Текст книги "Ключи от королевства (СИ)"
Автор книги: Юлия Львофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Размышляя о превратностях Судьбы, канцлер Вескард не сразу разобрал слова вошедшего рыцаря; решив, что ослышался, он переспросил:
– Как вы сказали? Кто настаивает на встрече с королём?
– Его сиятельство граф Эберин Ормуа, – повторил рыцарь, на лице которого читалось изумление не меньшее, чем на лицах канцлера и самого короля.
Глава 29
Ирис ни за что не хотела отпускать Эберина в лагерь побеждённого короля. Девушка недоумевала: ведь Рихемир повержен, остатки его армии – кто попал в плен, кто успел спастись бегством, – уже не представляли угрозы для союзников, и о чём же тогда можно было с ним говорить? Убеждать, чтобы он отказался от престола в пользу незаконнорождённой дочери короля Фредебода, было бесполезно. Вряд ли человек, однажды вкусивший власти, о которой мечтал всю свою жизнь, так легко откажется от неё. Добровольно он этого точно не сделает, зато его можно силой заставить сложить оружие и вместе с ним – знаки королевской власти.
Так говорили фризы, так рассуждала и сама Ирис.
Нет, она не была сторонницей кровопролития, она желала любой ценой избежать войны, в которой люди гибли во имя торжества тщеславия и гордыни. Она была согласна даже отречься от кровного родства с королём Фредебодом и его завещания, только бы прекратить междоусобицу. Но ей сказали, что от её желаний ничего не зависит и что от Рихемира нужно избавиться, потому что, оставаясь королём, он принесёт Аремору бедствий больше, чем чужеземные враги. И потом её ещё долго убеждали, что обезвредить Рихемира, не дав ему возможности погубить королевство, способен только один человек – Эберин Ормуа.
Но Ирис хотелось, чтобы именно этот человек, незаурядный, сильный и храбрый, оставался рядом с ней. Девушка испугалась своего открытия: Эберин оказался тем мужчиной, к которому её влекло с неудержимой силой, а желание коснуться губами его губ становилось неотвязчивым. Она не понимала, откуда взялось и уже несколько дней жило в ней странное, волнующее сердце предчувствие. В её присутствии Теодезинда так загадочно, так многозначительно говорила с Эберином о некоем знаке Судьбы, что Ирис решила: речь идёт о ней самой. Но если она – знак Судьбы для Эберина, значит, и для неё он тоже знак Судьбы. Не юный Адальрик, который пробудил в ней, скромной монастырской послушнице, незнакомые ей прежде чувства, а именно этот мужчина – зрелый, независимый, уверенный в себе и, несомненно, очень привлекательный для женщин.
Провожая Эберина на битву, Ирис долго глядела ему вслед и вдруг поймала себя на мысли, что этого человека она знает уже целую вечность и… отчаянно его любит. Она горячо молила Великую Троицу Богов покровительствовать маршалу в сражении, оберегать его и даровать ему победу. Он вернулся живой и невредимый… и вот опять покидал её…
Когда в лагерь союзников пришла весть о победе над королевской армией, всех охватила радость. Всюду были слышны весёлые песни и оживлённые разговоры. Среди суматохи, которая царила в лагере, напоминавшем волнующееся море, наверное, одна только Ирис не разделяла общего ликования.
Девушка сидела неподалёку от палатки, где сейчас совещались вожди союзников, среди которых были также её дедушка Альбуен, Дван и Великий мастер-приор Тарсис. Оттуда до неё доносились взволнованные голоса фризов и – спокойный, уверенный Эберина. Потом кто-то из мужчин ударил рукой по столу, кто-то воскликнул: «Пора!», и наконец они появились на пороге.
– Граф Ормуа едет в лагерь Рихемира, – заявил Дван, исподлобья взглянув на Ирис. – Он убеждён, что король не смирился со своим поражением и теперь постарается сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть себе лавры победителя. Эберин считает, что Рихемир способен на самый гнусный поступок: предать свою страну и принести в жертву свой народ в угоду собственным честолюбивым интересам.
– О Великая Троица! – воскликнула Ирис, всплеснув руками. – Но ведь Теодезинда предупреждала, что Рихемир никого не станет слушать! Пусть король и проиграл это сражение, но он по-прежнему может быть опасен!
Эберин, услышав её слова, подошёл к девушке:
– Мадемуазель Ирис, я должен увидеться с Рихемиром. Это мой рыцарский долг, это мой долг перед отчизной. Вы же слышали пророчество Теодезинды: Аремор окажется под угрозой разгрома или даже полного исчезновения, если король призовёт себе на подмогу чужаков. Самыми беспощадными и заклятыми врагами Аремора всегда были кочевые племена, которые обитают в Злодейской пустыне; каждый король Аремора в своё правление был вынужден вести с ними ожесточённую войну, изгоняя их орды из страны и отбрасывая назад, за Эльгитский Тракт.
Эберин посмотрел на погрустневшую Ирис, сомневающихся Альбуена и Двана:
– Мадемуазель… друзья, простите, что так быстро покидаю вас. И на пиршестве по случаю нашей победы побывать не получится, и не наговорились досыта. Но всё ещё впереди: и пир мы устроим грандиозный на весь Аремор – когда нами станет править законная наследница короля Фредебода!
– Я буду ждать вас, мессир! – Ирис не удержалась: обняла Эберина и, не обращая внимания на окружающих, нежно поцеловала его в щёку.
– А я обещаю не слишком томить вас ожиданием и вернуться к вам как можно скорее! – В ответ улыбнулся Эберин. И, осмелившись взять девушку за руку, прибавил: – Клянусь вам, моя королева, или я не граф Ормуа – господин Сантонума и свои годы на земле зря прожил!
Он разжал пальцы, и Ирис поспешно отвернулась от него, чтобы не расплакаться.
Эберин вскочил на коня, поднял руку и помахал на прощание всем, кто сейчас смотрел ему вслед. Потом развернулся и во весь опор помчался в сторону неприятельского лагеря. Полы его плаща белыми крыльями взметнулись вверх, и вскоре граф Ормуа исчез в седой пелене тумана, окутавшего долину Брасиды.
– Ох, уж эта безрассудная отвага! – воскликнула Ирис голосом, в котором звучало уныние. – Из-за неё я ежечасно, ежеминутно тревожусь…
– Гони тревоги прочь! – отозвался Дван, стоявший рядом с девушкой. – Великие боги покровительствуют нашему правому делу и сохранят драгоценную жизнь нашего маршала! Он – истинный сын своей страны: он сам, его душа, его воля принадлежат Аремору.
– Все верят в то, что Эберин непобедим, но никто не говорит о том, что он так же уязвим, как любой смертный, – сказала Ирис и вздохнула…
Спустя какое-то время маршал Эберин Ормуа достиг вражеского лагеря и в сопровождении стражи вошёл в шатёр короля.
– А-а, граф! Здравствуйте, здравствуйте, я уж и не надеялся с вами свидеться! – Тёмные ярко блестевшие глаза на иссиня-бледном, гладко выбритом лице, впились в Эберина, едва он переступил порог. – Желаете говорить со мной наедине?
Получив утвердительный ответ, Рихемир повелительным жестом отослал стражу и указал маршалу на кресло, стоявшее напротив того, на котором сидел он сам.
– Зато я был уверен, что наша встреча неизбежна, – постарался как можно вежливее произнести Эберин. С первого взгляда на короля он понял, что тот не чувствует себя побеждённым и что наверняка уже предпринял те меры, которые вызывали у Эберина серьёзную тревогу.
– И кто же внушил вам такую уверенность? – Рихемир изобразил на своём лице изумление. – Уж не Тарсис ли? Опять Великий мастер-приор что-то против меня придумал? Не жалеет он вас, граф, не дорожит вами! Доблестного маршала посылает на сомнительные переговоры, точно волку в пасть!
«Это вы-то волк?» – хотел спросить Эберин, усмехнувшись, но вместо этого произнёс:
– Никто меня не посылал! Я действую здесь от своего имени и в ничьих указаниях не нуждаюсь!
– Хотите сказать, что в войну против меня не он вас втянул, а вы присоединились к мятежу по собственному желанию? – с кривой ухмылкой проговорил Рихемир.
– Я ничего доказывать и тем более оправдываться не собираюсь. – Эберин жёстко посмотрел на него. – Скажу лишь, что, как рыцарь, присягавший королю Фредебоду, исполняю свой долг: верой и правдой служить его законному наследнику на ареморском престоле. И я со всей честностью готов заявить во всеуслышание, что этот наследник – не вы, мессир!
– Мессир?! – подскочив на месте, как ужаленный, переспросил Рихемир визгливым от негодования голосом. – Да как вы смеете обращаться к своему королю как к равному себе по происхождению?
– Позвольте обсудить ваше собственное происхождение с ареморскими сеньорами, – спокойно продолжал Эберин, в душе радуясь, что король сам начал разговор, ради которого он и прибыл. – Полагаю, мессир, момент истины наступил. Соблаговолите созвать рыцарей, которые верят, что сражаются за кровного наследника короля Фредебода и прямого потомка легендарного Клодина. Пусть они узнают наконец, что их бессовестно обманывают и что они отдают свои жизни, защищая самозванца!
– А вы смелый, граф! – Рихемир хищно оскалился; в его прищуренных глазах сверкнул недобрый огонёк. – Не боитесь, что за такие слова по моему приказу из вас рагу сделают?
– Не боюсь, потому что я для вас сейчас – самый жизненно важный человек, – с невозмутимым видом ответил Эберин. – Убив меня, вы и себя самого обречёте на неминуемую смерть: моих друзей, которые так и рвутся в бой, чтобы уничтожить вас, больше будет некому сдерживать.
– А вы что же, может, жалеете меня? – удивился Рихемир, округлив глаза. – И с чего бы вдруг вы, бывший маршал Фредебода, воспылали жалостью к человеку, который и мизинца вашего драгоценного друга не стоит?
– Не вам судить, кто сколько и чего стоит! – резко прервал его Эберин. – В отличие от вас, король Фредебод имел представление не только о долге правителя, но также о чести и благородстве! Он никогда не ставил свои личные интересы выше блага страны!.. А жалко мне вас потому, что вы напоминаете мне мальчика, который давно вырос из детских штанишек, но так и не разучился шалить. Мальчишеские игры в войну, мессир, это не то же, что настоящая война: здесь сражаются мечами, выкованными из стали, а не деревянными поделками; здесь люди погибают, а не притворяются убитыми…
– Вы предлагаете мне выбросить белый флаг и сдаться на милость победителя, чтобы спасти свою жизнь или свою честь? – вкрадчиво спросил Рихемир, но по лихорадочному блеску в его глазах Эберин понял, что он на грани бешенства. – Не-ет, граф! – выкрикнул он пронзительно. – Так дело не пойдёт! Чести у меня нет – вы ведь и сами это признали! А жизнь… Для чего мне жизнь, когда у меня отнимут трон?
– Я предлагаю вам сдаться и отказаться от престола, чтобы остановить бессмысленное кровопролитие. Я даже готов пойти вам на уступку и не разглашать тайну вашего происхождения: народ Аремора запомнит вас как правителя, которому бремя власти оказалось не по плечу и который уступил её дочери короля Фредебода. Вам сохранят свободу и вы сможете удалиться в добровольное изгнание…
– Вы сошли с ума! – вскричал Рихемир, не дав графу договорить, и обеими руками схватился за голову. – Вы сами понимаете, чего требуете? Уступить королевскую власть какой-то сопливой девчонке? бастарду?!
– Осторожно! – Эберин упреждающе вскинул руку. – Мы оба знаем, что у девушки, которую вы презрительно называете бастардом, на престол Аремора гораздо больше прав, чем у вас. Собственно, их у вас нет совсем!
Последние слова маршала заставили Рихемира замолчать. Какое-то время он сидел, погрузившись в мрачные раздумия, а затем, вскинув голову, спросил у наблюдавшего за ним Эберина:
– Свиток, который вы выкрали из тайника в монастырской ризнице, сейчас у вас?
– А вы бы стали рисковать своей последней козырной картой, не будучи уверенным в благоразумии противника? – Вопросом на вопрос ответил Эберин, не сводя глаз с лица короля.
На эти слова, произнесённые так спокойно, Рихемир омрачился ещё больше. Они прогнали всякое сознание осторожности: они затронули в нём чувство собственного превосходства и усилили злобу, которую он испытывал к маршалу короля Фредебода.
– Надеетесь меня перехитрить? – проворчал он. – А что если я отправлю своих людей к Тарсису и потребую обменять вас на бумагу из монастыря? В противном случае, я буду вынужден удерживать вас в заложниках!
– Ничего не выйдет, – возразил Эберин, покачав головой. – Если к завтрашнему утру я не вернусь, мастер-приор отдаст приказ снести ваш лагерь и сровнять его с землёй. Мессир, согласитесь принять моё предложение, велите сеньорам сложить оружие и отпустите их по домам…
Эберин не договорил – в эту минуту в шатёр вошёл канцлер Вескард и, склонившись к Рихемиру, взволнованно зашептал ему что-то на ухо. После этого они оба – король и канцлер – уставились на маршала.
– Говорите, ваши друзья ждут вас завтра к утру? – уточнил Рихемир, обращаясь к Эберину, и с торжествующим видом прибавил: – Ничего, до утра я продержусь! Скоро здесь будут мои союзники, вот тогда и посмотрим, кто из нас будет ставить условия, а кто – подчиняться им!
Он позвал рыцарей, охранявших вход в шатёр, и небрежным взмахом руки указал на Эберина:
– Этого человека взять под стражу! Отныне он – мой пленник.
Глава 30
Задолго до того, как Рихемир надиктовал канцлеру письмо, в котором просил помощи у вождя Ки-рраха, кочевые племена двинулись из Злодейской пустыни в сторону Ареморского королевства. Узнав о том, что в Ареморе вспыхнула усобица, старейшины кочевников, посовещавшись, решили воспользоваться случаем, удобным для внезапного нападения на королевство.
Орды кочевников, словно вихрь, докатились до Эльгитского Тракта и, не встретив серьёзного сопротивления, заполонили Ареморское королевство. Дикари грабили, жгли, опустошали земли феодов, уничтожая целые селения, разбивая священные алтари, разводя костры в покоях замков, выкалывая драгоценные камни из мраморных изваяний. Семьи сеньоров вырезали до последнего человека; мужчин, оказывавших сопротивление, тащили привязанными к лошадям по улицам и затем убивали. Люди гибли тысячами; каждый город, где улицы были усеяны телами, напоминал огромную покойницкую. Когда гонцы из разорённых феодов добрались наконец до долины Брасиды, где были сосредоточены силы союзников, было уже слишком поздно что-либо изменить. Можно было лишь держать оборону, отражая натиск дикарей…
Не дождавшись возвращения Эберина из лагеря короля, фризы начали готовиться к новому сражению с полной уверенностью в успехе. В этот раз они намеревались окончательно разгромить сеньоров, защищавших Рихемира, а самого Рихемира вывести перед строем рыцарей и вырвать у него отречение от престола. И вдруг… и вдруг пришли ужасные вести, одинаково поразившие и ареморских рыцарей, и фризов. В Аремор со стороны Злодейской пустыни внезапно вторглись кочевые племена. Случилось то, что предсказала Теодезинда и что предвидел Эберин: король призвал в страну чужаков. Вот только это случилось гораздо раньше, чем ожидалось. Положение сразу стало отчаянно трудным: была потеряна надежда на ареморскую конницу, которая подчинялась лишь приказам маршала Ормуа; самого маршала удерживал в плену король, и никто не знал, жив ли ещё Эберин.
– Как быть дальше? – такой вопрос задал своим соплеменникам вождь Альбуен во время военного совета. – Если учесть, что ареморская конница следует за нами неохотно, а мастер-приор не способен увлечь рыцарей в сражение, рассчитывать нам придётся лишь на свои силы. Готовы ли мы вступить в схватку с врагом, который численностью намного превосходит наши войска?
– Что мы сможем разбить рыцарей Рихемира, в этом нет сомнения: мы уже побеждали их, – первым начал говорить Йорн по прозвищу Волчья Шкура. – Но как одолеть дикарей из пустыни? В прошлом сражении мы потеряли многих наших сородичей – а ведь война только начинает по-настоящему разворачиваться!
Тотчас его поддержал Хакон Серебристый Кедр, сказав:
– Да, многие наши земляки навеки остались в земле Аремора! Уже нет с нами Эйвинда Окуня, молодого Криса, сына Ховальда, Агвида Лесного Воина… А сколько из нас живыми вернётся в Туманные Пределы?
– Мои дорогие сородичи, друзья, соратники! – продолжил Альбуен, поняв, что боевой задор его земляков начал угасать. – Все умирают рано или поздно. Мы тоже, как установила каждому Судьба, умрём. Но фризам славными предками завещано умирать в бою от меча врага. Эйвинд, Агвид, Крис и многие другие из наших погибли – верно! Но разве кто-нибудь из них сожалел о своём выборе? Наших доблестных друзей вели в бой дух свободы и Судьба; они умерли, защищая справедливость и будущее независимой Фризии. Так будем вести себя до конца нашей жизни и мы! У нас нет выбора: либо мы сложим оружие и, признав власть Рихемира, станем его вассалами, либо продолжим сражаться, чтобы Аремором могла править моя внучка – наследница короля Фредебода, в жилах которой течёт кровь древних фризских вождей.
– Я согласен с тобой, вождь, – поддержал Альбуена Дван. – Умирать надо достойно: во имя и во славу свободной родины! Выпьем, друзья, последнюю чашу за завтрашний бой и нашу победу! И пусть наши боги будут с нами!..
В последнюю ночь перед сражением среди множества дел, связанных с подготовкой новой битвы, Альбуен выкроил свободный час и уединился в палатке со своей внучкой.
– Ирис, моя участь, как и судьба фризских воинов, при проигранном сражении будет одна – доблестная, героическая смерть. Но меня волнует твоя судьба и будущее Фризии. Я хочу, чтобы ты укрылась в надёжном месте и там ждала конца битвы. Если её исход окажется несчастливым для нас и ты услышишь, что я погиб, тебе придётся немедля двинуться в путь и во что бы то ни стало добраться до Холодного моря. Ты должна рассказать фризам о том, что здесь случилось, о предательстве Рихемира, о его союзе с Ки-ррахом. Об этом должны непременно узнать также наши соседи гистерийцы. Когда я болел, меня лечил гистерийский шаман, с помощью которого мне удалось подружиться с их вождём. Помни: фризы смогут противостоять Рихемиру, если объединятся с гистерийскими племенами. Если эта битва будет нами проиграна, кочевники, скорее всего, на этом не остановятся и двинутся в глубь страны. У фризов, которые остались в Туманных Пределах, будет преимущество: кочевников трудно победить на открытом пространстве, но в наших лесах они станут уязвимы… Ирис, внучка, я верю в знаки Судьбы и поэтому знаю наверняка: если смерть не пришла за мной прежде, чем мы с тобой увиделись снова, значит, тебе было суждено получить благословение из моих уст. Я нарекаю тебя своей преемницей и правительницей Фризии…
С этими словами Альбуен снял со своей шеи колье из мелких морских ракушек с амулетом, изображавшим изумрудную сосну в окружении двух янтарных рыб.
– Это древний символ Фризии: нерушимое единство вековечных сосен и могучей непредсказуемой стихии моря, – сказал вождь, надевая колье на Ирис. – Отныне эта реликвия, доставшаяся мне по наследству от наших предков, принадлежит тебе как знак высшей власти. Ты умная девушка, Ирис, и не станешь мне возражать, уговаривая не торопиться: ведь, может статься, исход битвы будет успешным для нас, и я останусь в живых. Наверное, только Теодезинда-прорицательница знает, что ждёт фризов: поражение или победа. Но она оставила нас, отправилась в Туманные Пределы, и мне кажется, что, будь победа за фризами, Теодезинда осталась бы здесь, с нами…
Альбуен умолк и посмотрел прямо в глаза Ирис долгим запоминающим взглядом; затем привлёк её к себе и крепко прижал к груди.
– Обещай мне сделать всё так, как я тебе сказал, – тихим, но властным голосом произнёс старый вождь. – Обещай остаться в живых – ради продолжения нашего рода, ради Фризии!
– Я обещаю тебе, дедушка, – так же – тихо – ответила Ирис, с трудом сдерживая слёзы; сердце её сжимала щемящая боль – от расставания, от недобрых предчувствий.
– И вот ещё что, – напоследок прибавил Альбуен, – согласно фризской традиции, если власть вождя по кровному родству переходит к женщине, то муж этой женщины становится её соправителем. Я обещал твою руку графу Эберину Ормуа, если он найдёт и спасёт тебя… Не важно, что случилось наоборот – и это ты нашла его; важно, что вы нашли друг друга. И, откровенно говоря, Ирис, я не желал бы тебе другого мужа…
– Я тоже, – в смущении призналась Ирис.
Попрощавшись с внучкой, вождь Альбуен отправился к воинам.
Враг не замедлил явиться. На рассвете следующего дня часовые перед лагерем сообщили о приближении рыцарей королевской армии. Фризов, находившихся в полной готовности, Альбуен построил в боевом порядке, приказав пращникам продвинуться вперёд. Как только были пущены первые дротики, старый вождь повёл своих воинов в наступление.
Завязался бой, жестокий, яростный и кровопролитный. Спустя какое-то время фризам удалось добиться преимущества. Но вдруг на вершинах холмов появились всадники, лохматые, в развевающихся чёрных одеждах, с разукрашенными замысловатыми узорами лицами; завидев сражение, происходившее внизу, в долине, они с улюлюканьем устремились на фризов. Те, окружённые с трёх сторон – врагом и рекой, с трудом сдерживали всё возраставший натиск численно превосходящих сил кочевников.
Тогда мастер-приор Тарсис, который принял командование ареморскими рыцарями вместо маршала, дал приказ атаковать. Закованые в латы, кольчуги и железные шлемы рыцари одним могучим ударом раскололи орду пополам. Однако не прошло и получаса, как рыцари, вокруг которых начало сжиматься кольцо численно превосходящих врагов, начали в беспорядке отступать к Брасиде. Кочевники, оглашая воздух дикими визгами «йарра!», устремились за отступающими. Рыцари бросались в реку, в волнах которой многие из них погибли, а спасшиеся не переставали бежать до тех пор, пока не укрылись в густых лесах Вальдоны.
Ирис наблюдала за сражением, стиснув зубы, в сильном волнении сжав кулачки. Она видела, как ареморские рыцари в панике рассыпались в разные стороны и как, дрогнув, их примеру последовали фризы.
Их удержал Альбуен. Громовым голосом вождь осыпал соплеменников бранью на родном языке и вскоре заставил их повернуть обратно, чтобы продолжить битву.
– Бейте их, братья, бейте! – гремел голос Альбуена. – Ни шагу назад! Рубите дикарей, рубите бешеных псов! Победа будет за нами!
Когда он, размахивая тяжёлым боевым топором, прокладывал путь себе и своим товарищам, со стороны врага, прожжужав, вылетели из луков десятки стрел. Некоторые фризы успели защитить головы щитами; другие были убиты. Старый вождь вдруг зашатался и упал на руки Двана, который был рядом с ним и успел его поддержать. В грудь Альбуена, под самое сердце, вошла тонкая стрела.
– Вождь… как же так? – воскликнул Дван – и, будто не веря своим глазам, дотронулся до оперения стрелы.
– Моя последняя воля… – хриплым голосом, задыхаясь, проговорил Альбуен, – найдите Эберина и вытащите его из плена… Ты помнишь, Дван, я обещал отдать за него Ирис… Он будет достойным вождём фризов! Слушайтесь его, как всегда слушались меня!..
Старик закашлялся; на губах появилась красная пена.
– Не тревожься, вождь! Твою последнюю волю я исполню, – заверил его рыжебородый великан и, когда из груди Альбуена вылетел последний вздох, закрыл ему глаза.
В тот самый миг Дван услышал крик, полный боли, но решил, что он ему почудился: ведь Ирис была далеко от поля битвы, она не могла видеть гибель своего деда. Лишь потом, позже, Дван понял, что ошибался…
Шум битвы всё возрастал и приближался к тому месту, где стояла Ирис; всё явственнее были слышны проклятия, которые фризы слали дикарям, и гортанные выкрики кочевников. Всё ближе раздавался лязг щитов, звон мечей и страшные вопли сражающихся; картина боя, вначале смутная, становилась более ясной. Ирис всё больше убеждалась в том, что на этот раз удача склонялась в сторону Рихемира и его союзников.
Размышляя о гибели дедушки и о столь больших потерях среди своих сородичей, о своих надеждах и об Эберине, Ирис сначала почувствовала какую-то растерянность, горькое отчаяние и бессилие, но постепенно их вытеснили гнев и дерзкая отвага.
В этот момент мимо неё промчался конь, в бою потерявший всадника; Ирис, приняв появление животного как знак Судьбы, стала звать его, стараясь жестами и ласковым голосом подманить к себе. Наконец ей удалось схватить его за уздечку и вскочить в седло.
Ворвавшись в гущу сражения, Ирис подняла коня на дыбы и закричала так громко, как смогла:
– Фризы, вперёд! За мной, братья!
И фризы увидели и услышали её, а из сотен глоток вырвался радостный крик:
– Ирис!.. Внучка вождя с нами!
– Ирис, вернись! – раздался голос Двана. – Что же ты делаешь, глупая девочка…
Но девушка не слышала его – она вырвалась вперёд, она летела, как ветер, как будто одна, без войска, лишь своей безрассудной отвагой могла поразить несметных врагов.
Один из них, кочевник с тёмным разбойничьим лицом, с длинными космами, к которым прилипли комки грязи, прицелился из лука… Тонкая стрела с угрожающим свистом рассекла воздух и вонзилась Ирис в плечо…
Девушка вскрикнула; из раны хлынула кровь, в глазах потемнело. Она закинула голову, но в седле удержалась.
С удивлением Ирис успела понять, что темно стало вовсе не у неё в глазах, а – в небе: точно огромная тень скрыла бледные облака, с пылающими заревом заката краями, и стала медленно опускаться к земле.
Ирис покачнулась в седле, со стоном закрыла глаза, подумав, что пробил её последний час на земле, и вдруг почувствовала, как что-то мягко обвило её тело. Это было нечто могучее и вместе с тем нежное: как будто некая сила умерила свою мощь, чтобы не причинить боль хрупкому девичьему телу. Ирис ощутила, как эта сила неожиданно подняла её в воздух, словно она была пёрышком, и до её слуха донёсся шелест крыльев.
– Тайгет… – одними губами проговорила Ирис и улыбнулась.
Глава 31
Ирис вынырнула из забытья, услышав свой собственный стон: чьи-то пальцы осторожно ощупывали её рану, и она ощущала, как по её руке сочится тёплая кровь. Потом девушка услышала чьё-то тяжёлое дыхание и слова:
– Извини, детка, если делаю больно.
Голос был знакомым, даже родным, да и «деткой» её называл только один человек во всём мире…
– Хэйл? – хотела воскликнуть Ирис громко и радостно, но с её губ слетел лишь шёпот.
– Тихо, детка, тихо… Ты поможешь мне остановить кровь, если не будешь делать резких движений.
Ирис, не веря собственным ушам, повернула голову на голос. Своим глазам она всё же поверила: рядом с ней на коленях стоял монастырский истопник Хэйл по прозвищу Дед. Осмотрев плечо девушки, Хэйл растёр между ладонями какие-то листья, приложил их к ране и затем закрепил, перевязав лоскутом чистого холста.
– Чудеса продолжаются, – заговорила Ирис с лёгкой улыбкой. – Сначала не пойми откуда появился Тайгет, теперь вот ты… Но, Хэйл, как ты меня нашёл? И куда подевался Тайгет? А, впрочем, зачем я спрашиваю тебя о нём? Ты, верно, даже не догадываешься, о ком идёт речь…
– Отчего же? – Хэйл вскинул на девушку лукавые молодые глаза; в их хитром прищуре плескалась лазурь горного озера. – Очень даже догадываюсь! Тот, кого ты зовёшь Тайгетом, принёс тебя сюда: ведь более укромного места, чем утёс Проклятой горы, не найти во всей Фризии…
– Я – в Фризии?! – обрадовалась Ирис. И тут же, вспомнив о прощальном напутствии дедушки, который велел ей возвращаться на родину в случае поражения фризов, погрустнела.
Храброго вождя Альбуена больше не было среди живых, он пал в бою, как и подобало истинному фризу. Возможно, и остальные фризы повторили его судьбу… А если так, то кочевники теперь направятся, как Альбуен и говорил, к берегам Холодного моря. И ей, преемнице вождя, рассуждала Ирис, следует немедленно объединить фризов из Туманных Пределов с гистерийцами, чтобы сообща дать отпор врагу.
– Мне нужно как можно скорее попасть в Туманные Пределы, – заявила Ирис, с решительным видом глядя на Хэйла. – Вождь Альбуен, мой дедушка, погиб, сражаясь с кочевниками, и теперь от меня, новой правительницы Фризии, зависит будущее моего народа.
И как бы в подтверждение своих слов, девушка дотронулась до колье с изумрудной сосной и янтарными рыбами, которое собственноручно надел ей на шею старый фризский вождь.
– Я отпущу тебя туда, куда ты так стремишься, – согласился Хэйл, а потом всё же прибавил: – но только сначала выслушай меня внимательно. А перед тем, как я начну свой рассказ, посмотри вокруг и скажи мне: что ты видишь?
Ирис медленно приподнялась, опираясь на локоть, и огляделась.
Помещение, в котором она находилась, оказалось подземной пещерой; с высокого потолка и с изгибов стен свисала рваная бахрома сосулек – небольших, похожих на застывшие вытянутые капли воды, и гигантских, достающих почти до земли. Местами сквозь потолок проросли толстые корни деревьев; сюда почти не проникал солнечный свет, и у земли клубился полумрак. Лишь трепещущий огонь факела освещал странные развалины – части стен, лестниц, полов, жертвенников. Как будто прежде, в старину, здесь был построен подземный дворец. Было здесь и оружие: бронзовые наконечники стрел, боевые топоры, рукоятки мечей и сами мечи. И на всём было вырезано одно и то же изображение – дракон, в полёте расправивший крылья, а на нём – всадник, человек с оружием в руках.
Хэйл переводил взгляд с Ирис на изображения и обратно, наблюдал за её лицом и, наконец, повторил свой вопрос:
– Что ты видишь, детка?
– Ты сказал: «Тебя принёс сюда тот, кого ты зовёшь Тайгетом», – начала говорить Ирис, в голове которой роились мысли, которые она пыталась выстроить в чёткий ряд. – Значит, ты всегда знал о существовании драконов? Скажи, Хэйл, это ведь ты спас Тайгета, когда он остался в лесу один, без моей опеки? Ты принёс его сюда, в эту пещеру, которая стала ему домом; ты заботился о нём, растил его, кормил… Но, Хэйл, отчего же ты не сказал мне об этом раньше? Отчего не утешил меня, когда я, потеряв надежду найти своего друга, пролила о нём столько слёз?!
– Ирис, детка, прости меня, старика, – раскаялся Хэйл, виновато потупив взор. – Но тогда я не мог поступить иначе: ведь время, когда твой путь пересечётся с путём эквитэма, Избранного, ещё не пришло.
– О ком ты говоришь? – Ирис не скрывала своего удивления: она и сейчас не была знакома с человеком, носившим названное Хэйлом имя.
– Эквитэм – так наши предки звали Всадников, – тихим, доверительным голосом произнёс Хэйл. – Тех, кто умеет летать на драконах и с помощью родовой магии подчинять их своей воле, направлять их полёт и использовать как непревзойдённое боевое оружие. Понимаешь, Ирис, в далёкие времена Всадники жили среди людей обособленным кланом, а их прародиной были земли нынешней Фризии. Их род возник в Долине вулканов, которые в наши дни выглядят как холмы, и каждый представитель рода эквитэмов опекал своего дракона как собственного ребёнка. Их связь была неразрывной: эквитэм читал мысли своего дракона, а дракон без труда угадывал желания своего эквитэма.
