Текст книги "Несовместимость (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Но и ощущения праздника в дом не приносил. Просто приходил и уходил.

Лионель не умел так. Он заполнял собой все имеющееся пространство. Рэйм еще в больнице заметил: вокруг Ли всегда было движение. Его обожали, любили, ему завидовали, его не могли терпеть, но никто не оставался равнодушным. С его появлением все отделение забурлило жизнью.

И он принес эту жизнь в дом Кеннеди. Совсем, как отец.

Альберт просочился в приоткрытое окно, оставил отпечатки лап на подоконнике и фыркнул, учуяв чужака.

– Брысь, – шуганул его Рэйм, – ты теперь не единственный альфа здесь.

Кот сердито зыркнул и обошел странного хозяина по широкой дуге. Долго нюхал ботинки Лионеля в прихожей, чихнул, почесал за ухом и, решившись, направился в гостиную.

Рэйм вытащил из духовки противень с мясным пирогом. Альф надо кормить. Выздоравливающих альф надо кормить вдвое лучше. Поэтому Кеннеди сотворил практически невозможное. А главное, успел вовремя. За окном мелькнули фары, раздалось рычание сурового горного внедорожника, и Марэ проснулся от знакомых звуков.

– Ребята приехали, – из кухни Рэйм увидел, как Ли пытается подняться, бросился к порогу и принес ему костыль.

Неугомонный альфа уже привычно обхватил его за шею, мимолетно потеревшись о щеку золотистой щетиной.

– Так и будешь таскать меня?

Рэйм усмехнулся, обнимая Ли за талию. Если бы только Марэ знал, насколько ему это в удовольствие.

Спасотряд набросился на Лионеля, как стайка ласковых котят.

– Как вкусно пахнет!

– Шеф! Ты на ногах!

– Когда к нам? Док, сколько еще нам ждать?

– Спокойно, ребята, док – мастер. Сказал, вылечит – значит, вылечит.

Команда шесть вломилась в дом Рэйма по-хозяйски, как в свою дежурку. Днем они вели себя куда скромнее. Видно, сказалось присутствие Марэ и его домашний вид.

Ли обрадовался своим питомцам. Действительно, питомцам, почти детишкам, потому что самому старшему из спасателей – Шону, едва ли исполнилось двадцать пять. И оба, Шон и Хавьер, были влюблены в Кору. А сама Кора, Кеннеди видел, глаз не сводила с Лионеля.

Пирог пошел на «ура». Сбоку он слегка подгорел, но никто не посмел даже заикнуться, слопали и не заметили.

Когда спасатели уехали, оставив у порога два небольших чемодана, Рэйм окончательно растерялся. Он робел, не представляя, как вести себя с альфой… Нет, не так! Как вести себя с самым привлекательным и сексуальным альфой во всей Франции, а то и в Европе? Ни то, что они провели бок о бок почти месяц, ни то, что у него внутри, возможно, растет ребенок от Лионеля, Рэйму ничуть не помогало.

Паника накатывала волнами, омега не мог найти слов.

Нельзя, нельзя влюбляться до потери разума!

– Эй, – Ли перенес часть своего веса с шеи Рэйма на костыль, протянул руку и коснулся его щеки, – ты чего трясешься? Я тебя не съем.

Рэйм беспомощно уставился ему в глаза.

– Уже жалеешь, что связался со мной?

Он решительно мотнул головой. Лионель улыбнулся:

– Вот и хорошо. Все утрясется, док.

Рэйм кивнул. Подумав, обвил руками крепкую мускулистую шею и спрятал лицо на плече альфы.

Вечер скоротали за семейной комедией, которую выбрал док. В ней омега так устал от домашних дел, мужа и трех детей, что объявил забастовку. Несчастной семейке пришлось взять на себя обязанности папы, и всем досталось по самое «не могу».

Ли никогда в жизни не смотрел подобных глупостей, но ради Кеннеди он готов был потерпеть. А потом неожиданно увлекся и с нетерпением ждал разрешения конфликта между омегой и остальной семьей, хоть и знал, что в такого рода фильмах, в конце всегда все мирятся, воссоединяются и наступает хэппи-энд.

– Завтра я выберу, что будем смотреть, – Ли потянулся под насмешливым взглядом Рэйма, зевнул и выжидательно глянул на дока, – может, все-таки…

– Нет, – решительно покачал головой омега, – пойдем, покажу твою комнату.

Ладно, азартно подумал Лионель. Завтра он уложит строптивого дока в свою постель, да так, что тот сам придет и будет просить.

Марэ снова оперся на крепкое плечо Рэйма и костыль, и вдруг подумал, что принимать помощь от омеги больше не кажется таким уж унизительным. Наоборот, такие моменты сродни интимной близости. Не секс в полном смысле слова, но столь же тесный, доверительный контакт. Ли то ли опирался, то ли обнимал Рэйма, мимолетно ловил его запах, перебирал волосы на границе затылка и шеи, взглядом цеплял напряженные мускулы и бьющуюся на виске жилку.

– Тяжело тебе?

Коридор казался нескончаемым. Ох уж эти старые дома!

– Ты не пушинка, альфа, – облизнув губы, улыбнулся док, останавливаясь возле двери, – заходи.

Лионель толкнул дверь и привалился спиной к косяку, отпуская шею Рэйма. Спальня оказалась самой обычной, гостевой, с аккуратным, но непритязательным интерьером, неброским пейзажем на стене. Но, главное, кровать в ней была большая, двуспальная.

Это был намек.

Ли умел понимать намеки. Поэтому без лишних споров пожелал Кеннеди спокойной ночи и отпустил на все четыре стороны.

– Вода в кувшине, санузел отдельный, полотенце и халат я тебе оставил. Халат, правда, папин. Не знаю, подойдет ли тебе. Если будет что-то нужно, зови, – Рэйм беспокойно обвел комнату взглядом. – И… не пугайся скрипов, хорошо?

– Хорошо, – покладисто согласился Ли, наклонился и поцеловал его в щеку, – спасибо, что приютил, – прошептал жарко.

Рэйм снова заледенел. Да что не так с этим парнем? Ведь все у них шло на лад, и Лионель уже успел подумать, что ему наконец повезло встретить омегу без их извечных закидонов.

– Спокойной ночи, – суховато ответил Кеннеди и ушел, прикрыв за собой дверь.

Лионель озадаченно посмотрел ему вслед. Над этой задачкой стоило поломать голову.

Альфа разделся, сходил в туалет – без костыля, опираясь о стену, наслаждаясь самостоятельным движением. Когда лег, он не сразу понял, что кажется ему странным в его кровати. И лишь, попытавшись устроиться поудобнее, понял: она жесткая, как в больнице. Как раз то, что нужно для его спины. Вот почему док настаивал, чтобы он поселился именно в этой комнате. Повезло же ему с этим парнем.

А ночью началось! То, что Кеннеди назвал скрипами, напоминало звуковое сопровождение добротного фильма ужасов. Дом казался живым. Он напоминал «Ходячий замок Хаула» этими скрипами, стуками, завываниями и зловещим царапаньем веток по стеклу. Вероятно, виной всему этому безобразию был возраст дома и его расположение на склоне горы. При мысли, как Рэйм живет тут один, Ли сделалось не по себе. Он был далек от суеверных страхов, но приятного во всей этой ситуации было мало, дом нуждался в серьезном ремонте.

Дом – в ремонте, а Кеннеди – в альфе.

Ли не верил в привидений и прочую ерунду. Слишком много реально страшного видел в своей жизни, чтобы бояться детских страшилок, но когда в коридоре что-то упало и со звоном разбилось, а потом дверь в его комнату приоткрылась со зловещим скрипом, сердце екнуло. В щели сверкнули две фосфоресцирующие точки, и альфа заржал сам над собой.

– Ах, ты сволочь! Как там тебя, Альберт? Альберт, иди сюда, скотинка.

Кот немигающе таращился на чужака.

– Альберт, иди сюда, – строго приказал Ли.

Альберт медленно двинулся к нему. Днем альфа не разглядел его как следует, и сейчас удивился, какая здоровенная зверюга у дока. Кот утробно завыл, обходя Лионеля по дуге.

– Вот как ты относишься к гостям? – укоризненно сказал Марэ. – Неудивительно, что твой хозяин до сих пор один.

Альберт остановился в угрожающей позе. Ли никогда в жизни не видел таких кошек. У одного омежки, с которым он спал, было шесть или семь котов. Стоило задремать после секса, как пушистые комки облепляли альфу и омегу со всех сторон и принимались оглушительно мурчать.

Но этот зверь был далек от подобной доброжелательности. Может, он вообще какой-нибудь мутант? А что, в доме с привидениями только таким и место.

– Знаешь что, иди-ка ты отсюда, дай поспать.

Альберт снова с угрозой зарычал. Ли схватил одну из подушек, прицелился и швырнул. Кот подпрыгнул, увертываясь, и – вот гад! – снес с тумбочки кувшин.

– Отлично, Альберт, – похвалил Лионель, услышав шаги Кеннеди, – теперь мы разбудили дока.

Кеннеди бегом миновал коридор, распахнул дверь.

– Ты в порядке? – нащупавшая выключатель рука слегка подрагивала.

– Конечно, котик, все хорошо, – Лионель поправил подушку и с удовольствием разглядывал омегу, прибежавшего в одних трусах.

Рэйм обвел комнату и облегченно выдохнул. Шуганул с тумбочки присмиревшего кота, покачал головой, глядя на осколки кувшина в большой луже, но убирать не стал. Подняв подушку, убедился, что она не намокла, и бросил альфе. Ли автоматически поймал.

– Он тебя не поцарапал?

Лионель продемонстрировал руки.

– Ладно. Спи, я тут утром все уберу.

Кеннеди выключил свет, остановился в дверях, глядя напряженно, будто хотел что-то спросить. Лионель молча ждал. Потом отогнул край одеяла рядом с собой. Рэйм еще немного подумал, мягко захлопнул дверь, и, прошлепав босыми ногами, нырнул к нему под одеяло. Уткнулся голыми коленками в бедро, растянулся вдоль бока альфы.

– И чего ломался, как девчонка? – мягко усмехнулся Лионель, плотнее укрывая омегу своим одеялом.

========== Глава 6 ==========

На другой день все утро они валялись в постели. Целовались. Переместились в гостиную на диван и снова целовались. Потом, пока Кеннеди варил целебный бульон (Лионель подозревал, что док толком не знал, как это делается), Ли отправился осматривать дом с привидениями. Медленно, по стеночке, шуганув рвущегося помочь дока, обходил комнаты и ссорился с Альбертом.

Зверюга явно невзлюбила его. Кот рычал и шипел, охотился на тапочки альфы, подолгу лежал в засаде под горшком фикуса, чтобы с разбегу добежать до Ли, безнадежно рвануть зубами штанину джинсов и удрать по коридору прочь.

Рядом со своей спальней Лионель нашел спортзал. Небольшая комната с матами на полу, зеркальной стеной и несколькими тренажерами. Турник, велосипед, штанга – все прошлого поколения, но в хорошем состоянии. Видимо, это было второй причиной выбора именно этой комнаты, и вкупе со всем остальным наводило на определенные мысли.

– Хэй, док!

– Что-то нужно? – крикнул из кухни Рэйм.

– Ты что-то себе ломал?

– Не я, отец. Обе ноги, – пояснил Кеннеди, явившись на зов, – кости собирали из осколков, все на шурупах, отец долго восстанавливался. Папа оборудовал ему этот спортзал.

Рэйм подошел и сунул Ли в руки сэндвич с копченым мясом.

– Теперь он твой.

– Спасибо, – Ли вежливо поблагодарил поцелуем, слизнул с верхней губы крошку, – твои родители умерли?

– Да, – кивнул Рэйм спокойно, значит, тема запретной не была, – папа давно, а отец два года назад от рака.

– Сожалею.

– Ага.

Неловкий разговор прекратился сам собой.

– Завтра я выхожу на работу, а ты поедешь на реабилитацию. Массаж, физкультура, а дома – это в дополнение.

Ли обнял омегу за плечи. Ему было не по себе: Кеннеди столько для него сделал, а он даже забыл предупредить его о том, что втравил в неприятности.

– Слушай, детка…

– Лионель, – строго оборвал его Рэйм, – не стоит называть меня деткой, котиком, рыбкой или еще каким-то либо прозвищем с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Уж лучше просто – док.

– Ладно, док, – принял правила Марэ, ему даже понравилась такая принципиальность, тем более, что ни на детку, ни на котика Кеннеди не тянул, – твое начальство собирается объявить тебе выговор. Мне жаль.

– Странно, – задумчиво пожал плечами Кеннеди, – я думал, мне грозит увольнение. Выговор – это ерунда, я переживу.

– Беременных нельзя уволить, так сказал этот тип, поэтому выговор, – Ли было адски неприятно от всего этого, – я, правда, не знал, что у вас такие дикие правила.

– Да не парься ты, – без тени недовольства рассмеялся Рэйм, – эти правила часто нарушаются. Особенно, когда в госпиталь попадают такие альфы, как ты.

Ли словно окутало теплом от этих слов скупого на эмоции дока. Он и раньше не сомневался, что нравится омегам, но сам Кеннеди ему никогда не говорил о чувствах. А сейчас прозвучало, как признание.

– Значит, все в порядке? – уточнил альфа.

– Конечно, – улыбнулся Рэйм, – бульон готов, пошли? – он уже привычно приобнял Ли, собираясь отвести его в столовую.

– Лучше дай костыль, – попросил Лионель.

– Уверен? – озадаченно нахмурился док.

– Я справлюсь, – уверенно ответил Марэ.

Под напряженным взглядом Кеннеди он двинулся по коридору, придерживаясь рукой за стену.

– У тебя отлично выходит, – поглядев на его успешные перемещения, похвалил Кеннеди.

– А тебе пора начать думать о ребенке и не поднимать тяжести.

– Боже! – рассмеялся Рэйм. – Если даже беременность есть, ей от роду два дня. Это несерьезно.

– Это серьезно, – возразил Ли.

Он не смог бы сейчас передать свои чувства, но где-то внутри ощущал невероятную важность того, что происходит. Это как траверсировать ледовый склон. Нужно точно и четко соблюдать все правила, двигаться с определенной скоростью след в след и ни в коем случае не терять бдительности, иначе можно спровоцировать лавину, которая погубит всех. Сейчас было похожее чувство. Все слишком хорошо, слишком…

– Для меня это серьезно, – настойчиво повторил он доку, – поэтому ты будешь его беречь.

У Кеннеди дрогнули губы. Он ничего не ответил и отвел взгляд, но Ли тогда не придал этому значения.

Увидев анализ на совместимость, Андрэ Перье был также потрясен, как и Рэйм.

– Этого не может быть. Только не между альфой и омегой.

– Я перепроверил дважды, – уныло возразил Кеннеди, – думал, ошибка какая-то, но нет. Что теперь делать?

– Признаки беременности есть?

– Налицо, – кивнул Рэйм, подавляя желание потрогать живот, – течка прошла сразу же, тест положительный, а с утра даже тошнило немного.

– Странно, – потер подбородок Перье, – ладно. Ложись, посмотрим на УЗИ.

Рэйм старался не погружаться во все это. Думал о наступившей беременности отстраненно, будто это всего лишь новая форма функционирования организма. Он знал, что если позволит себе поверить, полюбить этот еще крошечный эмбрион, то возможная неудача сломает его. Как тогда, когда не стало отца. Лучше просто пока не привыкать ни к нему, ни к Лионелю. Когда все наладится, он доберет эти эмоции, полюбит и будет самым заботливым родителем на свете. Главное, чтобы получилось.

К сожалению, индифферентному отношению к собственному положению мешал Лионель. Рэйм его понимал. Рано или поздно каждый альфа начинает мечтать о ребенке, видимо, то, что к Ли эти чувства пришли поздно, теперь компенсировалось силой его желания. Хотя они решили не касаться в разговорах темы ребенка, благо поговорить им было о чем, Марэ неотступно думал о нем. Что-то гуглил в планшете, то присматривая машину побольше, то выбирая гипоаллергенные краски для стен, то просто любовался на фотки чужих (а может, Блэйковых) детей. А еще ему часто хотелось погладить Рэйма внизу живота, и отнюдь не эротично.

Секса Ли не просил, а Кеннеди не требовал. Они оба постепенно привыкали жить бок о бок, спать в одной постели, прощупывали друг друга, искали точки соприкосновения, общие взгляды и интересы.

Если бы не проклятая несовместимость, терзавшая душу смутным, но неотступным страхом, Рэйм был бы доволен своей жизнью.

– Готов? – спросил Андрэ, усаживаясь в крутящееся кресло возле кушетки.

Кеннеди улегся на спину и задрал хирургическую рубашку. Перье выдавил на живот холодный гель и провел датчиком, внимательно глядя на экран. Долго смотрел так и этак.

– Да, вижу плод. По виду все хорошо. Болей нет? Не тянет, не кровит?

– Нет, – покачал головой Рэйм, стирая гель салфеткой и нащупывая ногами шлепанцы.

– Если начнет, сразу ко мне.

– А если не начнет? Что ты мне посоветуешь, Андрэ?

Перье не выдержал его взгляда, крутанулся на кресле, отворачиваясь.

– Ты и сам доктор, Рэми, понимаешь…

– Категорически нет!

– Тогда подождем, когда случится выкидыш.

Рэйм чуть не врезал ему, так жестоко это прозвучало.

– Ты сам сказал, что мне нужно завести ребенка. А теперь предлагаешь избавиться от него?

– Я отправил тебя в центр репродукции, чтобы тебе подобрали идеальный материал. Где ты откопал это чудо природы и как…КАК ты вообще почувствовал к нему влечение при такой совместимости? Это же не Даглас, правда?

– Нет, не Даг. Это Лионель Марэ.

Перье развернулся к нему, чуть не свалившись со стула.

– Вот те на! Вот черт! Охре… прости, Рэми. Мне очень жаль, что все так получилось!

Рэйм опустил голову, стиснул пальцы.

– Он тоже заинтересован в ребенке?

– Да. Чего мне ждать, Андрэ? Есть хоть какой-то шанс?

Перье почесал в затылке.

– Теоретически, раз ты сумел забеременеть, шанс есть. Но очень высок риск генетических несоответствий. Сделаем тесты и посмотрим, что они покажут. И если что-то не так, сразу ко мне, ясно?

Самым трудным было решить, говорить ли Марэ о несовместимости. Рэйм боялся, и чем дальше, тем больше. Вдруг Лионель обвинит его в том, что он скрыл раньше, воспользовался ситуацией, привязал к себе. Обнаружит его нехитрый расчет. Может быть, и не стоит ничего говорить, тревожить его лишними волнениями?

Ли и без этого хватало забот – реабилитация отнимала у альфы много сил. Он без устали тренировался, стремясь поскорее вернуться к работе, в горы. Старательно выполнял рекомендации физиотерапевта, соблюдал режим, пил витамины и добавки. Он уже мог ходить без костыля и опоры, подолгу занимался на тренажерах и подтягивался. Рэйм радовался, глядя на Ли, а когда тот отвечал ему счастливым благодарными взглядом, сердце сжималось от сладкого страха – не разобьется ли их такой хрупкий мирок в одночасье.

Разбился.

Все началось со спасателей. Рэйм еще не успел выпить кружку чая после утренней планерки, как им сообщили, что везут пострадавших от камнепада. Одному требовался нейрохируг, поэтому в оперблок прискакал Даглас. Бывший любовник подмигнул Рэйму и преспокойно начал мыться, чтобы быть готовым к операции. Кеннеди тоже готовился, хотя и не знал пока, будет ли оперировать сам или ассистировать Дагу.

В коридоре оперблока загремели колесики каталок.

– Доктор Кеннеди, – Рэйм кивнул Коре, державшей пакет с физраствором, и Хавьеру с Шоном.

– Привет, ребята.

– Привет, как шеф? – радостно спросила Кора.

– Скоро будет с вами.

– Он здесь?

– Да, на массаже. Заходите к нам вечером, Ли будет рад.

Кора просияла, отдала пакет дежурной медсестре. Рэйм перехватил каталку, чтобы помочь, и вздрогнул от резкой боли.

– Что с вами, доктор Кеннеди?

Рэйм закусил губу, стараясь дышать ровно.

– Все в порядке, Кора. Мы справимся.

Он ещё добрался до операционной, стащил перчатки и уже тогда прижал руки к животу, сползая спиной по кафельной стенке. Никакого порядка, конечно, не было. Было больно и ужасно обидно.

– Что с тобой? – испуганный Даг навис над ним, позабыв о раненом на столе. Тряхнул за плечо, заглядывая в глаза. – Рэми, тебе больно?

– Да, черт, мне больно! Иди уже, Даг, работай и оставь меня в покое, – выкрикнул он, не в силах сдержать слезы отчаяния.

– Может, Марэ позвать?

– Просто уйди, Даг, просто уйди.

В полусознательном состоянии Кеннеди добрался до Андрэ и рухнул на кушетку, закрыв лицо руками. Господи, как он скажет Лионелю, что ребенка не будет? Что сделает альфа? Конечно, уйдет, если в этих отношениях нечего ловить. Но куда?

– Прости, ничего сделать нельзя, – осмотрев его, Перье сочувственно погладил Кеннеди по руке, – сильное кровотечение, ждать нельзя, может начаться воспаление.

– Делай, что положено, – закусывая щеку изнутри, прошептал Рэйм. Ему было плохо. Болел живот, болела душа, глаза болели, будто засыпанные песком. Все пошло прахом, все.

Позвонить Йонг оказалось куда легче, чем Блэйку. Хитрая кошка, конечно же, знала об их примирении, но сама не звонила, предпочитала выждать, чтобы Ли позвонил сам.

– Судя по довольному голосу, Бродяга, наконец, нашел приют?

– Так и есть, – с удовольствием подтвердил Лионель.

– Это тот симпатичный доктор с чудесными печальными глазами?

– Все-то ты знаешь, кошечка.

– А как же! – самодовольно усмехнулась Йонг. – Это же я его приглядела. Как он тебе, нравится?

– Нравится, – рассмеялся Ли, – так нравится, что…

– Ну, договаривай!

– Я сделал ему ребенка.

– Да, это наш Ли! Только действие, только хардкор! Я всегда верила в тебя!

Так странно Лионель не чувствовал себя никогда в жизни. Его отношения с доком, будущий ребенок неожиданно сблизили его со старой командой, с теми, кого он считал семьей, но не до конца понимал. А в глубине души даже обижался на их давнее предательство.

Блэйк предал всех первым. Заводила, лидер, капитан команды повелся на омежьи прелести и положил на дело их жизни большой и толстый хер. Ли тогда раньше всех понял, что «Адреналин» стал тонущим кораблем. Он презирал Джордана за слабость, ненавидел его Арди за сломанную мечту. И не понимал, что остальные только этого и ждали. Йонг и Чет, казалось, вздохнули с облегчением, когда шоу закрылось. Йонг стала блистать на подиумах, Чет снимался во второсортных боевиках и комедиях, они воспитывали дочку. У Блэйка к тому времени было уже двое сыновей.

А до Ли, вечного тормоза, дошло только сейчас.

Сначала Марэ не был уверен, что сумеет изо дня в день довольствоваться только одним омегой. Но док оказался не так-то прост. Как и его дом, Кеннеди был шкатулкой с секретом. Лионелю нравилось ее открывать, шарить, отыскивать двойное и тройное дно, находить приятные сюрпризы. Рэйм принадлежал к тому сорту людей, неважно, альфы это, беты или омеги, которые не ищут от жизни удовольствий, и все, что делают, делают осознанно, продуманно и до конца. В нем чувствовалась порода, какой-то врожденный, природный аристократизм духа. Он умел стоять на своем, но никогда не упирался, если дело того не стоило.

Единственным камнем преткновения для Ли и Рэми стал Альберт. Кот омеги невзлюбил Марэ с первого дня, и, надо сказать, Лионель отвечал ему взаимностью. Их существование под одной крышей превратилось в бесконечную войну, изрядно забавляющую Кеннеди. Тот не вставал ни на чью сторону, соблюдая нейтралитет, и вовсю отрывался, глядя, как Ли расстреливает оливками кота, который с утра нассал ему в тапочки.

Выздоровление шло полным ходом. Ли чувствовал себя прекрасно, в теле не осталось ни малейшей скованности, и только шрам под ребрами да красноречивый взгляд дока напоминали о том, что у него нет одной почки и куска печени. Ли планировал вернуться в спасотряд уже в будущем месяце. А еще начать ремонт дома, смастерить в саду качели и навестить Блэйка. Чего он меньше всего ждал, так это новой беды.

– Марэ, – Ли не сразу узнал по телефону голос Дага. – Живо в третий корпус, найди доктора Перье.

– Что? Зачем? – удивился Лионель. Он успел задремать под руками массажиста. Теперь, когда спина не болела, эта процедура неизменно нравилась альфе.

– Рэми стало плохо. Если он хоть чуточку тебе дорог…

Лионель уже натягивал футболку.

– Повтори фамилию врача, – перебил он Дагласа.

– Перье. Андрэ Перье.

В коридорах госпиталя пришлось поблуждать. Лионель с трудом нашел кабинет с фамилией этого самого Перье, распахнул дверь и был остановлен невысоким бетой лет сорока пяти:

– Вы – Марэ?

– Где Кеннеди?

По лицу врача Ли прочитал все, что ему требовалось знать. Беспомощно оглянулся на прикрытую дверь смотровой.

– Как он сам?

– Подавлен. Можно сказать, на грани шока, – вздохнул Перье, – но вам он этого не покажет.

Ли стиснул кулаки. Ну как же так? Почему? Док, конечно, предупреждал, но ведь все было хорошо.

– Можно забрать его домой?

Перье кивнул.

– Если станет хуже, поднимется температура или усилится кровотечение, сразу назад, – предупредил он.

– Конечно.

Лионель чувствовал себя растерянным и не знал, как себя вести, как смотреть Рэми в глаза. Непонятно отчего, но он вдруг ощутил свою вину.

Когда Ли вошел, Кеннеди лежал на кушетке, на боку, подтянув ноги в животу и обняв себя руками. В нем в этот миг не было ничего от того омеги, который спас Лионелю жизнь. Разбитый, раздавленный случившимся горем человек. Человек, потерявший ребенка.

– Привет, – тихо позвал Ли.

Рэйм посмотрел на него виновато, и от этого на душе стало еще гаже.

– Прости.

Лионель подошел ближе, присел на корточки:

– Эй, все будет хорошо! – сказал он потому, что так всегда говорят в подобных случаях. Он не знал, что можно сказать и сделать сейчас. Ему было хреново оттого, что так получилось. Они потеряли ребенка, о котором даже говорить было нельзя. Они его потеряли. Но жизнь на этом не закончилась. Лионель хорошо это знал. Доку больно, но они это переживут.

– Нет, – сдавленно сказал Кеннеди и шмыгнул носом, – не будет.

Ли не стал с ним спорить. Как там сказал Перье, шок. Рэйм его просто не услышит и не поймет сейчас. Надо забрать его из больницы.

– Поехали домой. Сможешь встать или найти каталку?

– Нет! – решительно возразил Кеннеди. – Я встану.

Он свесил ноги и сел на краю кушетки. Его качнуло, Ли придержал за плечи, и тут Рэйма словно прорвало. Он уткнулся горячим лбом в предплечье альфы и заговорил:

– Я дурак! Я должен был сказать тебе. Прости меня, Ли!

– Сказать о чем?

– Мы несовместимы. У нас ничего не выйдет. Тебе лучше найти себе другого омегу.

Лионель нахмурился. Слова Рэйма показались ему болезненным бредом. Он видел такое у тяжелораненых альпинистов, когда в шоке они начинали нести всякую белиберду.

– Давай разберемся с этим позже, ладно? Пора домой, док, поехали, – Ли с усилием заставил его подняться на ноги, но Кеннеди стоял на своем:

– Может, тебе сразу уйти? Пойми, ребенка нет, и не будет, я не смогу…

– Ты меня выставляешь? – не поверил своим ушам Марэ.

Рэйм поднял на него несчастный, вконец измученный взгляд.

– Сейчас я еще смогу это пережить. Все разом. Потом будет хуже.

Ли закатил глаза. Разговор начал его бесить. Он понимал, что обычно рассудительный док не в себе, испытывает боль, как душевную, так и физическую. Но как раз, поэтому сейчас не время и не место строить далеко идущие планы.

– Поехали домой, Рэми, – требовательно произнес он, – просто поедем домой.

Док поник головой, встал, морщась и прижимая обе руки к животу. Не спеша побрел к двери. Перье проводил их сочувствующим взглядом.

На чердаке было пыльно и спокойно. Рэйм валялся на старом матрасе и смотрел, как в душном летнем воздухе танцуют пылинки. Здесь у него всегда получалось отрешиться от проблем и настроиться на нужную волну. Здесь он пережил предательство Дага и Эжена, здесь плакал по папе и скрипел зубами от отчаяния, когда отец умирал долго и в муках. И здесь же ему предстояло похоронить свою мечту. Среди старых книг, фотоальбомов, ненужных вещей.

Рэйм не знал, чего добивается Марэ. Альфа не мог не понимать, что их отношения бесполезны. Они полагали, что смогут ужиться, но у природы свое мнение на этот счет. Несовместимость проявляется не только в генетических проблемах. Несовместимый омега не привлекает альфу, его запах не интересен, а то и противен. И это так, иначе за прожитый вместе месяц Ли хоть раз занялся бы с ним сексом. Но альфа даже не пытался намекнуть. Они спали в одной постели, однако поцелуи были допустимым максимумом. Лионель хотел ребенка. Ребенка не будет. Они могут загнуться в бесплодных попытках зачать, но все раз за разом будет заканчиваться так, как сегодня.

Рэйм снова закусил губы, давя слезы. Хотелось плакать, кричать в голос, выть, но он не мог, потому что Лионель был дома. Чертов Лионель! Почему он не уйдет и не оставит его в покое?

– Рэйм, – крикнул альфа, – хватит там прохлаждаться. Ты спустишься или мне подняться?

Кеннеди не ответил. Он не знал, что ему делать. Он хотел исчезнуть, испариться, умереть, лишь бы не быть причиной горя Лионеля.

– Хорошо, я понял, поднимаюсь.

Альфы всегда отличались бесцеремонностью. Рэйм сел на матрасе, услышав шаги на узкой скрипучей лестнице. Ноздрей достиг запах крепкого кофе с коньяком. Ли большой оригинал. Марэ вошел и огляделся.

– Ого! – присвистнул он. – А я и не знал, что в доме есть такая шикарная мансарда. Здесь можно сделать еще одну комнату.

– Мне не нужна еще одна комната.

– Зато мне она нужна. Устроим тут бильярдную. Ты любишь играть в бильярд?

– Нет.

Лионель протянул ему кружку с кофе и уселся рядом на матрас, прижавшись к Кеннеди крепким бедром.

– Слушай, я понял, что мы с тобой ни разу еще не делали вместе, – торжественно сказал он.

– Мы много чего не делали.

– Верно. Но мы с тобой ещё ни разу вместе не нажирались. Сначала были не так хорошо знакомы, потом тебе было нельзя…

– А тебе и сейчас нельзя, – мстительно напомнил Рэйм, поставив кружку на пол.

– Да брось, док! Тебе и мне нужно выпить. Алкоголь решает проблемы.

– И он же их создает.

– Не будь занудой, Кеннеди, – Ли забросил руку на его плечо, с силой притянул к себе, буквально уложив на свои колени, – неужели тебе со мной так плохо?

Рэйм выпутался из его рук.

– Господи, как ты не понимаешь! Тебе будет со мной плохо! У нас не будет ребенка, потому что мы не-сов-мес-ти-мы!

– Так не бывает, – решительно возразил Ли.

– Что?

– Что в гору нельзя подняться, – уверенно отрезал альфа, – бывает, месяцами, даже годами мы искали пути. Но всегда находили. Неужели ты и я, два умных парня, пойдем на поводу у глупой природы?

Рэйм потер ладонью лоб. Ли не понимал, что говорил. Он далек до медицины и мерил все другими критериями.

– Природа не глупая. Несовместимость ведет к генетическим мутациям, оттого и случился выкидыш. Плод был нежизнеспособен.

– И так будет со всеми? – напряженно спросил Лионель.

Рэйм кивнул.

– А с тем чуваком, донором, у тебя была совместимость?

– Да, 75 процентов, почти идеал, – признался Кеннеди.

Лионель мотнул головой.

– Тогда это мне надо просить прощения, – сказал он, – я нарушил твои планы. Из-за меня с ребенком случилось… такое.

Он выглядел таким расстроенным, что Рэйм схватил его руку.

– Нет! Всё было очень хорошо! Я хочу сказать… Это был самый лучший месяц в моей жизни. И мне будет не хватать тебя.

– Не будет, – покачал головой Ли, – не будет, потому что я никуда не уйду.

Если бы Рэйму не было сейчас так горько, обещание альфы обрадовало бы его. Но он очень хорошо представлял всю тяжесть последствий этого поступка.

– Ты возненавидишь меня.

– А ты меня? – поднял брови Ли. – Ну, вот почему у вас, омег, все так сложно?

Рэйм моргнул, задумавшись над риторическим вопросом. Это дало ему время перезагрузить мозги.

– Наверное, потому что мы изначально более сложно устроены, чем вы, альфы.

– Что это за пренебрежительное «альфы»? – притворно возмутился Лионель и, перехватив его руку, подтащил к себе. Похоже, он полностью восстановил прежние силы.

– Слушай, док, давай вместе подумаем. Не может быть, чтобы ты, такой умный, не придумал, как решить эту проблему, м?

– Ты прямо осыпал меня комплиментами, – проворчал Рэйм, устраиваясь в руках Марэ.