Текст книги "История одного безумия (СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Бог принимал участие в истории гения... не мог Бенедикт выйти из рук бога обычным человеком...

Марк и Бенедикт прогуливались по петляющему коридору углового дома на Поварской улице, и вспоминали детство...

Женщина в мантии стояла поодаль у зеркала и наблюдала за ними...

"Эти два хромых старика производят впечатление сумасшедших... однако они довольно живописны... один в плаще, другой в мантии...

– Кто эта странная женщина в мантии?.. – спросил Марк...

– Она прекрасна...

– А была еще прекраснее... – заговорил портной, обращаясь к женщине в мантии...

– Эти два старика мне кого-то напоминают... – отозвалась женщина...

– Они обсуждают вашу красоту... и восхищаются...

– Ну да... один хвалит произведение, другой – его творца... – заговорил незнакомец в хитоне... – Произведение не удовлетворяет их полностью... они не ощущают волнения хотя бы отчасти, которое обычно вызывает красота...

– Вы художник?.. – спросил портной...

– Я скульптор... Филонов...

– Вы Филонов?.. тот самый... – не удержался, спросил портной...

* * *

"Боже, как она красива... – размышлял Бенедикт... – Слова здесь бессильны, красноречие немеет или становится бессвязным лепетом... и куда опять исчез Марк?.. и опять не вовремя...

Она божественна... и это только телесная красота...

Однако не всем она желательна и приятна... кто этот господин в пальто, перешитом из шинели?.. как зло он смотрит на женщину в мантии... пожрал бы живой и всю свиту ее...

Кажется, я знаю его... это же полковник... примадонна называла его братом и супругом... искушала его... и он был послушен ей... ночью она позвала его... он страдал лунатизмом, пошел за ней и наткнулся на ее гроб...

Он оказался на кладбище... могильщики уже накрыли пустой гроб крышкой... и земля уже расступилась, приготовила место для гроба...

Дьякон гроб обходил с кадилом, ободрял душу покойника, отгонял дымом и словами смерть и страх...

"Они же хоронят ее живой!.."

Бенедикт отвернулся и быстро пошел сквозь толпу, которая приготовила ему проход, но недолго он шел, утомился, сел на ступени паперти, глянул на блудницу...

"Останусь ей верным всегда, как клялся не раз и обещал женам, иначе пусть постигнет меня беда и погибель..."

Поднялся ветер...

Бенедикт уже мчался над морем и с ужасом глядел вниз...

Бенедикт с детства боялся темноты... и воды

Ветер гнал стада волн на дикие скалы...

Скалы издавали гул...

Увидев пещеру, Бенедикт наполнился радостью...

"Снова бог спас меня... я думал, что гибну, нет мне спасения..."

Ветер бросил Бенедикта на скалу с расселиной, и он прилип к ней как полип...

"А вдруг пещера уже заселена... с населением... сидят и следят за мной, замышляют убийство..."

"Не сходи с ума..."

"И все же... чем я их оскорбил, что они так упорны в своем черном, злобном желании моей смерти?.. преследуют меня...

Сразу сожрут?.. или оставят жить до утра?.. вдруг найдется заступник, что злом управляет, станет вблизи, не допустит насилия... полюбит меня... и я уступлю ему, хоть и неохотно..."

"Что мне делать?..

"Молча войди и сядь в тени, удовольствуйся тем, что тебе все видно, а им не все..."

"У них пир... они все боги, а я чужой, смертный, живу по их воле..."

"Они не боги..."

"Бог не мешал мне страдать и желать себе смерти..."

"Лучше бы тебе вовсе не родиться..."

"Сказать ему, кто я?.. а кто я?.. нет, промолчу... устал, засыпаю, да и день, кажется, хочет того же...

Беженцы от войны все идут и идут... женщина среди них... глянула на меня, и волнение меня затопило по колено, по грудь, по горло...

"Кто она?.. и кто это с ней?.. похож на меня... как будто я раздвоился... тощий, рыжий и хромой на обе ноги... не он ли мой отец?.."

– Давно тебя не было видно... – заговорил незнакомец...

– А что, я стал видимым?.. – Бенедикт смешался с толпой беженцев от войны...

Слезы застилали Бенедикту глаза, и толпа беженцев от войны превратилась в шествие призраков...

* * *

Марк не исчез... он сидел на ступенях паперти и размышлял:

"Опять я обознался... да и нет никакого Бенедикта... я стал Бенедиктом... безобразный стал его образом, богом...

Так Марк подумал и убедил себя безумца... вскочил на ноги, ударился головой о выступ стены и проснулся...

"Дурной сон..."

Сон был виновником беспамятства...

Кровь струилась из раны на лбу и щеке...

"Успокойся, не опасная рана... еще и две шишки на лбу... или это рога?.. выросли и все еще растут...

Однако куда меня занесло?.."

По руинам женского монастыря гуляли сквозняки...

Предстояла зима...

Марк лежал на ложе монахини и думал о тех, кого потерял...

Он встал с ложа и пошел... он шел и не различал дороги... глаза слезились...

Марк жил жизнью Бенедикта и не находил себе места в городе...

История жизни Бенедикта еще не была дописана...

"Хорошо бы прочитать ее вслух... – подумал Марк... – Однако я рискую показаться странным, если буду идти в толпе беженцев, говорить и восклицать...

Могу ли я позволить себе быть странным?.. почему бы и нет...

Годы уходят, одиночество становится все более ощутимым... и смерть пугает, когда вокруг разливается безмолвие...

Марк прошел сквозь толпу горожан на площади у руин театра...

"Они ждут конца света... а чего жду я?.." – размышлял Марк... он шел и взглядом искал женщину в мантии...

Женщину в мантии он увидел стоящей у стены в окружении свиты гетер, менад и одалисок... такой ее изобразил Филонов в бронзе...

"Богиня... зовет меня... я иду, иду, если дойду... чувствую слабость, головокружение... и ее свита мешает, путается под ногами... среди мертвых есть и живые...

Куда все подевались?.. был город, и нет его... пустое место... только ветер гуляет, туда-сюда... поет...

Вот это песня!.. или это плач?..

Забыл, куда я шел...

Вспомнил, но города уже нет, и идти не к кому... да и весь я какой-то дрожащий, сонный...

У меня дурное предчувствие..."

"Тебе не предчувствия нужны, а вера...

Ну, что ты стоишь, застыл на месте, как вкопанный... что?.. нет больше сил... и жажда мучает..."

"И не только... еще и эта напасть... твои жены окружили меня, менады, гетеры, одалиски... или это бесы?..

Женщина в мантии подошла, стоит с полной чашей воды, искушает... гетеры в пещеру меня загоняют, глазами сверкая, силой побуждают к любви..."

"И что?"

"Я сражаюсь с ними нехотя, по нужде... и просыпаюсь...

Горожане все еще ждут конца света, а меня старость удручает...

"Как и всех... одинаково... иду и вспоминаю, что некогда я был молод... и вот я старик, не доверяющий своей силе... боюсь не дойти..."

"А сила еще есть?.."

"Есть... однако, дождь собирается...

Ветер на море валы гонит, громоздит их друг на друга и разбивает о скалы, одевает кружевами пены...

Гул стоит, в котором я слышу крики ликования и вопли тех, кто погиб, достался жадной пучине..."

"Уже вечер, небо по краям запылало..."

"Приближается ночь, которой я когда пел гимны... или это был не я, а ты?.."

"Какая разница..."

"Меня возбуждала красота, иногда даже лишала сознания, чувств...

Ада будила меня прикосновениями... являлись и другие жены Бенедикта, все рыжие, полные прелести, грациозные в движении, глаза пламенные, как и у ночи...

Уже ночь...

Жены Бенедикта могли дать мне райское блаженство, но я был неловким... красота их казалась мне холодной, неестественной...

Для меня они были гетерами, менадами, одалисками... своей прелестью, грацией движений они вызывали восторг, изумление и удивление... вот, собственно, и все..."

"Любовь трогает и стариков, превращает их лица в гримасы сатиров... и в этом нет ничего странного и страшного..."

"Я не раз уже испытывал подобное... пытался скрыть свои чувства за улыбкой, похожей на гримасу, в чем и сознаются...

Я мог видеть и сквозь одежду... мог соперничать с тобой в описании того, что видел... я подражал твоему дяде... нет ничего удивительного, что я находил у него уже готовыми различные нужные мне наблюдения прежде, чем успевал сделать их сам..."

"Куда ты исчез?.."

"Никуда я не исчез... стою у статуи примадонны... Филонову удалось изваять ее... это божественное лицо, тело, грацию..."

"Ее надо сразу всю воспринимать, только тогда получается впечатление, какое производит на нас прекрасное... в этом случае недостатки и достоинства сливаются в целое..."

* * *

Марк очнулся и уже не мог заснуть...

Было холодно... костер больше дымил, чем грел...

Марк вспоминал:

"Я ведь тоже сирота, упал с неба... зачат был, как и Бенедикт на небе... до 7 лет я был светлым ангелом, во мне видели гения, но уже в 13 лет все изменилось, и так безобразно и нелепо...

Я охромел... стали говорить, что в меня бес вселился...

Надо сказать, что вел я себя весьма необузданно, правда, свои чувства выказывал весьма тонко и пристойно... впрочем, можно было бы действовать еще осторожнее и скромнее...

Я говорил, тетя слушала... я еще не усвоил ее ложных театральных приемов, но уже был не тем, за кого себя выдавал...

Пес Пифагор рычал, меня увидев, потом привык...

Филонов стал пользоваться моими чертами, изображая бесов преисподней... кстати, в них тоже есть изящное, если присмотреться... они подражают красоте, хотя в действительности красота иллюзорна, она плод воображения, обман чувств...

Все это случайно и несущественно...

Люди способны нравиться, будучи безобразными... со временем все, кажущееся красивым, делается безобразным... в памяти остается совсем иное впечатление, к безобразному примешивается сострадание...

Увы, со мной ничего подобного не произошло...

Я стал безобразным по виду и что?.. я покинут всеми, даже призраками...

Чем бог завершит эту страшную и ужасную картину?.. чем-то еще более ужасным или чем-то трогательным, проникнется состраданием?..

Увижу ли я примадонну и ее хор мальчиков?..

Дети издали смотрят на меня и поют, подойти ближе не решаются...

Что они чувствуют к калеке безобразному, лишенному образа божьего?.. вряд ли жалость, хотя и поют плач...

Возможно, я несколько преувеличиваю...

Судьба заботилась обо мне даже в смутное время, когда все ждали конца света...

Ничего другого они и не могли ждать... они уже пережили нашествие грязи и войну с собаками, и не готовы были переживать что-либо еще...

Я опасаюсь, но не отчаиваюсь... жизнь то расцветает, то приходит в упадок, и снова расцветает...

Нужны ли доказательства?..

Мы живем под постоянной угрозой тяжкой немилости, не зная целей бога...

Царство лжи ширится, тьма наступает...

Будем терпеть, сколько хватит сил, надеясь дожить до поворота событий, когда начнет побеждать правда, а она начнет побеждать...

Имея дело с жалкими лжецами, она не может не победить...

Я буду проповедовать, как Бенедикт, но не слишком громко для этой ночной поры, и без театра и сценической наглядности, которая только вводит в заблуждение...

Для театра главное тронуть и взволновать...

Странно, что эта мысль не осенила меня раньше..."

* * *

Светало...

Тьма отступала...

Обессиленный, Марк лег на ложе и попытался заснуть...

– Проснусь ли?.. – сказал Марк вслух...

– Вы это о чем?.. – заговорил старик в пальто и с изумлением взглянул на Марка...

– Это снова вы?..

– А вы Марк... не могу поверить, что это вы... вы читали мои записки... что с вами?..

С Марком случился приступ слабости, он даже утратил способность говорить... он задыхался...

"Похоже, что это конец... дядя Бенедикта умер от приступа астмы... и вот он явился ко мне с того света в облике этого старика в пальто..."

Дядя Бенедикта, а это без сомнения был он, перечислил ангелов, которые прилетели вместе с ним, назвал их имена... они звучали так, как будто он сам их только что придумал...

– Тебе интересно знать, что там?..

– Конечно...

– Там все по-прежнему... я смотрю и здесь мало что изменилось... я плакал, когда услышал звон часов на башне замка... я жил там на птичьих правах, как, впрочем, и здесь, только еще хуже, хотя и получил место в раю... влез в долги, место надо было купить, сидел на воде и хлебе... да, я был женат... жена играла на органе, что-то понимала в музыке, даже сочиняла фуги... она играла на свадьбах и похоронах, а я принимал роды и обмывал покойников... это позволило нам обзавестись хозяйством... у нас была корова с теленком, пара свиней и немного птицы, куры, гуси... были и дети... жили скудно, но без нужды, правда, не хватало кроватей... детей было много... они помогали по хозяйству... я был их учителем, учил страху божьему и почитанию властей, сам же не имел ни власти, ни желаний, которые на небе скорее вредны, чем полезны, особенно детям с их наивной верой в добродетель и в бессмертие души... жил я аскетически, нужда заставляла... праведников вроде меня там не жаловали... нет там ни наслаждения, ни сплошного мучения... есть там и библиотеки, правда, книг нет, одни сплошные рукописи... там все пишут от руки, и сочиняют сами для себя... писание там доставляет физическое упоение... там можно добиться всего, положившись на себя и бога... люди создают для себя свой мир, и хвалят себя так, что сами поражаются своему величию... многим там кроме как писать и делать больше нечего... пишут и взрослые, и дети... что?.. да, странное занятие для детей... писание заменяет им жизнь... я внушал им, правда безуспешно, что плоды духа не растут на деревьях... я вел себя соответственно, то есть осторожно... иногда пел гимны, вспоминал и плачи, и обливался слезами радости и умиления... на небе ко мне относились с насмешкой и непониманием... я выделялся, я был там чужой, словно с луны свалился, держался в стороне, играл роль жертвы и сыграл ее хорошо... меня запомнили... я бежал оттуда с оказией... я опасался стать похожим на них, и не похожим на себя... оставил там жену, не ангела, детей и долги... там мало радостей, да и откуда им быть... та же тупость, мелочность и скука... один день похож на другой... покойники живут спокойно и безмятежно... и всему верят, что говорит им бог... и не спешат в объятия вечности, чтобы обрести бессмертие... что?.. да, я тоже там писал, пытался продолжить свои замогильные записки со многими точками и короткими фразами... все в них чрезмерно преувеличено, да и не правдоподобно... в них нет ни эстетики, ни этики, одна философия... оставлю их тебе... ну, мне пора... был рад... еще увидимся... здесь я забываю все, что знал там, совершаю глупости... мне кажется, что я борюсь со злом, но творю еще большее зло...

– Куда направляетесь, если не секрет?..

– Хочу посетить своего учителя истории, которого я боготворил... в прошлое свое посещение я нашел его невыносимым, но дочери у него привлекательные, особенно Ада... он назвал дочерей Ада и Рая... морально Ада превосходит Раю, как звездная ночь превосходит день, простуженный дождем... я просыпался и спрашивал себя: где я?.. где-то посередине, между адом и раем, отвечал мне внутренний голос, он у меня как некий философ... он находил между двумя ощущениями нечто общее, а мне никак не удавалось найти себя... девочки, видя меня таким несчастным, и, беспокоясь, как бы со мной не случилось чего-нибудь, начинали ласкаться... кровать была узкая, напоминала гроб, а я был похож на покойника... они мне нравились, я рад был увести их с собой, но не знал, куда?.. они любили меня, не противились мне, самоотверженно ухаживали за мной, как будто я получил рану, но когда мое пребывание в их спальной комнате затянулось, они стали вести себя по-разному... Ада выразила мне свою враждебность... и открыто... нашла в себе для этого смелость... чего-то я в ней не разглядел или не хотел разглядеть... мать девочек умерла, и они пытались узнать у меня ее судьбу... как будто я бог... Рая не вмешивалась, из боязни повлиять на меня в дурном смысле и испортить то, что она считала счастьем... она не находила в своем поведении ничего неприличного, не мало удивляя меня... я мог бы задержаться у них... днем и ночью я нуждался в их услугах... свое поведение я бы осудил в прежние времена, да и теперь... я стал снисходителен к женщинам, многое прощал им, потому что они искренне любили меня, пусть и недолго... я находился в доме учителя истории не только на положении гостя, который оказывается везде, где его не ожидают увидеть... иногда я спал с ними, лежал между ними, не шевелясь... они вовсе не стесняли меня, как стесняли бы женщины... надо сказать,, учитель истории внимательно следил за тем, чтобы девочки оказывали мне подобающее, на его взгляд, внимание... и не вполголоса, а открыто, во всеуслышание... помню, его голос и предписания, меня пугали и будили... он не блистал талантом оратора, но умел говорить, как полагается... под его руководством девочки относились ко мне хорошо... или делали вид... вопрос шел даже о браке... учитель истории предлагал мне жениться на обеих, и добивался этого как величайшей милости, хотя и был пропитан традициями насквозь... благоразумие и особенно вспыхнувшая в Аде неприязнь ко мне помешали мне оказать учителю эту любезность, что дурно повлияло на него, повергло его в лихорадочное состояние... я вынужден был бежать... и все еще бегу... ужасно не сделать того, что полагается сделать, проявить неучтивость, исчезнуть, не попрощавшись... девочки стали являться мне в облике псиц... хочу снять с души как камень это неприятное воспоминание...

Дядя Бенедикта умолк, задумался...

– Воспоминания уводят нас из одиночества...

– Что?.. да... я боюсь явиться некстати... не знаю, обрадую ли я их?.. вряд ли... пожалуй, я не решусь...

Дядя Бенедикта покачал головой, грустно улыбнулся и исчез...

* * *

Все миновало словно сон... впрочем, сочинять можно и во сне...

Марка в облике Бенедикта окружили монахини, столпились вокруг, плача и причитая... он лежал на ложе в руинах женского монастыря, разграбленного нашествием грязи, хрипло дыша, и если бы не моления призрачных монахинь, он очнулся бы в преисподней, которая принимала и смертных, и бессмертных... всех она смиряла и утешала одними и теми же словами...

Рыжеволосая монахиня вернула Марка к жизни... он стал похож на жениха кудрявого и молодого...

Она могла изгнать и безумие, если бы безумный не противился, впрочем, она могла и против желания исцелить его касанием рук...

Марк увидел монахиню в платье невесты...

"Кто назначил ее в жены Бенедикту?.. она стала ему шестой женой, исцелила и меня, безумьем охваченного... хрипло смеясь, я явился ей... безумье душило меня... радость с печалью она смешала и ушла, ввергла меня в отчаяние... помню, я думал о мести... представлял, как убью ее похитителя...

Все это оставил я, весь этот ужас, встретив Жанну, ставшую мне невестой в платье невесты...

И от нее я бежал...

Почти год я жил в пещере на острове и избавился от безумия плоти, так мне казалось..."

Размышления Марка прервались... он увидел то, что не должно было видеть, и смутился, а дева прикрылась руками, стоит, обнаженная, только фата на ней, смущенно улыбается всем лицом...

"Это не Жанна... это же Юлия..."

– Что, не узнаешь?.. или не хочешь узнавать?... конечно, зачем тебе я?.. ступай, беги, как бежал, терзай своих жен, измученных ожиданием близости, изображай бога, кого угодно...

– Юлия, я не Бенедикт, я Марк...

Затянутое тучами небо над девой ответило ропотом...

Отозвался и прибой...

Из пенных зыбей показался остов парома...

Ветер туман разогнал и снова Марк увидел то, что не должно видеть...

Он смутился...

Дева вошла в воду по колено, по грудь, по горло, скрылась с головой...

Марк остался стоять, потом сделал шаг к воде, вскрикнул, медуза обожгла, ужалила как змея в пяту...

Марк отступил в ужасе... вместо медузы увидел клубок змей... шесть или семь... то свиваясь, то развиваясь, они пасти раскрыли, готовые плюнуть ядом...

Марк бежал, поверив зрелищу странному и страшному...

Ему казалось, что змеи преследовали его...

Скалы перед ним росли ввысь, превращались в строй идолов с человеческими ликами, иссеченными шрамами, почерневшими от дыма и копоти...

Нет, не от страха Марк замер, от изумления застыл, превратился в камень, чувствам своим не веря...

Луна блуждала среди скал, как ускользающий призрак, меняя свой облик...

В лице луны он увидел лица всех жен Бенедикта...

* * *

Бенедикт спал в тесной расселине...

Во сне он выполз наружу, встал на ноги... увидев в луже воды луну и себя, он невольно отступил, прижался спиной к скале...

Губы свои луна тянула к нему...

Кричать он не мог, слезы стали его голосом...

Задыхаясь от слез, Бенедикт очнулся...

Он пребывал в сомнении...

"Сон ли это был?.."

Ночь ушла...

Встало утро, мало-помалу обнажая скалы, лики, тела мужчин, женщин... кто-то карабкался по ступеням наверх, кто-то спускался вниз...

Это были люди, знающие толк в искусстве войны, только напрасны были убийства...

Смерть еще никого не спасла...

Бенедикт шел, меняя направление... могильные камни преграждали дорогу... он оглянулся... пес Пифагор отстал... и намного... он увлекся до самозабвения поисками какой-то твари, оставившей свой запах в камнях...

Бенедикт окликнул пса, назвав его по имени...

Пес Пифагор бросил поиски, подбежал, хромая на обе ноги, глянул на Бенедикта, то смеясь, то страшась...

Бенедикт подбодрил его лаской...

Пес прыгнул ему на грудь, лизнул лицо...

Бенедикт попятился, наткнулся на камень, почувствовал, что летит куда-то в темноту...

Бенедикт упал, лоб разбил о камни и подбородок, пыли наглотался, пока лежал, не мог опомниться и вспомнить, куда он падал...

Помедлив, он встал на четвереньки, смеясь свистящим смехом астматика...

Пес Пифагор невинно глядел на него...

– Что смотришь?.. нет, погоди... куда ты меня тянешь?.. что за спешка такая... – бормотал Бенедикт, стоя на четвереньках в клубах пыли... – Не безумствуй, опомнись, остановись... нога у меня застряла в камнях... помоги... – взяв пса за загривок, Бенедикт встал, но не во весь рост, глянул по сторонам...

Кровь в глаз попала, ослепила старика...

Ступая ногами осторожно, топчась на одном месте, он ощупал подбородок, лоб...

– Кажется, я приобрел рога...

Почувствовав слабость и головокружение, Бенедикт снова стал на четвереньки, потом лег и стал остывать, повернувшись к солнцу лицом и запрокинув голову набок...

Жены явились одна за другой... и без зова... они толклись вокруг ложа, утаптывали песок...

С удивлением Бенедикт воззрился на них... он не совсем умер... все еще продолжалась борьба...

Ада, первая жена Бенедикта, словно поскользнулась случайно, упала ему на грудь... слезами она смывала кровь и грязь с его лица...

Слезы ее Бенедикт принял как награду...

Рая, вторая жена Бенедикта, опустилась на колени, за ней третья, четвертая, пятая, шестая... встали, каждая подле другой...

Зашумели птицы, зрители этого скорбного представления, закричали в голос, взмыли в небо, закружили над телом одинокого стариком, возомнившим себя богом...

С полуденного неба внезапно мрак спустился, окутал все...

Случилось чудо... затмение... круг черной луны наполз на светило, вдруг исчезнувшее...

Душа Бенедикта взмыла в воздух... и упала с неба на песок у ног трупа, замерла... нет, вздрогнув, она снова ожила, забилась, пытаясь расправить крылья, подняла пыль, уже умирая...

Пыль укрыла труп Бенедикта... а пауки соткали над ним паутину...

КОНЕЦ

Юрий Трещев "История одного безумия"

___________________________________________________________________________

146

Назад к карточке книги "История одного безумия (СИ)"