Текст книги "Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла"

Автор книги: Юлия Игина

^{«Плавание» Марии Саттон. Эстамп из памфлета: Anon. Witches Apprehended, Exatined and Executed, for notable villanies by them committed both by Land and Water. London, 1613}

Процедура «плавания», по свидетельству памфлета 1613 года, представляла собой следующее: в положении лежа на спине руки и ноги испытуемой связывали крест-накрест, то есть, привязывая большой палец правой руки к большому пальцу левой ноги, а большой палец левой руки, соответственно к большому пальцу правой ноги и затем опускали ее в воду. Если подозреваемая тонула, считалось, что она невиновна, если же всплывала, то, наоборот. Погружение в воду могло производиться до трех раз. «Плавание» Марии Саттон, обвиняемой на процессе 1613 года, выглядело по описанию так: «… будучи брошена первый раз в воду, она погрузилась туда на глубину всего лишь два фута, но всплыла опять и плавала на поверхности подобно дощечке»и далее «Тогда она была второй раз связана крест-накрест за большие пальцы рук и ног, согласно давнему обычаю, но не утонула вовсе, а держалась на воде, поворачиваясь, подобно колесу или, как это у нас принято называть, водовороту» [427]427
  Anon.Witches Apprehended, Examined and Executed… P. 272–273.


[Закрыть]. Сведения о проведении этой процедуры встречаются также в памфлете 1645 года: «При ее[ведьмы – Ю. И.] первом заключении в тюрьму она говорила многим другим, которые были арестованы до нее, признаться, если они виновны. И настаивала довольно упрямо на том, что она непричастна к каким-либо таким вещам[касающимся ведовства – Ю. И.]. И что если ее кинут в воду, испытывая, таким образом, она должна непременно утонуть. Но когда она была опущена в воду, и стало очевидно, что она держится на воде, выталкиваемая наверх, джентльмен, которому она перед этим так самоуверенно говорила и которому предлагала поспорить на 12 шиллингов на то, что она не сможет плавать, спросил ее о том, как же она могла быть такой наглой, что не призналась сама, в то время как уговаривала других признаться» [428]428
  Anon.The Examination, Confession, Trial and Execution… P. 5.


[Закрыть]. Очевидно, что процедура «плавания» при ее неофициальном и нелегальном характере требовала инициативы или одобрения толпы. Последняя не только делегировала полномочия на проведение испытания, но и фиксировала его конечный результат. В целом, «плавание» было публичной процедурой и сильно зависело от доминирующего настроения общества в отношении испытуемой персоны.

И, наконец, процедура наблюдениязаключалась в том, что специально выбранные и пользующиеся доверием и уважением люди, в течение какого-то времени следили за подозреваемой ведьмой, с целью зафиксировать момент ее общения с домашними духами. В памфлете 1645 года эта процедура описана так: «Этот осведомитель говорит, что по предписанию вышеназванных судей, несколько ночей подряд за Елизаветой Кларк… велось наблюдение для более тщательного расследования ее нечистых деяний. Этот осведомитель вошел в комнату, где наблюдали за Елизаветой, 24 марта нынешнего года, то есть прошлой ночью, не намереваясь остаться там надолго. Но Елизавета тотчас сказала этому осведомителю и еще некоему магистру Стерну, что если они останутся и не причинят ей вреда, то она позовет своих белых духов и поиграет с ними у себя под полой… и спустя четверть часа там появился дух, похожий на собаку…» [429]429
  H.F.A True and Exact Relation… P. 141.


[Закрыть]. Процедура «наблюдения» также носила неофициальный характер, хотя имела значение на практике. К участию в ней, как правило, за отдельную плату часто привлекались те же самые «эксперты», что проводили процедуру «прокалывания». Тем не менее, судя по материалам памфлетов, процедура «наблюдения» была вовсе не обязательной и имела место преимущественно в тех процессах, где заинтересованные в осуждении ведьм люди были способны оказывать какое-либо влияние на ход судебного расследования. К ним можно отнести все те же инициированные Мэтью Хопкинсом процессы 1645–1646 годов.

Очевидно, что все четыре рассмотренные процедуры носили субъективный характер и в сильной степени зависели как от личностей и намерения людей, которые их санкционировали и проводили, так и от царящих в конкретный момент в обществе настроений. Наиболее ярким свидетельством этого может служить профессиональная деятельность М. Хопкинса и его помощников, которым в одном только Эссексе удалось осудить больше 50 ведьм [430]430
  Haining P.Introduction… P. 176. Самюэль Батлер, поэт того времени писал о деятельности Хопкинса так:
  «Не он ли целых шесть десятков
  Повесил здесь за целый год?
  Одних за то, что не тонули,
  Других – за то, что день и ночь
  Сидели, на луну глазея… —
  Теперь висят, им не помочь.
  Иных – за гнусные проделки
  C горластой птицей: каплуны,
  Индейки, гуси, даже свиньи
  Болезненно поражены от неестественной печали.
  Так думал этот сэр…».
  Цит. по: Харт Р.История ведовства… С. 392.


[Закрыть]. По существу, использование указанных процедур на ведовских процессах было ответом на требования времени создать эффективную систему судебного преследования ведьм в связи с введением антиведовского законодательства. Насколько она себя оправдала, в некоторой степени иллюстрируют общественные протесты 1646–1647 годов, закончившиеся оправданием для многих из обвиненных в 1645–1646 годах людей [431]431
  Известно, что осуждение деятельности М. Хопкинса началось еще в 1646 году, когда парламентский журнал новостей «The Modern Intelligencer», а затем несколько священнослужителей, подвергли сомнению его методы расследования. Священник Джон Гауль осудил его в памфлете «Дело выбора совести».В результате, общественная поддержка Хопкинса начала спадать, а его деятельности стали препятствовать. Он вернулся в родной Мэннингтри и прекратил свои расследования. Вскоре в 1647 году он умер от туберкулеза. Ходили слухи, что он умер оттого, что был подвергнут «плаванию», что, однако, маловероятно. Перед своей смертью Хопкинс пытался ответить на нападки своих критиков в трактате «Разоблачение ведьм» (Hopkins M.The Discovery of witches…). Haining P.Introduction… P. 176–177.


[Закрыть].

Таким образом, процесс инкорпорирования ведовства в судебную практику проходил путем интеграции в судебную систему традиционного народного опыта в отношении дисциплинирования колдовства. Это, в свою очередь, требовало общественного сотрудничества и вовлеченности в процесс преследования как официальных судебных институций разного уровня, королевской и местной администрации, представителей ученой культуры и клира, так и неформальных общественных групп из числа местного населения и их отдельных представителей. В разоблачение ведьм, так или иначе, оказывалось втянутым все местное сообщество. Весь процесс судебного преследования ведьмы носил публичный характер и сочетал в себе как официальные, так и неофициальные методы и процедуры.

§ 3. Государственно-правовая концепция ведовства и трансформация образа ведьмы

Вполне закономерно, что в основу санкционированного властью идеологического обоснования необходимости ведовских преследований в масштабах английского государства легло признание уголовной природы ведьм и их деяний [432]432
  Напомню, что судебные чиновники вполне могли воспринимать введение законов против ведьм как целенаправленную политику «сверху». Так в одном из памфлетов судья обращается к обвиняемой в ведовстве со следующими словами: «… я и другие ее Судьи получили указание задержать столько ведьм, сколько существует внутри наших границ, и они должны признать правду, касающуюся их деяний, чтобы получить снисхождение. Другие же будут сожжены и повешены». См.: W. W.А True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of АН the Witches, Taken at S. Oses… Р. 86.


[Закрыть]. Известно, что уголовные преступления всегда рассматривались обществами как наиболее опасные (и средневековым обществом в том числе). Следовательно, такая уголовно-правовая интерпретация ведовства имела большие шансы на социальное усвоение и успех.

Приучение общества к правовому толкованию ведовства, проходило практическим путем – посредством проведения судебных процессов против ведьм. Именно на них судьи, трактовавшие деяния тех, кто считался ведьмой, и выносившие им приговоры, особые следственные процедуры и ритуал казни – все наглядно демонстрировало обывателям новую установку: ведовство – тяжкое преступление против общественного благополучия и спокойствия и потому должно быть наказано. Впоследствии события и детали наиболее интересных судов облекались в форму популярных памфлетов и относительно быстро расходились по всему английскому королевству и даже за его пределы [433]433
  Известно, что в Англии имели хождение многие популярные памфлеты из других регионов Европы, переведенные на английский язык. Так же как и на Континенте были популярны некоторые памфлеты об английских судах над ведьмами. См.: Anon.A true discourse, Declaring the damnable life and death of one Stubbe Peeter…; Marescot M. Atrue discourse, upon the matter of Martha Brossier…; Anon. Astrange report of sixe most notorious witches… cittie of Mancheninhigh, Germanie…; Anon.The life and death of Lewis Gaufredy, a priest of the Church of the Accoules in Marceilles in France…; Michaelis S.The admirable history of the possession and conversion of a penitent woman Seduced by a magician…


[Закрыть]. В этом смысле антиведовские памфлеты являются уникальной иллюстрацией процесса популяризации официальной позиции по отношению к ведьмам посредством судебной практики. По всей видимости, и сами авторы, так или иначе, понимали информативно-пропагандистское значение своих произведений. Подтверждение тому можно найти уже в одном из самых ранних памфлетов:

 
«Недавно в город славный сей,
О Челмсфорде веду я речь,
Прислали главных трех судей,
Чтобы законы уберечь.
Известный королевский суд
Стал правосудие чинить,
И трех преступников ведут,
Чтоб их дела искоренить.
Три местных дамы Сатаной
Заражены презнатно были,
Но духа грешного дела
Своею смертью искупили.
Читайте ниже вы о том,
О чем они суду сказали,
И как бумаги подписали
Признавшись в колдовстве своем.
К деяньям злобным присмотрись,
Ты, дорогой друг, и молись,
Дабы забрал Бог поскорей,
От нас сих ведьм со свитой всей.
Тут я кончаю и надеюсь,
Что ты прочтешь мои слова,
И правду, наконец, узнаешь,
Когда поймешь, что прочитаешь» [434]434
  Допрос и признание известных ведьм в Челмсфорде… С. 40.


[Закрыть].
 

Итак, необходимость приучить общество к мысли об уголовно-преступной природе ведовства повлекла за собой рождение образа ведьмы-преступницы.Создававшийся в рамках правовой концепции и транслировавшийся в популярных памфлетах, он был по своему характеру идеологическим, поэтому в значительной степени фиктивным. В этом смысле, реальные обвиняемые в ведовстве не всегда соответствовали ему и, тем более, он не был с них «списан». Кроме того, обозначенный образ ни в коем случае не отражал в полной мере реальную картину общественного восприятия ведьм и ведовства, хотя, по всей видимости, и претендовал на это. Скорее всего, в социальном плане он свидетельствует о некоторых общественных настроениях и тенденциях, с одной стороны, умело распознанных и вовремя подхваченных властью, с другой стороны, генерируемых и моделируемых ею.

Посредством трансляции образа ведьмы-преступницы власть вполне последовательно старалась привить обществу новое отношение к ведьмам, выраженное в законах и продиктованное ими. Признание ведовства опасным преступлением, дало импульс к развитию идеи об угрозе,потенциально исходящей от ведьм, подразумевавшей, в свою очередь, мысль о необходимости избавленияот них путем насильственного исключенияиз общества.Другими словами, внедрение правового понимания ведовства подразумевало под собой создание образа врага, который должен был стать ключевым средством пропаганды изменившегося отношения власти и общества к колдовским практикам.

Одним из наглядных свидетельств эффективности антиведовской пропаганды являются изменения (выделенные и исследованные Б. Розен и М. Гибсон [435]435
  См.: Gibson M.Understanding Witchcraft?.. P. 43–52; Rosen B.Witchcraft. Passim.


[Закрыть]), произошедшие после 1590-х годов в жанре популярных памфлетов о ведьмах. Дело в том, что для обвинительных историй в памфлетах, датирующихся до 1590-х годов, характерны следующие модели. Первая – история о мести ведьмы:жертва вредит ведьме, которая клянется, что та пожалеет об этом, после чего жертва заболевает или умирает. Вторая – история об отказе жертвы:в ней жертва отказывается помочь ведьме, и та отвечает на нанесенную обиду, причиняя какой-либо вред жертве. Для обеих историй типично изображение ведьмы, наказывающей своих соседей за невнимание или грубое отношение к ней. Такие истории склонны находить вину жертвыи мотивыдля действий ведьмы.Однако после 1590-х годов жертвыв историях начинают отрицатьто, что они провоцировали ведьму.В большинстве памфлетов после 1590-х годов они представлены как полностью невиновные, даже когда это с очевидностью не соответствует действительности сюжета, в то время как ведьмам приписывается агрессивная, немотивированная атака, подчеркивающая их антисоциальную природу [436]436
  См. специально посвященную этому вопросу статью: Игина Ю. Ф.Ад, Дьявол, ведьма…


[Закрыть]. В результате эволюции жанра две изначальные модели – мести ведьмы и отказа в просьбе – замещаются моделью немотивированной атаки ведьм, и она становится доминирующей в поздних памфлетах.

Представляется, что изменения в памфлетах связаны не только с такими факторами, как авторство, источник и характер времени, как считает М. Гибсон [437]437
  М. Гибсон связывала изменения в памфлетах преимущественно с внутри жанровой эволюцией.По ее мнению, то обстоятельство, что после 1590-х годов репортажи о ведовстве попадают в руки дилетантов, или профессионалов, работавших на заказ, а источники памфлетов становятся не официальными, стало определяющим фактором смещения записей прямых новостей после 1590-х годов в сторону форм, которые впоследствии станут называться газетами. См.: Gibson M.Understanding Witchcraft?.. P. 51.


[Закрыть], но и с приспособлением памфлетного жанра к нуждам антиведовской пропаганды и официальной политики, благодаря которым в обществе насаждалась идея искоренения коллективного врага в лице ведьм. Если модели мести и отказа являются по своему происхождению традиционными, воспроизведенными из народной практики, то модель необоснованной атаки ведьм – идеологическая, – отразившая, в первую очередь, транслировавшуюся государством и официальной культурой идею, под которую подводилась соответствующая культурная практика. То обстоятельство, что в результате традиционная модель была окончательно заменена идеологической, иллюстрирующееся поздними памфлетами, свидетельствует об успешной адаптации этой идеи в общественном восприятии. В пользу последней также свидетельствует тот факт, что после отмены антиведовского законодательства в 1736 году вспышки несанкционированных судов над ведьмами, приводившие к неофициальным расправам над ними, продолжались в Англии вплоть до XIX века.

Итак, какой же представала перед обществом ведьма, исходя из предложенной властью правовой репрезентации ведовства?

Благодаря влиянию народной традиции, под ведовством понималось не просто однократное действие, повлекшее за собой преступление закона и негативные последствия для окружающих, а особый род деятельности.В источниках ведовство часто называют «промыслом», «ремеслом», «искусством», понимая под ним профессиональное занятие, в котором можно быть «обученным и искусным», и иметь «наставника» [438]438
  См.: Задержание и признания трех известных ведьм… в Челмсфорде… С. 222; W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. 2A4V.


[Закрыть]. В памфлете 1619 года автор, проводя параллели между современными ему ведьмами и ведьмами из библейских текстов, прямо назвал и тех, и других «…профессионалами в области вышеупомянутой практики убивать и причинять беды…» [439]439
  Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 5.


[Закрыть]. Чуть ранее авторитетный пуританский проповедник Уильям Перкинс убедительно отстаивал следующую мысль: «Ведьма – это Колдунья или Чародейка, которая посредством открытого или тайного союза, умышленно и охотно, соглашается использовать помощь и поддержку Дьявола в совершении Чудес. Я назвал Ведьму „чародейкой“ (magician), чтобы показать, что это такой тип людей, который профессионально занимается ведовством и практикует его. Ибо Колдун или Чародей – это профессионал и практик в своем искусстве…» [440]440
  Perkins W.A Discourse of the Damned art… P. 636.


[Закрыть]. Представление о том, что ведьмы перенимают искусство колдовства от других ведьм, чаще всего родственниц по женской линии – известный топос в памфлетах, выражавшийся в формулах типа: «Впервые она познакомилась с искусством ведовства в возрасте двенадцати лет, благодаря своей бабушке, которую звали матушка Ив из Хатфилд Певерилл, ныне покойной» [441]441
  Допрос и признание известных ведьм в Челмсфорде… С. 41.


[Закрыть].

В пользу ремесленного характера ведовства свидетельствует и распространенное представление о присущей ведьмам специализации [442]442
  Некоторые ученые авторы, рассуждая о специализации ведьм, проводили аналогии с библейскими персонажами: «…так Пифии имеют дело с искусными заклинаниями; Маги издревле считались таковыми за исключительную мудрость и знание секретов лекарственных трав и растений; Халдеи знамениты в области астрономии и астрологии; Некроманты – практикой воскрешения мертвецов и предсказаний с их помощью событий на земле; Геоманты – общением с духами и использованием чар. Генетлиации[знамениты – Ю. И.] тем, что осмеливаются на вычисление дат рождений, или, если хотите, предполагают срок[жизни – Ю. И.] по бросанию фигур. Чревовещатели разговаривают глухими голосами, как если бы они были одержимы дьяволами. Отравители имеют дело с ядом и убивают и излечивают с его помощью… в действительности все они (за исключением одного) близки к английскому термину „ведьмы“…». Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 4–5. См. также размышления другого памфлетиста о различии между волшебниками, колдунами, ведьмами, чародеями, предсказателями и проч.: Anon.The Laws against Witches… P. 6–7.


[Закрыть], которое выражалось, в первую очередь, в многообразии терминов, которыми в английских источниках обозначались люди, практикующие колдовство: witch(ведьма), sorcerer(колдун), magician(маг), conjurer(колдун, заклинатель, чародей), harridan(ведьма, карга), shrew(ведьма, мегера), scold(ведьма, сварливая женщина), healer(знахарь), cunning wise man(досл. «знающий мудрец»), cunning manили cunning women(«мудрый человек», «мудрая женщина»), wizard(волшебник) [443]443
  См., например: Anon.The Laws against Witches… P. 6–7.


[Закрыть]. Однако наиболее популярным, как сообщает, например, автор памфлета 1652 года, было простонародное деление ведьм на «белых»и «черных»: «Существует два сорта ведьм, которые простонародье различает названиями „добрая“ ведьма и „дурная“ ведьма. Вследствие этого, когда одна околдовывает некоего субъекта, другая расколдовывает его вновь» [444]444
  Anon.The Witch of Wapping… P. 3.


[Закрыть]. В силу глубокой укорененности в народной традиции, это представление перекочевало и в судебную практику. Так, Ричард Бернард писал: «Все ведьмы, на самом деле, плохие, и хороших нет, но мы различаем их, таким образом, в соответствии с простонародной речью…» [445]445
  Bernard R.A Guide to Grand-Jury Men… P. 151–152.


[Закрыть]. Еще одним распространенным топосом, описывающим ведовство, было указание на давностьзанятий ведьм, подразумевавшее под собой наличие у тех определенного опыта.По сведениям памфлетов, большинство обвиняемых проводили за занятиями ведовством значимую часть своей жизни [446]446
  Среди примеров: «…она призналась чистосердечно, что была ведьмой на протяжении пятнадцати лет…»[Допрос и признание известных ведьм в Челмсфорде… С. 48.]; «…допрашиваемая сказала, что около девятнадцати лет назад дьявол явился перед ней в образе мыши… она назвала дьявола своим личным духом».[ Anon.The Examination, Confession, Trial and Execution… P. 5.]; «Вышеупомянутая матушка Лейкенд была… в действительности ведьмой (как она призналась) на протяжении около двенадцати лет». [ Anon.The Laws against Witches… P. 7.]; «Этот осведомитель говорит, что Ребекка Вест призналась ему в том, что около семи лет назад она вступила в близкие отношения с дьяволом по наущению своей матери Анны Вест…»[ H. F. ATrue and Exact Relation… P. 150.].


[Закрыть].

Таким образом, в результате преломления народных представлений в правовом ключе, ведовство стало мыслиться, как особого рода преступное ремеслоили преступный промысел,который сродни другим видам профессиональной преступности, требующим специальной склонности, особых личностных качеств, обучения, определенного опыта и мастерства, таким, как, например, воровство [447]447
  Как писал в этой связи У. Перкинс, «обнаружение ведьмы – дело судьи, как и разоблачение вора и убийцы, и подобает не каждому человеку, а тому, кто назначен в судебном порядке магистратом, согласно форме и приказанию закона».См.: Perkins W.A Discourse of the Damned art… P. 642.


[Закрыть]. Тем не менее, ведьмы представлялись не как обычные преступники [448]448
  Напомню, что уже билль Генриха VIII называл их деяния «тяжким преступлением против законов Господа и подданных Его Величества».The Bill against Conjuration and Witchcrafts and Sorcery and Enchantments… P. 243. Русский перевод см.: Роббинс Р. X.Энциклопедия… С. 105.


[Закрыть], но скорее как убежденные, неисправимые «уголовники»: «Обычный преступник и убийца, греша против морального закона правосудия – удушаются… Колдун и ведьма, отрицая Господа Бога в его лице и жесточайше попирая ногами драгоценную Кровь сего невинного Агнца, Иисуса Христа – упрямы: один умирает на эшафоте и точно так же поступает другой» [449]449
  W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… P. A3 v.


[Закрыть]. В свою очередь, и их преступления признаются намного более худшими и опасными, чем все остальные: «… несомненно, не только необходимо, но и лучше, когда все эти колдуны (Sorcerers), волшебники (Wizzardes), а вернее, Dizzardes, ведьмы (Witches), мудрые женщины (Wisewomen) сурово наказаны»,и далее: «ибо для них никакое наказание не может считаться причиняющим настолько высокую степень страданий, чтобы быть достаточным для такой дьявольской и греховной практики. А почему? Потому что всем фантазиям, всем консультациям, всем совещаниям, всем экспериментам, в конечном счете, всем богохульствам должно пожелать быть задушенными петлей» [450]450
  Ibid. P. A3-A3V. Другой памфлетист весьма показательно назвал ведьм «наиболее жестокими, мстительными и кровожадными созданиями из всех прочих».См.: Anon.The Laws against Witches… P. 4.


[Закрыть]. Как представляется, в этой установке частично воплотилась бытовавшая на Континенте идея ведовства как исключительного преступления ( crimen exeptum), не получившая в законодательном смысле распространения в Англии.

Как любой другой преступный род деятельности, ведовство стало трактоваться как занятие, ведущее человека к позору [451]451
  Уже в билле 1542 года этот момент сформулирован весьма четко: «…души таких преступников обречены на бесчестье перед Господом, лишение всех прав и позор в королевстве».The Bill against Conjuration and Witchcrafts and Sorcery and Enchantments… P. 243. Русский перевод см.: Роббинс P. X.Энциклопедия… С. 105.


[Закрыть]. С одной стороны, потому что преступить закон в принципе считалось (и считается) позорным, с другой стороны, по причине того, что в те времена привлечение человека к суду влекло за собой позор. Общество оказалось чрезвычайно восприимчивым к этой трактовке и ее социальный эффект не замедлил проявиться в комплексе коллективных представлений, связанных с честью и бесчестьем. Известно, что люди, привлекавшиеся к уголовной ответственности, особенно прошедшие через пытку и прикосновение палача, навеки покрывались позором, даже в том случае, если их вина не была доказана и они не были осуждены. В таком случае человек становился бесчестным в глазах остального общества, и последнее лишало или существенно ограничивало его в нормальных социальных контактах и социальной жизни [452]452
  Подробнее о чести и бесчестье в связи с уголовной ответственностью см.: Стюарт К.Позорная шуба… С. 225–265.


[Закрыть].

В случаях с обвинениями в ведовстве момент, связанный с бесчестьем, встречается особенно часто, в силу самого характера этого преступления, считавшегося тяжким [453]453
  У. Перкинс писал по этому поводу: «Обычно люди ненавидят и плюют в лицо колдуну, который причинил им вред, как не достойному, чтобы жить среди них». Perkins W.A Discourse of the Damned art… P. 652.


[Закрыть]. При Елизавете I и Якове I весьма показательным в этой связи было одно из возможных наказаний за ведовство – тюремное заключение с принесением публичного покаяния у позорного столба: «…каждый подобный преступник или преступники… за преступление, совершенное впервые, должны понести наказание в виде тюремного заключения сроком на год без права выхода под залог и один раз за каждую четверть указанного года должен будет простоять шесть часов у позорного столба на рыночной площади и публично покаяться в своих преступлениях…» [454]454
  An Act against Conjurations, Enchantments, and Witchcrafts… P. 182.; Роббинс P. X.Энциклопедия… С. 163–164. См. то же наказание в акте 1604 года: «…все и каждый из таких людей, совершивших такие преступления и, следовательно, законно осужденных, должны быть заключены в тюрьму сроком на один год без права выхода под залог, и что в каждый квартал этого года в каком-нибудь городе, где проходят базары, в рыночный день или во время проведения там ярмарок, они должны быть публично выставлены у позорного столба на шесть часов, и там открыто признаться в своих ошибках и преступлениях».An Act against Conjuration, Witchcraft and dealing with evil and wicked Spirits…


[Закрыть]. Только бесчестьем (уже и так значимым для социальной жизни индивида [455]455
  Известен случай, когда подозреваемая в ведовстве женщина, матушка Самюэль под угрозой обращения в суд признала свою вину перед обвинившими ее соседями, и попросила у тех прощения. Однако ее муж и дочь воспротивились этому жесту и убедили ее отказаться от своих слов) аргументируя это тем, что она опозорила их и себя. Взяв свои слова обратно) она вынудила соседей реализовать свою угрозу и обратиться в суд. Что закончилось смертью как для нее, так и для ее дочери. Anon.The Most Strange and Admirable Discoverie of the Three Witches of Warboys… Р. G3r-G3v.


[Закрыть]) неприятности подозреваемых в ведовстве людей не ограничивались. Для человека, привлеченного за ведовство, но впоследствии официально оправданного, выход из тюрьмы мог закончиться не только социальной изоляцией, но и смертью. Хорошо знакомый с реалиями народной жизни проповедник Дж. Гиффорд комментировал эту ситуацию так: «…если суд только по подозрению определил человека виновным в убийстве скотины [456]456
  Дж. Гиффорд здесь имеет в виду maleficia – причинение вреда человеку и его имуществу с помощью колдовства.


[Закрыть] , то он сразу приговаривает его к тюремному заключению, ставит к позорному столбу и не только обесчещивает его навсегда, но если за этим вновь последует новое подозрение и арест, то это будет означать неизбежную смерть. Так что вы видите, сколь тонкая грань отделяет их[судей – Ю. И.] от пролития крови. Но если даже человека не убивают, и он спасается, пребывая в заточении или стоя у позорного столба, а в дальнейшем никогда не попадет под подозрение, то разве не прискорбно и не позорно то, что он был осужден за колдовство?» [457]457
  Гиффорд Дж.Диалог о ведьмах… С. 134.


[Закрыть]. Очевидно, что оправданные и освобожденные от подозрения и обвинения люди, в силу бесчестья, страха и застарелых обвинений, часто становились жертвами повторных обвинений через некоторое время снова [458]458
  Среди многочисленных примеров такого рода: Елизавета Френсис, которая обвинялась в 1566 году (приговорена к годичному тюремному заключению), затем в 1579 году (казнена). См.: Допрос и признание известных ведьм в Челмсфорде…; Anon.A Detection of Damnable Driftes…; Марджери Стантон, которая обвинялась в 1579 году (оправдана), и затем в 1582 году (казнена) См.: Anon.A Detection of Damnable Driftes…; W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses…; Анна Вест, которая согласно тексту памфлета «…подозревалась в ведовстве много лет тому назад и была заключена под стражу», была казнена в 1645 году. См.: H. F.A True and Exact Relation… R 146.


[Закрыть]. Что характерно, на повторных судах информация о первом привлечении свидетельствовала не в пользу обвиняемых. Кроме того, привлечение к суду одного из членов семьи часто влекло за собой привлечение кого-то другого (как правило, это касалось женщин) [459]459
  К таким случаям можно отнести: случай Эллен Кларк и Анны Лич (дочь и мать), случай Ребекки Вест и Анны Вест (дочь и мать) ( H. F.Op. cit. Р. 149–150.); историю с семьей Флауэр (Маргарита, Филлипа и Джоана) ( Anon. The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower…); случай Джоаны и Маргарет Канни (мать и дочь) (Задержание и признания трех известных ведьм… в Челмсфорде… С. 223.); случай Елизаветы Френсис и матушки Уотерхауз (сестры), Алисы Чанделер и Эллен Смит (мать и дочь) (Anon.A Detection of Damnable Driftes… P. 6–7.). Иногда подозрения в ведовстве также возникали на основании дружеских связей с обвиняемыми ведьмами. См. примеры: Елизавета Кларк, Анна Вест, Анна Лич и Елизавета Гудинг ( H. F.Op. cit. Р. 145–147.).


[Закрыть]. В этой практике отражалось народное представление о том, что колдовские способности передаются внутри рода по женской линии [460]460
  Это представление, в свою очередь, разделяла и ученая культура. Так, проповедник У. Перкинс писал, что предположения о том, что человек является ведьмой, могут делаться, «если подозреваемая сторона является сыном или дочерью, слугой или служанкой, близким другом, близким соседом или старым компаньоном известной и осужденной ведьмы. Ибо ведовство это искусство, которому можно обучиться и которое может передаваться от человека к человеку, и часто случается, что ведьма, умирая, оставляет кого-либо из вышеупомянутых людей наследниками своего ведовства». Perkins W.A Discourse of the Damned art… P. 643.


[Закрыть]. Другими словами, обвинение человека в ведовстве стигматизировало его и членов его семьи, ставило их в ситуацию социального отчуждения.

Итак, правовая трактовка ведовства обеспечила идейную направленность образа ведьмы-преступницыв общественном сознании, в то время как его базовое содержание изначально задавалось преимущественно фольклорной традицией. Постепенно в этом образе были аккумулированы наиболее отрицательные черты, приписывающиеся в обществе преступникам, что привело к трансформации его в образ идеальной преступницы. Портретпоследней (под которым подразумевался внешний, внутренний и социальный облик ведьмы) включал в себя следующие характерные черты: отталкивающую внешность, злую натуру, дурной характер, не соответствующий принятым моральным нормам образ жизни и социальное неблагополучие. Пожалуй, наиболее яркая иллюстрация такого образа ведьмы встречается в памфлете 1619 года: «Матушка, Джоанна Флауэр, была чудовищно злобной женщиной, полной богохульств, проклятий и проклятого неверия, и по любому поводу они замечали в ней явный атеизм. Кроме того, в последние дни само ее лицо было отчужденным, ее глаза были горящими и ввалившимися, ее речь была колкой и завистливой, ее поведение было странным и необычным, а ее беседа – замкнутой; так что весь остальной образ ее жизни вызывал большое подозрение в том, что она была пользующейся дурной славой Ведьмой» [461]461
  Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 16.


[Закрыть].

Изображенная в такой манере ведьма предстает перед читателем как социально чуждыйперсонаж, ставший таковым в силу своей асоциальности.Природа этой последней раскрывается в памфлетной литературе в трех взаимосвязанных проекциях портрета ведьмы и на них следует остановиться немного подробнее. Первая – проекция ее внутреннего мира,суть которого, как представлялось, заключена в мизантропии.Ведь ведьмам приписывались не только наихудшие человеческие качества: злоба, жестокость, зависть, жадность и др. [462]462
  Один из памфлетистов, рассуждая о причинах обращения к искусству ведовства, писал: «Есть только некоторые мужчины и женщины (как я сказал до этого), постаревшие и переросшие меланхолию и атеизм, которые избавились от злого намерения против тех, кто лучше их или тех, кто процветает рядом с ними. Но большую часть жизни от неудовлетворенного желания мести, учитывая какое-нибудь ощущение неудовлетворенности и недоброжелательности, люди не занимаются ничем, кроме зла, и причудливо практикуют омерзительные искусства и науки».Ibid. Р. 6.


[Закрыть], но и ненавистьк людям, ставшая непременным литературным топосом, с помощью которого объяснялись их злокозненные намерения и действия в памфлетных текстах. Типаж злобно настроенной и агрессивной ведьмы, вроде матушки Аткинс из памфлета 1592 года, сформировался уже на раннем этапе антиведовской популярной литературы. Поэтому такие эпитеты как «упрямая женщина», «опасная оса», «распространяющая заразу ведьма» [463]463
  О самом злобном деянии некоей негодной ведьмы… С. 55.


[Закрыть] очень быстро стали в популярных текстах про ведьм литературными клише. В одном из поздних памфлетов автор, давая определение ведьме, прямо писал о том, что «ведьма движима лишь злобой наносить вред и мстить за себя» [464]464
  Anon.The Laws against Witches… Р. 6. Применительно конкретно к семейству Флауэр памфлетист писал: «…и под прикрытием лести и семейного гостеприимства,[они – Ю. И.] спрятали жалящую змею зла и ядовитую склонность ко злу…». Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… Р. 21.


[Закрыть]. Второй проекцией являлся социальный обликведьмы, сущностная черта которого (в рассматриваемом сейчас контексте) виделась в несоответствии жизни ведьмы принятым в обществе нормам, и прежде всего в ее аморальности.Этот мотив также стал одним из обязательных еще на этапе ранних памфлетов и часто был связан с представлениями о распущенности и развратном образе жизни ведьм [465]465
  Сексуальный аспект образа ведьмы напрямую связан с темой дьявола и демонологическими представлениями (как учеными, так и народными) того времени.


[Закрыть]. Так, например, автор памфлета 1589 года, обыгрывая образ Джоаны из Стайстеда – одной из обвиняемых на том суде ведьм, – изменил в тексте памфлета ее фамилию с «Cony» на «Cunny» [466]466
  Марианна Гибсон, изучавшая судебные документы этого процесса, специально выяснила, что настоящая фамилия обвиняемой была Кони (Cony). Gibson M.Early modern witches… P. 129.


[Закрыть]. Как считает М. Гибсон, слово «cunny»переводится с просторечного английского как «вагина»и в этом жесте памфлетиста британская исследовательница усмотрела прием наделения персонажа «говорящей» фамилией. Далее в самом тексте памфлетист прямо характеризует Джоану как развратную женщину, вырастившую по своему образу и подобию таких же дочерей: «У этой Джоаны Канни, которая сама жила в разврате, две дочери, такие же, как их мать, и у каждой по ребенку, оба мальчика» [467]467
  Задержание и признания трех известных ведьм… в Челмсфорде… С. 223. Как становится ясно из текста памфлета, оба мальчика были незаконнорожденными детьми дочерей Джоаны Кони.


[Закрыть]. В другом, более позднем памфлете 1619 года автор, подчеркивая недостойный облик обвиняемых, приводит сведения об их распущенном образе жизни: «…их исключительные изобилие и траты имели отношение к…. поддержанию беспутного образа жизни и низкой компании, которая часто посещала дом этой матушки Джоаны Флауэр и особенно ее младшую дочь». И далее: «Что касается Филиппы[старшей дочери – Ю. И.], то она непристойно приставала с любовью к некоему Т. Симпсону, который отважился сказать, что она околдовала его, ибо он не имел сил оставить ее, и как он считал, изменился телом и душой с тех пор, как попал в ее компанию» [468]468
  Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower.. P. 17.


[Закрыть]. И, наконец, третья проекция – внешний обликведьмы, который в духе средневековых симметричных конструкций создавался авторами в прямом соответствии с представлением о внутренней сущности объекта. В связи с этим обязательное внешнее уродствоведьм, описываемое в памфлетных текстах и наглядно иллюстрируемое в эстампах к ним, было призвано подчеркнуть природную сущность ведьм – низменную, злую и преступную. Ведьм часто наделяли уродливым лицом, хромотой [469]469
  Хромота могла рассматриваться в качестве наказания ведьме за службу дьяволу: «…когда матушка Осборн лежала хромой и жаловалась на свою больную ногу, она, вышеупомянутая Елизавета Френсис, пришла к ней и попросила разрешения посмотреть на ее ногу, которую та показала ей. Она, вышеупомянутая Елизавета, положила на ее голову руку, говоря, что она сама знает, что тоже самое постигнет и ее, в виду отсутствия верного служения Господу». Anon.A Detection of Damnable Driftes… P. 6–7.


[Закрыть], увечностью [470]470
  Например, одна из обвиняемых на процессе 1645 года в Челмсфорде была калекой, и по памфлетным сведениям, у нее была «всего одна нога». H. F.A True and Exact Relation… P. 146.


[Закрыть], кожными и другими болезнями или нечистотой тела, немощью [471]471
  Немощь, как правило, логически вытекала из старости ведьм. Хотя на английских ведовских процессах возраст обвиняемых был самым разным, женщины преклонного возраста составляли там внушительный процент. См.: Ewen С. L. Е.Witchcraft and Demonianism. По всей видимости, это обстоятельство сыграло решающую роль в формировании стереотипа «ведьмы-старухи»сначала в памфлетной литературе, а затем и в общественном восприятии.


[Закрыть], разными физическими дефектами (к которым в первую очередь, относились ведьмины метки [472]472
  Некая Бриджит Рейнольдс, повивальная бабка, осматривавшая ведьм на суде 1645 года в Челмсфорде, свидетельствовала: «…что она вместе с некоторыми другими женщинами была назначена осмотреть Сару Хейтинг, жену Уильяма Хейтинга, Елизавету Харви, вдову, и Мариану Бакет, вдову, которые подозревались в ведовстве. И при этом вышеупомянутом осмотре она (будучи повивальной бабкой) нашла такие метки или ячмени в интимных местах их тел, какие она никогда не видела у других женщин: у Сары Хейтинг было четыре соска или ячменя в этих местах, почти дюйм в длину, и такой же ячмень как мизинец этого осведомителя. Вышеупомянутая Елизавета Харви имела три таких ячменя упомянутого размера. Вышеупомянутая Мариана Бакет не имела таких ячменей; но было найдено, что вышеупомянутые места у нее не похожи на такие места у порядочных женщин». H. F.A True and Exact Relation… P. 164.


[Закрыть]) и проч. Скептически настроенный Реджинальд Скот очень удачно выразил эти черты типичной ведьмы в общественном сознании: «К первому типу тех, кого причисляют к ведьмам, относятся женщины, как правило, старые, хромые, туповатые, бледные, морщинистые, грязные, бледные, мрачные, заблуждающиеся в папистской, либо вообще не знающие никакой религии… Они – тощие и обезображенные, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, подвергающая в ужас всех окружающих. Они – слабоумные, ворчливые, безумные, дьявольские, и не сильно отличаются от тех, кто считается одержимым духами» [473]473
  Scot R.The Discoverie of Witchcraft… P. 7.


[Закрыть]. Особо показателен в связи с передачей низменной сущности ведьм посредством изображения их внешнего уродства эстамп из памфлета 1640 года, на котором ведьма изображена со свиным рылом. В целом и весь комплекс представлений о способности ведьм превращаться в разных животных свидетельствует о том, что ведьма наделялась ущербной, низшей, животной природой [474]474
  Превращение ведьм в животных настолько известный сюжет в рассматриваемой тематике, что нет смысла останавливаться на нем подробно в данном контексте. Как считает А. Е. Махов, наделение ведьм способностью превращаться в животных является вариацией на тему дьявольских метаморфоз. Ведь известно, что в христианской культуре дьявол часто уподоблялся животному, в силу глубины его падения – ниже человеческой судьбы и человеческой природы. См.: Махов A. E.HOSTIS ANTIQUUS… С. 169, 229. В источниках сохранилось бесчисленное множество сведений о превращениях ведьм в животных. Из памфлетных и судебных материалов: превращение ведьмы в кота (О самом злобном деянии некоей негодной ведьмы… С. 55.); превращение ведьмы в крысу, жабу, пса (Anon. ADetection of Damnable Driftes… P. 8, 9.); ведьма в образе змеи (H. F.A True and Exact Relation… P. 166.). ведьма в образе гончей, лошади (Допрос Эдмунда Робинсона, «Пендлского мальчика», приведенный в: Webster/. The Displaying of Supposed Witchcraft… P. 347–349.).


[Закрыть]. Эта последняя иногда могла обыгрываться авторами и через мотив смрада– обязательного средневекового атрибута дьявола и демонов [475]475
  Махов A. E.HOSTIS ANTIQUUS… C. 348–349.


[Закрыть]. В одном из самых коротких памфлетов (1606), встречается следующий пассаж относительно запаха ведьмы: «…поскольку напиток был сладостно приятен, он продолжал пить его, не подозревая того, что она уже коснулась его своими губами. И что при этом ее дыхание, такое сильное, что даже все воды, что бегут в реке, были бы не способны смыть его, завладело всем сосудом» [476]476
  Anon.How a witch Served a Fellow in an Alehouse. P. 128. См. также: «…она или ее дух в ее образе являлись перед ним, и махали перед его лицом (в то время как он лежал в кровати) мокрой одеждой омерзительного вида и запаха».The Case of Магу Smith, for Witchcraft… P. 1057.


[Закрыть]. Итак, английская ведьма эпохи «охоты на ведьм», по представлениям современников, была особой малопривлекательной во всех смыслах и чрезвычайно опасной для общества [477]477
  Известно, что ведьм боялись даже мертвых, об этом свидетельствует находка в Сент Осайте (где в 1582 году проходил процесс над ведьмами, в результате которого две женщины были повешены) в 1921 году скелетов двух женщин (считается, что это Урсула Кемп и Елизавета Бенет – повешенные обвиняемые): в их колени и локти были вбиты железные гвозди – по поверьям того времени таким образом можно было предотвратить воскрешение ведьмы из мертвых. Цит. по: Hulford S.St. Osyth Witches…


[Закрыть]. Широко известный же нам сейчас образ молодой и привлекательной ведьмы-соблазнительницы – изобретение романтичного XIX века.

^{Эстамп из памфлета: Anon. А certain Relation of the Hog-faced Gentlewoman called Mistris Tannakin Skinker. London, 1640.}

Итак, формирование в общественном восприятии указанного выше портрета ведьмы, обусловленного, в свою очередь, правовой категоризацией ее как преступницы, привело в социокультурном смысле к идентификации ее как «чужой»всему обществу. Развитию этой идеи, ведущей к социальной изоляции тех, кого считали ведьмами, в немалой степени способствовало и то, что ведьмы мыслились в христианской культуре в обязательном контексте дьявольского. Дело в том, что как пишет А. Е. Махов, идея «чужого» в средневековой демонологии была преимущественной областью дьявольского. Дьявол мыслился чужим человеческому обществу, во-первых, по степени его удаленности от Бога, во-вторых, по отличию его онтологической судьбы от судьбы человеческой. Если человеческая судьба в метафизическом смысле была движением вверх, к Богу, то дьявол двигался в противоположном направлении, вниз, от Бога. Земная жизнь, таким образом, оказывалась краткой точкой соприкосновения судеб человека и дьявола. Однако грешники, нарушающие богоустановленный порядок, разделяли судьбу дьявола в его нисхождении вниз, в ад, и потому были как бы сопричастны с ним. В конечном счете, они мыслились не людьми, но демонами, дьяволами [478]478
  Махов А. Е.HOSTIS ANTIQUUS… С. 7, 366.


[Закрыть]. И в первую очередь, это касалось, конечно же, ведьм, считавшихся добровольными слугами дьявола [479]479
  Что касается причин, которые, по популярным представлениям того времени, добровольно приводили людей к дьяволу, то тут, кроме универсальной и всеобъясняющей злой природы ведьм, существовало еще много нюансов. Так, например, считалось, что человека на путь служения к дьяволу могла толкнуть неукоренненность в социуме, неспособность или невозможность создать там себе, если так можно сказать, комфортные условия. Кризисный момент и напряженный эмоциональный настрой, созданный таким обстоятельством, считался подходящим условием для сближения человека с дьяволом: «Когда Дьявол почувствовал такое враждебное расположение этой несчастной, и то, что она и ее дочери могут легко быть сделаны инструментами, способствующими усилению его королевства, и быть, как это бывало, палачами его мести. Он, не заботясь о том, обрушится ли он на невинных или нет, стал более близок к ним[к будущим ведьмам – Ю. И.], и в ясных терминах перешел поспешно к своей цели – предложил им свою службу – чтобы таким способом они могли бы легко приказывать ему то, что они пожелают». Anon.The Wonderful Discoverie of the Witchcrafts of Margaret and Phillip Flower… P. 19–20. Для сравнения, в позднем трактате 1650 года транслируется та же мысль: « Когда люди обманывают, раздражаются, недовольны, чего-то хотят и так далее, они находятся в состоянии глубокого неудовлетворения; так, что они говорят в своем сердце, что чтобы они не делали, они будут отомщены; и именно в это самое время, Дьявол, голосом, или в каком-то образе, появляется около них, и предлагает им помощь на своих условиях». Homes N.Daemonologie… P. 34–35. Другими словами, ведьма могла мыслиться как человек, не способный (в силу различных жизненных обстоятельств и личных качеств) найти себе место в установленном миропорядке, и потому выбравший иной (разумеется, неверный) способ социального бытия. Последнее в контексте христианских ценностей автоматически означало отсутствие должного смирения и покорности перед Богом.


[Закрыть]. Поэтому к ним, разделяющим судьбу дьявола, в первую очередь относился средневековый христианский пафос «очищения как отчуждения» [480]480
  По выражению А. Е. Махова.


[Закрыть]– все они подлежали отбрасыванию, изгнанию, уничтожению как чужие человеческому сообществу. Пожалуй, наиболее откровенно в памфлетной литературе о ведьмах эта идея чужеродностиведьм выражена в формуле: «недостойные жить в христианском сообществе»(из памфлета 1582 года) [481]481
  W. W.A True and Just Recordes of the Information, Examination and Confession of All the Witches, Taken at S. Oses… Title.


[Закрыть].

^{Эстамп из памфлета: Anon. А Most Certain, Strange, and true Discovery of а Witch. London, 1643.}

^{Эстамп из памфлета: Anon. The Wonderfull Discoverie of Elizabeth Sawyer, а Witch, late of Edmonton. London, 1622.}

Идентификация ведьм как «чужих» по сути маргинализировалаих, вынося за границы общества. Идею маргинальности применительно к феномену охоты на ведьм последовательно ввел и разрабатывал Карло Гинзбург, рассмотревший возникновение образа шабаша как «главу в истории сегрегации и изгнания маргинальных групп» [482]482
  Гинзбург К.Образ шабаша ведьм… С. 134. Карло Гинзбург видел истоки шабаша в фольклорных верованиях, которые при посредничестве ученой культуры получили распространение в связи с процессами против евреев и прокаженных во Франции XIV века. Кратко логика Гинзбурга такова: прокаженные/евреи – евреи/ведьмы – ведьмы. См.: Ginzburg С.The Night Battles…; Ginzburg С.Ecstasies


[Закрыть]. Однако применительно к Англии говорить об идее шабаша (на которой Гинзбург и строил свою теорию) неправомерно, потому что следов сколько-нибудь значимого распространения и бытования этой идеи в указанном регионе не выявлено [483]483
  Упоминания о шабаше очень редко встречаются в английских источниках по феномену «охоты на ведьм» и относятся они к периоду более позднему по сравнению с рассматриваемым (конец XVII – первая четверть XVIII в.). Насколько можно судить) их появление – прямой результат заимствования континентальных идей по воле ориентированных на эти идеи отдельных авторов. См., например, памфлет 1712 года: Anon.А Full Confutation of Witchcraft…


[Закрыть]. И хотя, по всей вероятности, на возникновение идеи маргинальности (применительно к ведьмам) в Англии значительно повлияло распространение этой идеи на Континенте, все же видится, что появление ее в этом регионе было не просто следствием диффузии, но отвечало внутренним, в первую очередь, социально-религиозным процессам, английской истории. Последнее наблюдение хорошо иллюстрируется тем известным фактом, что к числу графств, где проходили наиболее активные и масштабные преследования, относились преимущественно восточные графства [484]484
  Эта территориальная особенность английской «охоты на ведьм» позволила современникам окрестить восточное графство Эссекс «графством ведьм».См.: Haining P.Introduction… P. 21.


[Закрыть], которые, как известно, были прибежищем пуритан.При этом пуританские общины, между которыми существовали тесные связи, сотрудничали и с французскими гугенотами, многие из которых после Варфоломеевской ночи бежали в Англию и нашли убежище в Эссексе. Все это создавало в восточных графствах особую атмосферу стремления к чистоте веры и правильности религиозного поведения, а также религиозной нетерпимости к инакомыслию, что, без сомнения, питало почву и для антиведовских настроений, формулировавшихся в известных максимах.

^{Эстамп из памфлета: Anon. A full Confutation of Witchcraft. London, 1712.}

Справедливости ради, нужно отметить, что приписывание общественным мнением тем, кого считали ведьмами, маргинального статуса шло в разрез с исторической действительностью того времени. По давно устоявшемуся мнению исследователей, выходцы из бедных, низших слоев английского общества действительно составляли больший процент жертв обвинений в ведовстве [485]485
  Thomas К.Religion and the Decline of Magic. P. 520.


[Закрыть], однако это вовсе не означает, что все они обязательно были маргиналами. Скорее, наоборот, большинство жертв преследований были вполне интегрированы в общество, и в первую очередь, через труд и род занятий (что уже исключает их маргинальный статус), хотя и относились к трудящейся бедноте [486]486
  Жертвы преследований, о которых говориться в популярных памфлетах о судах над ведьмами, это, как правило, крестьяне, сельские наемные работники, мелкие ремесленники, жены мелких арендаторов, чернорабочие, слуги и проч.


[Закрыть]. Этот момент хорошо иллюстрируется тем обстоятельством, что (как уже подробно обсуждалось в предыдущих параграфах), конфликт между ведьмой и ее жертвой был преимущественно частным конфликтом двух хорошо знакомых людей. Следовательно, потенциальная ведьма обязательно должна была быть укоренена в той социальной среде, где возникал конфликт. Другими словами, маргинализация ведьм в обществе носила, на мой взгляд, идеологический характер: стигматизация последних в глазах общества как маргиналов была закономерным этапом формирования идеи о необходимости их искоренения.