Текст книги "Несовместимость (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Боже! – восхищенно простонал он, лаская великолепную штуку, которую вот-вот должен будет почувствовать в себе.

– Хватит издеваться, – взмолился альфа, жмурясь от сотрясающих его волн возбуждения, – сядь на него.

Рэйм счастливо улыбнулся. Он неожиданно окончательно успокоился. Повинуясь порыву, наклонился, поцеловал в солнечное сплетение альфы, туда, где заканчивалась аккуратная красная полоска бывшего разреза. Засосал соленую кожу.

– Док, пожалуйста…

– Так что там про совместную опеку?

– Ты ненормальный омега! Я думал, во время течки у вас отшибает мозги, – простонал Лионель. – Ты мне еще договор на подпись принеси!

Рэйм засмеялся и тут же всхлипнул, почувствовав руку на своем члене. Альфа начал дрочить без предупреждения, сильно, даже жестко. Чувствуя, что вот-вот кончит, Рэйм направил член альфы в себя. Даже не потребовалось растягивать, член Ли заполнил его идеально, будто для него и был создан. Рэйм блаженно выпрямил спину, упер ладони в грудь замершего Лионеля и опустился до конца. В животе стало горячо и жестко, сумасшедше хорошо после голодной пустоты.

– Невероятно!

– Тебе хорошо, детка? – принял на свой счет комплимент Ли.

– Очень, а тебе? Спина не болит?

– Ничего не болит, не порти момент, дай хоть на миг забыть… где я…

Рэйм наклонился, чтобы поцеловать, Лионель с готовностью утянул его в долгий, глубокий поцелуй, стиснул бедра сильными пальцами, побуждая двигаться. Кеннеди зажмурился, вцепившись в его плечи, поднимаясь и опускаясь, наращивая скорость, чувствуя, как внутри возникает и растет клубок тепла.

– Хочу! Хочу тебя! – потеряв самоконтроль, выдохнул он.

– Я с тобой, – Ли смеялся с искаженным от страсти, как от боли, лицом, – я же с тобой!

Рэйм сделал глубокий вдох и задержал дыхание, ощутив, как внутри растет узел. Лионель запрокинул голову, закусил губу, и это было самое потрясающее, что Рэйм видел в своей жизни. Внутри ударило горячим, на миг омега захлебнулся торжеством: «Вот оно! Получилось!», и тут же сам выгнулся в судороге оргазма, забрызгав спермой живот альфы. Стало безразлично все, что творилось за стенами этой палаты, нестерпимое счастье затопило весь мир – на миг, но этого мига хватило, чтобы с лихвой окупить годы ожидания.

Альфа подхватил ослабевшее тело сильными руками. Поцеловал, теперь мягко, целомудренно, как невинную юную леди – чуть касаясь губами.

– Иди сюда, – прошептал он, укладывая Рэйма у себя на груди.

Рэйм обвил его шею руками, устраиваясь поудобнее, покрывая быстрыми бездумными поцелуями. Узел вскоре спал, позволяя улечься на боку рядом с Лионелем.

Ладонь Ли легла ему на живот, погладила ниже пупка. На губах альфы бродила шальная улыбка.

– Интересно, каким он будет?

Рэйм вздрогнул. Сказка разбилась с хрустальным звоном.

Ли проснулся, когда по занемевшей руке поползли мурашки. Утро еще не наступило, серые сумерки только начали разбавлять темноту, и все же было странно, что их не потревожили раньше. Флави, как и обещала, дала им время не только переспать, но и выспаться. Как у нее это получилось, Лионель не представлял. Когда среди ночи растрепанный и взбудораженный Кеннеди ворвался в его палату, от него пахло, казалось, на весь квартал. Ли успел ужаснуться тому, что они с Брайтоном устроили – Рэйма запросто могли остановить по дороге в больницу, случаи нападения на омег в течке совсем не редки. Но желание было слишком велико. С того момента, как Лионель почувствовал запах дока, оно выматывало его, не осталось никакой воли и сил бороться с ним. Поэтому, когда Даг рассказал маленький секрет доктора Кеннеди, Ли без колебаний согласился на его авантюрный план.

Все получилось лучше некуда. Но наступило утро, и нужно было что-то решать. Впрочем, с этим у Марэ никогда не было проблем. Он любил действие, и терпеть не мог долгого переливания из пустого в порожнее. Для начала требовалось вытащить руку и укрыть их с Кеннеди простыней. Вдруг Флави войдет, а они сверкают голыми задницами – неловко выйдет.

– Эй, док, – позвал он, целуя омегу в макушку.

– Привет, – не открывая глаз, прошептал тот, – уже утро?

– Еще нет, – успокоил его Ли, – мне бы руку вытащить, затекла.

– Ох, прости, – Кеннеди тут же отстранился и навис над ним, упираясь ладонью в изголовье, – спина не болит?

Ли с улыбкой помотал головой:

– Нет. Эй, куда это ты? Не уходи сразу. Дай, я только вытащу простыню и укрою нас.

Кеннеди вспыхнул, с опаской оглянулся на дверь, плотно закрытые жалюзи.

– Мне нужно взять у тебя кровь на анализ, – облизнув губы, быстро сказал он.

– Очень романтичное продолжение ночи! – от души рассмеялся Лионель и потянул на себя сопротивляющегося Кеннеди. – Ты уже выкачал из меня литры крови, зачем тебе еще?

– Сделать анализ на совместимость, – омега все же уступил и с видимым удовольствием улегся рядом. Ли, укрыв их обоих, устроился поудобнее. Он млел от задумчивой нежности, с которой смотрел на него Рэйм.

– Меня теперь уволят, – безмятежно сказал Кеннеди. – Я переспал со своим пациентом.

– Скажем, что мы пара, – пожал плечами Ли.

– Маршан не идиот, не поверит, – улыбнулся Рэйм.

– Его проблемы.

– Почему мы это сделали?

Марэ напрягся.

Началось! Ох, как он не любил эти разговоры! Наверное, поэтому вторым из его Главных Правил было не оставлять любовников и любовниц на ночь.

– Почему альфа вяжет омегу? – спросил он сухо, – или почему ты вместо центра планирования приехал сюда? Что ты хочешь знать, док?

Кеннеди нахмурился, подпер щеку кулаком в раздумьях. Ли страдальчески вздохнул. Почему нельзя просто жить, не копаясь друг в друге в поисках каких-то ответов? Почему отношения – это непременно какие-то сложности и мозгоебство?

– Где ты живешь? – неожиданно спросил Кеннеди.

– Снимал квартиру возле базы, но попросил Кору расторгнуть договор на время, пока я не вернусь. А что?

– У меня есть комната. То есть дом большой, и в нем много комнат, так что я предлагаю тебе арендовать у меня одну из них.

– Ты сейчас предложил мне съехаться? – уточнил Марэ.

– Это деловое предложение. Тебе предстоит долгая реабилитация, из твоей старой квартиры будет неудобно добираться в клинику. Кроме того, у меня целая комната тренажеров, которые тебе пригодятся. Подумаешь?

Ли только присвистнул. Этот парень удивил его. Стоило подумать о том, как здорово было бы устроить все без лишних обсуждений, и Кеннеди тут же нашел решение.

– Подумаю.

– Дом большой, мы не будем друг другу мешать.

– Мы обязательно будем друг другу мешать, – многозначительно пообещал Лионель, – иначе как же мы друг друга узнаем?

– Надеюсь, ты любишь кошек.

В коридоре раздались быстрые шаги, потом в дверь постучали:

– Доктор Кеннеди, месье Марэ, – тихонько позвала Флави, – вы здесь?

Ли и Рэйм переглянулись.

– Да, – отозвался Кеннеди.

– Скорее одевайтесь. Главный сегодня дежурит и приедет через полчаса. Нужно тут все проветрить.

– Бесполезно, – закидывая руки за голову, подмигнул омеге Ли. Он блаженно потянулся и зевнул, глядя, как Кеннеди одевается. У дока было хорошее тренированное тело, без типичной омежьей хрупкости, сильное, но стройное и подтянутое.

Рэйм остановился с рубашкой в руках, ничуть не смущаясь, будто даже не замечая оценивающего взгляда. О чем-то задумался.

– Ах да, анализ, – подняв указательный палец, сам себе напомнил он.

Марэ закатил глаза и демонстративно разогнул руку.

========== Глава 5 ==========

– Вы поступили очень неосмотрительно, доктор Кеннеди, – Этель отчитывала его, как мальчишку, – контракт предусматривает четкое соблюдение всех правил, только в этом случае мы можем гарантировать вам результат. Вы же хотите ребенка?

– Хочу, – кивнул Рэйм виновато.

– И что теперь с вами делать? Незапланированный секс исключает возможность оплодотворения донорскими клетками, нужно ждать результата вашей безответственности.

– Спасибо, ничего уже не надо, – улыбнулся Рэйм, – думаю, я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

– Вот как? – подняла брови консультант. – Интересно, что вы скажете, когда увидите результат теста на совместимость.

– И что с ним не так?

– Смотрите, – Этель протянула ему распечатку цепочек генетической совместимости.

Кеннеди с недоверием уставился в конечную цифру – 24 процента.

– Что это? Никогда не встречал такого результата, – возразил он, – может быть, в лаборатории что-то перепутали? Взяли кровь беты, например?

– Никакой ошибки. Это данные той крови, которую вы привезли, и вашей. Ниже допустимого показателя на пять целых шесть десятых процента. Для сведения, с выбранным вами донором у вас отличная совместимость – 75. Гарантия рождения здорового, крепкого малыша.

Рэйм почувствовал себя так, будто его оглушили. Нет, так не может быть, надо перепроверить. Скорее всего, результат ошибочный. Возможно, он сам перепутал пробирки или Флави неверно промаркировала. Или уже здесь в лаборатории взяли не ту кровь. Кеннеди заставил себя успокоиться. Между альфой и омегой в принципе не может быть такой мизерной совместимости, и повторный анализ это докажет.

– Так что, расторгаем договор?

Рэйм закусил губу.

– Я должен все проверить.

– Проверяйте, – вежливо улыбнулась Аннита, – если вы все-таки захотите воспользоваться нашими услугами, то через два месяца можно будет медикаментозно стимулировать эструс и попробовать снова.

Рэйм ничего не сказал. Он с трудом приводил мысли в порядок. Касайся это только его лично, он пережил бы неудачу. Но стараниями Дага и Флави в дело втянут Лионель. Альфа, который совсем недавно перенес серьезную травму, который потерял лучших друзей и любимого омегу, который только-только начал собирать свою жизнь из осколков, и который нравился Рэйму до безумия. Это нечестно, несправедливо, черт побери, что они оказались несовместимы!

Домой Рэйм ехал с опаской. В больнице он переоделся в запасной костюм, принял душ и выпил подавители, так что больше не боялся за свою жизнь. Да и тогда опасность была, скорее всего, надуманной. Рэйм жил в спокойном районе и никогда не слышал, чтобы поблизости случались нападения на омег в их же собственных домах. Он просто уступил желанию Лионеля, да и, чего скрывать, своему собственному.

Но вот ограбить дом в его отсутствие могли, что было бы чертовски неприятно. К тому же, Рэйм беспокоился за Альберта. И, как оказалось, не зря.

Припарковав машину у ворот, Кеннеди с удивлением увидел сидящего на крыльце Дагласа. Дверь за его спиной была заперта, ворота тоже, свет в окнах погашен, как и положено днем.

– Привет, Рэми, – альфа поднялся с крыльца и двинулся ему навстречу, подбрасывая на ладони ключи – те, что Рэйм позабыл потребовать у бывшего любовника обратно, – лови.

Связка перекочевала в руки ошалевшего Кеннеди.

– Надеюсь, ты не сердишься за этот невинный розыгрыш? Я не слишком тебя напугал?

– Это ты открыл заднюю дверь и выпустил кота? – прозрел Рэйм.

Даг, широко улыбаясь, развел руками.

– Ты собирался сделать большую глупость, Рэми. Судьба уложила этого парня под твой скальпель, неужели ты не хочешь хотя бы попытаться стать счастливым?

– Ты мог меня предупредить, – вздохнул Рэйм. Он понимал, что Даглас старался для него, и в конечном итоге, как бы все ни повернулось, у Рэйма останется эта ночь – возможно, лучшая в его жизни. И за это следовало благодарить Дага.

– Ладно, я пойду, – неожиданно заторопился альфа, – удачи тебе, Рэми.

– Стой-стой-стой, – насторожился Кеннеди, – а где Альберт?

Жалобное мяу откуда-то сверху расставило все по местам.

Ли позвонил, когда Рэйм и Даг, отчаявшись снять кота с большущей яблони, решили сделать передышку на чай.

– Привет, док, – тягучий и бархатистый тембр Марэ невозможно было спутать ни с чьим другим, – отсыпаешься после бессонной ночи?

– Если бы, – пожаловался Кеннеди, – пытаюсь уговорить своего кота слезть с дерева.

– И что же?

– Пока безуспешно. Придется залезть на верхушку и снять его.

– Диктуй адрес.

– Это еще зачем? – удивился Рэйм.

– Что за подозрительность, док? Помнится, ты предложил мне съехаться?

– Не съехаться, а снять комнату, – улыбнулся Рэйм.

– Адрес, док!

Кеннеди пожал плечами и продиктовал адрес, не представляя, что задумал этот невозможный альфа. Он безумно удивился, когда через полчаса к его дому подъехал микроавтобус горной спасательной службы.

Красивая темноволосая девушка в форменном комбинезоне и куртке выскочила из кабины и с улыбкой устремилась к Рэйму.

– Это вы вызывали спасотряд? Я Кора. Со мной Шон и Хавьер. Где кот?

– Вон на той яблоне. Но я не…

Два спасателя уже тащили в сад раздвижную лестницу. Заметивший повысившееся внимание, Альберт принялся орать еще яростнее.

– У вас же, наверное, полно работы, -неловко улыбнулся Рэйм.

– Шеф велел помочь, и вот мы здесь, – оживленно сообщила Кора, – а вы тот самый доктор, который спас ему жизнь?

– Вроде, да, тот самый.

– Спасибо вам! – Кора шагнула и обняла Рэйма под аккомпанемент кошачьего воя и треска веток. – Если бы вы знали, что за человек наш Ли! Вы не одну жизнь спасли, а десятки, понимаете?

– Это моя работа, – не говорить же ей, с каким отчаянным упрямством Рэйм держал в руках тонкую ниточку жизни Лионеля, как не давал ему умереть, вопреки собственному желанию альфы.

– Я вас вспомнила! – вдруг воскликнула Кора. – Вы – Кеннеди, тот самый хирург-травматолог, которому мы передаем раненных? Много слышала о вас, доктор Кеннеди!

– Спасибо, – кивнул Рэйм, польщенный неожиданной известностью.

– Поймал, – вдруг крикнул один из спасателей, – он у меня.

– Спускаю тебя, осторожнее, Шон!

– Мяааааау!

Альберт вцепился в руку спасателя-альфы, тот вскрикнул, кот, вывернувшись, шлепнулся в прошлогоднюю листву. Рэйм бросился на помощь.

– Он вас поцарапал!

– Ерунда, – Шон стащил перчатку, поморщился, разглядывая глубокие полосы от кошачьих когтей.

– Не ерунда, – возразил Рэйм, – нужно обработать, чтобы не попала зараза. Идемте в дом.

Даг, наблюдавший все это шоу с крыльца, пошел за аптечкой. В четыре руки два практикующих доктора обработали раны от когтей и залепили пластырем.

В благодарность Кеннеди принялся поить спасателей чаем с вареньем. В больнице ему так и не довелось познакомиться с ребятами Марэ, но тем для разговоров нашлось множество.

Потом Кора отвела Рэйма в сторонку и вполголоса спросила:

– Скажите, у вас серьезные чувства к нашему шефу?

Рэйм нахмурился.

– С чего вы взяли?

– Когда Лионель просил нас приехать, он назвал вас «моя прекрасная леди», – многозначительно подняла брови Кора.

Кеннеди почувствовал, что краснеет. Ох уж этот Лионель!

– Не разбивайте ему сердце, пожалуйста. Второй раз Ли этого не переживет.

На сердце будто лег булыжник. Рэйм с тоской покосился на спасателей, распивающих чай с Дагом.

– У меня – серьезные чувства.

Завтра он все расскажет Марэ и возьмет кровь на повторный анализ. Нужно сделать все, чтобы не причинить этому альфе еще больше боли, чем тот уже испытал.

Маршан напустился на него сразу же после ухода Кеннеди. Не то чтобы Лионель, усталый и расслабленный после ночи с омегой, не ждал его упреков, просто он не думал, что руководитель уважаемого госпиталя с порога поставит ему ультиматум.

– Вы перешли все границы, Марэ! Когда вы сломали руку одному моему хирургу, я спустил это на тормозах из уважения к вашим подвигам и тяжести вашего состояния. Даже попросил месье Оди не подавать в суд, но вы, как я вижу, не цените доброго отношения.

– Что вы имеете с виду, – сощурился Лионель, с усилием упираясь в края кровати, чтобы сесть. Спина на удивление не подвела, и даже боли не было.

– Вы совратили Кеннеди! – повысил голос взбешенный Маршан. – Вся больница пропахла его и вашим запахом. Вы что, совсем ничего не понимаете, идиот?! Вы погубили его репутацию! Репутацию хирурга, который спас вашу жизнь!

Лионель не нашелся, что сказать. Маршан был прав, а Ли умел признавать ошибки, как бы оскорбительно ни звучали упреки.

– Убирайтесь отсюда!

Маршан прожигал его глазами, но Лионель не отвел взгляд. Он чувствовал за собой вину, однако прав был больше, чем виноват.

– Док и я – пара, – спокойно сказал он.

– Док? – скривился Маршан, брезгливо глядя на Марэ, – вы даже его имя не выучили, прежде чем затащить в постель.

– Рэйм. Его зовут Рэйм.

Маршан долго смотрел на него, видимо, борясь с собственной яростью. Очевидно, он действительно беспокоился и переживал за Кеннеди. И ей-богу, док стоил того.

– Он моя пара, – повторил Ли, – у нас будет ребенок.

Маршан не поверил ни одному слову, и весь его скептицизм был написан на его лице.

– Я вас выписываю, – наконец, известил он, – реабилитацию будете проходить амбулаторно. Флави проводит вас, месье Марэ.

Ли пожал плечи. Решение Маршана совпало с его собственными желаниями, его изрядно задолбала эта больница, хотелось вырваться из нее, почувствовать себя живым. Почувствовать опору. Увидеть, пусть и издали, горы.

– Что будет с Кеннеди? Вы его уволите?

Маршана передернуло, вероятно, от необходимости с ним объясняться.

– Рэми ждет выговор и открытое обсуждение на совете больницы. Если он забеременел, уволить его нельзя, но карьера моего лучшего хирурга загублена. Все, к чему он стремился, чего добивался годами безупречной работы!

– Я не мог подумать…

– Конечно, вы не думали! Удовлетворение собственной похоти для вас важнее, чем судьба хорошего человека. Надеюсь, доктор Кеннеди не пожалеет, что доверился вам.

Маршан вышел, хлопнув дверью. Лионель разжал пальцы, стискивавшие борта кровати. Что этот тип возомнил о себе? Отчитал его как мальчишку! И за что? Док – свободный омега, он сам сделал выбор и с большим удовольствием принял участие в процессе. Кроме того, Лионель избавил его от горькой участи отца-одиночки, необходимости оправдываться перед всеми, в том числе и перед собственным ребенком.

Ребенок. Йонг не зря заронила в его душу слова о ребенке, она всегда понимала его лучше других. Может быть, влюбленность в Лукаса была отчасти желанием заботиться о ребенке. О двух детях, потому что, отправляясь в Лондон, Ли собирался забрать и дочку Лукаса. Удочерить ее, любить, как свою. А вот теперь у него будет свой ребенок.

Внутри потеплело, сердце забилось с томительным нетерпением. Ли помнил, как Блэйк сходил с ума от счастья, когда его омега носил детей. Помнил его постоянную лыбу во весь рот и горящие глаза. Теперь он отчасти понимал Джордана в его желании иметь семью. Вот только Блэйки все сделал правильно – нашел своего Арди, завоевал, женился, остепенился и стал самозабвенно растить сыновей, пока его сумасбродный омега бегал с пистолетом наперевес. Друг посылал ему семейные фотки, трогательные и забавные, разные. Ли помнил маленького Лукаса, пытающегося целиком засунуть в рот кусок арбуза и крошечного Диего с фирменным футбольным мячом. А он-то, дурак, еще думал, что Джордан просрал свою жизнь и талант, и в глубине души глубоко несчастен. И не понимал, что сам, гоняясь за миражами, продолбывает свои шансы на счастье.

– Месье Марэ, – щеки Флави полыхали, наверное, тоже получила выговор от Маршана, – я принесла ваши вещи.

– А мобильник?

– И его тоже.

– Отлично, – Лионель спустил босые ноги с кровати и схватил телефон, – диктуй номер Кеннеди.

– Вы собираетесь позвонить ему? – просияла Флави.

– Позвонить, переехать к нему, поцеловать его и жениться на нем. Диктуй номер, живо!

Альберт встрепенулся в руках Рэйма за секунду до того, как в дверь позвонили. Кеннеди втянул воздух, и у него закружилась голова. Спасатели и Даглас только что ушли, он навел относительный порядок на кухне, поставил в микроволновку пиццу и заварил чай. Все это с котом на руках. Альберт все еще выглядел взбудораженным после одинокой ночи и утра, проведенного на яблоне.

Кот извернулся, щедро полоснув когтями по руке, Рэйм с шипением скинул его на пол и поспешил к двери.

– Ох, ты ж черт! – он сразу же подставил плечо альфе, привалившемуся к косяку.

Костыль, на который тот опирался, рухнул с грохотом. Любопытно подкравшийся к двери Альберт сорвался с места в карьер, вернее, снова в сад.

– Вот как ты называешь альфу своей мечты, – засмеялся Лионель, приятной тяжестью наваливаясь на плечо.

– Входи скорей! – Рэйм обнял его за талию, помогая переступить через порог. – Как ты тут оказался и где твои вещи?

– Маршан выставил меня, а вещи ребята привезут после смены.

Лионель неожиданно пихнул его к стене, оперся локтем возле головы, и приблизил лицо. Рэйм во все глаза смотрел на него, снова и снова отмечая удивительную внешность альфы. Двадцать лет назад Лионель Марэ поразил воображение омеги, но с годами альфа стал еще притягательнее, даже, несмотря на то, что дерзкая ямочка на щеке превратилась в морщинку, а глаза окончательно утратили мягкость и теплоту. Тонкие твердые губы коснулись губ Рэйма.

– От тебя больше не пахнет, – прошептал он в поцелуй, – не так сильно.

Кеннеди вздрогнул. Даг ничего не сказал про запах, а он сам не придал значения тому, что и Брайтон, и Шон вели себя рядом с ним довольно спокойно. Рэйм списал все на запах Лионеля, оставшийся на нем, а вовсе не на прекратившуюся течку.

– Это значит, получилось? – отстранившись, просиял глазами Ли. Рэйм неуверенно кивнул.

Вроде бы прекращение течки может быть первым признаком начавшейся беременности. Организму больше не нужно тратить силы на привлечение альф, и запах исчезает. Кеннеди с облегчением выдохнул, и малодушно решил пока не говорить про несовместимость. Всегда есть вероятность ошибки, потом он еще раз возьмет у Лионеля кровь и отправит на повторный анализ, скрестив пальцы, чтобы на этот раз получился совсем другой результат.

– Чайник кипит, пицца согрелась, пойдем, – он снова обнял Марэ, заставляя закинуть руку себе на плечо.

– Звучит хорошо, – одобрил Ли, – так, будто ты меня ждал.

Рэйм ничего не ответил. Лионелю совершенно не нужна информация о том, как долго он на самом деле его ждал.

У дока оказался очаровательный дом в пригороде Гренобля, старый и замшелый, замерший на склоне горы неприступной крепостью.

– Все это богатство твое? – спросил Лионель, устроенный на диване с подушкой под поясницей и куском пиццы в руке. Кеннеди не очень-то церемонился с ним. Никаких тебе старинных фарфоровых сервизов времен Людовика XIV, обеда из трех блюд, свечей в канделябрах. Док остался доком, сразу безжалостно напомнив о режиме и устроив альфу на диване в удовлетворившей его позе. Ли почувствовал себя скованно, словно незваный гость, вломившийся к воспитанным, но не слишком довольным визитом, хозяевам. Впрочем, так и было. Что бы он себе ни напланировал, Рэйм оставался для него чужим, полузнакомым человеком, который просто собирался сдать ему комнату.

– Мое. Пока был жив отец, комнаты сдавались жильцам, потом остался только один, – пояснил Кеннеди, протягивая ему чашку ароматного чая, – но в последнее время дом сильно обветшал, крыша течет, от ветра стены скрипят, к тому же что-то случилось с вентиляцией, и окна начали запотевать. Веселенький дом, да? – рассмеялся он, – извини, что не предупредил сразу.

– А мне нравится, – честно признался Лионель. Не иначе, после ослепляющих роскошью отелей и безликих дизайнерских квартир, его потянуло на экзотику. – Где планируешь устроить детскую?

Рэйм нахмурился, опустил взгляд на кружку и неловко потер переносицу большим и указательным пальцами.

– Слушай, – начал он, – давай не будем торопиться с этим. Может, еще ничего не получилось. Или не получится.

Сначала до Ли не дошло, о чем он. Все эти омежьи штуки, которые порой обсуждали Блэйк и другие альфы, течки, беременности, таблетки от зачатия – вызывали в нем смутное отвращение. Но кое-что Марэ все-таки понимал.

– У тебя с ЭТИМ какие-то проблемы?

– Мне тридцать семь, в анамнезе неудачный аборт и долгие годы приема подавителей. Так что теоретически проблемы возможны. Лионель, – док неловко коснулся его колена, – я не хочу обнадеживать тебя раньше времени. Как будет, так будет, хорошо?

– Хорошо, – сбитый с толку Ли пытался сообразить, как себя вести после таких откровений.

Поведение Кеннеди раз за разом загоняло его в тупик, требовало обдумывания, других точек опоры. Привыкший к легким, ни к чему не обязывающим отношениям, Ли открывал для себя новый уровень сложности.

Рэйм забрал у него кружку и ушел на кухню мыть посуду.

– Пульт под подушкой, – крикнул он, – посмотри телевизор, пока я приготовлю твою комнату.

Ли просунул руку под диванную подушку и нащупал пульт, но включать не спешил.

– Может быть, нам будет проще, – крикнул он в ответ, – если у нас будет одна спальня?

– Нет, – Кеннеди заглянул в гостиную и широко улыбнулся, – моя спальня на втором этаже. Тебе будет тяжело штурмовать лестницу каждый раз, когда потребуется отдохнуть.

– Тогда сдай мне комнату с самой большой кроватью, и я буду приглашать тебя в гости, – подвигал бровями Ли.

– Прости, étoile errante, но я люблю спать в своей постели, – сказал Кеннеди, исчезая в темном коридоре.

– Как ты меня назвал? Комета? – удивился Ли.

Поднимающийся по лестнице Рэйм не ответил, и он повторил громче:

– Док! С какой стати я étoile errante?

– Блуждающая звезда, – поправил его Кеннеди, – куда красивее, чем wanderer, как зовут тебя твои друзья.

– Придумываем друг другу прозвища? – догадался Ли. – Тогда ты будешь mon petit chat.

Появившийся с ворсистым пледом в руках Рэйм склонил голову к плечу:

– Я похож на котика?

– Скорее, на колючего ежа. Ежика, который одновременно сам боится своих колючек, и боится подпустить к себе кого-то слишком близко.

– Ты уверен, что описываешь меня, а не себя? – скептически покачал головой док и накрыл ноги Лионеля пледом.

Глаза сразу стали слипаться – все-таки ночка была еще та. И как обидно, что пока нельзя ее повторить. Но он потерпит. Лионель задумчиво смотрел на расслабленного Кеннеди. В больнице тот никогда таким не был: всегда идеальный, застегнутый на все пуговицы ведущий хирург. Ли нравился новый домашний док в линялой футболке и спортивных штанах, с загадочной полуулыбкой перебирающий старые фильмы в домашней фильмотеке. Марэ наблюдал за ним и заставлял себя думать, что вот этот омега – его. Вопреки тому, что он с утра впаривал Маршану, верилось в это с трудом. Рэйм в принципе не был похож на человека, который кому-то принадлежит. Сильный, самодостаточный, твердо стоящий на ногах и знающий, чего хочет. А также, что нужно другим.

– Не хочешь поинтересоваться, что бы мне хотелось посмотреть?

Кеннеди обернулся и посмотрел немного рассеяно.

– Нет.

И вернулся к разбору фильмов, будто нельзя было выбрать в виртуальной фильмотеке, и была какая-то необходимость перебирать это старье.

– У тебя в руке пульт, но ты не стал им пользоваться. Значит, либо ты ничего смотреть не хочешь, либо предоставил выбор мне.

– Ха, – не смог не согласиться с его выводом Марэ.

В этот момент зазвонил мобильный дока, тот отложил коробку, которую держал в руках и пошел на кухню.

– Кто это был? – поинтересовался скучающий от безделья Лионель, когда Кеннеди вернулся после короткого разговора.

– Блэйк Джордан, – пожал плечами Рэйм, преспокойно возвращаясь к своему занятию.

Ли вскинулся.

– И… чего он хотел?

В груди против воли сделалось больно. Ли все еще злился на Джордана. И в то же время чувствовал, что никогда в жизни так сильно не скучал по Блэйку. Никогда еще ему так не требовалась поддержка самого близкого друга.

– Спрашивал, как ты себя чувствуешь и куда делся после ухода из больницы.

Спина Кеннеди была памятником спокойствию.

– Почему он звонит тебе?

– Потому что откуда-то раздобыл мой номер.

– А, ясно. Арди нашел. И давно?

– Каждый день с тех пор, как ты его прогнал.

Ли в бессилии запрокинул голову и прикрыл глаза. Глупо было думать, что Блэйк оставит все, как есть. Он сам бы точно не оставил. Но, оказывается, чертов Джордан получает самую свежую информацию из первых рук.

– Все еще обижен на него?

Вопрос Кеннеди заставил задуматься. Ли точно знал, что любит Блэйка и дорожит их дружбой куда больше, чем сердится на его поступок. Теперь, когда думать о Лукасе стало незачем, и почти не больно, Лионель все равно упрямо убеждал себя, что Блэйк его смертельно оскорбил и обидел. Но правда была в другом.

– Не обижен, – признался он Кеннеди, – просто… я завидую ему. Вот как погано, док!

Рэйм с минуту задумчиво смотрел на него. Потом подошел и протянул мобильный.

– Позвони ему. Давай, звони прямо сейчас.

– Да не буду я ему звонить! – поморщился Ли.

– Звони. Я выйду, если хочешь.

Лионель взвесил на раскрытой ладони теплый матовый телефон омеги. Он не знал, что сказать Джордану и не знал, хотел ли что-то ему говорить.

– Звони, – крикнул док из кухни, – иначе останешься без ужина.

Все-таки Рэйм жесткий парень. Угроза возымела действие.

– Ты садист, – обвинил Ли и набрал отлично знакомый номер.

Гудки продолжались недолго. Блэйк на том конце через секунду схватил трубку:

– До…ктор Кеннеди! Что с Бродягой? Что с ним?!

Выкристаллизованная тревога лучшего друга полоснула по зажившей ране острым ножом.

– Блэйки, – прохрипел он в трубку.

– Ли! Бродяга, родной!

– Все нормально. Слышишь, Джордан, со мной нормально. Не сходи с ума, ладно?

Длинный выдох был ему ответом.

– Где ты? Тебя отпустили из больницы?

– Можно сказать, выставили, – расслабляясь, засмеялся Ли.

– Ты в порядке?

– В полном. Как сам?

– Как? У нас тут… столько всего… у меня будет ребенок! Представляешь? Еще один! – Блэйк лихорадочно бормотал в трубку, и стало понятно – бедолаге не с кем было поделиться своей бешеной радостью. И как это, интересно, Арди согласился? – Представляешь?

– Представляю. У меня тоже.

– Тоже?

– Тоже, тоже, – Ли охватило чувство сродни тому, что появляется только на самой вершине мира.

– Я… так рад, что ты позвонил.

– И я рад, Блэйки. Передавай привет Арди, … мальчикам.

– Да. Обязательно.

Ли отключил трубку и поднял взгляд на стоящего в проеме Кеннеди. Он словно скинул незримые, но кошмарно тяжелые оковы и наконец, вздохнул полной грудью.

– Давно пора было помириться, – улыбнулся омега, подмигнул и снова ушел на кухню, где готовил что-то охрененно вкусное.

Это было странное чувство – альфа в доме. Словно ребенок на огромную сверкающую огнями рождественскую елку, Рэйм смотрел на дремлющего на его диване Лионеля и испытывал совершенно детский восторг. Еще утром дом был пустым, промерзшим, скрипучим и темным. С тех пор в нем ровным счетом ничего не изменилось, так откуда взялось это ощущение света и тепла, праздника?

Рэйм отвык от него после смерти отца и боялся привыкать снова.

В его жизни были альфы. Раньше чаще, потом все реже. Оставались, кто на ночь, кто на месяц. Уходили, возвращались, звали замуж, уходили снова. В последние годы постоянным «временным» альфой стал Даг – Рэйму было лениво привыкать к новому альфе. А с Дагласом он мог трепаться, о чем угодно, они были знакомы сто лет, у них даже была своя история. К тому же, Даг не претендовал ни на что, кроме нерегулярных свиданий – не смел, и никогда не раскидывал свои вещи по дому Кеннеди.