Текст книги "История одного безумия (СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Что-то я читал об этой пьесе... пьесу ругали... критики пытаются приписать искусству границы, которых у него нет... но продолжайте...

Незнакомец говорил, а я слушал и грезил, вспоминал детство... у меня было два учителя: портной и монах... монаху постоянно что-то мерещилось, а портной был доволен всем, если верить его словам... не помню, что было потом, кажется, я умер...

– Вы не похожи на мертвеца...

– Бог снова открыл мне дверь в мир сущностей, чтобы созерцать игру вещей... но я, с вашего позволения, продолжу... люди мечтают, живут и умирают, уходят в воображаемую тьму, открытую для всех живых и мертвых... я пытался понять, где я?.. что со мной?.. я спал, не знаю, долго ли, бог знает, и очнулся, привстал, осмотрелся... это была пещера... свод высокий, мнилось, что там, вверху, клубились облака... я стоял и разглядывал рисунки, которыми были украшены стены пещеры... в сырой холодной тьме мне почудилось движение... кто-то подкрадывался бесшумно, как всегда... меня объяла невольная дрожь, я даже попятился немного, прислонился спиной к стене и почувствовал холод... холод полз по телу... я уже не ощущал ног... я возопил... мой вопль меня же и оглушил... я пришел в себя... страх спас меня от смерти... я не ощущал ни ужаса, ни боли, только грусть... сколько память прячет призрачных трагедий... во сне подобно богу мы прозреваем суть вещей, а просыпаясь, видим лишь их очертания, размер... ветер плеснул мне в лицо сыростью и утих, завороженный долгой ночью... странная и страшная это была ночь... вокруг и днем царила тьма... мнилось, мир исчез... стонущий, я не слышал сам себя... не помню, как я оказался в городе... небо куталось в холодные сырые облака... моросил дождь... в городе никто меня не ждал... время было смутное... иногда люди слышали странный подземный гул, напоминающий рычание своры собак, случались оползни, внезапно появлялись провалы, зияющие трещины в земле, в небе появлялись факелы... они вспыхивали и гасли... и все это было не случайно и не без причины... есть некто, стоящий за всем этим, которому все повинуется...

– Так что нас ждет?.. – спросила женщина в шляпке с искусственными цветами...

– Всех нас ждет тьма, вы что, не видите...

– Не знаю, что нас ждет, но лучше от всего этого держаться подальше...

– Все бегут... и живые и мертвые... трудно не поддаться панике...

– Но вы же не поддались...

– Меня удержала книга, доставшаяся мне в наследство от тети, которую я пытаюсь дописать... в ней есть темные места, пропуски... теряется философия, идея...

– И что?.. удалось вам справиться с этой книгой?..

– Она как женщина, днем одна, ночью другая... днем я преподавал в университете историю, а ночью писал... слова покидали книгу или превращались в некие безликие существа, которые молча усаживались вокруг меня... мне казалось, что они знают все про меня...

– О чем он говорит?..

– Он бредит... сошел с ума...

– Не скажу, что он сумасшедший, но думаю, что он потешается над нами...

– Вы мне не верите, а зря... в детстве тетя читала мне из этой книги о том времени, когда еще была жива Кларисса...

– Так Кларисса умерла?.. жаль... была в ней величавость, благородство, блеск... ну и конечно голос...

– А я слышала, что она потеряла голос...

– Кларисса нуждалась в театре, в рукоплесканиях, но вынуждена была уйти... ей не надо было прятаться, однако пришлось... она не избежала опасности изгнания, ссылки... впрочем, неприятности были предвиденные и ожидаемые... что?.. нет, я не знаю, есть ли ад, но рай есть для несчастных... философия только учит... религия обещает, что бог приведет нас к счастью, но где оно, счастье?.. люди не знают, где его искать, рушат государства, губят самих себя... посмотрите на них, стоят, ждут конца света... душа у них в такой смуте... мне их жаль... жизнь кажется им сомнительной и опасной... я тоже иногда испытываю волнение, неподвластное разуму, близкое безумию, выхожу из себя, впадаю в меланхолию, в бесчувственность, теряю уверенность... время смутное... у многих возникает душевный надлом, подавленность...

– Давайте сменим тему... расскажите о Клариссе...

– Ее слава простиралась до неба, ее голос покорял, слова ее плачей ловили дети и старики... ловил и я, краснея, но здесь нам не до подробностей... не подумайте, что я что-то скрываю или прибавляю от себя... все она имела, и роскошь и достоинство... и всего лишилась... время все унесло, оставила старость... куда бежать?.. к кому припасть?.. горе изливалось в ее плачах... нет, она не плакала, давно наплакалась, видела много всего... она пела...

– Говорят, она скрывалась в руинах замка в безвестности и скромности...

– Мы не более, как люди... всех нас иногда касается тоска, душевная боль... иные ищут уединения...

– Нет, я не могу представить ее каменной, в тоскливом молчании, или в ожесточении и в ярости, словно лающая собака... она сама решала, быть ей несчастной или нет... она ободряла себя и не искала спасения в бегстве...

– Как много еще в нас глупости, что тягостнее всего... некоторые горюют по обязанности, сочиняют плачи... горе давит, теснит и, говорят, противиться ему нельзя... не безумны ли мы?.. но продолжайте...

– Кларисса успокаивала себя музыкой и пением... пела, никому не в обиду... или обращалась к писанию... писание легче других книг усваивается... иногда она погружалась и в заманчивые утехи наслаждения, когда ничего другого не было, чтобы смирить желания... в эти темные места души лучше не заглядывать... как говорят, сны разума порождают чудовищ... всех нас иногда одолевают опасные желания, которые невозможно сдержать... душа покидает тело, блуждает... охваченное безумием тело остается наедине со сладострастием и желанием желать того, что вовсе нежелательно...

– Клариссе приходилось жить либо терпя зло, либо воображая его на сцене... увы, увы... смерть шествует... смерть единственная реальностью в этой жизни, похожей на сон...

– Вы думаете, что это сон?..

– А что же еще?..

– Ну да... жизнь – это сон, а смерть – пробуждение...

– То, что вы сказали, уже было сказано и разъяснено в писании... впрочем, об этом можно говорить и говорить... смерть не лишает нас чувств... уже мертвый человек не совсем мертвый... свидетельств этому много... мы не понимаем причин, но то, что я сам не раз видел, убеждает меня, что ушедшие из жизни по-прежнему живы... смерть – это лишь переселение из одного места в другое... все небо заселено людьми... нас ждет там некое будущее... душе откроются зрелища...

– Вы думаете, там рай?..

– Я думаю, что все радости рая и все ужасы и мраки подземной жизни вымышлены и увидены глазами поэтов... умирает тело, не душа... душа вечна... впрочем, вполне возможно, что я заблуждаюсь... спросить не у кого, никто еще не возвращался оттуда...

– Это ли не доказательство, что рай существует...

– А что если мы погибаем без остатка?..

– Может быть это и так, не спорю, но что в этом утешительного?..

– Все это догадки и размышления... не стоит гадать... вопрос темный... узнаем все в свое время, восходит ли душа в небеса или падает в бездну смерти, туда, откуда она пришла... однако вернемся к истории Бенедикта... продолжайте...

– Жил Бенедикт, как я, что-то имел, что-то не имел, нуждался, желал, терпел неудобства, лишения, писал плачи, когда душа его съеживалась от страха смерти, которая всегда рядом...

– Говорят, он был вегетарианцем...

– Нет, он стремился к гармонии с миром, искал бога, и, в конце концов, нашел его...

– Ну да, умер...

– Зря вы так... благодаря ему город все еще город...

– Ну да, может объявлять войну, заключать мир и утверждать смертные приговоры... мэр имел даже свой малый совет... и пенсии... пытался воспроизвести в более грубом и угловатом виде черты града божьего, как двоящееся отражение в воде...

– Ну, это уж слишком...

– Я говорю все это лишь для того, чтобы быть понятным, а может быть и приятным горожанам и мэру, который изгнал меня в ссылку...

– И что дальше?..

– Последовал ряд событий, и я очутился на острове, где мне удалось опровергнуть одно слишком распространенное заблуждение, касающееся больших городов... нельзя от них требовать слишком многого, и воображать, будто они могут стать страной...

– Ну да... в конце концов, земля останется только в цветочных горшках на подоконнике... деревья сами собой зачахнут и засохнут, останутся только карликовые и искусственные... потом станут избавляться от избыточного населения, лишних людей, потому что им труднее выжить...

– Что вы предлагаете?..

– Ввести запрет на ввоз идей, и вывоз имущества...

– О боже, как вы можете до такой степени заблуждаться...

– Поэтому я в трауре, скорблю... и надеюсь попасть в ад...

– Почему не в рай?..

– Ад бодрит...

– Вы думаете рай существует?..

– Он то приближается, то удаляется, витает и летает туда-сюда, ищет, где и как можно с удобством расположиться, в уме или в сердце...

Услышав звон колокола, монах перекрестился...

Перекрестился и Марк, похоронил себя, лег в гроб рядом с Адой и оказался в преисподней среди мертвецов... он пытался угодить им...

"Неразумно было умирать, думал, буду с Адой вечно, увы, везде соглядатаи..."

– Зачем ты здесь?..

– Мне страшно стало без тебя... и вот...

– Не бойся за меня, себя спасай...

– Молчи, мы привлекаем мертвецов...

– Твой замысел был безумен... ну, сошел ты в могилу, и что?.. что-то изменилось?.. мир стал лучше?.. он чудовище... и убийствами не насытится... сколько их было, готовых кричать о победе, и где все они?.. они победили смерть?.. лишь наполнили храмы плачами... что ты молчишь?..

– Я думаю...

– О чем?..

– О смерти...

– Ее здесь нет, она, где живые...

– Откуда у нее эта власть?.. кто истину от нас скрывает?.. враг?.. друг?..

– Всегда я думала об одном, о своей роли...

– И я думал о том же... и стал врагом народа, беглецом, сам себя лишил надгробных слез, жалоб и молитв... нет, я не боялся одиночества, я боялся стать добычей собак и птиц...

– Ты хочешь быть и мертвым, и живым...

– Хотел бы, но ты гонишь меня... я уйду, хотя и многого не знаю о твоей смерти...

Марк встал на ноги и пошел... шел он медленно, хромая, остановился, наткнутся на стену темноты...

"Она сама себя огородила, не пускает, должно быть, хочет что-то сообщить мне... и весть не добрая, подсказывает мне тайный голос... от смерти я к смерти иду... смогу ли я вернуться?.. внушает страх предчувствие беды... боюсь не за себя, за город...

Однако город все еще город, сияние над ним разлито...избегнул гибели, и так нежданно...

Казнить его несправедливо, нет вины, улик, мотив неясен, но тьма над ним висит, как заговор нечистых сил...

Или это награда?..

Не видел я, чтобы смертью награждали...

Нет, город я не виню... и бог здесь не причем, хотя в толпе я слышал ропот...

Все из-за денег... он обречен на гибель из-за нарезанной бумаги, развратившей власть... вот час и пришел... и казни они не минуют... тьма пожрет преступников... или они и ее подкупят?.. за деньги, вряд ли... за деньги никто не спасется и смерти не избегнет никогда... деньги не отличают добра от зла, и правду от лжи... нет у денег ни чувств, ни мыслей...

Куда это я забрел?.. ограда кованная, кресты, могилу кто-то роет... уж не мне ли?..

Стоят, ждут, дрожат, боятся чьих-то угроз из темноты... и я не спешу стать мертвецом, упасть трупом в яму...

Что это?.. внезапный порыв ветра листья мирта сорвал, бросил в яму, соболезнует... увидел меня плачущего плач...

Нет, своей вины я не отрицаю, признаюсь во всем, и так легко...

Никому не избегнуть смерти, всех она найдет, накажет и не виновных... закона этого ни бог, ни справедливость не отменит...

* * *

Сделав усилие, Марк перенесся в чуждую ему обстановку... далось ему это нелегко...

Он принес письмо матери мэра от примадонны с сочувствием по случаю исчезновения ее сына, говорили, что он утонул в пруду, ставшем болотом, или покинул город и отечество... бежал унылый, проклинающий тех, кто заставил его бежать...

Примадонна не смогла сама прийти... в ее ушах все еще звучали слова:

"Моя неблагодарная дочь меня же и позорит..."

"Примадонна могла бы и возразить...

Вспоминаю эту сцену в гримерной комнате, она просто выходила из себя..."

Мать не могла спокойно выслушать слова сочувствия дочери, ей казалось все это притворством и оскорбляло ее...

Марк вошел в прихожую и остался стоять...

Мать мэра прочитала послание посланника вслух, потом еще раз, и еще, сказала:

"Оставь меня..."

Ее дочь вела слишком распущенную жизнь, так ей казалось, а мэр был ее сыном, хотя она и усыновила его...

Это была развязка пьесы анонимного автора еще недописанная, без финальной сцены...

Мать мэра еще какое-то время гневалась, потом успокоилась... и примадонна сознала свою неправоту, попросила прощения и обещала исправиться, одним словом, все пришли к полному примирению?.. нет, не все, остался еще секретарь мэра...

Мать мэра опасалась его шантажа и разоблачений... и я решил проучить секретаря мэра... одно время мы были знакомы...

Помню, я притворился веселым, разыграл человека щедрого, правда, не за свой счет, готов был наделать с ним настоящих безумств с одалисками, гетерами и менадами...

Ночь безумств мы условились устроить во флигеле замка примадонны...

Девы вывели секретаря на сцену...

На нем был только желтый шарф, завязанный петлей на шее...

Примадонна репетировала и пришла в ужас... секретарь тоже, он покраснел, побледнел и разразился каким-то лающим смехом...

Моя затея удалась, но примадонна была не в восторге, секретарь мог на самом деле надеть себе петлю на шею... но мог и увернуться от петли...

Продолжение этой истории было довольно неожиданное, секретарь предложил примадонне руку и сердце...

"Она в годах... – размышлял он... – рожать уже не может, осталась без театра и без покровителя, мэр исчез... устроит ли ее этот брак?.. иначе и быть не может, если только она еще в своем уме... я верну ей театр, прислугу..."

Так, по всей видимости, размышлял секретарь мэра и краснел...

Я думал, его хватит удар... обошлось..."

* * *

На месте ораторов стоял и говорил незнакомец в сером плаще... он умолк...

Пауза затянулась...

– А что случилось с тем незнакомцем в пещере, который все твердил, что он невиновен?.. – спросила женщина в шляпке с искусственными фиалками...

– Когда я очнулся, он проклинал кого-то... просто упивался словами... и это было не случайное раздражение... длилось это довольно долго и явленно было мне не только во внешних проявлениях... что?.. весьма возможно... ко всему истинному всегда присоединяется нечто лживое, похожее на истинное... выглядит оно выразительно, но заставляет усомниться тех, кто знает об этом что-либо достоверное... для театра все это, может быть, и важно... не знаю, наверное, я проявил излишнее любопытство... поверил ему более чем следовало... он умолк, а я уснул, и все соединилось с невыразимым...

– Как он выглядел?..

– Выглядел он не лучшим образом, лицо бледное с землистым оттенком, волосы всклокочены... что?.. да, я заснул, провалился в сон как в яму, сокрушенный, растерянный... нет, это было на самом деле... я умер, но знал, что воскресну... наверное, и незнакомец это знал... нам это обещано отцом небесным...

– Но это не делает страх смерти и посмертные страдание чем-то менее реальным... однако продолжайте...

– Да, прошел час или два, смотрю, незнакомец привстал, изменился в лице, поднял руки, словно заслоняясь от чего-то приближающегося издали... потом стал отдавать команды жестами, голосом... и не совсем приличные...

– Что было дальше?..

– Ничего... незнакомец умер...

"Не стоит говорить, что я его узнал... это был мэр, я видел его в лимузине рядом с примадонной и Бенедиктом... помню, недолго думая, я пожал руку незнакомца, впрочем, лишь слегка...

Бенедикт был гением, я только заражен гениальностью...

Говорят, в прохладном климате гениев больше...

В поэме, которую Бенедикт написал для мэра, была и действительность и сочувствующий, возвышенный вымысел... герой, влюбленный в преступницу, сам готов был стать преступником из ревности... готов был заколоть, зарубить, посадить на кол свою пассию... и пожертвовать свою кровь для ее спасения от ужасных ран...

Марк невольно вздохнул...

Перед его глазами блуждали бледные тени, образы призрачного прошлого...

Марк принимал участие в написании поэмы, поработал над диалогами и кое-как заработал, участвуя в хоре слепых и хромых, шествующих за примадонной, каждый со своей арией... они проповедовали евангельскую нищету, поднимали шум, заглушали голос прибоя и проклятия горожан, вообще говоря, мягкосердечных людей... они не могли бы проклясть до смерти и нередко проливали слезы в театре, вполне могли снискать вечное блаженство за свое терпение, но могли и показать характер и принять оборонительную позу и уклониться от удара, даже если они его заслуживали за суетные мысли в силу полученного воспитания и согласно обычаю, принятому в провинциальных городах, в которых мало изысканности и нет ни одного театра, где можно было бы играть чувствами...

"Или есть всего один, и в руинах, как в данном случае...

Смерть меня оправдает, перед ней...

Люди рождаются не для вражды и ада... для любви... и не на словах...

Однако тьма опустилась еще ниже...

Боже, пощади город и горожан... они собрались, ждут... одним хочется жить, другим умереть... есть среди них и такие, которым лучше провалиться в ад, не знать, что есть спасение... а оно есть...

Ад на земле, а что там, откуда нам грозит тьма?..

Опять этот странный подземный гул..."

Марк увидел площадь, людей, потрясенных воем собак и собственными воплями...

Что-то слабо блеснуло во тьме над площадью...

Жалкая надежда всколыхнула людей, увлекла с площади к обрыву...

"Спасенье там или смерть?..

Мы покоряемся власти желаний... во всем я доверял им, и вот, я в смятении... желания правят нами, и нет хуже зла, насколько я могу судить, удрученный годами... их власть опасна, защиты от них нет, когда они безумны...

Я бежал от желаний, похоронил себя в пещере на одном из западных островов... и что?.. я умер?.. нет, все еще живу... или мне кажется, что я живу?..

Там, в этом склепе я вдруг понял, что смерти нет... мы переселяемся в другое место со всем, что накопили в этой жизни... и понимаем, что все, что накопили, там бесполезно..."

Марк закутался в плащ и заснул на ложе монахини в руинах женского монастыря... в его сне тьма, нависшая над городом, превратилась в мелкий нудный дождь...

* * *

Марк покинул ложе монахини и вернулся на площадь у руин театра... он пересек трамвайные рельсы и свернул в переулок... ему не хотелось видеть женщину в мантии, чтобы она не могла по его глазам угадать, о чем он думает... душа его была ранена видением хора мальчиков примадонны...

В 17 лет примадонна родила мальчика, от которого она отказалась... мальчик попал в чужие руки и вскоре умер...

Примадонна была безутешна, она видела себя преступницей...

Марк пытался ее утешить:

– Ради бога, успокойся, покорись воле божьей, бог забрал мальчика...

Марк говорил попусту, на ветер...

Примадонна вытерла слезы, вздохнула и произнесла кротко и совсем не скорбно:

– Ах, оставь... это все слова, слова... не господь, а вот эти дети будут мне утешением...

– Что вы задумали?.. вернуть театр?..

– Прошу тебя, уходи... я жду мэра...

Марк направился к выходу, остановился...

– Чуть не забыл, я пришел за рукописью...

– Она еще нужна мне...

Марк ушел, а примадонна еще долго стояла у окна...

В створке окна отражалось ее изваяние, бронзовый ангел с холодным, молчаливым лицом...

Смеркалось...

Порыв ветра донес звуки прибоя, породил ворожбу отзвуков в эоловых арфах, развешанных в ущельях...

Трепетными пальцами ветер касался струн, пробуждая их опять и опять...

Арфы пели в унисон с прибоем, вливали в душу благодать...

Примадонна закрыла глаза, пробормотал:

– И усыпила его луна, чтобы спящего целовать...

– О чем это вы?.. – спросил мэр... он только что вошел в комнату...

Примадонна промолчала...

Ночью в комнате примадонны царила кромешная тьма и молчание...

Все оставив, примадонна устремилась к тому, кто выше созерцания и всего сущего, для кого тьма это сияющий покров...

Тьма открывала себя, всю свою безмерную не вместимость...

Глазами души она увидел бога, не имеющего ни образа, ни вида, ни даже тени... ничего...

Рокот прокатился по небу из конца в конец...

Бог заговорил... он говорил пространно и о многом... умолк...

Примадонна очнулась такой же, какой была... ни сияющей тьмы вокруг, ни бога, но губы еще шептали, пели благогласные гимны...

Около полуночи начался мелкий нудный дождь...

Пасмурная дождливая погода держалась несколько дней...

Глядя в будущее, примадонна ничего в нем не видела...

Она вела себя как обычная женщина... она сходила с ума от любви к Бенедикту, отцу потерянного ребенка...

Такая любовь приводит лишь к войне страстей, которая никогда не заканчивается миром и лишь изредка прерывается перемирием...

"Мне лучше было бы ничего не порождать, чем порождать одного единственного ребенка... и от кого, от преступника..." – размышляла примадонна, кутаясь в мантию...

Она стояла у окна и следила за каплями дождя, сползающими по стеклу...

* * *

Марк вернулся в сквер у руин тетра...

– Ага, вы вернулись... тогда я продолжу... когда-то Бенедикт жил в этом городе... он писал плачи для примадонны, пространные и красноречивые, собирал цветы славы, пока не стал жертвой злых гонений и заблуждений... время было смутное... он покинул театр, пел плачи на улице... люди слушали его и волновались... говорили: мессия пришел, и жизнь должна устроиться иначе... плачи его казалась странными, и на эту странность толпа отвечала слезами и восклицаниями...

– Толпа способна больше кричать, чем рассуждать... – сказал человек в пальто, которое он не снимал даже в жару... – Однако продолжайте...

– Он вообразил себя богом... я говорил ему, как я могу тебя видеть, если ты бог?.. или, будучи невидимым, ты сделался видимым, чтобы быть распятым?.. впрочем, все возможно... возможно он был невидимый и видимый, сокровенный и являющийся, бесстрастный и страдающий... говорил он уверенно, по всей видимости, опасаясь, как бы не подумали, что он в чем-то сомневается, и с таким видом, словно он только что беседовал с богом о времени, когда никакого времени еще не было... жил он в доме на Поварской улицы... там же жил и портной... говорили, что портной побывал на небе, приобрел там светящийся ореол вокруг головы и вернулся с тревожным и задумчивым взглядом... Бенедикт жил один, как бог, хотя соседи по дому видели в нем беса, которому он продал душу, чтобы получить доступ в преисподнюю... что?.. не знаю, был ли он женат в очередной раз... как-то парикмахер увидел из окна, как он вошел в дом с манекеном под мышкой, поднялся по жутко скрипящей лестнице в свою комнату, предупредив парикмахера шепотом, чтобы его не беспокоили... соседи говорили, что он женился на женщине-манекене и у него был ребенок от нее, жизнь которого оборвала судьба... потом он исчез, время было смутное, многие исчезали... говорят, он жил на одном из западных островов, их еще называют блуждающими, где иссох от жары и близости к солнцу... его подобрали рыбаки... на барке он перебрался на север и, говорят, окоченел под снегом и инеем... солнце было далеко от него... он искал бога, не зная, есть ли бог, и какой он имеет вид и очертания?.. говорят, он воскрес, очнулся для жизни... случилось это ночью... в небе царила луна... он встал и пошел... он шел и пел гимны ночи... слезы счастья переливались через край... подобные переживания были ему незнакомы и несносны сами по себе... обычно он скрывал свои чувства, как это делают актеры... лицо его искажала гримаса, которую не позволяли превратно истолковывать его глаза, ясные как у младенца... увы, ни луна не откликнулась, ни бог...

– А вы, собственно говоря, кто?..

– Я был подручным у парикмахера, который только и делал, что сплетничал о частной жизни соседей по дому... портной говорил, что если парикмахер и сплетничает, то его надо скорее поощрять, чем осуждать за это занятие... портной писал некую поэму о жизни города на небе... ему нужны были факты, поставляемые не только ангелами... из-за жены парикмахер был похож на бодливого беса... если ангелы смотрели сверху вниз, то парикмахер смотрел еще ниже...

"О чем он говорит?.. причем здесь парикмахер?.. – размышлял Марк... – Что может быть бессмысленнее, чем наделять Бенедикта, один раз уже умершего, божеским достоинством...

О нем можно только скорбеть... конечно, вообразить можно что угодно, заставить увидеть его крестные муки, раны, но как быть с его женами, которые вследствие незнания ими истины, были крайне непостоянны... где они теперь?.. и где он?.. – Марк невольно вздохнул, глянул по сторонам... – Жил Бенедикт на острове в безопасности от людей, ни сам забот не имел, ни другим их не доставлял... правда, его смущал подземный гул и небесные явления?.. что-то все-таки есть в небе и под землей... портной не рассеял его страх перед смертью и вечностью...

Нужно иметь в виду цель жизни и держаться очевидности, иначе все будет полно страха, сомнений и беспорядка...

Бог существует... это почти общее мнение... сама природа вложила в нас представление о боге... и представляем мы его не иначе, как в человеческом облике..."

Размышления Марка прервались от обилия глубоких и тонких мыслей... он стал сомневаться, какая из них истинная и, отчаявшись, невольно вздохнул еще раз...

– Вы сомневаетесь, что бог принял плоть и в ней страдал и сострадал?.. – спросил незнакомец в сером плаще...

Марк промолчал... он прислушивался к скорбным песнопениям и речениям прибоя, исполненным всяческой гармонии и красоты...

Смеркалось...

Тьма обволакивала формами и видами все бесформенное и не имеющее вида...

Марк протер слезящиеся глаза и подставлял уши за разъяснениями того, что видел... а видел он видения, иногда озаряющие пророков и посвященных в храмах и в других местах силы...

– Что вы все пишете?.. – обратилась женщина в шляпке с искусственными фиалками к Марку...

– Пишу историю Бенедикта... я пишу, а он живет по написанному...

– Как это?.. звучит довольно странно... вы что, бог?..

– Я обычный писатель... а он гений...

"Не он ли предсказал нашествие грязи... – подумала женщина... – Многих горожан грязь забрала в этом своем шествии... грязь ползла, издавая сводящий с ума гул... я чудом спаслась... потом была война с собаками... чем-то раздраженный бог наслал их на город... все это минуло... или нет?.. опять этот странный подземный гул..."

– Бог нас покарал, и еще покарает... – сказала женщина, кутаясь в складки мантии...

– Вы так говорите, как будто подслушали мои мысли...

– Я не Кассандра... Кассандра лишь беды пророчила... в груди у нее было не сердце, а камень... и... не хочу говорить...

– Она жива?.. вы видели ее?.. говорят, она покончила с собой....

– Ну да... стала незримой, только мэру является... прочие ее не видят...

– Как это?..

– Вот так...

– Так вы знали Бенедикта?.. – спросил Марк незнакомца в сером плаще...

– Встречался с ним и в беседу вступал... и он не гнушался мной... мои советы принимал...

– Слушать советы полезно...

Послышался подземный гул...

– Что это?..

– Сядьте, успокойтесь... однако странный гул, напоминает рычание своры собак, с которыми Кассандра обещала нам войну... каркала... и не она одна... этот еще... хромой на обе ноги... вечно чем-то недовольный...

– Никто достоверно не знает, чем все это закончится...

– Бог знает...

– Не знаю, есть ли бог?.. где он?.. какое у него тело, душа, жизнь... и счастливая ли она... если допустить обманчивость некоторых чувственных восприятий, а это придется признать, то бог есть... и у него есть тело, душа и жизнь... в его власти все, что относится к порядку природы... такое сложилось у меня предвосхищенное представление, когда я размышлял о боге... нелегко представить бога в другой форме и очертаниях... я смотрю, вы смеетесь...

– Вовсе нет... продолжайте...

– Бенедикт не был похож на бога... худой, рыжий и хромой на обе ноги, как и его дядя... как-то он даже осмелился писать против бога, правда, на птичьем языке, понятном немногим или вообще непонятном... и подвергся осуждению и изгнанию... а вы?..

– Изгнание пошло и мне на пользу... в своих плачах я становился все возвышение и лучше... я учился у Бенедикта, правда, ничему не научился...

– Куда нас заведут эти разговоры о боге?..

– Вы это о чем?..

– Я размышляю... допустим, бог существует, хотя его вовсе нет, какова же его жизнь?.. что он испытывает, если испытывает?.. блаженство?.. страдание?..

– Я думаю, что бог был измышлен мудрыми людьми в интересах власти...

– Говорят, Бенедикт умер, замерз, околел, потом воскрес и возомнил себя богом... и власти его преследовали, как шпиона...

– Это правда, что Бенедикт был под следствием?..

– Его арестовали по доносу, а освободили по амнистии... пострадал он из-за своего учения, которое было неясно и ему самому... видимо он догадывался об этом, пытался надстроить его, увы... в законченном виде он его не представил... что?.. да, он писал не только плачи, но и философские трактаты...

– А вы что пишите?..

– Пишу и боюсь не дописать... никто не вечен, даже вечность... все мы копии, отпечатки ее... или того, кто пребывает в ней как бог... каким образом это так, невозможно ни сказать, ни помыслить... это даровано нам... постарайтесь уберечь бога в себе, как сокровище, не прибавляя к нему, не убавляя от него и не извращая его, и услышите безмолвие... иногда и смертные каким-то таинственным образом становятся боговидными и называются богами... они могут ходить даже по неустойчивой водной стихии... и мы знаем это... об этом Кириллов сказал достаточно в своих замогильных записках... а Бенедикт воспел это же, открытое ему неким вдохновением, в гимнах, потом в плачах...

– Так Бенедикт жив?.. – спросила женщина в мантии...

– Не знаю... что?.. нет, он не был богом... дядя у него был богом или почти богом... есть много богов... и господ много...

Сказав об этом и другом вкратце и отчасти, Марк удалился...

– Что вы на это скажете?.. – спросила женщина в мантии незнакомца в сером плаще...

– Не скажу, что его доводы достаточны, чтобы и его самого убедить...

– Не он ли тот писатель, который предсказал нашествие грязи и войну с собаками?.. – спросил незнакомец похожий на монаха...

– Нет, не он... хотя похож... такой же тощий, рыжий и хромой на обе ноги...

– Выглядит как привидение... куда он делся?.. исчез... говорят, он пишет историю бога... может появляться и исчезать...

– Он что, иллюзионист?..