Текст книги "Дом Мэлори. "Мама, ты справишься!" (СИ)"

Автор книги: Юлия Ханевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 33

Я вошла в кабинет и первым делом распахнула шторы, чтобы прогнать тени и наполнить помещение солнечным светом. Стол оказался завален какими-то старыми бумагами, письмами, чернильницами и перьями – памятью о хозяине дома, отце Теодора. Я осторожно сложила все это и убрала по ящикам, чтобы освободить поверхность. Потом раскрыла мешок, и привычный запах сухих трав ударил в нос: полынь, зверобой, чабрец, немного сушеных корней. Все свое, все знакомое – так много в этом было уюта, почти домашнего.

Я разложила пучки по кучкам, расставила баночки с порошками и настоями, отдельно стопочкой сложила книги. Теперь это было мое рабочее место. Но чего-то не хватало.

Я вспомнила о древнем ведьмовском фолианте, который вернула Аманда. Он остался на столике возле ее кровати. Стараясь не шуметь, я заглянула в ее комнату. Девушка уже спала, дыхание ее было ровным, но слишком глубоким, будто тело упрямо требовало покоя. Я подошла ближе, взяла книгу и, не закрывая ее, провела пальцами по потертой обложке. «Я сделаю все, что смогу», – пообещала себе, глядя на девочку.

Вернувшись в кабинет, я положила книгу на стол и раскрыла мешок до конца. И тут на меня обрушилась первая проблема. Котел. Единственный, что был у меня, сгорел вместе с домом. А ведь для многих зелий мало просто смешать ингредиенты – их нужно было варить, выдерживать в огне, кипятить. Без очага и котла я не могла сделать даже снадобье для Мэтти.

Я села на край стола, сжав пальцы. Чувство беспомощности холодком скользнуло под ребра. Но долго предаваться ему было нельзя. Вздохнув, я встала и направилась на кухню.

На полпути услышала звонкий смех. Остановилась, прислушалась. Это были мальчики. Я выглянула в окно и увидела: Итан и Мэтти бегали по двору, а Буран носился за ними, смешно подпрыгивая и вываливая язык на бок. Итан смеялся – громко, звонко, как я давно не слышала. Еще вчера он был угрюмым и напряженным, таким взрослым в своей серьезности… А сейчас – просто играл, как обычный ребенок.

У меня потеплело на душе. Я прижала ладонь к груди и позволила себе улыбнуться. Пусть впереди столько забот и страхов, но, может быть, все же мы нашли место, где сможем свободно дышать.

На кухне было тихо и пахло свежеиспеченным хлебом. За столом, почти скрытая горой тарелок, стояла Жаннет – тонкая, невысокая, с длинной темной косой, свисающей через плечо. Она мыла посуду в наполненном мыльной водой тазу и что-то напевала себе под нос, не заметив меня сразу.

– Жаннетт? – осторожно обратилась я к ней. – У вас тут, случайно, нет чугунка? Ну… для тушения мяса?

Молодая женщина подняла голову, удивленно моргнула, а потом улыбнулась – открыто, по-доброму.

– Конечно есть. Вон в том шкафу, – она махнула мокрой рукой в сторону угла.

Я прошла туда и открыла дверцы. На полках стояли несколько тяжелых чугунков – разного размера, темные от времени и копоти. Я коснулась одного – тяжелый, надежный, как раз то, что мне нужно. На первое время он вполне мог заменить ведьминский котел.

Пальцы невольно сжались на холодном крае, и я задержалась, глядя на ряд посуды. В горле встал ком. Как же объяснить им? Что я буду варить здесь не похлебку, а зелья? Что на кухне могут появиться запахи трав, отвары, настои? Не испугаются ли они? Не побегут ли потом шептаться о ведьме, поселившейся в доме их господина?..

Я медленно закрыла дверцу шкафа и повернулась к Жаннет. Она снова склонилась над тарелками, старательно натирая их тряпкой, будто и не заметила моего замешательства.

В груди неприятно заныло. Я понимала: рано или поздно им придется узнать. Но сейчас – пока еще слишком рано.

– Мне… нужна будет кухня, – наконец выговорила я, чувствуя, как внутри все сжалось. – Для работы. И… в то время меня лучше не беспокоить.

Жаннет вытерла руки о фартук и посмотрела на меня с каким-то удивленным, но совсем не враждебным выражением.

– Не переживайте, – сказала она уверенно. – Господин предупредил нас, что вы лекарь. Просто скажите, когда понадобится кухня, и духу нашего тут не будет столько, сколько вам нужно.

Я моргнула, ошеломленная ее простотой.

– Лекарь? – повторила, больше для себя, чем для нее.

– Конечно, – девушка слегка улыбнулась. – Мы знали малышку Аманду с самого детства. И нам важно, чтобы она поправилась.

Сердце у меня болезненно дрогнуло. Я не ожидала такого доверия. На миг даже перехватило дыхание, и я поняла, что все это время зря накручивала себя страхами. Люди в этом доме были не врагами.

– Это просто замечательно, – прошептала я, выдыхая с облегчением.

Я достала один из чугунков и поставила его на печь, налила воды. Первым делом нужно было приготовить отвар для восстановления языка Мэтти. В очаге было достаточно жара, чтобы вода смогла закипеть. Когда она зашумела, подтверждая это, я оставила чугунок прогреваться и вернулась в кабинет.

Там уже ждала раскрытая на столе книга заклинаний и ведьминских рецептов. Я провела ладонью по желтым страницам, ощущая знакомый запах трав и старой бумаги, и принялась искать то, что могло помочь Аманде.

Как ни странно, в книге ведьмовства оказалось очень мало про снятие проклятий. Я перелистывала страницы снова и снова, пока, наконец, не наткнулась на описание трех ритуалов – каждый предназначался для разной природы заклятия. Один основывался на травяных настоях и заклинаниях очищения, другой требовал амулета-оберега и жертвоприношения символа тьмы, третий же был самым сложным – с кругом из соли и крови, с обязательным участием самой жертвы проклятья.

За это время я успела сварить для Мэтти отвар – простое снадобье для восстановления тканей. Дала ему первую порцию, наблюдая, как мальчик послушно глотает, и сердце мое наполнилось надеждой – все-таки это было начало пути, в конце которого ждал долгожданный результат.

А потом я отправилась к Амандe. Девочка все еще спала – казалось, сон полностью овладел ею. Лишь дважды я замечала служанку, заглядывающую в комнату: сначала с подносом обеда, потом снова – забрать посуду и помочь Амандe дойти до уборной. Все это время я только краем уха слышала, что происходит в доме: детский смех из сада, шаги в коридоре, тихие разговоры слуг. Сама же я была целиком поглощена книгой, словно мир за ее страницами перестал существовать.

Выписав в тетрадь основные моменты трех ритуалов, я вернулась к постели Аманды. Осторожно коснулась ее лба – жара не было. Сдвинула края легкой рубахи, чтобы проверить шею и грудь… и сердце ухнуло вниз. Черные вены снова начали проступать под кожей – тонкой сеткой, зловеще тянущейся от ключиц к горлу. В прошлый раз мне удалось прогнать тьму, но, похоже, это было лишь временное облегчение.

Я отдернула руку, словно обожглась, и сжала пальцы в кулак. Нет, нельзя торопиться. Одно неверное движение – и проклятье может вырваться наружу, обрушиться на Аманду с новой силой или вовсе повести себя непредсказуемо.

Вернувшись за стол, я вновь склонилась над книгой. Перечитывала описания ритуалов раз за разом, вглядывалась в каждую строчку, словно пыталась выловить скрытый между ними смысл. Надо было выбрать один – единственно верный. Но какой?.. Ошибка стоила бы Амандe жизни.

Вздохнув, я растерла лицо ладонями и принялась анализировать все то, что знаю. У Аманды никогда не было врагов – тихая, добрая, замкнутая девочка, слишком слаба и беззащитна, чтобы кто-то сознательно пожелал ей зла. Но враги вполне могли быть у Теодора. Или же у их семьи в целом.

Я машинально провела ладонью по столу, ощущая под пальцами шероховатую поверхность, и продолжила следовать за мыслью.

Если проклятье изначально было направлено на их род… тогда оно просто обрушилось на самую уязвимую его часть. Аманда – слабейшая из оставшихся, и тьма нашла путь именно к ней. Родители погибли при неизвестных мне обстоятельствах. Дом долгие годы пустовал. Теперь в живых – только Теодор и Аманда.

От этой догадки я замерла, едва дыша. Сердце забилось чаще, будто предупреждая: ты нащупала правильное.

Из трех ритуалов один как раз был предназначен для снятия проклятия рода или семьи. Но риск… слишком велик. Нельзя ошибиться.

Я прикусила губу, лихорадочно перебирая мысли.

Действовать на удачу – опасно. Сначала нужно убедиться.

Где-то в начале книги я видела заклинание, позволяющее выявить истину…

Порывисто пододвигая к себе книгу, принимаюсь листать страницы быстрее, чем следовало бы, и, наконец, нахожу нужное место. Да. Вот оно. Заклинание проверки, требующее лишь письменной фиксации возможных вариантов.

Схватив несколько обрывков бумаги, я быстро написала четыре строки:

– проклятье направлено лично на Аманду

– проклятье направлено на семью или род

– проклятье направлено на Теодора

– здесь нет верных вариантов

Затем встала, отодвинула тяжелый ковер в сторону и, дрожащими пальцами держа мел, начертила на полу нужные магические знаки. Слова из книги я почти шептала, но каждый звук отдавался в тишине гулким эхом. Клочки пергамента я разложила по кругу, и, закрыв глаза, начала читать заклинание.

Сила внутри меня отозвалась практически сразу – густая, тяжелая, немного неповоротливая… она будто только просыпалась и расправляла крылья. В тот же миг кулон с прозрачным камнем, висевший на шнурке, нагрелся так сильно, что обжег кожу груди. Я зашипела сквозь зубы от боли, но вытерпела – нельзя было прерывать чары.

В воздухе над кругом закружился магический вихрь, подняв с пола пыль и вскинув занавески к потолку. Внезапно пламя вспыхнуло на трех клочках пергамента – они сгорели в одно мгновение, превратившись в серый пепел. На четвертом лишь края опалились, закрутились черными завитками, но листок остался цел.

Когда магия стихла, я осторожно подняла этот уцелевший клочок и посмотрела на мерцающие буквы…

«Проклятье направлено на семью.»

В груди похолодело. Значит, Аманда – лишь первая жертва. Когда проклятье исчерпает ее силы и поглотит жизнь, оно не исчезнет. Оно перекинется на последнего в роду… на Теодора.

К счастью, в книге был ритуал, способный снять именно такое проклятье. Теперь, зная его природу, я наконец могла действовать. Это открытие обожгло меня надеждой – зыбкой, но такой необходимой.

Я торопливо убрала следы ворожбы и сдвинула ковер обратно. Сердце все еще билось слишком быстро, будто я бежала, но я заставила себя сосредоточиться. Вернувшись к книге, я снова нашла тот самый ритуал. Перечитала его раз, другой – вчитывалась, пока не убедилась, что не упущу ни единой детали.

Зелье требовало нескольких ингредиентов, к счастью, все это у меня было. Ничего сложного в приготовлении, по крайней мере на первый взгляд. Настоящее испытание ждало впереди – заклинание, магия, та внутренняя борьба, которую предстояло выдержать, чтобы не только вырвать проклятье из тела Аманды, но потом еще и уничтожить его.

Я аккуратно выписала все слова заклинания на отдельный лист, рядом – рецепт зелья, чтобы ничего не перепутать. Затем собрала все необходимое в найденную тут же коробку из-под пергамента и отправилась на кухню.

Там была только Жаннет, она нарезала овощи для ужина. Увидев меня с коробкой, служанка хотела что-то спросить, но я прервала ее:

– Мне нужна кухня. Никто не должен входить сюда, пока я работаю.

Она лишь кивнула, словно это было само собой разумеющееся, и вытерла руки о передник.

– Конечно. Я скажу Аделле тоже, чтобы вас не тревожили.

Я облегченно выдохнула.

– Спасибо, Жаннет.

Оставшись одна, я разложила ингредиенты на столе, достала чугунок и налила нужное количество воды. Пламя в печи зашипело, оживляя кухню тихим треском. Я принялась за приготовление зелья, чувствуя, как вокруг постепенно уплотняется напряжение – не только от магии, но и от осознания, что от этого отвара и предстоящего ритуала зависели жизни сразу двоих.

Глава 34

Стоило закипеть воде в чугунке, как что-то снова шло не так: то отвар приобретал мутный, серый оттенок, вместо нужного золотистого; то запах получался слишком едким, обжигающим горло; то на дне оседал густой осадок, словно сам темный дух проклятья вмешивался в мою работу.

Каждый раз я с отчаянием выливала испорченное зелье и приступала снова – ведь оно должно было стать основой ритуала. С него все начиналось и на нем заканчивалось.

Пока этот этап не пройден – исцеление Аманды нельзя было начинать.

Очень скоро имеющиеся запасы закончились, и мне пришлось просить Жаннет сходить в город за новыми ингредиентами. Она приносила все без лишних вопросов, но в душе я чувствовала себя виноватой – слишком часто мои неудачи заставляли ее бегать по лавкам.

Варка выпивала из меня слишком много. С каждым днем я все сильнее ощущала слабость: руки дрожали, сердце билось неровно. Иногда внезапно темнело в глазах, и я вынуждена была опираться на стол, чтобы не упасть. Я понимала – это не только из-за беременности. Сама магия вытягивала из меня силы. Приходилось останавливать работу, садиться или ложиться, закрывать глаза и ждать, пока головокружение отступит.

Я не привыкла быть такой беспомощной. Но выбора не было: нельзя бросить начатое, когда на кону жизнь Аманды…

Так прошла неделя, наполненная тревогой, неудачами и ожиданием. Пока на седьмой день у меня наконец не получилось сварить то, что требовалось – идеальное по консистенции, цвету и запаху зелье. Не став медлить, я сразу же собрала все необходимое для ритуала и пошла в комнату Аманды.

В тот вечер как раз прибыл Теодор. Впервые после нашего непростого разговора в кабинете его отца.

Карета подкатила к дому уже в сумерках. Я услышала скрип ворот и стук копыт по мощеному двору, но не стала отвлекаться от подготовки. За эту неделю я так погрузилась в работу, забыв обо сем на свете, что теперь сама мысль о встрече с Теодором вызывала смятение.

Он вошел в дом, а затем и в комнату. Быстрым шагом, усталый после дороги, но глаза его сразу нашли сестру. Не стал задавать лишних вопросов, лишь склонился к Аманде и поцеловал ее в макушку. Затем осторожно поправил одеяло, словно боялся потревожить лишним движением. В его сильных руках было столько бережности, что у меня в груди болезненно кольнуло.

Я стояла у окна, наблюдая, как он наклонился к ее лицу и что-то прошептал. Аманда слабо улыбнулась, но сил для ответа у нее не находилось.

Теодор выпрямился и повернулся ко мне. Его взгляд был напряженным, слишком пристальным, будто он искал на моем лице ответ еще до того, как спросил:

– Ты готова?

Я кивнула.

– Да… самое время провести ритуал.

Дом дышал ночной тишиной. Даже старые балки не скрипели, будто все вокруг затаило дыхание в ожидании. Снаружи, за окнами, ветер гонял сухие листья по мощеной дорожке, но внутри царила неподвижность. Мальчики давно спали, служанки тоже разошлись по своим комнатам. Лишь в камине внизу потрескивал огонь, и это едва слышное эхо тепла поднималось по лестнице.

Я зажгла свечи одну за другой, их свет мягко разгонял темноту в комнате Аманды. На полу медленно прорисовывался магический круг – линии, вплетенные в узоры, руны, которые я перепроверяла по три раза, чтобы не ошибиться. В центре я поставила чугунок с зельем, густым, тягучим, отливающим золотистым сиянием.

– Тебе не обязательно быть здесь, – тихо сказала я, чувствуя его взгляд.

– Я останусь, – твердо ответил Теодор. – Если что-то пойдет не так – ты не будешь одна.

Я хотела возразить, но не смогла. Вряд ли он собирался меня слушать, даже если бы ритуал мог ему навредить.

– Тогда отойди подальше к двери.

Аманда лежала с закрытыми глазами, ее дыхание было тяжелым, неровным. Я подняла руки и начала читать заклинание. Слова звучали хрипло, как будто застревали в горле, но с каждой новой строчкой светлая магия вспыхивала ярче, наполняя круг.

Девочка застонала и забилась в бреду. На ее шее и груди снова проступили черные вены – они пульсировали, словно живая паутина, и ползли все выше.

Я усилила голос, но магия не слушалась. Линии круга начали трещать, огонь свечей трепетал, собираясь погаснуть. Меня кидало то в жар, то в холод, дыхание сбивалось. Я чувствовала, как силы уходят, будто ритуал, как и зелье ранее, вытягивал из меня саму жизнь.

Но я не сдавалась, концентрируя всю себя на магических словах и вспыхивающих одна за другой рунах.

Вопреки всему, слабость все же накатила, накрыв меня с головой. Я покачнулась.

– Мэлори! – Теодор оказался рядом, крепко удержал меня за плечи, не давая упасть.

Его ладони были горячими, и от прикосновения вдруг стало легче. Словно часть его силы передалась мне вместе с этим прикосновением.

Я мысленно вцепилась в заклинание, будто в спасательный круг. Дочитала последние строки и выпустила магию на свободу.

Аманда вскрикнула, забилась в конвульсиях. Черные вены пульсировали и пузырились, лопались, шипя и выпуская тошнотворный запах серы. И вот, наконец, проклятье вырвалось наружу!

Над кроватью поднялся клубок черного дыма, завихрился, потянулся к окнам, к дверям, к Теодору.

– Нет! – выкрикнула я, и принялась быстро наговаривать последние строки ритуала, вплетая в слова всю себя.

Магия вспыхнула, осветив золотом всю комнату. Искрящаяся сеть сомкнулась вокруг тьмы.

Кулон на груди раскалился докрасна, боль полоснула по коже, но я выдержала. Стиснула зубы, влила последнюю каплю светлой силы – и дым взорвался волнами пульсирующей энергии.

Меня отбросило прочь, но Теодор устоял на ногах и удержал нас обоих от падения.

Я медленно опустилась на колени, тяжело дыша и дрожа всем телом. Круг погас, свечи потухли сами собой. В комнате остался только запах гари и едва слышный плач Аманды.

Несколько секунд она словно не понимала, где находится, потом с трудом приподнялась на подушках. Щеки ее были бледны, но взгляд уже не казался затуманенным.

– Тео… братик, ты тут? – прошептала она.

Он устремился к ней, приподнял над кроватью и крепко обнял.

Я не выдержала – облегчение разлилось по телу, слезы обожгли глаза. Все это время я боялась, что опоздаю, что сил не хватит, что снова увижу, как черные вены затягивают ее сердце. Но Аманда дышала ровно. Она жила. Смотрела на меня над плечом брата и тихо улыбалась.

– Спасибо, Мэлори, – проговорила она. – Спасибо тебе большое.

Потом девочка вздохнула и прикрыла глаза. Тело ее обмякло под действием крепкого восстановительного сна.

С завтрашнего дня ей предстоит выпить настоявшееся в котелке зелье – оно не только отдало нужную энергию в ритуал, но еще и впитало в себя его силу. Теперь это снадобье очень быстро исправит последствия проклятья.

Теодор уложил сестру обратно в кровать, укрыл одеялом и обернулся.

Я почувствовала на себе его взгляд. Слишком личный, слишком открытый и пронизывающий меня жаром до самого сердца.

– Давай, – он подошел и протянул мне руку, помогая подняться с колен. – Ты невероятная, Мэлори. То, что ты сделала для нас – бесценно.

Его ладонь задержалась на моей дольше, чем следовало. Я попыталась отнять пальцы, но он сжал их мягко, уверенно, безмолвно заявляя о своих намерениях. Он не собирался отпускать меня… А мне хотелось бы остаться.

Но я вспомнила о том, что под сердцем растет ребенок. О том, что его покойный отец – чудовище, едва не сломавшее мою жизнь, и что я сама чужая в этом богатом доме, чужая в судьбе Теодора. Мы слишком разные.

Я не имела права на эту другую жизнь.

– Это… было проклятье на семью, – выговорила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Аманда пострадала первой, потому что была слабее. Если бы она умерла… дальше оно перешло бы на тебя.

Он поменялся в лице, глаза потемнели, а губы плотно сжались.

– Кто-то желал уничтожить весь ваш род, – продолжила я тише. – Ты догадываешься, кто мог это сделать?

Какое-то время он молчал, и я поняла – скорее всего у него есть кандидат, а может даже не один.

– Я подумаю об этом… А тебе нужно отдохнуть, – сказал он. – Ты побледнела. Как себя чувствуешь?

– Справлюсь, – выдохнула я и улыбнулась, хотя сил почти не осталось. – Но сейчас… да, мне нужно поспать.

Последующие дни тянулись будто в полусне.

Аманда с каждым утром выглядела все лучше: она чаще улыбалась, радуя здоровым румянцем на щеках, гуляла по саду, хорошо ела. Мальчики носились по двору вместе с Бураном, и их звонкий смех разносился эхом по каменным стенам. В доме становилось светлее, будто он откликался на жизнь, вернувшуюся в него.

Но сама я чувствовала обратное: силы уходили. По ночам мучили кошмары – снился полуразрушенный отчий дом, опутанные паутиной и пылью балки, слышался шепот в стенах и болезненные стенания. Дом словно звал на помощь, протягивал ко мне руки в мольбе и кричал о своей боли. А я каждой клеточкой тела ощущала, что должна помочь ему.

С каждым днем это чувство становилось все сильнее, навязчивее. Я понимала: если не вернусь, в конце концов это плохо для меня кончится. А вместе со мной пострадает и ребенок.

Однажды вечером, когда мальчики уже спали, а в доме царила тишина, мы с Теодором остались наедине. Он сидел в кресле у камина, задумчиво глядя в огонь, я – напротив, сжимая руки на коленях. Мне было страшно произнести вслух то, что зрело во мне все эти дни, но промолчать я не могла.

– Теодор, – начала я, и он сразу поднял на меня взгляд, – как только Аманда окончательно поправится… я вернусь в свой дом. В родительский.

В его глазах мелькнуло изумление. Он не ожидал такого. Я спешно продолжила, пока не потеряла решимость:

– Дом зовет меня. Я должна быть там. Это важно для моей магии и ребенка.

– Но… – он нахмурился, едва заметно подался вперед. – Здесь тебе спокойнее. Здесь все, что нужно.

– Не все, – покачала я головой. – Я чужая в этих стенах. Но там, в своем доме… я – часть его. И он – часть моего рода.

Теодор долго смотрел на меня, и я видела, как в его глазах вспыхнула боль, которую он пытался скрыть. Думала, он будет возражать, переубеждать меня, но вместо этого медленно выдохнул и кивнул.

– Я помогу восстановить твой дом, – сказал он тихо, почти шепотом. – Это будет моей благодарностью за Аманду.

Я опустила взгляд, чтобы не видеть его лица, потому что сердце разрывалось. Между нами повисло молчание, тяжелое и острое. Мы оба старались не встречаться глазами, но каждый из украдкой брошенных взглядов говорил больше, чем слова.

Я знала: если позволю себе шаг навстречу – пути назад не будет.