Текст книги "Невеста для профессора (СИ)"
Автор книги: Юлия Оайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
25
Просыпаюсь под шум воды из ванной комнаты и сажусь на постели. На душе невыносимое опустошение, я не помню как провалилась в сон, но отчетливо помню разговор с Майером. Запрокидываю голову и упираюсь затылком в изголовье кровати, смотрю в потолок и понимаю, что теперь не смогу поступить с ним настолько подло, как предлагала Лика. Если до этого сомнения были, то теперь точно не смогу.
Да, он нагло врал мне и не краснел, когда заманивал в эту игру, где правила известны лишь ему. Да, он шантажировал меня учебой. Но, черт, может быть это и правда настолько важно? Ведь он не обращается со мной как с вещью, его заботит мое состояние и вчера…
Он был настолько близко, что я до сих пор ощущаю запах его раздражающе сладкого парфюма и обжигающее дыхание на своей коже. И этот странный взгляд, немой вопрос, суть которого я уже не узнаю…
От воспоминаний вчерашнего вечера загораются щеки и я натягиваю одеяло на лицо, улыбаюсь и прячусь от самой себя, стараясь понять этот странный вихрь чувств в своей душе.
– Доброе утро, – подскакиваю от неожиданности, когда из ванной выходит Макс в одном только полотенце вокруг бедер. – Ты еще не открыла подарок? – удивленно кивает он на тумбочку рядом со мной, а я как будто прилипла взглядом к его еще влажному после душа торсу.
М-да, после того что я видела, теперь уж точно не смогу сидеть на его лекциях, потому как буду знать что именно скрывает под собой строгий костюм.
– Доброе утро, – как можно более уверенно произношу я и заставляю себя посмотреть ему в глаза. – Какой еще подарок?
– Твой, – смеется он и подходит к тумбочке. Берет с нее небольшую прямоугольную коробочку и протягивает мне. – У меня не было времени на красивую упаковку, поэтому уж как есть.
Опускаю взгляд и вижу на верхней части коробки изображение топового смартфона, последнего в своей линейке. Да, мечта любой модной девушки, стоимостью как хороший подержанный автомобиль.
– Зачем? Я же говорила, что мне не нужно… – начинаю я, но Макс закатывает глаза и прикрывает лицо рукой.
– Я помню каждое слово, которое ты говорила, но это не отменяет факта что твой телефон устарел и он разбит из-за меня. Хватит, Беликова, не нужно портить мне день окончательно, прошу, – в его голосе проскальзывает нервозная интонация, но Майер как обычно быстро берет себя в руки. – Открывай, я от чистого сердца, так сказать… Ну и в качестве дополнительной компенсации за твои мучения.
В груди появляется неприятное жжение и оно не дает мне покоя. Деньги, деньги, деньги… Снова деньги, которыми Максимилиан привык решать все проблемы.
– Я не могу взять, – ставлю коробку на тумбочку, – это слишком дорого и мой телефон нуждается только в замене стекла, не более.
– Я говорил, что дорого – понятие относительное.
– А я говорила, что не буду принимать подобных подарков от чужих людей, потому что знаю цену деньгам, в отличие от… – замолкаю, как только встречаюсь с мрачным взглядом Макса.
Жжение в груди сменяется необъяснимым холодом, да таким, что мурашки бегут по коже. Сверлим друг друга взглядами, пока Макс не сдается первым:
– Хочешь – выброси, продай, утопи… Что хочешь, Беликова, но он твой.
Мужчина раздраженно сжимает челюсти и подходит к шкафу. Забирает оттуда белую рубашку и темные брюки, после чего, закинув все это добро себе на плечо, разворачивается ко мне.
– Гости уже скоро начнут собираться, но мы успеем позавтракать, спускайся вниз, – он хочет еще что-то сказать, но лишь качает головой и выходит из комнаты.
Бросаю взгляд на коробку с новым гаджетом и давлюсь коктейлем из самых разнообразных эмоций, начиная от злости и заканчивая растерянностью. Любая другая уже скакала бы от счастья и прислуживала Майеру на задних лапках, но для меня этот его подарок кажется крайне неуместным. Особенно после слов “дополнительная компенсация за твои мучения”.
Собираюсь и спускаюсь в столовую, где нет никого, кроме Розали, к моему удивлению.
– А где Макс? – спрашиваю я у женщины и та моментально подскакивает с места и подлетает ко мне.
– Доброе утро, дорогая! Максим сейчас в кабинете с отцом, у них очень серьезный разговор и нам, девочкам, лучше не лезть, – Роза провожает меня до стола и начинает выгружать передо мной весьма плотный завтрак. – Сегодня весь день голова идет кругом, сплошные приготовления для главного зала…
– Прием будет в главном зале? – уточняю я, вспоминая огромное помещение с подвесными люстрами, напоминающее место для балов.
– Да, дорогая, полный кавардак и нервотрепка! Этот прием несусветная глупость со стороны Генриха, но, к сожалению, он хозяин этого дома, а не я, – женщина игриво всплескивает руками в воздухе, а я нехотя приступаю к еде, потому как аппетита нет ни капли. Наверное снова из-за волнения перед грядущим событием. – Надеюсь, что после сегодняшнего дня весь этот дурдом закончится и вы сможете спокойно провести время вместе… Милая, на тебе лица нет, ты какая-то бледная… Не вкусно или что-то болит? – вдруг спрашивает она и тут же прикрывает рот рукой. – Боже, прости если лезу не в свое дело, ты случайно не беременна? – от шока давлюсь запеканкой и меня мгновенно пробирает дичайший кашель. – Если так, то вот это тебе лучше не есть, данная приправа только усугубит проклятый токсикоз! Будь он неладен, да? Наградила нас природа…
– Нет, – наконец, прокашлявшись, отвечаю я. – Нет, я ни в коем случае не беременна! Просто не хочется есть…
Как такое только могло прийти ей в голову?! Ах, да… Совсем забыла. Все же кругом думают, что я невеста Макса, а значит уж точно он затащил меня в койку…
– Вы не обидитесь, если я выпью только кофе? – спрашиваю я и как можно скорее хочу вернуться в комнату, чтобы избежать неловкости.
– Ох, я снова наболтала лишнего, – Розали заметно смущается и ее лицо почти приобретает цвет красной блузки. – Не обижайся, я просто сказала не подумав…
Заверяю женщину, что все хорошо и, выпив кофе, возвращаюсь в комнату. Но по пути снова задерживаюсь возле картин в коридорах. Есть в них нечто, что заставляет меня остановиться и погрузиться в столь яркую, как будто не реальную, природу, изображенную на них.
Узенькая тропинка возле реки, устланная осенними листьями, отблески солнца и водная гладь – все это передано так четко и с такой душой, любовью… Непостижимо… А вот на этой картине маленькая белая церквушка посреди огромного зелено-желтого поля с пастбищем. На следующей – река, зеленый высокий холм с деревянной постройкой и маленьким куполом. Что-то мне кажется в ней до боли знакомым, родным, похожим на Петропавловскую гору, пока внезапно не осознаю – это же Россия. На каждой находящейся здесь картине – она. Некоторые места я действительно узнаю, поскольку ездила на экскурсии в школе.
Я не эксперт в живописи, но почему-то мне кажется что эти картины не стоят целого состояния. И висят они здесь, потому как дороги сердцу владельца этого особняка.
26
Макс после разговора с отцом возвращается мрачнее тучи и, прихватив какие-то вещи, снова пропадает. Возможно я и правда обидела его своим отказом от подарка, а может быть дело и не во мне… Черт его разберешь!
Ничего умнее, кроме как надеть к приему белое шелковое, возмутительно короткое платье, я не придумала.
Ну, я же невеста, а значит должна выглядеть как она – легкая и воздушная, милая и улыбчивая.
Очень долго мучаюсь с волосами и в результате оставляю распущенными чуть подвитые локоны. Наношу легкий макияж, стараюсь не переборщить со стрелками на глазах и, кажется, выходит хорошая такая Мэрилин из “пу-пу-пи-ду”.
Когда выхожу из ванной, замечаю Максимилиана. На его лице появляется немое восхищение и я непроизвольно улыбаюсь.
Ему же тоже должно было понравиться, правда? И я в глубине души рада, что у меня получилось его поразить.
– Потрясающе выглядишь, – он подходит ко мне и предлагает свой локоть.
Беру мужчину под руку и чуть не прыскаю со смеху – ну ей Богу, как на бал собрались принц с Золушкой… А Майер и правда выглядит как принц: идеальная белая рубашка, темные брюки, лакированные туфли. Опрятная щетина, зачесанные волосы и неизменный приторный сладкий парфюм.
– Ты тоже, – улыбаюсь ему и решаюсь спросить. – Готов завраться по самое не балуйся?
– Всегда готов, – кривится Майер и мы выходим из комнаты.
Не выдерживаю и указываю мужчине на картины:
– Это же картины твоей мамы, да?
Во взгляде Макса читаю недоумение и он даже не сразу соображает, что ответить. А такое бывает весьма редко.
– Да, это она рисовала, как ты узнала? – спрашивает он и тут же закатывает глаза. – Розали, ну как же иначе…
– Вообще-то, я сама догадалась, – не знаю зачем, но пояснить это мне кажется жизненно необходимым. – Это она рисовала, как напоминание о родине, да? Необыкновенно, я в восхищении!
– Да, она ни разу не была в России после того, как вышла замуж и родила меня, – отвечает Макс и в его голосе снова появляется вчерашняя грусть. – Все свое время и силы она отдавала этому дому, отцу и мне, хотя уверен, хотела вернуться. Эти картины тому доказательство.
Ну вот, я не хотела нагонять ему тоски…
Делаю шаг к мужчине и зачем-то поправляю расстегнутый воротник и пуговицу на его рубашке. Руки сами тянулись и я не стала препятствовать, сама себе поражаюсь.
– Уверена, она об этом не пожалела ни разу, – поднимаю на него глаза, стараясь вселить уверенность. – А свою любовь к родине прекрасно скомпенсировала этими шедеврами.
– Идем, проницательная девчонка, – усмехается Макс и обнимает меня за талию.
Ощущения странные. Непривычные, но в то же время желание отодвинуться, как было в тот вечер у нас дома, у меня пропало.
Когда заходим в огромный зал, у меня перехватывает дыхание от количества людей, накрытых для банкета столиков и излишнего внимания к моей персоне. Но никто не решается подойти, все смотрят, продолжают говорить между собой, и широко улыбаются. Может быть тут принято, чтобы мы подходили первыми?
Смотрю на Макса и слежу за его взглядом, блуждающим по толпе гостей. Чувствую, как его рука сильнее сжимает мою талию, когда он замечает высокую молодую брюнетку, о чем-то очень увлеченно ведущую беседу с его отцом. Майер недовольно выдыхает и осторожно отводит меня в сторону, словно пряча от чужих глаз наш разговор за плотной алой портьерой, которой сегодня украшены все арки помещения.
– То что нужно держаться подальше от Анселла, ты и так поняла, да? – понизив голос, говорит Макс и я киваю. – Еще тебе нужно держаться подальше от во-о-он той брюнетки, которая болтает с моим отцом, поняла? Ни в коем случае, не говори с ней. Я буду стараться не оставлять тебя одну, но что угодно может пойти не так.
– Почему? Кто она? – тут же рвется наружу масса вопросов.
Максимилиан морщится и качает головой, он будто не хочет говорить мне правду, но сказал “А”, говори и “Б”!
– Почему, что она мне сделает? – продолжаю выпытывать я.
– Морально раздавит, – фыркает он. – Это Ингрид, выгодная невеста, которую мне так яростно сватает отец. Так что лучше не надо, держись от нее подальше, она тебя раскусит.
Смешно звучит, но вот меня смеяться не тянет. Смотрю на Макса и хочется его прибить, честное слово! Снова ложь, снова недомолвки! Если до этого на чаше весов жалости и понимания был перевес, то сейчас злость заставляет их пошатнуться в противоположную сторону.
– Почему ты не сказал сразу?! – повышаю голос я и толкаю мужчину в грудь. – Сколько будет продолжаться этот круговорот лжи?!
– Тихо ты, со стороны может показаться что мы ссоримся, а это нехорошо, – шипит он, прикладывая палец к моим губам. – Я надеялся, что она не придет. Все утро ругался с отцом и требовал позвонить и отклонить ее приглашение, но…
– Конечно, виноват кто угодно, только не Максимилиан Майер! – от досады хочется плакать и что-нибудь разбить.
Конечно, как же просто все! Помимо того, что мне придется следить за тем что я говорю, делаю и думаю, мне еще теперь от брюнетки прятаться!
– Ненавижу тебя! – приподнимаюсь на носках и со всей яростью выплевываю в лицо ему эти слова.
– Беликова, хватит. Нельзя, чтобы думали, что мы ругаемся, – шепчет он.
– Ох, знал бы ты, как я тебя терпеть не могу!
– Знаю, – усмехается Макс и совершенно беспардонно и нагло целует. Попросту притягивает меня к себе за затылок и впивается в мои губы, черт его раздери!
Теряюсь в пространстве от потрясения, успеваю только испуганно вдохнуть через рот, тем самым позволяя мужчине захватить в плен мою нижнюю губу. Сжимаю воротник его рубашки и собираюсь оттолкнуть, залепить пощечину, но… не могу. Эмоции кружат меня в бешеном вихре и, кажется, я теряю способность двигаться, управлять своим телом. Его губы такие горячие, такие мягкие, а поцелуй переполнен невероятной нежностью, несмотря на его внезапность и, казалось бы, торопливость.
Кажется, что время вокруг остановилось и этот миг длится вечность.
Я солгу, если скажу так. Ни черта не вечность, а словно вспышка молнии, поразившей меня на месте. Раз! И я, будто парализованная, стою и боюсь пошевелиться. Макс отстраняется, поправляет мои волосы и, победно ухмыльнувшись что заткнул таки мне рот, выводит меня в зал.
Не знаю как кто я сейчас выгляжу, наверное, как испуганный цыпленок. Губы горят, в глазах все плывет и дышать кажется невозможным.
Чисто механически я улыбаюсь, киваю, что-то говорю, но то что происходит внутри – это цунами. Смертоносная волна, которая рушит всю мою хрупкую душевную организацию.
– Познакомьтесь, это мой сын Максимилиан и его невеста из России, – говорит отец Макса, когда мы, наконец, добираемся до него.
– Ия?! – голос мамы ударяет словно гром посреди ясного неба.
27
Мир перевернулся. Да, да, в очередной раз, совершенно не дав перевести дыхание после предыдущего потрясения. Меня, как неопытного серфера, накрывает волной, я захлебываюсь и бьюсь в агонии.
– Что ты здесь делаешь? – в голосе мамы я чувствую нарастающее беспокойство и нервозность. Она их вдобавок выдает своими руками, поправляя локоны на безупречной прическе. – Как это понимать?
Ладонь Максимилиана исчезает с моей талии и он здоровается с папой, крепко пожимая ему руку. Улыбается, но не получает того же в ответ. Воздух вокруг нас сгущается, как будто перед безудержной стихией, которая сметет все на своем пути.
– Вы знакомы? – непонимающе спрашивает старший Майер, переводя взгляд то на меня, то на маму.
Хочу ответить, но язык не шевелится. Я просто смотрю в мамины глаза и вижу там… разочарование. Бездонный океан под названием “Потерянное доверие”. К счастью или к сожалению, но Макс берет разговор в свои руки.
– Да, это родители Ии, – словно так и было запланировано, говорит он. – Очень приятно с вами познакомиться, у вас необыкновенная дочь.
Вижу как мама хочет что-то ответить и, судя по всему, не очень лестное. Но ее вовремя перебивает Генрих Майер:
– Ох, выходит, что наши дети приготовили для нас сюрприз! Прекрасно! А я пригласил этих замечательных людей по рекомендации своего хорошего партнера и вот как совпало… Ия, ваши родители просто находка, архитекторов лучше я просто не встречал!
Улыбаюсь, но слезы наполняют глаза и я едва держусь, чтобы не дать волю своим эмоциям. Перевожу взгляд на папу, который всегда был ко мне куда более лоялен, чем мама, но и его выражение лица не сулит мне ничего хорошего. Он злится и кажется, что еще секунда и взорвется.
– Мы бы хотели поговорить с дочерью наедине, – сурово произносит папа, отчеканивая каждое слово и у меня внутри рвется последняя надежда на благополучное завершение этого вечера.
– Позвольте нам продолжить знакомство с гостями и как только мы закончим – вернемся к вам, хорошо? – улыбается Макс моим родителям и, так и не получив одобрения, уводит меня на противоположную сторону зала.
– Идемте, я пока познакомлю вас со своим партнером по бизнесу… – слышу я за спиной приглушенный голос отца Майера.
Максимилиан выводит меня через второй вход в зал и тянет по направлению к лестнице. Сердце в груди сходит с ума, я часто дышу, а воздуха не хватает, как будто меня посадили в вакуумную банку. Перед глазами все расплывается и я на чистом автоматизме передвигаю ноги.
– Успокойся, тише, сейчас поговорим и все решим, – шепчет Макс мне на ухо и я словно просыпаюсь ото сна.
На самой верхней ступеньке охвативший меня ранее немой шок отступает и я со злостью отбрасываю руку мужчины со своей талии.
– Не прикасайся ко мне! – мой полукрик-полувсхлип получается не таким воинственным, как мне бы хотелось. Слезы льются из глаз ниагарским водопадом и мне на полном серьезе кажется, что моя жизнь кончена. – Никогда больше, не смей! – вытираю соленые капли со щек тыльной стороной ладони, размазываю нарисованные графичные стрелки на глазах. – Что теперь прикажешь делать?!
– Иди сюда, – мужчина открывает первую дверь в начале коридора и затаскивает меня туда. Судя по письменному столу и шкафам – это чей-то кабинет. – Успокойся, не нужно истерик, слышишь? – он обхватывает мое лицо своими ладонями и заглядывает в глаза. Тепло его рук, должна признать, не вызывает отвращения, но сам Макс и вся эта ситуация…
– Я сказала не прикасайся! – выпутываюсь из его рук и отхожу к окну.
Закрываю лицо руками и совершенно не знаю, что делать дальше. Меня выворачивает наизнанку от осознания того, что сейчас я разрушила все то доверие к себе у своих родителей, которое строилось годами. Я соврала им, сказав что готовлюсь к практике дома.
Я соврала впервые ради… этого!
И потеряла авторитет честной дочери в их глазах. Вернуть его уже будет невозможно… Они же теперь думают, что я скрывала от них свои отношения с взрослым мужчиной. Втихаря собралась замуж… Господи!
– Ия… – дергаюсь, когда слышу его голос за своей спиной и снова рыдаю.
Серьезно, это не плач, а именно рыдания от безысходности и невыносимой боли. Я не могу сейчас спуститься и даже посмотреть им в глаза, я сгорю со стыда!
– Ия, нам придется вернуться… Этого я уж точно предвидеть не мог, – тихо говорит Майер и в его голосе присутствуют нотки раскаяния.
Вот только что мне с того? Его раскаяние вернет мне доверие родителей, чтобы я не видела в их глазах того всепоглощающего разочарования, как несколько минут назад? Не думаю.
– Не хочу, – выдавливаю из себя эту фразу, но понимаю что придется это сделать, чтобы не выглядеть трусихой. Уж сделать вид, что это была не я – точно не получится.
Обхватываю себя руками за плечи и смотрю в окно на огромный парк, стараюсь успокоиться и отвлечься. Вот только в груди все так же невыносимо больно и слезы душат.
– Бляха! – раздосадованно кричит Макс и за моей спиной раздается шелест бумаги, слышно как листы разлетаются по кабинету. – Твою мать! Все зря! – следом на пол летит органайзер с ручками, одна из которых подкатывается прямо к моим ногам.
Все зря? Ах, бедненький Максимилиан, пожалеем его!
Я неожиданно быстро переключаюсь с растерянности на жгучую злость. И злюсь я на него, на кого же еще?!
– По-моему, сейчас не ты должен психовать, а я! – поворачиваюсь к Максу и тыкаю пальцем ему в грудь при каждой фразе. – Это меня используют! Меня шантажируют! Меня целуют, когда вздумается! – захлебываюсь словами от гнева, но они бегут нескончаемым потоком. – Я вчера уже было подумала, что ты не последняя тварь на планете Земля! Что ты на самом деле хороший человек и тебе нужна помощь, а ты… Ты думаешь только о себе! Тебя волнует лишь собственное благополучие, а на остальных тебе плевать! На чувства и на все остальное! Я вернусь в этот чертов зал, я сыграю свою роль, но лжецом и скотиной, разрушившим мою жизнь, ты от этого быть не перестанешь! – всхлипываю и перевожу дыхание, глядя в растерянное лицо Майера.
Он смотрит мне в глаза, его брови сведены на переносице, но это не привычный вид его недовольства, ему как будто бы больно. То что я говорю – приносит ему боль, оставляет шрамы в душе. Пусть!
– Для тебя существует только Максимилиан Майер, я – ничто. Ты не способен думать о ком-то, кроме себя! – выплевываю ему в лицо каждое слово.
Нет, на душе у меня от этого не становится легче, а наоборот пуще прежнего хочется плакать, исчезнуть с лица планеты. Как же не хватает прибора, который бы поворачивал время вспять… Я бы сейчас с удовольствием его крутанула.
– Не способен? – приподнимает брови и сжимает челюсти Макс. – Мне просто интересно… Ты правда так считаешь?
Мои губы дрожат и, кажется, я исчерпала свой воинственный запас. Отвожу взгляд и Майер горько усмехается, пятится к двери.
– Не способен, так не способен, прекрасно, – с обидой говорит он. – Я же полено бесчувственное.
С громким хлопком двери Максимилиан покидает кабинет.
