Текст книги "Несовместимость (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Потому что не хочу искать какого-то другого омегу, – пояснил Ли, – где я еще найду такую очаровательную вредину?

Рэйм недоверчиво покосился на него. А потом позволил себе расслабиться и сдаться. В конце концов, каждый сам танцует на своих граблях.

========== Глава 7 ==========

Наглая скотина не нашла другого места для умывания, кроме лестницы на чердак. Лионель с коробкой хлама в руках не нашел другого способа согнать Альберта, кроме как пинком под зад – иные методы с тварюгой не проходили. В результате он едва не навернулся с лестницы, ушиб локоть и уронил коробку с допотопными граммофонными пластинками.

– Рэми, я убью твоего кота! – заорал Ли, морщась от поднятой пыли и бессильно глядя вслед удирающему зверю.

– Господи, только не повреди спину! – Кеннеди привычно бросился к нему на помощь, – зачем тебе понадобилось разбирать чердак именно сегодня? Я же нанял на завтра грузчиков.

Лионель, не ответив, принялся собирать обломки рассыпавшихся пластинок обратно в коробку. Рэйм, вздохнув, стал ему помогать. Они оба старались не поднимать тему выкидыша, и альфе казалось, что док начал отходить от произошедшего. Тот даже не стал брать больничный, продолжая работать, как ни в чем не бывало. Ли сходил к Маршану, чтобы убедиться, что начальник Кеннеди сечет ситуацию и не собирается добиваться увольнения своего врача только потому, что тот потерял малыша. Рэйма это добило бы окончательно.

Теперь Ли постоянно был в напряжении, он чувствовал какую-то лавиноопасную неустойчивость. Буквально любой мелочи, крошечного камушка могло хватить, чтобы случился обвал. Его бесило, что док молчит. Точнее, он был чуть менее разговорчив, чем обычно, и упрямо избегал не только разговоров о детях, но и вообще о совместном будущем. Складывалось впечатление, что Кеннеди его разлюбил.

Чтобы хоть чем-то занять руки и голову, Лионель взялся разбирать чердак. Идея сделать там комнату для бильярда увлекла его. В прежние времена они с Блэйком любили погонять шары, и Ли подумал, что было бы круто пригласить Джордана во Францию. Можно с Арди и ДиДжеем, мальцу понравятся горные лыжи, а они с Блэйком сыграют на чердаке и, если друг захочет, снова взойдут на Монблан или на Эйгер.

Рэйм не мешал Марэ делать то, что он хочет. Только попросил не выбрасывать вещи без разрешения, так что Ли просто стаскивал старье в беседку, попутно сортируя и откладывая фотоальбомы и пожелтевшие документы в комод на кухне. Он надолго зависал над фотографиями семейства Кеннеди. У Рэми был очень красивый папа-омега. Доку от него достались глаза и цвет волос, в остальном он был копией отца-альфы.

В один из заходов Лионель обнаружил в пыльном углу то, что вообще никак не ожидал здесь найти – скальное снаряжение. Старое, допотопное, судя по устройству ржавых камалотов и френдов, еще прошлого века. Веревки прогнили до трухи, кошки тоже проржавели. Но Ли все равно был поражен.

– Рэми, а ну-ка, иди сюда!

– Что случилось? – Кеннеди увидел в руках Лионеля облезлый карабин и слегка покраснел.

– Твой отец сломал ноги в горах?

– Да.

– Почему ты никогда об этом не говорил?

– Ждал, когда ты сам вспомнишь, – заморожено отозвался док.

Лионель удивленно повел головой.

– Что это значит?

– Ты помог ему выбраться, Ли. Вместе с Блэйком Джорданом. Эйгер, девяносто пятый, забыл? – Рэми смотрел с надеждой, и альфа, поднапрягшись, стал вспоминать те давние съемки.

Это был неудачный сезон, долго ждали погодного окна, они с Блэйком постоянно цапались. У Джордана заболел отец, и тот рычал и срывался на всех, кто попадался под руку. Ли вспомнил, как расставляя камеры, походя снял с горы двух незадачливых альпинистов: отца и сына. Отец провалился в расщелину, сын пытался спуститься за помощью и…

– Вспомнил? – улыбнулся Рэйм.

Лионель недоверчиво уставился на омегу.

– Это был ты? И твой отец?

Кеннеди кивнул, с нежностью забрал у Ли старый карабин, повертел его в руках.

– И ты с тех пор?…

Рэйм кивнул, не поднимая глаз.

– А почему сразу не сказал, что занимаешься скалолазанием?

– А я и не занимаюсь, – усмехнулся он, – с тех пор ни я, ни отец больше не ходили в горы.

Альфа обвел взглядом чердак. В окно на крыше падал косой луч дневного солнца, здесь царили полумрак и прохлада, но Ли неожиданно показалось, что резко стало светлее.

То, что он узнал, меняло все.

– Так не бывает, – решительно сказал он, хватая Кеннеди за плечи, – человек или живет на равнине, или поднимается в горы. Если ты хоть раз восходишь на вершину, ты меняешься навсегда!

Рэйм скептически хмыкнул. Но Лионель уже понял, что док не отвертится. Это же надо! Он думал, что живет с равнинным парнем, приземленным, а Рэми оказался альпинистом – братом по крови и духу!

– Черт, док! – он схватил слабо сопротивлявшегося омегу и стиснул в крепком объятии. – Черт, док!

– Да какой из меня альпинист? – посмеиваясь, отбивался Кеннеди. – Я и тогда-то был любителем, а сейчас и подавно ничего не смогу.

– Не смеши меня! Любители не поднимаются двойкой по Эйгеру. А у тебя, судя по всему, неплохо получалось. Сколько тебе было тогда? – в избытке чувств Ли чмокнул его в лоб.

– Семнадцать.

– Поехали, – Лионель отпустил Кеннеди и слегка подтолкнул к выходу, – давай, собирайся.

– Куда?

– В Альпы, куда же еще? У тебя выходной, день прекрасный, пойдем в горы.

– Лионель, – посерьезнел Рэйм, – это плохая идея. Я не хочу…

– Показаться мне слабым и неумелым, – закончил Марэ, зная, что это может быть единственной причиной для отказа, – давай, док, тебе надо отвлечься, а горы – лучшее средство.

– Ли!

– Мы выберем легкий маршрут, и я научу тебя самой надежной на свете технике подъема. Хочешь?

Глаза Кеннеди блестели то ли от воодушевления, то ли от подступающих слез. Лионель знал, что горы помогут. Горы очищают, вдохновляют, позволяют откинуть все неважное. Рэми станет легче. Им обоим станет легче.

– Я умираю, – Рэйм повел натруженными плечами, вовсе не уверенный, что завтра сможет держать в руке скальпель. Над ними высились огромные прекрасные горы. Ли, оставив его, наконец, в покое, собирал снаряжение. Ветер трепал его светлые волосы, лучи закатного солнца золотили вспотевшее лицо.

– Ну, как ты? – Ли с улыбкой оглянулся на омегу, растянувшегося на туристическом коврике.

– Нормально. А ты? Спина не болит?

– Нет.

Лионель аккуратно смотал веревку и, уложив ее в рюкзак, принялся разбирать френды и закладки.

– Разрешишь мне вернуться к работе?

– Тебе нужно мое разрешение? – Рэйм почувствовал себя польщенным. – Как врача или?…

– Или, – строго отрезал Марэ, отложил рюкзак и повернулся к нему, – тогда, в прошлом, мы с тобой больше не встречались?

– Встречались, – вынужденно признался Рэйм.

В копилке воспоминаний та встреча с Лионелем Марэ была самым спорным моментом. Он помнил, как стремился еще раз увидеть спасшего их с отцом красивого и благородного альфу. Каждый день приезжал в альпинистский лагерь, узнать, не спустилась ли съемочная группа, собирал слухи и с нетерпением ждал. Когда «Адреналин» закончил съемки и обосновался в отеле, Рэйм был вне себя от радости. Упросил папу испечь пирог, правдами и неправдами преодолел кордоны охраны в гостинице и… И увидел белокурого альфу в объятьях омежки чуть старше самого Кеннеди. В этом не было ничего странного, рассуждал потом Рэйм. Лионель фантастически привлекательный мужчина, звезда, и кроме того, абсолютно свободен. Но в тот момент юному омеге казалось, что ему на голову обрушился потолок. Голый по пояс Ли, пахнущий страстью и резким мужским парфюмом, как бы ни манил к себе, он был частью другого мира. Приземленный и трезвомыслящий Рэйм сразу понял, что этот альфа никогда не обратит на него внимания. Вот только забыть его оказалось очень и очень трудно.

Взгляд Лионеля стал очень напряженным.

– Я тебя обидел, Рэми?

– Ну, как тебе сказать, – растерялся омега, не ожидавший такой степени раскаяния в том, в чем альфа, по сути, и не был виноват.

– Мы переспали? Ты упоминал про аборт, это же… не мой?

– Господи, нет! – воскликнул Рэйм, не ожидавший, что Ли истолкует его слова именно так. – Мы не переспали. Ничего такого не было!

– Тогда почему ты так зажимаешься? – настойчиво продолжал альфа. – Если не я, значит, это был кто-то другой. Что случилось?

– Ой, давай не будем об этом! – Рэйм не знал, куда деваться под тяжелым взглядом Марэ. – Ничего страшного со мной не случилось. Это же не я чуть не погиб из-за несчастной любви!

Он высказался и понял, что сделал это зря. Ли отвернулся, рывком вздернул рюкзак себе на колени.

– Извини.

– Не надо об этом говорить, – сквозь зубы процедил Лионель, – никогда.

– Больше не буду, – пообещал Кеннеди, как никогда в жизни страстно желая забрать брошенные слова обратно, – никогда.

Альфа обернулся, сверкнул глазами, Рэйму стало страшно – он никогда еще не видел Марэ таким.

– Рэми, – сказал он, – тебе придется решить. Либо мы вместе, либо…

Он опустил взгляд на свои руки, и стало страшнее вдвойне, потому что кулаки были сжаты так, что побелели пальцы.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – предпринял попытку объяснить Кеннеди, – сейчас в тебе говорит благодарность за то, что я тебя вылечил, и сочувствие из-за потери ребенка. Может быть, тебе кажется, что ты в чем-то виноват передо мной или чем-то обязан… Послушай, Ли…

– Хватит, док! – перебил его Лионель. – Просто скажи, мы вместе или нет?

– Почему я? Ты можешь найти совместимого омегу, моложе и красивее, завести с ним детей, много здоровых крепких детишек! Почему ты хочешь остаться со мной?

– Да потому что ты – мой последний страховочный крюк! – заорал Ли. – Я болтаюсь над пропастью, док! И от тебя зависит, выкарабкаюсь или окончательно сдохну!

Кеннеди и сам не понял, как оказался в объятьях альфы, ворвался языком в его рот, как стиснул намозоленными ладонями голову.

– Мы вместе, вместе! – лихорадочно шептал он, целуя Марэ. – Все будет хорошо! Я тебя держу! Я тебя держу!

Даг бесил своим сочувствующим взглядом. Уже целый месяц бесил. А сегодня подошел и погладил по щеке, заглядывая в глаза.

– У меня все отлично, – отстранил его руку Кеннеди, с трудом перенося ожидание в перчатках наготове – им только что сообщили, что везут двух туристов, пострадавших от камнепада.

– А у ВАС?

– Тебе не кажется, что это не твое дело, Даг?

Рэйм никогда в жизни не был настолько суеверен, чтобы бояться даже заикнуться о своем счастье. Он просто никогда в жизни не был настолько счастлив. И не собирался выставлять чувства напоказ.

Вибрация мобильника дала повод избавиться от Дагласа.

– Мы везем к вам черепную травму, – сообщил Ли.

– Даг готов, – отрапортовал Рэйм.

– Привет, док, – другим тоном, мягким, как кошачье мурлыканье, проговорил альфа.

– Привет, шеф! – ответил Кеннеди, отворачиваясь, чтобы спрятать счастливую улыбку.

Кеннеди встретил спасателей с каталкой у входа в оперблок, перехватил, оценил состояние и передал пострадавшего дежурной операционной бригаде. А в следующую секунду грязный, как черт из преисподней, Марэ вжал его в стену, целуя сразу взасос, глубоко и отчаянно.

– От тебя так пахнет, – руки альфы шарили по всему телу, и тонкий хлопковый хирургический костюм не был серьезной преградой, – как будто снова…

Рэйм вздрогнул и прогнулся в пояснице навстречу рукам Лионеля.

– Так бывает, – покивал Перье в ответ на его паническое признание, – после выкидыша твое тело стремится поскорее вернуться в состояние беременности, поэтому течка пришла раньше срока и тебе даже не нужно пить стимуляторы. Вероятность зачатия очень высока.

Рэйм опустился на кушетку, озадаченно сжав ладонями виски.

– И что теперь делать?

– Беременеть, Рэйм! У тебя нет времени на реверансы. Через год или два может быть уже поздно!

Кеннеди вздохнул. Он и сам понимал, что время уходит, но не видел решения. Рисковать отношениями с Ли, пока неустойчивыми, но упоительно счастливыми, омега не имел ни желания, ни права. Они находились на той стадии романа, когда пара просто наслаждается друг другом, стремясь растянуть легкое эйфорическое состояние влюбленности, и не спешит погружаться в проблемы. И Рэйм, и Лионель с наслаждением занимались любимым делом, а их взаимодействие в процессе спасения пострадавших только усиливало удовлетворение от работы. Домой тоже спешили с радостью, продолжая обсуждать случившееся за день, да и просто все на свете. Рэйм ловил себя на мысли, что теперь любит возвращаться домой. Именно так: не в дом, а ДОМОЙ. К старому дивану перед телевизором, к бильярдному столу на чердаке, и к Альберту, впадающему в истерику при виде Марэ.

Может быть, они проживут и без детей? Ведь есть же пары, которые бездетны и вполне счастливы. Собираясь завести ребенка, Рэйм пытался сбежать от одиночества, но теперь у него есть альфа, самый лучший, самый желанный альфа на свете. Неужели тому, кто готовился провести остаток жизни один, этого уже мало?

– Нет, – он покачал головой, – не думаю, что сейчас подходящий момент.

– Все еще переживаешь из-за выкидыша?

– Не хочу повторения. Пробовать раз за разом и каждый раз переживать крах надежд – уволь, не хочу.

– Прости, – кивнул Андрэ, – я не собирался на тебя давить. Просто жаль упускать момент. Может быть, твой альфа согласится на донора?

– Дурацкая идея, – поморщился Кеннеди, – она была неудачной даже тогда, когда я был одинок, а теперь и подавно. Сам подумай, как воспримет альфа, если его омега родит от другого.

– От донора.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно, – энергично возразил Перье, – донорские клетки – это максимально обезличенный материал. Этот альфа не придет и не заявит права на ребенка, он вообще никогда не появится в вашей жизни. Ни один здравомыслящий альфа не станет ревновать к донору клеток. Ладно, не буду настаивать, – отступил Андрэ, видя, что Рэйм остался при своем мнении, – в конце концов, если вам захочется ребенка позже, вы всегда сможете воспользоваться услугами суррогатного омеги.

И в этот момент в голове Кеннеди случилось просветление. А ведь это идея! Тема альфы-донора была ему противна до мозга костей, но ведь можно сделать все наоборот.

С этой мыслью, точнее, в попытках придумать, в какие слова ее облечь, он приехал домой и обнаружил Лионеля, сидящим на корточках перед миской кота. Альберт так увлеченно чем-то чавкал, что даже не оглянулся на хозяина.

– Надеюсь, ты не пытаешься его отравить, – со смешком уточнил Рэйм, прекрасно зная, что отношения Марэ и Альберта до сих пор остаются напряженными. По крайней мере, вчера Ли отнес на помойку уже третью пару тапочек.

Альфа обратил к Рэйму просветленное лицо и пояснил:

– Дал хищнику мясо, смотри, как ему нравится!

– Что ты! Ему нельзя, он никогда не ел сырого мяса! – ужаснулся Кеннеди.

– Спокойно, док, ничего с твоим монстром не случится, – Лионель, поднявшись с корточек, подошел и обнял его за шею, – чтобы убить эту тварь, нужен опытный экзорцист.

– Пытаешься наладить отношения? – догадался Рэйм.

– Вроде того, – Ли сделал длинный шумный вдох, стараясь вобрать в легкие побольше еще едва заметного аромата течки, – а еще я заказал еды в ресторанчике за углом, так что скоро должны доставить.

– Мы что-то празднуем? – удивился Кеннеди, высвобождаясь из его объятий, чтобы вымыть руки.

– Почему сразу празднуем? – рассмеялся Ли. – Просто хочу быстро поесть и отправиться в постель. Ты очень вкусно пахнешь, весь день о тебе думал…

Страхи Кеннеди на тему несовместимого запаха так и остались страхами. Несмотря на какие-то там проценты и вероятности, у них был потрясающий секс. Ураганный, но при этом неутомимо долгий, чередующий периоды бешеного напора и бесконечной нежности. Теперь Рэйм лучше понимал Ли, который менял омежек, как перчатки – его просто невозможно было чем-то удивить. Кеннеди и не пытался, отдавая инициативу в руки альфы. Ему нравилось, что секс не был определяющим фактором в их отношениях. Он был этакой вишенкой на торте, приятным бонусом к совместным восхождениям на горы, игре в бильярд и долгим неспешным беседам.

– А я даже есть не хочу, – признался Рэйм, – течка напрочь лишает аппетита.

– Поесть надо, – строго сказал Ли, перехватывая его за талию, – я собираюсь предаваться постельным играм до утра и не хочу, чтобы ты от голода лежал бревном.

– Лионель, – Рэйм перехватил его руки, повернулся лицом, закусил губу, собираясь с духом.

– М? – промурлыкал Марэ. – Ну же, не жмись, док, выкладывай, как есть.

– Я был у врача.

– И что он сказал? – взгляд альфы потяжелел. Рэйм вглядывался ему в лицо, но не мог понять, о чем Ли думает.

– Прости, я… не стал бы об этом заговаривать. Мы еще совсем недолго вместе, и… я очень боюсь все испортить.

– Ты ничего не испортишь, – с отцовской покорностью пообещал Марэ, – что ты хотел мне сказать?

– Это насчет ребенка. Может случиться, что через пару лет я уже не смогу родить. Не хочу тебя торопить, но…

– Блин, док! Ты можешь сказать нормально, что от меня требуется?

– Я хочу снова попробовать забеременеть, – задержав дыхание, выпалил Кеннеди, – сейчас самое время.

– Я не против, – пожал плечами Ли без малейших колебаний, – какой у тебя план?

Рэйм проглотил вставший в горле ком.

– Тебе нужно будет поехать со мной в центр планирования и сдать анализ на совместимость с другими омегами.

Ему удалось удивить Марэ. Тот несколько секунд хлопал глазами, а потом выдал:

– А нафига?

– Чтобы подобрать донорский материал, – пояснил Кеннеди, – генетики определят идеального донора, а я выношу генетически здорового ребенка.

– И тебе все равно, что он будет не твой? – сощурился Ли.

– Он будет мой. И твой. Глупо идти против природы, – убеждал его Рэйм, одновременно убеждая и себя, – на бесплодные попытки у меня просто нет времени. Так ты согласен?

– Согласен, – кивнул Лионель, – если ты так хочешь, я не против.

Кеннеди усилием воли подавил выступившие на глазах слезы. Все-таки Ли – истинный альфа. Сказал – сделал, и ни малейших колебаний.

В дверь позвонили.

– О, вот и наша еда! – обрадовался Лионель. – Иди, расплатись. Мне не терпится раздеть тебя!

Пока Рэйм расплачивался за еду, Марэ кинул урчащему от восторга Альберту еще кусочек мяса.

На другой день они оба с изумлением смотрели на результаты тестов.

– Ничерта не понимаю, – Лионель вертел распечатку и так, и этак, – объясни мне, как доктор, что это значит?

Кеннеди хотелось побиться головой о стену. Упрашивая Марэ согласиться на тестирование, он не мог даже представить такого результата. Двадцать пять генетических кодов, двадцать пять омег – и ни одного совпадения выше 24 процентов.

– Ли, мне жаль, – с трудом выдавил он.

– Что жаль? – сверкнул глазами альфа. – Что тебе жаль?!

К счастью, на выручку пришла Аннита Этель.

– Это значит, месье Марэ, что не нашлось ни одного совместимого с вами омеги.

– Из двадцати пяти! – раздраженно возразил Рэйм.

– Можете перебирать дальше, – развела руками Аннита, – но как генетик я вам говорю, при таких цифрах ловить нечего. Проблема в генетическом коде альфы, он сломан. К сожалению, такое бывает.

Рэйм почувствовал, как его запястье сжала рука Лионеля. Жестокая обида за альфу заставила его трястись от злости.

– И что вы посоветуете? – очень спокойно спросил Ли у Этель.

– Донорские клетки другого альфы, – Аннита придвинула ему папку, – посмотрите, он очень на вас похож. Совместимость идеальная, ребеночек будет здоровым и крепким.

Рэйм заторможено наблюдал, как Ли придвигает папку, внимательно разглядывает фото какого-то другого альфы.

– Действительно, похож, – сказал он, – мы согласны.

– Ли!

– Ты хочешь ребенка, док? – резко повернулся к нему Марэ. В голубых глазах решимость мешалась с болью.

– Хочу, – прошептал Рэйм, хотя и не был в этом слишком уверен.

– Отлично, – потерла руки Аннита, – тогда ступайте в процедурную на стимулирующий укол, а завтра приедете для подсадки эмбриона. Счет отошлю по почте.

Рэйм в изнеможении приник к твердому плечу альфы. Он отчаянно надеялся, что они не совершают непоправимой ошибки.

========== Глава 8 ==========

На следующий день шел дождь. Альберт не вышел проводить Рэми, он вообще игнорировал людей, свернувшись на диване в такой плотный клубок, что разом стал вдвое меньше.

– Эй, парень, ты, часом, не заболел? – спросил Лионель, вернувшись в дом и скинув у порога дождевик. Кот поднял голову, укоризненно зыркнул и закрыл мордочку лапкой.

Лионель посмотрел в окно на исхлестанный дождем и ветром сад. Вроде в ту ночь, когда у них с Кеннеди все случилось, была такая же отвратная погода.

Окончательное решение далось доку нелегко. Он метался по комнатам в сомнениях, пил успокаивающий нервы настой, нарыл где-то пачку тонких бабьих сигарет и попытался закурить. Ли выдернул у него сигарету, сунул обратно в пачку и прицельно швырнул все это дерьмо в мусорное ведро.

– А ну, прекрати истерику, живо!

Рэми поднял на него сердитый и в то же время затравленный взгляд.

– Ты же сам хотел ребенка, – с показным спокойствием сказал Лионель, – так какого хера творишь?

– Я хотел не так, – рявкнул Кеннеди и отвернулся, морщась от болезненного возбуждения.

Запах усилился, Ли стиснул зубы. Хотелось наброситься на омегу и, уложив прямо тут, содрать джинсы и трусы. Развести ноги пошире и войти с разгона, ворваться в сильное, но податливое тело.

– Поезжай уже, Рэми, хватит мотать мне нервы!

– Убеди меня, что мы не ошибаемся, – взмолился Кеннеди, цепляясь за край кухонного стола, как утопающий за спасательный круг. – Может быть, стоит все отменить?

– И что дальше? В следующую течку ты снова будешь мучиться в раздумьях, заводить или не заводить ребенка от донора. Если только она у тебя наступит. А если нет – станешь кусать локти и мучиться оттого, что струсил и протянул время.

– А может, мы вообще проживем без детей? – отводя взгляд и, видимо, стесняясь собственной неуверенности, предложил Кеннеди.

Ли закатил глаза. Все-таки эти чертовы течки отшибают мозги даже самым умным и хладнокровным омегам. И док не стал исключением.

– Ты – бесхребетный трус, – оповестил он Кеннеди, – хочешь и не можешь решиться. Ты никогда не поднимешься даже по самой плевой горе.

– Ли, ну о чем ты?…

– Представь, что ты в сотне метров от вершины восьмитысячника, и у тебя на пути ледник. Ты повернешь назад, забив на кучу вложенных сил и бабла, а, главное, на свою мечту?

Рэми смотрел исподлобья, наклонив голову к плечу.

– Рубить ступени опасно, – с напором продолжил Лионель, – может случиться обвал, и мало того, что не дойдешь до вершины, так можешь еще и погибнуть. Единственный путь – искать обход. Пусть это будет не так круто, но какая разница, если ты будешь стоять на вершине?

Он шагнул и протянул руки, Рэми жалко дернул губами и отвел взгляд. Вот ведь – суровый док! Альфа подошел и обнял его за напряженные плечи.

– Нам нужен ребенок, – завершил Ли кампанию по разгрому омежьих сомнений, – отправляйся в клинику и привези его домой!

Рэми хрюкнул под мышкой и нервно заржал.

Проводив его, Лионель сначала успокоился, а потом на него накатило что-то столь непереносимое, что океана выпивки казалось мало. Альберт, словно чувствуя висящую в воздухе нервозность, даже не поднимал головы, кося на Марэ зеленым глазом.

Лионель налил себе бренди, немного, на два пальца, но затуманенную течкой омеги голову слегка повело. Тогда он добавил, чтобы стало совсем хорошо. Взбучки от Кеннеди он не боялся – после процедуры Рэми оставят на ночь, чтобы понаблюдать, и Ли успеет опохмелиться. От выпивки стало чуть легче, Марэ дал себе установку прекратить психовать. Док не виноват, что ему достался такой проблемный альфа. А Лионель, что тут думать, он полюбит сына дока, все дети одинаковы. Капризные, шкодливые существа, вечно ноющие, независимо от генетической принадлежности.

Делать ничего не хотелось. Ли поднялся в спальню. С тех пор, как он поправился и снова научился с легкостью перемещаться в пространстве, спальня Рэми на втором этаже стала их общей. Рядом с ней была чудесная большая и светлая комната. Док никогда ее не сдавал, хотя комната была, пожалуй, лучшей в доме с привидениями. Наверное, именно здесь он хочет разместить детскую.

Ли придирчиво осмотрел помещение – да, исключительно удачно выйдет! – и вышел, закрыв за собой дверь.

А вот зеркало из коридора надо убрать. Старомодное убожество в темной, тяжелой раме. Ли заглянул в помутневшее от времени стекло и в глубине увидел старика. Что за нахрен! Откуда у него эти морщины, и почему взгляд такой остекленело-холодный, жесткий? Игра теней, или он теперь, в самом деле, такой? Да нет, это все зеркало.

Стены поскрипывали, дом жаловался на непогоду и расставание с хозяином, Лионель бродил по дому, раздумывая, не добавить ли бренди. И все-таки, когда и как он ухитрился настолько испортить карму, что вся его жизнь в последний год – сплошная непруха? Чего ни коснись, все летит к чертям. Хорошо еще, док его не гонит, и друзья не отвернулись.

Йонг ответила после второго гудка.

– Можешь говорить?

– Как раз сейчас абсолютно свободна, – промурлыкала «кошечка», – сижу у стилиста уже третий час подряд. Как дела у будущих родителей?

– И не спрашивай, – вздохнул Ли и выложил все случившееся за последние месяцы.

Йонг сдержанно материлась, но с каждым словом Лионель будто снимал груз с души.

Пусть «адреналинщики» разбросаны по разным концам света, они остаются семьей и всегда готовы помочь.

– Санта-Мария, ну ты и тихушник, Бродяга! – возмущению Йонг не было предела. – Почему не позвонил сразу?

– Потому что… не знаю, наверное, это личное, – оправдывался Ли. Ему, правда, до этого момента даже в голову не приходило пожаловаться ребятам на их с Рэми неприятности.

– Личное, ага, – передразнила его Йонг, – слушай сюда, дурачина! Мы с Четом, твои родные друзья, в свое время на всей этой долбанной генетике собаку съели. Помнишь, Чет хотел ребенка с заданными параметрами…

– Похожего на тебя, – припомнил Ли.

– Точно, золотце. Вкратце, есть один нереально крутой профессор генетики, доктор Грегори Фаулер, у него в Лондоне, в Кенсингтоне, научно-исследовательский институт. Нашу Сидни сотворил он. Немедленно звони своему красавчику, отменяй всю эту глупость и бронируйте билеты. Я позвоню Блэйку, чтобы он вас встретил.

– Блэйку не надо, – быстро возразил Ли, по всем остальным пунктам не имевший принципиальных возражений, – мы поживем в отеле.

– Повторяю, профессор занимается научной работой, пробиться к нему на прием – задачка не из легких, а у Джордана там связи.

– Все равно, – уперся Ли, – надо будет попасть, попаду и без Блэйка. Возьму этот институт штурмом и все дела.

Несмотря на примирение, Лионель не собирался посвящать счастливчика Джордана, активно готовящегося к рождению третьего сына, в позорную проблему своей мужской неполноценности.

– Ладно, как хочешь, – Йонг знала, когда давить на Ли не стоило, – можешь брать штурмом, но тогда предупреди заранее, я прилечу и поснимаю. Новость будет бомбой.

– Спасибо за совет, красотка.

Лионель, только что безвольно развалившийся на кровати, вскочил и принялся набирать номер дока. Уверенность Йонг передалась ему, альфа снова поверил, что сможет сам выполнить главное предназначение альфы – сделать своему омеге ребенка. Номер Кеннеди оказался недоступен. Ли выругался, спустился вниз, снова плеснул себе выпивки, набрал – нет ответа. Лестница в спальню – уродское зеркало – номер недоступен…

Удар кулаком, антиквариат пошел трещинами, брызнули осколки. Ли зажал между коленей порезанную руку, другой повторил попытку дозвониться. Нет связи!

А что, если все уже произошло? Если уже поздно?

Лионель прижал руку к губам тыльной стороной ладони, слизнул текущую из порезов кровь. Одно хорошо – от зеркала избавился.

Альберт пришел на шум, потянулся и лениво осмотрел место разгрома.

– Прости, зверь, сейчас уберу.

Ли постарался включить мозги. Пока собирал осколки и пылесосил ковер, он думал о том, что нужно сделать в доме до рождения ребенка. Придется затеять грандиозный ремонт, призраки должны водиться в старинных замках, а в доме должно быть спокойно и уютно.

Шорох мокрых шин по гравию дорожки заставил альфу бросить уборку и поспешить на улицу.

Серебристая «пежо» Кеннеди уперлась левым бампером в садового гнома. Ли со смешанными чувствами смотрел, как док выбирается из салона. Он разглядел выражение на его лице – виноватое и одновременно полное решимости.

Рэми замер у машины и, глядя на альфу исподлобья, не спешил подойти.

– Я тебе звонил, – сказал ему Ли.

– Дождь. Связь плохая.

– Как все прошло?

Кеннеди не двигался с места и все ниже опускал голову.

– Никак не прошло. Я не смог. Прости меня, Ли, но я так не хочу!

– И я не хочу, – покачал головой альфа, – иди ко мне, детка!

Рэйм вскинулся. Захлопнул дверцу и быстро добежал до крыльца. С желоба на крыше лилась вода, дождь колотил по листьям. Ли прижал омегу к себе.

– Хороший мой док, правильный, верный, – шептал он, целуя мокрое лицо, – пойдем в спальню?

– У меня течка, – нервно усмехнулся Кеннеди, – куда же нам еще идти? На кухню, блинчики жарить?

Это фирменные шуточки дока! Лионель поволок его за собой наверх, выпалив по дороге скороговоркой:

– Простияразбилтвоезеркалозавтракуплюдругое.

– Плевать, мне оно тоже не нравилось, – поморщился Рэми, – главное, скорее раздевайся!

Никогда еще Лионель Марэ так не торопился оказаться в постели, как сейчас. Даже в подростковые годы он легко держал себя в руках и презрительно относился к альфам, которым рвало крышу от запаха течных омежек.

Рэми потянул с него футболку, Ли выпутался из мокрой тряпки, одновременно трясущимися от возбуждения пальцами пытаясь справиться с мелкими, как горох, пуговицами на рубашке Кеннеди.

– Вот модник, не мог одеться попроще?!

– Не думал, что пуговицы – преграда для настоящего альфы.

Ли принял вызов и рванул рубашку так, что ткань затрещала, а пуговки запрыгали по полу. Док выгнулся в его руках, подставляясь под поцелуи. Лионель засосал нижнюю губу омеги, протолкнул язык в рот и ощутил мятный терпкий вкус – все-таки курил, зараза! Нервничал.

– Ли… – выдохнул Рэми и запрокинул голову, намекая, что пора спуститься ниже.

Марэ с удовольствием поцеловал в угол челюсти, оставил на шее восхитительный засос и прикусил хрупкую ключицу. Руки тем временем через ткань брюк приласкали член дока. Рэми застонал и шире развел ноги. Ли наклонился, чтобы втянуть в рот его сосок, левой рукой умело расправляясь с ремнем и пуговицей брюк. Док не остался в долгу, ловкая ладонь забралась за пояс джинсов, широко прошлась по члену, мягко сжала яйца.

– На кровать, – скомандовал Ли, дыша тяжело, с натугой. Степень возбуждения опережала процесс, и нежности сделались недоступной роскошью.

Подхватив омегу за подмышки, он толкнул его на кровать, и быстро, как только мог, раздевшись, забрался на раскинувшегося морской звездой Рэми. Тот сразу подался навстречу, широко разводя согнутые в коленях ноги. Ли обхватил одной рукой затылок Рэми, притянул для глубокого поцелуя, а другой рукой сжал прохладную мускулистую ягодицу. Док застонал ему в рот, лихорадочно зашарил у Ли в паху, пытаясь, то ли подрочить, то ли толкнуть в себя. Лионель помог ему, закинул одну ногу омеги себе на плечо и направил член в ждущую, влажную, пульсирующую дырочку. Уже вторую течку подряд они только и делают, что изводят друг друга воздержанием. Надо прекращать это насилие!