Текст книги "Дом Мэлори. "Мама, ты справишься!" (СИ)"

Автор книги: Юлия Ханевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

В доме Люсинды было тепло и пахло сушеными травами. Но я едва это чувствовала – внутри все еще дрожало, словно меня бросило в ледяную воду. Я сидела за столом, сжимая в ладонях кружку горячего отвара, который соседка заботливо сунула мне в руки, и не могла выкинуть из головы жуткий образ Гильема.

– Ты чего, Мэлори? – Люсинда нахмурилась, присаживаясь рядом. – Лицо белое, как полотно… Что стряслось-то? Призрака, что ли, увидела?

Я молчала. Слова застряли где-то в горле, а от мыслей было не по себе. Лишь через минуту медленно покачала головой, не поднимая взгляда.

– Где мальчики? – спросила тихо.

– Так они в огороде, – оживилась она. – Землянику лопают, пока я не вижу, озорники.

Я поставила кружку на стол, так и не сделав ни глотка, поднялась. На ходу кивнула в знак благодарности и вышла во двор.

Солнце било в глаза, воздух был густым от запаха молодой зелени. Я свернула в огород Люсинды, бросив беглый взгляд на черный остов своего дома – обугленные балки торчали, как кости мертвого зверя.

Итан и Мэтти сидели на корточках у грядки, пальцы в алых пятнах клубничного сока, коленки перепачканы землей. Увидев меня, радостно вскочили и подбежали.

Я присела, чтобы оказаться на их уровне, и взяла обоих за руки.

– Нам придется уехать из деревни на какое-то время, – сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Мы поживем в гостях. А я… я закончу начатое и долечу Аманду.

Итан нахмурился, его ладошка сжалась в моей.

– У кого в гостях?

– У Теодора, – ответила я.

– Но это же не навсегда? – в его голосе прозвучала тревога.

– Нет, не навсегда, – я попыталась улыбнуться. – Просто сейчас нам негде жить. Нужно время, чтобы подлечиться и встать на ноги. Мы примем помощь Теодора… и обязательно отплатим ему добром за добро.

Итан нахмурился еще сильнее, его взгляд стал серьезным, совсем не детским.

– А там… нам не будет хуже? – спросил он.

Я сжала их руки крепче.

– Мэтти нужно начать лечение заново, – сказала мягко, глядя на младшего. – Чтобы он снова мог говорить. Для этого мне надо сварить особый отвар. У Люсинды это не получится – слишком много глаз и ушей вокруг. Нам нужно место, где мы сможем спокойно пережить это тревожное время… и где я смогу использовать свои знания, не опасаясь, что за это накажут.

Мэтти вскинул на меня глаза и неожиданно шагнул вперед, обняв за шею так крепко, что я едва удержала равновесие. Его молчаливая благодарность согрела сильнее любого слова.

– Ну… ладно, – нехотя буркнул Итан, но в его голосе все еще звенело недовольство. – Только все равно… нам нужен свой дом, а не чужой.

Я притянула их обоих к себе.

– Будет, – пообещала тихо. – Обязательно будет. А теперь идите к Люсинде и помойте руки.

Поднявшись, я увидела соседку, стоявшую неподалеку.

– Присмотри за ними еще немного, пожалуйста, – обратилась я к ней. – Я ненадолго.

Она хотела что-то спросить, но, встретив мой взгляд, лишь кивнула.

Я свернула с тропинки и направилась к пепелищу. Обугленные стены моего дома стояли, как немые свидетели того, что мы потеряли. Пахло гарью, пепел хрустел под ногами. Я обошла все с тыльной стороны, и направилась к амбару. Туда, где за дровницей прятался неприметный люк в заброшенный погреб.

Спустившись вниз, я на мгновение задержала дыхание – здесь пахло затхлостью и сухими травами, вперемежку с запахом сгоревшего дерева. Ведьмовские предметы лежали в старом сундуке: засушенные корни, стеклянные пузырьки с мутными жидкостями, несколько потрепанных книг в кожаных переплетах. Все это я осторожно вытаскивала на поверхность.

В сарае нашелся старый холщовый мешок, куда я все уложила. Когда укладывала резную шкатулку, крышка откинулась, и на землю выпал кулон на темном шнурке. Я подняла его и замерла. Когда-то я боялась даже держать его в руках – слишком много слухов, слишком много ненужных взглядов. После обвинений в колдовстве и визита церковников я прятала его так глубоко, как могла.

Теперь же мне вдруг захотелось почувствовать его на себе. Пальцы дрожали, когда я надела кулон на шею и спрятала под платье. Прозрачный камень был прохладным, но от него по коже пробежала едва уловимая теплая волна.

Подхватив мешок, я вышла наружу. Еще раз окинула взглядом пепелище – и повернулась к дому Люсинды.

Когда вернулась, мальчики сидели за столом и угощались теплыми лепешками. Мэтти жевал медленно, все еще испачканный клубничным соком, а Итан, нахмурившись, разламывал тесто на мелкие кусочки, даже не притронувшись к угощению.

– Ну что, готовы? – спросила я, ставя мешок у стены.

Мэтти первым соскочил со скамьи и обнял меня за талию. Итан поднял взгляд и тихо повторил:

– Нам нужен свой дом, а не чужой.

Я подошла и села рядом.

– Я знаю, милый.

– Как это уезжать? – вдруг вмешалась Люсинда, нахмурившись. – А поля? А мельница? Ты ведь теперь хозяйка… и отчий дом у тебя есть, хоть и старый, запущенный – так ведь можно до ума довести. Мы с Жераром поможем.

Я вздохнула, взглянув на Итана, который упрямо отвернулся.

– Люсинда, нам сейчас нам нужна передышка. И время. Потом мы вернемся, и все сделаем.

– Так а посевы куда? – не унималась она.

– Не могли бы вы с Жераром присмотреть? Бывать иногда на мельнице, смотреть, чтоб ничего там не сломали и не растащили.

Она помолчала, потом кивнула.

– Присмотрим, конечно. Но, Мэлори… ты торопишься. Тебе бы успокоиться, обдумать все хорошенько.

Я на мгновение зажмурилась, и перед глазами встал Гильем – харкающий кровью, с безумным взглядом. Теодора все еще не было, и я почти не сомневалась, что Гильем уже мертв.

– Я уже подумала, – тихо ответила я, взглянув на мешок у стены.

В доме пахло теплым хлебом и сушеными травами, но мне чудилось, что этот уют меня отталкивает, вытесняет. Я встала и подошла к окну. Прижала ладони к подоконнику, и принялась вглядываться в дорогу, ведущую к лесу. Сердце стучало неровно, а дыхание периодически замирало, отчего казалось, что здесь нечем дышать.

Люсинда за моей спиной негромко, но упрямо бормотала:

– Поторопилась… Неправильно все это, Мэлори. Неправильно. Вот уедешь – и что тогда? Поля без хозяйки, мельница опять же…

Я не отвечала, лишь поглядывала на мальчиков. Мэтти сидел за столом, молча доедая лепешку, а Итан, нахмурившись, слушал соседку и едва заметно кивал в такт ее словам.

Вздохнув, я прикрыла на секунду глаза. Ну вот зачем она так? Видит же, как старший реагирует…

Снова взглянув в окно, я тут же встрепенулась. Со стороны леса трусил Буран, а за ним, чуть поодаль, шел человек. Я сразу же узнала его.

Высокая фигура, уверенная походка. Теодор.

Я отпрянула от подоконника, поспешила к двери, вышла во двор и направилась ему навстречу.

– Что с Гильемом? – вырвалось у меня, еще до того, как мы сблизились. – Он жив?

Теодор был мрачен. Его взгляд – сосредоточенный, холодный.

– Тебе не о чем волноваться, – коротко бросил он. Потом обернулся к карете, стоявшей неподалеку, и приказал кучеру: – Готовься к отъезду.

Я шагнула ближе, перехватила его за предплечье и заглянула прямо в глаза.

– Гильем жив?

Он молчал несколько секунд, не отводя взгляда. Потом произнес:

– Да. Он жив.

Но по тому, как он сказал, я почувствовала – это может быть неправдой. Не знаю, откуда пришла эта уверенность, но переспрашивать я не стала. Просто отпустила его руку и отступила на шаг.

– Поехали домой, Мэлори, – сказал он тихо, почти мягко. – Выводи мальчиков.

Собирать нам было нечего – все сгорело в пожаре вместе с домом. Я только зашла в теплую горницу, чтобы позвать мальчиков.

Мэтти сразу сорвался с лавки, подбежал и вцепился в мою юбку. Итан же сидел, нахмурившись, и даже не поднял на меня глаз.

– Ну хватит, Итан. Не усложняй, пожалуйста, – тихо сказала я, стараясь, чтобы в голосе не дрогнуло раздражение.

Он шумно отодвинулся, лавка жалобно скрипнула и едва не опрокинулась. Итан встал, мимоходом задел меня плечом и молча вышел.

Я вздохнула, прижала Мэтти к себе и повела его к карете. За нами, с тяжелым вздохом, вышла Люсинда – проводить.

– Ладно, – подытожила она, – Поля и мельница за нашим приглядом будут. Но, Мэлори, смотри, поскорее возвращайся.

– Спасибо вам за доброту и помощь, – искренне ответила я, сжимая ее теплые мозолистые руки. – И… заберите на время козу с курами, пожалуйста.

– Животину-то не бросим, – кивнула Люсинда. – И собаку кормить будем и кота, если явится. Всех под крыло возьмем, не переживай. Хотя петуха твоего шумного, гляди, на суп пустим, если продолжит в три ночи орать.

Я улыбнулась краешком губ и с грустью посмотрела на Бурана. Тот сидел у ног соседки и огромными печальными глазами смотрел на меня.

Теодор, стоявший у кареты, негромко сказал:

– Пса мы возьмем.

– Бурана? – я удивленно посмотрела на него.

– Конечно, – он слегка дернул бровью, будто это даже не обсуждалось. – Пусть будет с вами. Он же член семьи.

– Ну, с ним вам хлопот прибавится, – проворчала Люсинда.

– Лучше уж с ним, чем без него, – отрезал Теодор.

Она кивнула, но тут же взглянула на мужчину с прищуром:

– Лучше бы вы помогли ей отчий дом отремонтировать, а не пользовались случаем, утаскивая девку к себе.

Я в ужасе на нее уставилась:

– Люсинда!

Теодор задержал на женщине ничего не выражающий взгляд. Голос его был ровным, но в нем звенела сталь:

– Я забираю их, чтобы они были в безопасности. Ваш дом вряд ли сможет дать это.

Люсинда будто споткнулась о его слова, но ничего не сказала в ответ. Поджала губы, махнула рукой и повернулась уходить.

Теодор помог мне забраться в карету, и едва я села, Мэтти сразу вцепился в мой подол. Итан же молча устроился напротив, отвернувшись к окну. Бурана достаточно оказалось только позвать – он тут же запрыгнул в открытую дверцу и лег у моих ног, положив морду на лапы.

– Все устроились? – буднично спросил Теодор, забираясь последним. – Отлично, путь не близкий, но к вечеру уже будем на месте.

Кучер щелкнул кнутом, и колеса медленно закрутились, увозя нас прочь из деревни.

Я смотрела, как знакомые крыши и заборы таяли вдали, а в груди отчего-то скручивался тугой узел – казалось, что я уезжаю не только из дома, но еще из своей прежней жизни, оставляя ее навсегда.

Глава 32

Колеса кареты мерно постукивали по дороге, убаюкивая и утомляя одновременно. Дорога казалась бесконечной, хотя, наверное, прошло всего несколько часов. Рядом со мной на сиденье притихли мальчики: Мэтти, свернувшийся калачиком, дремал, положив голову мне на колени, а Итан сидел напротив, хмурый и упрямо молчаливый. Его плечо касалось руки Теодора, и казалось, что от этого мальчик только крепче сжимался, будто ставил между собой и взрослым невидимую стену.

У моих ног устроился Буран – тяжелый, теплый, он то и дело вздыхал, будто и ему тягостна была эта дорога. Я поглаживала его загривок, находя в этом движении какое-то странное успокоение. С другой стороны от меня лежал мешок с найденными ведьмовскими вещами, а сверху – шкатулка. Я то и дело проводила пальцами по ее крышке, невольно возвращаясь мыслями к кулону, который теперь висел у меня на шее, скрытый под платьем.

Я старалась не думать о том, как мы оказались здесь, но мысли все равно крутились, тревожные и назойливые. Что ждет впереди? Что ждет меня – в доме Теодора, среди чужих стен? Верно ли я поступаю, соглашаясь на его помощь? Ведь он – человек из другого мира, слишком далекого от моего. А я… я всего лишь крестьянка, беременная вдова, приемная мать двух мальчишек, да еще и с меткой ведьмы на сердце.

Я подняла взгляд – и тут же наткнулась на его глаза. Теодор сидел напротив, рядом с Итаном, и смотрел прямо на меня, спокойно и внимательно, словно хотел прочитать мои мысли. Я поспешно опустила ресницы, чувствуя, как щеки заливает жар. Не хватало еще, чтобы он заметил мою растерянность.

– Дом давно пустует, – вдруг заговорил он, словно почувствовав необходимость развеять тишину. Голос его прозвучал спокойно, даже мягко. – Но там есть прислуга, которая наведывается время от времени. И садовник. Они следят, чтобы все оставалось в порядке.

– Значит, там… не будет пусто? – спросила я, сама удивившись, как тихо прозвучал мой голос.

– Не будет, – утвердительно кивнул он. – Уверен, ты с мальчиками будешь чувствовать себя там хорошо.

Я снова опустила взгляд, сжала свободной ладонью шкатулку, будто ища в ней опору. Хотелось верить его словам… но страхи пока пересиливали надежду.

Путь тянулся долго. Несколько раз приходилось останавливаться – Буран, бедняга, нетерпеливо скулил, пока его не выпускали. Я спускалась вместе с ним, дышала свежим воздухом, смотрела на дорогу, уходящую вдаль. Но каждый раз приходилось возвращаться в тесный мир кареты, и сомнения снова набрасывались на меня.

Когда же колеса заскрипели по брусчатке, сердце мое забилось чаще. Сквозь окно показались кованые ворота, увитые плющом, а за ними – просторный двор.

Дом, в котором нас ждали, был величественный и строгий: высокий каменный фасад, аккуратные ряды окон, сад с ровными дорожками и фонтан в центре двора. Но в этой красоте ощущалась странная пустота. Будто все вокруг замерло в ожидании. Будто сам дом знал, что давно лишен тепла и жизни.

Карета остановилась, мы выбрались наружу и двинулись внутрь двора.

Я невольно затаила дыхание, боясь свободно дышать.

Возле фонтана, где тонкие струйки воды переливались в закатных лучах, я увидела мужчину с седыми висками. Он склонился над кустами роз, аккуратно срезая увядшие бутоны. При нашем приближении он выпрямился, снял шляпу и слегка поклонился Теодору.

– Это наш садовник, Марсель, – сказал Теодор, обернувшись ко мне. – Следит за всем здесь много лет.

Марсель улыбнулся мне, в его взгляде была какая-то мягкая доброжелательность, от которой стало чуть теплее.

– Рад приветствовать вас, мадам, – сказал он.

Я только кивнула, не зная, что ответить, и крепче сжала ладошку Мэтти. Все происходящее казалось мне почти нереальным.

У крыльца нас уже ждали две женщины в аккуратных платьях: одна постарше, с добрым круглым лицом и теплым взглядом, вторая – моложе, с тонкой талией и изящными руками.

– Это Адела и Жаннет, – представил их Теодор. – Теперь они будут ухаживать за домом каждый день. Вам не придется заботиться о тяжелой работе – все уже устроено.

Я смущенно кивнула в ответ. У меня внутри все сжалось – эти женщины выглядели такими уверенными, привычными к этому дому, а я… я словно оказалась в чужой сказке, в которой мне не было места. Все слишком чистое, слишком богатое, слишком далекое от моей прежней жизни.

Теодор же, будто не замечая моего смятения, сразу взялся заботиться: забрал у меня мешок и завел нас в дом. Он показал мальчикам их комнаты – и я с удивлением заметила, что для каждого подготовлены постели, шкафы с аккуратно сложенной одеждой, даже игрушки, книги.

– Буран будет жить во дворе, – сказал он, когда пес, не отставая, вбежал в дом. – Ему там будет просторнее. Я велю соорудить для него будку.

Я только кивнула, чувствуя, как глаза начинают предательски увлажняться. Все было слишком… заботливо, продуманно.

– Завтра я привезу Аманду, – продолжил Теодор, задержавшись рядом со мной у лестницы. Его голос был теплым, почти домашним. – А пока вы отдыхайте, осмотритесь. Напиши список всего, что вам понадобится. Я позаботился о вещах, но, возможно, что-то упустил.

– Ты… уже позаботился? – я невольно удивилась, озираясь на комнаты с подготовленной одеждой. Она была куплена именно для нас?..

– Конечно, – он чуть улыбнулся, и от этой улыбки мне стало еще более неловко. – Я хотел, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

Я не знала, что сказать. Только опустила взгляд и сжала руки, стараясь спрятать смятение.

Его прощание было теплым, обыденным – он осторожно коснулся моей руки, будто напоминая, что мы теперь не чужие, и уехал, оставив меня в тишине большого дома.

После его отъезда я собрала мальчиков, и мы умылись, переоделись в чистое. Все казалось непривычным – вода, принесенная в кувшинах, мягкие полотенца, просторные комнаты. Я не знала, как себя вести, и только повторяла: держись, держись.

Когда мы спустились в столовую, там уже ждала сервированная трапеза. Служанка поставила блюда на стол, склонив голову. Я благодарила ее торопливо и сбивчиво – было невыносимо неловко, что кто-то прислуживает мне.

Дети же не думали ни о чем – они жадно набросились на еду, будто все утро провели голодными. Я смотрела на их худые лица, на то, как блестят их глаза, и только тогда позволила себе чуть расслабиться. Пусть мне здесь непривычно… но ради них, ради их будущего – я выдержу.

Сил ни на что больше не оставалось. Когда ужин закончился и дети, наевшись, зевали, я только выдохнула с облегчением, услышав, что в доме есть настоящая ванная. Служанка отвела нас в просторную комнату, где уже ждала большая дубовая кадка, наполненная теплой водой. Я невольно ахнула – дома мне никогда и не мечталось о такой роскоши. Пар поднимался легкой дымкой, стены были облицованы камнем, а на полке стояли кувшины, баночки с душистыми маслами и мыло.

– Все это… для нас? – пробормотала я больше себе, чем кому-то.

Женщина лишь улыбнулась и склонила голову, а я поспешила помочь детям раздеться.

Мылись мы по очереди: сначала мальчики, потом я. Теплая вода смывала усталость, но вместе с тем приносила странное ощущение чуждости – слишком чисто, слишком удобно, словно я попала не в свой мир.

Когда мы наконец добрались до постелей, я почти не почувствовала, как провалилась в сон. Но среди ночи дверь тихо скрипнула, и я услышала осторожные шаги. В полутьме на пороге стояли Итан и Мэтти.

– Мам… – шепотом позвал Итан. – Можно мы к тебе? Нам страшно тут.

Я сразу подняла одеяло, и они скользнули ко мне, прижавшись с двух сторон. Я обняла их и долго слушала, как постепенно выравнивается их дыхание. Сердце сжималось – они еще такие маленькие, и весь этот огромный дом пугает их куда сильнее, чем меня.

Утро встретило нас запахом свежего хлеба и жареных яиц. Когда мы спустились в столовую, стол был уже накрыт. На белоснежной скатерти – молоко, сыр, фрукты, варенье. Служанки учтиво кланялись, все делали тихо, ненавязчиво, и я чувствовала себя не в своей коже. Каждое «спасибо» вырывалось у меня слишком поспешно и неловко.

Дети же радостно ели, не обращая внимания на мои смятения. Я смотрела на них и думала, что, может быть, это только мне так непросто – привыкнуть к чужим правилам, к богатству, которое никогда не принадлежало мне.

Мы едва доели завтрак, когда с улицы послышался скрип колес и ржание лошади. Сердце мое вздрогнуло. Я отодвинула стул и поспешила к дверям.

Во дворе уже стоял Теодор. Его лицо было усталым, но глаза – светлыми, полными какого-то тихого ожидания. А рядом – в коляске, заботливо укрытая пледом, сидела девушка. Бледная, хрупкая, словно тень.

– Здравствуй, Мэлори, – сказал он, заметив меня. – Я привез Аманду.

Я торопливо сошла по ступеням, чтобы встретить их. В груди защемило: вот она, моя настоящая задача – ради нее я здесь.

Аманда сидела в коляске, укрытая мягким пледом, и держала на коленях книгу. Я узнала ее сразу – ту самую, с заклинаниями, которую она тайком увезла с собой, чтобы никто не нашел. Уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке.

– Думала, уже отделалась от меня? – голос девочки прозвучал тихо, почти шепотом.

Я не успела ответить, как из-за угла вдруг выскочил Буран. Радостно виляя хвостом, он подбежал к нам, сунул морду в плед и тут же принялся обнюхивать колени Аманды.

– Ах ты наглец… – устало рассмеялась девушка и, приподняв руку, попыталась отпихнуть его морду.

Смех ее прозвучал таким живым, что у меня сразу полегчало на душе. Я поймала себя на улыбке и шагнула ближе.

– Как ты себя чувствуешь?

Улыбка сошла с ее лица. Аманда отвела глаза, но я успела заметить мелькнувшую в них тень.

– Легче, чем было, – призналась она тихо. – Но все еще тяжело. Я все время хочу спать. Сил нет совсем.

Ее слова эхом откликнулись во мне. Я вспомнила тьму, что поднялась в тот вечер, когда она выпила зелье. Вспомнила черные, будто ожившие, вены, расцветшие на ее груди и шее. Как они медленно бледнели и исчезали, оставляя за собой хрупкость и слабость. Проклятье не ушло. Оно лишь затаилось. И теперь все зависело от меня.

Я подняла взгляд – Теодор все это время не сводил с меня глаз. Его молчание было тяжелым, почти ощутимым, и я поспешила перевести внимание на его сестру.

– Теодор, отнеси Аманду в ее комнату. Я плохо знаю этот дом.

Но Аманда слегка качнула головой и, сжав пальцами старый ведьмовской фолиант, упрямо проговорила:

– Дойду сама. Только… помогите мне встать.

Я осторожно взяла из рук девочки книгу. Она держала ее крепко, словно в ней заключалась последняя надежда, и не сразу разжала пальцы.

Теодор обхватил сестру под локоть и бережно приподнял. Она пошатнулась, но удержалась, опираясь о его плечо. В этот момент у фонтана, словно из ниоткуда, появился садовник – он все так же терпеливо обрезал розовые кусты, будто наш приезд не нарушил привычный порядок. Буран, заметив его, радостно рванул следом и тут же принялся скакать по двору, виляя хвостом.

Я поймала себя на мысли: псу здесь хорошо. Он уже освоился, будто всегда жил среди этого камня, зелени и чистых дорожек. А я… я чувствовала себя чужой в этом доме – слишком большом, слишком ухоженном, слишком богатом для таких, как я.

Мы двинулись внутрь. Я думала, основные жилые комнаты находятся наверху, но Теодор повел нас по первому этажу мимо широкой парадной лестницы. Он распахнул дверь в одну из спален, и мы вошли.

Комната была просторная, светлая, с высоким окном и резной кроватью, застеленной свежим бельем. Теодор довел Аманду до постели и помог улечься. Она устало прикрыла глаза, а я подошла к столу и положила на него книгу. Ее страницы распахнулись сами, будто ждали моего прикосновения. Черные символы и вязь заклинаний показались зловещими.

Я знала, что мне предстоит. Нужно будет снова погрузиться в колдовство, прикоснуться к тьме, что засела в несчастной девочке. Снять с Аманды проклятье – шаг за шагом, не дать злу укорениться.

А еще – Мэтти. Мальчику нужен новый отвар, чтобы его язык начал восстанавливаться. Мы уже пропустили прием зелья, и теперь я должна сварить для него свежую порцию, чтобы лечение началось с начала.

Да, так будет правильно.

Здесь и сейчас я определила для себя цель. Что бы ни происходило вокруг, я займусь ими обоими. Сосредоточусь на ведьмовстве и лечении, а все остальные мысли и тревоги отодвину на задний план. Это будет моим смыслом пребывания в этом доме.

– Теодор… – я помедлила, отводя взгляд от книги и оборачиваясь. – Где мне… где я могла бы расположиться? Чтобы заниматься своим делом.

Он коротко взглянул на меня, будто понял без слов, и кивнул. Не задавая лишних вопросов, вывел меня из комнаты Аманды. Мы прошли мимо широкой лестницы, свернули в другой коридор и остановились у массивной дубовой двери.

Теодор открыл ее и жестом пригласил войти. Внутри царил полумрак: окна плотно занавешены, и только полоски света пробивались сквозь щели. В темноте проступали очертания мебели – тяжелый письменный стол, кресло у камина, книжные стеллажи вдоль стен. Воздух здесь был особенным, пропитанным запахами книг, чернил и времени.

– Кабинет моего отца, – тихо произнес Теодор, входя следом. – С тех пор, как его не стало, я сюда почти не заглядывал.

– Это более чем подходящее место, – кивнула я. – А мне можно будет оставлять здесь отвары, книги и прочее… ведьмовское?

– Комната замыкается: как изнутри, так и снаружи, – он вынул из кармана потемневший металлический ключ и протянул мне. – Никто не войдет без твоего ведома.

– Спасибо…

Шершавая поверхность ключа была теплой после рук Теодора.

Наедине с ним в полумраке я чувствовала себя особенно напряженно. Воздух был густым, будто наэлектризованным, и хотелось поскорее выйти обратно на свет. Я сделала шаг к двери, но вдруг ощутила легкое, но настойчивое прикосновение.

Мужчина поймал мою руку и мягко потянул ближе. Его голос прозвучал низко, почти шепотом:

– Все в порядке? Тебе нравится здесь?

Я отвела взгляд, чтобы не утонуть в его глазах.

– Ты очень помогаешь нам, правда. Но мне… неловко. Здесь все чужое. Я понимаю, что не на своем месте. Мы слишком разные, Теодор.

Он качнул головой и тихо, с какой-то упрямой нежностью ответил:

– Мне все равно, откуда ты. Я никогда не придавал значения ни статусу, ни происхождению. И ты смотри на меня отдельно от всего, чем я владею. Есть только я – Теодор, живой человек со своими чувствами и мыслями, достоинствами и недостатками. Все остальное – мишура. Наживное и непостоянное.

Я сжала губы, сердце тревожно заколотилось.

– Прости… – выдохнула почти шепотом.

– Не надо, прекращай постоянно извиняться и благодарить. Я делаю все это и для себя тоже… Потому что ты нужна мне, Мэлори. Но я не жду взаимности, ведь все понимаю. У тебя еще не было возможности узнать меня поближе.

Его пальцы чуть сжали мою ладонь, и от этого прикосновения по телу пробежала волна горячей дрожи.

– Несколько дней меня не будет, нужно решить одно важное дело. Если что-то понадобится: книги, ингредиенты, какие-то предметы или вещи – что угодно, говори об этом Аделле. Она отправится в город и все достанет.

– Хорошо.

Он отпустил мою руку и шагнул к двери.

– До скорого, Мэлори.

Щелкнул замок и на какое-то время я осталась одна.

Когда вышла, в поле видимости его уже не было. Послышался скрип открывающихся ворот, голос садовника, лай Бурана, а следом стук колес по мостовой. Теодор уезжал.

Сердце сжалось – словно вместе с ним уходило что-то важное. Вздохнув, я прикрыла на секунду глаза и напомнила себе о цели – зачем я здесь? Чтобы вылечить Аманду и вернуть Мэтти способность говорить. Все остальное пока не важно.

Вернувшись в столовую, я увидела, что мальчики все еще там. Служанка поставила перед ними большую вазу с орехами. Итан щелкал их специальным приспособлением и передавал ядрышки Мэтти.

Я остановила Аделлу, когда та собирала со стола посуду после завтрака, и тихо попросила:

– Мне нужно будет немного времени для работы. Для… лечения Аманды. Не могли бы вы присмотреть за моими сыновьями?

Аделла посмотрела на меня спокойно и внимательно, словно давно ждала таких слов. На ее лице не мелькнуло ни тени удивления – лишь легкая, доброжелательная улыбка.

– Не беспокойтесь, хозяйка, – мягко сказала она. – Дети здесь не останутся без присмотра. На втором этаже есть игровая комната – там много книг, игрушек, настольных игр. Этого хватит, чтобы занять мальчиков хоть на целый день. А если выйдут во двор – я пригляжу за ними.

Она вытерла руки о полотенце и добавила:

– Двор полностью огорожен высоким забором. За территорию не выбегут, не потеряются. Там и пес носится с самого утра, и Марсель работает в саду. Так что они будут в безопасности.

– Спасибо, Аделла, – улыбнулась я.

Затем подошла к мальчикам, по очереди наклонилась к каждому и легко поцеловала их в макушки.

– Я буду недалеко. Если что – сразу зовите меня.

Итан кивнул серьезно, будто понял всю важность сказанного. Мэтти улыбнулся и закинул в рот очередное ядрышко фундука.

С легким сердцем я поднялась в спальню. В углу дожидался холщовый мешок, набитый ведьмовским наследством. Осторожно подхватив его, я направилась в кабинет.