Текст книги "Несовместимость (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Предыстория ==========

Едкий пот затекал в глаза, а камень был ледяной и жег пальцы. Зато траверсировать террасу было удобно и комфортно. Лионель спокойно и без напряга добрался до трещины. Воткнул френд, автоматически пропустил веревку и только тогда поставил в распор камеру.

– Левее, – попросил Рамси в наушнике. Ли, щелчком пальцев поправив камеру, услышал: «Отлично!» и протравил веревку. Снимать камеры будет вспомогательный персонал съемочной группы. Обычно Эрнесто нанимает для этой цели местных, которые знают свои скалы лучше, чем приезжие альпинисты.

Раннее утро в Альпах сияет такими красками, каких не увидишь больше нигде в мире. Съемки начнутся только через два часа, и снова придется изображать ужасные тяготы восхождения на Эйгер и восхищение новой прической Йонг.

– Бродяга, спускайся, – у Эрни скверное настроение триста шестьдесят четыре дня в году, – у тебя есть час на пожрать и навести грим, потом начнем. Чувствую, мы тут зависли надолго.

Лионель фыркнул и запрокинул голову, осматривая маршрут. Они уже третью неделю ползали по Северной стене Монблана, и Ли казалось, что он знает каждую трещину и выемку наизусть.

– Не каркай, Эрни, окно продлится еще неделю, успеем.

– Ты снова сам камеры ставишь? – раздался сердитый голос Джордана. – Бля, Эрни, сколько раз просил!

– Да он сам напросился, – свалил на Лионеля режиссер.

– Ребята, не ругайтесь, – Лайла, помреж, тоже появилась внизу, – ты бы слез уже, Марэ, пока Блэйк от страха за тебя с ума не сошел.

Ли заржал, представляя, как вытянулась физиономия Джордана в ответ на это заявление.

– Блэйк! Куда ты? Да ладно, я же пошутила!

– Ма-ла-дец! – высказался Эрни.

Ли оглянулся и увидел Блэйка, поднимавшегося к нему. Свободным стилем, без страховки и ИТО (искусственных точек опоры) – не царское это дело заморачиваться надежностью подъема. Это же Джордан – суперзвезда!

Марэ принял вызов, прикрепил веревку к поясу и двинулся дальше скальным карнизом к желобу, где поблескивал снег. Он там еще вчера приглядел местечко, с которого можно сделать обалденные кадры пасторальных Альп. Пит будет в восторге!

– Куда тебя несет? – Джордан лез технично и быстро, если бы у всех в их команде была такая скорость по вертикали, они взяли бы Эйгер за пару суток даже с довеском в виде съемочной группы. Но Блэйк – солист, лидер, а Ли предпочитал подъем в паре.

Поставив ноги в трещину на распор, Лионель вытащил из кармана еще одну камеру, за неимением лучшего, сунул в рот и аккуратно прикусил зубами, дальше перехватиться будет сложнее.

– То шолопа, – прошепелявил он.

– Жди меня, – отрезал Блэйк.

Психует. Догонит – мало не покажется, задолбает нравоучениями. Надо успеть добраться до желоба и установить камеру.

Ли не стал рисковать, закрепился, прежде чем устанавливать френд и камеру.

– Какого хера ты делаешь? – недоуменно спросил Рамси.

Ли воткнул и услышал:

– Вау!

– А я что говорил!

– Бродяга! – Йонг и Чет снова все проспали, голос «кошечки» звучит сонно и бархатно, так что ноет в животе и завидки берут. Столько счастья – и все придурку Чету!

– Снова собачатся?

– Как видишь, – Ли так и представил – Лайла складывает руки на груди и закатывает глаза. – Как мальчишки, ей-богу!

Ли снова заржал и осекся, видя, как Блэйк выбирается на скальный карниз, игнорируя уже расставленные точки опоры и протянутую Марэ веревку. Упрямый сукин сын!

– Свалишься – домой не возвращайся! – тоном сварливой жены высказалась Йонг.

Джордан пробормотал в ответ что-то невнятное. Теперь занервничал Ли.

– Вот только не надо мне ничего доказывать! – крикнул он другу. – Держись за точки.

Блэйк двигался по карнизу, не говоря ни слова. Лионель струхнул. Плевать, что этот парень лазает, как ходит, но и на старуху бывает проруха.

– Блэйки.

– Ну что?

– Если не долезешь до меня, не узнаешь, как тут красиво.

– Будто я Альп не видел, ‒ проворчал Джордан.

– Таких – нет.

Ли оглянулся на железнодорожную станцию и подножье горы, на разноцветные палатки альпинистов, которых в это время года здесь тысячи. Над лагерем кружил вертолет, судя по виду, частный, легкий. Чуть выше почти отвесная стенка и «бивуак смерти». Маршрут знакомый, но непредсказуемый. Придется потрудиться над точками, хотя бы ради Йонг.

А это что?

– Блэйки.

– Ммм?

– Закрепись и посмотри наверх.

Лионель с облегчением увидел, что Джордан ухватился за точку опоры. Нарушение равновесия грозит падением, даже если ты Блэйк Джордан.

– Синее?

– Да.

– Похоже на спальник.

Но Ли мог поклясться, что это не спальник. Неподвижная синяя груда, свисающая с уступа, очень походила на человека.

– Я поднимусь.

– Ли!

– Я поднимаюсь, Блэйки.

– Что у вас происходит, ребята? – Лайла явно занервничала.

– Ли собирается подняться выше. Он там что-то увидел, – раздраженно отозвался Блэйк.

Лионель поднимался под крики Лайлы и Йонг и молчаливый психоз Джордана. Стена почти отвесная, но естественные точки тут как по заказу, и лезть невысоко – метров тридцать. Лионель понимал, что версия Блэйка вполне жизнеспособна. На горе разбросано море барахла: припасы, снаряга, палатки. Так делают все, за кем не тащится съемочная группа на три десятка обслуживающего персонала.

– Бродяга!

Ли подтянулся на руках, не обращая внимания на возглас Джордана, и увидел лежащего на уступе парня.

– Это человек, Блэйки.

Лионель, взобравшись на скальную площадку в метр шириной, закрепился, прежде чем начать тормошить лежавшего без движения омегу. Вот же блядь! Омега, да еще совсем молоденький, на вид от силы лет восемнадцать. И что их несет на стену Смерти? Родителей или альфу этого парнишки следовало бы судить, или как минимум надрать зад за преступное легкомыслие. Ли придержал голову парня, приложил пальцы к шее, нащупывая пульс, с облегчением нашел и легонько похлопал по бледной щеке. Сколько бедолага тут провалялся? Час? Два? Он свалился точно до того, как Ли начал ставить камеры.

Марэ без труда проследил маршрут юного скалолаза по точкам опоры. Свалился омега на спуске, и если бы не скальный выступ, разбился бы нахрен – высота тут приличная.

– Что там у тебя, Бродяга? – Йонг уже не ластилась к Чету.

Вся команда собралась внизу, не понимая, что происходит.

– Омега, – ответил Ли, – живой, но раненный. Мне нужны веревки, чтобы его спустить.

Теперь он жалел, что пошел налегке, с десятком френдов и парой веревок, а Джордан и вовсе без снаряги.

– Блэйки, спускайся.

– С чего бы?

– Нужны еще веревки и где-то в палатке Мэг должен быть шейный воротник. Скажи ей, чтобы приготовилась встречать и вызвала спасателей.

– Марэ, какого хера творится?! – брюзгливо врезался в эфир Эрни. – Съемки через сорок минут.

В этот момент омега открыл глаза, и Ли не стал отвечать начальству, как всегда предоставив разборки Блэйку.

– Эй, – позвал он парня. Тот уперся рукой в перчатке и попытался рывком подняться, Лионелю пришлось придержать его за плечи, – потише, детка, тут мало места, а ты можешь быть ранен. Где-то болит?

Омега в его руках дернулся, в страхе отпрянул от края выступа, вжимаясь спиной в грудь Лионеля.

– Спокойно, – скомандовал Марэ, главное, чтобы это был не шок, – ты в безопасности. Скажи, где у тебя болит? Потом мы спустим тебя отсюда.

– Нигде не болит, – омега обернулся и заглянул в лицо Ли. От ощущения опасности запах усилился, и пах мальчишка просто восхитительно – чистым, ярким ароматом юного, нетронутого цветка, – мой отец провалился в скальный камин, там, выше…

– Вы с отцом забрались так высоко? – изумился Лионель.

– Папа – хороший альпинист, но, – парнишка смущенно закусил бледные потрескавшиеся губы, – нас подвело снаряжение… Мне надо…

– Ли, что происходит? – Мэг включилась в операцию по спасению.

– С ним все в порядке, – Лионель, держа омегу одной рукой, другой на всякий случай ощупал грудь, живот, руки и ноги парня, ожидая болезненного возгласа, – повезло. Можно спускать его.

И тут омега уперся:

– Я никуда не пойду без отца.

– Ты ничем ему не поможешь, – резонно возразил Ли, – ты просто счастливчик, что свалился сюда, а не пролетел до железнодорожной станции. Кроме того, могут быть скрытые повреждения. Сейчас мы с Блэйком тебя спустим, и наш врач убедится, что все в порядке, о’кей?

– Вы, вообще, кто такие? – омега быстро-быстро моргал, растерянно косясь на Ли.

Вопрос сбил Лионеля с толку. Сначала он даже решил, что парнишка долбанулся головой сильнее, чем он ожидал. Ну не мог же юный альпинист не знать о звездной команде, покорившей все самые опасные горы планеты?

Или мог?

– «Адреналин. Восхождение», слышал?

Омега покачал головой. Ли удрученно хмыкнул. Не то чтобы он гнался за славой, скорее, она бежала впереди их четверки, и сложно было представить близкого к среде экстремального спорта человека, который не знал бы о них.

– Ладно, проехали.

– Мне нужно спасти отца, – упрямо повторил омега, – он провалился…

– Ты спускался за помощью?

– Да.

– Ты ее нашел, – терпеливо объяснил Ли, которому изрядно надоело морозить бок, одновременно прижимая к себе вкусно пахнущего омегу без шанса его трахнуть в ближайшие полчаса, – план такой: я тебя спускаю, спасатели летят и вытаскивают твоего отца. После этого вы мирно едете в больницу, а мы продолжаем работу. Как тебе?

– Нет.

Ну, какого хрена!

– Ли, я поднимаюсь, – оповестил его Блэйк в наушник.

– Нет?

– Нет, я должен показать, где отец. Без меня вы его не найдете.

Лионель подавился словами о том, что не собирался никого искать.

– Марэ, – заорал Эрни, – ты скотина! Неустойку вычту из твоего гонорара, так и знай!

– Пошел на хуй, – ответил Ли. По опыту он знал, что после такого Эрнесто заткнется хотя бы на пару часов. Потом, конечно, вымотает все нервы, но пока – заткнется. Обидчивый, как девчонка.

– Блэйки, планы меняются.

– Ну что еще? – голос у Джордана уже звенел от злости.

– Надо будет спуститься в камин и вытащить оттуда отца… как тебя зовут?

– Рэми, – мальчишка изогнул шею и смотрел с бешеной надеждой.

– Отца Рэми.

– Я тебя убью, – пообещал Блэйк.

Лионель рассмеялся и подтащил к себе Рэми, устраиваясь поудобнее.

– Как вас угораздило?

– Мы ночевали вон там, где широкий карниз. Рано утром начали восхождение. Отец сорвался, у него что-то с ногой. Вот я и спускался, хотел найти помощь на станции.

– Про такую штуку, как рация, вы не знаете?

– Она была у отца, разбилась при падении, – Рэми скорбно сдвинул брови, – он уже давно там.

– Ничего, сейчас Блэйк поднимется, и вытащим твоего папашку.

Рэми, вывернув шею, с нетерпеливым интересом глядел, как Блэйк, увешенный веревками и утяжеленный рюкзаком, уверенно лезет без страховки.

– Круто! Ты тоже так умеешь?

– Умею, – ответил Лионель, – а вот ты не пробуй даже!

– Не буду, – серьезно пообещал Рэми.

Ли не поверил, конечно. Горы – любовь до гробовой доски. Оставалось надеяться, что юный омежка в другой раз будет осторожнее и не станет экономить на снаряжении.

– Посмотри на меня, – попросил Марэ, заметив на раскрасневшейся щеке белое пятнышко.

Рэми послушно повернулся, для равновесия держась за плечи Лионеля. Серо-зеленые, в красивую крапинку глаза смотрели удивленно и с нескрываемым восхищением. Ли стащил перчатку, большим пальцем коснулся белого пятна, энергично потер:

– Обморожение начиналось, – пояснил он в ответ на молчаливый вопрос.

Эйгер взяли через пять дней. Погодное окно позволило закончить съемки, а потом началось – лавина за лавиной, камнепады один за другим. Эрни выглядел довольным, что они успели доснять финал сезона, хоть после спасательной операции Лионелю и влетело от них с Лайлой, но неустойку не вычли. А какой-то желтоватый девчачье-омежий журнальчик даже написал статью о героизме двух альф из команды «Адреналин», спасших пару альпинистов, терпящих бедствие на Эйгере.

Блэйк, правда, рычал на него почти до конца восхождения, только на вершине – не на камеру – заехал кулаком в плечо, а потом крепко, до хруста обнял, помирился, типа. После стольких лет они знали друг друга, как облупленных.

По традиции после окончания съемок устроили вечеринку, продолжившуюся в отеле. Съемочная группа, в которой, кроме них с Блэйком, не было больше альф, тусовалась сама по себе. Эрни как всегда безуспешно подкатывал к Лайле, две гримерши-лесбиянки сразу исчезли в номере, остальные бухали.

В апартаментах Ли собрались только «адреналинщики», плюс три юных омежки из фангруппы, преследующей кумиров во всех поездках. Для Ли они все были на одно лицо, а вот Йонг бесилась, когда кто-то подкатывал к Чету. Так и на этот раз парочка любовников расскандалилась, когда «кошечка» обнаружила висящего на шее Чета фаната, потом помирилась и слиняла в свой номер. Ли с Блэйком не были в обиде, справедливо рассудив, что им двоим больше достанется.

Марэ опрокинул бокал шампанского, беспечно бросая на стул пиджак. Светловолосый парнишка обвил руками его шею, юрким язычком скользнул по губам.

– Я в душ. Обещай, что дождешься.

Лионель кинул взгляд в сторону Джордана, устроившегося на диване с парочкой омег. Правда, один из омежек заинтересованно косился в сторону Марэ.

– Иди, – Ли хлопнул светленького по упругой заднице, – но не задерживайся.

– Ли, стучат, открой, – окрикнул его Блэйк, увлеченно шарящий в трусах одного из фанатов. Второй массировал ему затылок, и друг пребывал в состоянии нирваны.

Лионель направился к двери, попутно расстегивая пуговки на рубашке, открыл и удивленно уставился на смутно знакомого парня-омегу. Одетый в скромную темно-синюю ветровку и джинсы, тот смущенно отводил взгляд и совершенно не походил на лезущих во все щели фанатов.

– Чего тебе?

– Я… я просто…

– Автограф? – догадался Ли, зашарил по карманам, но ручка осталась в пиджаке.

– Ты меня не помнишь? – удивленно и опрокинуто глянул парнишка. – Я – Рэми.

Лионель нахмурился, а потом хлопнул себя по лбу. Ну конечно, тот омега, отца которого они четыре часа выковыривали из скального камина.

– Почему, помню, Рэми. Зайдешь?

Омежка покраснел, увидев за плечом Ли Блэйка, которого облепили сразу два полуголых паренька, стушевался и замотал головой.

– Давай, – чисто из вежливости повторил Лионель, – приставать не буду.

Рэми покраснел еще гуще. Охуеть! Ли и не знал, что в мире существуют еще такие очаровательные восемнадцатилетние целочки.

Но в этот момент из душа выпорхнул блондинчик и, почуяв конкурента, тут же заявил свои права на Марэ, обняв его руками за талию. На парнишке красовалось только белое полотенце вокруг бедер, он был мокрым и горячим.

– Вот и я, милый, – заявил он, чмокнув Ли в лопатку.

Лионель с ожиданием посмотрел на Рэми. Омега опустил голову.

– Спасибо за отца, – сумрачно сказал он, поднял руку с плоской коробкой, – вот, папа испек пирог. Лимонный, вкусный. Вот, – повторил он.

Лионель взял коробку. Омега случайно мазнул его по руке ледяными пальцами.

– До свидания.

Бросил прощальный взгляд, мотнул головой и пошел прочь.

– Кто пришел, Ли? – отвлекся от поцелуев Блэйк.

– Да так, пожрать принесли, – отстраненно откликнулся Марэ, не собираясь напоминать Джордану о том, что стало яблоком их раздора на целую неделю съемок.

Светловолосый омежка уже тянул в номер, закрывая дверь, его запах мешался с запахом спасенного парня, а потом тот исчез совсем.

========== Глава 1 ==========

20 лет спустя

– Разве в больнице нет врача-альфы?

Доктор Кеннеди даже не удивился вопросу. Альфы ненавидели, когда их лечили омеги. Бороться с этим было бесполезно, обижаться – тем более. Альфы по своей природе не могли показать слабость при омеге. Некоторых присутствие доктора-омеги доводило до нервных срывов, поэтому обычно Рэйм, сделав операцию, передавал больных хирургу-бете. Но напарник Кеннеди, Густав Оди, еще в прошлом месяце сломал ногу, катаясь на горных лыжах, и его обязанности временно перешли к Рэйму.

– В другом отделении есть врач-бета, но я буду чрезвычайно обязан вам, если вы позволите мне вас осмотреть.

Красавчик-спасатель, как звал Лионеля Марэ весь персонал, усмехнулся:

– Вы так любезны, что я не могу отказать вам, – сказал он и откинул одеяло. Кеннеди почувствовал себя неловко.

– Если вам это трудно… – он дотронулся до запястья пациента и уловил дрожь, рука была холодной и влажной. Что бы ни пытался изобразить упрямый альфа, выглядел он из рук вон плохо.

Кеннеди выпрямился.

– Флави, ты сделала промедол месье Марэ?

– Месье не просил, – без колебаний доложила сестра.

Рэйм резко повернулся к ней.

– Месье и не попросит.

Флави озадаченно уставилась на Кеннеди.

– Разве в медицинском тебе не говорили, что альфы никогда не просят анальгетики?

– Это воспринимать как комплимент, док? – негромко рассмеялся Марэ.

– Скорее, как проблему.

Кеннеди выразительно посмотрел на медсестру, Флави понимающе кивнула и унеслась.

– Зря вы так, – альпинист растягивал слова, словно даже говорить ему было трудно, – такая чудная, чуткая девочка.

Кеннеди вздохнул и склонился над больным.

– По шкале от одного до десяти на сколько болит?

– Думаю, на пятерку.

– А мне кажется, что на все восемь, – не согласился Рэйм.

Спасатель хмыкнул и прикрыл глаза, по коже побежали мурашки.

– Вам кажется.

– Ладно, – не стал спорить Кеннеди, аккуратно отклеивая пластырь повязки, прикрывающей послеоперационную рану.

Шов выглядел неплохо. Рэйм осторожно сдавил края раны, чтобы убедиться, не началось ли воспаление. Судя по кожным покровам, печень успешно восстанавливалась. Кеннеди больше переживал за единственную оставшуюся почку.

– Заживает хорошо. И все-таки, где болит больше всего?

Марэ не ответил, только поморщился, когда Рэйм осторожно потрогал его живот. Кеннеди казалось, что он знает – у его пациента болело там, где не было ни разреза, ни перелома. Надо вызвать Дага, пусть назначит антидепрессанты.

Пока Кеннеди менял повязку, вернулась Флави.

– Возьмем анализы, – оповестил больного Рэйм, – если восстановление пойдет хорошо, можно будет заняться вашей спиной.

Лионель безучастно покосился на него. Кеннеди продолжил осмотр.

– Чувствительность в порядке, – успокоил он Марэ, – но чтобы снова ходить, нужно будет укрепить поврежденный позвонок. Это ускорит выздоровление и…

– Вы прогнали Блэйка. Почему? – вдруг спросил Лионель.

– По-моему, это вы его прогнали, а я только выполнил ваше желание.

– Спасибо, док.

– Не за что. Флави сделает вам укол.

– Спасибо, не стоит.

Кеннеди вздохнул.

– Послушайте, Лионель, я понимаю, что вы чувствуете. Но послеоперационную боль терпеть нельзя. Она мешает организму включить защитные механизмы и начать выздоравление. В анальгетиках нет ничего плохого…

– Это мое решение, док.

За пятнадцать лет работы в отделении хирургии Кеннеди видел много раненных альф. С большинством из них были трудности, но он научился находить подход к любому пациенту.

– Лионель, – проговорил он, осторожно разжимая стиснутую в кулак руку, – вы ошибаетесь, если думаете, что боль отвлечет вас от мыслей о предательстве.

– Что вы об этом знаете? – с обидным презрением бросил альфа. Он попытался подняться, но движение только вызвало новый приступ боли.

– Больше, чем вы думаете, – тихо сказал Рэйм, придерживая его за плечи, – лежите смирно. Я принесу вам снотворное? Пожалуйста.

Марэ смотрел с отчаянным бессилием.

– Сделайте мне приятное, Лионель.

Он сдался, нехотя кивнул и прикрыл глаза.

– Только одну ночь.

– Договорились.

Кеннеди даже не удивился, когда поздно вечером столкнулся в коридоре с Ким Дэ Йонг, несмотря на то, что охрана получила четкие указания никого не пропускать к раненному альпинисту. Красавица и модель, лицо нескольких известных домов моды, Йонг протянула ему увешанную дизайнерскими браслетами руку.

– Насколько я понимаю, это вы – суровый и неприступный доктор Кеннеди? Можем мы где-нибудь поговорить?

– Он самый, – кивнул Рэйм и пригласил ее следовать за собой в кабинет.

Иногда в клинику попадали публичные люди, и ему, как одному из ведущих хирургов, приходилось иметь дело с их родственниками, друзьями, адвокатами. Приходилось утешать жен и мужей, выбирать выражения в беседе с ушлыми журналистами и скрывать правду от фанатов.

Но то, что он увидел утром, полная концентрированного отчаяния и безысходности сцена встречи двух бывших друзей, не давала Кеннеди покоя. Это было как удар ножом в спину. Это были Каин и Авель.

Марэ привезли вечером, и Кеннеди семь часов без отдыха стоял у операционного стола, пытаясь вытащить с того света альпиниста, которого утром пришел добивать самый близкий друг.

– Мне сказали, что вы запретили навещать Лионеля, – произнесла Йонг, – могу я узнать, почему?

Интересно, в каких она отношениях с обоими альфами из команды «Адреналин»? На чьей Йонг стороне?

– Обычная практика: посещать больных в реанимации разрешается только близким родственникам, – уклончиво ответил Кеннеди, внимательно отслеживая реакцию.

– Я и есть близкий родственник, – сверкнула кошачьими глазами Йонг. В полумраке браслеты на руках матово светились золотом.

– При всем уважении, я знаю, кто вы.

– Тогда вы должны знать, что я для Ли больше, чем друг.

– Конечно.

– Почему вы говорите это таким саркастическим тоном? – подняла брови Йонг. – Из-за Джордана?

– Он был здесь утром.

– Вы не знаете обстоятельств! Блэйк…

Рэйм покачал головой:

– Мне все равно.

Йонг склонила голову к плечу. Кеннеди невольно залюбовался ею – женщины-беты, как правило, обладали совершенными чертами, но Йонг природа наделила просто ослепительной красотой.

– Послушайте, мадам Ким, я много лет работаю хирургом. К нам привозят всех спасенных по эту сторону Альп, и я научился различать, кто из них не хочет жить.

Глаза женщины заинтересованно сощурились.

– Считайте это мистикой, но те, кто хочет выкарабкаться, выживают, получив тяжелейшие, зачастую несовместимые с жизнью травмы. Я чувствую, как под моим скальпелем бьется жизнь, все проходит гладко, и человек поправляется, остается жить благодаря воле к жизни.

– Кажется, я понимаю, о чем вы, – кивнула она.

– Когда я оперировал вашего друга, то постоянно чувствовал, что все висит на волоске. Мне будто что-то мешало, одно осложнение усугублялось другим, сосуды рвались от одного прикосновения. Мой пациент мешал мне. Он боролся со мной, потому что не желал жить.

Йонг молча смотрела на него.

– Я впущу вас к месье Марэ с двумя условиями. Вы не будете говорить с ним о том, что произошло утром, и заставите принять обезболивающее.

Йонг задумчиво тронула большим пальцем губы.

– Вы француз?

– Какое это имеет значение? – обескуражено спросил Рэйм. Он ожидал несколько иной реакции на свой рассказ.

– Вы симпатичный. Мы раньше нигде не встречались?

– Боюсь, что нет, – раздраженно покачал головой Кеннеди.

Иногда ему казалось, что больным было бы легче выздоравливать без удушающей заботы родных и друзей.

– Хорошо, я согласна, – поднимаясь, сказала Йонг. – Дайте мне лекарство и проводите к Ли.

Рэйм в очередной раз подумал, что это плохая идея.

Лионель жалел, что отказался от укола. Болело невыносимо, везде разом, тело, даром что непослушное, пульсировало, как воспаленный зуб. Но нажать кнопку вызова – ни за что! Флави видела, как Кеннеди его уговаривал, будут болтать, что альфа сдался. Черт!

Спокойно. Нужно просто успокоиться. Зачем только он выкинул снотворное? Хотя с ним, наверное, было бы еще хуже. Спать и чувствовать боль – да ну нахер, правильно, что выкинул.

Интересно, как там сейчас солнышко? Арди уже успел промыть ему мозги, или Лукас до сих пор ничего не знает?

Не все ли равно. Покупая билет до Лондона, Ли предполагал, что шансы у него примерно 50 на 50. Теперь их не стало вовсе.

Хоть бы раз еще его увидеть… Они даже телефон ему не дают.

А может, плюнуть на гордость и нажать чертову кнопку? Пусть Кеннеди загрузит его наркотической дрянью, чтобы не было ни боли, ни мыслей.

Ли протянул руку, плечо отозвалось на движение, пальцы наткнулись на пустоту. Альфа пошарил там, где должна была располагаться кнопка, но она оказалась поистине неуловимой.

Шаги в коридоре отвлекли его от поисков. Ну, надо же, какие люди! Распахнулась дверь, и в палату вошла Йонг. Кто бы сомневался, что она примчится следом за Блэйком. Хорошо хоть одна, без Чета. Его сальных шуточек нервы Лионеля просто бы не выдержали.

Сопровождавший Йонг доктор Кеннеди (живет он в больнице, что ли?) подошел к Лионелю:

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – Ли хотел улыбнуться непринужденно, а получилось вымученно.

– Вам что-нибудь нужно? – с намеком поднял брови хирург.

Да! Да-да-да, черт, нужно! Еще как нужно!

– Нет, спасибо.

Кеннеди кивнул:

– Если что-то понадобится, нажмите кнопку вызова, – и вышел, прикрыв за собой дверь.

Йонг дождалась, пока он уйдет, и всхлипнула, опускаясь на колени перед постелью Ли. При посторонних она никогда не стала бы так позориться, но наедине дала волю чувствам. Как же они все привыкли носить маски, настолько, что срывать их порой приходится вместе с кожей.

– Этот гад, Блэйк, позвонил мне только утром! – сжав его ладонь, всхлипнула Йонг, – я была дома, прилетела сразу, как смогла.

– Девочка моя, – похвалил Ли, – рад тебя видеть. Спасибо, что прилетела.

– Сколько лет мы не виделись?

– Года три. Но буквально вчера я видел тебя на обложке какого-то девчачьего журнала. Он валялся у нас в дежурке.

– Дубина, это был «Вог», – сделала вид, что обиделась Йонг.

– Я и говорю, девчачий.

Они оба рассмеялись.

– Я скучала по тебе, Бродяга.

– И я по тебе скучал. Как дела у малышки Сидни?

– Улетела с Четом в Эл-Эй на пробы в какой-то молодежный сериал. Через неделю модный показ в Париже. Странно чувствовать себя мамой восходящей звезды.

– Она вся в тебя.

Йонг печально улыбнулась, протянула руку и отвела с его лба лезущие на глаза волосы.

– Ты оброс и стал бриться. Сменил имидж?

– Ты просто давно меня не видела.

– Я и Блэйка давно не видела.

Ли вздохнул. Он, конечно, знал, что Йонг примчалась их мирить, но ведь не с порога же. Все так хорошо начиналось.

– Нажаловался?

Йонг невинно пожала плечами.

– Твой цербер, симпатичный доктор, запретил мне говорить на эту тему.

– Вот и правильно.

– Я люблю тебя, Ли.

– Знаю.

– И Чет любит, и Блэйк. Поверь, у него не было выхода…

– Йонг!

На душе стало еще гаже. Он не ждал понимания, но можно же просто не топтаться на больной мозоли.

– Лукас Джордан очаровательное дитя, – с улыбкой сказала Йонг, – будь я помоложе и свободна, тоже не осталась бы равнодушной.

– Прекрати!

– Ли, родной, не сердись на правду. Кто раскроет тебе глаза, если это не сделаю я?

– А в чем, по-твоему, правда? – раздраженно бросил Лионель.

– Будь это твой сын, ты подпустил бы к нему циничного мужика втрое старше, который перетрахал всех симпатичных омег и бет по обе стороны океана?

– Вот каким ты меня представляешь, – усмехнулся Марэ.

– Будь это твой ребенок, которого ты качал на руках и кормил с ложечки, ты бы землю порвал по экватору, чтобы защитить его от всего на свете.

– Я не хотел навредить!

– Но ведь мог.

Лионель прикрыл глаза. Слова Йонг, может, и были справедливыми, но запоздали на пару дней. Блэйк потребовал оставить Лукаса, и теперь, кто бы что ни сказал, Ли не может этого изменить. Так какая нахер разница, кто прав, а кто виноват?

– Уходи, Йонг.

– Прогоняешь меня, как Блэйка?

Ли отвернулся к панорамному стеклу. За стеклом стоял доктор Кеннеди, Ли поймал его взгляд и еще больше разозлился.

Почему все они не могут оставить его в покое?

– У меня в кармане шприц с промедолом, – сказала Йонг, – если ты не позволишь мне сделать тебе укол, твой врач меня больше не впустит к тебе.

– Это будет очень кстати, – скрипнул зубами Ли.

Йонг вздохнула.

– Тебе нужен ребенок. Заведи ребенка, Ли.

– Перестань!

– Ли, он наполнит твою жизнь смыслом, даст то, чего тебе так не хватало… То, что ты искал в сыне Блэйка.

– Йонг, замолчи. Я не хочу это обсуждать! Что мне нужно, так это, чтобы никто не лез с нравоучениями. Ясно?

– Можно, я сделаю укол? – с оскорбительным сочувствием попросила подруга. – И уйду.

– Сделай, – Ли выдохнул сквозь зубы, – и уходи.

Он даже не почувствовал, как игла проткнула кожу, просто боль начала отступать. Не сразу и не везде, отпускала частями, неохотно, пробегала мурашками по коже. А может, это были ласковые женские руки.

– Можно, я подожду, пока ты уснешь?

– Иди к черту, – пробормотал Ли. Только сейчас он понял, как сильно хотел спать.

– Я спою тебе колыбельную.

– Убирайся.

Йонг не послушалась и негромко затянула какую-то песенку, напомнив о давних, светлых днях, когда они все были командой и безоговорочно принадлежали друг другу. Йонг всегда что-то напевала, поднимаясь в благословенные горы, но ни тогда, ни сейчас Ли не понимал ни слова.

Idzie idzie sen wieczorem, tonie tonie świat we mgle

Słonko ziewa ponad borem bo jemu spać się chce

a w brzozowym cichym gaju wszystkie listki tez ziewają

baju baju baju baju baju baju baj

Иди, иди спать, вот уж вечер, окутывает мир темнота.

Солнышко над бором зевает, хочет спать,

И в тихой березовой роще зевают листочки.

Баю-баю, баю-баю, баю-баю-бай!

песенка Йонг: http://www.youtube.com/watch?v=sfYRt6NfAPY

– Что это сейчас было? – Кеннеди кивнул на окно в палату реанимации.

– Польская колыбельная, – непринужденно пожала плечами Йонг, – омега, который вынашивал мою дочь, был наполовину поляком, и он научил меня этой песне.

– Я просил вас не говорить с ним о Джордане, – укорил Рэйм.

– Просили, но я не послушалась. Потому что в глубине души Ли хотел, чтобы с ним поговорили.

– Вы причинили ему боль.

– Бродяга сам причинил себе боль, и теперь варится в котле из страданий, под которым сам же поддерживает огонь, – Рэйм покосился на Йонг, удивленный поэтическим сравнением, – что вы знаете о Лионеле, доктор Кеннеди?

– Только то, что он снимался в шоу «Восхождение», а потом стал спасателем.

Йонг недоверчиво приподняла брови:

– Мы точно нигде не пересекались? Ваше лицо мне кажется знакомым.

– Уверяю вас, что нет.

Она развела руками, звякнули браслеты. Кеннеди перевел взгляд на спящего Марэ. Он не ждал откровений от Йонг, но она заговорила негромко, с бесконечным сочувствием:

– Когда «Адреналин» закрыли, мы все вздохнули с облегчением. Последние годы шоу держалось только на Ли. Блэйк метался между съемками и своим омегой, мы с Четом ждали ребенка и, честно сказать, обустройство дома интересовало нас куда больше, чем горные вершины. Это были звездные часы Ли. А потом все закончилось, и перед нами, тогда еще молодыми, но уже богатыми, знаменитыми, полными сил открылись дороги, о которых мы даже не мечтали, начиная делать наше шоу. И только Марэ – последний романтик – остался в горах. Сначала проводником, потом спасателем.

Йонг умолкла. Кеннеди ждал продолжения и не знал, что сказать.