Текст книги "Проклятая (СИ)"

Автор книги: Юлия Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

29 глава

Тишина. Поле. Каменное изваяние невыносимо прекрасной женщины с огромными черными крыльями за спиной. На холодном лице пустые зрачки. Смотрит холодно и брезгливо, словно дает нищим подаяние, проклиная их за немощь и недуги.

– Ты можешь повернуть назад, – я узнала голос.

– Почему я?

– Все мы чем-то жертвуем, – девочка пожала тонкими плечиками, – пойми, нельзя продать душу демону и ничем за это не поплатиться.

Тьма накроет его с головой, и он уйдет туда, где звезды. Где Вечность.

Амиль зажмурился, насколько это было возможным. Ожидание удара, казалось даже более страшным, чем сам удар. Думать о чем угодно, но не о смерти.

Шелест багряной травы и мягкие губы Влады…

Шелест. Хлопанье крыльев.

Темный вихрь, ворвавшийся в темницу, возымел небывалый эффект, отбросив палача далеко в сторону. Он закричал от боли, врезавшись в стену уязвимой, как и у его жертв, плотью. Амиль не заставил себя упрашивать. Увернувшись от ударов менее массивного противника, он подхватил упавший меч и плашмя обрушил его на ближайшего конвоира. Оставшихся разметал черный смерч.

Амиль вытер пот со лба и повернулся назад.

Она была прекрасна, просто ослепительно хороша. Уставший, раздавленный ожиданием собственной смерти, он похромал в ее сторону. Скрывшись в тени обжигающе черных крыльев, она сделала шаг вперед. Нехотя, исподлобья встретилась с ним взглядом.

Выбравшись из лабиринта снов, я стояла перед двумя дорогами. Одна вела за пределы высокой ограды, стеной опоясывающей замок. Здесь камень – там талый снег и нежный пушок молодой травы, пробившейся сквозь все преграды. Блеклая серость над головой перетекала в редко синий оттенок с перламутровой поволокой, какой бывает у неба, раздобревшего от весны. За горизонтом угадывались очертания родного города детства. Те же заводские трубы и прямоугольники высоток.

Другая дорога заканчивалась на краю пропасти.

– Ты вернулась?

– Я не закончила ритуал…

– Что тебе еще от меня надо? Убить? Забрать душу? Тогда зачем было спасать…

– Я давно так не забавлялась. Ты сумел меня заинтересовать.

Амиль пошатнулся и ветхим мешком повалился на корточки. Прислонившись к стене и спиной ощущая могильный холод камня.

– Скажи, она живая, там… в тебе?

Внезапно пошел снег. Вот так сразу, без предупреждения. Белеющий пух летел над миром, опускаясь на волосы и ресницы. Мешая смотреть. Я моргнула.

– Пора решать.

– Как мне тебя называть?..

Девочка пожала плечами.

– Разве это имеет хоть какое-нибудь значение.

– Тебе не холодно? – сказала и сама удивилась собственной глупости. «Холодно»… разве может замерзнуть нерожденная душа. Но слишком уж хрупкая на вид эта снегурочка.

– Линия – дорога домой, она разомкнет ваши руки.

– Что будет, если я пойду домой?

– Кровать. Спящая девушка. Серые сумерки, переполнившие комнату. И захлебывающийся в утренней тишине телефонный звонок матери.

– Так просто? Снова в родном мире? Как будто не было Амиля?

– Со временем все забудется. Останется легкий осадок, как после тревожаще-приятного сна. И все. Будешь жить дальше.

– А если в пропасть… – я нервно сглотнула, ощутив слабый озноб.

– Ты загляни в нее, – она печально покачала головой, – и увидишь. Иногда одного беглого взгляда хватает, чтобы мир перевернулся.

– Но я умру?

Снегурочка немного помедлила и кивнула.

– Родишься, начав все заново. С чистого листа.

– Подойди ближе, – она облизнулась, как кошка, – и узнаешь.

Он, зачарованный, уставился на эти мягкие губы и мелькнувший розовый язычок.

– Думаешь, я стала жалкой ничтожной тварью?

– А разве не так?

– Подойди ко мне и я расскажу, как все было на самом деле… иди же…

Как заколдованный, Амиль шагнул к женскому силуэту. Ее зеленые глаза опасно сузились. В них – темные всполохи ночи. Она легонько коснулась его щеки, проведя холодными кончиками пальцев.

– Пойми же, глупый, Влада не могла быть с тобой, а ты – с ней. Ваши жизни разведены свыше. Я лишь окончательно разорвала эту тонкую связь.

Я просто пойду по той дороге и приду домой. Я не стану заглядывать в пропасть. Это непременно плохо кончится. Так всегда бывает, когда заглядываешь в пропасти. И все равно, какие: земные бездны или пропасти собственной души.

Медленно и чуть ломано, как первоклассник, рисующий первые линии в тетради, я сделала несколько шагов, ведущих к дому. Еле-еле переставляя ноги.

Пропасть…

Его лицо постепенно растает. Я забуду Амиля, как сон.

Пропасть…

Знать, что душа не умрет и все равно бояться смерти.

Разве забвенье – не есть смерть? Разве я – не мое прошлое, настоящее, не мои мечты и воспоминания? И все это будет стерто… ластиком вселенского равнодушия к одной ничтожной жизни.

Пропасть…

А что если заглянуть немного, одним глазком?

Пропасть, пропасть, пропасть!

– Какая я все-таки дура!

И повернула назад.

На правой руке наливается синевой большой кровоподтек. По лбу, кажется, тоже стекает кровь. И на стенах камеры кровь – того колдуна с широким мечом.

Амиль мгновенно замер, почувствовав у шеи острый кинжал с зазубренным лезвием.

Я приблизилась совсем близко. И заглянула.

Каменный свод темницы и человек. Это чувство обретения и потери, словно полет по крутому склону на бешеной скорости.

Сквозь туманную пелену реальности, за границами времени и пространства видеть лицо Амиля. Совсем близко. Сейчас он разобьется о ритуальный кинжал.

Капитан совсем не сопротивляется, не в силах отвести взгляд. Он не видит лезвие – только ее глаза. Ее и мои одновременно – я смотрю на мир раздвоенным зрением.

Кажется, сейчас нас хватится стража Горного королевства и станет поздно. Поздно? Для чего?

Амиль вдруг понял, что ему больше не убежать от смерти. Вот здесь и сейчас. Ну и пусть. Пускай это будет от рук той, что была когда-то Владой. Все лучше, чем от рук колдуна с мерзким колючим взглядом.

– Мне не жаль, Навь, – он попробовал улыбнуться. С трудом, но получилось. – Я не жалею, что встретил ее.

– Твоя ничтожная душонка немедля станет моей, а ты говоришь о какой-то девчонке!

На лице Королевы глаза, как две зеленые лягушки. Она стремительно теряла сходство с Владой, становясь жалкой пародией.

– Не тяни…

– Я окольцевала время, нам никто не помешает.

– И не спасет.

– И не спасет… – ее хохот потонул высоко в горах.

Я больше не оглядывалась назад. Лишившись на это права, когда заглянула за край.

Он там. И в любую минуту может умереть.

– Пусть, – я сглотнула горечь, – в следующий раз я появлюсь на свет букашкой, камнем, песчаной дорогой, ведущей на пляж, лишь бы никогда больше не любить. Упаси вариться в этом бреду.

Вздох. Шаг над пропастью.

Глаза Нави закатились. Острый кинжал выпал из ослабших рук. Амиль успел поймать ее у самой земли. Навалившись на него всем весом, потянула вниз за собой. Капитан упал на колени, прижимая к груди помертвевшую девушку.

Впервые за долгое время, она выглядела такой умиротворенной. Такой… прежней.

Он коснулся губами закрытых глаз. А плотина времени прорвалась, вновь побежав минутами. Их окружил горный народ. Еще недавно желавшие их смерти они молчали, устремив на них разношерстные взгляды. Осуждающие, колючие, недоверчивые, полные надежды.

Амиль прижался лбом к ее холодному лбу и закрыл глаза.

30 глава

Мне в который раз снится один и тот же сон. Он неизбежен и мучителен. И оставляет послевкусие чего-то до боли желанного.

Серая стена падает на меня, стремительно становясь ближе. Или это я лечу ей на встречу? Потеря. Неизбежное прощание с любимым. Он прижимает меня к себе и зовет, а я не вижу его лица, не слышу.

Мне страшно ложиться спать.

Волосы подхвачены тонкой лентой. Локоны падают на лопатки и высокий лоб. Надменная осанка, выработанная годами тренировок, позволяет казаться выше. Я знаю целое множество маленьких церемоний, но мне ли не знать, как мало от них пользы.

Большая занавеска, сотканная из веток, все скрипит и скрипит. Протяжно, звучно – как музыкальный инструмент. Мне ведомо многое из того, что не зримо моему племени. Что придет война… что птицы другого племени снимут крылья за горсть зерна. Мне видимы десятки строк из книги мира.

И я боюсь спать – там меня подстерегает тот самый сон.

– Влада, – от мягкого вопрошающего голоса я очнулась. Оказывается, мне удалось немного забыться – сказалось постоянное недосыпание.

– Как… как ты меня позвала?

– Верди, – повторил уже совсем другой, знакомый голос сестры, – К тебе пришли, стучатся в двери, но ты еще можешь не открывать…

– Нет, Айль, и ты знаешь об этом, – я слышала хлопанье крыльев и возгласы женщин.

– Не хотела бы я быть на твоем месте.

Я подчеркнуто равнодушно взглянула на сестру.

– И не будешь. Это я тебе обещаю.

Цепкий взгляд служит ответом.

Один последний шаг отделяет от представителя небесного легиона. И вот я стою, сжимая засов в руке, а видение, заполнившее до отказа голову, все показывает сломанные крылья и багряные капли крови на земле.

Как надвигается чье-то лицо. Как небо становится ближе, обрушиваясь стеной...

-Верди, Вы должны понимать, что так не может продолжаться.

Я сорвала какой-то листок, выросший на проткнувшей мягкий древесный полог ветке.

– Пришли воплощать свое видение чужого мира в реальность, не смущаясь, любыми путями?

Сквозь блики на шлеме пришельца я разглядела осуждение.

– Ну, зачем Вы так, Верди. Вы же умница…

– Ценность жизни не в том, сколько вдохов ты успел сделать, а в том сколько раз у тебя перехватило дыхание. Я скорее умру, чем расстанусь с крыльями.

– Тогда Вы умрете очень скоро. – Он встал и покачал головой. Высокая фигура в склизком костюме производила отталкивающее впечатление из-за излишней угловатости. А глаза утягивали в бездну равнодушной уверенности в своей правоте.

После ухода пришельца, я еще долго размышляла, сидя на толстой широкой ветви за пределами жилища, и болтая ногами.

Иногда ради выживания рода надо похоронить мечту, резко и безжалостно. Новые цели... новая жизнь....

А нужна ли она такая вот… новая?

– Мне снится, как я падаю в бездну, без крыльев…

– Она притягивает тебя или страшит?

– Страшит… но я знаю, что другого выхода нет.

– Это лишь сон.

Я знаю, что однажды Он придет наяву.

– Мне пора! – я обняла подругу и вскочила на ноги.

– Неугомонная ты, Верди! Ох, навлечешь на себя беду.

Я ощутила теплые крылья за спиной и шагнула.

Корабль-цилиндр опустился на плоский холм среди синевы. Пилот вышел из капсулы и огляделся кругом.

– Как они так живут? – его спутник неожиданно оказался совсем рядом, за плечом.

– Они летают, как птицы.

– Долбаные птицы, – пассажир зло топнул по сизой почве ботинком и обернулся в ту сторону, где непроходимой стеной на них надвигался лес.

– Зачем Вам их крылья?

– Нам здесь не выжить без них.

– А местные?

– Лучше приспособлены к этому миру, хоть и были когда-то землянами. Неизвестно, сколько их отдало душу, пока они мутировали.

– Это стало их домом, а нам будет могилой...

После ночного дождя все сверкало в крупных каплях и переливалось. На синих небесах мелькали быстрые тени. Ее племя. Что их всех ждет? Чужаки все нетерпеливее. Они спасают свои жизни, не задумываясь о чужих.

– Они знают, почему мы здесь?

– Нет, это не разглашалось.

Командир отошел от иллюминатора. Ответственность за колонию тяжким грузом опустилась на его плечи. Он победит крошечную кучку туземцев. И начнет все с начала. Он родился победителем.

– Что собой представляют эти их крылья?

– Защитное поле, единственное, что позволяет им летать, а нам поможет выжить.

– Но мы не можем просто забрать его… это… противоречит законам физики.

– Нет, – собеседник довольно улыбнулся, – они отдадут его сами.

31 глава

– Побудь со мной! Побудь за секунду до пробуждения!

Но Он улыбнулся и грустно покачал головой.

– Я буду стараться! Просто нужно немного времени, вспомнить твое лицо.

– Мне пора…

– Не уходи! Каждый раз, как ты уходишь, я чувствую, что умираю...

Сон исчезает.

Как она и предполагала, соседнее племя продало крылья за продукты чужеземцев. Вопрос о продовольствии всегда был главным на совете, но отдать за них крылья…

– Мы проживем и без них, а пришельцы погибнут, – таким был ответ вождя, но Верди читала за маской участливости на лице – жадность. Они стояли друг напротив друга. Глаза в глаза. Он казался довольным жизнью, но у него больше не было крыльев, дарованных племени когда-то.

Зато кладовые ломились от провианта, да и чужаки обещали дать еще. Научить своим премудростям.

Но в племени, ни у кого больше не было крыльев…

Ей стало нечем дышать, грудью рванувшись навстречу небу, она взлетела. А они остались там, внизу, провожая ее завистливыми взглядами. Ведь никто из них больше не мог летать.

– Как прошли первые испытания?

– Не совсем удачно, командир.

– Да? – Одна бровь на его лице дрогнула и поднялась выше. – В чем дело? Разве вы не выкупили у них крылья?

– Понимаете… это оказалось сложнее, чем мы думали. Их с полем связывает что-то иррациональное, не познанное нами.

– Так узнайте и состряпайте, наконец, это поле… крылья или что там у них есть. Мы не можем вечно жить на корабле, да и запас воздуха на исходе.

– Вы пришли просить? Последний раз это звучало, как приказ и даже угроза. – Я постаралась вложить в голос максимум сарказма, но беспокойство грызло изнутри. Почему при взгляде на их корабль я ощущаю тревогу?

– Я мог бы рассказать о том, как в тесных кабинах звездного корабля заперты полсотни людей, обреченных на медленную и болезненную гибель. Как хочется им увидеть небо и вдохнуть воздух…

– Мой народ не препятствует их свободе.

– Не лукавьте, – мужчина хмуро покачал головой в шлеме. Желая привычным жестом дернуть самого себя за бороду, он поднял было руку, но опустил, – мы не сможем здесь выжить без вашего волшебного поля. Мы уже пробовали. И это закончилось донельзя печально.

– Но Вы здесь, передо мной. И, насколько мне известно, Вы и ваши люди купили крылья у соседнего племени, – я очень долгим, немигающим взглядом уставилась на собеседника, желая вывести его из равновесия.

Он поморщился и отвел глаза.

– Скафандров на всех не хватит. Покажите, как действуют крылья. Почему у нас ничего не выходит, ведь по анатомии мы с вами не различимы.

– Вот и объясните это крыльям за вашей спиной. Может тогда они затрепещут.

– Что это? Бактерии? Силовое поле? Или вы рождаетесь с ними? Тогда отчего не все вы крылаты?

Я отвернулась, сложа руки на груди. Как статуя. Холодная каменная глыба с поникшими крыльями.

– А вы все счастливы на своей планете? Это не объект купли продажи. Это на уровне чувств. Вам не понять…

– Но мы должны понять! Иначе погибнем здесь. А среди ваших сородичей так много бескрылых и ничего, живут.

– Откуда вы знаете, что вас спасут крылья?

Я не видела его глаз, но отчего-то была уверена, что они забегали.

– У нас есть лаборатория… Мы можем и силой отнять крылья, но они действую лишь с десяток минут. Мы можем купить их у вас, они гаснут после нескольких часов…

– Изъять или подкупить. А до иного пути вы не додумались.

– Поговорите с нашим командиром. О большем я Вас не прошу!

– Они не смогут обрести крылья… вот смеху-то… – сестра прыснула и вдруг рассмеялась в полный голос, звеня как колокольчик, – они даже не представляют, как все просто и в то же время не возможно.

Я не разделяла веселость сестры, мне было жаль этих людей, обреченных на гибель в тесном пространстве жестянки. Я решилась. Шагнув с теплого ствола дерева, расправила крылья.

Штурман ворвался в лабораторию, где командир наблюдал за ходом эксперимента. Лабораторная крыса за стеклом медленно раздувалась под десятком пытливых глаз.

– Организм аборигенов адаптировался за долгий период пребывания на планете, оттого-то они и могут обходиться без крыльев, но у нас нет на это времени, – профессор ссутулился над стеклянным кубом с алыми потеками на стенах.

– Нет времени… – так же отрешенно повторил командир.

– Верди – вождь первого племени, хочет говорить с Вами, командир! – выпалил в дверях штурман, едва отдышавшись от быстрого бега.

Корабль. Огромная чернеющая глыба, развалившаяся на камнях. Как выброшенное на берег морское чудище, медленно умирающее без привычной среды. Я с опаской дотронулась до исполинского металлического брюха, ощутив под пальцами холод. Захотелось расправить крылья и покинуть космического монстра, вернувшись в родное племя. Понадобилось значительное усилие воли, чтобы остаться.

Неожиданно одна стена корабля стала бледней. Растворившись, как рисунок на песке, омытый прибоем. На плато, шагнув сквозь появившийся проем, появился человек. Блики, легшие на шлем, мешали рассмотреть черты его лица, но вот он направился ко мне. Я невольно сделала пару шагов навстречу.

И остановилась, словно налетев на невидимую преграду.

Тёмно-карие глаза с рубиновым блеском смотрели внимательно до неприличия. Я прикусила губу, от неожиданного, острого чувства обретения. Сколько мы так стояли, сказать трудно. Я с трудом оторвала от него взгляд, словно глаза приклеились к его лицу, и их пришлось отскребать силой…

Захотелось подойти к незнакомцу ближе и прислушаться сквозь скафандр к ударам его сердца.

– Когда видишь их на ком-то, они не производят должного эффекта, – наконец вымолвил командир, нарушив общее оцепенение.

В ответ я расправила крылья, демонстрируя их мощь и красоту. Сдувшиеся серые мешочки за моей спиной превратились в нежно-бирюзовое пламя, разрастающееся с каждой минутой и отростками язычков бившееся на ветру.

– Так вот они какие, крылья! – Промолвил он, не отрывая, однако, взора от ее лица. – А покажешь в деле?

Так и не поняв, что сыграло свою роль: усмешка ли, мелькнувшая в его глазах, или застарелая боль, шевельнувшаяся глубоко внутри сердца и до сих пор не имеющая названия, но нарушив первое правило племени, я нехотя кивнула.

Он шагнул ближе. Замерев на расстоянии вытянутой руки и отзеркаливая ее позу. Дыша в унисон. Сон повторялся наяву.

Крылья распускались за спиной девушки, подобно гигантскому цветку. Казалось, они одни реальность, а хрупкая фигура рассыпалась на частицы, как что-то малозначительное и тленное. Внезапно почувствовав страшную силу, он дернулся ей навстречу, попав в теплые объятия.

Они стояли нос к носу. Сквозь прозрачный пластик шлема ему были хорошо видны умиротворенно прикрытые глаза на отрешенном лице.

Губы ее приоткрылись, как для поцелуя, но она лишь прошептала:

– Ты не спас меня тогда, капитан, а обещал...

– Что?.. – ему показалось, что он ослышался. Эти слова, ее волшебные крылья и эта синяя планета – все казалось каким-то нереальным.

Она распахнула глаза, внимательно и жадно вглядевшись в него.

– Тебе хотелось полета? Ты его получишь.

Он был уже не уверен, что ему по-прежнему этого хочется. Но сотня людей в тесном корабле с ограниченным запасом кислорода хотела выжить на проклятой планете. На его плечи ложилась ответственность за них. Их надежда.

В следующий момент ему показалось, что его душу грубо вытряхнули из тела и поволокли вверх, в далекую синеву. Страх сменился забытым ощущением детского восторга и веселящей радости. Вокруг бился ветер, и командир ощущал его живые прикосновения сквозь скафандр.

– Узнай меня! – Шепнул ему на ухо ветер. Он щекотал ему затылок, ласково дул в губы и кружил в невиданном танце. Совсем рядом командир увидел Верди, ту самую инопланетянку, что обещала ему полет. Полет… да разве этого он ожидал? Разве мог предположить, даже в самых безумных фантазиях, что такое возможно?

Верди потянулась ему навстречу. Поцелуй стал страстной точкой в их полете. Их губы сблизились за секунду до взрыва... до экстаза.

Он вернулся обратно. В свое тело. В тесный скафандр.

– Ты преступила единый закон! – старшая птица племени первая нарушила тишину. Верди коснулась подбородком острой ключицы, склонив голову набок и с равнодушным опустошением слушая обвинения.

– Он даже не один из нас… – прошипела Айль, раздосадованная отсутствием раскаяния на лице сестры.

– Ты была первой, а станешь последней…

Тут Верди словно очнулась ото сна и умиротворенно покачала головой. Все замерли, надеясь втайне, что это нелепая, но всё же игра. Не преступление.

– Я не изменяла закону и помню его не хуже любой из вас: «Передай крылья тому, кого любишь и никогда тому, чье присутствие тебе равнодушно… ».

– Как ты могла полюбить пришельца с другого мира за пару минут?

Верди мечтательно улыбнулась и пожала плечами.

– Просто я и не забывала. Он снился мне с детства.

– Ниче себе аборигеночка? Да? – Кок сально усмехнулся. Командиру с небывалой страстностью захотелось всласть помахать кулаками, разукрасив красное лицо с обвисшим подбородком, но он сдержался. Это кок. Ему одному на корабле дозволена определенная колкость в словах. А его скабрезности вошли в устные альманахи корабельной истории. Еще он, впрочем, великолепно готовит.

– У нее крылья, – он прикрыл глаза, вспоминая их мощь и красоту, – И она знает, как поделиться ими с кучкой обреченных в этой жестянке людей.

Но когда он открыл глаза, перед ним стояло ее лицо. И глаза. И губы. И ее голос:

– Узнай меня…