Текст книги "Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла"

Автор книги: Юлия Игина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Третья глава посвящена восприятию ведовства английской ученой культурой. В ней рассматривается процесс становления английской демонологии, включавший в себя формирование различных направлений и утверждение концепций относительно вопроса о реальности и иллюзорности ведовства. В разделе иллюстрируются тезисы о том, что формирование ученого восприятия ведовства в Англии произошло позднее установления государственно-правовой концепции ведовства и начала усвоения ее обществом, богословская теоретизация ведовства не стала источником для правовой интерпретации ведовства и не легла в основу антиведовского законодательства, а действия власти по отношению к народным колдовским практикам первоначально не вызвали в ученых кругах ни поддержки, ни особого интереса. Особый сюжет составляет исследование осмысления феномена ведовства среди пуританских идеологов, занявших после краткого периода скепсиса позицию власти, в результате чего последствия отразились на географии преследований: восточные графства, бывшие прибежищем пуритан, стали центром английской «охоты на ведьм».

Особым сюжетом главы стала идея одержимости и экзорцистские практики конца XVI – первой четверти XVII веков в связи с эволюцией английского ведовства. На материалах дискуссии об одержимости и памфлетного материала проводится анализ восприятия идеи о способности ведьм вселять в людей дьявола и историческая судьба этой идеи.

Некоторые материалы настоящей книги ранее уже были опубликованы в ряде научных изданий [77]77
  Игина Ю. Ф.Антиведовское законодательство в Англии // Из истории и культуры средних веков и раннего нового времени. Сб. ст. СПб., 2006. С. 39–48; Игина Ю. Ф.Ведьмы и их домашние духи: Челмсфордский процесс 1645 г. // Университетский историк. Альманах. СПб., 2005, Вып. 3. С. 171–186; Игина Ю. Ф.Две сент-осайтские ведьмы в зеркале памфлета // Из истории и культуры средних веков и раннего нового времени. Сб. ст. СПб., 2007. С. 55–63; Игина Ю. Ф.Медицина против демонологии: дискуссия вокруг ведовства, одержимости дьяволом и экзорцизма // Вестник. СПб., 2007. Серия 2. Вып. 3. С. 150–156; Игина Ю. Ф.Медицина против теологии: дискуссии вокруг ведовства, одержимости дьяволом и практик экзорцизма (Англия, конец XVI – первая половина XVII веков) // Новый век: история глазами молодых: Сб. науч. тр. аспирантов и студентов. Саратов, 2008. Вып. 6. С. 51–63; Игина Ю. Ф.Недостойные жить в христианском сообществе: сент-осайтские ведьмы в зеркале памфлета // Университетский историк. Альманах. СПб., 2007. Вып. 4. С. 237–257.


[Закрыть].

История вопроса

Интерес к теме ведовства в Англии хронологически почти совпадает с самим проявлением феномена «охоты на ведьм», потому история этого вопроса имеет очень давнюю традицию. Закономерно, что интеллектуальная полемика того периода возникла первоначально в рамках теологии, ставившей по существу один главный вопрос: является ведовство реальностью или иллюзией? [78]78
  Об интеллектуальной дискуссии по этому вопросу среди континентальных авторов см.: Пружинин Б. И.Спор о ведовстве: ratio serviens // Герметизм, магия, натурфилософия в европейской культуре XIII–XIX вв. М., 1999. С. 289–305.


[Закрыть]Относительно этого вопроса английские интеллектуалы разделились на два противоположных направления. При этом внутри обоих направлений среди позиций авторов наблюдались существенные расхождения. Принимая во внимание то обстоятельство, что вопрос о статусе ведовства является частью настоящего исследования и обсуждается в третьей главе, я не буду сейчас останавливаться на нем подробно. При этом отмечу, что дискуссия среди современников «охоты на ведьм» завершилась торжеством скептиков, отрицавших реальность ведовства и само существование ведьм. Это событие совпало с отменой в Англии в 1736 году антиведовского законодательства.

Финальным аккордом богословской дискуссии о ведовстве в Англии стали дебаты между Ричардом Бултономи Френсисом Хатчинсоном.Первый, врач по профессии, опубликовал в 1715 году сочинение «Полная история магии, колдовства и ведовства» [79]79
  Boulton R.A Complete History of Magic, Sorcery and Witchcraft. London, 1715.


[Закрыть]. В нем он, несмотря на свое светское образование и медицинские знания, отстаивал богословские взгляды на ведовство и демонстрировал важность библейской традиции в доказательстве существования ведовства [80]80
  Ibid. P. A4V.


[Закрыть]. Более того, многочисленные отчеты о судах над ведьмами также, по его мнению, служили этому доказательством. Он писал: «…истинность таких вещей не обсуждается, так как она доказана клятвами очевидцев и непоколебимым авторитетом древних и современных авторов» [81]81
  Ibid. Р. 2.


[Закрыть]. Концепция Бултона заставила священника Френсиса Хатчинсона, опубликовать в ответ в 1718 году «Историческое эссе, касающееся ведовства» [82]82
  Hutchinson F.An Historical Essay Concerning Witchcraft. London, 1718. Несколько ранее в Лондоне был опубликована теоретическая работа о колдовстве Р. Калефа «Наибольшие чудеса невидимого мира»(1700), а в новом свете вышли труды Т. Хатчинсона и Дж. Хейла. См.: Calf R.More Wonders of the Invisible World: Or, The Wonders of the Invisible World, Display'd in Five Parts. London, 1700; Hutchinson T.The Witchcraft Delusion. Boston, 1692; Hale J.A Modest Enquiry into the Nature of Witchcraft, and How Persons Guilty of that Crime may be Convicted: And the means used for their Discovery Discussed, both Negatively and Affirmatively, according to Scripture and Experience. Boston, 1702.


[Закрыть]. В нем он писал о том, что взгляды Бултона отражают представления «доверчивого большинства», а не образованного человека. По его мнению, так могут считать только «доверчивые и глупые», к которым он относил «сельских людей», «детей», «дураков», «женщин», «больных»и «тех, кто подвержен нападкам черной меланхолии». Как сторонник натуральной и экспериментальной философии своего времени, он также полагал, что библейские тексты не могут служить доказательством того, что происходит в современном мире [83]83
  Ibid. P. vii-viii, xii.


[Закрыть]. Считается, что Бултон до 1721 года пробыл за пределами Англии, возможно в Ирландии, потому что ответил на критику Хатчинсона только в 1722 году. В завершающей дискуссию «Возможности и реальности магии, колдовства и ведовства…» [84]84
  Boulton R.The Possibility and Reality of Magic, Sorcery and Witchcraft, demonstrated or a Vindication of a Compleat History of Magic, Sorcery and Witchcraft. London, 1722.


[Закрыть]он отстаивал те же позиции, что и в своем первом сочинении. Предполагаемого ответа на эту вторую работу от Хатчинсона не последовало. После дискуссии между Бултоном и Хатчинсоном среди интеллектуалов окончательно установился рациональныйподход к вопросу ведовства и «охоты на ведьм». Он был закреплен изданием в 1727 году полной здравого скепсиса работы Д. Дефо «Система магии или история черного искусства» [85]85
  Defoe D.A system of magick or, A history of the black art. Being an historical account of mankind's most early dealing with the Devil; and how the acquaintance on both sides first began. London, 1727.


[Закрыть]. Еще позже вышло сочинение на тему неспособности дьявола искушать людей У. Эшдауна «Попытка доказать, что мнение касающееся дьявола или Сатаны как падшего ангела, который пытается ввести человека в грех, не имеет никаких оснований в Библии»(1794) [86]86
  Ashdowne W.An attempt to prove that the opinion concerning the devil, or Satan, as a fallen angel, and that he tempts men to sin, hath no real foundation in scripture: being a supplement to a pamphlet published about the year 1770, entituled: An enquiry into the scripture meaning of the word Satan. Canterbury, 1794.


[Закрыть].

Важным этапом в дальнейшем развитии английской проблематики ведовства стали «Письма по демонологии и колдовству» Уолтера Скотта,вышедшие в 1830 году [87]87
  Scott W.Letters on Demonology and Witchcraft. London, 2001. Существует русский перевод «Писем» Скотта: Скот В.Письма о демонологии и колдовстве. М., СПб., 2002.


[Закрыть]. Они представляют собой вклад в книжную серию, издававшуюся Джоном Мюрреем [88]88
  Джон Мюррей был английским издателем и книготорговцем, а также выпускал литературный журнал «Quartely Review».


[Закрыть]с 1829 по 1847 годы. Известно, что «Письма»были заказаны зятем У. Скотта, Дж. Г. Локхартом [89]89
  Джон Гибсон Локхарт был известным адвокатом, литературным критиком и писателем.


[Закрыть], который руководил всеми публикациями Дж. Мюррея, поэтому «Письма» (которых всего десять), адресованы ему. Не будучи профессиональным историком, при составлении своих «Писем»Скотт пользовался многочисленными источниками, в том числе судебными материалами по ведовским процессам в Шотландии, предоставленными ему Р. Питкаирном [90]90
  Maxwell-Stuart P. G.Introduction // Scott W. Letters on Demonology and Witchcraft. P. 5–7. P. Питкаирн – известный шотландский антиквар и юрист, выпустивший в 1833 году свою книгу «Старинные уголовные суды в Шотландии».


[Закрыть]. Автор не ставил вопрос о реальности существования ведьм, потому что считал веру в них частью народных суеверий. В этом смысле ведовство не получило у Скотта какого-либо освещения. При этом к самому феномену «охоты на ведьм» он относился чрезвычайно серьезно, признавая его историческую важность. Работа Уолтера Скотта ознаменовала собой начало исторического подходак проблеме, так как в ней впервые был поставлен вопрос о причинахвозникновения «охоты на ведьм». Последнюю У. Скотт рассматривал через призму религиозной борьбы различных конфессий с ересями и между собой, и считал, что обвинение в ведовстве использовалось Церковью как предлог в этой борьбе [91]91
  Scott W.Letters on Demonology and Witchcraft. Letter Eight. P. 139–140.


[Закрыть]. «Письма»Уолтера Скотта сохраняют свою актуальность по двум причинам: во-первых, это одно из первых исследований, в котором в качестве источников использованы не только богословские сочинения, но и судебные документы; во-вторых, в нем автор, рассматривая ведовство и процессы над ведьмами в контексте общей политики христианских церквей по отношению к ереси, наметил области исследования для последующих авторов.

Похожее издание было осуществлено в 1851 году Т. Райтом [92]92
  Wright T.Narratives of Sorcery and Magic, from the most authentic sources. London, 1851. 2 vols.


[Закрыть]. В нем автор также исходил из рациональных посылок, рассматривая веру в ведьм как часть «темного Средневековья». Сочинение основано на большом количестве разнообразных документов и свидетельств, при этом автор не счел обязательным снабдить свои «Рассказы…» научно-справочным аппаратом, и в подавляющем большинстве в них отсутствуют ссылки на источники.

Научное (в современном понимании) изучение ведовства началось только с конца XIX века. При этом, как отмечают исследователи, в период своего становления в западной историографии эта «тема представлялась весьма незначительной проблемой и, как и другие вопросы, связанные с народной культурой, являлась всего лишь приложением к тем политическим, социальным и культурным процессам, которые определяли прогресс человеческой цивилизации» [93]93
  Карначук H. В.Изучение ведовства и пути исторической науки… С. 245.


[Закрыть]. Историки первоначально не уделяли достаточного внимания региональной специфике предмета, воспринимая ведовство как единый общеевропейский феномен. При этом круг сюжетов, интересовавших первых историков ведовства, демонстрировал достаточную узость темы. Прежде всего центром научного интереса служила именно «охота на ведьм»: причины ее возникновения и прекращения, выяснения виновников этой исторической драмы (приоритетная область для религиозно ориентированных авторов), трактовки идейного содержания демонологических сочинений, а также анализа юридических механизмов судов над ведьмами. Формирование, существование и специфика представлений, которые лежали в основе веры в ведьм, а также само содержание этих представлений, не получили в рассматриваемый период должного внимания. В целом история ведовства на данном этапе была «историей инквизиции и ее жертв, частью интеллектуальной истории Западной Европы, вполне вписываясь в систему приоритетов исторической науки того времени» [94]94
  Карначук Н. В.Изучение ведовства и пути исторической науки… С. 249.


[Закрыть]. По этой причине в области интересов исследователей находилась преимущественно инквизиционная или континентальная модель ведовства.

В конце XIX – начале XX веков в западной либеральной историографии сформировался особыйподход к изучению проблемы [95]95
  Цит. по: Рассел Дж. Б.Колдовство и ведьмы в Средние века. СПб., 2001. С. 49.


[Закрыть], суть которого заключалась в рассмотрении любого исторического явления, исходя из идей сциентизма, веры в человеческий разум и прогресс. Принадлежавшие к этому направлению многочисленные исследователи были убеждены в том, что церковь и религия служат препятствием на пути человеческого прогресса, и отвергали реальность существования ведовских практик и веры в ведьм, утверждая, что ведовство было исключительно фантазией его преследователей. В силу этого особое значение приверженцами этого подхода придавалось рассмотрению политической, юридической, и судебно-процессуальной стороне ведовских процессов, а также анализу институтов, занимавшихся преследованием ведьм. Наиболее известным представителем этого направления в английской историографии был В. Нотстейн, опубликовавший в 1911 году «Историю ведовства в Англии в 1558–1718» [96]96
  Notestein W.A History of Witchcraft in England from 1558–1718. Washington, 1911.


[Закрыть].

Особое место в историографии этого периода занимает Дж. Л. Китридж, выпустивший в 1912 году «Английское ведовство и Яков I», а затем «Ведовство в Старой и Новой Англии» [97]97
  Kittredge G. L.English witchcraft and James the First. New York, 1912; Kittredge G. L.Witchcraft in Old and New England. New York, 1959.


[Закрыть]. Находясь под влиянием работ Дж. Фрезера, он рассматривал ведовство как всеобщее наследие человечества, не связанное с каким-то конкретным временем или формой религии. В отличие от историков либеральной школы, считавших веру в ведьм суеверием, свойственным неграмотной части населения, он впервые подчеркнул всеобщий характер этой веры. Преследования ведьм он также не считал религиозным предрассудком или полным отрицанием разумного начала, полагая, что подобные проявления являются коллективными формами паники, свидетельствуя об общественном смятении. При этом он подчеркивал, что жертвы, как и их преследователи, происходили из одной и той же общины, поэтому объяснение ведовского феномена следует искать, в первую очередь, в культурном климате эпохи [98]98
  Kittredge G. L.Witchcraft in Old and New England. P. 8–10,12, 20–25, 56, 59.


[Закрыть].

Начиная с 1920-х годов дальнейшее изучение феномена ведовства во многом определялось влиянием активно развивавшейся в те годы фольклористики, а также интересом, который возродился к этой проблеме среди консервативных протестантскиориентированных историков. Первое направление возникло на волне обострившегося в Западной Европе в конце XIX века научного интереса к мифам, к которым возводился и фольклор [99]99
  Интерес возник в связи с публикациями работ Э. Б. Тэйлора, Дж. Фрезера и др.


[Закрыть]. Его сторонники, названные ритуалистами, показали, что область исторического исследования ведовства не ограничивается только теологией, а объемлет мифы, языческие культы, народные верования и магические практики. Эти исследователи рассматривали ведовство как пережиток греко-римских или германских языческих культов, сохранившихся в Западной Европе на протяжении всего средневековья [100]100
  Raglan L.The Hero. A Study of Tradition, Myth and Drama. London, 1936; Raglan L.Myth and Ritual/ Myth: a Symposium. Philadelphia, 1955.


[Закрыть]. Наиболее известным представителем этого направления, изучавшим феномен ведовства, считается Маргарет Мюррей,выпустившая в 1921 году исследование под названием «Культ ведьм в Западной Европе», а в 1931 году книгу «Бог и колдовство» [101]101
  Murray M.God and Witchcraft. London, 1933.


[Закрыть]. Мюррей идентифицировала европейское ведовство с древним культом плодородия, организованным и широко распространенным, существовавшим со времен поздней Римской империи в течение семнадцати веков. По мнению автора, обряды и верования, связанные с этим культом, переходили из поколения, не претерпевая сколько-нибудь серьезных изменений, и идеи христианства не оказали на него заметного влияния. Концепция Мюррей считается в настоящее время научно несостоятельной, так как в ней автор исходит из грубой ошибки, состоящей в смешении мифов и обрядов [102]102
  Гинзбург К.Образ шабаша ведьм и его истоки // Одиссей. Человек в истории. 1990. С. 143.


[Закрыть]. Наиболее серьезным критиком концепции Мюррей стал С. Хьюман [103]103
  Human S.Ritual View of Myth and Mythic/ Myth: a Symposium. Philadelphia, 1955.


[Закрыть]. При этом, как справедливо заметила О. И. Тогоева, попытка увидеть языческие истоки ведовства является безусловной заслугой Мюррей [104]104
  Тогоева О. И.«Истинная правда»: языки средневекового правосудия. М., 2006. С. 136.


[Закрыть].

Среди английских фольклористов большим влиянием пользовался А. Рунберг, выпустивший в 1947 году монографию «Ведьмы, демоны и магия плодородия: анализ их значимости и взаимосвязи в западноевропейских народных верованиях» [105]105
  Runeberg A.Witches, Demons and Fertility Magic: Analysis of their Significance and Mutual Relations in West-European Folk Religion. Helsingfors, 1947.


[Закрыть]. Этот автор, вслед за Й. Ханзеном, рассматривал ведовство как кумулятивныйфеномен, и при этом считал, что элементы христианской демонологии и теологии не были представлены в теории ведовства в большей степени. По мнению А. Рунберга, приверженцы либерального подхода (против которого он выступал) недооценивали значение народных верований в создании теории ведовства, между тем соединение элементов народных верований с церковными изысканиями происходило в равной степени [106]106
  Ibid. P. 10–12,19-22,132,151.


[Закрыть].

Консервативноенаправление, как отмечают исследователи, не было влиятельным, а его представители – многочисленными [107]107
  См.: Рассел Дж. Б.Колдовство и ведьмы… С. 47–48.


[Закрыть]. Позиции сторонников этого направления близки к традиции, заложенной средневековыми теологами, рассматривавшей ведовство как богохульную и социально опасную ересь, а жертв ведовства – как реальных ведьм, поклонявшихся дьяволу. Наиболее известным представителем этого направления считается католический священник и историк Монтегю Саммерс, ставший идейным оппонентом Дж. Китриджа. В 1927 году он опубликовал свои сочинения «География колдовства» [108]108
  Summers M.The Geography of Witchcraft. New York, 1958.


[Закрыть]и «История колдовства» [109]109
  Саммерс M. История колдовства. M., 2002.


[Закрыть], в которых защищал позицию Церкви по отношению к ведьмам. По его собственному признанию, он занимался изучением истории ведовства более тридцати лет, в течение которых провел систематическое изучение трудов средневековых теологов, а также множества судебных дел и законодательных актов. Суть рассуждений М. Саммерса заключается в том, что ведовство является проявлением извечной и нескончаемой борьбы между Богом и дьяволом, в которой Церковь, преследуя ведьм, приняла единственно верную сторону. По его мнению, ведьма являлась «злобным созданием, социальной чумой и паразитом на теле общества, последователем отвратительных обрядов, отравительницей, шантажисткой и виновницей многих других преступлений, членом властной тайной организации, враждебной церкви и государству, богохульницей, властвующей над крестьянами с помощью террора и суеверий, шарлатаном в медицине, сводней и знахаркой, делающей аборты, теневым советником распутных придворных дам и кавалеров» [110]110
  Саммерс М.История колдовства. С. 73–74, 16–17.


[Закрыть]. В настоящее время подход М. Саммерса представляется научно несостоятельным по причине своей антиисторичности. При этом большой заслугой автора остаются переводы первоисточников.

В 50-е годы XX века в рамках либеральногоподхода формируется новое поколение авторов. Наиболее известным английским представителем этого поколения стал известный медиевист, член Королевского Литературного Общества, Роббинс Рассел Хоуп, выпустивший в 1959 году «Энциклопедию колдовства и демонологии» [111]111
  Robbins R. H.The Encyclopedia of Witchcraft and Demonology. New York, 1959. Энциклопедия была переведена на русский язык: Роббинс P. X.Энциклопедия колдовства и демонологии. М., 1996.


[Закрыть]. На основании огромного количества различных источников (по признанию самого автора, в «Энциклопедии»содержатся фрагменты более тысячи источников, большинство которых неопубликованы), и научной литературы по проблеме, Роббинс P. X. составил в алфавитном порядке тематические статьи по отдельным аспектам западноевропейского ведовства. Материал, систематизированный автором в виде статей, не является, как это можно было бы ожидать, справочным, а объединен авторской концепцией. Что касается последней, то здесь автор является твердым последователем либерального подхода, рассматривая ведовство как последовательное изобретение теологов и католической церкви. Другими словами, научная ценность «Энциклопедии»Роббинса P. X. заключается не в предложенной им концепции феномена ведовства (так как она, к сожалению, не является оригинальной), а в огромной работе по введению в научный оборот новых источников и систематизации исторического и научного материала, которую проделал автор.

С конца 60-х годов XX века в британской историографии наблюдается постепенный отход от либерального направления и наступает время так называемого ревизионизма [112]112
  Репина Л. П.«Новая историческая наука» и социальная история. С. 95–96; Ерохин В. Н.Методологические подходы к изучению истории религиозной реформации в Англии в современной британской историографии. Издательство Нижневартовского государственного гуманитарного университета, 2008. С. 64.


[Закрыть]. Появляются первые региональные исследования английского ведовства [113]113
  Peel Е., Southern P.The Trials of the Lancashire Witches. A study of Seventeenth-century Witchcraft. New York, 1969.


[Закрыть]. Одной из первых обобщающих работ, написанных в новом русле стало исследование X. Тревора-Рупера «Европейская ведьмомания в XVI–XVII веках» [114]114
  Trevor-Roper H. R.The European Witchcraze of the 16th and 17th Centuries. London, 1969.


[Закрыть], вышедшее в 1969 году. Новизна подхода этого автора заключается в том, что он рассматривал ведовство не только как религиозное явление, но и социальное. По его мнению, «охота на ведьм» являлась «выражением социальной напряженности», связанной с общим кризисом эпохи, подъемом религиозной борьбы и развитием ересей [115]115
  Ibid. P. 114–115.


[Закрыть]. Книга X. Тревора-Рупера положила начало исследованиям ведовства в русле социальной истории,интерпретировавшей исторический процесс как бы «снизу вверх». В настоящее время это исследовательское направление объединяет представителей многих идейных течений.

В 1970 году вышла знаменитая книга А. Макфарлейна «Ведовство в Англии при Тюдорах и Стюартах» [116]116
  Macfarlane A.Witchcraft in Tudor and Stuart England. A regional and comparative study. New York, 1970. См. также другие его работы: Macfarlane A.Civility and Decline of Magic // Civil Histories: Essays in Honour of Sir Keith Thomas / Ed. by P. Slack, P. Burke, B. Harrison. Oxford, 2000. P. 1–15; Macfarlane A.The Root of all Evil // The Anthropology of Evil / Ed. by D. Parkin. New York, 1985. P. 57–75; Macfarlane A.Witchcraft in Tudor and Stuart Essex // Witchcraft, Confessions and Accusation / Ed. by M. Douglas. Tavistock, London, 1970. P. 81–99.


[Закрыть]. В ней историк, как и в других своих работах, рассматривал антропологическое значение ведовства в контексте социально-экономической перестройки, которую переживало традиционное английское общество на исходе средних веков. По мнению автора, процесс модернизации привел к поляризации деревенского социума – увеличению числа неимущих и росту зажиточности некоторых членов общины, – с одной стороны, и процессу индивидуализации, связанному с разрушением традиционной сельской общины, с другой. Они, в свою очередь, привели к росту психологического напряжения в обществе, связанного с неудобством, которое бедные вызывали у более обеспеченных. Это напряжение постепенно оформилось в агрессию и обрело свою культурную форму в обвинениях в ведовстве, что, как следствие, привело к «охоте на ведьм». Другими словами, ведьма в деревне стала тем «козлом отпущения», который снимал излишнее напряжение, непременно возникающее при значительных социальных трансформациях [117]117
  Macfarlane A.A Tudor Anthropologist: George GifFord's Discourse and Dialogue // The Damned Art: Essays in the Literature of Witchcraft. London, 1977. P. 140–155.


[Закрыть].

Концепция А. Макфарлейна получила не только научное признание, но и вызвала острую критику со стороны многих исследователей. Одним из них стал историк Дэвид Хей, который подверг критике ту часть концепции А. Макфарлайна, которая объясняла возникновение «охоты на ведьм» изменениями, произошедшими в общественном сознании и связанными с процессом индивидуализации деревни, в результате которых бедные и нищие слои деревенского социума стали вызывать ненависть и агрессию вместо сочувствия и помощи со стороны своих соседей. В своей работе о северных графствах Йоркшир и Шропшир он отметил, что в этих графствах с 1576 по 1679-80 годы не наблюдается ни одного случая ведовства, и народная вера в ведьм не была здесь социальной проблемой. Ситуация с беднейшими слоями населения здесь также была совсем отличной от того, как пытался описать ее А. Макфарлейн. Традиция соседской взаимопомощи была распространена в указанное время в этом регионе, и неимущие получали поддержку со стороны общины. В целом Д. Хей настаивает на том, что концепция Макфарлайна не универсальна, и предложенное им объяснение подходит для описания локальных ситуаций (например, для графства Эссекс). Другими словами, описанные выше процессы, по мнению Д. Хей, затронули не все английское общество, а только его часть [118]118
  Hey G. D.An English Rural Community Myddle under the Tudors and Stuarts. Leister University press, 1974. P. 187–188.


[Закрыть].

Вслед за исследованием А. Макфарлайна в 1971 году вышла не менее знаменитая книга Кейта Томаса «Религия и закат магии» [119]119
  Thomas K.Religion and the Decline of Magic; Концепция К. Томаса была представлена и в его статье: Thomas К.An Anthropology of Religion and Magic, II // Articles on Witchcraft, Magic and Demonology. A Twelve Volume Anthology of Scholarly Articles / Ed. by B. P. Levack. 12 vols. New York, London, 1992. vol. 1. P. 133–151.


[Закрыть]. С появлением этой работы в в британской историографии стало оформляться направление историко-антропологических исследований, связанное с изучением «народной религии»(popular religion). Историки этого направления отказались от рассмотрения религии как явления, объединяющего лишь доктрину, церковные институты и формальную обрядность, и предложили взглянуть более широко на реальные религиозные и «околорелигиозные» верования людей (прежде всего простых) и связанную с ними обрядовую практику [120]120
  Стефанович П. С.Изучение «народной религии» позднего средневековья и раннего Нового времени в британской историографии // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. РЖ/ИНИОН РАН. Сер. 5. M., 2001. № 1. С. 31.


[Закрыть]. Данное направление положило начало изучению ведовства в широком контексте «официальной» и «народной» культур.

В феномене ведовства, которому К. Томас посвятил одну из глав в своей книге, его интересовала, в первую очередь, психологическая трактовка мотивов участников драмы ведовских обвинений, социологический анализ ситуации, в которой такие обвинения проходили в определенном направлении, и интеллектуальная трактовка концепций, которые сделали такие обвинения правдоподобными [121]121
  Thomas К.Religion and Decline of Magic. P. 559.


[Закрыть]. Другими словами, этим историком впервые был проведен комплексный социально-антропологическийанализ феномена. В результате К. Томас пришел к выводу, что преследование ведьм в Англии началось одновременно и как народное движение, и как реакция на постреформационные изменения, произошедшие в религиозной сфере и мировосприятии людей. Если средневековая церковь предлагала человеку разработанную систему «контр-магии» для защиты от ведьм и дьявольских козней, то после Реформации ему оставалось надеяться лишь на собственную индивидуальную веру в то время, как весь мир земной оставался царством дьявола. Для борьбы с вредоносными действиями ведьм людям оставалось только обращаться в суды. Разбираясь в социально-психологических тонкостях этого явления, К. Томас показывает, что тех, кто сознательно шел на причинение вреда кому-либо толкала на это «беспомощность, рожденная сочетанием религиозной депрессии и материальной бедности». В условиях сельского мира ведовство оказалось средством расплаты с враждебным миром и неартикулированной формой протеста против безнадежности существования. Другими словами, ведьма считала, что в жизненных тяготах виноваты поступки и личные (не)удачи других людей, а не безличные социальные причины. Также как и тот, кто заявлял, что стал жертвой вредоносных действий ведьмы, просто не мог объяснить себе свою беду иначе, чем сознательной враждебностью какого-либо знакомого лица. К. Томас также замечает, что в большинстве случаев обвинитель заранее «знал не только, что ведьма затаила зло против него, но и то, что эта злоба справедлива». Иными словами, социальные причины веры в ведьм, с точки зрения К. Томаса, состоят в том, что враждебность отношений ведьмы и ее жертвы не могла быть урегулирована другими способами, при этом она отражала «нерешенный конфликт между соседским поведением, которого требовал этический код деревни, и укрепляющимися индивидуалистическими формами поведения, которые сопровождали экономические перемены XVI–XVII веков» [122]122
  Ibid. Р. 533, 561, 661.


[Закрыть].

Концепция К. Томаса, как и представителя одной с ним школы А. Макфарлейна, неоднократно подвергалась критике. Причем, как отмечают некоторые исследователи, критика была направлена не столько против самих концепций, сколько против их чрезмерного распространения, а в силу этого – ограничения иных подходов к теме. Так, Р. Роуланд [123]123
  См. также: Rowland R.Introduction // Early Modern European Witchcraft: Centres and Peripheries / Ed. by B. Ankarloo, G. Henningsen. Oxford, 1990. P. 3–8.


[Закрыть]отметила, что выводы этих историков применимы только к Англии – региону, отличному от остальной Европы, в то время как континентальный материал не получил в работах этих исследователей должного освещения.

В этот период в зарубежной историографии также наблюдается возвращение интереса к изучению интеллектуальногоосмысления ведовства. В 1977 году появился сборник статей англоязычных авторов, посвященный этой проблематике [124]124
  Среди статей этого издания: Anglo S.Reginald Scot's Discoverie of Witchcraft: Scepticism and Sadduceeism // The Damned Art. Essays in the Literature of Witchcraft / Ed. by S. Anglo. London, 1977. P. 106–139; Clark S.King James's Daemonoligie: Witchcraft and Kingship // The Damned Art. Essays in the Literature of Witchcraft / Ed. by S. Anglo. London, 1977. P. 156–181; LamerC. Two late Scottish witchcraft tracts: Witch-craft proven and the tryal of witchcraft // The Damned Art. Essays in the Literature of Witchcraft / Ed. by S. Anglo. London, 1977. P. 227–245; Macfarlane A.A Tudor Anthropologist: George Gifford's Discourse and Dialogue. P. 140–155.


[Закрыть].

Новый взгляд на ведовство повлек за собой широкое внедрение в историческое исследование не только социологии, но и других гуманитарных дисциплин, в первую очередь, психологии, этнографии, антропологии, фольклористики, лингвистики, а также используемых ими методик и принципов исследования. На 70–80 годы XX века приходится первый по настоящему крупный всплеск популярности темы ведовства. Если раньше в европейской историографии доминировали немецкие и французские исследователи, то в указанный период стало заметным лидерство английских и американских историков. При этом, как отмечает Н. В. Карначук, область научных интересов переместилась с франко-германской ведовства на английскую и американскую, а, в некоторой степени, и на восточно– и североевропейскую модель [125]125
  Карначук H. В.изучение ведовства и пути исторической науки… С. 249.


[Закрыть]. Среди исследователей этого периода наиболее весомый вклад внесли авторы обобщающих трудов по европейскому ведовству, англоязычные историки У. Монтер [126]126
  Монтер У.Ритуал, миф и магия в Европе раннего нового времени. М., 2003.


[Закрыть], И. Бостридж [127]127
  Bostridge I.Witchcraft and its Transformations с. 1650-c. 1750. Oxford, New York, 1977.


[Закрыть] , П. Хэйнинг [128]128
  Haining P.The Anatomy of Witchcraft. London, 1972.


[Закрыть] , Дж. Б. Рассел [129]129
  Russell J. B.Witchcraft in the Middle ages. Cornell University press, 1972.


[Закрыть], француз С. Л. Эван [130]130
  Ewen C. L. E.Witch Hunts and Witch trials.


[Закрыть]и немецкий исследователь Р. Кикхефер [131]131
  Kieckhefer R.European Witch Trials: their Foundations in Popular and Learned Culture, 1300–1500. London, 1976; Kieckhefer R.Magic in the Middle Ages. Cambridge, 1990; Kieckhefer R.The Holy and the Unholy: Sainthood, Witchcraft, and Magic in Late Medieval Europe // The Journal of Medieval and Renaissance Studies. 1994. vol. 24. No. 2. P. 355–385; Kieckhefer R.Forbidden Rites. A Necromancer's Manual of the Fifteenth Century. London, 1997.


[Закрыть].

Продуктивная смена уровня европейских исследований, обращавшихся к фольклорно-мифологическимкорням ведовства, ознаменовалось выходом в 1975 году монографии Н. Кона «Тайные демоны Европы» [132]132
  Cohn N.Europe's Inner Demons. An enquiry inspired by the great witch-hunt. Sussex University press, 1975.


[Закрыть]. В ней был рассмотрен один из наиболее ярких континентальных элементов ведовства – шабаш ведьм, который автор считал древним агрессивным стереотипом, воссозданным на исходе средних веков инквизиторами. Эта работа была раскритикована Карло Гинзбургом, который убедительно доказал, что образ шабаша представляет собой скорее компромисс культур, чем простую проекцию доминирующей культуры. Истоки шабаша, по его мнению, лежат в истории изгнания и сегрегации средневековых маргинальных групп – евреев, прокаженных и т. д. [133]133
  Гинзбург К.Образ шабаша ведьм и его истоки… С. 132–134. Среди других работ К. Гинзбурга: Ginzburg С.The Night Battles: Witchcraft and Agrarian Cults in the sixteenth and seventeenth centuries. New York, 1985; Ginzburg C.Ecstasies. Deciphering the Witches' Sabbath. London, Sydney, Auckland, Johannsburg, 1990.


[Закрыть]К. Гинзбург был поддержан французским историком Робером Мюшамбле, посвятившим свой труд изучению официальной и народной культур в контексте ведовства [134]134
  Muchembled R.Popular Culture and Elite Culture in France, 1400–1750. Louisiana State University Press, 1985.


[Закрыть].

В это время среди исследователей ведовства появляется несколько крупных британских авторов. В первую очередь, среди них можно назвать Джима Шарпа, под редакцией которого были опубликованы многие важные источники по английскому ведовству [135]135
  English Witchcraft 1560–1736 / Ed. by J. Sharpe. London, 2003. 6 vols. См. обзор этого издания: Sharpe J. A.General Introduction // English Witchcraft 1560–1736 / Ed. by J. Sharpe. 6 vols. London, 2003. vol. 1. P. 9–38.


[Закрыть]. Авторству Шарпа принадлежат несколько обобщающих работ [136]136
  Sharpe J. A.Early Modern England. A Social History 1550–1760. London, 1987; Sharpe J. A.Instrument of Darkness: Witchcraft in England 1550–1750. London, 1996.


[Закрыть]по английскому ведовству и большое количество статей [137]137
  Среди них: Sharpe J. A.The Devil in East Anglia: the Matthew Hopkins Trials reconsidered // Witchcraft in early modern Europe: Studies in culture and belief / Ed. by J. Barry. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 237–254.


[Закрыть]. Этот историк подверг сомнению разделение представлений о ведовстве на фольклорные и ученые, называя такой подход «упрощенчеством» [138]138
  Sharpe J.The Devil in East Anglia: the Matthew Hopkins Trials reconsidered… P. 252.


[Закрыть]. По его мнению, судебные материалы и памфлетные источники, в которых запечатлены представления о дьяволе и ведьмах, отражают повседневные реалии того времени, и, в первую очередь, пуританскую доктрину и идеологию, составлявшие важную часть духовной жизни самых широких слоев населения.

В 1992 году в Великобритании вышла книга Эймона Даффи, профессора Оксфордского университета, «Сокрушение алтарей. Традиционная религия в Англии. 1400–1580 гг.» [139]139
  Duffy E.The stripping of the altars. Traditional religion in England 1400–1580. New Haven, London, 1992.


[Закрыть]. Этот историк не занимался специально исследованием ведовства, но критическая направленность его книги по отношению к труду К. Томаса и к традиционным работам по английской Реформации, исходящим из протестантских ценностей и оценок, очевидна уже из самого заглавия. В своей работе Э. Даффи отрицает наличие «глубокой пропасти между „народной“ и „официальной“ религией», которую усматривали его предшественники. Кроме того, он отказывается от термина «народная религия», и вместо этого предлагает говорить о «традиционной религии», желая тем самым подчеркнуть не архаическое и статичное в религии, а «всеобщий характер религиозной культуры, который коренился в наборе наследуемых и разделяемых [всеми людьми] верований и символов, оставшимся бесконечно гибким и многообразным» [140]140
  Цит. по: Стефанович П. С.Изучение «народной религии»… С. 43.


[Закрыть].

В рамках актуальной проблемы народных представлений о ведовстве написана работа Д. Уиллис [141]141
  Willis D.Malevolent Nurture: Witch-Hunting and Maternal Power in Early Modern England. Ithaca, New York, 1996.


[Закрыть], основанная на использовании гендерногоракурса. Исследовательница сделала новаторскую попытку рассмотреть указанную проблему через призму восприятия женщины в народной культуре. В отличие от своего более раннего предшественника Ж. Мишле,видевшего в ведьме социальную бунтарку [142]142
  Мишле Ж.Ведьма. Женщина. М., 1997.


[Закрыть], Д. Уиллис считает женщину сосредоточием традиционной культуры, хранительницей ее основ. Предметом пристального внимания исследователя стали гендерные роли и модели поведения женщин, связанные с выполнением таких основных функций, как приготовление пищи, рождение детей, ведение хозяйства, уход за больными и умирающими и т. д. Знания, лежащие в основе этих действий (долгое время являвшиеся сакральными для мира мужчин) и, прежде всего, знание о деторождении, оформленное в такое традиционное явление, как повитушество, стало по ее мнению, основой гендерных конфликтов, оформлявшихся в обвинения в ведовстве [143]143
  Willis D.Malevolent Nurture: Witch-Hunting and Maternal Power… P. 5–17.


[Закрыть].

Социо-культурной проблематике посвящена работа Р. Бриггс [144]144
  Briggs R.Witches & Neighbours. The social and cultural context of European Witchcraft. New York, 1996.


[Закрыть], сделавшего предметом своих исследований мир соседских взаимоотношенийи процессы социальной коммуникациив контексте ведовства. Историческому анализу был подвергнут широкий спектр социальных и межличностных конфликтов, возникавших на почве соседско-бытовых отношений, а также личные интересы и движущие мотивы, лежащие в их основе. Внимание историка также было обращено к таким явлениям как общественное мнение, молва и слухи, игравших ведущую роль в генерации подозрений в ведовстве.

Крупное региональноеисследование 90-х годов XX века принадлежит перу Дж. Гейза, исследовавшего знаменитый английский процесс против ведьм 1662 года в Бери Сент-Эдмондс [145]145
  Geis G.A Trial of Witches. London, New York, 1998.


[Закрыть]. Принимая разделение культуры на официальную и народную, автор рассмотрел этот случай в двух контекстах: официально-судебном и популярном. При этом особое внимание он уделил диалогу культур в контексте ведовства. Особая заслуга автора заключается в скрупулезном анализе памфлетного текста, посвященного выше указанным событиям.

Новым явлением в зарубежной историографии 90-х годов XX века стали работы, написанные с привлечением психоаналитическихтеорий. Хотя, строго говоря, первооткрывателем в этой области был не кто иной, как основатель психоанализа З. Фрейд, использовавший материалы автобиографии баварского художника Кристофа Хайнцмана, считавшего себя одержимым дьяволом, для обоснования новаторской теории шизофрении [146]146
  Freud S.A Seventeenth-century Demonological Neurosis // The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. London, 1995. vol. 19. P. 72–105.


[Закрыть]. В книге «Эдип и дьявол», вышедшей в 1994 году, Л. Роупер [147]147
  Roper L.Oedipus and the Devil. Witchcraft, sexuality and religion in early modern Europe. New York, 1994.


[Закрыть]рассматривает источником обвинений в ведовстве материнство. Автор подчеркивает важность иррационального и бессознательного в истории, и поднимает вопрос о роли телесности в культуре. По его мнению, кризис в гендерных отношениях существовал на протяжении всего средневековья, но в период Реформации он проявился в гендерном измерении греха и антагонизме общества по отношению к незамужним женщинам, ставших излюбленным объектом для обвинений в ведовстве. В своей работе Роупер исследует, в основном, обвинения, исходившие от женщин, доносивших на представительниц своего же пола. Изучение документов и причин обвинений привело автора к выводу о наличии латентных конфликтов в отношениях жертвы и обвинителя. Частыми жертвами обвинений в ведовстве становились сиделки и кормилицы, находившиеся подле ребенка на протяжении всего послеродового периода матери, и на плечи которых зачастую перекладывалась обязанность прислуги по дому. Сознание матерью собственной частичной неполноценности, наличие рядом человека, ответственного за кормление ребенка и исполняющего функции хозяйки по дому, следующие зачастую вслед за удалением кормилицы естественные для грудных младенцев болезни ребенка, приводили к тому, что комплекс неполноценности матери, сопряженный с бессознательными ревностью и страхом по отношению к бывшей кормилице, прорывался наружу в виде обвинения последней в ведовстве. В своей работе Л. Роупер обращает внимание на психологию женщин в контексте веры в ведьм, на внутренний мир их переживаний и мировосприятие. В этом же концептуальном русле написана статья Д. Уиллис [148]148
  Willis D.Shakespeare and the English Witch-hunts: Enclosing the Maternal Body // Enclosure Acts. Sexuality, Property, and Culture in Early Modern England / Ed. by R. Burt and J. Michael Archer. Ithaca, London, 1994. P. 96–120.


[Закрыть].