Текст книги "Зодчий. Книга I (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Он ждал имя Миши с неистовой надеждой. Но… Сына среди тех, кому повезло оказаться в столичном регионе – не оказалось. А те студенты, кто поднимался на сцену за поздравлениями – в основном принадлежали к именитым родам из той самой столицы. Ладно, ничего страшного. Ничего страшного. Есть ещё Петербург. Есть Мурман! Есть Екатеринбург, есть много богатых городов черноморского побережья. Да и в Сибири хороших мест хватает! Ничего…

Иван Михайлович одобряюще улыбнулся супруге и сыну, мол, ничего, всё нормально. Миша тепло ответил, будто бы сам отца подбодрить захотел.

– Столичные штучки всегда оседают поближе к трону, – тихо сказал ему Иван Михайлович. – Делать там нечего. Не переживай.

Тот и не переживал. В отличие от отца.

Когда закончилось распределение по всем более-менее известным местам – Баженов улыбался скорее натянуто, чем искренне. Бургомистровы за соседним столом уже поздравляли сородича с назначением в Петербург. За спиной Васильковы радовались посту в Новосибирске. Да и почти всё окружение вокруг стола Баженовых пребывало в праздничном настроении. И на семью уральских купцов уже косились. Один из получивших назначение юношей даже повернулся к их столу с нескрываемой злорадной усмешкой, но встретившись взглядом с Михаилом – поперхнулся и торопливо отвернулся.

Иван Михайлович снова погладил ладошку супруги. Жена побледнела, но эмоции сдерживала. А Миша… Миша сидел с постным видом, будто бы его судьбы вся эта церемония не касалась.

– Ничего… – промолвил Иван Михайлович. – Ничего! Служба Императору нужна в любом месте, куда распространяются границы наших земель! Что бы там ни было, Миш, это всегда будет на пользу. Ты получишь достойное место, я уверен!

Сын кивнул.

Ещё троих выпускников – все, как на подбор, смазливые девочки – отправили на Аляску. Должно быть, поднимать моральный дух тамошних суровых поселенцев. А одного парня, из собратьев Миши на отчисление в прошлом году, назначили на обмен опытом в какой-то городок в пустынном Техасе. Та ещё дыра. Шестерых аутсайдеров распихали по сибирским провинциям, причём одного из них прикрепили к месту в ста километрах от Златоуста, у рудных предприятий. Совсем рядом с деревней Баженовых.

Иван Михайлович сидел раздавленный, ведь про это место он знал, и был уверен, что в худшем случае Мишу отправят именно туда: создавать и поддерживать добычу магнезита. Развитие узкоспециализированное, Колодец слабый, но занятие весьма полезное для имперских мануфактур. Плохое назначение, но терпимое, и к дому поближе. Беда в том, что ничего хуже такой перспективы Иван Михайлович и не представлял для своего сына. Но Миша не получил даже этого.

Да, Селиверстов изольётся в желчи теперь. Какой позор…

Он взял бокал, чувствуя, как дрожат пальцы. Обнаружил, что шампанского там уже нет. Покрутил шеей, в поисках официанта. На сына Иван Михайлович старался не смотреть.

– И, наконец, последний наш выпускник, – проговорил со сцены князь Вершинин. – Михаил Иванович Баженов.

Как же сухо во рту. Иван Михайлович потянул галстук, ослабляя его. Дышать было нечем. Со всех соседних столов в сторону его семьи были обращены любопытствующие и сочувственные взгляды

Михаил же поднялся из-за стола.

– Всё будет отлично, – сипло сказал сыну Иван Михайлович, а тот лишь подмигнул в ответ и уверенной походкой двинулся через весь банкетный зал к сцене.

– Очень необычное назначение… Простите, здесь точно нет ошибки? – князь посмотрел куда-то за кулисы, но затем быстро взял себя в руки и радушно улыбнулся поднимающемуся на сцену юноше. Иван Михайлович жадно осушил бокал только что налитого шампанского и остановил уходящего официанта, приказав налить ещё. Из-за кулис торопливо вышел один из чиновников, старательно не глядя на зал. Протянул ещё одну пачку бумаг и шепнул что-то князю на ухо. Лицо Вершинина изумлённо вытянулось, и Ивану Михайловичу почудилось в этом выражении какая-то наигранность.

– Томашовский фронтир! – возгласил Верховный Зодчий.

Князь со странной улыбкой протянул руку Мише, одновременно вручая ему официальные бумаги. За спиной Ивана Михайловича кто-то испуганно охнул, а через стол раздался злорадный юношеский смешок, прерванный суровым шиканьем родителей.

– Нечасто выпускникам Академии сразу же отдают такие ключевые места…– продолжил Вершинин. – Похвальная смелость, ваше благородие! Но вы это заслужили!

Иван Михайлович нахмурился, в интонации князя проскользнуло что-то неприятное. И что за «ваше благородие»? Какой фронтир? Что происходит⁈ Купец заозирался, натыкаясь на сочувственные взоры. Уши сами собой покраснели. На этот раз ладонь супруги легла поверх его. Скорее бы это всё уже закончилось… Он ничего не понимал!

– Мне невероятно приятно объявить всем вам, дамы и господа, – обратился к залу князь Вершинин, не выпуская руки юноши, – о новом защитнике наших границ. И, быть может, о зарождении нового знатного рода. Рода Баженовых! Служите честно, Михаил Иванович, и Империя непременно вознаградит вас!

Зал несколько мгновений молчал, а затем взорвался аплодисментами. И под овации парень покинул сцену, отправившись к своему столу. Иван Михайлович лихорадочно пытался вспомнить, где же слышал про этот томашовский фронтир. Но ему мешали сосредоточиться мысли о том, что сын осуществил его мечту и получил дворянство.

А потом он вспомнил.

– Ой, – тихо сказала супруга, не отрывая взгляда от идущего через зал сына. – Ой… Это же… Это… Ваня! Как же так, Ваня!

Иван Михайлович не мог произнести ни слова.

Глава 3

Я шёл к столу родителей, стирая своим приближением ехидные улыбки с лиц недругов. В открытую выражать свою радость таким назначением они боялись, и правильно делали. Научены горьким опытом. А вот на сочувствующие взгляды и взгляды поддержки я реагировал тепло. Хороших людей у нас на потоке было больше. Так что пока дошёл до растерянных родителей, то успел пару раз пожать руки бывшим сокурсникам, выслушать слова поддержки, да подмигнуть ободряюще самым перепуганным за меня ребятам. Ничего страшного, юные Зодчие. И не из таких передряг я выбирался. Назначение вышло неприятное, совсем не то, которое хотелось, но и не катастрофичное. Да, для любого другого выпускника в этом зале оно могло стать приговором.

Однако не на того нарвались.

В кармане прогудел телефон, я на ходу достал его. Глянул на экран. Хм, сообщение от Александра Сергеевича.

«У Сфинксов. В полночь. Важно!»

Я сунул телефон в карман, мысленно набрав ответ своему покровителю и отправив его. Хорошая экономия времени, когда ты управляешь техникой. Особенно такой простой.

– Сынок… Как же так… Миша… Откажись! – сказала мама, едва я сел за стол. – Умоляю тебя, сынок, откажись!

– Откажись? – вмешался изумлённый отец. – Что ты такое говоришь, женщина? Это же распределение! Это же дворянство! Правда, сын?

Я кивнул. Тут он прав. Защита границ подразумевается личное дворянство, грамота о котором уже была у меня в руках.

– Лучше живой сын без чести, без титулов, чем… – о, женщины, что вы понимаете в таких вещах.

– Прекрати! – нахмурился отец и недовольно пошевелил густыми усами. – Его благородие уже не ребёнок. Он подписал… Ты же подписал?

– Да, – просто сказал я. – Кстати, держи!

Я положил на стол пакет с дворянской грамотой, осторожно вытащил её и протянул отцу. Тот принял бумагу дрожащими руками.

– Дворянство… Настоящее дворянство! – прошептал он, пожирая строчки слезящимися глазами.

– Ваня! Очнись! Что значит «он подписал»⁈ – маму такие регалии никак не впечатляли. Ну, на то она и мама.

– А⁈ Что? Да! – оживился отец. – Он подписал назначение! Это уже законный документ! Ты посмотри, посмотри!

Он сунул дворянскую грамоту супруге, но та даже смотреть не стала.

– Законный документ⁈ Он ребёнок! Он даже не адепт! Неофит, курья твоя голова, Ваня! – начала звереть матушка.

За соседним столом сидели Бургомистровы, и все, кроме моего однокурсника повернулись к нам на звук её голоса.

– Простите, пожалуйста, – смущённо заулыбался им отец. – В сердцах, всё в сердцах.

– Смелое назначение, юноша, – прогудел старший Бургомистров. – Желаю вам большой удачи. Она вам понадобится.

– Благодарю вас. Надеюсь, и Святославу будет хорошо на новом месте, – вежливо поклонился ему я.

Святослав Бургомистров торопливо закивал и спутанно поблагодарил в ответ. Боится. Хорошо. Ну, нечего было за моей спиной слухи обо мне неприличные распространять. Приличные можно и нужно, а вот о моих постельных приключениях болтать не надо. Однокурсник, наконец, поднял на меня глаза и тут же их отвёл. Я ещё раз улыбнулся его отцу.

– Он неофит! Неофит на границе с Изнанкой! Ваня, сделай что-нибудь! – понизила голос мама, но даже так, шёпотом, она умудрялась кричать. – Это разве не противозаконно⁈ Направлять в такие места неофитов прямо с выпуска⁈

– Всё будет хорошо, матушка. Я знаю, что делать, – улыбнулся я ей.

– Знает он⁈ Да ты шнурки завязывать научился только в тринадцать лет! – ахнула та.

– Я буду очень осторожен, – мягко сказал я, отвесив мысленный подзатыльник старому себе. Ничего себе детские таланты у него были.

– Так, жена, не перечь благородному человеку! – вмешался Иван Михайлович. – Это его дорога. Ему по ней идти.

– Спасибо, отец.

Тот широко улыбался, явно представляя себе разговор со своим неугомонным соседом Селиверстовым. Они вечно друг перед другом выпендривались. Ну, пусть старик порадуется. Он ведь, в принципе, хороший человек. Со своими тараканами, несомненно. Да только у кого их нет⁈

Я, наконец-то, дотянулся до заветного кусочка колбасы, на который смотрел с начала церемонии. С удовольствием положил его в рот и принялся разжёвывать. Настоящее мясо! Без добавлений различного мусора, примесей и химикатов. В этом мире не ценят столь потрясающих мелочей. Впрочем, чего я хочу от тех, кто умудрился в войне использовать Изнанку!

– Чего ты улыбаешься? – ахнула мама. – Ваня, да сделай уже что-нибудь!

Сделать мой отец ничего не мог и поэтому выбрал самое привычное действие. Потянулся к выпивке.

Когда его, счастливого и пьяного, я затащил в апартаменты, был уже двенадцатый час. От гостиницы до Университетской набережной, где красовались сфинксы, указанные Александром Сергеевичем, ходьбы было совсем немного. К полуночи успевал.

Мама всё суетилась вокруг напившегося супруга и, воспользовавшись этим, я тихонько попрощался. Затягивать проводы не хотелось, не люблю. Хорошо, что нам удалось провести этот вечер по-человечески. Хотя мама то и дело срывалась на тревожные переживания, несмотря на всю мою уверенность.

Милые, добрые люди. Даже жаль, что им достался такой вот сынок. Но детей, как и родителей, не выбирают. Тот Михаил, в чьём теле я находился, был алкоголиком и очнулся я в нём за миг до того, как сердце талантливого, но слабовольного скульптора, вынужденного служить системе и обречённого строить армейские казармы да промышленные цеха, должно было остановиться от смеси выпитого и каких-то обезболивающих.

Каким же тяжёлым был тот месяц, когда я выводил из слабого тела эту мерзкую дрянь и приводил организм в порядок. Превращал дрожащий мешок с костями в человека.

И я справился. Так что справлюсь и с остальным.

Александр Сергеевич прибыл к сфинксам пешком, в длинном плаще, с надвинутой на глаза широкополой шляпой и, по-моему, в парике. Это что ещё за маскарад? Сам я к тому моменту уже полчаса любовался безмятежной Невой, прислонившись к гранитному парапету.

– Я не смог этому помешать… Всё очень быстро произошло! – с ходу сказал проректор. – Миша, ну как так? Ну, я же просил тебя! Неужели так сложно было всего неделю посидеть без твоих приключений.

– Так получилось, – спокойно ответил я. – В свою защиту скажу, что это был единственный инцидент за неделю.

– Но зато сразу с сыном Верховного Зодчего! – воскликнул Павлов. – Священный гранит, ну как так можно было, Миша? Покалечить сына самого Вершинина! Князь из столицы приехал, чтобы расквитаться с тобой! Слышал бы ты его речь на комиссии. Как он восхвалял твои умения, как уверял дать тебе шанс послужить Отечеству в достойном месте! Никто и рта не посмел раскрыть!

Он замялся, добавив:

– Я, правда, тоже.

– О чём вы хотели поговорить, Александр Сергеевич? – повернулся я к проректору. Эмоции эмоциями, может быть, будет что-то полезное?

– Да-да, Миша. Ты прав. Я здесь ведь не просто так. На самом деле я здесь по другому поводу. Есть у меня кое-какой вариант, как выбраться из этой проблемы, – он огляделся, приподнял воротник плаща. На набережной хватало туристов, всё-таки белые ночи, и посреди летнего безмятежного променада – проректор казался шпионом из нуарных детективов.

Я терпеливо ждал продолжения.

– Что ты думаешь про Восточную Америку? – тихо спросил мой покровитель. – Мой хороший друг может провезти тебя туда на своём корабле. Ты просто исчезаешь здесь и появляешься там. Всё. Насколько я знаю, в Томашово ты должен явиться не позже первого июля. Время есть! Мы успеем всё провернуть. Корабль простоит в Мурмане ещё неделю. Ты спокойно до него доберёшься, и…

– Александр Сергеевич, вы предлагаете мне бежать из страны? – так же тихо уточнил я.

Проректор всплеснул руками:

– Именно! И что такого? Восточная Америка край плохо развитый, но зато там никто не станет тебя искать. Конечно, придётся забыть про зодчество, сам понимаешь, но зато сохранишь жизнь! У тебя сильный аспект земли, ты легко можешь достигнуть высот и в этом направлении!

– Александр Сергеевич, – твёрдо проговорил я. – Спасибо за вашу заботу, но даже слушать такое предложение мне неприятно. Вы другому меня учили. Я приму это назначение и отстрою Томашовку во славу Российской Империи.

Ну и во имя собственной цели. Фронтир не Сибирь, конечно, но тому, кто держит границу, и прощается многое и возможностей близость Изнанки даёт больше, хоть и пропорционально риску. Однако это всё равно лучше, чем пытаться завести Конструкт в Восточной Америке.

А ведь мне очень нужен именно свой собственный Конструкт! Да и, в целом, бегать это не моё.

Проректор задумчиво потёр ладонью подбородок и удивлённо переспросил:

– Отстроишь Томашовку? Ты, Миша, дурак? Что ты там отстроишь? Чем ты будешь питать Конструкт? Обещаниями⁈ В Томашовке двое Зодчих уже погибли! Один из них адепт, понимаешь? А ты, напомню, неофит. Да, ты сильный, ты талантливый, но этого недостаточно в тех краях! Да и если вдруг тебе повезёт и ты уцелеешь – Вершинин тебя всё равно утопит. Даже если ты каким-то чудом выживешь – он тебя не простит. Его сынку руку три дня собирали лучшие биоманты Петербурга и прогнозы такие, что парень сможет держать ложку только через месяц! Ты наследника рода искалечил.

– Ну, допустим, не я, а стены Имперской Академии Зодчих, но это ведь совершенно не важно. Я не буду бегать, Александр Сергеевич и я справлюсь с этой задачей. Если же вы пришли меня отговаривать, то простите, вас ожидает провал.

– Твою бы дерзость да в благое русло. Священный гранит, ладно, пусть. Хорошо.

Проректор собрался с мыслями и поинтересовался:

– Что ты вообще знаешь про эту Томашовку?

Достаточно. У меня было время изучить эту локацию. Деревушка на границе с осквернённой Польшей уже несколько месяцев стоит с неуправляемым Конструктом. Предыдущий Зодчий погиб при атаке с Изнанки. Как и Зодчий до него. Один из них, как я слышал, был добровольцем из крошечного рода, второй так и вовсе адепт, назначенный Верховным советом Зодчих.

Как логично предположить – желающих ехать туда третьим трупом как-то не наблюдалось. Да и спешки по освоению никчёмных земель не было. Форпост совсем не приоритетный. Он находился на острие вклинивания в земли Изнанки, но вот от его работы Империи особого прока-то и не наблюдалось. Энергии для выхода к ближайшему осквернённому Колодцу у Томашовки не хватит, значит и продвижения можно не ждать, тогда зачем тратить ресурсы? А государственные рубежи восточнее перекрыты внахлёст другими Колодцами, развитыми и под управлением толковых Зодчих. Из собственных богатств у Томашовки лишь пара небольших нищих деревень у самой Изнанки да крошечный пограничный гарнизон. Ну и, конечно же, столь славное местечко облюбовано нечистыми на руку охотниками, пользующимися временным безвластием. Всё, дамы и господа. Больше в той Томашовке ничего нет. Никакой ресурсной базы. Поля, леса да болота, и дотаций из императорской казны хватит только для обеспечения зоны безопасности в радиусе пары сотен метров, которые твари с Изнанки способны пройти насквозь. Пусть и с потерями.

Короче, со всех сторон гиблое место. И мне оно уже нравилось.

Я рассказал Александру Сергеевичу всё, кроме последнего измышления. Павлов выглядел довольным моей подготовленностью.

– Хорошо, Миша. Но есть ещё одна деталь, – сказал он в конце. – Кроме всего прочего, на что Вершинин давил больше всего перед комиссией. Это политическое место. На этот форпост претендуют соседи. Соседи, враждующие друг с другом. Как ты сам понимаешь, Его Императорское Величество не может пожаловать этот бесполезный хлам одному из них, чтобы не настроить против себя другого. Равно как не могут отдать это место кому-нибудь из других крепких семей. Потому туда и отправляют всякую шваль вроде тебя.

Я кашлянул.

– Прости, – машинально поправился проректор. – Просто помни, и те и другие тебе союзниками и поддержкой не будут, а если же тебе покажется, будто бы кто-то из них тебе благоволит, то держи себя в руках. Благоволить они тебе будут только для того, чтобы свалить соседа. Быть может даже твоими руками. Они, Миша, тоже прекрасно понимают цель такого назначения новоиспечённого дворянина. Священный гранит, это настоящий гадюшник с очень сомнительным призом.

– Спасибо, Александр Сергеевич, я изучу этот вопрос подробнее и со всеми разберусь.

О склоках графских родов Скоробогатовых и Игнатьевых я уже знал, но не хотел лишать своего покровителя возможности мне помочь. Вдруг полезное услышу.

Павлов усмехнулся, снова потёр подбородок, потом положил руки на парапет.

– Славная дерзость, Миша. Славная, но это будет уже не Академия Зодчих. Это серьёзный мир взрослых людей. Надеюсь, твоё знакомство с ним пройдёт достойно.

– Не сомневайтесь, Александр Сергеевич. Я в этом заинтересован больше других.

– Если тебе понадобится помощь, то звони мне в любой момент. По любому поводу. Мы, выходцы из простого люда, должны держаться друг друга.

– Спасибо, Александр Сергеевич.

Он протянул мне руку, крепко её пожал.

– Если что, то корабль в Восточную Америку я найду, – тихо сказал проректор.

– Нет нужды.

Я проводил фигуру проректора взглядом. Александр Сергеевич подошёл к пешеходному переходу в тот момент, когда там загорелся зелёный свет, повернулся ко мне, напоследок, и ступил на проезжую часть.

Дорогой автомобиль с визгом тормозов остановился в считанных сантиметрах от застывшего проректора.

– Куда ты лезешь, баран⁈ – высунулся с водительского места длинноволосый смазливый красавчик с пушком над пухлыми губёшками. – По сторонам не учили смотреть⁈

Ой, сейчас будет интересно. Проректор с некоторым удивлением уставился на машину, затем глаза его сощурились. Сама судьба предоставила Александру Сергеевичу возможность сбросить пар. Однако он всё равно сдерживался.

– У меня зелёный, юноша, – мягко проговорил он, и от этого тона в коридорах Академии даже представители знатных родов покрывались мурашками. Но мы были не в Академии.

Дверь машины со стороны пассажира отворилась, наружу вывалился пьяный вдрабадан молодчик. Рыгнул нагло, и встал в боксёрскую стойку. Кулаки парня демонстративно налились тяжестью стихии земли. Неофит… Ну куда ты лезешь-то? Я с интересом наблюдал за происходящим.

Проректор хмыкнул и лёгким движением пальцев оторвал капот машины. Кусок металла, крутясь, отлетел в сторону и грохнулся на асфальт метрах в десяти от нас. После чего глаза Александра Сергеевича полыхнули огнём, а неизвестно откуда поднявшийся ветер затрепетал полами плаща. Хорошая демонстрация возможностей.

Проректор владел сразу тремя стихийными аспектами, кроме техномантии, которой посвятил свою жизнь. Два из аспектов были развиты до уровня Мастера. Для этого мира очень неплохо. Большая часть выпускников Академии Зодчих ограничивались одним аспектом. Меньшинство двумя. Три аспекта – удел единиц.

Так что случайным лихачам очень не повезло, и даже их ума хватило этого понять. Наглость с лиц молодчиков слетела в одно мгновение, земельник прыгнул назад в машину, а водитель сразу дал по газам, включив задний ход. Мощный двигатель взвыл, колёса завизжали, стирая покрышки, и в воздухе очень сильно запахло жжёной резиной.

Нет, ребята, так не пойдёт. Хочу посмотреть на показательную кару. Силой мысли я заглушил двигатель, и тот умолк Автомобиль прокатился ещё несколько метров по инерции и замер.

Александр Сергеевич молча двинулся на умершую машину, в салоне которой сжались двое испуганных дворянчиков, уже пожалевших о недавней дерзости. Судя по регистрационным номерам автомобиля – они не местные. Ребята явно приехали в Петербург за приключениями, совсем не думая о том, что на любой улочке культурной столицы можно наткнуться на сильного одарённого. Аристократов всего мира тянуло сюда со страшной силой.

Что ж… Пусть расхлёбывают теперь.

– Вам помочь? – на всякий случай поинтересовался я у проректора, неумолимо надвигающегося на машину с молодчиками.

– Нет, Миша. Иди. Я сам… – зловеще улыбнулся он. – Очень хочется отвести душу.

Он оторвал дверь со стороны водителя так, словно она была сделана из бумаги. Отбросил её на другую сторону дороги. Вытащил из салона длинноволосого и поднял перед собой, держа недоумка за горло.

– Простите… Простите дяденька… – прохрипел тот, суча ногами. Земельник выскочил со своей стороны машины и дал дёру. Я с трудом удержался от того, чтобы не бросить ему что-нибудь под ноги. Но проректор справился сам, сформированный воздушный кулак ударил в лицо беглецу. Брызнула кровь и парень свалился на асфальт со сломанным носом.

Александр Сергеевич медленно опустил задыхающегося гостя столицы и тот мешком осел на дорогу, растирая горло.

– Простите. Простите, пожалуйста, дяденька.

Проректор с презрением фыркнул и, будто ничего не случилось, прогулочным шагом направился прочь, опираясь на изящную трость.

Приятно посмотреть. И навевает на определённые мысли. Мне бы тоже не помешало душу отвести. Вроде бы семье Вершининых принадлежит верфь у Лахты. Заглянуть нужно, посмотреть на красивые корабли. Очень важные люди вверяют свои благородные махины в руки умелых техномантов княжеского рода.

Даже Император!

Надо бы взглянуть на них перед отъездом.