Текст книги "Проклятая (СИ)"
Автор книги: Юлия Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
25 глава
Я неохотно открыла глаза и уставилась в темноту. Тут всегда ночь. В любое время суток. Бесконечная тьма, в которой земля сливается с бездонным небом.
Сильнее запахнувшись в алые покровы, плотной дымкой укрывавшие тело, я поднялась с каменного ложа. На противоположенной стене, висело серебристое зеркало, мягко светящееся в темноте, но смотреть в него не хотелось. Я и так знала, что увижу. Бескровные губы и пустые глаза, не зеленые как прежде, а просто никакие, как незаконченный набросок, как выжженная земля…
Как остановившееся сердце.
Изрешеченную стену на площади обвили шипастые стволы лиан. Забавы ради, я провела рукой по острому шипу, наблюдая, как рвется кожа, оставляя красный след. Но развлечение длилось не долго. Миг и все зажило.
Я махнула рукой, и большая черная птица плюхнулась у моих ног, угодливо выгибая горбатую спину.
– Хочу облететь землю!
– Как прикажете, Королева.
Птица распласталась ниже, чтобы было удобнее забраться на спину. Бледные губы искривились в полуулыбке. Дикие черные ветви над головой сплелись в тесные объятья, как влюбленные. Небо не становится ближе в полете, оно такое же недосягаемое.
Я летала, пока от ветра не начинали слезиться глаза. Мерзкий запах черных перьев, казалось, сросся с моей душой, проник в кровь. И мне хотелось ползти, цепляться в огрубевшую землю, а лучше в плоть, отросшими когтями и раздирать в клочья все, что попадется на пути.
И я обрушивала свою боль и гнев на землю.
Черная птица, мой постоянный спутник, сравнивала меня с бурей, говоря, что я буйная и не постоянная, прекрасная и опасная, но стоит меня приручить, как начинаешь бояться удара молнии.
На плато выпал белый снег. И горный край погрузился в ледяной мир зимы. Лед и снег делали горные кряжи какими-то хрупкими и чистыми. Я остановила птицу на краю обрыва, и дальше пошла одна, ступая босыми ногами и не чувствуя холода. Когда проходишь через ад, не останавливайся, сказал Черчилль в том далеком, покинутом мною мире. И я шла.
Злоба, вспыхнувшая внутри, вырвалась наружу огненным вихрем, плавящим снег. Я закричала, и эхо далеко разнеслось над вершинами гор.
Я умерла, а то, что осталось, перестало быть мною.
Горный король праздновал очередную победу, когда нежданно-негаданно среди шумного веселья из сгустившегося воздуха возник белесый призрак. По мере приближения к трону, фигура прорисовывалась все четче, обрастая анатомией человека и пустыми глазами оборотня. В полной тишине она дошла до трона.
– Завтра же вы объявите о мире и подпишите с Поднебесным народом договор.
Стража, сгрудившаяся возле короля, не могла сдвинуться с места, чтобы защитить своего правителя. Король попытался было рассмеяться в ответ на дикое предложение, но не смог произнести ни звука.
Все прочие приглашенные гости, в числе которых были и сильные колдуны, благоразумно предпочли не вмешиваться, распознав силу, значительно превышающую их.
Когда густую тишину зала, можно было почувствовать на ощупь, слова принца прозвучали особенно громко и вызывающе.
– Кто ты такая, чтобы лезть в наши дела?
Я повернулась к Акажу, и, немигающее, уставилась на него. Почувствовав опасность, он медленно залился смертельной бледностью, так и не узнав того, кто принес ему дурную весть. Слишком глубокая пропасть пролегла между той, кем я была и кем стала.
Я медленно вытянула вперед руку, сжав пальцы в кулак.
Средний из трех принцев опустился на колени и побежал на четвереньках, обрастая шерстью по мере приближения к моим ногам. Я опустила ладонь на мохнатую голову пса и потрепала его за висячим ухом. Ставшие ясно-голубыми глаза собаки настороженно следили за высокой бледной дамой, к запаху теплой кожи которой примешивался, почти заглушая, аромат сырой земли и соли.
– Потому что так будет с каждым, кто нарушит мое указание! – пес испуганно заскулил в подтверждение моих слов.
Я не почувствовала ничего. Ни сожаления, ни раскаяния. Ни даже злорадства от свершившейся мести. Немного раздражения и щепотку усталости. Вот и все. Это последнее, что я могла выполнить для Амиля.
Последнее, что я сделала, прежде чем окончательно погрузиться во мрак.
Первые языки пламени лизнули каменную черноту городских стен. До меня донеслись крики бессильной ярости. Глухо зазвучал сигнал тревоги.
Я уходила прочь и с каждым шагом продолжала твердить: Когда любят двое, они становятся в силах изменить историю.
Когда любят
до смерти.
На следующий день два народа подписали мирный договор. И война прекратилась.
Темница давила. Со всех сторон. Ни солнечного света, ни мерцания звезд – мрак и темень. Свернувшись клубком и подтянув согнутые колени к подбородку, я лежала, не зная сколько прошло времени, и задыхалась.
Одно время она особенно любила своих воинов и обожала то, для чего они предназначались – устрашение. Ее воины. Духи, поедающие человеческую душу. Черные птицы с человеческими глазами. Необычайно уродливые создания со зловонным запахом. Те, что были некогда людьми.
И сама Королева когда-то была человеком.
26 глава
Из легенды о появлении Нави:
… советники и лучшие воины племени Равнин отобрали самую крепкую, смышленую малышку. Эту девочку они отнесли на «Проклятое плато», где давно обитало зло, и оставили одну. Без еды и питья. Риск был огромен. Ведь духи могли не принять ее.
Когда на землю опустилась мгла, плато обволокло густым, липким туманом. Малышка перестала плакать и позволила ласковым нежным рукам марева убаюкать себя. Эти же ласковые руки поднесли к детским устам чашу с алой жидкостью. Сытая, она прикрыла красные воспаленные глаза, не видя ни тёмного силуэта в небе, не слыша ужасающего вопля в горах.
У нее стало два племени. Одно – родное, где она родилась. Второе – принявшее ее.
Так появилась первая Навь.
– По теням стреляли колдовскими молниями, скидывали снаряды с неба, – сказал сержант. – Там никого не могло остаться, и все-таки они там.
– Что бы там не было, оно прекратило войну.
– Да.
– Скажи, это точно была Навь? Как она выглядела? – При последних словах его сердце ухнуло вниз, разбиваясь о ребра.
– Похоже на нее, – ответил сержант. – Она и сейчас там, внизу.
– Вам пора пройти коронацию… – змей услужливо заглянул ей в лицо, предусмотрительно не задерживая взгляда на подернутых туманной дымкой глазах. Последнее время Королева стала совсем несносна, вымещая злость на своих приближенных. Это вступило в борьбу ее внутреннее, не совсем еще растоптанное сознание и сила Нави, стремящаяся править безраздельно.
– С какой стати… – Королева лениво щелкнула пальцами и высекла крохотную белую молнию, наученный собственным опытом змей быстро отполз назад.
– Ш-ш-ш-шалите… не к лицу, а коронация необходимо – это превратит в полностью сформированную Навь, не зря она выбрала тебя своей преемницей.
– Вот скажи, – женская фигура стремительно выбросила вперед руку, поймав извивающуюся змею и поднеся близко к лицу, так что змею пришлось невольно заглянуть в эти глаза. Он многое повидал, но тут невольно задрожал. – Скажи… я зло?
– Идти против разума, отталкивать свое предназначение, и мельчить великие цели – вот оно, настоящее зло...
Королева нехотя разжала пальцы, давая змею утечь.
– Пусть будет коронация. Что от меня требуется?
– Мы все подготовим. Небольшое жертвоприношение и пир, во время которого ты впервые отведаешь вкус человеческой души…
– Королева уже знает об этом?
– Нет… – змеиное туловище плотными кольцами обвило шею громадной черной птицы, но та продолжала лететь, не обращая на скользкие объятья ни малейшего внимания.
– Кто-то должен сказать ей.
– Она узнает… когда будет готова.
На обледенелом дереве головою вниз висела черная птица. Она ловко расправила и вновь сложила огромные крылья, царапнув маховыми перьями по снегу. Кругом валялись тела и сломанное оружие. По занесенной земле тянулся кровавый след.
– Вы долго… – вынырнувший из темнеющего кустарника змей неодобрительно высунул раздвоенное жало.
– Вот если бы не живым, то тогда… вот если бы мертвым, а так, – появившиеся со стороны высоких, тянущихся на многие километры скал, бесформенные силуэты, шагающие по неглубокому насту, как сломанные куклы, остановились. Множество длинных, согнутых под неимоверными углами рук, разжались, кидая в снег свою добычу.
– Как договаривались… – пронеслось нестройными выкриками над сбившейся стаей сломанных кукол. – Отдавай… облик!
Птица, до той поры висевшая совершенно безмолвно, переспелым яблоком упала с дерева, встав на крыло у самой земли. Облетев скрюченные тела, она на миг накрыла их ставшими вдруг бескрайним ночным небом крылами. Когда черная птица покинула плато, унося в когтях человеческую фигуру, а на шее змеиное кольцо, стало совсем тихо. Лишь снег, да мертвецы, да скрюченные деревья с голыми ветвями, росшие так близко друг к другу, что, казалось, они сбились в стаю.
Она сидела поперек трона и отчаянно скучала. Белый шар в ее руках, состоящий из сотни сплетенных потрескивающих молний, то рос до размеров головы, то съеживался маленькой горошиной. Она устала от резни и от страха в чужих глазах. Мерзкие твари вызывали в ней зевоту, а внутри росла сосущая темнота.
Ранее она неожиданно вспоминала отголоски чужой жизни, какие-то расплывчатые картинки бытия, обрывки странных ощущений и боли. И тогда она подолгу летала, пока не капала кровь из пальцев или сердце не начинало слетать с орбиты.
Затем и это прошло.
А пустота осталась.
Фигура стояла привязанная к столбу. Высокому бесцветному стержню, уходящему далеко в черное небо. Она нехотя поднялась с трона и пошла по облитой жертвенной кровью дороге, как по ярко-красному ковру. Отвратительные твари, ее воины, замерли по краям ледяными глыбами льда. Коротенькая такая дорожка – каких-то десять, двенадцать метров – все не заканчивалась, словно конец ее искривился в пространстве, загнувшись в восьмерку, знак бесконечности, а она проклята ходить по ней века.
Это не она, – подумал он, приходя в себя, – или она. Видимо, сама земля выступила против.
Дорога резко оборвалась у ног жертвы.
– Пора обедать, – улыбнулась Королева Проклятых и посмотрела ему в глаза.
Себя не обмануть… это Она… Он неотступно следил глазами, куда бесшумно ступали ее маленькие ножки, обутые в кожаные сапоги, страшась поднять взгляд. Страшась увидеть Нечто в ее глазах. Ему больше не хотелось крикнуть – пощади.
Это злобное шипение подданных со всех сторон начало ее утомлять. Его душа ничем не отличалась от многих тысяч других, что пополнят позже войско проклятых. Пора начинать пир.
Она облизнула губы и прижалась к жертве, будто для жаркого поцелуя, окунаясь в чужую сущность, как в озеро.
Я очнулась от тяжкого сна, сотканного из неясных теней и бесконечного бега по кругу.
Я просыпалась не раз и не два, но впервые увидела дверь. Приоткрытая, она манила, раскачиваясь от сквозняка, словно маша крылом: иди ко мне…
Я встала и пошла.
Месяц назад...
– …никто точно не знает, как протекает ритуал полного становления Нави…
– Из древних легенд и прочего мусора, – собеседник с гримаской усталости махнул рукой на тяжелые книги в железном переплете, – придворные маги выловили крупицы слов, похожих на истину.
– Как это касается меня?
– Я вижу твое нежелание познать и принять истину, но действительность такова: она есть и незримо связана с тобой.
– Если это она…
– Это она, поверь мне, – Амиант скрыл лицо ладонями, помолчав минуту. Амиль не торопил короля, хоть разделить его горе о потере сына не мог. Если бы тот не погиб, он убил бы его сам. Как обещал.
– Проклятье... если тебя не предали смерти, значит, были причины. И не важно, в чем они крылись – в тебе, в ней, в ком-то, кто предал или в чём-то ещё. Жизнь... сама разлучает и связывает. Ты остался жив, значит, нужен им. Для ритуала. Для ее обращения в их собственную Навь.
– Одной королевы им показалось мало…
– Ты нужен им, – упрямо повторил король. Далеким приглушенным шепотом ему вторило эхо. – Мы должны подготовиться и убрать ее, прежде чем она станет сильнее.
«Если я не расшибся любя, завтра чье-нибудь слово прикончит…» – бесшумно повторил он чьи-то стихи. Вот так просто: убрать ее. Словно не было солнца и лиловой травы.
– Если это и вправду она… я не могу, – во рту пересохло и стало как-то мерзко. Как вступил в гниющее болото.
– Пойми, телом этого человека распоряжается Тьма, ее душа давно умерла.
От разговора воротило. Даже воздух стал зловонным и тяжким. Память мучительно подтасовывала воспоминания, заставляя вновь и вновь переживать освежеванную боль. Вот и сейчас тоже. Особенно сейчас.
27 глава
Я шла по каменному колодцу, неизменно возвращаясь в начало. Когда силы в очередной раз оставили, опустилась на колени, пребольно стукнувшись об пол.
Я с трудом вспоминала: кто и откуда? Зная твердо одно – что должна выбраться или очень пожалею об этом.
Держа его на прицеле глаз, Королева медленно отодвинулась. Ее изумило не полнейшее равнодушие к своей участи и даже не крошечные токи, наэлектризованными жалящими ударами проскальзывающие между ними.
Ее поразило то, как он смотрел на нее. С болезненной жалостью на лице.
Севшим голосом он прошептал, но она услышала. Каждое слово.
– Руку, подай мне руку, Влада. И я попробую спасти тебя.
Он был связан. Но вместе с тем ей навстречу из темноты тянулась его рука. Королева вновь приникла, стремясь добраться до его души. К своей жертве, в какой-то момент переставшей быть жертвой, и тогда он ударил вдвое сильнее. Всей силой, отданной ему на время магами.
В ее висках – стук барабанов. В его зрачках – и власть и боль. Это война и война насмерть.
Коридор походил на спиралевидную нить, разматывающуюся все шире и отвесней с каждым шагом. На ум одновременно пришли сети паука, спиральный лабиринт и маятник. Колебания от жизни к смерти. Очередной поворот привел к величественной пещере, чьи стены терялись в белой мгле. Повсюду лежал чистенький, нарядный снежок, как с рождественской открытки. Воздух выжигал легкие нереальной стужей. Казалось, даже кровь внутри меня застыла.
– Холодно? – в первый момент показалось, что заговорил осколок льда. Говорившая сидела на снегу, поджав две босых розоватых пятки. Она сидела, подперев щеку ладонью, а над головой у нее летали снежинки. Или в моем сознании летали снежинки, выдавая фантасмагорные картинки – я не сразу постигла открывшуюся безмятежность видения.
– Хожу по камням старых плит … – пропел меж тем тоненький голос.
– Кто ты?
– Не родившаяся душа…
– Где я? И как отсюда выйти?
Она приподнялась и сразу оказалась рядом. Ростом по ребра, тоненькая и хрупкая девочка. Белая как снегурка. Нежно улыбнулась мне. И исчезла.
Существо в бешеной злости билось о невидимые прутья колдовской решетки, которыми ее опутал Амиль, на глазах изумленных свидетелей теряя первоначальный облик. За спиной, изогнувшейся под совершенно диким углом Королевы, с треском развернулись большие крылья, отливающие темно-синим чернильным цветом.
– Нет, погодите, вы поплатитесь! Я не пойду – полечу над вашими безобразными трупами!
Горные колдуны отступили на пару шагов назад, в душе желая оказаться как можно дальше. Возле клетки остался стоять один Амиль.
– Ах… и моя намеченная жертва тут! – Королева улыбнулась, поманив его рукой. Длинные крылья обмахивали стан, как веером, – теперь-то я понимаю, отчего мои слуги выбрали тебя. Человек, тесно связанный с личность, которой я когда-то была, распахнет врата к безграничной власти.
Амиль побледнел.
– Ее не вернуть, дурачок, – ласково пропела Навь, – а я могу поделиться с тобой силой. Надо лишь завершить начатое! Твоя душа станет моей правой рукой.
Серая пустошь простиралась до горизонта. В сумрачной пелене выли волки, оплакивая что-то бесконечно близкое и дорогое. В странном забытье мысли о том, что я нахожусь в замке и хочу найти выход, испарились все до одной. Сначала неторопливо, а затем все ускоряя шаг, я пошла на волчий вой.
Скрежет, такой как бывает от распахнутой калитки в саду, хлопающей на ветру, привел меня в чувство. Повернувшись на звук, я увидела за спиной двери. Узкие, совсем крошечные, словно для тараканов, и широкие, как для танков, совсем крохотные и исполинские громадины, теряющиеся в вышине. Мир из дверей, и двери – летящие над миром.
А возле них – вчерашняя снегурка.
– Я хочу выйти, но не знаю где выход. Помоги мне… пожалуйста, – я с мольбой обратилась к юному созданию, готовая упасть на колени, лишь бы она вывела меня от сюда.
– Ты знаешь, с кем борешься? Победишь и вернешься, – отчетливо произнесла девчонка, растягивая слова, как для умалишенной.
– Мне надо победить Навь? Колдовское порождение безнаказанно воцарившееся во мне?
– Воцарившееся? – девочка засмеялась, блеснув ровными бусинами зубов, но глаза остались безрадостными. – Она не пришла извне, а часть тебя! Ты сама ее вырастила, позволив злу, обиде и разочарованию пустить корни в своей душе.
– Не-е-ет… – я зажмурилась и завизжала, что было мочи, силясь стереть услышанное, – я не могла!
– Тяжелее всего победить зло в себе самой, – нежно прошептала Снегурочка и исчезла.
– Убей ее, – колдун, вышедший вперед, представлял интерес всей толпы, – мы наделили тебя огромной силой, исчерпав запасы до дна, чтобы опутать и перенести сюда – так убей!
Клетка под давящим взглядом колдуна приоткрылась. Амиль вошел в нее и остался один на один с Королевой проклятых.
– У тебя нет выбора, – фыркнул другой. В мятой одежде и со вспотевшим лицом.
Выбор, выбор – вся его жизнь непосильный выбор. Но свой он сделал.
Амиль поднял над головой меч и, размахнувшись, метко обрушил блестящее в свете фосфоресцирующих грибов лезвие на невидимые оковы, едва сдерживавшие крылатую бестию.
Он сражался много раз. Бился до последней капли крови, до последнего вдоха, защищая свой дом, свой город. А теперь приготовился защищать свою женщину. Кем бы она ни была.
– А это, капитан, уже измена. И что прикажете с вами двумя делать? – Придворный маг Горного Короля скрестил руки на груди, игнорируя кончик меча, ткнувшийся ему в грудь, как последнее предупреждение.
– Уничтожим, уничтожим... – и девять сильнейших магов двух королевств окружили кольцом побелевшего капитана с мечом, ставшим вдруг игрушкой в руках младенца, и его чернокрылую спутницу.
От нечего делать, я выбрала самую загадочную мерцающую дверь, и теперь вынуждена была идти вперед. В полной темноте по едва различимой линии под ногами. Стены, потолок – все укрыто от глаз, а возможно, их и вовсе нет. И я – в пустоте…
Бесплотное скольжение окончилось у высоких ворот. Тьма нехотя рассеялась и я с удивлением обнаружила спящий за ними город. На тротуаре лежала светлая пыль, но я не оставляла на ней следов. Тихий и темный, город не то спал, но то умирал, испуская дух в беззвездное небо.
Я шла мимо странно пустых домов, заглядывая в окна. Один дом показался смутно знакомым: так и есть. Я с трепетом вошла на деревянное крыльцо. Дом, в котором мы жили, когда я была маленькой девочкой.
Капитан, прошипев потрескавшимися губами все проклятья, что смог вспомнить, швырнул крохотные потрескивающие как электричество волны. Бросок пришелся прямо в сужающееся над ними кольцо. Маги отступили, но всего на короткий миг, чтобы снова придвинуться ближе.
– Мы в западне, – некстати пришло ему в голову.
Амиль обернулся. Чернокрылой не было. Он остался один. Больше капитан не сопротивлялся, даже когда, опутав заклинаниями, маги выдернули назад все колдовские силы, вытряхнув из него магию, как пыль из ковра.
– Ты хоть представляешь, что ты наделал – колдун пнул сухонькой ногой связанного капитана, – Знаешь, что тебя за это ждет?!
Амиль равнодушно пожал плечами, насколько ему позволяли невидимые оковы.
– Смерть… тебя казнят, болван.
28 глава
Сколько себя помнил, он всегда был солдатом. Разменной монеткой в чужой игре. Спасал, убирал, защищал и обезвреживал. В однообразной череде вспыхивающих и гаснущих лиц, отпечатывающихся в памяти, к концу срока, отпущенного ему судьбой, осталось всего одно. Ее лицо.
Амиль потер ноющие виски и отвернулся от решетчатого окна.
Завтра его казнят за предательство. Капитан усмехнулся – а предательства то он как раз не совершил. Но поплатится за это жизнью.
Я встала на цыпочки и заглянула в знакомое окно с бежевыми занавесками.
Они были там – постаревшие, но счастливые. Мама и папа. Кэм, качающая на руках своего первенца.
Я опустилась на корточки и заплакала. Навзрыд. Оплакивая родителей. Сестру.
– Вспомни себя, – она совсем растаяла, снегурка, оставшись бледным силуэтом в свете фонаря.
Отмахиваясь от надоедливых мыслей, Амиль придвинулся к узкому оконцу, стремясь увидеть хоть что-нибудь кроме каменной стены. Но она разрослась вокруг, вобрав в себя весь окружающий пейзаж.
– Я так и пойду на казнь… с каменной стеной в голове, – он вздохнул, потом еще раз глуше, а в ответ расслышал тихий шелест. Словно где-то хлопали большие мягкие крылья.
Проснулась, выдернув себя из сна о моей семье. Находясь тут, я ничем не могла помочь ни им, ни капитану. Погладила холодный каменный пол ладонью.
Странно, все это время не чувствовала холода.
– Снова ты, – я нисколечко не удивилась при виде знакомой бледнолицей девочки.
Я умолкла. Несколько долгих минут прошли в тишине.
– Кто ты? – горло саднило, будто ела песок.
– Важно, что ты вспомнила кто ты. Скоро увидимся. Выбирай багряную дверь.
И исчезла.
Камера наполнилась четырьмя конвоирами. Трое держались взволнованно, но четвертого отличал холодный туман в глазах, выдавая колдуна. Удобно расположив рукоять в ладони, он покачивал туда-сюда широкий меч.
– Должно быть таким удобно рубить головы, – обронил Амиль, развалившись в вальяжной позе на лежаке и не думая с него вставать. – Ну, там всякий исчерпавший себя человеческий материал.
– Предатель… – выступил вперед один из обеспокоенных конвоиров, – ты сам себя погубил! А теперь смеешь…
– Хватит высоких слов. Ведите меня к месту казни… – капитан оглядел посуровевшие лица, – как? – в притворном изумлении воскликнул Амиль, – Вы собираетесь казнить меня прямо здесь? К чему такие предосторожности?
– Распоряжение от самого короля.
Капитан пожал плечами.
– Ну, раз от самого короля… тогда, конечно…
Безупречная синева расползалась, докуда хватало глаз. Стало больно от такой бескомпромиссной сини. Я в ловушке одного цвета. Я в пузырьке с синими чернилами.
И ни одной двери. Даже самой крохотной.
– Хватит! – Голос дрогнул и потонул в гнетущей тишине. – Снегурочка, где ты?
Я закрыла глаза и представила дверь. Простенький прямоугольник темно-красного цвета подсохшей кровяной корочки. И шагнула в нее…
– Бесстрастность, бесстрастность, бесстрастность… – вертелось у него в голове, – я чертов бесчувственный механизм…
Щупальца отчаянного, безумного страха тянулись к сердцу и разуму, чтобы, обвив всего, сжимать в ледяных тисках тело, старательно ввинчиваясь в каждую клеточку.
Внутри росло сожаление... от неосуществленных желаний? От неправильного выбора?
В четыре руки его грубо сдернули с лежака. От сильного толчка в спину он упал на четвереньки, именно в такой позе, чтобы умелому палачу стало сподручнее рубить очередную голову. Амиль уставился в темный угол камеры, силясь забыться. Какой он увидел Владу впервые? Пустая площадь, стук ритуальных шестов и растерянная девушка. До конца не осознав всю глупость поступка – вмешался в чужую церемонию, спас ее. А потом вернул в темницу, испугавшись собственной импульсивности. Она ушла, оставив видение поджатых губ и рассерженных глаз. Прекрасная девушка, разбудившая что-то внутри него и прекратившая войну. Та, к чьим губам хочется прикоснуться. Знал ли он тогда, чем все обернется. А знай – совершил ли череду поступков, приведших к гибели?
Он рад, что в его мире была она – девчонка, кукла, юная королева.
Мрачный детина взмахнул мечом, и Амиль закрыл глаза.
Напрасно вспоминать, где и когда впервые дрогнуло его сердце.
