Текст книги "Дом Мэлори. "Мама, ты справишься!" (СИ)"

Автор книги: Юлия Ханевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Когда мальчики разошлись по своим делам, я вышла во двор и окинула взглядом свое небольшое хозяйство. Курятник и сарай с козой, огород, заросший сорняками, и сад с яблонями, нуждающимися в обрезке. Работы – непочатый край. Но сейчас главное – безопасность. Я заглянула в сарай, где хранились инструменты и прочий хлам. Нужно было найти что-то, чем можно было бы обороняться. Топор, вилы, лопата – все это в моих руках выглядело довольно жалко против предполагаемой грубой мужской силы. Но хоть что-то. Взяв топор, я вернулась в дом. Закрыла входную дверь и оценивающе осмотрела пространство рядом с ней.

Во-первых, надо взять за правило запираться, когда дети в доме. Местные обычаи входить без разрешения нервировали до белого каления.

Во-вторых, помимо засова нужно придумать добротный крючок – его быстрее накинуть, если вдруг понадобится запереть дверь в считанные секунды.

И в-третьих, нам нужна собака. Было бы неплохо знать заранее о приближении чужака.

Поставив себе мысленно галочку – сходить по соседям с этим вопросом, я принялась думать, куда пристроить топор. Оставлять его на виду не хотелось, но и убирать куда-то далеко – смысла не было. Переведя взгляд на покосившуюся этажерку со всяким хламом, я протянула к ней руку и медленно наклонила вбок. Все, что на ней громоздилось, с грохотом повалилось на пол. Коробки, старые банки, гвозди, какие-то тряпки, поломанные деревянные игрушки – просто немыслимо, по какому признаку все это складировалось конкретно в этом месте!

Воодушевившись, я схватила метлу и смела пыль с паутиной из угла рядом с дверью. Потом подтянула туда освободившуюся этажерку. Она встала точь-в-точь до дверного проема.

– Отлично! – вырвалось у меня.

Топор прекрасно помещался между этой полкой и стеной. В глаза он не бросался, зато был в легком доступе. А когда я организую здесь хранение нужных вещей, оружие для самообороны и вовсе исчезнет из вида, и знать о нем буду только я.

Глава 8

Мэтти, как муравей, таскал вещи из комнаты, складывая их в коридоре горкой. Итан добросовестно носил воду и присматривал за хозяйством. Я же трудилась, как заведенная, выметая пыль и сор из углов, натирая мыльной тряпкой все видимые поверхности и намывая полы. Кухня, коридорчик, прихожая и детская комната задышали свежестью и чистотой. Все предметы были рассортированы в три кучи: выкинуть, отремонтировать, постирать. Вещи из первой категории сразу же отправились на улицу, в одну большую свалку. Из второй – сложены в корзину для дальнейшей работы. А на стирку набралось столько, что справиться с ними за раз было попросту невозможно.

Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, я настрогала мыла в чугунок, залила водой и поставила выворку с первой партией. Рядом примостила кастрюльку, в которой решила отварить картошку и яйца на ужин. Готовить что-то серьезное сейчас не было ни времени, ни сил.

– Мэтти, иди сюда, – позвала я сына, когда их с Итаном комната, наконец, стала выглядеть пристойно. – Вот тебе таз с водой и тряпка, протри от пыли вещи из этой коробки, и занеси их обратно.

То, что по моему мнению могло остаться, занимало совсем мало места, зато не походило на экспонаты с помойки.

Мальчик засиял, получив конкретное задание. Видимо, он обожал возиться с мелочами, перебирать их своими маленькими пальчиками и аккуратно расставлять по местам, словно создавая собственный, маленький мир.

Увлекшись разбором завалов, я не заметила, как пролетело время. Кипящая в чугунке вода грозила вот-вот выплеснуться наружу, и я вовремя успела отодвинуть его с огня. Схватив рукавицы, вынесла горячую жидкость во двор и вылила со всем содержимым в большое корыто. Долила туда немного холодной воды, чтобы моно было сразу приступить к стирке, а не ждать, пока остынет. Запах хозяйственного мыла ударил в нос, и я поморщилась. Стирка – это всегда утомительное и неприятное занятие, но сейчас без нее было никак не обойтись.

Когда я выполоскала последнюю, заплатанную рубаху, солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багряные и золотые оттенки. Выжав ткань досуха, повесила на веревку вместе с остальным бельем. Ветер трепал постиранные вещи, наполняя их свежим ароматом чистоты. На душе стало немного легче. Какая-никакая, а работа была сделана.

Хотя, чего это я?

Работа проведена колоссальная! Весь нижний этаж теперь отмыт и освобожден от гнетущего хлама, часть вещей уже завтра будет чистой и готовой к использованию, а за этажеркой в прихожей надежно укрыто оружие, на случай незваных гостей. Мальчики, занятые делом, немного отвлеклись от тяжелых мыслей и перестали зацикливаться на плохом, что тоже было немаловажно.

В доме стало легче дышать – не только физически, но и морально.

– Итан, Мэтти! – крикнула я в направлении крыльца, чувствуя, как усталость растекается по каждой конечности моего тела.

Первым показался младший, в полной готовности выполнить следующее поручение. А вот его брат был заметно уставшим. Он сходил сегодня к колодцу не меренное количество раз.

Вытерев руки о потемневший от времени передник, я развязала его и повесила на перила.

– Я отойду ненадолго, а вы пока подготовьте ужин. На плите уже остывшие картошка с яйцами, их нужно почистить. Как вернусь, достанем квашеной капустки и поужинаем.

– А ты куда? – мигом напрягся Итан, его глаза сузились.

– Пройдусь по соседям, нужно кое-что решить, пока не стемнело.

Вопросительный взгляд Итана кольнул меня. "Уж не сбежать ли надумала?" – читалось в его глазах.

– Не волнуйся, я скоро вернусь, – поспешила я его успокоить.

Когда дети скрылись в прихожей, я выплеснула мыльную воду из ведер, в которых полоскала белье, а затем вышла за калитку и направилась к ближайшему дому.

Я думала начать с утра, но мысли о собаке не давали покоя.

Обойдя нескольких соседей, узнала, что у одной семьи на окраине деревни недавно ощенилась сука. Хозяева не прочь раздать щенков в хорошие руки, ведь у них каждый рот на счету. От радости, я отправилась по адресу сразу же, несмотря на стремительно опускающиеся сумерки.

Мне описали нужный дом, как старый и покосившийся, с синими ставнями, беленным забором и жестяным петухом на крыше. Сначала я думала, что найти его будет сложно, но это оказалось не так.

Дом и правда выглядел обветшалым, словно его не касалась рука человека уже много лет. Забор зиял прорехами, краска на ставнях шелушилась, а жестяной петух, казалось, вот-вот сорвется вниз под натиском ветра. Но, несмотря на это, в доме чувствовалась какая-то особая, деревенская теплота. В мутных окнах горел свет, и из трубы вился тонкий дымок, говоря о том, что здесь живут люди.

Я несмело постучала в калитку, и тишину разорвал скрип открывающейся двери. На пороге стояла сухонькая старушка с добрым лицом, освещенным мягким янтарным светом керосиновой лампы. Она окинула меня внимательным, изучающим взглядом и спросила тихим голосом, чем может помочь.

– Мне нужна тетя Джин, это вы?

– Верно, милая, это я. А ты кто будешь?

– Я – Мэлори, живу тут неподалеку…

– А-а, вдовушка прохиндея Ромула! Знаю, знаю. Зачем пожаловала?

Я объяснила ей причину своего визита, и морщинистое лицо озарилось теплой улыбкой. Она пригласила меня войти, и я оказалась в полумраке избы, где меня усадили на лавку возле жарко натопленной печи.

В доме витал густой аромат тепла, дерева и чего-то еще, неуловимо-родного, щемяще-приятного. У ног копошилась кучка щенков, смешно толкаясь и пища друг на друга. Они были еще совсем крошечные, но уже демонстрировали свой строптивый характер, пытаясь в шутку укусить друг друга за уши и хвостики. Я присела на корточки, чтобы рассмотреть их поближе. Все щенки были как на подбор: один – черный, как вороново крыло, другой – рыжий, словно лисенок, с белыми отметинами, третий – пепельно-серый, с пронзительными, как осколки льда, голубыми глазами.

– Для твоей цели эта мелкота не годится, – проговорила хозяйка дома, качая головой. – Лаять по-настоящему они еще не скоро научатся, а уж защищать дом и подавно.

Я вздохнула, понимая ее правоту.

– Что поделать, придется подождать… Вырастить защитника самой.

Тетя Джин махнула рукой в сторону копошащихся щенков.

– Глупости! Пойдем, есть у меня кобель подходящий. Молодой еще, покоя от него никакого, все грядки мне истоптал! Птицу гоняет, коз пугает, а коль запрешь в сарае – воет на всю округу!

– Так если он кур душит, зачем мне такой? У меня тоже хозяйство.

– Да не душит он их! Гоняет! Играть любит, шельмец, а наседки после его игрищ по щелям прячутся!

Хозяйка с трудом отворила скрипучую дверь и вышла во двор. Я последовала за ней, не совсем понимая, чем мне может помочь столь проблемная собака.

– На цепь посадишь, и будет тебе счастье! – продолжала Джин, словно читая мои мысли. – К ошейнику он приучен, да только не любит его, скучает. Мы ж старики, на двор выходим разве что по нужде да в грядках повозиться. А псине внимание нужно, общение. У тебя мальчишки есть, вот им радость будет с животиной играть.

– Тут вы, наверное, правы, – все еще неуверенно проговорила я. – А есть он что?

– Да все, что предложишь! Не привередливый. И кашу, и остатки супа, и сухари. А коль отпустишь погулять, он в лесу зайца поймает.

Сумерки плотной пеленой окутывали землю, и женщина несла перед собой керосиновую лампу, рассеивая мрак узким кругом света. Мы прошли по мощеной булыжником дорожке до хозяйственных построек.

– А птицу он точно не трогает?

– Точно-точно, не переживай. Зачем же мне обманывать, живем-то через семь домов! Вернуть ведь можешь.

В сарае было темно и сыро, пахло прелым сеном и навозом. Тетя Джин приподняла лампу, и в тусклом свете я увидела большого лохматого пса, который сидел в углу, прижавшись к стене. Он был похож на помесь овчарки с дворнягой: крупный, с густой темной шерстью и умными, проницательными глазами. Пес настороженно наблюдал за нами, готовый в любой момент сорваться с места.

Я разглядела тусклую полоску ошейника, от которого тянулась до ближайшего столба, подпирающего потолок, длинная, звенящая цепь.

– Вот, знакомься, это Буран, – представила его хозяйка. – Хороший пес, да только шило в одном месте.

В подтверждение ее слов он басовито гавкнул и яростно забил хвостом по соломе.

Буран не проявлял агрессии, но и не подходил ближе. Он оставался на своем месте, оценивая меня пронзительным взглядом. Я сделала несколько шагов вперед и протянула руку, предлагая ему понюхать. Пес осторожно ткнулся влажным, холодным носом, затем робко лизнул мою ладонь. Осмелев, я погладила его по голове, ощутив жесткую прохладную шерсть.

– Ну что, берешь? – спросила тетя Джин, наблюдая за моей реакцией. – Отдам даром, лишь бы в хорошие руки попал.

Я задумалась. С одной стороны, Буран казался слишком большим и непоседливым для моего скромного хозяйства. С другой, в его глазах я увидела такую тоску и потребность в общении, что сердце дрогнуло. И потом, сторожевой пес мне сейчас жизненно необходим.

– Беру, – решительно ответила я. – Спасибо вам большое. Надеюсь, он приживется у нас.

– Да куда ж денется! – обрадовалась старушка. – Вместе с цепью забирай, сейчас отцеплю.

Джин ловко открутила проволоку, отсоединяя звенья от столба, а потом протянула цепь мне. Я приняла ее, крепко сжав пальцы. Хоть бы только пес не сорвался с места, такого гиганта я точно не удержу.

Буран, почувствовав свободу, радостно залаял, крутясь вокруг меня. Я потянула его за цепь, показывая, что нужно идти за мной. Он с готовностью подчинился, выбираясь из сарая в прохладу весенней ночи.

Попрощавшись с тетей Джин, я повела Бурана по темной улице в сторону своего дома. Пес шел рядом, то и дело задевая меня боком, но убегать вперед не решался. Его теплое дыхание щекотало мою руку, а громкое сопение разносилось по всей округе. Было видно, что он рад смене обстановки и жаждет новых приключений.

Когда мы подошли к дому, мальчики уже ждали меня на крыльце. Увидев Бурана, они замерли в изумлении. Первым опомнился Мэтти. Вскрикнув от испуга, он бросился внутрь и захлопнул за собой дверь. Итан остался стоять на месте, с открытым ртом разглядывая огромного пса.

Реакция младшего сына насторожила, я даже не подумала, что у кого-то из детей может быть боязнь собак. Старший же просто опешил от неожиданности. Потянув Бурана за собой, я подошла к крыльцу.

– Знакомьтесь, это Буран. Теперь он будет жить с нами и охранять наш дом.

Итан, преодолев замешательство, сделал шаг вперед и осторожно протянул руку, чтобы погладить пса. Буран доверчиво ткнулся ему в ладонь носом, виляя хвостом.

– Он большой, – прошептал Итан, не отрывая взгляда от собаки. – И лохматый.

– Да, но он добрый, – улыбнулась я, стараясь ободрить. – Во всяком случае, мне так кажется.

Замок щелкнул, и дверь приоткрылась. В щель выглянул перепуганный Мэтти.

– Эй, иди сюда, – позвал его Итан. Затем взглянул на меня и спросил: – Пес же не укусит?

– Нет, если вы не будете его обижать. С собаками нужно ладить: не кричать, не бить, не замахиваться… – я приблизилась к Мэтти и обняла его за плечи одной рукой. – Буран станет нашим другом и защитником. Подойди ближе, познакомлю вас.

Мальчик медленно шагнул с крыльца, все еще настороженно поглядывая на пса. Я присела на корточки и поманила его к себе.

– Видишь, какой он славный? Дай ему руку понюхать.

Набравшись храбрости, Мэтти подошел ближе и протянул ладонь. Буран обнюхал его руку, а затем лизнул. Дети одновременно рассмеялись, и напряжение, висевшее в воздухе, немного спало.

– Вот и отлично! А теперь слушайте очень внимательно: пока у нас нет хорошего забора, пес будет жить на цепи. Отпускать его на прогулку могу только я. В ближайшее время мы организуем ему будку, а пока, Бурану придется перекантоваться у крыльца. Если вы, находясь в доме, услышите, что он лает – срочно проверьте, заперта ли дверь. Если нет – заприте и сидите тихо, как мышки. Если вдруг кто-то будет звать вас, просить выйти, спрашивать где я – молчите, словно вас тут нет. Это понятно?

Мальчики неуверенно кивнули.

– Хорошо. А как относиться к Бурану, тоже ясно?

Еще один кивок.

Я улыбнулась. Насколько искренни мои сыновья, покажет время, но пока мне достаточно и этого.

– Тогда бегом в дом, сейчас будем ужинать.

Я привязала цепь Бурана к столбику крыльца, чтобы пес привыкал к новому дому. На кухне отыскала две миски, которые не жалко отдать псу, и организовала ему ужин. В одну налила воды, в другую – разломала две вареные картофелины, одно яйцо и небольшой кусочек сала. Раз пес непривередлив, решила считать, что у меня не двое детей, а трое. Просто буду готовить еду с учетом нового члена семьи.

Пес жадно накинулся на угощение, громко чавкая. Я потрепала его за ухом, раздумывая, из чего можно организовать временную лежанку. Выцепила взглядом в куче старых вещей, подготовленных к сожжению, край рваного одеяла. Достала его, встряхнула и сложила в три раза.

– Для ночевки сгодится, – подытожила я.

Постелила одеяло сбоку крыльца и похлопала по нему, подзывая Бурана. Тот, расправившись с ужином, послушно подошел.

– Вот здесь пока твое место. Хороший мальчик, хороший. Со всем остальным разберемся по утру.

Оставив пса обживаться, я вернулась в дом. Помыла руки и поставила на раскаленную печь сковороду. Нарезала сало, обжарила его до шкварок, а затем отправила в жир почищенную мальчиками вареную картошку. Запах быстро распространился по дому, вызывая у детей и меня слюнки. Я накрыла на стол: поставила тарелку с вареными яйцами, миску с квашенной капустой и разлила по кружкам парное молоко. Итан без всяких напоминаний подоил козу еще до моего возвращения, что несказанно радовало.

– Ужинать! – позвала я ребят.

Мэтти вошел первым, все еще с опаской оглядываясь на дверь. Итан шел следом, с нескрываемым любопытством поглядывая в сторону крыльца. Я разложила картошку по тарелкам, и мы приступили к еде.

Мысль о том, что теперь у нас есть собака и не нужно вздрагивать от каждого шороха за окном, согревала душу. Оставалось только надеяться, что Буран оправдает ожидания и станет настоящим другом и защитником для нашей семьи.

Глава 9

Я проснулась задолго до первых лучей солнца, когда за окном еще клубились призрачные предрассветные тени. Соломенный матрас, жесткий и неуступчивый, не дарил покоя даже после дней, полных изнурительного труда. Но, как ни странно, даже этих украденных у ночи часов оказалось достаточно. Молодость, не иначе!

Будить мальчишек было еще рано, да и домашние хлопоты могли нарушить звенящую тишину. Поднявшись, я умылась ледяной водой, расчесала свои длинные, густые волосы и заплела их в тугую косу. Взгляд упал на старый сундук, стоящий у стены.

За прошедшие дни я так и не нашла времени, чтобы разобрать наследство, найденное в тайнике отцовской мельницы. Решено, займусь этим сейчас.

Развязав потуже затянутый узел, я углубилась в созерцание содержимого. Новая одежда, пахнущее свежестью постельное белье, полотенца и душистое мыло тут же отправились на кровать – позже я сложу все это и распределю по местам. Оставшиеся предметы я разложила на полу перед собой, погружаясь в раздумья.

Этот котелок… Он предназначен для варки каких-то особых отваров. Не совсем похож на обычный, в котором я варю суп или кипячу воду. Меньше размером, с более широкими стенками, а по краю виднеются вытесанные символы на незнакомом языке. Я отставила его в сторонку.

Открыв шкатулку, я принялась рассматривать ее содержимое. Колечко сразу же примерила на палец – село, как влитое! Мутный бесцветный камень в тонкой оправе приветливо блеснул гранями. Не уверена, что будет правильно носить его каждый день. Слишком много мне предстояло переделать дел этими руками. Украшение будет только мешать, да и само пострадает от мыла, воды, земли и прочего. Стянув его с пальца, я поместила колечко обратно в шкатулку. А вот кулон на шнурке вряд ли помешает, потому его я без раздумий надела и пригладила кончиками пальцев потеплевший камень.

Потеплевший? Нет, видимо, показалось. Он таким и был.

Мешочек с монетами отправился на кровать к остальным вещам. Позже пересчитаю, сколько у меня денег, и подумаю, как ими грамотно распорядиться.

Остались книги, писчие принадлежности, всякие ингредиенты и свитки с записями. Чутье подсказывало, что здесь таится самое ценное – тайные знания, наследие матери.

Как разобраться во всем этом? С чего начать? Я взяла в руки одну из книг и попыталась прочитать хоть что-то. Безуспешно. Буквы были совершенно незнакомы. Но вдруг в голове всплыло какое-то слово, потом следующее. И вот я уже бегло читаю одно предложение за другим. Это было похоже на чудо. Словно кто-то в режиме реального времени вкладывал мысли в мою голову.

Книги оказались старинными травниками и сборниками заговоров, ритуалов, оберегов. Травы, судя по всему, использовались для приготовления лекарств и зелий. Пузырьки содержали различные настойки и эссенции. А амулет был защитным талисманом, оберегающим от зла и неудач. Я чувствовала, как сила матери просыпается во мне, наполняя знаниями и уверенностью. Теперь я чувствовала, что не одна. Что у меня есть поддержка, пусть и из прошлого.

Воодушевившись, я принялась листать содержание книг в поисках того, что может пригодиться здесь и сейчас. Например, было бы неплохо отвадить от себя старосту.

Страница с нужным заговором нашлась неожиданно быстро – будто сама книга раскрылась на правильном месте. Над заголовком стоял чернильный отпечаток пальца как метка: «это все, что есть». Словно мать предугадала, что мне пригодится именно этот рецепт…

Отворот от недруга.

Сделай настой из полыни, зверобоя и корня острого репея. Добавь в него каплю своей крови, читай слова, глядя на пламя: «Не для мести, а для защиты. Не для гнева, а во имя свободы».

Я перечитала строчки вслух, пробуя их на вкус. Внутри отозвалось странным, но приятным покалыванием, как будто тело само узнавало древние слова. За окнами брезжил рассвет. Пора действовать, пока мальчишки спят и тишина еще держится в доме.

Я натянула длинную коричневую юбку и льняную рубаху, надела сверху жилет и вышла в сад. Полынь росла вдоль забора – низкая, жесткая, терпко пахнущая. Зверобой я видела по дороге к колодцу – туда придется дойти, но корень репея… Где он? В памяти щелчком возник запах и вид. Где-то он мне уже попадался…

Вернувшись в дом, я метнулась к куче вещей, принесенных из мельницы, и начала перебирать мешочки с сухой травой. На третьем из них было написано: «репей». Что ж, спасибо, мама.

Полчаса спустя, уже на кухне, я варила отвар. Пахло так, будто трава поспорила с дымом. В щель печной дверцы я смотрела на огонь, вспоминая слова заговора. Слегка закололо в пальце, когда я проколола кожу иголкой. Капля крови исчезла в пузырящемся зелье.

Слова шептала едва слышно, но комната будто затаила дыхание. Пламя дрогнуло, как от сквозняка. Буран заскулил снаружи. На мгновение мне стало не по себе. Но я продолжила – и с последним словом почувствовала, как напряжение схлынуло. Огонь успокоился, а воздух снова наполнился тишиной.

По рецепту зелье нужно было вылить под порог дома того человека, которого хотела отвадить от себя – не на землю, а в щель между порогом и досками. Желательно до того, как он встанет.

Но внизу страницы, чуть тусклее, как будто записанная второпях, виднелась приписка от руки:

«Не поливай порог – это только раздражает. Подлей в питье, и будет тянуть в сторону от тебя, как будто ты для него – крапива и перец. Только не передозируй. Доза – с ноготь мизинца. Не больше».

Я поджала губы. Это означало, что придется к нему приблизиться. Встретиться лично. И как мне это провернуть?

Ладно, подумаю позже.

Первым делом – разлить зелье. Остуженное, оно хранило мутный зеленый цвет и горький запах, но мама нашла бы способ замаскировать и то, и другое. Я поискала флакончики – среди моих новых вещей их было полно: темное стекло, вываренные, сухие, аккуратно закупоренные. Я выбрала самый маленький – с резной пробкой и надписью «горечавка» – откупорила, понюхала и, убедившись, что там ничего нет – залила туда свое зелье. Пробка вошла плотно, запах не ушел. И все же, я обернула его в тряпицу и спрятала в потайную щель в очаге.

Потом убрала все, до последней травинки. Полотенце, на котором перебирала ингредиенты – в стирку. Посуда – в ведро с мыльной водой. Остатки трав – в печку, пепел – в сад, под яблоню. Никто не должен был догадаться, что я тут варила. Даже мальчишки.

И когда все было чисто, словно ничего и не происходило, я насыпала в чугунок пшеничной крупы, залила водой, посолила щепоткой серой соли и поставила вариться на медленном огне. Пусть готовится сама – а я схожу за яйцами.

Воздух был сырой, но бодрящий. Над сараем дымилось утро, а на траве еще держалась роса. Буран поднял голову с крыльца, зевнул и потрусил ко мне, виляя хвостом.

– Ну что, новый друг, – сказала я, наклоняясь, чтобы почесать его за ухом. – Думаешь, справимся с этим дельцем?

Он тихо фыркнул, ткнулся носом мне в ладонь. На морде у него было столько участия, что я невольно усмехнулась.

– Наверное, ты бы сожрал этого Гильема без соли, да? Но для этого тебе понадобилось бы узнать всю нашу историю. Придется действовать иначе.

Он толкнул меня в бок, как будто хотел сказать: «я рядом». На душе стало светло, я улыбнулась и пошла дальше.

Курятник встретил меня деловитым кудахтаньем. Я открыла дверцу, отогнала особо бойкую наседку, собрала теплые яйца – шесть, как по заказу. По пути обратно погладила Бурана по хребту. Он проводил меня до двери и улегся на крыльцо.

Я вернулась на кухню, залила яйца холодной водой, поставила вариться. Затем замесила быстрые лепешки на воде и напекла на сухой сковороде целую гору. Пшеничная каша уже булькала, заполняя дом уютным, простым ароматом. В голове прокручивала возможные пути – как попасть к старосте, как подлить зелье. А ведь он наверняка сам нагрянет – не зря же обронил, чтобы подумала об угощении «милого гостя».

А вот и возможность подлить зелье! И почему я сразу об этом не подумала?

Когда яйца сварились, я быстро обдала их холодной водой, чтобы легче чистились, и разложила рядом с тарелками – по два на члена семьи. Каша настоялась, стала густой, как и положено. Разложила ее порционно, поставила миску с лепешками – они получились мягкими, с душистой хрустящей корочкой. И не скажешь, что это самый простой хлеб на воде.

В коридоре заскрипели доски, и скоро в дверях показался заспанный Итан.

– Что на завтрак? – зевая протянул он.

– Доброе утро, – улыбнулась я, терпеливо корректируя его поведение. – Как спалось.

– Доброе, – он почесал затылок, скосив взгляд на стол. – Нормально. Так что мы есть будем?

– Кашу с яйцами. И лепешки. Иди оденься, как умоешься – за стол.

Он нахмурился.

– С чего эт воду зазря переводить? День только начался, я еще чистый!

Я молча набрала в ведро воды из бочки, плюхнула в нее ковш и передала недовольному сыну.

– Иди на улицу, хорошенько умой лицо и прополощи рот.

– Чего?..

В дверях показался Мэтти, наверное, мы разбудили его разговором. Мальчик сразу же подошел ко мне и крепко обнял, ткнувшись носом в мой бок. Я потрепала его свободной рукой по волосам и вздохнула.

– Пойдем все вместе.

На крыльце нас встретил Буран. Итан бурчал что-то себе под нос, но собаку почесать за ушами не забыл. А вот Мэтти приник ко мне и не последовал примеру брата.

– Не хочешь поздороваться с Бураном? – поинтересовалась я.

Он покачал головой. Итан ответил за него:

– Его ж зимой псина дворовая цапнула. Теперь незнакомых собак наш Мэтти опасается.

– Да ты что!

– Ничего там серьезного не было, – скривился старший. – Она даже кожу не прокусила.

Господи, сколько несчастий пережил этот ребенок за свои короткие пять лет? Дворняга серьезно испугала его, я по себе знала, как сложно справляться с таким вот страхом. Отведя Мэтти от крыльца, я поставила ведро с водой в траву, затем сжала худенькие плечи сына и посмотрела ему в глаза.

– Буран тебе не навредит, милый. Он станет твоим другом и защитником. После завтрака мы с тобой расчешем его косматую шерсть, и ты увидишь, что на самом деле, он совсем не страшный, а очень даже симпатичный пес.

Мальчик растянул губы в улыбке и смешливо поморщил нос.

– А теперь давайте умываться! А то кажа остынет и будет не вкусной.

Спустя пару минут мы вернулись в дом. Мальчишки оделись и вошли на кухню.

– У тебя руки пахнут дымом, – сказал вдруг Итан, принюхавшись. – Ты ночью что-то жгла?

– Это от дров, – ответила я, не моргнув и глазом.

– Еще рано, а ты успела все приготовить…

– Какой ты внимательный, – улыбнулась. – Я встала еще до рассвета и решила печь растопить для готовки.

Он только кивнул и сел за стол, подогнув одну ногу под себя. Не спрашивал, почему я не спала, почему глаза красные. Дети знают больше, чем мы думаем. Но молчат, пока им это удобно.

Мы ели молча, как и всегда. Каша вязала язык, яйца были сладковатыми, лепешки – с коркой, которую Итан откладывала на край. Я собрала эти кусочки и убрала в чашку для Бурана. Когда дети доели, я добавила туда же остатки каши, поломала еще одну лепешку и вынесла на крыльцо. Пес ждал у двери, виляя хвостом.

– На, охранник, – сказала я, перекладывая еду в собачью миску. – Налетай.

Он принюхался, фыркнул и начал есть, а я вернулась в дом. Итан отправился кормить животных и доить козу, а Мэтти помог убрать со стола.

Пока мыла посуду, с улицы донесся глухой рык, потом громкий лай. Миска выскользнула из моих пальцев – не от испуга, а от напряжения.

Я вытерла руки о подол, оставила последнюю тарелку в воде и вышла на крыльцо. Буран стоял у ступеней: шерсть на загривке вздыблена, хвост напряжен. Рядом с калиткой – уже вошел во двор, но остался стоять на месте – высокий, худой мужчина, хмурый, будто солнца не видел с осени. Рубаха на нем когда-то была белой, теперь – серая от времени и пыли. Штаны болтались на костлявых бедрах, а в руке – мешок, перевязанный веревкой.

– Доброе утро, – сказала я, не сходя с крыльца. – К кому пожаловал?

– К тебе, – коротко ответил он, и голос его был грубым как наждак. – От старосты. Сказал, тут помощь нужна.

Я кивнула. Староста прислал работника. Значит, скоро сам нагрянет, проверить, как я справляюсь в роли вдовы.

– Как звать-то тебя?

– Раст, – буркнул он. – С чего начинать?

Я задумалась, взгляд сразу же притянул покосившийся деревянный забор, который можно запросто перешагнуть, без труда попав во двор.

– Забор надо новый сделать, – ответила я, – И будку песику сбить.

Знать бы еще где доски да гвозди на все это искать, но может работник сам нарубит крепких веток? Лес то рядом. А уж гвозди с инструментами наверняка у кузнеца-Ромула где-то завалялись. Я ведь не всю территорию владений осмотреть успела.

– Серьезная задача, скоро не управиться. За работу, значит, – буркнул Раст, бросив короткий взгляд на пса, что не переставал рычать, хоть и отступил на пару шагов к дому.

– Буран, – сказала я строго, – фу. Ко мне.

Пес нехотя, но подчинился, в последний раз фыркнув в сторону незнакомца. Я погладила его по загривку – шерсть стояла дыбом, как у встревоженной кошки.

– Не обращай внимания, – продолжила я, обращаясь к Расту. – Умный он, поймет, что от тебя вреда не будет. Привыкнет.

– Ага, – мужчина смелее прошел во двор, осматриваясь. – Где инструмент? В амбаре?

Раст смотрел куда-то за дом, и я поняла, что он приметил постройки, до которых я еще не добралась. Пришлось импровизировать.

– Да, вроде как там что-то есть. Но могу ошибаться. Я в доме в основном хозяйничаю, а здесь была вотчина покойного мужа. Пошли, покажу.

Он двинулся за мной, ни слова больше не говоря, и я краем глаза заметила, как Итан выглянул из-за угла дома. Мальчишка был насторожен. Виду не подавал, но решил присмотреть за нами, хотя в случае чего вряд ли смог бы чем-либо помочь.

Амбар находился в небольшом отдалении, за ним простиралось поле, а потом – молодая роща. Он встретил нас запахом подгнившей соломы и пыли. Рядом обнаружилась еще покосившаяся каменная сторожка, которую Раст обозначил кивком головы и коротким комментарием: «Похоже, мастерская». Я откинула засов, распахнула дверь, и мы вошли внутрь. Свет проникал сквозь щели дырявой крыши, рисуя узоры на земляном полу.

К правой стене были приставлены несколько мотыг, грабли, лопата и вилы. В углу нагромождались ведра, вставленные одно в другое, с потолочных балок свисали несколько веревок, нанизанных на вбитые гвозди, а всю противоположную от входа стену перекрывали покрытые паутиной дрова. Вот откуда их Итан таскал! Больше тут ничего не было.

– Там еще мастерская есть, – посмотрела я на работника. – Глянь, может, что нужное найдется.