Текст книги "Пилот (СИ)"

Автор книги: Юрий Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Я дам тебе за них по сто тысяч!

– Дядя Ставрос, на аукционе я объявлю стартовую цену в сто пятьдесят тысяч евро.

– Грабишь меня девочка. Зачем тебе аукцион? Скажи свою цену?

– Я уже сказала, дядя Ставрос. По сто пятьдесят. На аукционе заплатят дороже.

– Сбрось немного!

– Немного? Хорошо. Сто пятьдесят три тысячи. За каждое.

Голос у Кати почтительный донельзя. А вот выражение глаз дерзкое. Хулигански дерзкое. Повздыхал "дядя", вина попил. Опять губами почмокал.

– Хорошо! Пусть будет так, как ты хочешь. Сто пятьдесят, и это последнее слово.

– Да дядя. Конечно дядя. Я согласна дядя. Милый, принеси пожалуйста футляры.

– Вышел я в дверь, мимо стража неподкупного. Взял в комнате прислуги, где ружья чистил, протертые до блеска кожаные футляры, да и принес. Разобрал ружбайки, горизонталку в футляр на бархат алый уложил, вертикалку в другой футляр, на синий бархат. Щелкнул замками, на место свое сел.

Дядя старомодно чековую книжку вынул. Заполнил и расписался. Катя чек приняла с поклоном легким. "Дядя" щечку ей целовать нацелился. Подставила ему Катя щечку. Скромница и отличница просто. Ботаночка эдакая. Дядя опять присел. Вино допил. Катя мне подмигнула и я послушно на кухню сбегал и принес оттуда два здоровенных, литров на десять каждый, глиняных оплетенных жбана. Заранее приготовленных.

– Это тебе в подарок, дядя Ставрос.

– 'Ариусиос'?

– Твой любимый!

– Спасибо девочка.

Достал вдруг "дядя" снова чековую книжку из кармана и еще один чек выписал, на пять тысяч, да Кате подал. Кивнул ей на меня:

– Одень своего мальчика по-человечески.

А вот в этом месте крышечка у меня сходу и забрякала. Вынул я деликатно у Кати из пальчиков чек этот. Свернул фунтиком. Потом из шкатулочки табачной табаку трубочного добыл. Забил козью ножку и "Зиппо" щелкнул, огонек добывая, прикурил и вальяжно дымком пыхнул:

– Благодарю за заботу, уважаемый Ставрос, однако – не в коня корм. Я себе на покрышки вполне сам в состоянии заработать. Взглянул "дядя" на меня в упор, как прицелился:

– Отчего же не заработал?

– Отчего же не заработал, вполне заработал. Нелепое стечение обстоятельств. Я тут, извините, проездом, некоторым образом. Деловых визитов не планировал. Но мог бы встретить вас в костюме-тройке и кроссовках. Согласитесь, выглядел бы значительно забавнее.

Усмехнулся "дядя", двустволку свою отвел от моей переносицы, и Кате сказал:

– Теперь – понимаю.

Кате ручку на прощание поцеловал и откланялся. Стремянный его футлярчики с ружьями подхватил и в машину спешно унес, пока не отняли. Проводили мы гостя к автомобилю, Катя даже ручкой вслед помахала. Я с ней просто рядом постоял. Не махая. И так 'дядя' перетопчется. 'Дело сделано – сказал слепой!'.

Когда в дом мы с Катей вернулись, я с ней щекотливый разговор завел:

– Катя, радость моя, тут у меня деньги немножко заканчиваются. Поиздержался я. На проезд еще хватит, но в обрез. Однако у меня тут планчик прорезался, как дела материальные поправить. А средств на его осуществление, плана этого, увы, уже нету. Не займешь до получки сотни полторы тысяч, под разумный процент?

Тресь! В голове звон колокольный. Бим-бом! Что это было? Чем это она меня? Сквозь звон этот воспоминания всплывают, покачиваясь и колыхаясь. По поводу... А, точно – 'Собака на сене'! 'Своею ручкою, собственноручно!'. Да уж! Кирия Катерина дама, конечно, выдержанная весьма в проявлениях, однако же, и горяча. Южанка, что с нее возьмешь! И ведь не просто так приложила, а со знанием дела, по уху 'лодочкой'. Кто только научил, на мою голову?!

Когда резкость у меня в глазах снова заработала, обнаружил я что на попе сижу. На полу паркетном из черного мореного дуба. Ровно так сижу. Катя напротив меня на коленочках пристроилась, перепуганная такая, руки к груди прижала, лепечет что-то про то, что больше так не будет, и слезки на глазках поблескивают. А во мне ярость свирепая кипит. И, наверное, в глазах моих отражается. Заприметила Катя это дело и уже капитально перепугалась, до визгу. Особенно много визгу случилось, когда я на коленки к себе ее пристроил, вверх окрестностями спины повышенной упругости. И отшлепал окрестности эти ладошкой. За неимением вожжей. Отошел от канона, конечно:

– Ужо, я те задам! Я тебя отучу ручонки распускать! Я те покажу, рукоприкладствовать! Я тя угомоню, любовь моя горячая!

Заодно и сам остыну. Но совладал я с собой. Пожалел ее сразу, погладил, подул. Поцеловал конечно места, столь взволновавшие меня при первой нашей встрече. Расчувствовался, и только полетели ее кружевные запчасти в разные стороны, в состоянии непригодном для дальнейшей эксплуатации. На Теодоровых трофейных рогах поразвесились декоративно. Интерьер оживили необычайно.

Когда страсти улеглись, Кате по стенкам пришлось попутешествовать, собирая с рогов, клыков и прочих понтов свои 'обломки кораблекрушения'. Собирала она лоскуты малые и рдела-пунцовела задними щечками смущенно. А я за процессом сбора наблюдал внимательно и с немалым эстетическим наслаждением. Таких аттракционов раньше мне наблюдать не приходилось. Занятно!

– Поздравляю любимая с первым семейным скандалом!

– Виталос, ты не должен был так говорить! Ты очень меня обидел, предложив мне проценты. Тебе принадлежит все, что есть у меня, со мною вместе. Я завтра же перечислю эти деньги на твою карточку, и ты сможешь расходовать их, как сочтешь нужным. А что ты задумал?

– Да ничего такого. Там, куда мы едем, климат жаркий. Как в саванне африканской, мне сказали. А в таком климате бытовые кондиционеры наверняка пользуются повышенным спросом. Вот и хочу закупить партию в сотню-другую штук, а там распродать. Деньги туда везти смысла не вижу. Кому они там нужны. Фантики тутошние. Их там по весьма грабительскому курсу меняют. Если вообще меняют.

– А золото?

– А золото было бы неплохо. Да где его взять?

– В банке. Давай на всякий случай в банке на сто тысяч евро слитков выкупим?

– А на остальные закупим мобильные кондиционеры. Их монтировать не надо.

– Я даже могу подсказать, к кому обратиться, чтобы купить партию по оптовой цене. В Италии фирма Carrier неплохие кондиционеры выпускает. Можно сегодня позвонить в одно место. Хочешь, я этим сама займусь?

– Займись. А я займусь упаковкой самолета... и не пора ли нам навестить недоброжелателя нашего?

– Ты все-таки хочешь добраться до него?

– А что – простить ему все? Нет? Тогда помчались.

Сели мы вдвоем на Катин мотопед и поехали проведать негодяя. Запарковались опять в стороне от вероятного места событий, прошли к дому. Опять окна темные и ни звука. И насторожка моя не нарушена. Не было его дома, паразита. Точно, на тюфяки залег, собака. Установил я в кустах камеру, настроил. Прогулялся пару раз мимо. Проверил, как работает эта техника слежения. Нормально работает. Бесшумно. В ночном режиме лицо мое вполне разборчиво видно. Заменил я флэшку на нулевую и снова на место камеру установил. А потом мы домой спать уехали.

Утром Катя увезла меня в аэропорт 'Македония', а сама коммерцией заниматься отправилась. Очень мне ее одну отпускать не хотелось. Но и тут глаз хозяйский нужен. Бригада заказанная приехала и материалы с собой привезла. Показал я им чертежи, добился от них ясного понимания задачи. Чезаре им безопасное, в пожарном отношении, место отвел, и они там основу сваривать начали. Крыло левое с 'Каравана' вчера снять успели уже, а упаковать аккуратненько не поспели. Сейчас его запакуют, а потом второе демонтируют.

Поглядел я на "Караванчика" в печали, и стих у меня сам-собою сложился:

Самолету скрутили крылья

И пропеллер свинтили тоже

И стоит он слегка дебильный

Потому, что взлететь не может...

Вроде и сам почти шедевер сложил, а ощущение стойкое такое, будто я стих этот скоммуниздил у кого-то. Плагиат, типа. Напоминает мне он чего-то. Точно! Аркаша же это. Арканов:

Если птице отрезать руки,

Если ноги отрезать тоже,

Эта птица умрет со скуки,

Потому что сидеть не сможет...

У поэта отнимешь рифму -

Что клешню оторвешь у краба,

Потому что поэт без рифмы -

Все равно что мужик без бабы!

Катя позвонила, сказала, что нашла партию в 375 штук кондиционеров прямо в 90 кубовом контейнере 45HCPW. Очень удачная модель. Двухблочный мобильный кондиционер Carrier 51AKS015. Легко монтируется без специалистов и не очень шумный и по цене двести пятьдесят евро за штуку. Всего на 95750 евро. Вместе с контейнером. Спросила моего одобрения. Согласовал я приобретение это, а тут и второе крыло сняли. И за хвостовое оперение взялись. Художница наша еще вчера лиса рисовать закончила и деньги за работу получила, однако вертелась тут же, среди молодых и темпераментных техников с авиабазы. Наблюдала, чтобы не поцарапали творение ее, и амуры строила.

Подтащили сваренную основу с уже настеленным деревянным полом. Маленьким аэроклубовским тягачом Чезаре на нее затащил 'Караван', закрепили его надежно за шасси. К вечеру успели и киль со стабилизаторами демонтировать и тоже упаковали. Стойки на болтах установили и связали поверху. Осталось обшить конструкцию теплоизоляцией с двух сторон и снаружи сайдингом беленьким. Да и внутри не помешает стены деревом облагородить. Но это завтра уже. Выкатил я свой скутер из 'Каравана' и домой поехал.

Дома у нас было людно и суетно. Перед домом стояли два трала с контейнерами сорокафутовыми, морскими. Один запечатанный, под пломбами. Наверное, с кондиционерами. Второй с дверями нараспашку стоит и туда плотным потоком содержимое дома грузится. Народ этим занимается солидный. Сразу ясно – специалисты. Все у них механизировано, все профессиональное. Бочки из подвала и бутылки в ящиках. Гвоздей и шурупов-саморезов – ящиками. Всяких типоразмеров. Инструмент ручной – всякий, дрели-перфораторы-шуруповерты, Даже ручная ленточная пила. Редкая вещь! Бревнышко на доски распустить – лучше не придумаешь. Станочки из мастерской все. И токарный и фрезерный и сверлильный и даже бетономешалка шестидесятилитровая. И три бензопилы 'Хускварна' и квад с богатым навесным и прицепным шлейфом и все иное, все такое прочее. Магазин он открывать собирался? Или к мировой войне приготовился? Ох, и обстоятельный хомяк был покойный Тео. Даже зависть берет. Все старательно упакованное так и исчезает в недрах контейнерных. И Катя деловая вся, над этим всем царит и процесс контролирует.

Морсик весь изнервничался, избрехался. Посадили беднягу на поводок, в стороне от места событий, чтобы работный люд за пятки не хватал. И он уже даже и не лаял, похрипывал измученно. Ну не нравилось ему происходящее до одури.

– Слышь, главный! Вы че это затеяли? Ты смотри, че вытворяют! Все навылет тырят-выносят. И кирия наша мышей не ловит ни хрена! И ты, вот тоже встал-стоишь, варежку разинул. Вы че на, с глузду все посъезжали? Все!!! Все потырят! Все, что поколениями нажито непосильным трудом!

– Ага, два магнитофона портативных, два сервиза фарфоровых на полсотни персон, пиджак кожаный новый, два штуки...

– Ты че, издеваешься? – совершенно обиделся Морсик.

– Ну... да! А ты не въехал? Мы переезжаем!

– Ну, так бы сразу и сказали! А то душа кровью обливается. Я думал – грабят нас организованно. Ишь, шныряют туда-сюда. А куда едем?

– На ПМЖ. В места новые, малоизученные. Тебе не понять! Но, думаю, тебе там понравится. Если сразу не съедят!

– Меня?! Этого пока еще никому не удалось, хотя пытались многие!

Тут Катя присутствие мое обнаружила на вверенной территории. Подбежала, поцеловала принародно, отчиталась за траты произведенные. Сто тысяч ушло за кондишки. Ровно две сотни в контейнере. Четыре штуки евро за контейнеры б/у. Какой-то вздор за наем тягачей. Прикинули мы, во что обойдется переброска контейнеров. Два по семьдесят семь кубов да по 250 за кубик. Итого тридцать восемь с половиной тысяч евро. Плюс мой не стандартный. Сто шестьдесят кубов на сорок тысяч тянет. Округляем до семидесяти восьми тысяч. Ну, пусть нам в тысячу доставка до терминала обойдется. Ну пусть на всякие мелочи типа платформ по цене металлолома, еще по четыре тысячи уйдет. Двести пять тысяч в остатке. Вот их и надо будет в золотишко обернуть. Нафиг туда с фантиками ехать? Катя сказала, что тему провентилировала уже. В понедельник нас ждут в банке. Все том же банке, Черноморском. Восемь килограмм 790 грамм если по курсу за сто тысяч евро. В золотых банковских слитках по сто граммов каждый. Триста грамм примерно за комиссию отщипнут. Уж не преминут. Это к гадалке не ходи. Эх поздновато уже Мюллерихе звонить. Завтра уточню, почем ее металлолом в Греции. А дело-то идет к концу, осознал я несложную истину. Завтра тридцатое, там еще двое суток. И привет Земля! Не поминай лихом. Меня аж морозцем по спине шибануло. Е-мое! Куда я лезу? Че мне там светит? Еще и Катю за собой увлек. Как нахлынула на меня паника, так и схлынула. Да пошли они все! Прорвемся!

На этот раз один я поехал клиента проверять. Катерине велел вооружится пистолетом, запереться в доме с Монморанси и включить сигналку. Кроме меня никому не открывать и в дом не пускать.

Привычным путем я быстро обернулся. Тихо пришел, тихо ушел. Просмотрел запись – нету клиента на вверенной ему жилплощади. Как Фома прибором смел. Только пудель какой-то за кошкой пробегал. И через час в одиночестве взад возвратился. Хорошо, что приблуда моя шпионская на стрекозок-бабочек не срабатывает. А то бабочки со стрекозами там в цетах летали массово и густо. Ну нет и нет. Все равно поймаю. Если успею до отъезда.

Приехал домой, что-то пустовато у нас в доме стало! Ни штор ни портьер. Картины со стен исчезли. Поднялся в комнату свою – матрас пластиковый надувной вместо кроватки. В Катину спальню заглянул. Там и матраса нет. Обстоятельно выполняется мое распоряжение – воровать, так по-военному. Нашел подругу мою у бассейна. В шезлонге возлежит вся в изнеможении. В ленивой истоме виноград кушает. Голышом.

Разделся я, искупнулся, на качалке рядышком пристроился. Дотянулся до усталой коленочки, поцеловал нежно. Подумал, еще поцеловал. Повыше уже.

– Катенька, ты решила весь дом с собой увезти?

– Я бы увезла, но в контейнер не войдет. Дом придется оставить!

– И много еще места в контейнере осталось?

– Нет, любимый. Но подвалы мы вычистили основательно. Завтра и послезавтра выходные. Никто работать не станет. В понедельник погрузку закончим. В контейнере места немного уже. Посуда, постельное белье, люстры. К обеду должны управиться. А как с самолетом?

– Да тоже дел не больше чем на полдня осталось. Обшить контейнер, погрузить на трал. И вперед, к новым землям.

– А у тебя много свободного места остается?

Прикинул я, сколько у меня ЗИП займет.

– Да, еще немало места будет.

– Ты самолет сюда привези! Хорошо? Мы туда еще кое-что загрузим!

Я только головой помотал, в восхищении любимой пребывая.

– С тобой не пропадешь!

– Разумеется дорогой! Я не позволю тебе пропасть!

– А я тебе!

Ну и так далее. До сладких стонов. Ночевали мы опять у бассейна. До самого утра. И все выходные там провели. Никуда не ездили. Кушали и плавали. Плавали и винишко попивали. Вино попивали и целовались без стыда и совести. Ну, и не только. Не без ЭТОГО. Подробности и отдельные детали – в ранее упомянутом фильме. Очень поучительный фильм. Кстати, посмотрела Катя обещанное 'Белое солнце пустыни'. С моим переводом и комментариями. Очень ей понравились письма. И Саид, которого Спартак Мишулин играл. А Верещагина она так жалела, что даже заплакала. Но наповал сразил ее тазик с черной икрой.

Вечерком опять я навестить господина поверенного собрался. Катя компанию мне решила составить. Не особенно я на результат рассчитывал. Поэтому согласился. На двух скутерах поехали, для повышения мобильности. Не дай Бог, не так сложится, так я на себя неприятности оттяну, а она смоется. Ну, и я постараюсь.

Приехали мы на место, прошли к дому и в кустиках скрылись. Просмотрел я камеру. Есть! Объявился карась. В 14:27 привел какую-то барышню в ажурных колготках. А через полтора часа, ушли они вместе. Дама шутила и заигрывала, а искомый выглядел как-то мрачновато. Не стоит наверное. Ушли они и больше никто мимо не проходил. Но если объявился он в городе, то вполне может дома ночевать. Бум ждать. Устроились в кустах поудобнее, я кусок полиэтилена на землю кинул, чтобы лишнего не топтать. Ловись рыбка, большая и маленькая. Ждем.

В половине первого машина подъехала. Дверка хлопнула. Потом шаги и темный длинный силуэт на двери тень бросил. Пока шел, Катя меня локтем в бок саданула. Опознала. Повозился у порога прохиндей, замком щелкнул и дверь распахнул. И тут я, весь в черном, за спиной у него вынырнул, аки ангел мщения, да под коленку ему в сгиб стопой и засадил сзади от всей души. Он на колено рухнул, я за шею его прихватил, на удушающий пожестче, плотно так, и в дом поволок. За нами Катя двери прикрыла.

Тащу его, думаю, чем бы по башке ему чпокнуть, чтоб не трепыхался. Стою посреди комнаты за спиной левой рукой пистолет нашариваю, имея целью по маковке его треснуть. А перец этот потрепыхался в захвате у меня, потом дернулся сильно и затих неподвижно. Опустил на пол, чтоб связать да поспрошать, да и подоить с него деньги, у Кати уворованные. Хотя в успех последнего верил я не особенно. Не в тумбочке же он их содержит. Попробуй, отыми! Но попытаюсь.

Смотрю, а под ним лужица запашистая расплывается, и вид у него неживой уже какой-то. Пульс пощупал – фигвам! Нету! И дыхания нету. Вот те и поспрашивал! Это выходит, захватом я ему сонные артерии резко перехватил, а он с того и ласты склеил и кони кинул. Катя подошла, бледная такая в полутьме от фонарей уличных. Показывает на него мне молча, слово молвить боится.

– А все уже, Катя! Кончилась наша война. Не скажет нам он ничего уже. Удавил я его ненароком. Совсем. Катя побледнела да и обомлела на месте. Кидаться я к ней не стал сразу, и так все понятно. Пусть горизонтально полежит. При обмороке самое первое дело – горизонтально полежать. Трупчик на диванчик на руках отнес и приспособил в естественной позе, пока он не закоченел, майкой своей ламинат досуха подтер и в пакет для денег припасенный засунул, а потом уже Катей занялся. Она в себя быстро пришла и на меня испуганными глазами смотрит. Ну, я и повторил. Не поленился. А она на второй заход в обморок нацелилась.

– Куда?! Стоять! А ну, кончай дурковать. Дома в обмороки будешь падать. Все! Управились мы тут. Смываться пора. Всех дел на пять минут оказалось.

Хвататься мы ни за что не хватались. Протер я ручки дверные, на всякий случай. И удалились мы под покровом тьмы никем не замеченные. Не забыв и подстилку забрать и видеокамеру мою шпионскую. По дороге в закуточке переоделись в свежее. Что на нас было, в узел увязали да крюк до побережья сделали, выбросив тряпки в морские волны и булдыган в них запихав. И тем усугубили экологию планеты. И в таверну к Димитриосу поехали. За столик уселись. Я у хозяина 'Смирновки' испросил, влил в Катю стопку залпом. Сам такую же засадил. Смотрю – розовеет подруга моя полегоньку. В себя приходит. Окосела она слегка, но моментально и говорит мне:

– Ну, Виталос, ну ты энимал какой-то просто... Он не пикнул даже.

– А вот об этом мы просто никогда говорить не будем. По крайней мере, не на этой планете.

– Покушали чего-то безвкусного, с хозяином попрощались, забрал я в сумку на память блюдечко Морсиково, с портретом его, и домой отправились. Совсем чуток не доехали, тут меня и прихватило. Фарой поморгал, остановился. Слез со скутера, и ну меня полоскать. Всем, что было съедено и выпито. Нихрена я не каменный! Такой же, как все. Катя подбежала, меня гладит по голове, успокаивает, а меня полощет раз за разом. Еле угомонился. Приедем, я еще водки садану, да побольше.

Приехали домой, молчим скорбно. Отыскал я в баре водку и ну наливать, да тосты произносить. Про все хорошее. Да раз за разом да в хорошем темпе. И насосались мы с Катериной до полного изумления и положения риз. Как уснули и не упомню.

Проснулся я с легкой головной болью, но на матрасе надувном, рядом с Катей. Раздетый совершенно, как и она. Это мы еще поди и того? Секисом стресс снимали? Посмотрел я на любимую женщину, спит без задних ног. На полу безобразие разлито и запашина стоит, хоть топор вешай. Распахнул окно, тряпку нашел, ведерко. Убрался, пол помыл, Катю в порядок осторожно привел, чтобы не разбудить. Простынку она особо не загваздала. Сойдет, на первый раз. Что сделано – то сделано. Переделать не удастся. И нехрен тут ежа топтать голыми пятками. И нервничать попусту – тоже. Нервничать начинать будем, когда нас брать придут.

Потом завтрак приготовил. В своем стиле. Чищеного кальмара в микроволновке разморозил и в мясорубке электрической провернул, да котлет нажарил. Потом кофе сварил и Катюху будить принялся. С понятием "бодун" Катя раньше точно не встречалась. Первый раз у нее. Лечить пришлось пивом. Вино уже в недрах контейнера укрыто. Но пиво в баре еще нашлось. А вот уже и глазки у нас заблестели. И в членах у нас тремор исчез. А вот уже и жизнь не такая ужасная стала! Учись, Европа!

С утра Катя осталась дома заканчивать погрузку. Приемничек включили на криминальные новости. Нет новостей нас интересующих. Не нашли голубя покуда. Да и когда найдут – неизвестно. Кондиционер в квартире у него включен. Прохладно там. Не скоро завоняет. Но все равно, беспокойно нам. Хотя... даже если его сегодня найдут... следов мы особых не оставили. Отпечатков пальцев уж точно не оставили. Пока экспертиза факт насильственной смерти установит, пока следы отыщут, уж не знаю какие... ворсинки волосинки... Мы там и были-то... Вошли – ушли. Потом сыскари версии строить начнут. Потом связи выяснять. А какие у этого козла связи? Договорился же он с ушлепком каким-то о производстве ДТП. Значит и такие связи открыться могут. И неизвестно – куда еще заведут. Сразу нас – точно не вычислят. А послезавтра – аля-улю! Гони гусей! Не! Не успеть им нас повязать. Просто времени не хватит. Обсказал я Катерине свои умозаключения. Успокоилась она малехо, и за дело взялась. Я тоже.

И тут уперся я в стратегическую неопределенность. Что лучше и экономически выгоднее – золотишко туда везти, или товар? Вот вдруг не угадал я с кондиционерами и хорошо будет, если свое верну. А золото оно и в... эх! Позвал Катю на совет. Решили все яйца в одну корзинку не валить и докупить еще два девяностокубовых контейнера. В один скарб домашний а вот третий... С чем? Патронов бы туда завезти... Но нет выхода на оптового поставщика. То же и с оружием. Катя внесла предложение: бытовой техники еще закупить на оставшуюся сотню тысяч. А именно – холодильники и морозильные камеры. Точно! Кондиционер хорошо, а холодильник тоже хорошо! А морозильная камера, чтоб до минус тридцати пяти, чтобы все эписторхозы попередохли, это просто вообще, блеск как хорошо. Опять Катю на телефон посадил, ей местные деловые джунгли лучше знакомы.

Позвонил фрау партайгеноссе и уточнил, почем идет ее металлолом. Госпожа Мюллер застенчиво стребовала по 220 евро за тонну. Я уточнил вес платформы. Двадцать одна тонна. Три платформы – шестьдесят три тонны. Тринадцать тысяч восемьсот шестьдесят евро. Я озлился и начал беспощадно торговаться. Удача мне улыбнулась, и цена упала до эксклюзивных двенадцати тысяч за три платформы. Я прикинул, во что нам обойдется вся эта эпопея, и понял причину такой уступчивости суровой госпожи. Всего мы вывозим четыреста десять кубов. На сто две с половиной тысячи пятьсот евро. Да двенадцать тысяч за металлолом. Госпожа с нас имеет стопятнадцать евро-косых. Нехило так, да? Можно и скостить нам чуток за платформы.

В аэропорту дело полным ходом шло. Боковые стенки и потолок уже закрыли. Все полости между обшивкой пеной задули. Проводку внутреннюю развели и место для установки кондиционера снабдили болтами. Только установить его осталось. Но это я и сам, на месте сделаю. Остались только торцы открытыми, через которые с наивозможной плотностью грузили расходники и ЗИП, под хвост «Каравану». Под самолетом пространство уже все заполнили коробками с маслом. Запасному двигателю с упакованными винтами тоже уже нашли свое место. Плотик спасательный на четырнадцать человек, венчал вернисаж этот, радуя глаз сочным оранжевым цветом. В самом самолете места уже и не осталось. Бедняга «Караван» даже на шасси просел, как полуторка фронтовая на рессорах. А места свободного еще много. И спереди и за "Караваном. Решили пока торцы наглухо не заделывать. На живую гайки навернули не протягивая, дома с Чезаре протянем. К 12:30 закончили мы с погрузкой, рассчитались с мастерами за работу. Еще пять штук долой. И краном поставили контейнер на трал. Пыхнул «МАН» в небо дымком соляровым и поехали. Прощай «Македония»! Я впереди лидером иду. Дорогу указываю. За мной тягач небо коптит, а Чезаре на микроавтобусе своем замыкающим следует. На случай, если вывалится что. Так подобрать.

Подъехали к дому. Еще один контейнер добавился. Третий уже. Мы свой трал с аэропланом рядышком приткнули. А люди все снуют. Погрузка продолжается. Понаблюдал я минуть пять, и как обрезало. Закончилось движение. Все! Загрузились скарбом домашним. Полон контейнер. Закрыли его, замки повесили.

Я в дом зайти нацелился. Но тут Катерина на крыльце объявилась. С видом озабоченным. Увидев меня, обрадовалась:

– Как ты вовремя приехал! У меня еще паркет не погружен и место уже кончилось!

Абзац! И что, отказать любимой в маленькой, не очень чистоплотной, но такой приятной мести? Да никогда!

– Чезаре! Снимаем торцы!

И снова народ забегал, вывозя и укладывая в контейнер, увязанный в пакеты, дорогущий дубовый паркет.

– Катенька Катюша! А что у нас в третьем контейнере?

– Холодильники и морозильники "Бош" в ассортименте. Двести пятнадцать штук на девяносто три тысячи восемьсот сорок евро.

– Замечательно.

Опять позвонил фрау Мюллер и четвертую платформу заказал. Еще четыре тысячи в минус. В 16:10 погрузку мы, наконец, завершили. Места осталось всего-то от двери в контейнере, до распахнутой левой пилотской. Рядом с дверью окошко врезано откидное. Большое. Оно откинуто сейчас, и сидя в кабине самолета можно наблюдать окрестности.

К 17:00 в назначенное время мы уже в банке были. Там Катерина закупила золотые слитки. В титановом кейсе. Содрали с нее комиссию несколько больше, чем я думал, и досталось нам 8446 граммов драгметалла. Полюбовался я на добро это. Сияют слитки зеркально. Но лихорадкой золотой не подхватил. Равнодушным остался к тельцу златому. Закрыл кейс на ключик, в сумку его уложил да застегнул на молнию. Сумку через плечо, пистолет под мышкой правой поправил и домой мы с Катериной поехали. Осталось нам только матрас надувной скатать. И можно в путь отправляться. Чезаре ночевать с нами остался. Покараулим с ним эту ночь. Выдал я ему СПАС обрезанный. Приклад на место прикрутил. Патронов картечных – два магазина, длинных, по восемь штук. Сам и Вальтером обойдусь. И у Морсика сон чуткий. Тут в Греции можно и вовсе не караулить, нету тут жуликов. Повывели всех. Но береженого – бог бережет.

Как и ожидалось, никаких происшествий за ночь не произошло. И по радио интересующие нас новости не прозвучали. Утром простились мы с Чезаре. Катя его рассчитала по царски и расцеловала на прощание. Я ружбайку у него отнял и в самолет спрятал, потом тоже приобнял. Нормальный он мужик, хоть и хитрюга. И уехал он, а мы тягачей дожидаться остались. К 10:00 подъехали четыре тягача, собрал я водителей, показал на карте место, куда груз везти. Выработали совместно маршрут. Подцепили к тягачам тралы. Выстроились в колонну и с песней вперед. В Лачанокипой!

Переезд до терминала много времени не занял. По объездной дороге, не очень загруженной в это время, доехали минут за сорок. Подъехав к запертым воротам, погудели. Ворота откатились по направляющим и колонна зарулила на обширный двор. Мадам Мюллер встретила нас с Катей возле формирующегося состава, из десяти крытых вагонов и девяти платформ. Из потрепанных вагонов неслось мычание, блеяние, лай и даже кудахтанье. Четыре пустых платформы вытянулись вдоль здания промышленного вида, и явно нас дожидались. Возле первой из них разбросал опоры могучего вида кран. Ярко-желтый, величавый, с надписью на стреле белым по черному – "KATO". Охрана есть. И вооруженная. Четверо в черной форме, с пистолетами в кобурах. Площадку контролируют внимательно.

Поставил я свой скутер в сторонке на подножку и принялся распоряжаться. Меня строгим нордическим голосом вежливо попросили заткнуться, не мешать специалистам, и в сторонку отправили за процессом наблюдать. Я спорить не стал, Катю под локоток зацепил и в узкую тень, к забору отвалил. Потом вспомнил одну тревожившую меня мыслю и к буксам присмотрелся повнимательнее. Есть в мрачной тевтонской педантичности что-то светлое. На всех буксах явственно виднелись свежие потеки масла. Но и только. В остальном же, вагоны и платформы представляли собою "жалкое, душераздирающее зрелище". Ржавчина везде, немалые дыры, именуемые отверстиями, сквозь которые были видны коровьи ноги, сундуки, клетки с курами, петухами и гусями в которых бедным птицам и повернуться было совершенно не возможно. Вагоны крытые, с семьями имуществом и животиной. Платформы фермерские тракторами и комбайнами, и прочим сельхозинвентарем битком забиты. Все уже в состав сформировано.

Бригада стропальщиков под управлением осанистого бригадира сноровисто принялась перекидывать краном контейнеры на платформы. Маневровый тепловоз в дальнем конце состава подтягивал под погрузку следующую платформу, и дело шло решительно и бодро. Поскольку водителям тягачей труды были оплачены заранее, освобождённые машины сразу же уезжали, и сутолока на погрузочной площадке отсутствовала, как таковая.

Подошёл я к даме руководящей, отвлёк её на пару минут от руководящей деятельности и рассчитался за проезд, передав ей полиэтиленовый пакет с деньгами за 388 кубометров. Сто тринадцать тысяч евро.

– Господин Ружейников!

– Да, фрау Мюллер?

– Пойдёмте к моей машине.

Пришлось идти к белой BMW уважаемой фрау, где мне были вручены два пластиковых прямоугольника, похожих на банковскую пластиковую карточку. В правом верхнем углу имелась радужно переливающаяся голограмма с изображением пирамиды с глазом, как на бакинском. Дата сегодняшняя. Под нашими цветными фотографиями рельефные имена, в одной строке кириллицей, в другой латиницей. Vitaly Ruzheynikov и Katerina Ruzheynikov, соответственно. Над именами рельефный шестнадцатизначный номер, разбитый на четыре группы по четыре цифры. На обратной стороне карточки тоже голография глазастой пирамиды в круге и штрихкод. А магнитная полоса отсутствует. Однако, это сюрприз! Когда это Катя – Ружейниковой заделаться успела?