Текст книги "Статус неизвестен (СИ)"
Автор книги: Юрий Шубин
Жанры:
Космическая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Шубин Юрий Алексеевич
Статус неизвестен
"Ничто, помимо самой Смерти, не может именоваться
''полным'' поражением ... Не может быть катастрофы,
сокрушительность коей воспрепятствовала бы реши-
тельному человеку что-то да выудить из пепла – пусть
рискуя всем, что у него или у нее еще осталось ..."
( Дэвид Брин )
Пришелец с обратной стороны ночного света
Люди редко меняют свое мнение, потому что жестоки с истиной. То, что случиться завтра для них намного важнее того, что, вероятно, не произойдет никогда, забывая о свободе воли.
Когда Крейг был еще обритым наголо ушастым курсантом – первогодком, им демонстрировали скорость размножения биоскача. Это было частью программы выявления интуитивного предвидения о котором им талдычили с первой минуты пребывания в академии. Их отделение загнали в цилиндрический, снятый с выносной части космического корабля, скоросжегатель. Похожий на положенную на бок водонапорную башню. Рыхлый, мшистый налет на закопченных стенах едва заметно шевелился от сквозняка. Внутри было душно, гулко, сумрачно, щербило в носу и хотелось бежать прочь. Капрал, у которого недоставало двух пальцев на левой руке, приказал новобранцам встать пошире. Затем взял в левую руку обычный баскетбольный мяч и выдавил из приготовленного тюбика одну единственную капельку культуры. И в тот же миг высоко швырнул мяч, плотно закрутив колпачок на тюбике. Мяч повис в воздухе на шевелящемся, бородатом столбе биоплазмы, которая выросла за секунду – другую и уперлась в пол, продолжая стремительно размножаться. Со скоростью набегающего прибоя органика агрессивно подползла под ноги опешившим курсантам. И тогда двое первогодков не сдюжили, сорвались и бросились наутек к не задраенной щели люка.
Полумесяц судьбы, аккуратно оставленный сиять для таких вот случаев. Беглецы забыли об интуиции, усомнившись в себе.
Каждая последующая проверка являлась провокацией и никто от них этого никогда не скрывал. Кто-то впадал в панику от жесткого обращения. Грубый солдатский быт помогал выявить неуравновешенных и сразу расстаться с балластом. Особо нежные, на занятиях тактикой планетарного боя, расчесывали в кровь руки, искусанные тропическими насекомыми, не в силах сдержать слабость. Беспорядочный пулеметный огонь в притирку с головой, когда курсанты преодолевая на время полосу препятствий, ползали по квашне из грязи, не самое лучшее место для маменькиных сынков. Стопка раппортов росла, оставляя в учебном лагере тех, кто оказался покрепче остальных. Другие ломались от бездействия и пустого созерцания, не по своей воле, а исключительно по команде офицера, отстегнув страховочный фал от уплывающего борта космического корабля. Невесомость делает тебя беспомощным. В сочинении, которое ты должен написать в таком состоянии, всего две темы: '' Конец света'' и ''Билет в один конец''. Замечательная тренировка для чувствительных зон мозга. Особенно когда ты дергаешься в безвоздушном пространстве, теряя в неудобных перчатках то карандаш, то блокнот. И напрягая зачатки, аппендиксы предвидения, пытаешься угадать, когда закончится воздух в твоем скафандре. И, может быть, ты как раз один из тех счастливчиков, которых, время от времени, забывают подобрать на борт.
Впечатлительные, пройдя другие не мение суровые испытания, на этом сдавались сразу и бежали к воротам учебного центра, соскучившись по бабушкиным ватрушкам.
Кто-то пасовал и не справлялся с обьемом необходимой к запоминанию информации. Но оставшиеся в строю старались забыть про все и держались крепко, и ежедневно одергивали себя, совершая новый примерочный шажок. И гордясь каждым прожитым днем. Юнцам, многие из которых еще ни разу не брились, приходилось выказывать безрассудную медлительность, как степенность отъявленного храбреца. Усидчивость и долготерпение, как старательное стремление к познанию передовых наук и технологий. Здесь не ставили в известность о расписании учебных занятий как в обычных общеобразовательных заведениях. Воспитанников ежесекундно держали в напряжении, безжалостно отбраковывая проявивших слабость и неспособных унять страх перед неопределенностью. Это называли умением.
На прогнувшейся доске
Повисеть на волоске
Нетерпеливость, а тем более жалобы, считались проявлением непоправимой хлипкости характера. Стремление к самосохранению являлось плохим тоном и нужно было ежедневно разубеждать, прикрепленного к тебе инструктора, в своей не предрасположенности к трусости.
Курсанта могли вызвать на ковер к гардэрмейстеру учебного центра. Обычно такое случалось после какого-то серьезного проступка, залета. Его томили в приемной, заставив медленно гореть на костре собственных сомнений и предоставив великолепную возможность поразмышлять о дальнейшей судьбе. Их постоянно приучали умению предчувствовать. А затем, спустя порой много часов, без каких либо объяснений, отправляли обратно в казарму.
''Живи!''
Можно было покалечиться, но это считалось лучшей аттестацией в сравнении с подозрением в неполном служебном соответствии. И продолжать настойчиво тренировать способности к предвидению, даже если тебе уже казалось, что легче было бы открыть третий глаз, чем обучиться предчувствию будущего.
Это приходило само. В закоулках сознания вдруг объявлялся дополнительный чердачок, с которого открывался совершенно новый обзор, раздвигая границы горизонта.
Дело сдвинулось с мертвой точки, еще напоминая случайность. У Крейга стало выходить, получаться как бы само собой, добавив ему ловкости в действиях на опережение. Во время спарринга Крейг научился уходить от удара за полмгновения до взмаха увесистого кулака капрала. Совершая соскок или кульбит во время тренировки боя, вслепую в незнакомых затемненных помещениях, даже не ведая о поверхности на которую приземляется, наносил удар и приходил на ноги в чистом приземлении, словно делал это в тренировочном зале на батуте. Вскоре, отправляя его на хозяйственные работы, Крейга перестали предупреждать о начале стрельб, когда он подкашивал траву вокруг поднимающихся ростовых мишеней. Он просто заканчивал работу и уходил с линии огня минут за пять до того, как последнему курсанту выдавали цинк с патронами и отдавали команду на изготовку к рубежу.
Крейг не размягчался и не терял бодрости духа, подсчитывая на теле ''засосы'' от пиявок, основательно пропитавшись грязью от долгого нахождения под проливным дождем на занятиях по маскировке в заболоченной местности. Не черствел под обжигающими лучами, совершая одиночный рейд по тылам объектов спецохранения. Белым днем и в ясную погоду, ухитряясь незаметно проскользнуть мимо усиленной охраны. Используя одно только свое везение, основанное на умении угадывать подходящий момент, когда охранник на посту утирал пот, сморкался в сторону или поправлял выкладку. При этом Крейг не терял здоровый солдатский сон и уже никогда не обольщался на счет подкрадывающейся тишины.
В тот запомнившийся Крейгу день, вместо этих двух курсантов, отчислили четверых. Капралу показалось, что еще двое покинули камеру скоросжегателя чересчур поспешно, ослепленные нежеланием оценить необходимый риск. Увидеть и предсказать.
Из оставшихся и прошедших за четыре года учебы в академии все круги ада, мыслимые и немыслимые перепроверки и тесты на выживание, создавали элиту звездного десанта Перво землян.
Земля-проматерь всех цивилизованных планет. Одна само господствующая раса, населяющая десятки миров. Иногда мы мечтаем обрести врага поновее. Желательно кого– нибудь несимпатичного и даже страшненького, не столь похожего на нас самих. С принципиально иной моралью проживания. Нам слишком тесно с себе подобными знакомцами. Ведь все, до чего мы только пытаемся попнуться, меркантильно дотянуться первыми, тут же становится объектом желания еще для кого-то, и этот сосед бесцеремонно хлопает тебя по руке:
''Не твое! Не трожь.''
Коммуналка космоса с общей кухней, душем и туалетом.
''Посторонитесь!Вас тут не стояло.''
Люди всегда недовольны тем что имеют и это правда. Обычно, скрывая за яростью свое бессилие. Не по этой ли веской причине, научившийся добиваться большего, спокоен и тих, уставая от самого желания наглеть и спорить.
Даже за имя Перво землянам приходилось вести войну. В начале у нас отобрали наше второе название:''Тэра.'' Затем добрались до ''Альма матер'' , и на небе бесхитростно засияли одноименные с нами планеты Земля-1. Земля-2 ... Нам пришлось уступить, чтобы не потеряться в себе подобных, поменяв название на ''Перво земля'' .Наши уступки свидетельствовали не столько о слабости Перво землян, сколько о силе, мужестве и нахальной живучести амбициозного потомства.
Но тот, кто не сидит сиднем, не дожидается, а ищет, тот и добивается.
В кой-то веки нам, Перво землянам, попалось что-то стоящее. И вот тебе на. Осваивая ни кем не занятое жизненное пространство космоса, мы напоролись на Фраков.
Тени из прошлого-Фраки. Более ста лет тому назад, отпочковавшаяся экспедиция переселенцев в созвездии Веги вела довольно замкнутый образ жизни, и экспансии Перво землян и жителей планеты Фракена доселе не пересекались.
О жизни Фраков ходили всякие домыслы и слухи, больше похожие на басни сказочного характера. Они мало интересовали нас. Мы еще меньше интересовали их и близости никто не искал. Но не тут-то было. В жизни приходится надеяться на случай, который иногда подстерегает нас в слишком оживленном для этого месте.
Как ловец жемчуга, на свой страх и риск, на грани кессонной болезни,продолжает погружение на опасную глубину. В могучем гребке подталкивает гибкое тело к океаническому дну в надежде найти сокровище. Так и поисковый корабль, значительно выработавший свой ресурс, ошеломленно тлел на малом ходу, не веря в собственную удачу.
Неужели и нам повезло!
В безмолвном пространстве висел голубой бархатистый шар ослепительной глубины и чистоты, с роговицей атмосферы не мение семи-десяти километров от поверхности. Слезливо-влажная серебристая жемчужина, повисшая над звездной бездной. Яркая и зыбкая одновременно.
Вы знаете, что такое открыть новую планету? Случайно. Невзначай. Не уродливо пламенеющий шар, а нечто совершенно узнаваемое и звучащее новизной, всевидящее, полное соблазнов око, овеянное сине-голубым светом. В холодном шевелении раздувались и неслись мерцающие, светлые паруса облаков, подгоняемые теплым течением океанов. Планета была восхитительна в знобящей подернутости белых, сверкающих ледниками, полярных шапок и топкой глубине прокатывающейся волнами текучей чистоты, насыщенной кислородом атмосферы. Моря и бухты, ломкие края континентов с пролежнями полноводных рек. И большеглазые бело -туманные зародыши вихревых смерчей вдоль экваториальной линии.
Мы чувствовали себя богачами, просматривая мглистые снимки с каруселями вихрящихся тайфунов. Планета была для нас долгожданным подарком. Нас тянуло к ней как роженицу к своему младенцу, не в силах наглядется на него, столько мы вкладывали надежд в эту вновь открытую планету. Не в раз, как частенько на радостях водится, а по ступенчатым голосованием, выбрав из самых популярных и красочных, ее назвали Салюта Млечная.
Характеристики нового мира просто потрясали, так он был близок к матушке Перво земле. Диаметр составлял 13011 км. Шесть десятых ее поверхности покрывали океаны. Наклон осевого вращения к плоскости орбиты шестьдесят с небольшим градусов. Время полного оборота вокруг звезды служащей источником тепла и света 372 дня, а время полного оборота вокруг своей оси 22 часа 46 минут. Соотношение азота и кислорода приближалось к тропическим районам Перво земли двухсотлетней давности. Разумных форм жизни на Салюте Млечной не существовало.
Она должна была стать новым прибежищем для задыхающихся Перво землян, решить проблему перенаселенности и придать новые силы тем, кто не желал мириться с утратой былых позиций родины человечества.
Человек всегда велик в намерениях, но нет предела совершенству его потрясениям от неудач.
Фраки потребовали свое, будь они трижды неладны!
Мы приняли их сигнал. Эти пройдохи, без зазрения совести, объявили нам, что вновь обнаруженная планета принадлежит им по праву первооткрывателей.
По праву или по леву сторону от истины находились мы-нас занимало мало. Доказательств как бы не существует, пока нет договаривающихся по ним сторон. И даже намек на попытку прислушаться к доводам Фраков, сразу ставил жирный крест на карьере чиновника высшего звена Перво землян.
Обвинив друг-друга в клептомании в особо крупных размерах, мы, что называется, уперлись и перевели, в данном случае, право первенства в понятие юридического нонсенса.
Литераторы от рекламы и идеологи, создающие положительный имидж нашей непогрешимости, печали не ведали. В таких случаях не стоит ожидать милости. И все переговоры являются только антуражем, за которым скрывается подготовка к решительной схватке.
Фраки вскоре пригрозили нам войной, если мы не отдадим им планету. Наш ответ был выдержан в парламентских выражениях, поэтому нас пообещали уничтожить быстро и безболезненно. Это было тем свиданием, на которое мы мчались, сломя голову. Даже жалкий компромис теперь был невозможен.
Ни от кого нам так не доставалось. В первой же стычке мы потеряли двенадцать кораблей. Любой реверанс означал перегруппировку сил и привыкание к состоянию войны. Корабли были не самые лучшие и современные. Главные эскадры вступили в бой чуть погодя, но кто не умеет вести счет собственным потерям, обречен пустить по ветру все. Ведь любая война, а тем более космическая, высасывает ресурсы, как пылесос горсть семечек с раскрытой ладони.
Фракам тоже досталось. Еще бы! Мы не разучились умерять боевой пыл наших врагов. Синий кобальт с вывернутыми наружу внутренностями их истерзанных, распотрошенных кораблей образовал целое траурное кольцо вокруг планеты. Теперь эта непохожесть делала ее несносно похожей на одну из многих, опоясанных кольцами планет.
Неподражаемое уродство-неужели это единственный закономерный итог приложения сил любой цивилизации, оставлять за собой в отвале артефакты собственной неполноценности?
Сколько Рон не вглядывался в эту металлическую дымку вокруг сурика планеты, его не покидала странная мысль о нарочитой деловитости и устрашающей убедительности войны, умеющей злить даже после своего поражения.
Звучный хлопок заставил его черные бойкие глаза посмотреть прямо по курсу. Сингулярная точка вхождения была отмечена кольцом плавно мерцающих огоньков, двигающихся двумя рядами в противоположных направлениях.
Флагман индустрии, звездный плазмопереброщик''Джордано'' перешел в крейсерский режим, чуть вздрагивая кончиками заостренных х-образных крыльев и стал сближаться с пространственно-временным континиумом.
–С тех пор его никогда никто не видел,– не удержался от сардонического замечания Парс, но все сделали вид что не поняли его. Рон, Иллари и Парс с жадным любопытством откинулись в своих лежаках, включив режим запеленания, словно завороженные, продолжая наблюдать за клубящимся входом в кромешную бесконечность тоннеля переброски.
Только стылые глаза главкома Крейга, повзрослевшего с последней нашей встречи на десять лет, казалось не выражал никакой тревоги или удивления. Он словно спал с открытыми глазами, плотно опутанный эластикой страховочных ремней. Крейг продолжал совершенствовать искусство отстраненного анализа и будущее ... скажем так, не казалось заманчивым. Но элита звездного флота Перво землян не выбирает способ выживания, она определяет форму самой жизни.
Гриф секретности стоял на любых документах относящихся к операции''Феникс''. Нельзя было допустить даже случайной, частичной, косвенной обмолвки или, тем паче, утечки конфиденциальной информации непосредственно относящейся к проекту. Успех плана держался на факторе внезапности и интуитивного предвидения результата. Дерзость и смелость, плюс безукоризненная точность выхода, помноженные на прогнозируемое стечение обстоятельств.
Туманная мгла сингулярной энергии швырялась жгучими призраками клиперов. Вещая многовариантность искала пространства, вилась и растягивалась, ища выхода для своей многомерности. Полыхающее мелькание наружно-внутренних слоев, где сумрачное ''навсегда'' ужимало ''может быть'' удушающей хваткой того, что называется ''приемлемо'' , не веря в путь прозорливости.
Палевые, бликующие стены тоннеля переброски жгли и жалили, проталкивая сквозь свое воспаленное горло капельки клиперов. Те отчаянно боролись с силовым полем замкнутого пространства,выдвигая гибкие шнеки черепикеров, на концах которых вьюнами закручивались спутники-фармуляторы сингулярной точки. В небе, в опасной близости от Фракены, образовался свищ, заключенный в круг и брызнул переливно-яркими дротиками клиперов. Микро взрывы разорвали стыковочные узлы, которые невозможно было разомкнуть на такой скорости иным способом. И клипера стряхнули шнеки черепикеров, получив свободу маневра.
Спутники министерства обороны Перво землян зафиксировали тоннель пространственно-временного континиума, а вторгшиеся сквозь него клипера закружились, осваивая простор косматых, струящихся облаков планеты. Жаркое белое солнце подлоснило румяной зарницей подставленную щеку Фракены. На фоне которой, стремительно проносящиеся клипера, чудились полыхающими искрами. Фракена казалась мирной и будто бы заспанной в онемевшей глубине холодного покровного космоса.
''Джордано''выскочил из морока портала переброски и пустился нагонять свиту сопровождения. Он был жарок и сверкал как отточенный меч,брошенный через атолл бесконечности в самое сердце расслабившегося врага. Но экипажу''Джордано'' все виделось совсем по-другому. Вышибающие из тебя дух круги с распоротой подкручивающейся серединой насаживались на стержень пирамиды корпуса корабля. И все это ткалось, переплеталось и набивалось в синий шелк Фракены. С глубиной обретаемого расстояния возвращающегося в свои размеры и утрачивая мимолетность бесконечности узкого канала переброски. Звуки нагоняли корабль и цеплялись за него, веря в непобедимую силу того, что преодолело черный ход Галлактики. Загудели силовые установки, взвыла,спрятанная где-то между этажами, лифтовая площадка. Защелкали контролеры, и жилой отсек жадно впитал свет, струящийся по теплоизолирующим плитам на носу корабля. И тут гибридные двигатели набрали полную мощную силу. Звуки вросли в вибрацию передних кромок крыльев и во все,что было готово к преодолению. Широкое сияющее крыло над длинным груженным телом корабля приняло вес и все заработало и зазвучало в режиме полной, выверенной автоматикой гармонии.
Каждая параболическая чаша многочисленных орбитальных станций Фракены была направлена на определенный участок внешнего космоса. Во внутреннем, околопланетном пространстве барражировало четыре звена малого охранения, состоящее из сверхвысотных перехватчиков Старфайтеров-Вега. Но Перво земляне оказались там, где Фраки не чаяли их застать. На границе страто и ионосферы. Противокосмическая оборона Фраков получила хлесткую пощечину, за которой мог последовать полный нокаут.
Казалось,все работало на противника: парусность параболических антен мешала быстрому развороту центральных секций корпусов орбитальных станций раннего обнаружения в направлении Фракены. Поняв, что они проворонили врага у себя под носом, через узлы космической связи понеслись приказы на немедленное уничтожение неприятеля. Тонкие силуэты узких фюзеляжей Старфайтеров-Вега направили радиолоки на низкие орбиты, пытаясь сквозь фонящие засветки излучения самой планеты разглядеть метки вражеских клиперов. Но тут, на беду, в удачу Перво землян вторглось одно маленькое "но". Кружащая по стабильной полярной орбите противометеоритная станция защиты, находящаяся чуть на отлете буквально натолкнулась на спутники удержания сингулярной точки. К моменту полного наплыва на цель, раскодировщик сигнала уже распознал, что имеет дело с инопланетной формой враждебной технической мысли. Полусферический выступ повернул южинг кассеты излучателя. Серый отблеск, поворачивающихся под решетками солнечных батарей, нашел что искал. Блещущий свет, похожий на локальную зарю, опалил системный отсек орбитальной станции. И вьющийся, сливающийся в одной точке луч, прожег холодную пустоту. Кумач пламени вырвался из спутника-фармулятора портала переброски. Дикий узор скорчившихся шрамов растрескался на обшивке верхнего спутника, находящегося на условной вершине треугольника, в которой был вписан круг выхода из пространственно-временного континиума. И разнес его в сияющее газообразное облако. Раздувающееся свечение сингулярности дернулось и померкло. Попеременно разрушенные спутники министерства обороны Перво землян также быстро погасли как и вспыхнули. Меркнущее небо сомкнуло мягкие губы вокруг вырвавшегося на простор бутона света и затушило его одним поцелуем, утвердив немоту темноты.
Фраки опомнились и стали сжигать спутники, но весь груз был уже по эту сторону пространства. Они наказывали дверь, хотя следовало позаботиться о вошедших. Но один факт оставался неоспоримым– путь к отступлению был отрезан, захлопнувшись.
"Джордано", словно раскаленный скальпель скользил под пухлым отвислым брюхом планеты, едва касаясь мягкой плоти ее молочно-перистой стратосферы, погружая "лезвие" все ниже. И глубже кромсая пространство.
Узкий фюзеляж с заостренным носом, в котором находился радарник, нащупал цепь и стая сверхвысотных перехватчиков ринулась в погоню. Дав полную нагрузку множителям скорости. С вжиком, похожим на охрипший свист, заработали и задергались авиапушки, но этого было недостаточно. С ракетных подвесок, из под маленьких крыльев Старфайтеров-Вега, срывались озлившиеся монстры ракет с голодными, лысыми, как у мучных червей, головами. Подлые, злобные существа с хищной беспощадностью понеслись навстречу плазмопереброщику. Клипера открыли ответный огонь, прикрывая "Джордано". Далекие, туманные сполохи разрывов окрепли и выросли, распахиваясь в разреженном воздухе черными, мгновенно сморщивающимися и превращающимися в прах цветами. Клипера мчались в лоб, расстреливая ракетный залп и тут же ,проносясь сквозь кричащее безумие пламени подорванных, теряющих стремление и прыть ракет.
Небо над Фракеной вдруг стало маленьким и тесным. Блики молниеподобных фюзеляжей и поперхнувшиеся скоростью стволы 29 мм авиа пушек на дельтовидных крыльях истерично конвульсировали, изрыгая пульсирующее, фыркающее пламя. Серебристые чернобурки разрывов свирепо ощетинились и промахнувшись, юрко пропадали в огромной, неизмеримой норе космического хаоса. Корабли перехвата и охранения кружились как щепки в ледяном водовороте.
Болтанка не прекращалась ни на секунду. После распеленания это стало особенно заметно. Иллари, с лицом некормленого бульдога, вцепился в дрожащий как в лихорадке штурвал и насилуя тягу элеронов раз за разом посылал "Джордано" в атаку на уплотнившуюся атмосферу планеты, умышленно не соблюдая угол вхождения. Корабль отскакивал от воздушной подушки и его выбрасывало в ближний космос, не давая поисковикам повиснуть у себя на хвосте.
–Главное, не летать по прямой,– прохрипел сквозь стиснутые зубы старинное правило боевых летчиков Иллари.
Склонившийся над экраном радиолока, Парс пощипывал нижнюю губу и искал невидимые признаки растительности на своем "девичьем" подбородке. Его невероятно умные глаза блестели в желтом свете прибора. Не замечая вздрагивающей изумрудно-зеленой линии раскодировщика, вертикально ползущей от прыщавой воспаленной щеки к открытому выбритому виску.Делая его похожим на пирсенгера, вживившего себе под кожу трубки со светящимся газом.
Крейгу дали в команду парней, которых он почти не знал, но успел полюбить за манеру держаться. Пока им удавалось оставаться в стороне от схватки, и погоня не превратилась в облаву. Облегчить парням задачу– означало усложнить и ослабить результат, а этого допустить он не мог никак. Его молчание воспринималось как уверенность оперативного провидца, и это предавало сил и помогало мыслить ясно. Пока экипажу "Джордано" этого вполне хватало для принятия верных решений. Но у Крейга уже от подмышек побежали мурашки, и он посмотрел на нижнюю половину свисающего с потолка туловища Рона. Тут же его затылок заныл, заплескался теплой лакуной боли
–Квартет СВ-перехватчиков! Внимание на турели, заходят верхом! Рон, ты меня слышишь!?-заорал Парс.
–Решаю бить наверняка, используя всю площадь поражения,-отозвался своей невидимой частью Рон, захватив в перекрестье визирных линий укрупняющуюся цель.
–С первой очереди, Рон. Помни! Первой же очередью. Это отобьет у них желание пархать!-заревел могучим басом Иллари.
–Буду паинькой, вернусь до маменьки,– ответил на все советы Рон. И хохлатки трассирующих разрывов заткали, заляпали черный воздушный лоск, вырывая "мясо" из всеобъемлющего, проносящегося вокруг наэлектризованного страхами космоса.
Старфайтеры-Вега зашли на цель и открыли огонь. Заряды авиа пушек отскакивали от самовосстанавливающейся брони "Джордано". Кристаллическая решетка обладала памятью и мгновенно приобретала прежнюю форму, затягивая наметившиеся трещины в металле. Иногда заряды срезали головки заклепок бронированных плит, но остальное отказывалось ломаться и несло на напряженных, вздыбленных крыльях ярости, новую смерть. Казалось, фюзеляж"Джордано" был обтянут струнами, которые с мерзким звуком лопались, мстительно запевая на прощанье одну и ту же, похожую на зубную боль, затянувшуюся мелодию.
Раскаленные гильзы звонким шелестом сыпались в приемник. Вытяжка компрессора подхватывала пороховую вонь.
–Ты слабак, Рон. Я это знал! Предвидел. Это дело явно не для тебя, косоглазый мазила. Знаешь почему тебе не доверяют оружие меньшего размера? Такие маленькие карманные штучки. Тебе захочется застрелиться, пустив себе пулю в лоб, едва ты осознаешь свое ничтожество. Ведь у безглазого паралитика, давно выжившего из ума, больше шансов прострелить с десяти шагов бубновый туз, чем тебе, опершись на сливной бачок, попасть струей в унитаз. Я буду с тобой жесток и шокирую тебя правдой, Рон. Ты даже не ноль! Ты дырка в ноле!
–Оставь меня в покое, Иллари. Два перехватчика, развалились как переспевшие арбузы от легкого пинка. Если я что-то и делаю, то делаю это на совесть. Как меня разбираете, прием!?
–Это так, Парс!? Почему Рон так уверен? Подтверди, я знаю, ты не станешь мне врать. Ты даже подержишь его для меня, если я возьмусь наставлять этого зазнайку.
– Ты в самом деле заткнешься, если я скажу что это правда,– ответил приплясывающий над светящимися экранами Парс.
Впереди глухо ухнуло, "Джордано" рыскнул экзерсисом и уже далеко позади расцвел ярко-огненый пион. Заложив широкую дугу два уцелевших перехватчика скрылись в облачной мгле.
–Это веская причина,– согласился Иллари.-Ты всегда мне сильно нравился, Рон. Когда у меня родится мальчик, я клянусь, назову его в твою честь!
Отстранившись от казенника синхронизатора огня ,Рон высунул вспотевшие ладони, верхней своей половиной оставаясь в стрелковом колпаке турели. Нащупал махровый валик и обтер вздрагивающие от напряжения руки:
–Ты уже обещал мне это в пошлый раз. Не помнишь?
–Ах, черт ... ну я же не отказываюсь от своих слов, – нашелся Иллари, выравнивая крен. Тяговые двигатели запели выше и порывистей.
–Ты самое бесхребетное животное, Иллари, которое мне доводилось встречать.
–Вот почему мы до сих пор не свернули себе шеи,– произнес тот давно припасенную отговорку.
Облачный покров густел, забивая экраны. Полюс холода Фракены сместился вверх и влево, точно планета заносчиво задрала белокурую голову, и с наклоном скептически поглядывала на непрошенных гостей. "Джордано" перешел в режим космо планирования. Сталь корабля пронизывала слой облаков, прямиком к выступающей горами терракотовой груди континента, о которую агрессивно билась лохматая, белая кипень прибоя.
Крейг ощущал себя пленником собственного молчания, словно бы лгал им, не произнося ни слова. В его памяти в мельчайших подробностях был запечатлен топографический слепок чужой планеты. Звук гибридных двигателей застыл на сочной, сладостной ноте, почти не фальшивя.
Крейг развернулся в кресле и спокойно, немного в нос, произнес низким, вкрадчивым голосом:
–Маршрутная веха компасной розы на двадцать семь градусов. Точка выброски как можно ближе к диверсионно-частотному маяку. Службы наземного базирования они уже оповестили, скоро начнется эшелонированная оборона противокосмических сил. Не проспите.
Экипаж с готовностью и даже неким облегчением принялся выполнять его команду. Никто не сомневался в максимальной эффективности выбранного им решения.
У Рона выдалась спокойная минута. Он сложил свое тощее тело пополам, выглянул из под колпака турели, высунув златокудрую голову и сильно щурясь. Свет в кабине казался ему болезненно ярким после напряженного всматривания в черный, негасимый калейдоскоп невыносимо холодных звезд.
–Не знаю огорчать вас или не стоит,-вслух как бы размышлял да прикидывал Рон.
–Лучше одерни куртку или подтяни брюки,а то твой пушистый пупок умоляет мой боевой дух,-срезал его Парс.
–Нам отстрелили приемно-передающую антенну. Наш"Джордано" аскопился, а вы все ржёте,-обидчиво шмыгнул носом Рон.
–Связываться ни скем не придется,– не громко, но так чтобы слышали все, предупредил Крейг.
За постоянной бравадой этих проверенных не одним боем людей скрывался не страх и даже не довесок оного, а побывавших в переделках и видевших всякую смерть солдат укор, которым чего-то не договаривают. Не считают нужным. Не доводят до сведения из высших соображений секретности.
"Значит обратного пути не будет? Миссия без возврата?"-вопрошали их глаза, а он не мог произнести в воздух даже то, что уже знал наверняка, чем наделила его разведка. Сложив из разрозненных данных то полезное, что легло в основу столь рискованного плана.
Все выглядело так, словно существовало некое обстоятельство, которое причиняло Крейгу острое неудобство, и о котором он не мог обмолвиться, но имел право умолчать, не разглашая. Спецслужба Перво землян придерживалась принципа необходимого знания. Если для успешного выполнения задания агентам или группе требовался определенный объем достоверной информации, в целях сохранения секретности наделять работающую по заданию группу избыточной информацией считалось неверным и опасно понижающим шансы.
Каждый знает только то, что ему положено знать.
Интерпретатор будущего потупился от стягивающейся к затылку оползающей боли. На что это походило? На что похоже то, в существование чего никогда не поверят многие из живущих на свете? На обморок, во время которого мозг начинает думать в десятки, в сотни раз быстрее. И легкость непринужденной распахнутой глубины сознания мчится сразу в несколько направлений. Проносящиеся навстречу друг-другу маховики неотреагированной, бессознательной энергии. Крейг называл это "гулом нейронов" в своей голове. Каждый волосок заостряется напряжением миллионов исходящих от тебя антен, и ты начинаешь подпитываться энергетикой случайных чисел. Произвольность въюжит сознание, цифры сцепляются углами и концами, образуя где цепи, где комковатые многомерные перекрестки вариантности. И в один миг эта кольчуга натягивается и рвется, уносясь прочь. И то, что остается-срастается намертво, как данность новой реальности. Остается только пробежать глазами и проследить за тем, что случится дальше ... и промолчать о том, что могло бы быть.