века. Л., 1957. С. 93.
[Закрыть]уступив место более организованной экспансии. Однако добившись от пиренейцев пропуска к «колониальному пирогу», англичане и французы унаследовали от них традицию подходить с разной меркой к событиям, происходящим в Европе и за ее пределами. Выработанная в ходе борьбы с притязаниями испанцев и португальцев на колониальную монополию, Доктрина двух сфер продолжала применяться (хотя и не повсеместно, и не в чистом виде) и после крушения этих притязаний еще в течение достаточно долгого времени.
