Текст книги "Невеста для профессора (СИ)"
Автор книги: Юлия Оайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
36
Прошла уже неделя с моего возвращения, я выполнила практику в лаборатории с Эдом, осталось лишь оформить отчет. Еще мы снова ходили в клуб с группой – в этот раз наше выступление было еще более провальным и по большей части из-за меня.
Во мне словно что-то потухло после той поездки. Фитиль погас и все кажется каким-то серым, недостойным моих эмоций.
Каждый день, просыпаясь утром, я как бы невзначай спускаюсь в гараж и проверяю его на наличие красной феррари. Тачка на месте, а значит Максимилиан еще не вернулся из Германии и не приезжал собирать свои вещи из нашего дома.
Порой ловлю себя на мысли, что жду его появления в нашем доме. Реагирую на каждый звонок в дверь, подрываясь с места, чтобы увидеть кто там пришел. Это глупость какая-то, но все мое нутро яростно требует встречи с Майером.
Успокаиваю себя тем, что мы расстались не на самой удачной ноте, как будто не до конца выговорились друг другу. А еще, одна из возможных причин моего странного ожидания то, что мне интересен факт – появится ли на его пальце обручальное кольцо, подтверждающее брак с Ингрид. Почему-то это заботит меня куда больше наших недосказанностей и заставляет заметно нервничать.
Когда пролетает последняя неделя, отведенная для практики, и завтра уже должны начаться лекционные занятия – я не выдерживаю. До этого ни разу не спрашивала брата о Максимилиане, чтобы не выдавать своего интереса, но тут просто странно: машина у нас, его тоже не было, как так?! Ну не уволился же он…
– Эд, а что слышно о Максе? – как бы между делом, за завтраком спрашиваю я.
– А что о нем должно быть слышно? – непонимающе поднимает на меня взгляд брат. – Нашел жилье на длительный срок где-то недалеко от центра, работает, сдает документацию… Что конкретно тебя интересует?
Так он все же приехал… Вот так новость! Почему же не забирает свои пожитки? Неужели не хочет пересекаться со мной?
– Я хотела узнать, почему его вульгарное красное безобразие до сих пор припарковано в нашем гараже и он так и не забрал вещи, – говорю я и отслеживаю в лице Эда недоумение. – Что?
– Так он забрал их, на следующий же день после того, как вернулась ты, – говорит так, как будто я должна была это знать.
– А как же тачка? – хмурюсь я.
– Тачка… – Эд вздыхает и отводит взгляд. Точно так же, как тогда это делал Максимилиан. У них, при упоминании этой машины, одинаковые эмоции – боль и тоска. – Тачка принадлежит ему только на пятьдесят процентов.
Какое-то время хлопаю ресницами и пытаюсь осмыслить сказанное братом. Ни черта не понимаю…
– Хочешь сказать вы ее купили вместе?
– Да, – кивает Эд и поднимается из-за стола, собираясь улизнуть от разговора. – Все сложно, Ия… Очень сложно, ты не поймешь.
– Эд! – встаю следом и загораживаю ему путь. – Поясни, пожалуйста!
– Господи, – рычит брат. – Тачка принадлежала нашему богатенькому университетскому другу. Он умер, его мать выставила тачку на аукцион. Моих денег не хватало, я попросил помощи Макса. Мы решили сохранить вещь, с которой связана почти вся наша студенческая жизнь от и до. Вот и все.
– То есть эта машина по факту вообще не принадлежала Максу что ли? – мои извилины не хотят работать в штатном режиме.
Еще бы! Только что рухнул главный мой стереотип о Майере: я-то думала, что он добровольно спустил бабки на тачку, вместо нормального жилья. Для показухи, просто потому что захотел, а тут…
– Да, да и еще раз да. Я могу идти на работу, допрос окончен? – приподнимает брови выведенный из душевного равновесия моими вопросами Эд.
Киваю и сажусь на барный стул. Что-то все как-то стремительно начало рушиться, все мои выводы и суждения об этом мужчине, о Максимилиане. Но больше всего обижает то, что он как шпион забрал свои вещи и даже не пытался со мной пересечься.
Что ж, тогда я пересекусь с ним сама. Ощущаю в этом жизненную необходимость!
37
Утром просыпаюсь наполненная решимостью, чтобы пойти на лекцию к Максимилиану Генриховичу. Да, мне выдали индивидуальный план, но душа требует увидеть его и посмотреть в бесстыжие глаза. Он даже не удосужился поинтересоваться как я себя чувствую после всего этого фарса в Германии. Ему что, плевать? Использовал и забыл. Целовал, словечки всякие говорил, откровенности открывал…
Пока завтракаю, одеваюсь и крашусь прокручиваю в голове свои действия, когда увижу его. Что скажу? Точно не знаю, но подойти и гордо поздороваться точно намерена, а дальше как пойдет.
Сама не замечаю как это происходит, но одеваюсь в красивое яркое платье, долго мучаюсь с прической и макияжем. Хочу выглядеть идеально, так, чтобы увидел и ошалел. Прекрасно понимаю, что желание идиотское, но хочется, Господи, как же хочется!
Постоянно что-то не так, я упорно переделываю и верчусь перед зеркалом вплоть до звонка подруги, уже ожидающей меня у дома. На улице знатно похолодало, но портить прическу шапкой, ой, как не хочется, поэтому надеваю пальто с капюшоном, ботильоны на высоком каблуке и выбегаю из дома.
Выбегаю, конечно, громкое слово для десятисантиметрового столбика, пару раз я чуть не скопытилась.
– Ого, что за праздник? – удивленно смотрит на меня Лика, поправляя меховую опушку на своей простенькой курточке. – Я пропустила какое-то важное объявление?
– Нет, просто захотелось, – отмахиваюсь я под подозрительным взглядом подруги.
Если я думала, что только Лика заметит мою резкую смену имиджа – я ошиблась. Пару раз даже спросили не день ли рождения у меня. Вот настолько я всегда была обычной серой мышкой, что сейчас каждый поголовно обратил внимание на скромную персону Ии Беликовой.
Чем ближе лекция Майера, тем более нервно я себя ощущаю. Внутри борются чувства радости и смущения, предвкушения и страха. К чему приведет мой выбор, какова будет реакция Макса, что будет после – сто вопросов и все без ответов.
– А ты разве не освобождена? – спрашивает Лика, когда я вместе со всей группой захожу в аудиторию.
– Освобождена, но после еще лабораторная, а столовка уже закрыта, – как можно более убедительно говорю я. – По универу мне что ли скитаться.
Не знаю, делает ли вид или действительно верит, но Лика мне кивает. Занимаем место на первой парте, по моему настоянию кстати, чем еще больше поражаю подружку. Нет, ну, мозолить глаза Майеру, так на полную катушку! Хочу видеть его реакцию на мое присутствие без каких бы то ни было потерь в обзоре!
Воинственный настрой пропадает, как по щелчку, когда в аудиторию заходит Максимилиан. Черт! На нем все та же идеальная, без единой замятины, белая рубашка с расстегнутой пуговицей на воротнике. Ничего особенного, а на нем выглядит потрясающе. Сердце в груди переворачивается и я перестаю дышать, глядя на то как мужчина проходит за стол, здоровается и начинает раскладывать свой конспект. Неожиданно для себя осознаю, что серьезность его весьма красит и мужчину хочется разглядывать снова и снова. Красивый, сексуальный, подтянутый – почти идеальный…
Он меня не заметил? Я же сижу прямо напротив!
– Надеюсь, что после практики у вас в головах еще что-то осталось с моих занятий, поэтому едем дальше, – говорит он и поднимает взгляд на аудиторию, прямо поверх темной оправы своих очков. Блуждает, как бы оценивая посещаемость своей лекции, оглядывая каждого студента и тут же впивается взглядом в меня.
Да, неужели! Яркое пятно прямо напротив его носа он соизволил заметить!
Тело пробирает дрожь и мне еле-еле удается не отвести своего взгляда и не стечь под парту. Карие глаза прожигают насквозь, да так что становится невыносимо жарко. Задерживаю дыхание и слегка закусываю губу, нервно сжимая ручку в руке. Майер досконально изучает мой внешний вид, словно ощупывает взглядом плечи, спускается ниже, затем на секунду прищуривается и, прокашлявшись, начинает лекцию.
Когда он отворачивается к доске, чтобы написать формулу, я облегченно выдыхаю. Кажется, что со лба сейчас начнет капать пот, настолько я переволновалась.
Не знаю как в аду, такое ли жарево или нет, но себя я сейчас ощущаю именно там. В самом эпицентре этого пекла. Причем приперлась я туда добровольно, распихивая локтями грешников и с воплями “мне нужнее”! Дура, дура, дура… Как же это тяжело, сидеть прямо напротив него, любоваться, черт побери, сталкиваться взглядом и каждый раз задыхаться от притока тонны чувств, сгорать от смущения. А он как специально смотрит, ловит мой взгляд в свой капкан при первой же возможности, вгоняя в оцепенение.
Официально заявляю, что сегодняшняя пара для меня, по первым расчетам, длилась почти вечность.
– Беликова, задержитесь, пожалуйста, – приказным тоном произносит Максимилиан и у меня вдоль позвоночника бегут мурашки от его голоса.
Никого не удивляет его приказ, студенты собирают вещи и покидают аудиторию. Лика не задает вопросов и попросту уходит вместе со всеми, что подозрительно. Собираю вещи в сумку и подхожу к столу Максимилиана. Стою напротив, смотрю в глаза и отчего-то сладкий шлейф его парфюма уже не кажется таким бесячим, как раньше. Даже наоборот, хочется подойти ближе и уткнуться носом в шею мужчины и дышать, пропитываться этим дурманящим запахом.
38
– Почему ты вдруг на моей лекции? – спрашивает он, как только захлопывается дверь за последним студентом. Обходит стол, останавливается совсем близко и мои колени предательски начинают дрожать от волнения. – Я что, зря переводил тебя на индивидуальный план? Что-то не понятно? Я вроде бы постарался все написать предельно просто…
– Нет, все понятно, – запинаюсь, как только сталкиваюсь с его взглядом.
– Так для чего же ты пришла? – вопрос звучит так сухо и мерзко, что слезы наворачиваются на глаза от обиды.
Черт! Я же не скажу, что просто хотела увидеть его и поговорить? Нет, нет, Ия, не смей!
– А что, это запрещено индивидуальным планом? – щурюсь я, сглатывая ком переполняющей меня обиды.
– Почему же, – пожимает плечами Макс. – Просто, вроде как, уговор был, что я исчезну из твоей жизни. Чтоб глазоньки твои не видели мою надоедливую рожу, – усмехается он. – Ты так этого хотела, забыла?…
– Так вот почему ты трусливо забрал вещи из моего дома и даже не спросил как я? – приподнимаю брови и до боли сжимаю в руке ремень наплечной сумки. – Решил побыть джентльменом и выполнить обещание?
Максимилиан сжимает челюсти и я вновь могу полюбоваться его шикарными острыми скулами. Снимает очки и устало потирает глаза.
– Ох, Беликова, – бормочет Майер и вновь поднимает на меня взгляд, отложив очки на стол. – Какая же ты сложная.
Он будто видит меня насквозь, это ужасно… Нужно идти, уходить, а лучше бежать как можно скорее, пока он не понял самого страшного. Не сделал своих выводов и не добрался до самого сокровенного. Не догадался, что я думала все эти недели после возвращения из Германии только о нем. Ждала его появления, желала пересечься хотя бы на минуту. Скучала, тосковала!
Охренеть, Беликова! Ты. Думала. О нем. Вот это прозрение!
О проклятом Максимилиане Майере, отравившем мои мысли, душу и так рьяно пробирающемся к сердцу.
– Ладно, я пойду, – говорю я, испугавшись собственных умозаключений. Пульс в висках оглушает. Обидно, чертовски обидно и страшно. – Больше не приду, не переживай.
– Так зачем ты пришла-то, скажешь? – фыркает он. На губах излюбленная ухмылка, а в глазах озорной блеск. – Тем более в таком виде, – кивает на мои оголенные колени Макс.
– Понятия не имею, а такой вид уж точно с тобой не связан.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Макс резко ловит меня за руку и дергает на себя. Сумка с грохотом падает с моего плеча и я даже не пытаюсь ее поймать. Сердце часто-часто бьется в груди и дышать становится совсем невыносимо. Хочу крикнуть, оттолкнуть, но не могу. Тело больше не подчиняется разуму, только чувствам.
Макс перехватывает второй рукой меня за талию и прижимает к себе. Его лицо так близко, кончик носа касается моего, а дыхание сбито и щекочет кожу своим теплом. Приятно до дрожи и страшно, как будто произойдет что-то непоправимое, опасное… Мы стоим на краю обрыва, скованные одной цепью, и если шагнет один – у второго не будет выбора.
– Мы оба знаем, зачем ты пришла, Беликова, – шепчет Майер, разделяя каждое слово, околдовывая тембром своего голоса. – Оба знаем, черт побери…
Короткий вдох и губы Макса впиваются в мои, не оставляя шанса отстраниться. А мне и не хочется, если честно… Он целует так ненасытно и по собственнически, что подкашиваются колени. Цепляюсь за плечи мужчины, мну тонкую ткань белоснежной рубашки своими пальцами. Если отпущу – упаду, честное слово, упаду. Рухну на пол и распадусь на атомы.
“Дайте мне точку опоры и я переверну землю” – так говорил Архимед.
Вот сейчас Макс моя точка опоры. Готова горы свернуть, лишь бы этот миг длился вечность.
Как же раньше я этого не замечала? Или замечала, но не признавала?
Адреналин циркулирует в крови, пока мы вдвоем нарушаем все возможные правила. Властные губы мужчины и его напор заставляют меня подчиняться, исполнять мелодию этого поцелуя так, как хочется ему, но этот мотив и мне по душе. Он словно знает лучше меня, что сведет с ума и поднимет на седьмое небо от счастья.
Поцелуй становится глубже и горячее с каждым ударом сердца. Прижимаюсь к Максу и обвиваю его за шею. Пусть думает что хочет, но мне до безобразия нравится то что происходит. В этом поцелуе куда больше необузданного огня, чем в том который произошел в Германии. Но кажется именно тогда я заразилась опасным вирусом, отравляющим мой разум, сердце и душу.
Как бы я хотела, чтобы время для нас остановилось. Чтобы звонок в коридорах университета не заставил нас отпрянут друг от друга.
Но лишь только раздается звон, мужчина мгновенно прерывает поцелуй и обхватывает мое лицо своими теплыми ладонями. Его взгляд затуманен, а в темных омутах глаз бушует желание и похоть. Жду. Сама не знаю чего: оттолкнет ли или снова поцелует…
– Иди отсюда, Беликова. Уноси ноги, пока не поздно, – на его губах появляется искренняя улыбка. – Иначе сначала заставлю прогулять лабораторную, а потом сам же накажу за прогул.
Отпинываю здравый смысл куда подальше и дрожащим голосом, словно околдованная, отвечаю:
– А я не против…
39
Максимилиан
Когда рыба понимает, что пропала? Наверное, когда острие крючка уже пробило губу и соскочить невредимой не получится.
В какой момент я угодил на крючок – не знаю наверняка.
Может быть, когда Беликова показала характер на кухне в первый же день. А может быть, когда заразила своей энергетикой со сцены, выкрикивая мне "fuck you" в песне.
Хрен его знает, когда…
Желание использовать Ию в качестве невесты для показа отцу нарастало в геометрической прогрессии с каждым днем, проведенном в их доме.
Я не врал, когда говорил что нужна именно она – ненавидящая меня всем сердцем. Та, которая сыграет по моим правилам без личных мотивов и желания выскочить замуж по-настоящему.
Идеальный же вариант, ну! Молоденькая, красивая, скромная, но с острым языком…
Убеждал себя, что мой интерес к Беликовой не обусловлен ничем другим, кроме как делом. Убеждал, что плевать мне на ее чувства, главное чтобы отец поверил и вписал таки меня в завещание, а не выставил все наследие на аукцион.
Она мне не интересна – повторял себе каждый день, но наблюдал за каждым ее движением.
Не на шутку испугался, когда посреди ночи она постучала в мою комнату. Взъерошенная, со слезами на глазах, трясущаяся от шока… Подумал сперва, что ее обидел какой-то мудак и все внутри похолодело от страха. Нафантазировал там себе всякого идиотизма и был уже готов идти бить морды… Но все было не так плохо как я предполагал, просто Эд напился и потерял контроль. В морду я конечно все же дал, мне даже легче стало, честно. А девушку безумно хотелось обнять, пожалеть, утешить.
Потом самовнушение "она мне не интересна" вновь сыграло свою роль.
Ровно до момента прилета в Германию. Все шло по плану, пока не вмешались сторонние раздражители.
Анселл, сволочь!
Когда увидел, как она сидит такая в прихожей, а он ее лапает… Что-то как-то совсем крышу сорвало. Умом понимал, что она на самом деле не моя девушка и может делать что хочет и с кем захочет. Но огненный шар ревности все равно обжег внутри.
Она мне не интересна.
А весьма серьезные коррективы внесла первая и, как вышло, наша единственная совместная ночь… Мы дурачились, словно глупые подростки. В тот момент, когда хрупкая девушка упала с кровати и лежа на мне даже перестала дышать, приоткрыв ротик и глядя прямиком в глаза, я влип основательно. На полном серьезе захотелось попробовать ее пухлые губки на вкус. Честно, все плыло перед глазами, я был в секунде от того, чтобы поцеловать ее. Но она пришла в себя куда раньше меня и…
Она мне не интересна?
Ия была настолько настоящей, настолько честной и искренней, что захотелось ответить тем же. Я впервые кому-то приоткрыл дверцу в душу и после этого стало так тепло, уютно.
Всю ночь ворочался и не мог выбросить из головы мысли о ней. Мать твою, она мне даже снилась, да так… эм… продуктивно, что пришлось спозаранку бежать в душ, чтобы не напугать девчонку своим стояком.
Она мне интересна.
Вот тут-то самовнушение и дало сбой. Стоя под душем, я хотел ее, всю такую милую и нежную. Хотел целовать, как во сне, прикасаться, вдыхать цветочный аромат ее духов.
А потом, на кой-то хрен, взял и поцеловал ее. Она так мило ругалась и возмущалась, что не смог совладать с желанием.
Дальше только веселее и снежный ком все больше и больше. Закатало меня в него знатно.
После появления ее родителей, пролитых девушкой слез и ее фразы: "Ты не способен думать о ком-то, кроме себя!", оказавшейся похлеще пощечины, я окончательно сбрендил.
Доказать ей, что я не скотина, почему-то казалось жизненно необходимым. Я готов был рассказать всем кругом правду, лишь бы ей не было больно. Лишь бы она не считала меня эгоистичной сволочью.
И к чему это привело? Правильно, к тому, что я сейчас сижу ночью на кухне в одиночестве и ковыряю ложкой мороженое. Не узнаю себя.
Что бы сделал бывалый Максимилиан Майер, а?! Пошел бы в клуб, снял девку и развлекался бы всю ночь. А мне не хочется.
Тряпка!
– Она тебе дорога, да? – поворачиваюсь к двери и вижу Розали.
Женщина стоит, прислонившись спиной к косяку и кутаясь в махровый халат.
– Понятия не имею о чем ты, – фыркаю я.
– Ох, Максик, я знаю тебя не один год. Я же видела, как вы смотрите друг на друга, потому и поверила что вы пара, – вздыхает она и подходит ближе. – Если девушка тебе нравится, нужно за нее бороться, а не отращивать жир на пузе, – кивает Роза на упаковку мороженого.
– А ты чего не спишь в такой час? – решаю перевести стрелки, потому как бодаться с Розали плохая идея.
– Бессонница и голова разболелась, – тут же странно отводит взгляд в сторону и загадочно улыбается она. – Мне не шестнадцать, уж извините. Так что там с нашей Фиалкой? Неужели все, вот так ее и отпустишь?
– Отпущу, потому что свою часть уговора она выполнила. Теперь я должен выполнить свою.
Бляха, аж горечь на языке ощущаю!
– Ох уж, ваши Майерские принципы, – недовольно закатывает глаза Роза и качает головой. – Подумай хорошенько. Спокойной ночи, господин обещалкин.
Когда возвращаюсь в Россию, имею четкое намерение встретиться с Беликовой лицом к лицу. Чтобы понять, наконец, что я на самом деле думаю об этой девушке, что чувствую.
Но…
На момент моего возвращения ее нет дома. Решил, что это знак и не стоит все портить. Сделка состоялась – нужно выполнить свою часть.
Быстро собрал вещи из гостевой комнаты, оставив на тумбочке возле кровати злосчастный смартфон, который Беликова так и не забрала. Упертая. Передал Эдгару ключи от феррари, а сам на такси поехал оценивать новое место жительства. Еще в Германии договорился о съеме небольшой двухкомнатной квартиры рядом с университетом. Так что тачка мне точно не понадобится в ближайшее время.
Вообще эта машина нам с ним толком и не нужна, не наш стиль, не наш уровень… Но Михаэль любил эту "красную фэри", как он ее называл. А Миха был нашим хорошим другом.
Мы выиграли на ней не одну гонку в наши университетские годы. Эту тачку знали на каждом гоночном треке. Мы склеили в ней не одну девку. Сплошные воспоминания и эмоции.
Там даже на пластике внутри бардачка наши имена есть, выцарапанные ножом для бумаги.
Когда Эд узнал о смерти Михи и о том, что его мать выставила тачку на аукцион, я не мог не помочь. Все бабки, какие только у меня имелись, спустил на выкуп и перегонку малышки в Россию.
Так же как и дом, и мамины картины – я не хочу, чтобы часть моего прошлого ушла с молотка какому-нибудь буржую.
Сбросил в квартире шмотки и, чтобы отвлечься, решил сгонять на парочку научных конференций. Повысить, так сказать, профессиональный уровень. Отвлекся, Беликова из моей башки ненадолго вылетела.
Когда началось обучение и я шел на лекцию, сто раз порадовался, что перевел девушку на индивидуальный план и она не обязана посещать мои лекции. Как там говорят? С глаз долой – из сердца вон.
Но, встретившись с ней взглядом, даже дар речи потерял. Пришла. Села на первую парту. Невыносимо красивая. Смотрела на меня своими невинными глазами, губы кусала, а я считал секунды до завершения лекции.
Она пришла сама, сверлила взглядом всю пару и нарядилась так сексуально и дерзко. Каждый раз, когда наши взгляды пересекались, я чувствовал восторг. Щенячий такой, да.
Я ликовал, проведя простейшую параллель: она пришла ко мне на лекцию, потому что хотела увидеть. Но удостовериться в своих доводах все же стоило…
Удостоверился. Не пожалел ни разу.
