Текст книги "От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в."
Автор книги: Юрий Акимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)
В середине 1490-х годов – первой трети XVI в. рассмотренный выше подход отражал реальную расстановку сил, имевшую место в Европе и ее окрестностях. Ни Англия, ни Франция, ни какие-либо другие государства не осмеливались в открытую посягать на притязания пиренейцев, освященные авторитетом Святого престола и подкрепленные внушительной военной и морской мощью.
Единственным исключением может считаться патент, выданный в 1496 г. Генрихом VII Джону Каботу и его сыновьям, которые получили разрешение совершать плавания под английским флагом «во все стороны <…> восточного, западного и северного моря <…> для нахождения, открытия и исследования островов, стран областей или провинций, принадлежащих язычникам или неверным, в какой бы части света они ни находились, если до этого они были неизвестны христианам». Патент также давал им право «владеть всеми открытыми ими поселениями, городами, замками и островами, которые они смогут покорить…». [236]236
Pro Johanne Caboto et filiis suis. Super Terra Incognita Investiganda // Harrisse H. Jean et Sebastian Cabot. Paris, 1882. App. IV. P. 313-315.
[Закрыть]
Данный документ прямо нарушал Тордесильясский договор и александрийские буллы. Правда, Генрих VII сделал две важные оговорки: во-первых, перечисляя возможные направления путешествий Кабота, он не упомянул о «южном», справедливо считая его главным для испанской и португальской экспансии; во-вторых, разрешил мореплавателю захватывать только земли, еще не известные европейцам. Можно также заметить, что английский король, видимо, не придавал большого значения данному патенту и тем более не рассматривал его как вызов Испании и Португалии (с которыми, кстати, Лондон в то время поддерживал мирные и даже дружеские отношения). Это подтверждается тем, что Генрих VII не делал секрета из путешествий Кабота и даже обсуждал их с послом Католических Королей Р. Гонсалесом де Пуэблой и испанским дипломатом П. де Айялой. [237]237
Это следует из донесения Пуэблы 1496 г. (само донесение не сохранилось, но известен ответ на него) и письма Айялы Фердинанду и Изабелле от 25 июля 1496 г. См.: Harrisse H.Op. cit. App. V. Р. 315; Арр. XIII. Р. 329-330.
[Закрыть]
В свою очередь, реакция пиренейцев на эти события была достаточно спокойной и свелась лишь к нескольким довольно невнятным заявлениям дипломатов и разговорам о необходимости отправить экспедицию в район, который посетил Кабот. Это несомненно было связано, с одной стороны, с тем, что земли, найденные англичанами в северо-западном «углу» Атлантики, не содержали никаких больших богатств и находились очень далеко от магистральных направлений экспансии Мадрида и Лиссабона, а с другой – с тем, что начатое Каботом открытие и исследование северо-восточного побережья Североамериканского континента ни в тот момент, ни в последующие десятилетия не получило какого-либо развития (уже очень скоро о мореплавателе забыли не только в Европе, но и в самой Англии [238]238
См.: Morison S. E.European Discovery of America. The Northern Voyages. A. D. 500-1600. New York; Oxford, 1993. P. 430.
[Закрыть]). О географическом и политическом значении экспедиций Кабота [239]239
О ходе и результатах самих экспедиций Дж. Кабота см. подр.: Акимов Ю.Г.Очерки… С. 21-25.
[Закрыть]заговорили лишь с конца XVI в., когда англичанам потребовались аргументы для подкрепления своих притязаний на Североамериканский континент и колониальную экспансию в целом.
Испанское и португальское правительство обращали мало внимания на северо-восточную оконечность Северной Америки не только потому, что там не было никаких намеков на золотые и серебряные рудники. Другая причина заключалась в том, что найденная Каботом в 1497 г. «Первая увиденная земля» (Terra prima vista – участок побережья где-то между Лабрадором и полуостровом Новая Шотландия) располагалась в районе ньюфаундлендских отмелей, которые уже на рубеже XV-XVI вв. (а может быть и еще раньше) активно посещали рыбаки из многих европейских стран. Для нас здесь важно отметить то обстоятельство, что тогда эти места вовсе не рассматривались как часть какого-то особого «Нового Света», а считались своего рода «продолжением» Европы (вроде Исландии, Гренландии и т.п.). Дело в том, что вплоть до середины 20-х годов XVI в. большинство европейцев не подозревало, что относящаяся к испанским Западным Индиям Флорида и столь разительно отличающаяся от нее «Земля трески» (т.е. ньюфаундлендское побережье), на которую одно время серьезно претендовали португальцы, [240]240
О португальской экспансии в этом регионе см. подр.: Акимов Ю.Г.Экспедиция Фагундеша и попытка основания португальской колонии в Северной Америке в 20-е годы XVI в. // Мир Лузофонии: Материалы международной научной конференции (15-17 октября 1998 г.). СПб., 2001. С. 181-186.
[Закрыть]являются частями одного и того же континента!
Однако все это не принижает большого исторического значения того факта, что именно Джон Кабот был первым европейцем, который в послеколумбову эпоху достиг Североамериканского побережья. При этом он обладал официальными полномочиями от английского короля и совершил церемонию вступления во владения открытой им «Первой Увиденной Землей», вынеся на берег английский флаг и штандарт Святого Марка (Кабот был гражданином Венецианской республики). Как образно и очень точно выразился американский историк Дж. Фиске, экспедиция Кабота прозвучала «краткой нотой, имеющей роковое значение»; она «подобно музыкальной теме Рока в операх Вагнера <…> предсказала грядущую катастрофу Испании и Португалии», однако «должны были пройти долгие годы, прежде чем развились все следствия» этого события. [241]241
Фиске Дж.Открытие Америки. С кратким очерком древней Америки и испанского завоевания: В 2 т. Т. II. М., 1892. С. 1.
[Закрыть]
Как уже отмечалось на протяжении «эпохи исследования без колонизации» (т.е. с конца XV – до начала XVII в.) интерес Англии и Франции к колониальной экспансии вообще и в Северной Америке в частности проявлялся неравномерно и скачкообразно. На берегах Туманного Альбиона после краткого всплеска конца 1490-х – начала 1500-х годов, связанного с вышеупомянутыми экспедициями Джона Кабота и попыткой создания англ о-португальского синдиката для эксплуатации рыбных ресурсов Ньюфаундлендских отмелей, вплоть до 70-80-х годов XVI в. власти не проявляли большого интереса к заморским предприятиям и не совершали каких-либо акций, которые можно рассматривать как вызов испанским и португальским притязаниям (речь не идет об их подданных, действовавших на свой страх и риск).
Во Франции первый подъем колониальной активности государства имел место в 20-40-е годы XVI в. в царствование Франциска I, первого французского короля, проявившего определенный интерес к заморским сюжетам. При этом он не просто инициировал ряд экспедиций, но первым из европейских государей выступил с достаточно резкой критикой притязаний пиренейцев на исключительное положение в колониальной сфере и попытался изменить сложившуюся ситуацию.
В первой трети XVI в. французы неоднократно посещали берега Нового Света, однако все эти рейсы носили сугубо частный характер (есть также множество гипотез о том, что бретонские, нормандские и гасконские рыбаки ходили на промысел к ньюфаундлендским отмелям в доколумбову эпоху). Единственным, хотя и относительным исключением может считаться экспедиция Дж. да Веррацано, которая в 1524 г. прошла вдоль Атлантического побережья Североамериканского континента от Флориды до Кейп-Бретона. Веррацано отправился в путь без официального разрешения Франциска I, но явно с его молчаливого согласия и одобрения. Открытому им региону мореплаватель дал имеющее явно политический смысл название «Новая Галлия» (Gallia Nova), которое вскоре трансформировалось в «Новую Францию» и быстро получило достаточно широкое распространение. [242]242
Об экспедиции Веррацано подробно см.: Акимов Ю.Г.Джованни да Веррацано – мореплаватель эпохи Возрождения // Вестник С.-Петерб. ун-та. 1999. Сер. 6. Вып. 2. С. 95-101.
[Закрыть]
В это же время достаточно большой размах приобрела деятельность пиратов из Дьеппа, Сен-Мало, Руана и других приморских городов. Несмотря на многочисленные протесты пиренейцев, французское правительство смотрело на нее сквозь пальцы. В 1527 г. Франциск I даже посетил усадьбу Жана Анго – богатейшего купца и судовладельца, «пилоты» которого совершали налеты на испанские и португальские владения, нападали на корабли пиренейцев в открытом море, вели контрабандную торговлю во владениях Мадрида и Лиссабона и т. п.
Подданные Франциска I также выступали с критикой притязаний Испании и Португалии па монопольное владение морями и заморскими землями. В 1527 г. один из «пилотов» Анго, Пьер Криньон, прославившийся не только как мореплаватель, но и как поэт, провозгласил, что «Франциск – король на суше и на море». По поводу притязаний пиренейских держав Криньон писал: «Конечно, если в их [португальцев. – Ю. А.власти было бы закрыть моря от мыса Финистер до Ирландии, они бы давно это сделали <…> Однако португальцы не имеют больше права препятствовать французским торговцам причаливать к землям, которые они [португальцы. – Ю. А]присвоили себе, где они никому не принесли добра и где их не любят и им не повинуются, как мы не имели бы права мешать им посещать Шотландию, Данию и Норвегию, признавая, что мы там высадились первыми». [243]243
Gucnin E.Ango et ses pilotes. Paris, 1901. P. 12.
[Закрыть]
Подобные идеи и настроения несомненно оказывали влияние на французского короля, с завистью смотревшего на богатства, которые Испания и Португалия черпали из своих заморских владений. В 1529 г. во время подписания франко-испанского мирного договора в Камбре (так называемого Дамского мира) Франциск I попытался добиться от испанцев уступок, касающихся колониальной экспансии. Ни коим образом не собираясь посягать на владения Мадрида и Лиссабона, французский король стремился лишь получить «законную» возможность развивать свою собственную экспансию в тех направлениях, где его подданные не сталкивались бы с испанцами и португальцами и не конкурировали бы с ними. Осознавая силу и уважая права пиренейцев, французский король пока осмеливался претендовать только на те земли за пределами Европы, которые еще не стали объектом их эксплуатации.
Однако никаких конкретных результатов демарш Франциска I не принес. Испанская сторона категорически отвергла все французские притязания, не желая делиться своими привилегиями с кем-либо. Однако король Франции также проявил упорство. Потерпев неудачу на переговорах с испанцами, Франциск I решил добиваться уступок от папского престола, стремясь расшатать хотя бы одно из «оснований» испано-португальской монополии. Выполнение этой задачи было возложено на Великого Инквизитора Франции епископа (в дальнейшем кардинала) Ж. Ле Венера, переговоры которого с Климентом VII начались в 1533 г. в Марселе, а затем были продолжены в Риме. Для обоснования своей позиции Ле Венёр использовал некоторые идеи де Виториа, трактаты которого увидели свет как раз в это время. В итоге Климент VII (придерживавшийся политики лавирования между Карлом V и Франциском I, но чаще Уклонявшийся на сторону последнего) согласился пойти навстречу французам. Он объявил, что положения Александрийских булл относятся только к уже известным землям, а не к тем, которые могут быть открыты». [244]244
La Chapelle, baron de.Jean Le Veneur et le Canada // Nova Francia. 1931. No VI. Sept. Dec. P. 342.
[Закрыть]В то же время следует отметить, что данное заявление папы не нашло отражения в каком-либо официальном документе. Кроме того, неясно, что означало словосочетание «уже известные земли». Возможно, Климент VII хотел уйти от принятия четкого решения по данному вопросу и ограничился устным разъяснением, которое не накладывало на него серьезных обязательств и от которого он при необходимости всегда мог отказаться.
Однако в тот момент Франциску I, видимо, было достаточно и этого. Получив папское разрешение, уже в следующем, 1534 г., король отправил к берегам Нового Света корабли Жака Картье. В отличие от всех предыдущих рейсов французов к берегам Нового Света эта экспедиция носила характер государственного предприятия. Ее руководитель именовался «капитаном и кормчим короля» и перед отплытием получил официальные инструкции от Адмирала Франции Ф. де Шабо. Основная цель предприятия была сформулирована таким образом – «путешествовать, открывать и совершать завоевания в Новой Франции, а также, следуя северным путем, найти путь в Катай [Cathay]». [245]245
Цит. по: La Ronciere Ch. de.Jacques Cartier et la decouverte de la Nouvelle France. Paris, 1931. P. 139.
[Закрыть]Заметим, что уже само по себе упоминание о некой заморской «Новой Франции» в тексте официального документа могло рассматриваться как вызов Испании, с которой в тот момент Франциск I находился в мире.
В ходе этой и последующих экспедиций (всего их было три: 1534, 1535-1536, 1541-1542) Картье были сделаны крупные географические открытия (прежде всего, залив и река Св. Лаврентия – будущее ядро французской Канады), а также состоялись церемонии вступления во владения открытыми землями. Так, уже в момент первой высадки на южном берегу залива Св. Лаврентия 24 июля 1534 г., у входа в бухту Гаспе (в районе Пёнуй-Пуант) в присутствии индейцев французы торжественно установили деревянный крест высотой 30 футов, на котором были вырезаны три геральдические лилии и надпись: «VIVE LE ROY DE FRANCE» (Да здравствует король Франции). [246]246
Les Francais en Amerique pendant la premiere moitie du XVI-e siecle. Textes des voyages de Gonneville, Verrazano, J. Cartier et Roberval / Ed. par Ch.-A. Julien. Paris, 1946. P. 106.
[Закрыть]
Во время второй экспедиции Картье установил кресты в бухте Сен-Николя (в районе Масканэн) и на островке Ля Потери (по другим данным на острове Сен-Кентэн). [247]247
Ibid. P. 123, 154 (и прим.).
[Закрыть]Собираясь возвращаться во Францию после трудной зимовки, 3 мая 1536 г. он водрузил у поселения Стадаконе (в районе Квебека) 35-футовый крест с гербом и латинской фразой: «FRANCISCVS PRIMVS DEI GRATIA FRAN-CORVM REX, REGNAT» («Франциск Первый, Божьей милостью царствующий король Франции») [248]248
Ibid. P. 176.
[Закрыть](рис. 3). Все эти действия должны были подтвердить права французов на земли, открытые Картье. В своем донесении о втором путешествии, обращаясь к королю, он заявлял: «…это плавание, совершенное по Вашему Королевскому приказанию <…> порождает надежду на будущее распространение Нашей Святой Веры и Ваших владений и Наихристианнейшего имени». [249]249
Ibid.
[Закрыть]
Рис. 3. Жак Картье устанавливает крест с французским гербом, 1534 г.
В начале 40-х годов XVI в. Франциск I нанес еще один удар по испано-португальской монополии. Во-первых, в августе 1540 г. он официально разрешил своим подданным совершать плавания «в Индии». [250]250
Trudel M.Histoire de la Nouvelle France. T. I: Les vaines tentatives, 1524-1603. Montreal, 1963. P. 132.
[Закрыть]Во-вторых, в том же 1540 г. он поручил Картье, собиравшемуся третий раз посетить Канаду, не просто продолжить исследования и поиск новых земель, но и основать в уже открытых им землях французскую колонию! [251]251
Collection of Documents Relating to Jacques Cartier and the Sieur de Roberval / Ed. by H.P.Biggar. Ottawa, 1930. P. 128-140.
[Закрыть]Правда, спустя год король несколько скорректировал свое решение и, вместо того чтобы действовать напрямую за счет казны, предпочел передать права на освоение и эксплуатацию Канады своему вассалу. 15 января 1541 г. фаворит Франциска I Ж.-Ф. де Ля Рок, сьёр де Роберваль получил королевский патент, дающий ему титул «Вице-короля и наместника», а также права феодального собственника «Норумбеги, Канады, Ошелаги, Сагене, Ньюфаундленда, Бель-Иля, Карпэна, Большого залива и Баккалаоса», иными словами – всей канадской территории, которая к тому времени была известна французам. [252]252
Ibid. P. 178-185.
[Закрыть]О каких-либо границах земель, находящихся под управлением Роберваля, в патенте не говорилось. Новоиспеченный вице-король получал право «присоединять <…> чужие страны <…> мирным путем или силой оружия», захватывать города, замки и поселения и т. п. Король, правда, сделал оговорку о том, что права Роберваля распространяются только на те заморские земли, которые «не находятся во владении какого-либо христианского государя <…> в особенности наших дражайших и возлюбленных братьев – императора и короля Португалии».
И в 1540, и в 1541 гг. главной целью предприятия провозглашалось распространение католицизма среди дикарей-язычников. Однако вся информация о третьей экспедиции Картье и экспедиции Роберваля (1542-1543), особенно вкупе с тем фактом, что последний был фанатичным протестантом, свидетельствует о том, что спасение душ индейцев отнюдь не являлось их приоритетной задачей. Надо полагать, что о религиозно-миссионерских задачах было упомянуто для того, чтобы в глазах испанцев (а также папы) французские колониальные предприятия предстали в наиболее благоприятном свете.
Все вышеперечисленные акции французского правительства, и в том числе французские колониальные предприятия начала 1540-х годов, вызвали беспокойство Карла V, усмотревшего в них явную угрозу испано-португальской монополии на заморские земли. Осенью 1540 г., узнав о том, что Франциск I разрешил своим подданным посещать «Индии», император заявил, что этим французский король нарушил условия перемирия в Ницце (1538), где оба они взаимно гарантировали неприкосновенность владений друг друга. В письме своему послу в Лиссабоне Карл V прямо заявил, что если Франциск I не отменит своего решения и если французские корабли выйдут в море, это будет иметь для французов самые тяжелые последствия. Он также писал о необходимости совместных действий Испании и Португалии для защиты их общих интересов. [253]253
Charles-Quint a son ambassadeur prcs le roi du Portugale. Lettre non dateo mais de l'automne de 1540 // Ibid. P. 108.
[Закрыть]
Как только послу Карла V в Париже стало известно о том, что Картье начал подготовку третьей экспедиции, он потребовал от французских властей прекратить все приготовления. Однако коннетабль Франции герцог де Монморанси заявил, что Картье собирается «совершать открытия» в краях, которые не принадлежат ни Испании, ни Португалии. На это посол раздраженно заметил, что Картье может плыть туда, куда захочет, и что, по его сведениям, он, скорее всего, направляется не открывать новые земли, а грабить испанцев и португальцев. [254]254
L’ambassadeur d’Espagne a Charles-Quint, 1е 8 ои 19 aout 1540 [?] //Ibid. P. 135.
[Закрыть]
В ноябре 1540 г. Карл V писал кардиналу Толедо о необходимости «остановить Картье». Для его перехвата император предлагал направить объединенную испано-португальскую эскадру, которая должна была топить все французские корабли, направляющиеся к «Индиям», а их экипажи сбрасывать в море. [255]255
Oharlos-Quint au cardinal de Tolede. 11 au 13 novembre 1540 [?) // Ibid. P. 140-143.
[Закрыть]Сразу же обратим внимание, что все это должно было делаться несмотря на то, что Карл V и Франциск I в это время находились в мире, а Картье действовал не самостоятельно, а по приказу своего государя.
В этой ситуации французские власти заняли следующую позицию. Во-первых, как уже мы видели, Франциск I и его приближенные на официальном уровне постоянно подчеркивали, что их подданные не собираются конкурировать с пиренейцами в тех регионах, которые последние уже прочно включили в орбиту своей экспансии; сферой действия французов являются лишь «ничейные» т.е. либо полностью неосвоенные, либо вообще неизвестные земли. Таким образом Париж фактически выступил как сторонник принципа «реального владения» (или «эффективного занятия»), в дальнейшем получившего широкое распространение. Во-вторых, Франциск I, продолжил критику как самих притязаний пиренейцев, так и тех правовых оснований, на которых эти притязания базировались.
Так, когда в конце 1540 г. испанский посол заявил французскому королю, что его подданные не должны посещать «испанские владения», Франциск 1 ответил, что под таковыми он подразумевает только земли, которые населены испанцами и находятся под их защитой; а что касается испанских притязаний, основанных на праве первооткрытия, то, но словам короля, «пройти мимо и бросить беглый взгляд – не значит получить право владения». Кроме того, Франциск I заявил о своем непризнании папского раздела мира, так как независимо от того, имел ли папа право совершать такой раздел или нет, ни король Франции, ни другие христианские государи не были приглашены в нем участвовать, и следовательно для них он не имеет обязательной силы. [256]256
L’ambassadeur d'Espagne en France a Charles-Quint, le 27 dec. 1540 // Ibid. P. 169-171.
[Закрыть]Чуть позднее (или в конце 1540 или в самом начале 1541 г.) другой испанский представитель – командор ордена Алькантры услышал от Франциска I знаменитую фразу о том, что он хотел бы взглянуть на «завещании Адама», так как не понимает, на каком основании испанский и португальский короли делят мир, не выделяя доли ему – их «брату», для которого «солнце светит так же, как и для других». [257]257
Le cardinal do Toledo a Charles-Quint. 27 jauv. 1511 // Ibid. P. 190.
[Закрыть]
Позиция, занятая Франциском I, имела еще одну важную особенность. Французский король считал, что события, происходящие за пределами Европы, не должны влиять на европейскую политику. Зимой 1540-1541 гг. он сделал еще одно важное заявление, адресованное испанцам. «Разве отправка туда [в Канаду. – Ю. А.]моих кораблей равнозначна объявлению войны и противоречит моей дружбе с Его Величеством [Карлом V]?», – удивленно спрашивал Франциск I. [258]258
Цит. по: La Roncicre Oh. de.Op. cit. Paris, 1931. R 159.
[Закрыть]Такая позиция явно перекликалась с отмеченной нами выше важнейшей особенностью испано-португальского подхода к колониальной сфере, когда заморские земли выделялись в сферу действия особых, отличных от действующих в Европе установлений. Именно на основе этих идей в последующие годы была сформулирована так называемая Доктрина двух сфер.
* * *
Несмотря на громкие заявления, каких-либо решительных действий по пресечению французской колониальной активности Карл V в тот момент так и не предпринял, ограничившись отправкой испанских агентов во французские порты, сбором информации о странах, открытых Картье, и разведывательным рейсом капитана А. де Сеа, закончившимся безрезультатно.
Безусловно, в наибольшей степени это было связано с тем, что во-первых, предпринятая французами в начале 1540-х годов попытка основать в Северной Америке постоянное поселение завершилась полным провалом, и повторять ее в Париже не собирались; во-вторых, регион, где пытались действовать подданные Франциска I, находился очень далеко от основных зон испанской экспансии и не сулил его обладателю больших богатств.
Однако показательным было и то, что Карл V не получил поддержки ни со стороны папского престола, ни со стороны португальского правительства, хотя и к тому и к другому он неоднократно обращался в надежде организовать совместный дипломатический демарш или силовую акцию, направленную против французов. [259]259
См.: Trudel M.Op. cit. P. 133-135.
[Закрыть]Конечно, военное и морское могущество Испании надежно ограждало ее «реальные» владения от любых посягательств со стороны какой-либо третьей державы; но все же можно констатировать, что, хотя к середине 40-х годов XVI в. французам не удалось закрепиться в Западном полушарии (англичане в это время еще не ставили таких задач), сама по себе испано-португальская монополия на колониальные захваты и прежде всего ее «идейные основы» были заметно поколеблены. Уже были сформулированы новые подходы к международно-правовому статусу колониальной экспансии, отличные от «александрийско-тордесильясских» установок.
