Текст книги "Я для тебя всегда онлайн (СИ)"

Автор книги: Юлия Гойгель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Глава 19. На повторе

Несколько минут я позволяю себе понежиться в его руках. Здесь тоже темно и тихо. И нас двое. Несколько бесконечно приятных долгих минут, пока его руки не тянут вверх мою маечку, касаясь горячих полушарий груди:

– Кирилл, остановись. Не нужно. Не делай этого с нами.

– Мы не разрушим. Мы ничего не разрушим, Софи. Ничего, ничего не изменится, – шепчет он, вжимаясь в моё тело.

– Кирилл, я такая же, как все. Слышишь меня?! Я обычная. Я та, что в остатке образует ноль. Ты не откроешь со мной ту – единственную. Я не изменю твои правила!

Он отпускает меня. Я не готова к столь резкой потере его рук, и едва не падаю, потеряв опору. Протягиваю руки, упираясь в стенку.

– Ложись в кровать, Софи. Я приму душ.

Пока его нет, я могу уйти. Он поймёт. Ни о чём не спросит. Позвонит, чтобы узнать, как я добралась до дома. Я могу уйти, но не стану этого делать. Почему я должна бежать первой, как это делают тысячи других женщин? Я – не вор, я ничего не украла. Наоборот, это мужчина решил подарить мне ещё одну ночь. И я приму подарок.

Кирилл выходит из ванной. В одних боксерах. Не стал натягивать брюки. Видимо, меня он тоже ожидал увидеть в кровати.

– Софи, что случилось? Ты плачешь? – он присаживается передо мной на корточки, пытаясь заглянуть в лицо. – Я обидел тебя?

– Нет, конечно. Всё хорошо. Но я так бежала к тебе, что не взяла одежду, в чём спать, – честно признаюсь. – И я никогда не плачу. И не обижаюсь.

– Вот и пожалей тебя, – притворно вздыхает мужчина. – Сейчас посмотрю в багаже чистую майку. Всегда беру несколько.

– Не нужно разбирать багаж, – возражаю я. – Дай ту, в которой ты вчера ходил в номере.

– Уверена?

– Уверена.

Он приносит мне требуемую вещь, а я ухожу к диванчику, где темно. Раздеваюсь, снимаю лифчик, но оставляю трусики и надеваю майку. Ставший привычным запах Кирилла моментально окутывает моё тело. Ловлю себя на мысли, что сегодня вообще можно было спать в одних трусиках, а майку прикарманить себе. И спать в ней, когда рядом нет Кирилла. Да-а, что-то я замечталась. Жалею вот, Анжелику. А кто пожалеет меня? Кажется, Кирилл предлагал. Но самое последнее что мне будет нужно, так это жалость Кирилла.

Забираюсь в кровать и удобно устраиваю голову на протянутой Воронцовом руке. Спохватываюсь и уточняю:

– Ты руку просто вытянул? В смысле расслабиться или для меня?

Блин. Как-то по-дурацки высказалась.

– Расслабиться. С тобой, – тут же придаёт моим словам совсем другой смысл.

– Спокойной ночи, ваше сиятельство, – желаю я и поворачиваюсь на бочок. Ладошки под щёчку, вернее, под его руку, а попку – ну-у-у… Ближе к его животу.

– Спокойной ночи, – отвечает он. – Софи, только девять вечера. Ты что, серьёзно спать собралась?

– Свидания у нас не было, значит, только спать. Пока вы, банкиры, целый день считали чужие деньги, то я, между прочим, со значительной частью своих собственных расставалась. Это очень утомляет, знаешь ли.

– Софи, – его руки крепко обнимают меня, прижимая к своему телу, заключая в тёплый кокон объятий. Я чувствую, как он зарывается лицом в мои волосы, вдыхая аромат духов. Его губы опускаются чуть ниже, касаясь нежной кожи за ушком, лаская шею. – Я ведь нравлюсь тебе. Ты можешь в этом признаться, Софи?

– Нравишься, – тихо шепчу в ответ. – Очень нравишься. Только я не знаю, что с этим делать? Я такая же, как Анжелика. Понимаешь? Я не умею без чувств. Я брошусь в них, как в омут. С головой, с сердцем. Но ночь пройдёт, наступит утро. Обычное рабочее утро для тебя. Для меня оно уже будет другим: пропитанным твоим запахом, наполненным твоим вкусом, озарённым не солнцем, а светом твоих глаз. Я буду ждать не новостей в телевизоре или в ленте мобильного, а сказанных тобой фраз. Я заполню себя тобой. Ты готов проснуться в таком утре?

– Я не знаю, Софи. Наверное, нет, не готов. Но нас тянет друг к другу. Нельзя игнорировать очевидное.

– Ты математик, ты привык к фактам. Точки и запятые у тебя чётко расставлены по местам. У меня же знаки меняют места. От их перестановки зависит весь смысл написанного предложения. Я могу, используя всего тридцать три буквы алфавита написать тридцать три разных повести. Тебе же нужна только одна. Та, что устроит лишь тебя. Мы очень разные, Кирилл. Мы – прямые.

– Но прямые пересекаются, Софи! У них может быть не одна, а множество общих точек для пересечения.

– Пересекаются, чтобы затем разойтись. Всё так, как устраивает тебя. По правилам. Всё у тебя всегда по правилам, – не соглашаюсь я.

– Но в языке тоже правила, Софи.

– Да, правила. И у каждого правила есть исключения. Даже у самого строгого. Я стану твоим исключением, Кирилл?

Он долго молчит. Возможно, просто уснул. Я осторожно пытаюсь перевернуться на живот. Его неприятно тянет, а трусики снова промокли. Этому мужчине достаточно поцеловать меня в волосы, а я уже сгораю от желания. Чёрт. Как же я понимаю Анжелику.

Слегка отвлёкшись, я не замечаю, как рука Кирилла оказывается под моим телом, прямо внизу ноющего живота. Твёрдая ладонь с силой прижимается к моему горячему пухлому холмику, и тонкая ткань трусиков совсем ничего не скрывает.

– Хочешь меня, – шепчет мужчина, придавливая моё тело к кровати. Я отчётливо чувствую его возбуждение собственными ягодицами. Как же это приятно. Определённо, с Сашкой такого не было. Может, всё приходит с возрастом? Так вот отчего бабульки у подъезда всегда такие завистливые и завидующие. – Софи, дыши! Это не смертельно.

– Последний раз я с тобой сплю в одной кровати. Честное слово, Воронцов. Последний раз, – обещаю то ли ему, то ли себе.

– Значит, он должен запомниться, – шепчет мужчина мне в ушко. От его дыхания на моей коже разбегается целый муравейник с мурашками. Всё туда же, к низу живота.

Я не могу сдержать собственного стона, когда его пальцы начинают гладить меня, сдвинув трусики в сторону. Неудовлетворённое желание вспыхивает во мне не только очередным болезненным спазмом, но и злостью. Я раздвигаю ноги, почти насаживаясь на его руку:

– Давай, Кирилл. Я хочу, и ты хочешь. Только это сейчас имеет значение. Ты прав, я сильная и свободная, сама уйду утром и не прибегу назад. И как-нибудь, но тебе это уже будет неинтересно, разберусь с собой!

– Давай снимем, всё равно уже мокрые, – тихо говорит он про мои трусики, словно и не слыша моих последних слов. Сдвигается в сторону, освобождая моё тело от собственной тяжести. Я покорно приподнимаю ноги, и он аккуратно стягивает влажный кусочек ткани. Майка тоже задралась, но я не спешу прикрыться. Тихо лежу и жду.

– Ты что, плачешь? – неожиданно спрашивает мужчина.

– Анжелика за нас двоих поплачет, – бурчу я. – Где твой драгоценный пакет? Далеко, надеюсь, не прятал?

– Не нужно никакого пакета, – отвечает он, накрывая меня одеялом. Его рука вновь касается горячего местечка между моих ног. – Расслабься, Софи. Завтра будет обычное утро. Я ничего не испорчу.

Вжимаюсь лицом в его плечо, когда пальцы Кирилла собирают влагу между нижних губок, лаская чувствительную кнопочку. Каждое прикосновение его пальцев такое, как нужно. Он словно откуда-то знает, с какой силой надавливать, где именно касаться, как меня нужно погладить. Я начинаю извиваться под его рукой, желая, нет, требуя большего.

– Кирилл, пожалуйста, слишком мало.

Я верчусь, пытаясь потереться о его тело, почувствовать тяжесть и твёрдость его возбуждённой плоти. Он приспускает боксеры, обхватывает рукой мою попу, прижимая к себе. Я обнимаю его за плечи, чтобы соприкосновение наших тел стало ещё теснее. Теперь мой чувствительный бугорок трётся о его тяжёлый член. Но мне и этого мало. Разбуженное тело жаждет проникновения. Я буквально хнычу от силы собственного желания.

– Кирилл, чего ты тянешь?

Он по-прежнему прижимает одной рукой мою попу к своим бёдрам, а пальцы второй осторожно проникают внутрь меня. Я выгибаюсь, впуская их глубже, на всю длину, прося ещё и ещё. Только желание слишком сильно. Я пытаюсь отстрочить собственную разрядку, но сдаюсь под неконтролируемой силой возбуждения. Внутри разлетается яркий фейерверк, поднимая моё тело на недосягаемую волну. На эмоциях слишком сильных для меня ощущений, я впиваюсь ногтями в плечи мужчины, а губами в ямочку на его шее, где бешено бьётся такой важный для меня пульс.

Кирилл ещё несколько минут ласкает меня пальцами изнутри, затем аккуратно убирает руку, но не перестаёт прижимать к себе.

– Всё хорошо, солнышко? Успокоилась?

– Не успокоилась. Но хорошо, – капризничаю я.

– Можем повторить. Также. Это ведь ничего не изменит.

– Не изменит, – соглашаюсь я, удобно устраиваясь под его боком и обхватывая рукой налившийся член.

Кое-какой опыт уже есть. Я ласкаю, прислушиваясь к реакции его тела и собственным ощущениям. О том, как мне хорошо самой, пока я доставляю ему удовольствие, княжескому величеству знать совсем не обязательно. Когда горячая жидкость проливается мне на руку, я ели сдерживаюсь, чтобы не наклонить голову и не облизать всё ещё возбуждённую плоть. Это, определённо, будет лишним.

Поднимаюсь, чтобы принести из ванны бумажные полотенца. Но трусики не надеваю. Всё равно промокнут. Кирилл протягивает руку, чтобы я могла удобно устроиться под его боком.

– Софи, прости. Меня занесло. Но я исправлюсь. Обещаю.

– Друзья не спят в одной кровати, Кирилл. Исправления нужно начинать с этого момента.

Он не успевает ответить, так как его телефон извещает о входящем сообщении.

– Чёрт, – бормочет мужчина и убирает из-под моей головы свою руку, чтобы написать ответ.

– По работе? – интересуюсь я. – Чьи-то деньги убегают?

– Лучше бы деньги, – ворчит Воронцов. – Анжелика сегодня решила перепиской заняться.

– А-а. Как в народе говорят: «Любишь кататься – люби и саночки возить», – по-дурацкой привычке обратно думаю вслух. Так как руку забрали, устраиваю свою голову где-то под воронцовским плечом и с чистой совестью засыпаю. А тот, у кого она нечиста, пусть тычет в темноте пальцами в экран гаджета.

Утром всё на повторе: ранний подъём, завтрак, дорога домой. На прощание Кирилл аккуратно целует меня в висок и обещает написать, когда долетит.

Я неспешно бреду по бурлящему от людского потока проспекту. Воздух ещё морозен, но пахнет весной. Этот лёгкий бодрящий, наполненный кислородом, цветочный запах не заглушить тяжёлыми ароматами бензина и пыли двухмиллионного города. Дышу полной грудью, изредка прислушиваясь к себе. Но бесёнок молчит. То ли спит, то ли увяз в густом и сладком мёде. Я не скучаю по нему. Я. Сама у себя. Мне достаточно!

Глава 20. Дежурные фразы

Кирилл на неделе звонит лишь один раз. Мы перебрасываемся дежурными фразами. Он спрашивает про ремонт сантехники, я рассказываю, что всё сделано хорошо. Ну, смотрится хорошо. Если опять прорвёт, то он узнает об этом первым.

Конец недели плотно занят работой, а в воскресенье привычно приходит Алина с Владиком.

– Одна? – прежде, чем зайти, подруга зачем-то смотрит через моё плечо.

– А с кем мне ещё быть? Аллергия на котов не лечится.

– Я Кирилла имела в виду. Всё же – что у тебя с ним?

Честно пожимаю плечами:

– А что у меня может быть с ним?

– А что бывает у мужчин и женщин? – вопросом на вопрос отвечает подруга. – Кирилл не похож на сноба. Да и тебе не нужно у него побираться. Дружите в своё удовольствие.

– Дружим, – подтверждаю я.

– Ну какая у вас может быть дружба? – Алина словно сама с собой разговаривает. – Когда дружат бабка с дедкой, ещё понять можно. Они дальше общей лавочки просто не дойдут ещё с кем-нибудь подружить.

– Значит, у нас не понятая дружба, – отвечаю я и перевожу разговор на другую тему: – Как твой новый сосед?

– Я снова себя дурой выставила, – признаётся подруга.

– Переспала с ним? – изумляюсь я. – Никогда не слушай Кирилла! То, что подходит только ему – подходит только ему и никому больше! Кирилл может каждый день спать с новой женщиной и для него это будет нормально. Понимаешь?

– Он что, законченный бабник?

– Кто? Воронцов? Да он последний, кто подходит под эту категорию, – искренне отвечаю я. – У Кирилла… У него собственные принципы и стандарты. Он всегда на своей волне. Он…. Он очень сложный, Алина. Он, конечно, во многом прав. Но ты его не слушай! Кирилл не распыляется на чувства, понимаешь?

– Мне он не показался бесчувственным!

– Он не бесчувственный. Но он не любит чувства. Не хочет от партнёрши чувств, на которые не может ответить сам. Вот! Он относится к женщине, как к равноценной партнёрше, – наконец подбираю я подходящее выражение.

– Так это же хорошо! – восхищается Алина. – Что может быть лучше, когда в тебе видят женщину, а не кухарку, служанку, уборщицу и удобную дырку между стеной и кроватью. А параллельно ещё и бесплатное приложение для кошелька.

– Все так думают, Алина. А через неделю, в лучшем случае месяц – ты поймёшь, что всё не так и важно, что тебе нужно не просто внимание этого мужчины, а тепло в его глазах, возможность пожелать «спокойной ночи», первой разбудить его с утра, спросить, как прошёл его день.

– И что, нельзя спросить? – удивляется подруга.

Она не поняла о чём я только что говорила, подсказывает мне внутренний бесёнок, а Кирилл бы понял.

– Проехали, – вздыхаю я. – Так что с соседом?

– В пятницу утром был настоящий ливень, помнишь?

Я помню. Не захотела идти пешком даже до метро и вызвала себе такси. Отчитываться мне ни перед кем не нужно, финансово позволить могу. Зачем насквозь мочить себя, любимую?

– В общем, моё «Ауди» опять не завелось. Наверное, аккумулятор сел окончательно. Сколько раз просила Виталичка посмотреть или в мастерскую отогнать, а то меня там вечно держат за «тупую блондинку», – обижается Алина. – Если бы я разбиралась в машинах, зачем мне этот автосервис был нужен бы? Сидим с Владиком в машине, а время идёт. Понимаю, что и на работу опоздаю и сына мочить не хочется. Смотрю, сосед к машине подходит. Его парковочное место, понятно, рядом. Открыла дверцу, спросила, куда ему ехать. Оказалось, что совсем в противоположную сторону. Извинилась за беспокойство. Закрыла дверцу, вижу, стучит в стекло. Решил отвезти нас куда нужно.

Понятно, что мне неудобно стало. Человек на полчаса задержится, если ещё в пробку не попадёт. Но и стоять перед завучем по-струнке как-то не привлекает. Подвёз. Я спросила, что должна. Он, вроде как удивился и ответил, что ничего. А мне же неудобно. Муж в кровати спит, даже не спустился машину посмотреть, а незнакомый человек на работу опаздывает. Я тихо положила на сиденье десятку и вышла. А он вечером мне её в квартиру принёс со словами, мол, вы случайно обронили. Я его, получается, этой десяткой унизила, что ли?

– Значит, у твоего соседа ещё не всё потеряно, – улыбаюсь я. – Если мужчина пришёл на помощь женщине с ребёнком, в наше время это дорогого стоит.

– Ну, а мы с Виталиком целое утро в субботу ругались. Я просила его посмотреть машину, а он игру в телефоне не мог пропустить. В итоге сказал, что могу разок и пешком пройтись. Мол, не сахарная – не растаешь. А то, что его ребёнок заболеет, если вымокнет, только мои проблемы. И из магазина мне два пакета переть в одной руке, а Владика в другой – я тоже справлюсь. Лошади не такое таскают и не жалуются!

– Надо эвакуатор вызвать и отвезти машину в автосервис, – предлагаю я.

– Я решила сначала соседа с первого этажа попросить посмотреть. Он недавно на пенсию вышел, ничем не занят. Целый день в своём автомобиле ковыряется. Думаю, если аккумулятор, то попрошу мне купить и заменить. Лучше ему заплачу, зато на эвакуаторе сэкономлю.

– Посмотрел?

– Вышла просить, смотрю, Марк тоже со своей квартиры выходит и говорит, чтобы я взяла ключи от машины. Возвращаюсь, беру, на этот раз молча. Выходим во двор, он снимает свою чистенькую курточку, закатывает рукава и лезет в мою машину. Затем сам съездил за аккумулятором и заменил. Но что-то ему там в моторе не понравилось, поэтому поехали на СТО. Не то, где я вечно дурой выгляжу, а другое. Марк сказал, что сам всегда туда ездит и работники нормальные. Поехали на двух машинах. Я на своей, а Владика посадили в автомобиль Марка. Он сам сказал, что лучше подстраховаться, потому что мой автомобиль не совсем исправен. С мастерами сам разговаривал. Мне только сказали, что всё посмотрят и скажут сумму ремонта и сколько возьмут за работу, лишь потом будут делать, – рассказывает подруга. – Поблагодарила, естественно, и разошлись по квартирам.

У меня тоже больше новостей нет и, допив чай, Алина с Владиком уходят домой. Вечер воскресенья у меня свободен, так как один из учеников, сдав репетиционные тесты на высокий балл, решил отказаться от занятий, а второй перенес на обеденное время. За окнами темно, поэтому наблюдать дворовую жизнь кота Васьки возможности нет, и пощёлкав пультом от телевизора, я звоню на мессенджер Кириллу. Про себя решила, если не снимет после пятого гудка, сброшу вызов. Он снимает после третьего:

– Привет, Софи.

– Привет. Я тебя отвлекаю?

– Нет. Закончил работу, принял душ, поужинал и сейчас совершенно свободен. Включи видеосвязь или ты не одета? – просит он.

– Уже легла в постель.

– Значит, маечка с панталончиками?

– Спальный комплект. Купила в среду вместо выброшенного, – отчитываюсь я.

– А могла просто постирать, – не соглашается Воронцов. – Ну, и у кого из нас царские замашки? Включай камеру, я хоть глазами посмотрю, если кота нет лапками потрогать.

Делаю требуемое.

– Одеяло стяни, – смеётся мужчина. – Ты даже ночью до подбородка не накрываешься.

Стягиваю одеяло и сажусь на кровати, чуть относя телефон, чтобы в кадр попало не только моё лицо.

Новый комплект не более открытый, чем предыдущее, но линия груди украшена весьма провокационным кружевом, да и на шортиках кружева больше, чем ткани.

– Ниже, – просит Кирилл.

Послушно опускаю телефон.

– А теперь ближе.

Подношу и резко дёргаю вверх, понимая, что он мог рассмотреть. Или успел рассмотреть. Определённо, в магазине этот комплект мне не казался столь откровенным.

– Кирилл, фу!

– Халатик купила? – смеётся он.

– Купила. Сейчас надену. Ты его ведь тоже не видел!

– Не нужно, не порти картинку, – просит он. – Лучше расскажи, как выходные?

Рассказывать особо нечего. Немного говорим об Алине, затем Кирилл рассказывает, как сопровождал маму в картинную галерею на выставку. Мои познания в живописи ограничиваются «Джокондой», затем идёт «Всадница», репродукции которой раньше висели в любой уважающей себя семье. Кто автор, в памяти не отложилось.

– Карл Брюллов, – просвещает меня Кирилл. – Сейчас оригинал картины хранится в Третьяковской галерее. Давай, напрягай память дальше.

– «Бурлаки на Волге», – победно произношу я. – Не помню в каком классе были изображены на форзаце учебника по русской литературе.

– Три, – засчитывает Кирилл. – Кто победит: ты или пальцы у меня на руках?

Я вспоминаю про «Чёрный квадрат», что-то написанное Пикассо.

– Марк Шагал, твой соотечественник, – помогает Кирилл. – Что про него слышала?

В итоге, с его подсказками, мы насчитываем одиннадцать полотен с именами создавших их художников, о которых я имею более-менее реальное представление.

– Не заскучала? – интересуется он.

– Нет. Но устала, словно стометровку пробежала. Ну и стыдно, я всё же преподаватель.

– Значит, вернёмся к математике? – предлагает Кирилл.

Я вижу, что он шутит. Но согласна прослушать полноценную версию даже о ядерной физике, только бы он выступал в роли рассказчика.

– Кирилл, а есть то, чего ты не знаешь? – решаю уточнить на всякий случай.

– Географию не любил, – признаётся он. – Особенно всякие широты, морские глубины, воздушные потоки. Тоже цифры, но не моё.

– А я люблю камни, – сообщаю ему. – Сейчас столько выставок приезжает. Хожу практически на все и обязательно себе что-нибудь покупаю.

– Не видел у тебя в квартире залежей булыжников. Под ванной складируешь?

– Не булыжники. Многие из них являются полудрагоценными. Там, где ты спал, в шкафу в шуфляде лежат. Положить на видное место, значит каждый понедельник пыль с них вытирать. Лучше в коробочку.

– Купила бы себе какой-нибудь стеклянный предмет мебели и складывала туда, чтобы все видели.

– Ага и говорили, что это вместо сорока кошек.

– Зато не воняют и есть не просят. И по размеру небольшие. Довольно безобидное увлечение.

– Спасибо. Поддержал, – поддеваю я, пряча зевоту, но Кирилл замечает. – Будешь байки?

– Наверное. У меня завтра выходной, а тебе на работу. Ты видел, уже одиннадцать!

– Я соскучился, – неожиданно говорит он. – Придёшь ко мне в отель в воскресенье?

– А Анжелика?

– Мы договорились на субботу и ночевать она не будет. Так увидимся в воскресенье?

– Ещё целая неделя, Кирилл. Многое может поменяться. И это как-то неправильно.

– Наше общение?

– Наши ночёвки, – тихо произношу я, зная, что он всё понял.

– Для кого неправильно? Я не перед кем не отчитываюсь. А ты?

– Я подумаю, Кирилл. Отдыхай. Уже поздно.

– Подумай. Спокойной ночи, Софи.

– Спокойной, Кирилл.